Иван Толстой: Разговор о новом, о прошедшем, о любимом. О культуре - на два голоса. Мой собеседник в московской студии — Андрей Гаврилов. Здравствуйте, Андрей!
Андрей Гаврилов: Добрый день, Иван!
Иван Толстой: Сегодня в программе:
''Сталинград – симулякр или реальность'' — эссе Бориса Парамонова
Латинские надписи Петербурга – рассказ Михаила Талалая
''Переслушивая Свободу'': Лев Круглый о своем актерском поколении
Культурная панорама и новые музыкальные записи. Какие, Андрей?
Андрей Гаврилов: Сегодня мы будем слушать совместные проекты пианиста Евгения Борца и саксофониста Михаила Савина. Этот альбом называется ''Умом Россию не понять'' и он вышел в 2010 году.
Иван Толстой: Культурная панорама. В Государственном историческом музее начинается выставка '''Наполеон и Лувр''. Она организована в рамках идущего сейчас Года ''Россия-Франция-2010''. В экспозицию выставки включены экспонаты из собрания парижского музея Лувр, посвященные первому императору Франции. Помимо картин и скульптур, демонстрируются личные вещи Наполеона и членов его семьи. Своей богатейшей коллекцией Лувр во многом обязан Наполеону, потому долгое время именовался ''музей Наполеона''. Многие шедевры из этого собрания и прибыли на выставку в Москву.
Французская тема продолжена (видимо, в связи с Годом ''Россия-Франция-2010'') и в Третьяковской галерее, где 22 сентября откроется выставка произведений искусства из собраний парижских музеев Лувр и Орсе.
Выставка впервые в России покажет рисунки европейских мастеров, крайне редко покидающие стены двух знаменитых музеев. Даже посетителям Лувра и музея Орсе эти работы на бумаге доступны лишь на временных выставках или по предварительной договоренности, в основном — для специалистов''. Тема графической экспозиции - путешествия.
И — немножко из другой области. В ночь на 16 сентября активисты арт-группы "Война", известные экстравагантными и порой шокирующими акциями, провели "Дворцовый переворот" в Петербурге.
Они собрались у Михайловского замка и под предлогом закатившегося, по предварительной информации, под автомобили управления вневедомственной охраны при МВД, а также под машину ГИБДД, мячика ребенка - юного активиста группы по прозвищу Каспер Ненаглядный Сокол, перевернули эти транспортные средства. Антимилицейский перформанс прошел под лозунгами: ''Помог ребенку – помог стране!'', ''Дайте нам точку опоры и мы перевернем Мусарню!'', ''Колобок – с нами!'' и ''Проси прощения, Мусар!''.
Сами активисты в блогах объясняют выбор места проведения акции так: "Именно здесь было решено совершить заключительное нападение на оборотней в погонах в рамках акции ''Дворцовый переворот''. Ведь в 1801 году в результате дворцового переворота в этом замке был убит Павел I. Это произошло всего через 40 дней после новоселья императора. Сегодня памятник убиенному Павлу работы Михаила Шемякина стоит во внутреннем дворике Замка, в окружении камер наблюдения и мусоровозок. Сейчас в Михайловском Замке хранятся затхлые и помпезные экспонаты Русского музея. Однако ночью величественный замок превращается в вертеп оборотней в погонах и гомо-клоунов, устраивающих там свои всенощные оргии".
Андрей Гаврилов: Нет, ну я просто онемел! Вы так закончили свое сообщение, просто граф Дракула или фильм ''Зомби-15 встречаются с вампирами'' - все это бледнеет. Я с ужасом думаю о том, как я ходил вечером или, даже страшно сказать, ночами мимо Михайловского замка, не подозревая, какой опасности я подвергаюсь. Хотя, с другой стороны, несколько жалко, что творческие порывы арт-группы ''Война'', по-моему, потихонечку становятся все более мелкими. Ну что такое перевернуть милицейскую машину, тем более, под лозунгом ''Дворцовый переворот''? Вот если бы они дворец перевернули, вот тогда я бы понял. А так это как-то несерьезно.
Иван Толстой: Не подсказывайте, Андрей, будущих тем перформансов.
Андрей Гаврилов: Если можно, я продолжу вашу тему, подхвачу падающее знамя. Вы предпочитаете, чтобы мы пошли по стезе изобразительного искусства, или вы хотите, чтобы мы пошли по чему-нибудь другому?
Иван Толстой: Я люблю резкие перемены тем. Давайте что-то принципиально другое. А потом, если ваша стезя изобразительного искусства все-таки заслуживает внимания, мы и к ней вернемся.
Андрей Гаврилов: Нет, я с вами не соглашусь, все равно мы продолжим изобразительное искусство, но пойдем, как вы и хотели, совершенно другим путем. Немецкая галеристка Петра Куяу была признана судом виновной в подделке художественных произведений и приговорена к условному заключению сроком на два года и общественным работам. Ничего особенно в этом, казалось бы, нет. Во всем мире, я думаю, в эту секунду, когда мы с вами разговариваем, сотни, если не тысячи художников (ну, наверное, не очень удавшихся) сидят и делают подделки или копии (как они будут объяснять органам правопорядка), известных произведений. Но необычность дела, о котором я вам сейчас рассказываю, состоит в том, что Петра Куяу занималась подделкой подделок. А именно, она фальсифицировала работы самого знаменитого фальсификатора 20-го века Конрада Куяу, который прославился в свое время тем, что создал, так называемые, ''дневники Гитлера'', за что угодил в тюрьму. Отсидев там свой срок, он решил воспользоваться славой и стал зарабатывать созданием копий знаменитых картин, своеобразными официальными подделками работ Ван Гога, Гогена, Моне, Леонардо да Винчи и многих других. Петра Куяо работала у Конрада в 90-х годах, она утверждает, что является его внучатой племянницей. На самом деле на суде степень родства была поставлена под сомнение, хотя то, что она носит такую же фамилию сомнения не вызывает. Она покупала у азиатских художников ученические копии знаменитых шедевров, изображала на них подпись своего, якобы, родственника, и продавала их как подделки великого фальсификатора. Она была признана виновной в продаже 40 работ на общую сумму в 300 тысяч евро. В 2006 году, когда суд только начинался, ее обвиняли в продаже более 50 картин на суму свыше 550 тысяч евро. Подделка подделок - про такое я читал впервые.
Иван Толстой: Андрей, но, судя по всему, она не картины подделывала, а только подписи, это ведь гораздо проще.
Андрей Гаврилов: Не важно, она же выдавала это за новое произведение. Конечно, проще. Замечательно. Представляете, сколько бы мы с вами могли создать великого и знаменито, если бы научились подделывать подписи Леонардо да Винчи, Рубенса.
Иван Толстой: Да Шишкина!
Андрей Гаврилов: Нет, не Шишкина, а Айвазовского. Тогда бы мы с вами озолотились. Айвазовский стоит дорого.
"Это рискованная попытка средствами contemporary art реабилитации в глазах гостей столицы и жителей центра мегаполиса его окраинных зон, которые до сих пор воспринимаются как антикультурные трущобы, предназначенные
лишь для физиологического прозябания их обитателей", - заявили организаторы. Алексей Панов
В стенах обычной московской средней школы на этой неделе открывается выставка современного искусства под названием "Спальный район: Остановка — школа". Она пройдет с 25 сентября по 10 октября в средней общеобразовательной школе номер 45 в Люберцах. Выставка организована в рамках Международной ярмарки "Арт Москва", на ней будет представлены работы группы ''Синие носы'', художников Николая Полисского, Владислава Ефимова, Игоря Макаревича и Елены Елагиной, Эдуарда Гороховского и других . Интересно то, что эти произведения будут представлены в школьных классах, в спортзалах, столовых и дворах школы. Например Николай Полисский, признанный мэтр нашего Лэнд-арта, отдал на эту выставку свои деревянные работы ''Грачи'', которые , по замыслу кураторов выставки Александра Панова и Марины Звягинцевой, будут встречать приходящих школьников. Школьная экспозиция станет частью проекта ''Спальный район'', которая уже более двух лет реализуется в Жулебино под руководством все той же Марины Звягинцевой. "Это рискованная попытка средствами contemporary art реабилитации в глазах гостей столицы и жителей центра мегаполиса его окраинных зон, которые до сих пор воспринимаются как антикультурные трущобы, предназначенные
лишь для физиологического прозябания их обитателей", - заявили организаторы.
Иван Толстой: У вас есть что-нибудь не про живопись?
Андрей Гаврилов: Да, есть, конечно, как не быть. Может быть, не очень веселое сообщение, но, конечно, есть. Помните, мы с вами некоторое время назад столкнулись с такой странной вещью как возникновение милицейской или, если говорить современным или чуть-чуть более, чем современным языком, полицейской цензуры в сфере современного российско искусства? И вот очередное проявление этого, мягко говоря, безобразия. Последний день недавно завершившегося Пятого международного фестиваля школы Территория был отмечен беспрецедентным происшествием. Сотрудники московского ОМОНа остановили спектакль и отредактировали текст пьесы немецких драматургов. В сквере у Музея Сахарова на Земляном валу, где, кстати, установлен фрагмент разрушенной Берлинской стены, была запланирована читка пьесы Фаридуна Займоглу и Гюнтера Зенкеля ''Черные девы''. Однако перед читкой в сквер явилась группа ОМОНовцев с целью воспрепятствовать мероприятию, которое они назвали ''несанкционированным митингом.'' Организаторам фестиваля Территория с трудом удалось убедить капитана милиции в том, что они не собираются митинговать, но режиссер Жено вынужден был ознакомить милиционера с текстом пьесы. Как пишет в своем блоге один из присутствовавших в сквере, авторы пьесы очень радикальные немецкие драматурги, поэтому текст изобилует сценами сексуального характера. Ознакомившись с текстом, капитан потребовал изъять из пьесы несколько выражений, которые он счел слишком грубыми.
Иван Толстой: Слава барнаульских милиционеров кому-то не дает покоя.
Андрей Гаврилов: Вы знаете, это сообщение пришло буквально через несколько дней после того, как Папа Римский в одном из своих выступлений сопоставил идеологию атеизма с идеологией нацизма, то есть, грубо говоря, назвал атеистов человеконенавистниками, сказав, что, это, в общем, схожие идеологии. Я говорю не о том, что это вызвало бурю возмущения в Англии, где это произошло и, вообще, в странах Запада, просто поскольку эти два сообщения пришли одновременно вполне возможно, что мы зря рассматриваем их как отдельные элементы. Может быть, это просто наступление Инквизиции, как таковой. В конце концов, что такое Инквизиция, как не правоохранительные органы церкви того времени.
Иван Толстой: Судья Папе Римскому только Господь Бог!
''Сталинград — симулякр или реальность?'' - эссе нашего нью-йоркского автора Бориса Парамонова.
Борис Парамонов: В последнем – сентябрьском, девятом - номере журнала ''Знамя'' напечатан некий сетевой материал – текст под названием ''Исход'', автор которого выступил под псевдонимом Ди Джэй Сталинград. Текст живописует нравы скинхэдов и сюжеты из их жизни. Публикация сопровождается предисловием главного редактора журнала Чупринина и комментариями видных интеллектуалов и литераторов. Один из них, во всеоружии нынешнего высокоумия, продемонстрировал полное знание Деррида и Бодрийяра: это, мол, не у нынешней маргинальной молодежи культ насилия, а насильствен сам язык, пресловутый дискурс. Для простоты процитирую другого участника обсуждения – писателя Александра Кабакова:
Диктор: ''Никак не сбывается давняя мечта о добровольной со стороны редакторов информационной блокаде террористов, националистов и прочих (как бы они себя ни называли, хотя бы и "антифашистами") потенциальных палачей той самой либеральной прессы, в которой никак не сработает инстинкт самосохранения. Между тем, Юрий Валентинович Трифонов еще тридцать с лишним лет назад писал, что если лишить современный терроризм телевизионной и прочей медийной рекламы, то он потеряет смысл и увянет. То же самое справедливо по отношению к любым радикальным - а в наше медийное время по отношению вообще к любым действиям. Нет рекламы – нет явления''.
Борис Парамонов: Безотносительно к обсуждаемым маргиналам, то есть вообще, это верно. Но явление вполне объяснимо, и даже не столько из нравов медии, но нынешними техническими ее способностями. Не сообщишь ты – сделает другой, так что давайте и мы. А информационное телепространство задействовано круглосуточно, и заполнять его чем-то надо, так что всё идет в ход. И еще не забудем об одном, сегодня важнейшем: информация сейчас распространяется не только профессиональной медией, но кем-угодно: все эти ю-тьюбы, ай-поды и прочие фэйсбуки, у информации нет хозяина, она национализирована и глобализирована.
В том же девятом номере ''Знамени'' напечатан содержательная статья Константина Фрумкина ''Откуда исходит угроза книге''. Речь идет о смене культурных приоритетов и установок в общемировом масштабе – кончилась эпоха слова, началась эпоха визуальных образов, Гутенберг сменился Голливудом, а еще больше того Интернетом, пресловутой сетью. Сетевое чтение нелинейно, оно охватывает если не сразу, то при соответствующем навыке очень быстро ветвящийся текст, все его альтернативы. Образ текста утрачивает целостность; понятно, что при этом теряет свое значение автор. Кстати, пример всем известный нелинейного чтения – элементарный школьный учебник, читаемый не сплошь, а по мере надобности кусками, разделами. Так что не всё страшно, новое всегда открывает ранее невиданные возможности, а старое до конца не исчезает.
Но это материи уже высоколобые, а мы сейчас говорим о повседневной реальности – избытке информации. Вот свежий пример. ''Нью-Йорк Таймс'' пишет 10 сентября:
Диктор: ''Эксцентричный пастор и его немногочисленная паства устроили сожжение Корана на улице, уверенные в том, что их действия будут засняты на видео. И никто не обратил на них внимания. Это было в 2008 году в баптистской церкви города Топека, штат Канзас. Но на этой неделе план сожжения Корана, объявленный в флоридском местечке Гэйнсвил пастором Джонсом, стал ведущей телевизионной новостью и предметом неусыпного внимания мировой медии к столь же немногочисленным прихожанам Терри Джонса, повлекший даже к выступлению президента Обамы''.
Борис Парамонов: Нынешний ажиотаж с Кораном, пишет далее газета, объясняется совпадением инициатив пастора Джонса с контроверзой вокруг предполагаемой постройки мечети вблизи места, на котором был совершен теракт 11 сентября. Но вот другой пример.
Агентство Ассошиэйтед Пресс сообщило 3 сентября:
Диктор: ''Боснийские власти установили личность и местожительство девушки, заснятой на видеокамеру в то время, когда она топила в реке шестерых новорожденных щенят. Это произошло в боснийском городе Бугойно. Видео, распространенное в сети, вызвало негодование по всему миру''.
Борис Парамонов: Здесь уже явно самодеятельность масс, приобщившихся к ныне не сложному технически делу распространения информации. Но резонанс, как видим, мировой. И последствия вышли не просто непредвиденные, но и неадекватные.
Вспомним вьетнамскую войну и вызванную ею волну протестов в Соединенных Штатах. Думается, что они имели причиной не только нежелание молодых людей оказаться на войне следующими – во время существования всеобщей воинской повинности. Думается, что имел еще место шок – прямые репортажи телевидения с места боев. Нельзя переносить войну на рассмотрение в гостиных – и не ожидать при этом острой негативной реакции. Нетерпимое смешение жанров. Кстати, американские военные власти учли этот урок и сильно ограничивают доступ медии к военным действиям – практика, начавшаяся, кажется, даже раньше операции ''Самум'' 1991 года, чуть ли не во время панамской акции против Нориеги.
Ну а с боснийскими щенками произошло вообще что-то неподобное. Что это за местечко Бугойно? Ясно, что какая-то провинциальная глушь, деревня. А в деревне испокон веку была принята эта практика – топить лишних щенят и котят. Крестьяне вообще не сентиментальны.
Но возмущаясь этим зрелищем провинциальной толстокожести, чувствительные западные люди, насельники цивилизационных центров, уже как бы и забыли, чем нужно и должно возмущаться в связи с Боснией. Кровопролитная гражданская война в бывшей Югославии, с многомесячной осадой столицы Сараево и элементами самого настоящего геноцида, в общественном сознании уравнялась с утоплением собачьего помета. Поток информации стал неразличимым, в количестве исчезли качества – утонули вроде тех щенят.
И самое важное. Чувства разные – в Боснии одни, в Англии другие, - а техника одна. Необыкновенно разнородный мир обрел в технике общий знаменатель, и не только видеокамеру, но и, скажем, атомную бомбу. Каковой владеет, скажем, Северная Корея. И дело уже не в избытке неуправляемой информации, а в неуправляемости самого мира. Он стал информационно единым, не будучи единым по существу. Бодрийяр, получается, прав: симулякры подменили реальность. Но реальность существует – и не может о себе сказать. Когда же она заговорит вне телекамер, это будет уже не Ди Джей, а настоящий Сталинград.
Иван Толстой: Продолжим культурную панораму. Андрей, что у вас еще в загашнике?
Андрей Гаврилов: Меня поразила новость, которая пришла из Гааги. В Нидерландах состоялась премьера оперы на клингонском языке. Это язык, который разработан для клингонов представителей вымышленной расы воинов из фильмов серии ''Звездный путь''. Этот язык обладает довольно обширным словарем и собственными грамматическими нормами. Опера на клингонском языке получила название... Я вот здесь не могу произнести, потому что не знаю, как правильно на клингонском языке произносится буква, имеющая написание английской буквы ''U''. в переводе она означает ''Вселенная''. Постановку осуществили на сцене театра ''Zeebelt'' в Гааге. Позже оперу планируют показать и в Германии. В апреле 2010 года инициаторы проекта отправили приглашение на премьеру самим клингонам. Для этого был использован радиотелескоп, направленный в сторону Арктура — звезды, возле которой предположительно вращается планета, населенная этой расой. "Клингоны - известные поклонники оперного искусства. Однако мы, земляне, почти ничего не знаем об их операх. Поэтому для меня постановка стала своего рода испытанием — я постарался сделать ее максимально аутентичной с учетом всех сложностей", - заявил Флоренс Шонфельд, создатель оперы.
Иван Толстой: Чудесная новость! Жаль, что вы не произнесли на клингонском что-нибудь.
Андрей Гаврилов: Я обязательно к следующему разу постараюсь выучить какое-нибудь предложение, которым я попробую вас, Иван, поразить.
Иван Толстой: Ну, например, приветствия или прощания какие-нибудь.
Андрей Гаврилов: Хорошо, я попробую, обещаю. Идем дальше?
Иван Толстой: Идем дальше.
Андрей Гаврилов: Новость, опять-таки, связанная с музыкой. Антология редких и ранее не издававшихся записей гениального, легендарного, выдающегося американского рок гитариста Джими Хендрикса готовится к изданию на лейбле ''Legacy Recordings''. Хочу сразу сказать, что этот лейбл знаменит тем, что он отыскивает и издает зачастую те незнакомые широким слушателям варианты, записи, песни, треки, как угодно это можно называть, то есть то, что осталось за пределами изданного материала. Но не потому осталось, что это плохо или потому, что это не нравилось самим музыкантам. Дело в том, что когда записывался Джими Хендрикс, в частности, продолжительность альбома составляла 40, максимум 45 минут. Это был объем долгоиграющей пластинки. С приходом компакт-дисков возможностей стало больше, и их, конечно, уже теперь можно добавить в качестве бонус материала, то есть дополнительного материала - некоторые мелодии, некоторые вещи, некоторые варианты, которые были записаны, но, почему-то, изданы не были. Что касается Джими Хендрикса, то история его издания это вообще чистый детектив. По моим сведениям, до сих пор остаются неизданными около двух тысяч часов записей этого великого музыканта. Но, к счастью, в последнее время поток его альбомов, к сожалению, посмертный, резко усилился. Как сообщается на сайте музыканта, этот сборник, который сейчас готовится к выходу, будет состоять из пяти дисков. Их название - "West Coast
Seattle Boy - The Jimi Hendrix Anthology". Он поступит в продажу 16 ноября. Предварять релиз будет сингл, который выйдет 27 сентября. Издание будет включать публиковавшиеся демоверсии и студийные дубли песен из всех трех студийных альбомов Хендрикса, а также раритетные концертные записи гитариста, в том числе, с его последней группой Band Of Gypsys . Пятый диск антологии будет представлять собой DVD с 90 минутным документальным фильмом, который снял Боб Смитон. Этот режиссер неоднократно получал премию ''Грэмми'' и известен, в частности, по своей работе над лентой ''Антология Битлз'' - "The Beatles Anthology". Как сообщил журнал ''New Musical Express'', к этому моменту к изданию этой антологии также будут переизданы такие записи покойного гитариста как "Jimi Hendrix Experience: BBC Sessions", "Jimi Hendrix: Blues",
"Live At Woodstock". Хочу напомнить, что в этом году весной уже вышел альбом неизданных записей Джими Хендрикса, который называется ''Долина Нептуна'' - "Valleys of Neptune" - это были последние студийные записи группы ''Jimi Hendrix Experience''.
Иван Толстой: На очереди наша рубрика ''Переслушивая Свободу''. В конце 70-х — начале 80-х годов на нашем радио в Мюнхене работал известный, почти легендарный актер театра ''Современник'' Лев Круглый. В 80-м году он рассказывал о своем актерском поколении. Вот фрагмент этой программы.
Лев Круглый: В 1949 году я поступил в Театральную школу Малого театра на курс Веры Николаевны Пашенной. От годов учебы, этих четырех лет, осталось довольно странное ощущение. С одной стороны, я начал постепенно понимать, какое это сложное явление театр, немножечко начал понимать жизнь. Я не мог еще тогда знать и не мог сформулировать, в частности, что такое Пашенная, как явление искусства и как явление жизни. Много лет спустя я узнал, какую страшную жизнь она прожила. В ее биографии, в ее семье были такие события, которые могли бы привести ее тоже в места очень отдаленные. Хотя бы достаточно сказать, что ее сестра, очень известная актриса Рощина-Инсарова, эмигрировала за границу. И потом целый ряд событий в ее жизни, тоже очень сложных. И я только потом понял, какая сила характера, какая неимоверная жажда жизни сидела в этой женщине, которая проявлялась не только в искусстве, в ее совершенно изумительных работах, достаточно только вспомнить Вассу Железнову, которую она сыграла и которую многие до сих пор помнят, но и то. что я помню, когда мы учились (это где-то в 1951 году), она вступила в Коммунистическую партию Советского Союза, уже весьма немолодой женщиной. То есть ей приходилось не раз на митингах и бог знает где говорить какие-то слова и доказывать, что она советская актриса и так далее, в то время как ей нужно было быть тем, кем она была - великой русской актрисой. Потому что все, по крайней мере, советские роли, которые я видел, это был такой низкий уровень драматургии. Она играла очень часто в пьесах Корнейчука каких-то там украинских колхозниц, что ли. Это было все так неинтересно. Она играла в пьесе Сафронова. Все это неимоверная трата сил, потому что она была актриса, она хотела эти роли сыграть по-настоящему. Ну что там играть было? И вот, наконец, кончилось училище и началась уже серьезная творческая жизнь. Надо сказать, что мои внешние данные не выдающиеся, поэтому, когда Пашенная меня рекомендовала в Малый театр, то директор театра Царев сказал, что ''вы у нас в ближайшие лет 15-20 будете играть ''кушать подано'', так что мы вам не рекомендуем к нам идти''. Я послушался этого совета и решил уехать как можно дальше. Я уехал на Дальний Восток работать в Хабаровск. Жизнь периферийных театров это ужасные жилищные условия, это мизерные заработки, это бесконечная езда в холодных машинах на выездные спектакли. И если при этом еще иногда там бывают интересные спектакли (а там действительно бывают интересные спектакли), то это, конечно, делают люди необычайно подвижнической жизни. А вот в том хабаровском театре, в котором я работал, ну, то ли потому, что я молодой был так все воспринимал, нас было несколько человек, пять-шесть молодых актёров, и это время совпало (это 1953 год) со смертью Сталина. А 19 56 год это ХХ съезд, когда началось освобождение людей, началось духовное раскрепощение, появилась драматургия Розова, и вот это время, когда началось все в театре, мне кажется, бурно развиваться. И тут я уже почувствовал, что надо срочно ехать в Москву, что там, конечно, что-то происходит. Надвигался Фестиваль молодежи в 1957 году в Москве, мне друзья писали: ''Приезжай!''. В Москве появился журнал, по-моему, он назывался ''Польша'', где отражались все события, которые происходили в Польше. Это все было необычайно ново и так далеко. В Хабаровске это все было непонятно, поэтому я очень быстро, весной 1957 года, приехал в Москву. И сразу попал в атмосферу этого самого знаменитого Молодежного фестиваля, который, вероятно, был задуман определенным образом, но он, по-моему, произвел огромный толчок в развитии, во всяком случае нашего, молодого поколения. И в это время возник театр ''Современник'', московский театр ''Cовременник'', который сразу же стал для очень многих в Москве, а потом и не только в Москве, своим родным театром. Лозунг ''Современника'' был четок и ясен, не раз он формулировался главным режиссером театра Олегом Ефремовым на всяких встречах, в статьях, и так далее - гражданственность. Тогда нами воспринималось, что истинное служение государству, ощущение себя гражданином своего государства, это и есть то главное, чем мы должны заниматься. И возникли тогда такие спектакли, которые мне казались не очень высокохудожественными, но, почему-то, они тогда производили огромное впечатление на публику, на наших зрителей. Это ''Два цвета'', ''Продолжение легенды'' покойного уже теперь Кузнецова, и потом, конечно, какая-то вершина начала ''Современника'' - ''Голый король'' Шварца. Ну, я не буду говорить о тех великолепных актерских работах, которые там были, достаточно сказать, что там впервые, мне кажется, по -настоящему необычайно ярко о себе заявили Евстигнеев, Сергачев, Дорошина, Кваша, Табаков, Казаков. Мне кажется, что самое главное, конечно, этот спектакль своей веселостью, своим необычайным напором, своим молодым смехом над всяким тиранством, глупостью, идиотизмом, он производил тогда колоссальное впечатление. Он выходил с трудом, его пытались прикрыть. Но власть, как говорится, немножко растерялась и так не удалось его прикрыть. И я помню, когда я с этим спектаклем мы приехали в Ленинград, буквально конная милиция была у Дворца Первой Пятилетки, где мы играли, пробиться в театр было невозможно. А какие были отклики в газетах и просто в разговорах, и как к нам тогда относилась публика! Потом, я помню, мы в Тбилиси поехали, в Грузию. Там тоже был необычный успех этого спектакля. В общем, было прекрасное время.
Иван Толстой: Андрей, а теперь мы переходим к вашей, финальной рубрике нашей программы. Расскажите, пожалуйста, о сегодняшних музыкантах поподробней.
Андрей Гаврилов: Как я уже говорил, сегодняшний альбом, который называется ''Умом Россию не понять'' записали пианист Евгений Борец, саксофонист Михаил Савин и их друзья: трубач Владимир Галактионов, барабанщики Александр Зингер и Сергей Остроумов, и басисты Сергей Хутас и Алексей Заволокин. На альбоме записана преимущественно авторская музыка Савина (шесть треков из восьми) и Борца. Я не могу сказать, что мне так уже нравится название этого альбома, но вот музыка этого альбома мне нравится очень, и поэтому я хочу, если можно сказать еще два слова о музыкантах, которые его записали. Михаил Савин родился в 1967 году в Казани, закончил Среднюю специальную музыкальную школу при Казанской консерватории, после чего поступил в Казанскую консерваторию. В годы учебы в Консерватории он работал в джаз оркестре под управлением Виктора Деринга, соратника Олега Лундстрема, и создал уже тогда джаз квартет, в который входил, в частности, Евгений Борец - его партнер и напарник по тому альбому, который мы сегодня слушаем. Евгений Борец, может быть, больше сейчас известен как руководитель ''Оркестра креольского танго'', который сопровождает во многих экспериментах и концертных выступлениях Андрея Макаревича, если тот решает выступать без ''Машины времени'', но я надеюсь, что это ни в коем случае не затмевает славу Евгения Борца как джазового пианиста, одного из самых интересных и тонких джазовых пианистов на сегодняшней московской джазовой сцене. У Евгения Борца до этого был диск под названием ''Uncommunicado'' , у Михаила Савина был диск под названием ''Песни без слов''. И вот они объединились и впервые мы можем познакомиться с плодом их совместной работы. Михаил Савин, Евгений Борец. ''Умом Россию не понять''.