Пресс-центр адвокатов Михаила Ходорковского разместил на своем сайте полный текст выступления Ходорковского в судебных прениях 27 октября. Радио Свобода с разрешения сайта публикует его с минимальными сокращениями.
- Я постараюсь занять не так много времени. Я буду обращать внимание суда на определенные аспекты. Но слова «обращаю особое внимание» я скажу всего пять раз. Начну я с того, что доказали уважаемые оппоненты в ходе прений. Они тщательно доказали, что я и мои коллеги владели компанией Групп МЕНАТЕП Лимитед. Эта компания существует и по сей день, судится с Российской Федерацией в международных судах. Я это говорю к тому, что ее реальное легальное существование прошло апробацию в ряде судов и всеми признано. Эта компания, в свою очередь, владела контрольным пакетом акций ЮКОСа, это наши оппоненты тоже убедительно доказали, мы, акционеры компании Групп МЕНАТЕП Лимитед, обсуждали свои деловые интересы на своих заседаниях, даже с ведением протокола. Эти протоколы наши оппоненты тоже продемонстрировали. Также они доказали, что ЮКОС, в свою очередь, владел сначала контрольным, а затем стопроцентным пакетом акций дочерних добывающих компаний и ВНК. Они доказали, что взятые на покупку этих активов кредиты в иностранных и российских банках, компания ЮКОС выплатила. А акции самой компании ЮКОС, которые акционеры ЮКОСа отдали под залог предоставленных кредитов, компания ЮКОС потом вернула этим самым владельцам, в том числе мне. Это все доказано.
Оппоненты доказали, что добывающие предприятия ЮКОСа и собственно ВНК продавали нефть, продавали акции (делали они это с согласия ЮКОСа – своего основного, а затем и единственного акционера), они получали выручку, прибыль, расширяли производства. Это все очень убедительно доказано в ходе суда. Также доказано (оппоненты это подтвердили в прениях), что ЮКОС, его торговый блок , покупали и продавали нефть и нефтепродукты, получали выручку, размещали временно свободные средства, использовали их в хозяйственной деятельности (т.е. вкладывали в производство, новые активы) и выплачивали дивиденды акционерам. Также было доказано, что я руководил ЮКОСом, сотрудники компании подчинялись мне, а также своим непосредственным руководителям и действовали в рамках своих должностных инструкций, обязанностей. О моих полномочиях как руководителя ЮКОСа в обвинительном заключении говорится вполне <…>, но мои оппоненты в пятницу, 22 октября, что-то заметались, засомневались и, честно сказать, даже я растерялся – ну потому что, будучи членом совета директоров ЮКОСа, председателем исполнительного комитета ЮКОСа, председателем совета директоров управляющей компании «ЮКОС-Москва», председателем совета директоров «ЮКОС-ЭП» и «ЮКОС-РМ», мне как-то в своих полномочиях руководителя ЮКОСа никогда не приходило в голову усомниться».
Потом наши оппоненты, уже в самом конце пятницы, вырулили на то, что свои действия я совершал с использованием служебного положения. То есть вернулись к первоначальному – что какое-то служебное положение у меня все-таки было.
Также было доказано, что решениями судов, вступившими в законную силу, установлено, что ЮКОС становился собственником всей добытой нефти, покупаемой у своих дочерних предприятий. Также — и здесь уже <появляется> некоторая юридическая логика — обвиняя меня в присвоении с использованием служебного положения, оппоненты тем самым презюмировали, что я законный владелец акций ЮКОСа, имеющий исполнительные полномочия в ЮКОСе, а не просто член совета директоров и акционер, что ЮКОС законный владелец акций добывающих «дочек», включая «Томскнефть», что исполнительный орган, «ЮКОС-ЭП», законно назначен и законно вверил полномочия своим представителям, подписавшим договоры. А договоры и есть способ распоряжения вверенным имуществом. Юридическая логика однозначно говорит, что это именно так. Иначе обвинение в присвоении с использованием служебного положения в принципе было невозможно. Должен сказать, что я согласен с доказанными фактами. Если это мое признание – то это признание в обычной нормальной хозяйственной деятельности, которую в виде обвинительного заключения можно представить только по заказу...
Были в выступлениях моих оппонентов и определенные шероховатости. Главное! - они призывали суд, вас, Ваша честь, признать решения других судов, установивших ряд фактических обстоятельств, принятыми под влиянием обмана или неполного анализа ситуации. Я вообще был бы согласен, чтобы Хамовнический суд поддержал наших оппонентов в этой части. Я даже, если помните, перед переходом к прениям просил уважаемых оппонентов внести так называемое представление на отмену упомянутых судебных решений. Почему. Экономически мне выгодно непризнание судебных решений, приведших к банкротству компании ЮКОС, потому что в этом случае как ее акционер, я имею право рассчитывать на весьма значительное возмещение. Но наши оппоненты не стали писать представление. А Хамовнический суд пока не назначен надзорной инстанцией, так что эту задачу в этом суде решить невозможно. Более того, даже если решения каких-то судов в части установления фактических обстоятельств покажутся Хамовническому суду противоречивыми, он и то не сможет их не признать (ст. 90 УПК РФ)
Такая ситуация станет типичным случаем неустранимых сомнений, которые ст.14 УПК обязывает суд трактовать пользу подсудимых. Второе. Не менее беспомощно, на мой взгляд, выглядели ссылки оппонентов на приговор Мещанского суда, будто бы установившего, что мы с Платоном Лебедевым признаны виновными в хищении имущества «Апатита». Уважаемый господин Шохин, присутствующий в этом процессе, присутствовал также в кассационной инстанции Мосгорсуда, где приговор в этой части был изменен. Ну нет такого приговора – в хищении имущества «Апатита»! Зачем наводить в таком элементарном вопросе тень на плетень, я просто не понимаю.
Также я не очень понимаю, зачем противопоставлять мои показания в Мещанском суде о том, что я лично не занимался отчетностью структур типа «Митра» и т.д., не контролировал их тому установленному факту, что эти структуры входили в периметр консолидации ЮКОСа. Глупо. Это мелкие структуры в составе компании, которыми занимались люди на гораздо более низких этажах управления, чем я. И уж совсем мне не понравилась попытка опорочить моих адвокатов утверждениями, что они в 2004 году в разговоре со мной и Платоном Лебедевым получили поручение отмывать деньги через компанию «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» путем выдачи кредитов добывающим «дочкам» ЮКОСа. И что они <адвокаты> передали это поручение адвокату Ивлеву и казначеям ЮКОСа. Здесь затрагиваюсь не только я, здесь затрагиваются уважаемые и ничем себя не опорочившие люди. Насколько я понимаю, чтобы доказать подобное утверждение, то есть по сути обвинить людей в сговоре и совершении тяжкого преступления, необходимо иметь показания участников предположительных разговоров. Ну или хотя бы тех людей, которым участники эти разговоры передали. Ничего подобного суду не представлялось. Я тщательно проверил единственную содержательную ссылку, сделанную обвинением. Это ссылка на расшифровку записи переговоров юристов Гололобова и Бахминой. Других содержательных ссылок не было. Нельзя же считать содержательным доказательством выписки того, сколько раз ко мне в СИЗО приходили адвокаты. Много раз приходили, до сих пор приходят… Так вот на 60 страницах этой расшифровки моя позиция упомянута дважды. На странице 17 говорится о том, как я, разговаривая со своим адвокатом, просил его все-таки привести свидетеля, который, вместо того чтобы прийти в суд на первый процесс, собрался уехать за границу. Цитирую: «Так нельзя, ты с ним поговори и с ним реши». И вторая ссылка, где юристы обсуждают, не будет ли моей линией защиты ссылка на то, что все было подготовлено юридическим управлением компании. Итак, страница 50, цитируют меня: «Мы делаем все что можно, нужно, что от нас зависит. Независимо от чьей-либо позиции мы не будем давать в обиду и не будем ничего сваливать, и вообще совершенно не планируется, не планировалось и не будет планироваться». Ваша честь, на основании этих цитат вам предлагается обвинить уважаемых людей в том, что они соучаствовали в отмывании денежных средств. Напомню, что сама запись от суда скрыта. Убежден, оппоненты полагают, что вы не станете читать расшифровку. А вы, Ваша честь, обманите их ожидания и прочитайте! Иначе получится неудобно. Потому что наши оппоненты сами не решились за прошедшие с того момента шесть лет даже обратиться в адвокатскую палату с представлением на адвокатов (ну если они считают, что те преступления-то совершили). Потом у что они знают – адвокатская палата прочитает! Теперь они подставляют вас. Надо заметить, что особенно нелепо это выглядит, поскольку руководство компании ЮКОС, включая тогдашнего председателя совета директоров господина Геращенко, не отказывается от этого решения и не ссылаются на меня. Да и суды, включая голландский, в этом самом кредите криминала не увидели. Более того, компания «Роснефть» решения судов признала и исполнила – кредит вернула.
К слову, если прочитать решение голландского суда (оно имеется в материалах дела), то видно, что кредит пришлось платить не потому, что «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л» перестала быть частью ЮКОСа (голландский суд тут как раз считает эту компанию, принадлежащей всем акционерам ЮКОСа),а потому, что ссудополучатель, «Юганскнефтегаз», был выведен из периметра консолидации ЮКОСа с помощью «Байкалфинансгрупп».
Я могу продолжить про другие шероховатости, но не буду…но там страниц на 400. Я уверен, что полную ерунду вы переписывать в приговор не станете. А суть позиции оппонентов для нас с Платоном Леонидовичем очень позитивная. Поэтому я сразу перейду к сути и начну с нескольких примеров из прений. Я эти примеры буду цитировать – поскольку нам не дали текста того, что говорили прокуроры – по расшифровке, которая у нас есть. Я буду цитировать. Я буду ссылаться на дату, фамилию сказавшего прокурора и на страницу по нашей расшифровке. Я передам это суду вместе с текстом своих выступлений в прениях.
Итак, вот что сказали прокуроры о таком обязательном признаке хищения, как безвозмездность. Вот теперь я вас, Ваша честь, прошу в первый раз обратить особое внимание. «Некие доказательства подтверждают вину подсудимых в практически безвозмездном переводе нефти «Юганскнефтегаза», «Самаранефтегаза» и «Томскнефти»» — это сказал прокурор Смирнов, страница 2, 19 октября. «Практически безвозмездно»! Закон вообще-то требует полную безвозмездность. Что такое в нашем случае «практическая безвозмездность», сказано в постановлении о привлечении нас в качестве обвиняемых. Это 400 с лишним миллиардов рублей. Для сравнения это бюджет Москвы. Вот что такое практическая безвозмездность. Далее про безвозмездность, цитирую уже господина Лахтина со страницы 29, 22 октября: «Материалами дела доказано, что под видом оплаты за нефть на добывающие предприятия поступали денежные средства для обеспечения дальнейшей добычи нефти». Далее про преступность роста капитализации, это господин Смирнов, страница 53, 21 число: «Распределение получаемой от реализации нефти прибыли ОАО «НК ЮКОС», зафиксированное в консолидированном отчете этой компании, позволило Ходорковскому и Лебедеву повышать котировки акций ЮКОСа на международном рынке, — тут Лебедев и публика рассмеялись, — продавать эти акции и таким образом обогащаться за счет прибыли, принадлежащей всем акционерам». Далее уважаемая госпожа Ибрагимова, страница 55, 21 октября: «Нераспределение части прибыли ОАО «НК ЮКОС» в качестве дивидендов среди его акционеров влекло увеличение нераспределенной прибыли, капитализации компании и как следствие к росту стоимости акций ЮКОСа на рынке».
Далее, что говорили уважаемые прокуроры про свидетелей. Господин Лахтин, страница 17, 22 число: «Показания свидетелей о переводе основной части прибыли в центр холдинга недостоверны и мотивируются тем, что они получали бонусы за перевод основной части прибыли в центр холдинга, оттуда и получали вознаграждение». Далее. Лахтин, 22 октября. «Лысова <главный редактор «Ведомостей»> не была очевидцем присвоения нефти Ходорковским и Лебедевым, поэтому ее показания расцениваются как недостоверные». Лахтин же, 22 страница, 22 число. «Показания Геращенко <бывший председатель совета директоров ЮКОСа> оцениваются как недопустимые, поскольку очевидцем присвоения и легализации он не являлся». Хоть один свидетель у нас за все время процесса сказал вам, Ваша честь, что являлся очевидцем присвоения и легализации?!
Теперь про судебные решения. Госпожа Ибрагимова, страница 39, 22 число. «Решениями судов установлено, что собственником добываемой «Юганскнефтегазом», «Самаранефтегазом», «Томскнефтью» нефти являлось ОАО «НК ЮКОС»». Она же там же, чуть ниже: «В решениях судов отсутствуют утверждения о том, что нефть была собственностью НК ЮКОС». Она же, на одну страницу дальше: «Из решений арбитражных судов следует, что нефть перешла в фактическую собственность НК ЮКОС, однако юридическим собственником почти (!) она не являлась». И опять госпожа Ибрагимова, 22 число: «ОАО «НК ЮКОС» и другие юридические лица через которые организованная группа перемещала, — я так понял нефть, — и средства, добытые преступным путем были добросовестными приобретателями этого имущества. Указанные лица как добросовестные приобретатели имели все предусмотренные законом права на имущество».
Об аудите. Прокурор Смирнов, страница 11, 22 октября: «Доказано, что ни в Интернете, ни в других публичных источниках информации консолидированной финансовой отчетности ЮКОСа не публиковалось». Напомню, речь у нас шла о консолидированной прибыли. Напомню выступление главного редактора «Ведомостей», напомню общеизвестный факт, что ЮКОС был признан в 2002 году лучшей компанией по раскрытию отчетности, а рейтинг имел, присвоенный на основании этой самой отчетности, выше суверенного. Дальше ижет разъяснение, почему же они так считают. Это господин Лахтин, страница 51, 22 октября: «Ходорковский лжет, заявляя, что консолидированную отчетность ЮКОСа мог понять любой заинтересованный в этом человек с приглашением соответствующего специалиста в области корпоративной финансовой отчетности и аудита». Не любой – почти любой образованный человек способен.
И наконец о прибыли ЮКОСа и нашем корыстном интересе. Страница 54-55, 22 число господин Лахтин, я ему за это все простил: «Сторона обвинения не оспаривает приобретение ЮКОСом таких активов, как «Арктикгаз», «Роспан» и т.д., так как они отражены в отчетности ЮКОСа. Не оспаривает, что часть полученных средств были направлены на капитальные вложения и выплату дивидендов акционерам ЮКОСа, расходовались на приобретение производственных активов, освоение месторождений, реконструкцию производственных мощностей. Расходовались средства ЮКОСа и на приобретение акций ВНК, «Томскнефти», «Юганскнефтегаза», «Самаранефтегаза», а также «Сибнефти». Эти расходы подтверждены материалами уголовного дела, — а дальше интересно. - Но это не противоречит предъявленному обвинению, а подтверждает его. Так как увеличение объемов производства компании соответствовала их <организованной группы> корыстным стремлениям получать все больше прибыли». Зал смеялся. Судья был задумчив, прокуроры погрузились в свои бумаги.
... На этом я цитирование временно заканчиваю. Понимаю, что это больше развлечение, чем доказательство. Перехожу к сути.
Некоторые эксперты и раньше говорили, что прокуроры играют на нашей стороне. Признаю, иначе объяснить то, что происходит, невозможно. Видимо, когда в 2006 году им поручили добавить нам с Платоном Леонидовичем срок, они решили не брать грех на душу. В результате нам предъявлено такое обвинение, что вынести законный обвинительный приговор абсолютно невозможно.
На первой части обвинения, где говорится о хищении акций «дочек» ВНК, я даже останавливаться не буду. Следователи, очевидно, специально приобщили к делу договоры мены акций с обратным выкупом. Приложили оценку обмениваемого в десятках миллионов долларов, приложили решение арбитражного суда, где оценка соответствует нашей. Сами приобщили, т.е. суд тогда решил, как оценивать акции, а вам предложено сказать, что я должен был достоверно знать, что судебная оценка незаконна. Они приложили документы об исполнении договоров, включая – что для меня было приятной неожиданностью – документы об обратном выкупе, произошедшем в 2001 году.
Как после этого суд «законно и обоснованно» признает «безвозмездным и окончательным» отчуждение акций? Когда ни «безвозмездности», ни «окончательности».
Вторая и основная часть обвинения, о которой я буду дальше подробно говорить, – это хищение всей нефти, добытой ЮКОСом за 6 лет.
Короче всех суть обвинения сформулировала в прениях г-жа Ибрагимова, и это заметили журналисты из РЕН ТВ, поэтому я цитирую: «Ходорковский и Лебедев похитили всю нефть, добытую ЮКОСом, путем ее покупки». А в пятницу, 22 октября, она добавила «путем приобретения ЮКОСом». Я думаю, любой юрист оценит сарказм этой формулировки. Я лично, Ваша честь, кроме этого также оценил добрую волю наших оппонентов, которые исключили из обвинения за 2001-2003 годы. всю нефть, кроме поставленной на экспорт. Замечу, что причина исключения юридического значения, как вы пресно знаете, не имеет. Главное, что это «ква» — не просто так «ква». Оно важное. Недоказанная виновность, согласно ст.49 Конституции и ст.14 УПК РФ, есть доказанная невиновность. Я утверждал в суде, что мои действия по отношению к нефти правомерны. Обвинение само отказалось от права доказывать их неправомерность.
Таким образом, суд имеет доказанную правомерность моих действий в отношении всей нефти, добытой в 2001-2003 годах, кроме той, которая поставлена на экспорт. А вот здесь интересно. При сдаче нефти в «Транснефть», где нефти всех компаний смешивались, технологически невозможно выделить нефть «для экспорта». В договорах купли-продажи – которые есть в материалах дела — вся нефть, добытая за месяц, шла одним «кирпичем», без выделения экспорта. Таким образом, все действия с нефтью совершались одинаково, в одно время, в одном месте, по одной цене, с теми же контрагентами (на скважине или на узле учета).
Признав, что куплено и оплачено все, одинаково, нелогично утверждать, что часть похищена, а часть нет. Представьте себя два хулигана – один другому кирпич продал, тот кирпич разломил и половину в окно кинул. Их поймали и привели к вам. И первый, не желая быть замешанным в этом деле, говорит: «Вы знаете, я половину-то кирпича продал, а половину кирпича он у меня похитил». Вы спросите – кирпич-то целый был? Целый. То есть либо он весь кирпич купил, либо весь кирпич похитил. Третьего не дано. Поэтому, Ваша честь, я буду исходить из обвинения, что я похитил всю нефть, ну а там дальше…как вы с этим кирпичом разберетесь...
...Итак, вся нефть ЮКОСа – это 20 процентов общероссийской добычи. Это железнодорожный состав , трижды огибающий землю по экватору. После корректировки – дважды!». Что с этим делать суду? Сказать: «да, похищено»? Как? У нас пока – включая прения — одни отрицания: «не канистрами», «не бочками», «не по договорам». А как? Ответа нет. Никаких практических действий, которыми можно было бы похитить нефть, не названо. Куда дели? Ответа нет. Каким образом столько лет скрывали – от 150 тысяч сотрудников компании, от отраслевых аналитиков? от аудиторов? от Минобороны, ФСБ, прокуратуры, МВД, которые покупали топливо, изготовленное из этой нефти? Причем покупали миллионы тонн! Откуда у ЮКОСа огромная выручка – 55 млрд. долларов, — равная по цене произведенной и проданной нефти? Откуда выручка, если нефть похищена?! Почему с ЮКОСа истребовали дополнительно более 20 млрд. долларов налогов, если нефть похищена? Как смогли получить с ЮКОСа эти налоги, если все похищено? Вопросы простые – а ответов-то нет. И как, не потеряв лицо, вынести обвинительный приговор? Вы думаете, прокуроры это не понимали? Да они квалифицированные люди, все они прекрасно понимали. В любом суде, руководствующемся презумпцией невиновности, отсутствие в обвинительном заключении ответов на такие простые и очевидные вопросы означает полное оправдание.
В американском суде, на который я никогда не ссылался, а вот господин Лахтин любит на него ссылаться, так вот, в американском суде при таком обвинении мне бы не 20 лет вынесли, как господин Лахтин сказал, а вот на этом бы месте меня бы судья прервал и сказал: «Достаточно! Окончено судебное разбирательство, а вы, господин прокурор, задержитесь и получите обвинение в неуважении к суду, как минимум, а может и в фальсификации обвинительного заключения. Но в московском суде обычно действует презумпция, что следственные органы не ошибаются. Поэтому я продолжу дальше и обопрусь на позицию именно следственных органов и свидетелей обвинения...
«Конечно, и прокуроры и суд знают, что изъятие, завладение нефтью виновным – обязательное условие хищения... Если нефть не оказалась в конце концов в незаконном владении у виновного, похитителя, то хищения, хоть путем присвоения, хоть каким другим путем, не случилось. Для тех, кто сомневается – Пленум Верховного суда № 51 от 2007 года. На него ссылались и мои оппоненты: «Хищение чужого имущества признается оконченным с момента, когда указанное имущество поступило в незаконное владение виновного или других лиц». Теперь посмотрим, что пишут оппоненты: «Продукция нефтедобывающими предприятиями самостоятельно отгружалась непосредственно российским и зарубежным потребителям».
Вот такое выражение повторено в обвинительном заключении минимум 9 раз. Я, конечно, боюсь опять вызвать неудовольствие уважаемой госпожи Ибрагимовой, но позволю себе все-таки сказать, что для носителя русского языка очевидно, что «непосредственно» от того, кого называют потерпевшим, к тому, кого не называют похитителем, означает, что в промежутке больше никого не было, никакой организованной группы – иного понимания этой фразы русский язык не предусматривает!».
Затем на стене показалась цитата из приговора Басманного суда по делу Малаховского и Переверзина: «Нефть фактически реализуется самими добывающими организациями на экспорт, а также поступает от них на НПЗ ЮКОСа». Где здесь организованная группа? Куда ее вставить? Реализуется САМИМИ. Поступает ОТ НИХ. Это приговор, это фактическое обстоятельство, установленное решением суда. Хотя не совсем точное — но это неважно. Таких утверждений в приговоре – семь! Есть решения и других судов по делу ЮКОСа. Обвинительное заключение, стр. 627: «НК ЮКОС, начиная от добычи нефти вплоть до ее отгрузки на экспорт или иным конечным покупателям, контролировала весь процесс ее перепродажи по цепи поставщиков и фактической транспортировки». Нас с вами сейчас интересует «фактическая транспортировка». Ваша честь, ЮКОС признан собственником нефти. Собственник, контролирующий процесс похищения, — такое бывает, возможно, лишь при грабеже и разбое... Паниковский, когда бежит с гусем под мышкой, а за ним бежит собственник с группой поддержки, если это можно назвать контролем за транспортировкой… такое я себе могу представить...
А вот что говорил господин Тян, свидетель обвинения, до 2007 года он был ведущим специалистом дирекции по торговле и транспортировке нефти <в «Роснефти»>: «Нефть доходила до потребителей, когда нефть заходила на заводы, при заводе был представитель «Транснефти», составлялись акты с заводом, что «Транснефть» сдала им такой-то объем нефти…». А вот, что говорит также один из любимых свидетелей обвинения, господин Авалишвили, который с 95 по 97 год был финансовым директором «Томскнефти», с июля 98 – вице-губернатор Томской области, с июля 99 года – первым замминистра топлива и энергетики РФ: «Нефть по технологии должна поступать в систему «Транснефти», потому что это является единственно возможным методом ее продажи. Других методов нет».
В суде были многие другие свидетели, подтвердившие, что нефть производителями была сдана в «Транснефть», а потребители ее получили в полном объеме. В деле есть таможенные документы, при пересечении нефтью границы. Тот факт, что физически нефть никуда не девалась, а была поставлена потребителям, подтвердили наши оппоненты в прениях. Большое им человеческое спасибо. И чтобы уж совсем с этой темой закончить, приведу слова господина Грефа, который был первым заместителем министра государственного имущества России, а с 2000 года министром экономического развития и торговли России: «Если бы такая пропажа <20 процентов российской добычи> была бы обнаружена, то до меня это наверняка бы дошло. Таких сведений не поступало».
«Мне таких случаев <чтобы компания «Самаранефтегаз», «Томскнефть», «Юганскнефтегаз», ЮКОС или правопреемник компании «Юганскнефтегаз» — «Роснефть» заявляли о том, что у них пропала нефть> неизвестно», — сказал господин Христенко, министр промышленности и торговли, в то время отвечавший за топливно-энергетический комплекс.
Я надеюсь, что в результате того, что я сказал, очевидно, что физическая нефть никуда не пропадала. В этом случае надо проверить, может быть, что-то нехорошее случилось с правом собственности? Увы, и в этом вопросе прокуроры загнали суд в безвыходное положение. Они приобщили 6 из 60 судебных решений при установленных фактах. Право собственности на нефть законно перешло к компании ЮКОС...
Что говорит Пленум ВС: «Присвоение считается оконченным преступлением, когда законное владение вверенным виновному лицу имуществом стало противоправным».
Теперь посмотрим — у нас же потерпевшие «Самаранефтегаз», «Томскнефть», «Юганскнефтегаз». «Судом установлено и материалами дела подтверждается, что собственником нефти и нефтепродуктов являлось ОАО “НК ЮКОС”, оно фактически обладало правами владения, пользования и распоряжения в отношении нефти и нефтепродуктов», — это решение Арбитражного суда. Таких утверждений в шести решениях суда, приобщенных к делу, ни одно в каждом. И прокурорам, и суду известно, что собственник не может быть противоправным. В прениях уважаемая госпожа Ибрагимова, как мне показалось, достаточно вяло намекала, что суды, мол, установили лишь фактические правоотношения, а не юридические. Из решения суда мы видим, что это не так. Суд установил, что собственником нефти являлся НК ЮКОС, а это именно юридическое правоотношение, а также – фактическое правоотношение, т.е. фактически обладал правами владения, пользования и распоряжения. Для уничтожения обвинения в хищении достаточно признание фактического права, которое не совпадает с организованной группой ни по составу участников, ни по времени создания, ни по целям функционирования и т.д...
Почему я выделил именно эти четыре организации плюс ЮКОС? Потому что это полный перечень организаций, указанных в обвинении как инструменты похитителей. Других инструментов на этапе хищения нефти у нас теперь в обвинительном заключении не указано. И собственником нефти, которая им переходила, решением суда назван ЮКОС. Вам предлагается отменить решение этих судов и установить, что собственником нефти являются «Самаранефтегаз», «Томскнефть», «Юганскнефтегаз» . Напомню, что арбитражные материалы составляли порядка 2000 томов, вам представлено 200 томов, то есть даже если это те же самые материалы, то это их десятая часть.Остальные вы приобщить отказались. Надо сказать, что в этом отношении я считаю, что вы поступили абсолютно правильно — зачем изучать 2000 томов материалов арбитражного дела, если есть судебное решение, где уже установлено — ЮКОС собственник.
Замечу, что тем самым, такие предприятия как «Ю-Мордовия» признаны агентами ЮКОСа. А глава 52 ГК РФ предусматривает что и у нас в стране, а не только в Панаме или на Багамах существует законная возможность лицу, выступая от своего имени, действовать в интересах другого лица. Называется такое лицо не подставное, а агент. Это вполне законно. Ну, это вам не надо, а нам, которые занимаются с корыстной целью получением прибыли, важно.
...Эксперты тоже подтверждают, что нефть у «Самаранефтегаз», «Томскнефть», «Юганскнефтегаз» не похищена. И таковы все заключения экспертов. Они все о покупке... Хочу еще раз обратить внимание на эти четыре организации, кроме ЮКОСа, которые названы «инструментами похитителей для похищения нефти». ООО НК «ЮКОС» является участником ЗАО «ЮКОС-РМ» со стопроцентным участием, это установлено арбитражным судом при банкротстве. Далее. ««ЮКОС-Мордовия», — контрагентами являются ЮКОС и его дочерние организации, в частности, ООО «ЮКОС-Мордовия»». Это тоже решение арбитражного суда. То есть и второй похититель на самом деле дочерняя организация НК ЮКОС. И наконец дальше: «НК ЮКОС и его дочерних предприятий, «Фаргойл», «Ратибор», «Энерготрейд», «Эвойл»… То есть и остальные два похитителя — «Ратибор и «Эвойл», на самом деле дочерние предприятия ЮКОСа. Кому подконтрольно дочернее предприятие легко посмотреть в ст. 105 ГК РФ. Там написано, что оно подконтрольно основному обществу, а совсем даже не организованной группе.
Совсем занятно будет посмотреть еще одно установленное судом фактическое обстоятельство. Это фактическое обстоятельство установил в приговоре Басманный суд по делу Малаховского и Переверзина: ««Руттенхолд Холдинг Лимитед» и «Пронет Холдингс Лимитед» создавались и действовали исключительно в интересах НК ЮКОС». Это занятное обстоятельство, потому что в теперешней версии вся нефть как бы похищенная в 2000-2003 годах, согласно обвинительному заключению, шла на экспорт именно «Руттенхолду». А ЮКОС был этой нефти собственник. Вот такое интересное хищение. Собственник передает свою нефть предприятию, которое действует исключительно в его интересах. Это у нас уже отмывание!
Следующая цитата из приговора Басманного суда по делу Малаховского и Переверзина: «Была разработана такая схема приобретения, переработки и реализации нефти и нефтепродуктов, при которой все операции, совершаемые с нефтью и нефтепродуктами, контролировались НК ЮКОС». Я уже говорил, что это оригинальная версия для любого способа хищения, ну, может быть, кроме грабежа и разбоя. Хотя и при грабеже и разбое такое себе представить трудновато.
Из решения арбитражного суда: «У НК ЮКОС, являющегося собственником нефти и нефтепродуктов, возникла обязанность по уплате налога на прибыль. Следует отметить, что налоговое законодательство прямо указывает на необходимость наличия фактических отношений между участниками гражданского оборота для применения налоговых последствий».
Вот ключевые слова – и «собственник», и «фактические отношения», и «участники гражданского оборота» … Это не только решение суда, это еще и позиция Российской Федерации в Страсбурге и Гааге. За этой фразой стоят почти 30 млрд долларов, изъятые государством у ЮКОСа как собственника нефти и выгодополучателя от ее реализации в 2000-2003 годах.
Если есть исполненный договор купли-продажи, он и есть безусловное правовое основание перехода права собственности. Что и констатировали многочисленные суды. Прокуроры закрепили факты сделок экспертными заключениями и приобщили их. Во всех договорах купли-продажи, во всех экспертных заключениях, нигде не указано о хищении и пропаже. Предположим, появились новые обстоятельства. Статья 90 УПК РФ требует сначала отменить судебные решения. Прокуроры этого не сделали, чтобы вы, Ваша честь, не смогли признать, что у «Самаранефтегаз», «Томскнефть», «Юганскнефтегаз» что-то похищено. За что я им весьма благодарен. В прениях голосом уважаемой госпожи Ибрагимовой, мягко отрицая фактическое обстоятельство, установленное судом, и голосом не менее уважаемого господина Лахтина, они это обстоятельство подтвердили. Вот цитата из Лахтина в Хамовническом суде от 22 октября: «Объемы нефти не исчезали <у производителей>, так же как не исчезали из «Транснефти», а переходили от добывающей компании в собственность ЮКОСа и его операционных компаний...
Теперь, Ваша честь, я прошу вас второй раз обратить особое внимание.Итак, нефть отгружена и поставлена потребителю, право собственности на нее перешло к ЮКОСу, который и судами, и оппонентами признается добросовестным приобретателем. НЕ подставной, а как написано в обвинительном заключении — крупнейшей нефтяной компанией. Что же тогда похищено мной у «Самаранефтегаза», «Юганскнефтегаза» и «Томскнефти»? Ответа нет! Мы все знаем с вами детскую считалку «А и Б сидели на трубе». А – это вещь, жидкость — ушла в трубу и дальше потребителю, минуя организованную группу. Б – это имущественное право – перешло к ЮКОСу, законному добросовестному приобретателю и собственнику. Что похищено организованной группой? Союз «И»? В похищении Союза меня не обвиняют. Его развалили до нас...
Понятно, что когда нет ответа на вопрос «что?», нет ответа и на вопрос «как?». Если признать существующими договоры купли-продажи и решения судов, где продавец и покупатель существуют вместо похитителя и потерпевшего, то это отказ от обвинения в хищении. Если признать все несуществующим, то это не просто прямое нарушение закона о преюдиции, это бессмысленное нарушение закона, поскольку кроме договора купли-продажи, другого реального механизма передачи чего бы то ни было от производителя кому бы то ни было – просто нет! Как законное право собственности перешло к ЮКОСу? Как нефть оказалась у «Транснефти»? И затем у конечного потребителя? Они, что, сговорились и украли ее у производителей? Такое даже обвинение не решилось утверждать.
Хочу обратить внимание на приведенные обвинением основания о подложности договоров. Первое. ЮКОС – не покупатель, т.к. нефть поставлялась напрямую потребителю. Второе. Цена на нефть занижена по сравнению с Роттердамом. Все! Как вы, Ваша честь, согласитесь с тем, что покупал не ЮКОС, когда кучей судов установлено, что ЮКОС? Как вы, Ваша честь, согласитесь, что в Ханты-Мансийском округе — правильная цена Роттердама? Я лично считаю, что вас просто подставили!
Есть, правда, красивая фраза – «хищение путем передачи на баланс». Но эта фраза не соотнесена ни с чем реальным. В качестве доказательства вам представлены годовые бухгалтерские балансы «Ю-Мордовии», «ЮКОС-М» и т.д. Где в этом самом бухгалтерском балансе нефть? Ее там нет. Она там не отражается. Там отражаются расходы на приобретение и выручка от реализации. А нефти там нет! Ну за исключением того маленького кусочка, который находится в пути. Но самое главное, что эти бухгалтерские балансы составляются спустя три месяца после окончания года. То есть спустя где-то три месяца после производства нефти. Нефть к этому моменту уже переработана на НПЗ и по большей мере сожжена в топках электростанций и двигателях автомобилей. И вот на это в третий раз я хотел бы обратить ваше особое внимание. Хитить вещи ПОСЛЕ того как их не стало – это новая версия нашей российской юстиции. Ответа на эти очевидные вопросы в обвинительном заключении нет.
Знаете, Ваша честь, я смотрю на наших уважаемых гособвинителей и вижу, в общем-то, серьезных профессионалов. Поэтому трудно предположить, что это случайность и просто техническая ошибка. Тем не менее, написали они то, что они написали. И целый ряд уважаемых людей оценили усилия прокуроров по созданию полного абсурда после прочтения этого самого творения».
Вздохнув, Михаил Ходорковский продолжил. Под заголовком «Оценка обвинения в хищении нефти» пошли цитаты из Косцюшко-Моризе, назвавшего обвинение «бредом сивой кобылы» и «ерундой»; Геращенко, заявившего, что это «чушь собачья», «ерунда, что нефть украли, тогда бы ЮКОС не считался первой нефтедобывающей, перерабатывающей и сбытовой компанией в стране». Касьянова: «Говорить о хищениях такого масштаба — мой ответ однозначный. Нет, такого не может быть»; Анисимов (управляющий “Самаранефтегаз”): «Если в грубой форме, то это бред какой-то». Гильманов (управляющий “Юганскнефтегаза”): «Это невозможно. Это ненормально.. нельзя украсть такую партию нефти, нельзя взять и не рассчитаться, потому что тут же встанет производство». Христенко: «Ходорковский руководил компанией ЮКОС. Компания была одним из крупнейших добычников и переработчиком нефти в РФ. Все что на моей памяти – это технологические потери, которые объективно существуют, аварийные ситуации и незаконные врезки. Других историй я не знаю...
Ваша честь. В общем-то, всего сказанного достаточно, чтобы московский суд, даже вынося обвинительный приговор (других в московских судах обычно не бывает), понимал, что своей подписью он прикрывает полную чушь.
***
После перерыва Ходорковский продолжил.
Он сказал, что теперь остановится на «теоретических аспектах» . «Я называю эти аспекты теоретическими, потому что о них имело бы смысл говорить, если бы ключевое в деле было. То тогда имело бы смысл рассуждать о всех прочих признаках состава. Но поскольку наши оппоненты посвятили много времени этому, я тоже на этом остановлюсь, но просто побыстрее.
Итак, нефть не похищена, а поставлена потребителю. Право собственности по дого перешло по договору ЮКОСу, т.е. с правовыми основаниями разобрались. Следующий признак хищения – «против воли собственника». Я уже сказал, что обсуждение носит теоретический характер — подсудимым вообще ничего не переходило. Басманный суд в своем приговоре Малаховскому-Переверзину про этот обязательный признак вообще забыл. Видимо, полагалось, что в деле ЮКОСа похитить можно и по воле собственника. Пленум с этим не согласился. Вот что говорит Пленум: «Присвоение состоит в противоправном обращении имущества против воли собственника. И от хищения следует отличать случаи, когда лицо обращает в свою пользу или пользу других лиц чужое имущество, действовало в целях осуществления своего действительного или предполагаемого права». Давайте посмотрим, какое лицо имело право и возможность распоряжаться имуществом дочерних добывающих компаний. ГК говорит, что «юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы». Это к тому, что нас здесь часто пытались убедить, что у юридического лица бывает какое-то свое, отдельное от его органов управление. Нет. Юридическое лицо имеет только то, что выражают его органы управления. Остальное — гомункул, творение незабвенного доктора Франкенштейна.
Итак, что говорит ст. 103 ГК РФ. Высшим органов управления АО является общее собрание его акционеров. Второе: в обществе создается совет директоров. Третье: к компетенция исполнительного органа общества относится решение всех вопросов, не составляющих исключительную компетенцию других органов управления. Полномочия исполнительных органов общества могут быть переданы по договору другой коммерческой организации. Это наш случай. У нас коммерческая организация — это “ЮКОС-ЭП” для добывающих ”дочек”.
Итак, 3 органа, способных образовать волю. Исполнительный орган – “ЮКОС ЭП”. В прениях оппоненты местами признавали его полномочия, местами утверждали, что процедура назначения “ЮКОС-ЭП” была нарушена, и законные руководители – Анисимов, Гильманов и т.д. Но, во-первых, в ППО такого обвинения нет, а во-вторых, Анисимов и Гильманов, и все руководители “Томскнефти” с 1999 г. получали свои полномочия именно от “ЮКОС-ЭП”. Оно их назначило. Никакое собрание их не избирало, поэтому не надо нас путать. Договор – это по определению согласованная воля его участников. Однако Лахтин специально и неоднократно напоминал суду о «действительной воле потерпевших». Посмотрим, о чем он говорил. “”ЮКОС-ЭП” являлось дочерним обществом ЮКОСа…в силу вышеизложенного ОАО “НК ЮКОС” полностью определяла действия и решения, принимаемые ЗАО “ЮКОС-ЭП” (это определение Арбитражного суда).
Если так можно, то «действительная воля» «ЮКОС-ЭП» — это воля компании ЮКОС. Господин Рыбин говорит: «Те решения совета директоров, которые нужны были Ходорковскому, они все безоговорочно проводились». Он говорил о совете директоров «Томскнефти», но обвинение согласно, что и на других советах директоров ситуация была та же самая. «Действительная воля» советов директоров добывающих обществ ими выражена и совпадала с волей ЮКОСа и моей, поскольку у ЮКОСа большинство (дальше –сто процентов), а у меня большинство в ЮКОСе. Дальше общее собрание акционеров – высший орган. Здесь ЮКОС напрямую контролирующий акционер, а потом единственный акционер с 2001 года. Его воля и есть действительная, другой и быть не может.
Давайте посмотрим действительную волю ЮКОСа. Из обвинительного заключения: «Ходорковский, к 98 году завладев большинством акций ЮКОСа и 100 процентами акций дочерних данному обществу акционерных обществ добываемых, — так написано, — и перерабатывающих нефть, приобрели право на оперативное и стратегическое управление этими акционерными обществами».
Замечу, что в прениях, в пятницу, 22 октября, мои исполнительные полномочия вдруг, вопреки тексту ОЗ, оппоненты начали оспаривать. Но непоследовательно, т.к. потом опять подтвердили обвинение в присвоении с использованием служебного положения. Чьего? Какого? Нас двое! Акционер – не служебное положение. Это владелец. Член или председатель совета директоров – они сами подтвердили – полномочий распоряжения имуществом и сотрудниками не дает. Значит, мои исполнительные полномочия они считают доказанными.
Напомню, как они доказывались. Их подтвердил я как член совета директоров ЮКОСа, сообщив, что их мне как председателю исполнительного комитета предоставил совет директоров ЮКОСа. И предоставлял ежегодно с 2000 г., а до этого – аналогичные полномочия он мне предоставлял, но в другой должности. Решение о назначении – в деле. Решения о моих полномочиях, кроме меня подтвердил представитель контролирующего акционера – господин Лебедев. А также член совета директоров Косцюшко, и даже аудиторы, в чью обязанность входила проверка полномочий лиц, подписывавших им документы. И даже любимый аудитор стороны обвинения, Даг Миллер, который с 2007 года сомневался вообще во всем, в моих полномочиях не усомнился.
Не вызывали сомнения мои полномочия и у господина Христенко, и у сотрудников ЮКОСа, и у СМИ.
Однако я специально дважды при даче показаний пояснил: используя термины «я решил», «я сделал», я имею в виду то, что любое решение, принятое ЮКОСом, воспринимал, как свое, т.к. в силу владения контрольным пакетом имел возможность добиться отмены любого, не устраивающего меня, решения.
В действительности решения принимались и утверждались должностными лицами, в соответствии с процедурами компании.
Я тогда сказал, что не останавливаюсь на процедурах, т.к. нарушение процедур мне не вменялось. То, что все сотрудники ЮКОСа подчинялись мне в силу моего должностного положения, — оппоненты в тексте обвинительного заключения не оспаривают.
Так что к чему все эти пятничные «метания», — я не очень понял. Тем более, что раньше наши уважаемые оппоненты сами просили суд отказать в приобщении решений советов директоров (там, где распределялись должностные полномочия) и наших должностных инструкций.
Я давал подробные показания. Сторона обвинения прослушала, я понимаю. Конечно, слушать о деятельности нефтяной компании лицам, которые этим не занимаются, трудно, не всегда все можно охватить...
Сейчас нас интересует «действительная воля ЮКОСа», т.е. кто мог и должен был определить его решения по вопросу, как проголосовать на общем собрании акционеров дочернего предприятия?
В ЮКОСе мой заместитель – Шахновский, руководитель юридического лица ОАО НК ЮКОС. Ни о каких конфликтах и различных точках зрения между мной и Шахновским в обвинительном заключении не сказано. Их и не было. Исполнительный руководитель холдинга и основной акционер ОАО НК ЮКОС – я. Так кто же этот субъект, образующий «действительную волю»?
Я думаю, что я понял. Господин Лахтин намекает, чтобы суд спросил меня, не обманывал ли меня Ходорковский, не действовал ли он против моей воли, не сговорился ли Ходорковский у меня за спиной, злоупотребив моим доверием, не обманул ли он меня при принятии мною решения? Спасибо, Валерий Алексеевич!
Я принимаю пас, элегантно поданный г-жой Ибрагимовой, относительно сделок с заинтересованностью.
Она сообщила, что согласно ст.83 Федерального закона «Об акционерных обществах» в редакции 1996 года, предварительно не одобренные общим собранием или советом директоров сделки не должны признаваться сделками.
Ваша честь, она ошибается. В редакции ФЗ «Об акционерных обществах» 1996 года такого положения вообще нет. Похожее положение содержится в редакции, действовавшей с 2002 по 2009 ггода, и то с исключениями, предусмотренными п.2 ст.81 закона, в частности, эти исключения касаются случая, когда все акционеры – заинтересованные лица.
Вспомните, что с 2001 года 100% акций добывающих «дочек» принадлежат ЮКОСу. То есть это наш случай: все акционеры – заинтересованные лица.
Что же на самом деле говорит сегодняшняя редакция закона о признании действительности сделок с заинтерсованностью.Итак, ч. 1 ст. 84, “суд отказывает, — вы вообще часто встречали законы с такой формулировкой?! - в удовлетворении требований о признании сделки, в совершении которой имеется заинтересованность, недействительной, если к моменту рассмотрения дела в суде представлены доказательства последующего одобрения”. То есть последующего одобрения вполне достаточно. Более того, ГК РФ, который действовал в течение всего этого промежутка времени, говорит следующее: “Последующее одобрение сделок <имеется в виду сделка, заключенная не уполномоченным лицом> представляемым создает, изменяет и прекращает для него гражданские права и обязанности по данной сделке с момента ее совершения”. То есть и Гражданский кодекс предусматривает последующее одобрение.
Что касается последующего одобрения, то наши оппоненты исключительно для вида много говорили о собраниях февраля-апреля 1999 г. Это были внеочередные общие собрания. Оппоненты очень критиковали эти собрания, но это совершенно неважно, я так и не понял, зачем они в них так вцепились. Эти собрания на самом деле были по вопросу о дополнительной эмиссии.
Дополнительная эмиссия нам не вменялась! А вопрос об одобрении сделок был там до кучи. На самом деле, цена продажи всего годового объема нефти утверждается в каждом обществе ежегодно на очередных общих собраниях акционеров. Вопрос этот называется: об утверждении бухгалтерского отчета по РСБУ, строка в этом отчете называется «выручка от реализации». Справку вам производители предоставили. Я об этих общих собраниях акционеров рассказывал, оппоненты — и это самое смешное — их не критикуют и не оспаривают. Так что объемы и цена годовой поставки одобрены общими собраниями акционеров за 1998 г. в июне 1999 г., за 1999 г. – в июне 2000 г., за 2000 г. – в июне 2001 г. За 2001 г. уже одобрять не надо, т.е. ЮКОС – единственный акционер, но все равно общее собрание акционеров одобрило в 2002 году. А потом, при подготовке формы F-1, в 2002-2003 гг., мы провели повторное одобрение, но уже я от лица ЮКОСа в соответствии с полномочиями, предоставленными советом директоров ЮКОСа.
То есть все сделки с заинтересованностью прошли последующее одобрение и единственного акционера. Но единственный акционер был другой стороной сделки, что установлено судебными решениями. И тем самым, даже откидывая все ранее сказанное, это само по себе означает одобрение...
Как вы помните, у нас остался только один способ хищения – договор. Другого механизма просто нет. Причем договор действительный, чьи гражданско-правовые последствия признаны судебным решением. Если договор не признавать, то вообще ничего не происходило. Что говорит ГК РФ: «Безвозмездным признается договор, по которому одна сторона обязуется что-либо предоставить другой стороне без получения от нее платы». А то, что по договорам была произведена оплата, в этом, по-моему, не сомневается вообще никто.
Про реальный материальный ущерб. ГК РФ очень четко трактует, что есть что, ст. 15 «Реальный ущерб – это утрата имущества». В нашем случае имущество – нефть. Кто его утрачивал, мы проверили. Его сдавал непосредственно производитель. Упущенная выгода – это неполученный доход. Вот нас интересует исключительно реальный ущерб! Итак, имущество не пропадало, оно поставлено потребителям, это установлено, но, может быть, доход от продажи не покрыл затрат и таким образом образовался реальный ущерб?»
Свидетель Анисимов (управляющий «Самаранефтегаз» все эти годы) : «Цена была на уровне себестоимости, с небольшой рентабельностью, но никогда не была ниже себестоимости…до входа в ЮКОС мы упали до 7,5 млн тонн добычи, а в 2003 году мы добывали 12, 5 млн тонн».
А ведь Самара – это старый регион добыч, вообще в старые времена за это давали ордена! Ну, сейчас награждают иным способом.
Цитата из Гильманова: «<Затраты на производство>, безусловно, покрывались. Покрывались полностью. Прибыль получали, деньги получали. А как же мы работали? Я получал деньги за нефть, выручку свою...
Цитата господина Филимонова (бывшего министра нефтяной промышленности СССР, бывшего президента ВНК, руководитель «Томскнефти»): «<После 98 года> объединение стало достаточно окупаемым. Если говорить конкретно о «Томскнефти», мы стали достаточно обеспеченной компанией, росла добыча, причем по всем трем объединениям… «Юганскнефтегаз», «Самаранефтегаз», «Томскнефть»
И даже свидетель Рыбин говорил о рентабельности: «Да, «Томскнефть» была рентабельной. Да, она была прибыльной, но с минимальной прибылью». «Здесь я принимаю пас от уважаемого прокурора Смирнова, который предположил, что добыча финансировалась в кредит, а не из выручки, — заметил Ходорковский. – Думаю, господин Смирнов прекрасно знает, что кредитное финансирование прибыль не образует. Прибыль образуется только от поступлений в виде выручки.
Далее цитировался господин Афанасенков (вице-президент «ЮКОС-ЭП»): «Я пришел в ЮКОС в 95 году, долгов у «Юганскнефтегаза» было очень много. С приходом Группы МЕНАТЕП постепенно эти долги были закрыты...
Цитирую свидетеля Дмитриеву (с 2001 года по настоящее время финансовый директор компании «Томскнефть»): «В этот период <речь о 2001-2003 годах> выручка за реализованную нефть по договорам реализации поступала в «Томскнефть» в полном объеме». Это про реальный материальный ущерб...
***
Далее сайт "Пресс-центр адвоктов Михаила Ходорковского и Платона Лебедева" дает пересказ речи экс-владельца ЮКОСа.
Ходорковский дошел до еще одного «любимого свидетеля обвинения», господина Голубовича: «Хозяйственная деятельность добывающих предприятий финансировалась от средств от производства и реализации продукции…нефти…не берусь за каждый год сказать, но прибыль была».
Цитировался господин Ребгун: «Никакой масштабности каких-либо задолженностей <к 2003 году у добывающих предприятий> нами не отмечено». «А вы себе представляете, если бы продукция не оплачивалась, то на сумму затрат на производство продукции – а это 400 с лишним миллиардов рублей – была бы задолженность. Ребгун ее бы видел. А куда она могла бы деться? Кто ее покрыл? Сторона обвинение не говорит, что что-то было кем-то другим покрыто», — отмечал Ходорковский.
Далее цитировался приговор Басманного суда по делу Малаховского-Переверзина, вернее показания представителя «Юганскнефтегаза» Пшеничникова, попавшие в приговор: «Сами нефтедобывающие предприятия, в том числе «Юганскнефтегаз», получали определенную минимальную прибыль от продажи добытой ими нефти». «Мы потом посмотрим, какая это минимальная прибыль! В 2 млрд долларов! - пообещал Ходорковский. – Для кого-то, может она и минимальная. И дальше я бы хотел вас просить обратить особое внимание на господина Ковраева (заместитель руководителя управления по расследованию особо важных дел Генпрокуратуры РФ). Надо сказать, что его слова подтверждены стороной обвинения». Пошла цитата из Ковраева: «часть от полученной при реализации нефти выручки направлялась…также на создание определенной доли прибыли с целью ее использования для получения еще большей прибыли».
«Вот в этом и обвиняют меня! Нормально, да?! На двадцатом году существования в России рыночной экономики!» — прокомментировал Ходорковский цитату из генерала.
Следующая цитата была из обвинительного заключения: «Изъятие нефти у нефтедобывающих предприятий по трейдерским сделкам приводило к занижению прибыли предприятий».
«Ваша честь, я не обсуждаю – занижение, не занижение, это мне сейчас не вменялось. Вопрос идет о том, что прибыль есть и это признается. Занижена, но есть! Само обвинительное заключение об этом говорит».
И снова приговор Басманного суда по делу Малаховского-Переверзина: «<орггруппа получала> необоснованный доход за счет незаконного уменьшения прибыли «Юганскнефтегаза», «Самаранефтегаза», «Томскнефти»».
То есть прибыль-то есть! Просто она уменьшалась! Замечательное хищение! С прибылью для потерпевших!.
Дошли до экспертов стороны обвинения: «Если бы нефть реализовывалась бы ОАО «Юганскнефтегаз» на экспорт самостоятельно, то чистая прибыль «Юганскнефтегаза» увеличилась бы. Если бы нефть реализовывалась бы ОАО «Томскнефть» на экспорт самостоятельно, то чистая прибыль «Томскнефти» увеличилась бы». «То есть так прибыль есть, а так она бы увеличилась! Замечательно! Обвиняют-то меня в хищении всей нефти», — снова и снова обращал внимание суда на необъяснимые противоречия обвинения Михаил Ходорковский.
В заключении комплексной финансово-технической судебной экспертизы и в приговоре суда по делу Ходорковского и Лебедева в один голос утверждалось, что «разница между ценой покупки и продажи <нефти> поступила в их <членов орггруппы> полное распоряжение».
«Ну в чье оно распоряжение поступило, мы уже поговорили и еще поговорим – суду признали, что оно поступило в распоряжение ЮКОСа! Но важно другое. То, что, может быть, получила в свое распоряжение организованная группа, это во всех случаях разница между ценой покупки и продажи того, что мне пытаются вменить как похищенное. Нормально?! Эээээхх!.. – не выдержав, вздохнул Ходорковский. - В ходе процесса и в прениях господин Лахтин подтвердил, что в хищении прибыли я не обвиняюсь, поэтому я от этого и не защищался».
Показали следующий слайд с графиками. «СНГ, ЮНГ, ТН: валовая прибыль, выручка, себестоимость». «Вам прислали в последний день судебного следствия справки наши псевдопотерпевшие. Я их позволил отразить графически», — пояснял график Ходорковский. – Валовая прибыль (разница между выручкой и себестоимостью) 2 млрд долларов. Ваша честь, простое арифметическое упражнение. Численность добывающих подразделений ЮКОСа была 18 тысяч человек. Общая численность на 2001 год около 110 тысяч человек. Компания получила прибыли 15 млрд. долларов. Сколько должно было прийтись на 18 тысяч работающих. Пропорция простая: около 2 млрд».
Затем показался график «Среднесуточный объем добычи нефти» по годам (с 2000 по конец 2002 года). «У всех нефтедобывающих компаний добыча растущая, — пояснял стремящиеся вверх стрелки Михаил Ходорковский.
В этом месте зал услышал цитату из прокурора Смирнова: «Цена устанавливалась организованной группой в целях воспроизводства похищаемой продукции».
«Замечу, судя по графику, — сказал Ходорковский, — что, скорее всего, речь идет о расширенном воспроизводстве. Реальный же ущерб исчисляется как сумма, необходимая для восстановления нарушенного права. Если похищена нефть, то восстановление нарушенного права – это возможность добыть такое же количество нефти. Во всяком случае, для производителя. Спасибо господину Смирнову, подтвердившему очевидный факт: если предоставлялось денег достаточно хотя бы на воспроизводство нефти, то это значит, что реального ущерба не было».
Открылся график «Объем доказанных запасов нефти».
«Не имеет отношения к делу, но нас уже столько раз укоряли в грабительской добыче…что я не мог смолчать. Грабительская добыча это та добыча, которая ведет к тому, что нефть остается в земле больше чем при нормальной добыче. И если добыча грабительская, то запасы падают более резко, чем при нормальной добыче. Обратите внимание — объем доказанных запасов РАСТЕТ по всем трем добывающим подразделениям компании ЮКОС. Это означает, что эффективность добычи растет!» — подытожил Ходорковский.
И продолжил: «Принимаю очередной пас от господина Смирнова о стоимости похищенного при замене имущества менее ценным. Это п 20 и п.25 Постановления Пленума. Опять же это имеет только теоретическое значение, поскольку это не наш случай, т.к. нефть не похищалась, а выручку «Самаранефтегаз», «Томскнефть», «Юганскнефтегаз» отражали именно как выручку от реализации, а не как замену похищенного.
Если бы нефть все-таки пропала, а такие ситуации у нас бывали (врезки), то, определяя стоимость похищенного, суд и уважаемые прокуроры, испытывающий уважение к решению Пленума ВС и к здравому смыслу, должны были бы исходить из фактической, а не рыночной, стоимости в Роттердаме или таможенной на границе. А что такое фактическая стоимость разъясняется в инструкции Минфина, которая была издана незадолго до Пленума: «Фактическая стоимость материальных запасов при их изготовлении самим учреждением определяется из затрат, связанных с изготовлением данных активов».
Давайте попробуем подумать логично. Зачерпнули ведро воды в чужом колодце, дали хозяйке 20 рублей –хозяйка довольна, всем хорошо. В пересчете на «Эвиан» в Хамовническом суде это ведро стоит 1000 рублей. В центре Сахары – еще дороже. А качество колодезной воды ничем не хуже качества «Эвиан». Так значит у бабушки ведро похитили?
Рыночная стоимость нефти может быть выше себестоимости, ниже себестоимости, как это было в 1998 году. Но стоимость похищенного Пленум ВС РФ и Инструкция Минфина определяют для производителей по себестоимости производства, т.е. по тем затратам, которые производитель должен был бы понести, чтобы компенсировать похищенное. Это согласуется со всей структурой и гражданского и уголовного кодексов.
Ходорковский: «Я могу только предположить, что госпожа Ибрагимова таким своим тяжелым наездом маскировала поддержку»
Ходорковский пошел дальше: Обязательные признаки хищения «обращение в свою пользу» и «обогащение похищенным» отсутствуют.
Что такое «обращение».? Об этом часто говорили оппоненты. Эта фраза подразумевает очень простую вещь – подсудимый ставил себя на место собственника нефти. Поскольку собственность на нефть принадлежала ЮКОСу и фактические полномочия собственника осуществлял ЮКОС, и эти обстоятельства установлены вступившими в законную силу решениями судов, очевидно, что я никогда не «ставил себя на место собственника» нефти.
С точки зрения здравого смысла и права невозможно объяснить, почему нефть, выручка или прибыль у стопроцентных «дочек» ЮКОСа, «Самаранефтегаза», «Юганскнефтегаза», «Томскнефти» — это их собственность, а не собственность ЮКОСа. То же самое у «Ю-Мордовии», «ЮКОС-М». и т.д. Они стопроцентные «дочки» ЮКОСа или действовавшие в его интересах – это не их собственность и не собственность ЮКОСа, а «обращено в мою пользу», а у «Руттенхолд» и «Пронет», тоже действовавших в интересах ЮКОСа и тоже являвшихся стопроцентными «дочками» ЮКОСа, — так вот там эта же самая нефть считается не просто обращенной в мою пользу, но еще и «отмытой». Как вы эту логику себе представляете, Ваша честь?
Но дальше – еще интереснее.
Сделаем следующий шаг.
Если бы нефть была похищена мной и обращена лично мной лично в мою и членов орггруппы пользу, то не только прибыли, но даже выручки не могло бы быть, причем не только у производителей, но и у ЮКОСа в целом.
Ведь поставивший себя на место собственника всей нефти, естественно, забирает и всю выручку. А без выручки, именно выручки ( а не какой-то там материальной помощи от похитителя), — прибыли заведомо нет. Но обвинение определенно утверждает: прибыль есть. И это установлено судом.
Ходорковский обратился к обвинительному заключению: «Из 15 млрд 821 млн долларов прибыли <ЮКОСа в период 1999-2003 годов> в качестве дивидендов было выплачено всего 2 млрд 628 млн долларов или 16,6 процентов прибыли».
Ходорковский подчеркнул, что это же 22 октября повторил в прениях и господин Смирнов. В цитировавшемся далее решении Арбитражного суда Москвы речь шла о том, что у ЮКОСа «возникла обязанность по уплате налога на прибыль».
Вспомнил Ходорковский и фразу господина Христенко о том, что ЮКОС был высокоприбыльной компанией.
Следующий слайд показывал справку ЮКОСа, в которой демонстрировалось, сколько прибыли получила компания за каждый год, начиная с 1999 года. В документе, не оспоренном стороной обвинения, фигурировали миллиарды долларов.
«Принимаю пас от оппонентов, которые в прениях выдвинули новую версию, что прибыль, показанная как прибыль ЮКОСа на самом деле не принадлежала ЮКОСу, — продолжил Ходорковский. - Замечу, что сами оппоненты в прениях многократно подтвердили то, что сказано в обвинительном заключении и в справке ЮКОСа: прибыль у ЮКОСа была. Но это их обычные метания.
Еще замечу: версия, что прибыль у ЮКОСа возникла до 1998 года (об этом какое-то время говорил господин Смирнов) в ППО отсутствует и в прениях не изложена. Видимо, мои пояснения и отчетность ЮКОСа, где показано несколько сот миллионов долларов, накопленных к 1998 г., и несколько сот миллионов долларов убытка в 1998 г., — всех удовлетворили. То есть все поняли, что в 1999 год ЮКОС вошел с «нулем».
Так как ЮКОС зашел с нулем и заработал за эти годы 15,8 млрд долларов прибыли, посмотрим, куда эта прибыль была потрачена, чтобы понять, была ли она потрачена в интересах ЮКОСа ЮКОСом, или мной, в своих, независимых от ЮКОСа интересах.
Следующий слайд назывался «Расходование консолидированной прибыли ЮКОСа». «Пирог» был разделен на три сегмента: дивиденды — 2,6 млрд долларов, капитальные вложения — 4,5 млрд долларов, расходы на приобретение новых активов — 9,4 млрд долларов.
Ходорковский отметил, что размер дивидендов подтвержден стороной обвинения. Говоря про капитальные вложения,
Ходорковский напомнил, что добыча ЮКОСа – и в этом никто не сомневается – увеличилась за эти годы с 40 до 80 млн тонн. «господин Рыбин, любимый свидетель стороны обвинения в своих показаниях в ответе на мой вопрос сказал, что ввод миллиона тонн мощностей по добыче нефти стоит приблизительно 100 млн долларов. Доверяя этим его показаниям, мы приходим к выводу, что 4 млрд капитальных вложений точно подтверждены. А есть еще, как правильно сказал господин Лахтин в прениях, вложения в другие производства. У ЮКОСа же были не только добывающие мощности, а еще перерабатывающие, сбытовые, транспортные и т.д.» — рассказывал Ходорковский, отмечая, что факт приобретения новых активов прокурор Лахтин подтвердил в прениях.
Ходорковский отметил, что были еще бонусы для сотрудников по итогам года, а также социальные затраты (строительство профилакториев, бассейнов, домов культуры, ремонт жилища и т.д.)
«Ваша честь, если вы сложите, то увидите, что 16,5 млрд долларов, очевидных затрат, относимых на прибыль, подтверждены стороной обвинения. А прибыль была 15,8 млрд. И мне на самом деле надо было объясняться откуда разница взялась, — улыбнулся Ходорковский. - Здесь мне помогла Ибрагимова, которая подала мне еще один пас. Она заявила, что я обманул суд, сказав об остатках денежных средств ЮКОСа, сформированных на конец 2003 г. за счет кредитов банков в размере около 2,6 млрд. долларов.
Она долго и подробно рассказывала, что согласно справке Министерства по налогам и сборам, ЮКОС получал эти деньги до, а не после сделки с «Сибнефтью». Ваша честь, вообще-то это безразлично. Я тогда объяснял суду, как получилось, что ЮКОС, израсходовав всю накопленную прибыль, и даже чуть больше (как я только что показал), к концу 2003 г. на дивиденды, капвложения и приобретение новых активов, тем не менее, имел некоторые остатки на счетах своих казначейских подразделений.
Госпожа Ибрагимова подтвердила, что кредит был, что ЮКОС действительно потратил деньги на покупку «Сибнефти», в т.ч. через предоставление продавцам собственных акций, скупленных у своих акционеров. Спасибо, это – главное.
Если же суду важны подробности сделки, то суд может вернуться в судебное следствие и узнать от меня, что сделка с «Сибнефтью» шла в 3 этапа, сделка с Банком «Сосьете Женераль» – в два. Эти этапы чередовались, но, по-моему, это детали.
Затем Ходорковский снова цитировал господина Косцюшко, высказавшегося в суде по этой теме: «Сначала, в рамках первого платежа, было выплачено 3 млрд долларов за пакет из 20% минус одна акция «Сибнефти». Затем ЮКОС заплатил 3,5 млрд долларов, чтобы приобрести так называемые казначейские акции ЮКОСа».
«Обращаю внимание: 3,5 млрд, в том числе, как сказала госпожа Ибрагимова, 2,6 – Групп МЕНАТЕП Лимитед. Почему г-жа Ибрагимова решила укорить меня, что оферта на выкуп предлагалась не всем акционерам, а только Групп МЕНАТЕП Лимитед, не знаю. Всем она делалась. Именно поэтому на Групп МЕНАТЕП Лимитед пришлось 2,6 млрд из 3,5 млрд суммарно потраченных. Это публиковалось в газетах, сведения об этом есть в материалах дела. Важно, что ЮКОС выкупил акции свои для обмена на акции «Сибнефти» (затраты и акции «Сибнефти» отражены в отчетности ЮКОСа за 2003 г. и в акте МНС). И это Ибрагимова подтвердила. Я могу только предположить, что госпожа Ибрагимова таким своим тяжелым наездом маскировала поддержку. Спасибо», — заявил Ходорковский.
«Вы ошибаетесь!» — наконец не стерпела Ибрагимова и высказалась.
Затем Ходорковский прочитал со следующего слайда очередную цитату из обвинительного заключения: «Члены организованной группы приостановили запланированную дальнейшую схему легализации, предусматривающую окончательный переход полученных от реализации похищенной нефти и нефтепродуктов дочерних предприятий ЮКОСа денежных средств во владение подконтрольных только участникам организованной группы компаний, находящихся за периметром холдинга во гласе с ОАО «НК ЮКОС».
Ходорковский отметил, что эта «грозная фраза» на самом деле несет для него и Лебедева «позитивный смысл». И пояснил почему: «А до этого момента, до того как приостановили, все денежки были на компаниях, находящихся в периметре консолидации ЮКОСа. И по-другому эту фразу понять невозможно».
Следующий слайд показал весьма внушительную, на всю стену, цитату из Лахтина, выступавшего 22 октября в прениях. Прокурор рассуждал о том, на приобретение каких активов ЮКОС тратил свою прибыль. С тем, что деньги тратились обвинение и не спорило «А как же тогда обращение похищенного в мою пользу? – задавался вопросом Ходорковский. – А через рост капитализации ЮКОСа и продажу принадлежащих мне акций! Это теперь у нас такое хищение! Москва, финансовый центр». Зал смеялся. Ходорковский продолжал: «А если вспомнить, что ЮКОС уже признан рядом судебных решений «собственником» нефти и всей прибыли, и именно поэтому – обязанным уплатить налоги, установить незаконное обогащение даже ЮКОСа – невозможно, как, собственно, невозможно, на самом деле, без отмены соответствующих решений судов говорить о том, что прибыль получил «не ЮКОС».
Не ЮКОС? Налоги – ЮКОСу верните!!! Во всяком случае, не те, которые мы заплатили, а которые изъяты были дополнительно, по решению суда. Где организованная группа? Ее даже сунуть-то некуда!
Опять теоретический вопрос: кто исполнитель присвоения.
Здесь наши формальные оппоненты всех запутали и в обвинительном заключении, и в прениях.
Я устал считать, сколько раз они заявили, что право на управление обществами приобретено незаконно (начиная с акций ЮКОСа, ВНК, «Томскнефти» и заканчивая созданием управляющей компании), а сколько раз они утверждали, что полномочия законно получены и привели к законному вверению нефти преступникам и их соучастникам. Думаю, приблизительно пополам.
Буду исходить из последнего предположения о законности вверения, поскольку и в обвинительном заключении, и в прениях прокуроры настаивали, что имеет место именно присвоение, а присвоение основывается на законности вверения имущества.
И вновь Ходорковский сослался на постановление Пленума ВС: «Исполнителем присвоения может являться только лицо, которому чужое имущество было вверено на законном основании».
«Кому оно было вверено? Ни Ходорковскому, ни Лебедеву, ни Малаховскому, ни Переверзину, Вальдесу-Гарсиа нефть не вверялась. Таких документов в суде не было. Общие собрания производителей (фактически – ЮКОС как контролирующий акционер) вверил имущество компании «ЮКОС-ЭП» Президентами этой компании сначала был Казаков, Потом Бейлин, остальные лица эти те, кому полномочия подписывали они в виде доверенности. Вот посмотрите всего 10 человек — заметил Ходорковский. -Все имели полномочия и подписывали одинаковые договоры. Никто не является подсудимым или осужденным за присвоение нефти.
Двое названы соучастниками (Бурганов и Елфимов, которые, к слову, никогда не работали в «ЮКОС-ЭП»).
Двое привлекались к суду за уклонение от уплаты налогов при продаже той же нефти, которая теперь называется похищенной (это Анисимов и Гильманов). Надо заметить, что они привлекались к ответственности за уклонение налогов с организаций. Так вот организацией, уклонявшейся от налогов в деле Анисимова и Гильманова, была не орггруппа, а потерпевшие. То есть нефть ими была законно продана.
Законность обвинения псевдоорганизатора мифической орггруппы в присвоении, без установления преступности действий спецсубъектов, которым имущество законно вверено, — невозможно. Признать действия не подсудимых преступными – невозможно.
Бумага, конечно, все стерпит, можно в этом процессе, наплевав на налоговые приговоры и без выслушивания спецсубъектов, признать их преступниками, а потом, на основании этого незаконного решения, в следующем процессе просто назвать их фамилии и сроки наказания и сказать, что это преюдиция.
Только к закону это никакого отношения иметь не будет. И прокуроры это знают, и специально так сделали. Прокуроры дополнительно застраховали нас от обвинительного приговора. Потому что противоречивое обвинение – гарантия отмены обвинительного приговора.
Вот смотрите «Версии предмета хищения». Первое – нефть (вещество, жидкость). Второе — это право собственности на нефть, имущественное право, которое перенести и украсть нельзя (тем не менее, в обвинительном заключении встречаются и права собственности на нефть). Нефтепродукты – тоже обозначены в обвинительном заключении как похищенные. Нефтедобыча – дважды встречается <в качестве предмета хищения>. Это вообще процесс извлечения сырья из недр, — недоумевал Ходорковский. – Денежные средства, то есть выручка от реализации нефти и нефтепродуктов. Минимум пять раз упомянуты. И это, Ваша честь, я беру только формулу обвинения».
Версий относительно способа хищения у следствия тоже было несколько. Ходорковский стал разбираться и с ними: «Изъято. <Упоминается> трижды. И одновременно говорится, что отгружено непосредственно производителем и поступило потребителям. Логики понять невозможно. Переводом на баланс. Как мы говорили, бухгалтерский баланс составляется через 1-3 месяца, после того как нефть использована на НПЗ. По договору. Однако договоры заключались до того, как нефть добыта. Под видом договора. Непонятно как, но не по договору. И вот со всем этим, Ваша честь, мы подошли к прениям. Это как в анекдоте по поводу Боинга. «На нашем самолете есть бассейн, ресторан…а теперь, господа, пристегнитесь, и со всем этим мы попытаемся взлететь»».
В зале сдержанно рассмеялись, судья тоже было улыбнулся, но быстро спрятал улыбку. Прокуроры были непробиваемы. «Видимо от вас, Ваша честь ожидают, что вы проведете селекцию. Но вообще-то суду этим заниматься не положено. И защищаться от того, что вы выберете в совещательной комнате, я уже не смогу.
«Если цены есть – значит, признаются договоры купли-продажи»
Теперь поговорим о ценах на нефть в договорах, которые приобщили прокуроры.
Хотя вопрос о ценах и выходит за пределы обвинения в хищении нефти, но половина обвинительного заключения посвящена сравнению цен в договорах купли-продажи нефти в ХМАО, Самаре с ценам на нефть сорта Юралс в Роттердаме.
Если цены есть – значит, признаются договоры купли-продажи. Если договоров нет (они подложные, фиктивные), то и цен не существует.
Какой смысл изучать цены, указанные в несуществующих договорах? Там хоть миллион долларов будет написано за тонну – это ничего не значит, договор ведь подложный, несуществующий. Тогда оппоненты должны были бы изучать фактические перечисления, а потерпевшие – отражать не выручку, полученную по договору, а некие поступления, но не от продажи продукции. Тем не менее, вам, Ваша честь, в конце судебного заседания предоставляется именно выручка и все говорят именно о выручке, то есть все понимают, что это поступило именно по договорам, именно за реализацию продукции. А эксперты и оппоненты строят свои расчеты на договорных ценах и на реестрах этих же самых подложных, фиктивных договоров.
Таким образом, Ваша Честь, прокуроры подвели вас к признанию судебных решений о действительности договоров, по которым нефть оплачивалась в размере, превышающем ее фактическую стоимость для производителя. Как же определялась цена, и кто ее имеет право определить?»
Ходорковский напомнил, что согласно ГК РФ «условия договора определяются по усмотрению сторон», а «исполнение договора оплачивается по цене, установленной соглашением сторон».
«Договоры подписаны полномочным представителями общества, являющегося законным исполнительным органом (т.е. «ЮКОС-ЭП»). Сумма выручки за год (т.е. цена годового объема продукции) предварительно одобрялась руководителем «ЮКОС-ЭП» с согласия совета директоров ЮКОСа, бюджет (а их несколько есть в материалах дела) подписан заместителем руководителя «ЮКОС-ЭП» по финансам, а по итогам года одобрялся общим собранием акционеров (отчет общества по РСБУ, графа«выручка от реализации продукции»). Эти факты оппоненты под сомнение не ставят. Замечу, что аудиторы свои заключения по РСБУ дочерних компаний ЮКОСа не отозвали. То есть все проверено аудитом, все утверждено в соответствии с законными процедурами, никем не оспорено, и в любой момент, Ваша честь, вы можете зайти на сайт раскрытия информации ФКЦБ и посмотреть там эти отчеты за все годы.
Более того, сами потерпевшие вам выписки прислали из тех самых бухгалтерских отчетов, утвержденных общими собраниями акционеров обществ-производителей.
Действительное согласие единственного акционера добывающих «дочек», то есть ЮКОСа, подтвердил его собственник, или контролирующий акционер, – я. Кроме того, ЮКОС был другой стороной сделки, что само по себе означает его согласие.
Более полномочных или более «действительных» лиц для определения цены продукции частной компании в законе не существует. Про тему сделок с заинтересованностью я говорил, но, в любом случае, предположения о том, каким могло бы быть решение общих собраний акционеров, если бы голосование было иное, в 1999, 2000, 2001, 2002, 2003 гг., мне не вменялось… Значит, решение общих собраний акционеров «дочек» не оспорено. То есть цену законно определили полномочные лица с согласия единственного акционера ЮКОСа.
Теперь поговорим про «экономическую целесообразность» — шел Ходорковский дальше.
«Цена на нефть без какой-либо экономической необходимости преднамеренно занижалась в несколько раз по сравнению с реальной рыночной ценой», — воспроизвел Ходорковский обвинительное заключение. «Вообще-то экономическая целесообразность в действиях должностных лиц коммерческой организации, да еще и одобренная единственным акционером, то есть ЮКОСом, вообще не является предметом данного судебного разбирательства, — сказал Ходорковский. – Но столько работы было сделано нашими оппонентами, я не могу просто так пройти мимо. «В случаях, когда в возмездном договоре цена не предусмотрена…исполнение договора должно быть оплачено по цене, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за аналогичные товары…» — зачитал Михаил Ходорковский выдержки из ст. 424 ГК РФ. Замечу, Ваша честь, ГК говорит не о рыночных, а о сравнимых обстоятельствах (то есть в нашем случае о ценах других ВИНК) – я вообще не понимаю, откуда тема рыночных <цен> взялась по товарам (нефть), по которым в Российской Федерации рыночных цен вообще нет. У нас цена предусмотрена, но поскольку прокуроры предлагают оценить экономическую целесообразность применения в ХМАО цен Роттердама, посмотрим, что сказали свидетели.
Свидетель Христенко: «Можно сказать с уверенностью, что добычные активы компании…на выходе не могут иметь цену, равную цене нефти в Роттердаме…внутрироссийская цена отличается от цены Роттердама на величину экспортной пошлины и на логистические затраты».
Свидетель Греф на мой вопрос о причинах значительной, в три и более раз, разницы между ценами у производителя в регионах добычи, и ценами на нефть сорта Юралс в портах Западной Европы отвечает: «Целым рядом факторов можно объяснить, в том числе и экспортным налогообложением…две ключевые составляющие – транспорт и экспортные пошлины».
Свидетель Касьянов: «Внутренние цены <на нефть>…отличались существенно от внешних цен…и сегодня цены на нефть ниже на российском рынке, нежели чем на биржах европейских…сложно себе представить, что цена на нефть, скажем, в Омске или в Ярославле…была бы та цена, которая в Роттердаме».
Свидетель Татьяна Лысова, главный редактор «Ведомостей»: «Ни одна российская нефтяная компания не реализует нефть внутри страны по цене котировок Юралс или по экспортной цене в силу разницы этих рынков»
Греф: «…если бы «Роснефть» покупала нефть по ценам выше, чем в Роттердаме, то она была бы банкротом сразу…<по таким же как в Роттердаме ценам> то же самое, невозможно».
Появился график «Сравнение цен на нефть». Где-то в заоблачных высотах была выстроена кривая, демонстрирующая цены ППО по Роттердаму. Цены же ЮКОСа и средние цены по ХМАО змеились значительно и ниже и практически совпадали.
В обвинении отсутствует сопоставлении цен ЮКОСа с ценами других компаний, с ценами внутренних продаж. Только цены Роттердама. Это избавляет меня и суд от необходимости более подробного изучения цен, а суду позволило отказаться от приобщения цен других компаний, которые, конечно, соответствовали средним, а не Роттердаму.
Замечу: в прениях оппоненты предложили суду для расчета ущерба использовать сопоставление цен между нашими внутриюкосовскими договорами с добывающими «дочками» в регионах добычи, и нашими (ЮКОСа) договорами с международными торговыми подразделениями ЮКОСа на границе, после таможни (они это назвали «таможенной ценой»).
Поскольку суд, очевидно, не может сделать вывод о наличии или отсутствии реального ущерба, исходя из разницы в ценах между подложными и фиктивными договорами, то, значит, оппоненты опять аккуратно подвели суд к признанию договоров действительными и исполненными. Впрочем, как я говорил, таких судебных решений о их действительности уже хватает.
Наличие действительных, исполненных договоров с любыми ценами исключает хищение путем присвоения.
И вывод по этой части.
Было бы странно, если бы ЮКОС покупал нефть у своих добывающих дочек по ценам Роттердама, потом нес все затраты и продавал, в лучшем случае, опять по ценам Роттердама, а 60-70% — гораздо дешевле, на внутреннем рынке – ведь всю нефть, и даже половину экспортировать невозможно, а покупать её в России по цене Роттердама желающих точно не нашлось бы. Разве что Лахтин бы поспособствовал бы.
Напомню: в добывающих «дочках» работало 18 300 человек, в ЮКОСе – 110 тысяч человек. Как суду решить, что 18 тысяч должно быть в большом плюсе, а остальные 100 в столь же большом минусе? Непонятно.
Но самая интересная картина разворачивается, если посмотреть на все это безобразие сверху, «в совокупности».
Обвинение предъявлено в хищении нефти — и только. Это значит безвозмездное, противоправное завладение жидкостью черного цвета против воли собственника. Ни про налоги, ни про обиженных миноритариев, ни про недополученную прибыль. Даже незаконное приобретение права на чужое имущество – другая тема. Только нефть, где-то и как-то изъятая (иногда говорят «на узле учета «Транснефти», иногда так не говорят).
Однако, псевдопохищенная нефть, оказывается, получена потребителями. Вся. Теми, кому псевдопотерпевшие ее «непосредственно» отправили. Факта преступления нет.
Чтобы не было никаких сомнений, что произошло именно «хищение» — констатируется: новый законный и фактический собственник нефти – ЮКОС (установленный в качестве такового судом) — оплатил ее потерпевшим (продавцам) по договорам купли-продажи и является, как утверждают теперь наши государственные обвинители, добросовестным приобретателем.
Это основание, по которому его обязали доплатить налоги. Похититель, незаконный владелец, получивший выгоду, если бы он получил нефть, налоги не платит, а возвращает похищенное, и не государству, а законному собственнику. И таким бы было решение суда, если бы суд признал, что ЮКОС получил нефть не в собственность, а незаконно ею завладел.
Ходорковский поблагодарил гособвинителей за работу
Цены равнялись средним ценам других производителей. Потерпевшие полученной выручкой от реализации всевдопохищенного полностью компенсировали фактическую стоимость нефти — свои затраты на производство, и получили прибыль, что не отрицают ни эксперты, ни государственные обвинители, ни Басманный суд. И это заявляют мои формальные оппоненты. Сами. По доброй воле, без сговора со мной.
Басманный и Арбитражный суды г. Москвы это подтверждают. Спасибо им всем.
Все «признаки хищения» налицо: и отсутствие реального ущерба, и прибыль у потерпевшего вместо безвозмездности, и действительный договор вместо противоправности, и законный собственник в результате хищения, и даже поставка похищенной нефти потребителю, указанному потерпевшим.
Если это – хищение, то, Ваша честь, оцените, как хищение, и свои собственные действия. Сегодня-завтра вы пойдете обедать в зависимую от вас как от председателя суда столовую. За обед вы, конечно, заплатите. Несомненно, в версии стороны обвинения, чтобы обеспечить возможность последующего хищения обеда. Столовая не понесет ущерба, и даже, вероятно, получит прибыль, но не максимально возможную. Любопытно сопоставить цены в судейской столовой с ценами…здесь за речкой гостиница «Рэдиссон Славянская», я думаю, ни один судья по этим ценам не купил бы здесь обед. Если вы оплатите обед своему знакомому, похищение будет, видимо, уже в организованной группе».
Ходорковский приближался к финалу своего выступления: «Где в обвинении хоть слово про продажу нефти за рубеж по внутренним ценам? Наоборот, говорят, — цель была продавать дороже. Где про яхты и дворцы, приобретенные мною или орггруппой за счет ЮКОСа? Где про переводы на мои личные счета? Ничего этого в обвинительном заключении и в материалах дела нет.
Только действительные, исполненные и не оспоренные, обычные возмездные хозяйственные сделки. Одобренные ЮКОСом как единственным акционером добывающих «дочек», и мной как руководителем и контролирующим акционером ЮКОСа. В том числе и выплата заработной платы сотрудникам компании. А то, что на заработную плату в нефтяной промышленности приходится более 10 процентов выручки, я понимаю, что для господина Лахтина это, возможно, доказательство хищения и распоряжения в своих интересах.
Сделки, в результате которых законным собственником нефти — «добросовестным приобретателем», как заявил Лахтин в суде 16 августа 2010 года, и законным выгодоприобретателем средств от дальнейшей реализации нефти и нефтепродуктов, согласно многочисленным судебным решениям, стал ЮКОС, а не подсудимые и не осужденные как мои соучастники.
Я весьма признателен стороне обвинения, что все вызванные ею в суд свидетели обвинения фактически стали свидетелями защиты.
Даже те из них, кто демонстрировал ко мне глубокую неприязнь, не смогли подтвердить факт хищения нефти.
Цитаты свидетелей появились на стене зала под названием «Оценки наших оппонентов». Цитировался Авалишвили: «Ходорковский…надел на себя белый цвет… ушел от тех подложных схем, которые вызывали сомнения у миноритариев». Цитировался и Рыбин: «Нефть невозможно украсть, к тому же всю или большее ее количество…» Приводились выдержки из обвинительного заключения: «…одним из ключевых мотивов действий лично Ходорковского по…восстановлению прав остальных акционеров нефтяной компании, восстановлению законных интересов государства на получение установленных законом обязательных платежей с ОАО НК ЮКОС…стало его желание реализовать себя в политике».
С этим тезисом Ходорковский тоже не спорил: «Ваша честь, я думаю, что это действительно единственное, что подразумевают наши обвинители, обвиняя меня в данном процессе, — мое стремление реализовать себя в политике».
В конце концов Ходорковский процитировал даже Владимира Путина: «Грамотно используя современные научные и технологические достижения, ЮКОС уверенно движется по траектории стабильного роста. Эффективная организация труда, высокий профессионализм и ответственность сотрудников позволяют компании не только удерживать, но и расширять свои позиции на внутреннем и международном рынках» (поздравление компании ЮКОС от 15.04.2003). Кто-то в зале громко комментировал, кто-то пытался захлопать.
Ходорковский же предложил суду обратить внимание на пять мыслей:
«Первая. «А и Б сидели на трубе» . Не похищена ни нефть, которая пошла потребителю, ни право собственности, которое перешло к ЮКОСу. Второе. Похищение вещи уже не существующей или еще не созданной. Несуществующая – это баланс. Еще не созданная – договор. Третье. Безвозмездно. То есть за 400 млрд рублей. То есть за бюджет Москвы. Четвертое. Реальный ущерб потерпевших – это, по всей видимости, прибыль, полученная ими. И пятое. Увеличение объемов производства и капитализации компании и есть подтверждение обвинения и преступная корыстная цель обвиняемых.
Я не упрекаю следователей и государственное обвинение в том, что они не оказались героями и не смогли отказаться от выполнения преступного приказа – ценой любых фальсификаций посадить Ходорковского и Лебедева навсегда.
Но я высоко ценю их усилия по подготовке обвинительного заключения, из которого более чем ясно вытекает наша с Платоном Леонидовичем Лебедевым полная невиновность. А также за выступления их свидетелей и поведение государственного обвинителя Лахтина в суде.
Валерию Алексеевичу – особая благодарность. Его удачные репризы навсегда войдут в сокровищницу российского искусства. Каким гражданским мужеством надо обладать человеку, взявшему мишенью своей многомесячной пародии внешне суровую фигуру гособвинителя. Спасибо ему.
Именно благодаря им в нашей невиновности убедились, кажется, все, кто интересовался ходом процесса. И в России, и за рубежом.
Следствие и обвинение сделали всё, чтобы у суда не осталось ни единого законного шанса не оправдать нас. Спасибо вам, уважаемые юристы! Я вам этого не забуду.
Уважаемый суд, я понимаю – оправдательный приговор в московском суде – событие почти фантастическое. Но мои оппоненты очень старались. Оцените их усилия по достоинству. Иначе в следующий раз они могут просто плюнуть на пустой лист бумаги, и со штампом «Генеральная прокуратура – копия верна» прийти к Вам за 14-летним приговором.
Собственно, сейчас происходит фактически то же самое. Спасибо за внимание».
Публика зааплодировала. «Прекратите аплодисменты! Выведите тех, кто аплодировал!» — потребовал судья. И объявил перерыв на обед.
- Я постараюсь занять не так много времени. Я буду обращать внимание суда на определенные аспекты. Но слова «обращаю особое внимание» я скажу всего пять раз. Начну я с того, что доказали уважаемые оппоненты в ходе прений. Они тщательно доказали, что я и мои коллеги владели компанией Групп МЕНАТЕП Лимитед. Эта компания существует и по сей день, судится с Российской Федерацией в международных судах. Я это говорю к тому, что ее реальное легальное существование прошло апробацию в ряде судов и всеми признано. Эта компания, в свою очередь, владела контрольным пакетом акций ЮКОСа, это наши оппоненты тоже убедительно доказали, мы, акционеры компании Групп МЕНАТЕП Лимитед, обсуждали свои деловые интересы на своих заседаниях, даже с ведением протокола. Эти протоколы наши оппоненты тоже продемонстрировали. Также они доказали, что ЮКОС, в свою очередь, владел сначала контрольным, а затем стопроцентным пакетом акций дочерних добывающих компаний и ВНК. Они доказали, что взятые на покупку этих активов кредиты в иностранных и российских банках, компания ЮКОС выплатила. А акции самой компании ЮКОС, которые акционеры ЮКОСа отдали под залог предоставленных кредитов, компания ЮКОС потом вернула этим самым владельцам, в том числе мне. Это все доказано.
Оппоненты доказали, что добывающие предприятия ЮКОСа и собственно ВНК продавали нефть, продавали акции (делали они это с согласия ЮКОСа – своего основного, а затем и единственного акционера), они получали выручку, прибыль, расширяли производства. Это все очень убедительно доказано в ходе суда. Также доказано (оппоненты это подтвердили в прениях), что ЮКОС, его торговый блок , покупали и продавали нефть и нефтепродукты, получали выручку, размещали временно свободные средства, использовали их в хозяйственной деятельности (т.е. вкладывали в производство, новые активы) и выплачивали дивиденды акционерам. Также было доказано, что я руководил ЮКОСом, сотрудники компании подчинялись мне, а также своим непосредственным руководителям и действовали в рамках своих должностных инструкций, обязанностей. О моих полномочиях как руководителя ЮКОСа в обвинительном заключении говорится вполне <…>, но мои оппоненты в пятницу, 22 октября, что-то заметались, засомневались и, честно сказать, даже я растерялся – ну потому что, будучи членом совета директоров ЮКОСа, председателем исполнительного комитета ЮКОСа, председателем совета директоров управляющей компании «ЮКОС-Москва», председателем совета директоров «ЮКОС-ЭП» и «ЮКОС-РМ», мне как-то в своих полномочиях руководителя ЮКОСа никогда не приходило в голову усомниться».
Потом наши оппоненты, уже в самом конце пятницы, вырулили на то, что свои действия я совершал с использованием служебного положения. То есть вернулись к первоначальному – что какое-то служебное положение у меня все-таки было.
Также было доказано, что решениями судов, вступившими в законную силу, установлено, что ЮКОС становился собственником всей добытой нефти, покупаемой у своих дочерних предприятий. Также — и здесь уже <появляется> некоторая юридическая логика — обвиняя меня в присвоении с использованием служебного положения, оппоненты тем самым презюмировали, что я законный владелец акций ЮКОСа, имеющий исполнительные полномочия в ЮКОСе, а не просто член совета директоров и акционер, что ЮКОС законный владелец акций добывающих «дочек», включая «Томскнефть», что исполнительный орган, «ЮКОС-ЭП», законно назначен и законно вверил полномочия своим представителям, подписавшим договоры. А договоры и есть способ распоряжения вверенным имуществом. Юридическая логика однозначно говорит, что это именно так. Иначе обвинение в присвоении с использованием служебного положения в принципе было невозможно. Должен сказать, что я согласен с доказанными фактами. Если это мое признание – то это признание в обычной нормальной хозяйственной деятельности, которую в виде обвинительного заключения можно представить только по заказу...
Были в выступлениях моих оппонентов и определенные шероховатости. Главное! - они призывали суд, вас, Ваша честь, признать решения других судов, установивших ряд фактических обстоятельств, принятыми под влиянием обмана или неполного анализа ситуации. Я вообще был бы согласен, чтобы Хамовнический суд поддержал наших оппонентов в этой части. Я даже, если помните, перед переходом к прениям просил уважаемых оппонентов внести так называемое представление на отмену упомянутых судебных решений. Почему. Экономически мне выгодно непризнание судебных решений, приведших к банкротству компании ЮКОС, потому что в этом случае как ее акционер, я имею право рассчитывать на весьма значительное возмещение. Но наши оппоненты не стали писать представление. А Хамовнический суд пока не назначен надзорной инстанцией, так что эту задачу в этом суде решить невозможно. Более того, даже если решения каких-то судов в части установления фактических обстоятельств покажутся Хамовническому суду противоречивыми, он и то не сможет их не признать (ст. 90 УПК РФ)
Такая ситуация станет типичным случаем неустранимых сомнений, которые ст.14 УПК обязывает суд трактовать пользу подсудимых. Второе. Не менее беспомощно, на мой взгляд, выглядели ссылки оппонентов на приговор Мещанского суда, будто бы установившего, что мы с Платоном Лебедевым признаны виновными в хищении имущества «Апатита». Уважаемый господин Шохин, присутствующий в этом процессе, присутствовал также в кассационной инстанции Мосгорсуда, где приговор в этой части был изменен. Ну нет такого приговора – в хищении имущества «Апатита»! Зачем наводить в таком элементарном вопросе тень на плетень, я просто не понимаю.
Также я не очень понимаю, зачем противопоставлять мои показания в Мещанском суде о том, что я лично не занимался отчетностью структур типа «Митра» и т.д., не контролировал их тому установленному факту, что эти структуры входили в периметр консолидации ЮКОСа. Глупо. Это мелкие структуры в составе компании, которыми занимались люди на гораздо более низких этажах управления, чем я. И уж совсем мне не понравилась попытка опорочить моих адвокатов утверждениями, что они в 2004 году в разговоре со мной и Платоном Лебедевым получили поручение отмывать деньги через компанию «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» путем выдачи кредитов добывающим «дочкам» ЮКОСа. И что они <адвокаты> передали это поручение адвокату Ивлеву и казначеям ЮКОСа. Здесь затрагиваюсь не только я, здесь затрагиваются уважаемые и ничем себя не опорочившие люди. Насколько я понимаю, чтобы доказать подобное утверждение, то есть по сути обвинить людей в сговоре и совершении тяжкого преступления, необходимо иметь показания участников предположительных разговоров. Ну или хотя бы тех людей, которым участники эти разговоры передали. Ничего подобного суду не представлялось. Я тщательно проверил единственную содержательную ссылку, сделанную обвинением. Это ссылка на расшифровку записи переговоров юристов Гололобова и Бахминой. Других содержательных ссылок не было. Нельзя же считать содержательным доказательством выписки того, сколько раз ко мне в СИЗО приходили адвокаты. Много раз приходили, до сих пор приходят… Так вот на 60 страницах этой расшифровки моя позиция упомянута дважды. На странице 17 говорится о том, как я, разговаривая со своим адвокатом, просил его все-таки привести свидетеля, который, вместо того чтобы прийти в суд на первый процесс, собрался уехать за границу. Цитирую: «Так нельзя, ты с ним поговори и с ним реши». И вторая ссылка, где юристы обсуждают, не будет ли моей линией защиты ссылка на то, что все было подготовлено юридическим управлением компании. Итак, страница 50, цитируют меня: «Мы делаем все что можно, нужно, что от нас зависит. Независимо от чьей-либо позиции мы не будем давать в обиду и не будем ничего сваливать, и вообще совершенно не планируется, не планировалось и не будет планироваться». Ваша честь, на основании этих цитат вам предлагается обвинить уважаемых людей в том, что они соучаствовали в отмывании денежных средств. Напомню, что сама запись от суда скрыта. Убежден, оппоненты полагают, что вы не станете читать расшифровку. А вы, Ваша честь, обманите их ожидания и прочитайте! Иначе получится неудобно. Потому что наши оппоненты сами не решились за прошедшие с того момента шесть лет даже обратиться в адвокатскую палату с представлением на адвокатов (ну если они считают, что те преступления-то совершили). Потом у что они знают – адвокатская палата прочитает! Теперь они подставляют вас. Надо заметить, что особенно нелепо это выглядит, поскольку руководство компании ЮКОС, включая тогдашнего председателя совета директоров господина Геращенко, не отказывается от этого решения и не ссылаются на меня. Да и суды, включая голландский, в этом самом кредите криминала не увидели. Более того, компания «Роснефть» решения судов признала и исполнила – кредит вернула.
К слову, если прочитать решение голландского суда (оно имеется в материалах дела), то видно, что кредит пришлось платить не потому, что «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л» перестала быть частью ЮКОСа (голландский суд тут как раз считает эту компанию, принадлежащей всем акционерам ЮКОСа),а потому, что ссудополучатель, «Юганскнефтегаз», был выведен из периметра консолидации ЮКОСа с помощью «Байкалфинансгрупп».
Я могу продолжить про другие шероховатости, но не буду…но там страниц на 400. Я уверен, что полную ерунду вы переписывать в приговор не станете. А суть позиции оппонентов для нас с Платоном Леонидовичем очень позитивная. Поэтому я сразу перейду к сути и начну с нескольких примеров из прений. Я эти примеры буду цитировать – поскольку нам не дали текста того, что говорили прокуроры – по расшифровке, которая у нас есть. Я буду цитировать. Я буду ссылаться на дату, фамилию сказавшего прокурора и на страницу по нашей расшифровке. Я передам это суду вместе с текстом своих выступлений в прениях.
Итак, вот что сказали прокуроры о таком обязательном признаке хищения, как безвозмездность. Вот теперь я вас, Ваша честь, прошу в первый раз обратить особое внимание. «Некие доказательства подтверждают вину подсудимых в практически безвозмездном переводе нефти «Юганскнефтегаза», «Самаранефтегаза» и «Томскнефти»» — это сказал прокурор Смирнов, страница 2, 19 октября. «Практически безвозмездно»! Закон вообще-то требует полную безвозмездность. Что такое в нашем случае «практическая безвозмездность», сказано в постановлении о привлечении нас в качестве обвиняемых. Это 400 с лишним миллиардов рублей. Для сравнения это бюджет Москвы. Вот что такое практическая безвозмездность. Далее про безвозмездность, цитирую уже господина Лахтина со страницы 29, 22 октября: «Материалами дела доказано, что под видом оплаты за нефть на добывающие предприятия поступали денежные средства для обеспечения дальнейшей добычи нефти». Далее про преступность роста капитализации, это господин Смирнов, страница 53, 21 число: «Распределение получаемой от реализации нефти прибыли ОАО «НК ЮКОС», зафиксированное в консолидированном отчете этой компании, позволило Ходорковскому и Лебедеву повышать котировки акций ЮКОСа на международном рынке, — тут Лебедев и публика рассмеялись, — продавать эти акции и таким образом обогащаться за счет прибыли, принадлежащей всем акционерам». Далее уважаемая госпожа Ибрагимова, страница 55, 21 октября: «Нераспределение части прибыли ОАО «НК ЮКОС» в качестве дивидендов среди его акционеров влекло увеличение нераспределенной прибыли, капитализации компании и как следствие к росту стоимости акций ЮКОСа на рынке».
Далее, что говорили уважаемые прокуроры про свидетелей. Господин Лахтин, страница 17, 22 число: «Показания свидетелей о переводе основной части прибыли в центр холдинга недостоверны и мотивируются тем, что они получали бонусы за перевод основной части прибыли в центр холдинга, оттуда и получали вознаграждение». Далее. Лахтин, 22 октября. «Лысова <главный редактор «Ведомостей»> не была очевидцем присвоения нефти Ходорковским и Лебедевым, поэтому ее показания расцениваются как недостоверные». Лахтин же, 22 страница, 22 число. «Показания Геращенко <бывший председатель совета директоров ЮКОСа> оцениваются как недопустимые, поскольку очевидцем присвоения и легализации он не являлся». Хоть один свидетель у нас за все время процесса сказал вам, Ваша честь, что являлся очевидцем присвоения и легализации?!
Теперь про судебные решения. Госпожа Ибрагимова, страница 39, 22 число. «Решениями судов установлено, что собственником добываемой «Юганскнефтегазом», «Самаранефтегазом», «Томскнефтью» нефти являлось ОАО «НК ЮКОС»». Она же там же, чуть ниже: «В решениях судов отсутствуют утверждения о том, что нефть была собственностью НК ЮКОС». Она же, на одну страницу дальше: «Из решений арбитражных судов следует, что нефть перешла в фактическую собственность НК ЮКОС, однако юридическим собственником почти (!) она не являлась». И опять госпожа Ибрагимова, 22 число: «ОАО «НК ЮКОС» и другие юридические лица через которые организованная группа перемещала, — я так понял нефть, — и средства, добытые преступным путем были добросовестными приобретателями этого имущества. Указанные лица как добросовестные приобретатели имели все предусмотренные законом права на имущество».
Об аудите. Прокурор Смирнов, страница 11, 22 октября: «Доказано, что ни в Интернете, ни в других публичных источниках информации консолидированной финансовой отчетности ЮКОСа не публиковалось». Напомню, речь у нас шла о консолидированной прибыли. Напомню выступление главного редактора «Ведомостей», напомню общеизвестный факт, что ЮКОС был признан в 2002 году лучшей компанией по раскрытию отчетности, а рейтинг имел, присвоенный на основании этой самой отчетности, выше суверенного. Дальше ижет разъяснение, почему же они так считают. Это господин Лахтин, страница 51, 22 октября: «Ходорковский лжет, заявляя, что консолидированную отчетность ЮКОСа мог понять любой заинтересованный в этом человек с приглашением соответствующего специалиста в области корпоративной финансовой отчетности и аудита». Не любой – почти любой образованный человек способен.
И наконец о прибыли ЮКОСа и нашем корыстном интересе. Страница 54-55, 22 число господин Лахтин, я ему за это все простил: «Сторона обвинения не оспаривает приобретение ЮКОСом таких активов, как «Арктикгаз», «Роспан» и т.д., так как они отражены в отчетности ЮКОСа. Не оспаривает, что часть полученных средств были направлены на капитальные вложения и выплату дивидендов акционерам ЮКОСа, расходовались на приобретение производственных активов, освоение месторождений, реконструкцию производственных мощностей. Расходовались средства ЮКОСа и на приобретение акций ВНК, «Томскнефти», «Юганскнефтегаза», «Самаранефтегаза», а также «Сибнефти». Эти расходы подтверждены материалами уголовного дела, — а дальше интересно. - Но это не противоречит предъявленному обвинению, а подтверждает его. Так как увеличение объемов производства компании соответствовала их <организованной группы> корыстным стремлениям получать все больше прибыли». Зал смеялся. Судья был задумчив, прокуроры погрузились в свои бумаги.
... На этом я цитирование временно заканчиваю. Понимаю, что это больше развлечение, чем доказательство. Перехожу к сути.
Некоторые эксперты и раньше говорили, что прокуроры играют на нашей стороне. Признаю, иначе объяснить то, что происходит, невозможно. Видимо, когда в 2006 году им поручили добавить нам с Платоном Леонидовичем срок, они решили не брать грех на душу. В результате нам предъявлено такое обвинение, что вынести законный обвинительный приговор абсолютно невозможно.
На первой части обвинения, где говорится о хищении акций «дочек» ВНК, я даже останавливаться не буду. Следователи, очевидно, специально приобщили к делу договоры мены акций с обратным выкупом. Приложили оценку обмениваемого в десятках миллионов долларов, приложили решение арбитражного суда, где оценка соответствует нашей. Сами приобщили, т.е. суд тогда решил, как оценивать акции, а вам предложено сказать, что я должен был достоверно знать, что судебная оценка незаконна. Они приложили документы об исполнении договоров, включая – что для меня было приятной неожиданностью – документы об обратном выкупе, произошедшем в 2001 году.
Как после этого суд «законно и обоснованно» признает «безвозмездным и окончательным» отчуждение акций? Когда ни «безвозмездности», ни «окончательности».
Вторая и основная часть обвинения, о которой я буду дальше подробно говорить, – это хищение всей нефти, добытой ЮКОСом за 6 лет.
Короче всех суть обвинения сформулировала в прениях г-жа Ибрагимова, и это заметили журналисты из РЕН ТВ, поэтому я цитирую: «Ходорковский и Лебедев похитили всю нефть, добытую ЮКОСом, путем ее покупки». А в пятницу, 22 октября, она добавила «путем приобретения ЮКОСом». Я думаю, любой юрист оценит сарказм этой формулировки. Я лично, Ваша честь, кроме этого также оценил добрую волю наших оппонентов, которые исключили из обвинения за 2001-2003 годы. всю нефть, кроме поставленной на экспорт. Замечу, что причина исключения юридического значения, как вы пресно знаете, не имеет. Главное, что это «ква» — не просто так «ква». Оно важное. Недоказанная виновность, согласно ст.49 Конституции и ст.14 УПК РФ, есть доказанная невиновность. Я утверждал в суде, что мои действия по отношению к нефти правомерны. Обвинение само отказалось от права доказывать их неправомерность.
Таким образом, суд имеет доказанную правомерность моих действий в отношении всей нефти, добытой в 2001-2003 годах, кроме той, которая поставлена на экспорт. А вот здесь интересно. При сдаче нефти в «Транснефть», где нефти всех компаний смешивались, технологически невозможно выделить нефть «для экспорта». В договорах купли-продажи – которые есть в материалах дела — вся нефть, добытая за месяц, шла одним «кирпичем», без выделения экспорта. Таким образом, все действия с нефтью совершались одинаково, в одно время, в одном месте, по одной цене, с теми же контрагентами (на скважине или на узле учета).
Признав, что куплено и оплачено все, одинаково, нелогично утверждать, что часть похищена, а часть нет. Представьте себя два хулигана – один другому кирпич продал, тот кирпич разломил и половину в окно кинул. Их поймали и привели к вам. И первый, не желая быть замешанным в этом деле, говорит: «Вы знаете, я половину-то кирпича продал, а половину кирпича он у меня похитил». Вы спросите – кирпич-то целый был? Целый. То есть либо он весь кирпич купил, либо весь кирпич похитил. Третьего не дано. Поэтому, Ваша честь, я буду исходить из обвинения, что я похитил всю нефть, ну а там дальше…как вы с этим кирпичом разберетесь...
...Итак, вся нефть ЮКОСа – это 20 процентов общероссийской добычи. Это железнодорожный состав , трижды огибающий землю по экватору. После корректировки – дважды!». Что с этим делать суду? Сказать: «да, похищено»? Как? У нас пока – включая прения — одни отрицания: «не канистрами», «не бочками», «не по договорам». А как? Ответа нет. Никаких практических действий, которыми можно было бы похитить нефть, не названо. Куда дели? Ответа нет. Каким образом столько лет скрывали – от 150 тысяч сотрудников компании, от отраслевых аналитиков? от аудиторов? от Минобороны, ФСБ, прокуратуры, МВД, которые покупали топливо, изготовленное из этой нефти? Причем покупали миллионы тонн! Откуда у ЮКОСа огромная выручка – 55 млрд. долларов, — равная по цене произведенной и проданной нефти? Откуда выручка, если нефть похищена?! Почему с ЮКОСа истребовали дополнительно более 20 млрд. долларов налогов, если нефть похищена? Как смогли получить с ЮКОСа эти налоги, если все похищено? Вопросы простые – а ответов-то нет. И как, не потеряв лицо, вынести обвинительный приговор? Вы думаете, прокуроры это не понимали? Да они квалифицированные люди, все они прекрасно понимали. В любом суде, руководствующемся презумпцией невиновности, отсутствие в обвинительном заключении ответов на такие простые и очевидные вопросы означает полное оправдание.
В американском суде, на который я никогда не ссылался, а вот господин Лахтин любит на него ссылаться, так вот, в американском суде при таком обвинении мне бы не 20 лет вынесли, как господин Лахтин сказал, а вот на этом бы месте меня бы судья прервал и сказал: «Достаточно! Окончено судебное разбирательство, а вы, господин прокурор, задержитесь и получите обвинение в неуважении к суду, как минимум, а может и в фальсификации обвинительного заключения. Но в московском суде обычно действует презумпция, что следственные органы не ошибаются. Поэтому я продолжу дальше и обопрусь на позицию именно следственных органов и свидетелей обвинения...
«Конечно, и прокуроры и суд знают, что изъятие, завладение нефтью виновным – обязательное условие хищения... Если нефть не оказалась в конце концов в незаконном владении у виновного, похитителя, то хищения, хоть путем присвоения, хоть каким другим путем, не случилось. Для тех, кто сомневается – Пленум Верховного суда № 51 от 2007 года. На него ссылались и мои оппоненты: «Хищение чужого имущества признается оконченным с момента, когда указанное имущество поступило в незаконное владение виновного или других лиц». Теперь посмотрим, что пишут оппоненты: «Продукция нефтедобывающими предприятиями самостоятельно отгружалась непосредственно российским и зарубежным потребителям».
Вот такое выражение повторено в обвинительном заключении минимум 9 раз. Я, конечно, боюсь опять вызвать неудовольствие уважаемой госпожи Ибрагимовой, но позволю себе все-таки сказать, что для носителя русского языка очевидно, что «непосредственно» от того, кого называют потерпевшим, к тому, кого не называют похитителем, означает, что в промежутке больше никого не было, никакой организованной группы – иного понимания этой фразы русский язык не предусматривает!».
Затем на стене показалась цитата из приговора Басманного суда по делу Малаховского и Переверзина: «Нефть фактически реализуется самими добывающими организациями на экспорт, а также поступает от них на НПЗ ЮКОСа». Где здесь организованная группа? Куда ее вставить? Реализуется САМИМИ. Поступает ОТ НИХ. Это приговор, это фактическое обстоятельство, установленное решением суда. Хотя не совсем точное — но это неважно. Таких утверждений в приговоре – семь! Есть решения и других судов по делу ЮКОСа. Обвинительное заключение, стр. 627: «НК ЮКОС, начиная от добычи нефти вплоть до ее отгрузки на экспорт или иным конечным покупателям, контролировала весь процесс ее перепродажи по цепи поставщиков и фактической транспортировки». Нас с вами сейчас интересует «фактическая транспортировка». Ваша честь, ЮКОС признан собственником нефти. Собственник, контролирующий процесс похищения, — такое бывает, возможно, лишь при грабеже и разбое... Паниковский, когда бежит с гусем под мышкой, а за ним бежит собственник с группой поддержки, если это можно назвать контролем за транспортировкой… такое я себе могу представить...
А вот что говорил господин Тян, свидетель обвинения, до 2007 года он был ведущим специалистом дирекции по торговле и транспортировке нефти <в «Роснефти»>: «Нефть доходила до потребителей, когда нефть заходила на заводы, при заводе был представитель «Транснефти», составлялись акты с заводом, что «Транснефть» сдала им такой-то объем нефти…». А вот, что говорит также один из любимых свидетелей обвинения, господин Авалишвили, который с 95 по 97 год был финансовым директором «Томскнефти», с июля 98 – вице-губернатор Томской области, с июля 99 года – первым замминистра топлива и энергетики РФ: «Нефть по технологии должна поступать в систему «Транснефти», потому что это является единственно возможным методом ее продажи. Других методов нет».
В суде были многие другие свидетели, подтвердившие, что нефть производителями была сдана в «Транснефть», а потребители ее получили в полном объеме. В деле есть таможенные документы, при пересечении нефтью границы. Тот факт, что физически нефть никуда не девалась, а была поставлена потребителям, подтвердили наши оппоненты в прениях. Большое им человеческое спасибо. И чтобы уж совсем с этой темой закончить, приведу слова господина Грефа, который был первым заместителем министра государственного имущества России, а с 2000 года министром экономического развития и торговли России: «Если бы такая пропажа <20 процентов российской добычи> была бы обнаружена, то до меня это наверняка бы дошло. Таких сведений не поступало».
«Мне таких случаев <чтобы компания «Самаранефтегаз», «Томскнефть», «Юганскнефтегаз», ЮКОС или правопреемник компании «Юганскнефтегаз» — «Роснефть» заявляли о том, что у них пропала нефть> неизвестно», — сказал господин Христенко, министр промышленности и торговли, в то время отвечавший за топливно-энергетический комплекс.
Я надеюсь, что в результате того, что я сказал, очевидно, что физическая нефть никуда не пропадала. В этом случае надо проверить, может быть, что-то нехорошее случилось с правом собственности? Увы, и в этом вопросе прокуроры загнали суд в безвыходное положение. Они приобщили 6 из 60 судебных решений при установленных фактах. Право собственности на нефть законно перешло к компании ЮКОС...
Что говорит Пленум ВС: «Присвоение считается оконченным преступлением, когда законное владение вверенным виновному лицу имуществом стало противоправным».
Теперь посмотрим — у нас же потерпевшие «Самаранефтегаз», «Томскнефть», «Юганскнефтегаз». «Судом установлено и материалами дела подтверждается, что собственником нефти и нефтепродуктов являлось ОАО “НК ЮКОС”, оно фактически обладало правами владения, пользования и распоряжения в отношении нефти и нефтепродуктов», — это решение Арбитражного суда. Таких утверждений в шести решениях суда, приобщенных к делу, ни одно в каждом. И прокурорам, и суду известно, что собственник не может быть противоправным. В прениях уважаемая госпожа Ибрагимова, как мне показалось, достаточно вяло намекала, что суды, мол, установили лишь фактические правоотношения, а не юридические. Из решения суда мы видим, что это не так. Суд установил, что собственником нефти являлся НК ЮКОС, а это именно юридическое правоотношение, а также – фактическое правоотношение, т.е. фактически обладал правами владения, пользования и распоряжения. Для уничтожения обвинения в хищении достаточно признание фактического права, которое не совпадает с организованной группой ни по составу участников, ни по времени создания, ни по целям функционирования и т.д...
Почему я выделил именно эти четыре организации плюс ЮКОС? Потому что это полный перечень организаций, указанных в обвинении как инструменты похитителей. Других инструментов на этапе хищения нефти у нас теперь в обвинительном заключении не указано. И собственником нефти, которая им переходила, решением суда назван ЮКОС. Вам предлагается отменить решение этих судов и установить, что собственником нефти являются «Самаранефтегаз», «Томскнефть», «Юганскнефтегаз» . Напомню, что арбитражные материалы составляли порядка 2000 томов, вам представлено 200 томов, то есть даже если это те же самые материалы, то это их десятая часть.Остальные вы приобщить отказались. Надо сказать, что в этом отношении я считаю, что вы поступили абсолютно правильно — зачем изучать 2000 томов материалов арбитражного дела, если есть судебное решение, где уже установлено — ЮКОС собственник.
Замечу, что тем самым, такие предприятия как «Ю-Мордовия» признаны агентами ЮКОСа. А глава 52 ГК РФ предусматривает что и у нас в стране, а не только в Панаме или на Багамах существует законная возможность лицу, выступая от своего имени, действовать в интересах другого лица. Называется такое лицо не подставное, а агент. Это вполне законно. Ну, это вам не надо, а нам, которые занимаются с корыстной целью получением прибыли, важно.
...Эксперты тоже подтверждают, что нефть у «Самаранефтегаз», «Томскнефть», «Юганскнефтегаз» не похищена. И таковы все заключения экспертов. Они все о покупке... Хочу еще раз обратить внимание на эти четыре организации, кроме ЮКОСа, которые названы «инструментами похитителей для похищения нефти». ООО НК «ЮКОС» является участником ЗАО «ЮКОС-РМ» со стопроцентным участием, это установлено арбитражным судом при банкротстве. Далее. ««ЮКОС-Мордовия», — контрагентами являются ЮКОС и его дочерние организации, в частности, ООО «ЮКОС-Мордовия»». Это тоже решение арбитражного суда. То есть и второй похититель на самом деле дочерняя организация НК ЮКОС. И наконец дальше: «НК ЮКОС и его дочерних предприятий, «Фаргойл», «Ратибор», «Энерготрейд», «Эвойл»… То есть и остальные два похитителя — «Ратибор и «Эвойл», на самом деле дочерние предприятия ЮКОСа. Кому подконтрольно дочернее предприятие легко посмотреть в ст. 105 ГК РФ. Там написано, что оно подконтрольно основному обществу, а совсем даже не организованной группе.
Совсем занятно будет посмотреть еще одно установленное судом фактическое обстоятельство. Это фактическое обстоятельство установил в приговоре Басманный суд по делу Малаховского и Переверзина: ««Руттенхолд Холдинг Лимитед» и «Пронет Холдингс Лимитед» создавались и действовали исключительно в интересах НК ЮКОС». Это занятное обстоятельство, потому что в теперешней версии вся нефть как бы похищенная в 2000-2003 годах, согласно обвинительному заключению, шла на экспорт именно «Руттенхолду». А ЮКОС был этой нефти собственник. Вот такое интересное хищение. Собственник передает свою нефть предприятию, которое действует исключительно в его интересах. Это у нас уже отмывание!
Следующая цитата из приговора Басманного суда по делу Малаховского и Переверзина: «Была разработана такая схема приобретения, переработки и реализации нефти и нефтепродуктов, при которой все операции, совершаемые с нефтью и нефтепродуктами, контролировались НК ЮКОС». Я уже говорил, что это оригинальная версия для любого способа хищения, ну, может быть, кроме грабежа и разбоя. Хотя и при грабеже и разбое такое себе представить трудновато.
Из решения арбитражного суда: «У НК ЮКОС, являющегося собственником нефти и нефтепродуктов, возникла обязанность по уплате налога на прибыль. Следует отметить, что налоговое законодательство прямо указывает на необходимость наличия фактических отношений между участниками гражданского оборота для применения налоговых последствий».
Вот ключевые слова – и «собственник», и «фактические отношения», и «участники гражданского оборота» … Это не только решение суда, это еще и позиция Российской Федерации в Страсбурге и Гааге. За этой фразой стоят почти 30 млрд долларов, изъятые государством у ЮКОСа как собственника нефти и выгодополучателя от ее реализации в 2000-2003 годах.
Если есть исполненный договор купли-продажи, он и есть безусловное правовое основание перехода права собственности. Что и констатировали многочисленные суды. Прокуроры закрепили факты сделок экспертными заключениями и приобщили их. Во всех договорах купли-продажи, во всех экспертных заключениях, нигде не указано о хищении и пропаже. Предположим, появились новые обстоятельства. Статья 90 УПК РФ требует сначала отменить судебные решения. Прокуроры этого не сделали, чтобы вы, Ваша честь, не смогли признать, что у «Самаранефтегаз», «Томскнефть», «Юганскнефтегаз» что-то похищено. За что я им весьма благодарен. В прениях голосом уважаемой госпожи Ибрагимовой, мягко отрицая фактическое обстоятельство, установленное судом, и голосом не менее уважаемого господина Лахтина, они это обстоятельство подтвердили. Вот цитата из Лахтина в Хамовническом суде от 22 октября: «Объемы нефти не исчезали <у производителей>, так же как не исчезали из «Транснефти», а переходили от добывающей компании в собственность ЮКОСа и его операционных компаний...
Теперь, Ваша честь, я прошу вас второй раз обратить особое внимание.Итак, нефть отгружена и поставлена потребителю, право собственности на нее перешло к ЮКОСу, который и судами, и оппонентами признается добросовестным приобретателем. НЕ подставной, а как написано в обвинительном заключении — крупнейшей нефтяной компанией. Что же тогда похищено мной у «Самаранефтегаза», «Юганскнефтегаза» и «Томскнефти»? Ответа нет! Мы все знаем с вами детскую считалку «А и Б сидели на трубе». А – это вещь, жидкость — ушла в трубу и дальше потребителю, минуя организованную группу. Б – это имущественное право – перешло к ЮКОСу, законному добросовестному приобретателю и собственнику. Что похищено организованной группой? Союз «И»? В похищении Союза меня не обвиняют. Его развалили до нас...
Понятно, что когда нет ответа на вопрос «что?», нет ответа и на вопрос «как?». Если признать существующими договоры купли-продажи и решения судов, где продавец и покупатель существуют вместо похитителя и потерпевшего, то это отказ от обвинения в хищении. Если признать все несуществующим, то это не просто прямое нарушение закона о преюдиции, это бессмысленное нарушение закона, поскольку кроме договора купли-продажи, другого реального механизма передачи чего бы то ни было от производителя кому бы то ни было – просто нет! Как законное право собственности перешло к ЮКОСу? Как нефть оказалась у «Транснефти»? И затем у конечного потребителя? Они, что, сговорились и украли ее у производителей? Такое даже обвинение не решилось утверждать.
Хочу обратить внимание на приведенные обвинением основания о подложности договоров. Первое. ЮКОС – не покупатель, т.к. нефть поставлялась напрямую потребителю. Второе. Цена на нефть занижена по сравнению с Роттердамом. Все! Как вы, Ваша честь, согласитесь с тем, что покупал не ЮКОС, когда кучей судов установлено, что ЮКОС? Как вы, Ваша честь, согласитесь, что в Ханты-Мансийском округе — правильная цена Роттердама? Я лично считаю, что вас просто подставили!
Есть, правда, красивая фраза – «хищение путем передачи на баланс». Но эта фраза не соотнесена ни с чем реальным. В качестве доказательства вам представлены годовые бухгалтерские балансы «Ю-Мордовии», «ЮКОС-М» и т.д. Где в этом самом бухгалтерском балансе нефть? Ее там нет. Она там не отражается. Там отражаются расходы на приобретение и выручка от реализации. А нефти там нет! Ну за исключением того маленького кусочка, который находится в пути. Но самое главное, что эти бухгалтерские балансы составляются спустя три месяца после окончания года. То есть спустя где-то три месяца после производства нефти. Нефть к этому моменту уже переработана на НПЗ и по большей мере сожжена в топках электростанций и двигателях автомобилей. И вот на это в третий раз я хотел бы обратить ваше особое внимание. Хитить вещи ПОСЛЕ того как их не стало – это новая версия нашей российской юстиции. Ответа на эти очевидные вопросы в обвинительном заключении нет.
Знаете, Ваша честь, я смотрю на наших уважаемых гособвинителей и вижу, в общем-то, серьезных профессионалов. Поэтому трудно предположить, что это случайность и просто техническая ошибка. Тем не менее, написали они то, что они написали. И целый ряд уважаемых людей оценили усилия прокуроров по созданию полного абсурда после прочтения этого самого творения».
Вздохнув, Михаил Ходорковский продолжил. Под заголовком «Оценка обвинения в хищении нефти» пошли цитаты из Косцюшко-Моризе, назвавшего обвинение «бредом сивой кобылы» и «ерундой»; Геращенко, заявившего, что это «чушь собачья», «ерунда, что нефть украли, тогда бы ЮКОС не считался первой нефтедобывающей, перерабатывающей и сбытовой компанией в стране». Касьянова: «Говорить о хищениях такого масштаба — мой ответ однозначный. Нет, такого не может быть»; Анисимов (управляющий “Самаранефтегаз”): «Если в грубой форме, то это бред какой-то». Гильманов (управляющий “Юганскнефтегаза”): «Это невозможно. Это ненормально.. нельзя украсть такую партию нефти, нельзя взять и не рассчитаться, потому что тут же встанет производство». Христенко: «Ходорковский руководил компанией ЮКОС. Компания была одним из крупнейших добычников и переработчиком нефти в РФ. Все что на моей памяти – это технологические потери, которые объективно существуют, аварийные ситуации и незаконные врезки. Других историй я не знаю...
Ваша честь. В общем-то, всего сказанного достаточно, чтобы московский суд, даже вынося обвинительный приговор (других в московских судах обычно не бывает), понимал, что своей подписью он прикрывает полную чушь.
***
После перерыва Ходорковский продолжил.
Он сказал, что теперь остановится на «теоретических аспектах» . «Я называю эти аспекты теоретическими, потому что о них имело бы смысл говорить, если бы ключевое в деле было. То тогда имело бы смысл рассуждать о всех прочих признаках состава. Но поскольку наши оппоненты посвятили много времени этому, я тоже на этом остановлюсь, но просто побыстрее.
Итак, нефть не похищена, а поставлена потребителю. Право собственности по дого перешло по договору ЮКОСу, т.е. с правовыми основаниями разобрались. Следующий признак хищения – «против воли собственника». Я уже сказал, что обсуждение носит теоретический характер — подсудимым вообще ничего не переходило. Басманный суд в своем приговоре Малаховскому-Переверзину про этот обязательный признак вообще забыл. Видимо, полагалось, что в деле ЮКОСа похитить можно и по воле собственника. Пленум с этим не согласился. Вот что говорит Пленум: «Присвоение состоит в противоправном обращении имущества против воли собственника. И от хищения следует отличать случаи, когда лицо обращает в свою пользу или пользу других лиц чужое имущество, действовало в целях осуществления своего действительного или предполагаемого права». Давайте посмотрим, какое лицо имело право и возможность распоряжаться имуществом дочерних добывающих компаний. ГК говорит, что «юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы». Это к тому, что нас здесь часто пытались убедить, что у юридического лица бывает какое-то свое, отдельное от его органов управление. Нет. Юридическое лицо имеет только то, что выражают его органы управления. Остальное — гомункул, творение незабвенного доктора Франкенштейна.
Итак, что говорит ст. 103 ГК РФ. Высшим органов управления АО является общее собрание его акционеров. Второе: в обществе создается совет директоров. Третье: к компетенция исполнительного органа общества относится решение всех вопросов, не составляющих исключительную компетенцию других органов управления. Полномочия исполнительных органов общества могут быть переданы по договору другой коммерческой организации. Это наш случай. У нас коммерческая организация — это “ЮКОС-ЭП” для добывающих ”дочек”.
Итак, 3 органа, способных образовать волю. Исполнительный орган – “ЮКОС ЭП”. В прениях оппоненты местами признавали его полномочия, местами утверждали, что процедура назначения “ЮКОС-ЭП” была нарушена, и законные руководители – Анисимов, Гильманов и т.д. Но, во-первых, в ППО такого обвинения нет, а во-вторых, Анисимов и Гильманов, и все руководители “Томскнефти” с 1999 г. получали свои полномочия именно от “ЮКОС-ЭП”. Оно их назначило. Никакое собрание их не избирало, поэтому не надо нас путать. Договор – это по определению согласованная воля его участников. Однако Лахтин специально и неоднократно напоминал суду о «действительной воле потерпевших». Посмотрим, о чем он говорил. “”ЮКОС-ЭП” являлось дочерним обществом ЮКОСа…в силу вышеизложенного ОАО “НК ЮКОС” полностью определяла действия и решения, принимаемые ЗАО “ЮКОС-ЭП” (это определение Арбитражного суда).
Если так можно, то «действительная воля» «ЮКОС-ЭП» — это воля компании ЮКОС. Господин Рыбин говорит: «Те решения совета директоров, которые нужны были Ходорковскому, они все безоговорочно проводились». Он говорил о совете директоров «Томскнефти», но обвинение согласно, что и на других советах директоров ситуация была та же самая. «Действительная воля» советов директоров добывающих обществ ими выражена и совпадала с волей ЮКОСа и моей, поскольку у ЮКОСа большинство (дальше –сто процентов), а у меня большинство в ЮКОСе. Дальше общее собрание акционеров – высший орган. Здесь ЮКОС напрямую контролирующий акционер, а потом единственный акционер с 2001 года. Его воля и есть действительная, другой и быть не может.
Давайте посмотрим действительную волю ЮКОСа. Из обвинительного заключения: «Ходорковский, к 98 году завладев большинством акций ЮКОСа и 100 процентами акций дочерних данному обществу акционерных обществ добываемых, — так написано, — и перерабатывающих нефть, приобрели право на оперативное и стратегическое управление этими акционерными обществами».
Замечу, что в прениях, в пятницу, 22 октября, мои исполнительные полномочия вдруг, вопреки тексту ОЗ, оппоненты начали оспаривать. Но непоследовательно, т.к. потом опять подтвердили обвинение в присвоении с использованием служебного положения. Чьего? Какого? Нас двое! Акционер – не служебное положение. Это владелец. Член или председатель совета директоров – они сами подтвердили – полномочий распоряжения имуществом и сотрудниками не дает. Значит, мои исполнительные полномочия они считают доказанными.
Напомню, как они доказывались. Их подтвердил я как член совета директоров ЮКОСа, сообщив, что их мне как председателю исполнительного комитета предоставил совет директоров ЮКОСа. И предоставлял ежегодно с 2000 г., а до этого – аналогичные полномочия он мне предоставлял, но в другой должности. Решение о назначении – в деле. Решения о моих полномочиях, кроме меня подтвердил представитель контролирующего акционера – господин Лебедев. А также член совета директоров Косцюшко, и даже аудиторы, в чью обязанность входила проверка полномочий лиц, подписывавших им документы. И даже любимый аудитор стороны обвинения, Даг Миллер, который с 2007 года сомневался вообще во всем, в моих полномочиях не усомнился.
Не вызывали сомнения мои полномочия и у господина Христенко, и у сотрудников ЮКОСа, и у СМИ.
Однако я специально дважды при даче показаний пояснил: используя термины «я решил», «я сделал», я имею в виду то, что любое решение, принятое ЮКОСом, воспринимал, как свое, т.к. в силу владения контрольным пакетом имел возможность добиться отмены любого, не устраивающего меня, решения.
В действительности решения принимались и утверждались должностными лицами, в соответствии с процедурами компании.
Я тогда сказал, что не останавливаюсь на процедурах, т.к. нарушение процедур мне не вменялось. То, что все сотрудники ЮКОСа подчинялись мне в силу моего должностного положения, — оппоненты в тексте обвинительного заключения не оспаривают.
Так что к чему все эти пятничные «метания», — я не очень понял. Тем более, что раньше наши уважаемые оппоненты сами просили суд отказать в приобщении решений советов директоров (там, где распределялись должностные полномочия) и наших должностных инструкций.
Я давал подробные показания. Сторона обвинения прослушала, я понимаю. Конечно, слушать о деятельности нефтяной компании лицам, которые этим не занимаются, трудно, не всегда все можно охватить...
Сейчас нас интересует «действительная воля ЮКОСа», т.е. кто мог и должен был определить его решения по вопросу, как проголосовать на общем собрании акционеров дочернего предприятия?
В ЮКОСе мой заместитель – Шахновский, руководитель юридического лица ОАО НК ЮКОС. Ни о каких конфликтах и различных точках зрения между мной и Шахновским в обвинительном заключении не сказано. Их и не было. Исполнительный руководитель холдинга и основной акционер ОАО НК ЮКОС – я. Так кто же этот субъект, образующий «действительную волю»?
Я думаю, что я понял. Господин Лахтин намекает, чтобы суд спросил меня, не обманывал ли меня Ходорковский, не действовал ли он против моей воли, не сговорился ли Ходорковский у меня за спиной, злоупотребив моим доверием, не обманул ли он меня при принятии мною решения? Спасибо, Валерий Алексеевич!
Я принимаю пас, элегантно поданный г-жой Ибрагимовой, относительно сделок с заинтересованностью.
Она сообщила, что согласно ст.83 Федерального закона «Об акционерных обществах» в редакции 1996 года, предварительно не одобренные общим собранием или советом директоров сделки не должны признаваться сделками.
Ваша честь, она ошибается. В редакции ФЗ «Об акционерных обществах» 1996 года такого положения вообще нет. Похожее положение содержится в редакции, действовавшей с 2002 по 2009 ггода, и то с исключениями, предусмотренными п.2 ст.81 закона, в частности, эти исключения касаются случая, когда все акционеры – заинтересованные лица.
Вспомните, что с 2001 года 100% акций добывающих «дочек» принадлежат ЮКОСу. То есть это наш случай: все акционеры – заинтересованные лица.
Что же на самом деле говорит сегодняшняя редакция закона о признании действительности сделок с заинтерсованностью.Итак, ч. 1 ст. 84, “суд отказывает, — вы вообще часто встречали законы с такой формулировкой?! - в удовлетворении требований о признании сделки, в совершении которой имеется заинтересованность, недействительной, если к моменту рассмотрения дела в суде представлены доказательства последующего одобрения”. То есть последующего одобрения вполне достаточно. Более того, ГК РФ, который действовал в течение всего этого промежутка времени, говорит следующее: “Последующее одобрение сделок <имеется в виду сделка, заключенная не уполномоченным лицом> представляемым создает, изменяет и прекращает для него гражданские права и обязанности по данной сделке с момента ее совершения”. То есть и Гражданский кодекс предусматривает последующее одобрение.
Что касается последующего одобрения, то наши оппоненты исключительно для вида много говорили о собраниях февраля-апреля 1999 г. Это были внеочередные общие собрания. Оппоненты очень критиковали эти собрания, но это совершенно неважно, я так и не понял, зачем они в них так вцепились. Эти собрания на самом деле были по вопросу о дополнительной эмиссии.
Дополнительная эмиссия нам не вменялась! А вопрос об одобрении сделок был там до кучи. На самом деле, цена продажи всего годового объема нефти утверждается в каждом обществе ежегодно на очередных общих собраниях акционеров. Вопрос этот называется: об утверждении бухгалтерского отчета по РСБУ, строка в этом отчете называется «выручка от реализации». Справку вам производители предоставили. Я об этих общих собраниях акционеров рассказывал, оппоненты — и это самое смешное — их не критикуют и не оспаривают. Так что объемы и цена годовой поставки одобрены общими собраниями акционеров за 1998 г. в июне 1999 г., за 1999 г. – в июне 2000 г., за 2000 г. – в июне 2001 г. За 2001 г. уже одобрять не надо, т.е. ЮКОС – единственный акционер, но все равно общее собрание акционеров одобрило в 2002 году. А потом, при подготовке формы F-1, в 2002-2003 гг., мы провели повторное одобрение, но уже я от лица ЮКОСа в соответствии с полномочиями, предоставленными советом директоров ЮКОСа.
То есть все сделки с заинтересованностью прошли последующее одобрение и единственного акционера. Но единственный акционер был другой стороной сделки, что установлено судебными решениями. И тем самым, даже откидывая все ранее сказанное, это само по себе означает одобрение...
Как вы помните, у нас остался только один способ хищения – договор. Другого механизма просто нет. Причем договор действительный, чьи гражданско-правовые последствия признаны судебным решением. Если договор не признавать, то вообще ничего не происходило. Что говорит ГК РФ: «Безвозмездным признается договор, по которому одна сторона обязуется что-либо предоставить другой стороне без получения от нее платы». А то, что по договорам была произведена оплата, в этом, по-моему, не сомневается вообще никто.
Про реальный материальный ущерб. ГК РФ очень четко трактует, что есть что, ст. 15 «Реальный ущерб – это утрата имущества». В нашем случае имущество – нефть. Кто его утрачивал, мы проверили. Его сдавал непосредственно производитель. Упущенная выгода – это неполученный доход. Вот нас интересует исключительно реальный ущерб! Итак, имущество не пропадало, оно поставлено потребителям, это установлено, но, может быть, доход от продажи не покрыл затрат и таким образом образовался реальный ущерб?»
Свидетель Анисимов (управляющий «Самаранефтегаз» все эти годы) : «Цена была на уровне себестоимости, с небольшой рентабельностью, но никогда не была ниже себестоимости…до входа в ЮКОС мы упали до 7,5 млн тонн добычи, а в 2003 году мы добывали 12, 5 млн тонн».
А ведь Самара – это старый регион добыч, вообще в старые времена за это давали ордена! Ну, сейчас награждают иным способом.
Цитата из Гильманова: «<Затраты на производство>, безусловно, покрывались. Покрывались полностью. Прибыль получали, деньги получали. А как же мы работали? Я получал деньги за нефть, выручку свою...
Цитата господина Филимонова (бывшего министра нефтяной промышленности СССР, бывшего президента ВНК, руководитель «Томскнефти»): «<После 98 года> объединение стало достаточно окупаемым. Если говорить конкретно о «Томскнефти», мы стали достаточно обеспеченной компанией, росла добыча, причем по всем трем объединениям… «Юганскнефтегаз», «Самаранефтегаз», «Томскнефть»
И даже свидетель Рыбин говорил о рентабельности: «Да, «Томскнефть» была рентабельной. Да, она была прибыльной, но с минимальной прибылью». «Здесь я принимаю пас от уважаемого прокурора Смирнова, который предположил, что добыча финансировалась в кредит, а не из выручки, — заметил Ходорковский. – Думаю, господин Смирнов прекрасно знает, что кредитное финансирование прибыль не образует. Прибыль образуется только от поступлений в виде выручки.
Далее цитировался господин Афанасенков (вице-президент «ЮКОС-ЭП»): «Я пришел в ЮКОС в 95 году, долгов у «Юганскнефтегаза» было очень много. С приходом Группы МЕНАТЕП постепенно эти долги были закрыты...
Цитирую свидетеля Дмитриеву (с 2001 года по настоящее время финансовый директор компании «Томскнефть»): «В этот период <речь о 2001-2003 годах> выручка за реализованную нефть по договорам реализации поступала в «Томскнефть» в полном объеме». Это про реальный материальный ущерб...
***
Далее сайт "Пресс-центр адвоктов Михаила Ходорковского и Платона Лебедева" дает пересказ речи экс-владельца ЮКОСа.
Ходорковский дошел до еще одного «любимого свидетеля обвинения», господина Голубовича: «Хозяйственная деятельность добывающих предприятий финансировалась от средств от производства и реализации продукции…нефти…не берусь за каждый год сказать, но прибыль была».
Цитировался господин Ребгун: «Никакой масштабности каких-либо задолженностей <к 2003 году у добывающих предприятий> нами не отмечено». «А вы себе представляете, если бы продукция не оплачивалась, то на сумму затрат на производство продукции – а это 400 с лишним миллиардов рублей – была бы задолженность. Ребгун ее бы видел. А куда она могла бы деться? Кто ее покрыл? Сторона обвинение не говорит, что что-то было кем-то другим покрыто», — отмечал Ходорковский.
Далее цитировался приговор Басманного суда по делу Малаховского-Переверзина, вернее показания представителя «Юганскнефтегаза» Пшеничникова, попавшие в приговор: «Сами нефтедобывающие предприятия, в том числе «Юганскнефтегаз», получали определенную минимальную прибыль от продажи добытой ими нефти». «Мы потом посмотрим, какая это минимальная прибыль! В 2 млрд долларов! - пообещал Ходорковский. – Для кого-то, может она и минимальная. И дальше я бы хотел вас просить обратить особое внимание на господина Ковраева (заместитель руководителя управления по расследованию особо важных дел Генпрокуратуры РФ). Надо сказать, что его слова подтверждены стороной обвинения». Пошла цитата из Ковраева: «часть от полученной при реализации нефти выручки направлялась…также на создание определенной доли прибыли с целью ее использования для получения еще большей прибыли».
«Вот в этом и обвиняют меня! Нормально, да?! На двадцатом году существования в России рыночной экономики!» — прокомментировал Ходорковский цитату из генерала.
Следующая цитата была из обвинительного заключения: «Изъятие нефти у нефтедобывающих предприятий по трейдерским сделкам приводило к занижению прибыли предприятий».
«Ваша честь, я не обсуждаю – занижение, не занижение, это мне сейчас не вменялось. Вопрос идет о том, что прибыль есть и это признается. Занижена, но есть! Само обвинительное заключение об этом говорит».
И снова приговор Басманного суда по делу Малаховского-Переверзина: «<орггруппа получала> необоснованный доход за счет незаконного уменьшения прибыли «Юганскнефтегаза», «Самаранефтегаза», «Томскнефти»».
То есть прибыль-то есть! Просто она уменьшалась! Замечательное хищение! С прибылью для потерпевших!.
Дошли до экспертов стороны обвинения: «Если бы нефть реализовывалась бы ОАО «Юганскнефтегаз» на экспорт самостоятельно, то чистая прибыль «Юганскнефтегаза» увеличилась бы. Если бы нефть реализовывалась бы ОАО «Томскнефть» на экспорт самостоятельно, то чистая прибыль «Томскнефти» увеличилась бы». «То есть так прибыль есть, а так она бы увеличилась! Замечательно! Обвиняют-то меня в хищении всей нефти», — снова и снова обращал внимание суда на необъяснимые противоречия обвинения Михаил Ходорковский.
В заключении комплексной финансово-технической судебной экспертизы и в приговоре суда по делу Ходорковского и Лебедева в один голос утверждалось, что «разница между ценой покупки и продажи <нефти> поступила в их <членов орггруппы> полное распоряжение».
«Ну в чье оно распоряжение поступило, мы уже поговорили и еще поговорим – суду признали, что оно поступило в распоряжение ЮКОСа! Но важно другое. То, что, может быть, получила в свое распоряжение организованная группа, это во всех случаях разница между ценой покупки и продажи того, что мне пытаются вменить как похищенное. Нормально?! Эээээхх!.. – не выдержав, вздохнул Ходорковский. - В ходе процесса и в прениях господин Лахтин подтвердил, что в хищении прибыли я не обвиняюсь, поэтому я от этого и не защищался».
Показали следующий слайд с графиками. «СНГ, ЮНГ, ТН: валовая прибыль, выручка, себестоимость». «Вам прислали в последний день судебного следствия справки наши псевдопотерпевшие. Я их позволил отразить графически», — пояснял график Ходорковский. – Валовая прибыль (разница между выручкой и себестоимостью) 2 млрд долларов. Ваша честь, простое арифметическое упражнение. Численность добывающих подразделений ЮКОСа была 18 тысяч человек. Общая численность на 2001 год около 110 тысяч человек. Компания получила прибыли 15 млрд. долларов. Сколько должно было прийтись на 18 тысяч работающих. Пропорция простая: около 2 млрд».
Затем показался график «Среднесуточный объем добычи нефти» по годам (с 2000 по конец 2002 года). «У всех нефтедобывающих компаний добыча растущая, — пояснял стремящиеся вверх стрелки Михаил Ходорковский.
В этом месте зал услышал цитату из прокурора Смирнова: «Цена устанавливалась организованной группой в целях воспроизводства похищаемой продукции».
«Замечу, судя по графику, — сказал Ходорковский, — что, скорее всего, речь идет о расширенном воспроизводстве. Реальный же ущерб исчисляется как сумма, необходимая для восстановления нарушенного права. Если похищена нефть, то восстановление нарушенного права – это возможность добыть такое же количество нефти. Во всяком случае, для производителя. Спасибо господину Смирнову, подтвердившему очевидный факт: если предоставлялось денег достаточно хотя бы на воспроизводство нефти, то это значит, что реального ущерба не было».
Открылся график «Объем доказанных запасов нефти».
«Не имеет отношения к делу, но нас уже столько раз укоряли в грабительской добыче…что я не мог смолчать. Грабительская добыча это та добыча, которая ведет к тому, что нефть остается в земле больше чем при нормальной добыче. И если добыча грабительская, то запасы падают более резко, чем при нормальной добыче. Обратите внимание — объем доказанных запасов РАСТЕТ по всем трем добывающим подразделениям компании ЮКОС. Это означает, что эффективность добычи растет!» — подытожил Ходорковский.
И продолжил: «Принимаю очередной пас от господина Смирнова о стоимости похищенного при замене имущества менее ценным. Это п 20 и п.25 Постановления Пленума. Опять же это имеет только теоретическое значение, поскольку это не наш случай, т.к. нефть не похищалась, а выручку «Самаранефтегаз», «Томскнефть», «Юганскнефтегаз» отражали именно как выручку от реализации, а не как замену похищенного.
Если бы нефть все-таки пропала, а такие ситуации у нас бывали (врезки), то, определяя стоимость похищенного, суд и уважаемые прокуроры, испытывающий уважение к решению Пленума ВС и к здравому смыслу, должны были бы исходить из фактической, а не рыночной, стоимости в Роттердаме или таможенной на границе. А что такое фактическая стоимость разъясняется в инструкции Минфина, которая была издана незадолго до Пленума: «Фактическая стоимость материальных запасов при их изготовлении самим учреждением определяется из затрат, связанных с изготовлением данных активов».
Давайте попробуем подумать логично. Зачерпнули ведро воды в чужом колодце, дали хозяйке 20 рублей –хозяйка довольна, всем хорошо. В пересчете на «Эвиан» в Хамовническом суде это ведро стоит 1000 рублей. В центре Сахары – еще дороже. А качество колодезной воды ничем не хуже качества «Эвиан». Так значит у бабушки ведро похитили?
Рыночная стоимость нефти может быть выше себестоимости, ниже себестоимости, как это было в 1998 году. Но стоимость похищенного Пленум ВС РФ и Инструкция Минфина определяют для производителей по себестоимости производства, т.е. по тем затратам, которые производитель должен был бы понести, чтобы компенсировать похищенное. Это согласуется со всей структурой и гражданского и уголовного кодексов.
Ходорковский: «Я могу только предположить, что госпожа Ибрагимова таким своим тяжелым наездом маскировала поддержку»
Ходорковский пошел дальше: Обязательные признаки хищения «обращение в свою пользу» и «обогащение похищенным» отсутствуют.
Что такое «обращение».? Об этом часто говорили оппоненты. Эта фраза подразумевает очень простую вещь – подсудимый ставил себя на место собственника нефти. Поскольку собственность на нефть принадлежала ЮКОСу и фактические полномочия собственника осуществлял ЮКОС, и эти обстоятельства установлены вступившими в законную силу решениями судов, очевидно, что я никогда не «ставил себя на место собственника» нефти.
С точки зрения здравого смысла и права невозможно объяснить, почему нефть, выручка или прибыль у стопроцентных «дочек» ЮКОСа, «Самаранефтегаза», «Юганскнефтегаза», «Томскнефти» — это их собственность, а не собственность ЮКОСа. То же самое у «Ю-Мордовии», «ЮКОС-М». и т.д. Они стопроцентные «дочки» ЮКОСа или действовавшие в его интересах – это не их собственность и не собственность ЮКОСа, а «обращено в мою пользу», а у «Руттенхолд» и «Пронет», тоже действовавших в интересах ЮКОСа и тоже являвшихся стопроцентными «дочками» ЮКОСа, — так вот там эта же самая нефть считается не просто обращенной в мою пользу, но еще и «отмытой». Как вы эту логику себе представляете, Ваша честь?
Но дальше – еще интереснее.
Сделаем следующий шаг.
Если бы нефть была похищена мной и обращена лично мной лично в мою и членов орггруппы пользу, то не только прибыли, но даже выручки не могло бы быть, причем не только у производителей, но и у ЮКОСа в целом.
Ведь поставивший себя на место собственника всей нефти, естественно, забирает и всю выручку. А без выручки, именно выручки ( а не какой-то там материальной помощи от похитителя), — прибыли заведомо нет. Но обвинение определенно утверждает: прибыль есть. И это установлено судом.
Ходорковский обратился к обвинительному заключению: «Из 15 млрд 821 млн долларов прибыли <ЮКОСа в период 1999-2003 годов> в качестве дивидендов было выплачено всего 2 млрд 628 млн долларов или 16,6 процентов прибыли».
Ходорковский подчеркнул, что это же 22 октября повторил в прениях и господин Смирнов. В цитировавшемся далее решении Арбитражного суда Москвы речь шла о том, что у ЮКОСа «возникла обязанность по уплате налога на прибыль».
Вспомнил Ходорковский и фразу господина Христенко о том, что ЮКОС был высокоприбыльной компанией.
Следующий слайд показывал справку ЮКОСа, в которой демонстрировалось, сколько прибыли получила компания за каждый год, начиная с 1999 года. В документе, не оспоренном стороной обвинения, фигурировали миллиарды долларов.
«Принимаю пас от оппонентов, которые в прениях выдвинули новую версию, что прибыль, показанная как прибыль ЮКОСа на самом деле не принадлежала ЮКОСу, — продолжил Ходорковский. - Замечу, что сами оппоненты в прениях многократно подтвердили то, что сказано в обвинительном заключении и в справке ЮКОСа: прибыль у ЮКОСа была. Но это их обычные метания.
Еще замечу: версия, что прибыль у ЮКОСа возникла до 1998 года (об этом какое-то время говорил господин Смирнов) в ППО отсутствует и в прениях не изложена. Видимо, мои пояснения и отчетность ЮКОСа, где показано несколько сот миллионов долларов, накопленных к 1998 г., и несколько сот миллионов долларов убытка в 1998 г., — всех удовлетворили. То есть все поняли, что в 1999 год ЮКОС вошел с «нулем».
Так как ЮКОС зашел с нулем и заработал за эти годы 15,8 млрд долларов прибыли, посмотрим, куда эта прибыль была потрачена, чтобы понять, была ли она потрачена в интересах ЮКОСа ЮКОСом, или мной, в своих, независимых от ЮКОСа интересах.
Следующий слайд назывался «Расходование консолидированной прибыли ЮКОСа». «Пирог» был разделен на три сегмента: дивиденды — 2,6 млрд долларов, капитальные вложения — 4,5 млрд долларов, расходы на приобретение новых активов — 9,4 млрд долларов.
Ходорковский отметил, что размер дивидендов подтвержден стороной обвинения. Говоря про капитальные вложения,
Ходорковский напомнил, что добыча ЮКОСа – и в этом никто не сомневается – увеличилась за эти годы с 40 до 80 млн тонн. «господин Рыбин, любимый свидетель стороны обвинения в своих показаниях в ответе на мой вопрос сказал, что ввод миллиона тонн мощностей по добыче нефти стоит приблизительно 100 млн долларов. Доверяя этим его показаниям, мы приходим к выводу, что 4 млрд капитальных вложений точно подтверждены. А есть еще, как правильно сказал господин Лахтин в прениях, вложения в другие производства. У ЮКОСа же были не только добывающие мощности, а еще перерабатывающие, сбытовые, транспортные и т.д.» — рассказывал Ходорковский, отмечая, что факт приобретения новых активов прокурор Лахтин подтвердил в прениях.
Ходорковский отметил, что были еще бонусы для сотрудников по итогам года, а также социальные затраты (строительство профилакториев, бассейнов, домов культуры, ремонт жилища и т.д.)
«Ваша честь, если вы сложите, то увидите, что 16,5 млрд долларов, очевидных затрат, относимых на прибыль, подтверждены стороной обвинения. А прибыль была 15,8 млрд. И мне на самом деле надо было объясняться откуда разница взялась, — улыбнулся Ходорковский. - Здесь мне помогла Ибрагимова, которая подала мне еще один пас. Она заявила, что я обманул суд, сказав об остатках денежных средств ЮКОСа, сформированных на конец 2003 г. за счет кредитов банков в размере около 2,6 млрд. долларов.
Она долго и подробно рассказывала, что согласно справке Министерства по налогам и сборам, ЮКОС получал эти деньги до, а не после сделки с «Сибнефтью». Ваша честь, вообще-то это безразлично. Я тогда объяснял суду, как получилось, что ЮКОС, израсходовав всю накопленную прибыль, и даже чуть больше (как я только что показал), к концу 2003 г. на дивиденды, капвложения и приобретение новых активов, тем не менее, имел некоторые остатки на счетах своих казначейских подразделений.
Госпожа Ибрагимова подтвердила, что кредит был, что ЮКОС действительно потратил деньги на покупку «Сибнефти», в т.ч. через предоставление продавцам собственных акций, скупленных у своих акционеров. Спасибо, это – главное.
Если же суду важны подробности сделки, то суд может вернуться в судебное следствие и узнать от меня, что сделка с «Сибнефтью» шла в 3 этапа, сделка с Банком «Сосьете Женераль» – в два. Эти этапы чередовались, но, по-моему, это детали.
Затем Ходорковский снова цитировал господина Косцюшко, высказавшегося в суде по этой теме: «Сначала, в рамках первого платежа, было выплачено 3 млрд долларов за пакет из 20% минус одна акция «Сибнефти». Затем ЮКОС заплатил 3,5 млрд долларов, чтобы приобрести так называемые казначейские акции ЮКОСа».
«Обращаю внимание: 3,5 млрд, в том числе, как сказала госпожа Ибрагимова, 2,6 – Групп МЕНАТЕП Лимитед. Почему г-жа Ибрагимова решила укорить меня, что оферта на выкуп предлагалась не всем акционерам, а только Групп МЕНАТЕП Лимитед, не знаю. Всем она делалась. Именно поэтому на Групп МЕНАТЕП Лимитед пришлось 2,6 млрд из 3,5 млрд суммарно потраченных. Это публиковалось в газетах, сведения об этом есть в материалах дела. Важно, что ЮКОС выкупил акции свои для обмена на акции «Сибнефти» (затраты и акции «Сибнефти» отражены в отчетности ЮКОСа за 2003 г. и в акте МНС). И это Ибрагимова подтвердила. Я могу только предположить, что госпожа Ибрагимова таким своим тяжелым наездом маскировала поддержку. Спасибо», — заявил Ходорковский.
«Вы ошибаетесь!» — наконец не стерпела Ибрагимова и высказалась.
Затем Ходорковский прочитал со следующего слайда очередную цитату из обвинительного заключения: «Члены организованной группы приостановили запланированную дальнейшую схему легализации, предусматривающую окончательный переход полученных от реализации похищенной нефти и нефтепродуктов дочерних предприятий ЮКОСа денежных средств во владение подконтрольных только участникам организованной группы компаний, находящихся за периметром холдинга во гласе с ОАО «НК ЮКОС».
Ходорковский отметил, что эта «грозная фраза» на самом деле несет для него и Лебедева «позитивный смысл». И пояснил почему: «А до этого момента, до того как приостановили, все денежки были на компаниях, находящихся в периметре консолидации ЮКОСа. И по-другому эту фразу понять невозможно».
Следующий слайд показал весьма внушительную, на всю стену, цитату из Лахтина, выступавшего 22 октября в прениях. Прокурор рассуждал о том, на приобретение каких активов ЮКОС тратил свою прибыль. С тем, что деньги тратились обвинение и не спорило «А как же тогда обращение похищенного в мою пользу? – задавался вопросом Ходорковский. – А через рост капитализации ЮКОСа и продажу принадлежащих мне акций! Это теперь у нас такое хищение! Москва, финансовый центр». Зал смеялся. Ходорковский продолжал: «А если вспомнить, что ЮКОС уже признан рядом судебных решений «собственником» нефти и всей прибыли, и именно поэтому – обязанным уплатить налоги, установить незаконное обогащение даже ЮКОСа – невозможно, как, собственно, невозможно, на самом деле, без отмены соответствующих решений судов говорить о том, что прибыль получил «не ЮКОС».
Не ЮКОС? Налоги – ЮКОСу верните!!! Во всяком случае, не те, которые мы заплатили, а которые изъяты были дополнительно, по решению суда. Где организованная группа? Ее даже сунуть-то некуда!
Опять теоретический вопрос: кто исполнитель присвоения.
Здесь наши формальные оппоненты всех запутали и в обвинительном заключении, и в прениях.
Я устал считать, сколько раз они заявили, что право на управление обществами приобретено незаконно (начиная с акций ЮКОСа, ВНК, «Томскнефти» и заканчивая созданием управляющей компании), а сколько раз они утверждали, что полномочия законно получены и привели к законному вверению нефти преступникам и их соучастникам. Думаю, приблизительно пополам.
Буду исходить из последнего предположения о законности вверения, поскольку и в обвинительном заключении, и в прениях прокуроры настаивали, что имеет место именно присвоение, а присвоение основывается на законности вверения имущества.
И вновь Ходорковский сослался на постановление Пленума ВС: «Исполнителем присвоения может являться только лицо, которому чужое имущество было вверено на законном основании».
«Кому оно было вверено? Ни Ходорковскому, ни Лебедеву, ни Малаховскому, ни Переверзину, Вальдесу-Гарсиа нефть не вверялась. Таких документов в суде не было. Общие собрания производителей (фактически – ЮКОС как контролирующий акционер) вверил имущество компании «ЮКОС-ЭП» Президентами этой компании сначала был Казаков, Потом Бейлин, остальные лица эти те, кому полномочия подписывали они в виде доверенности. Вот посмотрите всего 10 человек — заметил Ходорковский. -Все имели полномочия и подписывали одинаковые договоры. Никто не является подсудимым или осужденным за присвоение нефти.
Двое названы соучастниками (Бурганов и Елфимов, которые, к слову, никогда не работали в «ЮКОС-ЭП»).
Двое привлекались к суду за уклонение от уплаты налогов при продаже той же нефти, которая теперь называется похищенной (это Анисимов и Гильманов). Надо заметить, что они привлекались к ответственности за уклонение налогов с организаций. Так вот организацией, уклонявшейся от налогов в деле Анисимова и Гильманова, была не орггруппа, а потерпевшие. То есть нефть ими была законно продана.
Законность обвинения псевдоорганизатора мифической орггруппы в присвоении, без установления преступности действий спецсубъектов, которым имущество законно вверено, — невозможно. Признать действия не подсудимых преступными – невозможно.
Бумага, конечно, все стерпит, можно в этом процессе, наплевав на налоговые приговоры и без выслушивания спецсубъектов, признать их преступниками, а потом, на основании этого незаконного решения, в следующем процессе просто назвать их фамилии и сроки наказания и сказать, что это преюдиция.
Только к закону это никакого отношения иметь не будет. И прокуроры это знают, и специально так сделали. Прокуроры дополнительно застраховали нас от обвинительного приговора. Потому что противоречивое обвинение – гарантия отмены обвинительного приговора.
Вот смотрите «Версии предмета хищения». Первое – нефть (вещество, жидкость). Второе — это право собственности на нефть, имущественное право, которое перенести и украсть нельзя (тем не менее, в обвинительном заключении встречаются и права собственности на нефть). Нефтепродукты – тоже обозначены в обвинительном заключении как похищенные. Нефтедобыча – дважды встречается <в качестве предмета хищения>. Это вообще процесс извлечения сырья из недр, — недоумевал Ходорковский. – Денежные средства, то есть выручка от реализации нефти и нефтепродуктов. Минимум пять раз упомянуты. И это, Ваша честь, я беру только формулу обвинения».
Версий относительно способа хищения у следствия тоже было несколько. Ходорковский стал разбираться и с ними: «Изъято. <Упоминается> трижды. И одновременно говорится, что отгружено непосредственно производителем и поступило потребителям. Логики понять невозможно. Переводом на баланс. Как мы говорили, бухгалтерский баланс составляется через 1-3 месяца, после того как нефть использована на НПЗ. По договору. Однако договоры заключались до того, как нефть добыта. Под видом договора. Непонятно как, но не по договору. И вот со всем этим, Ваша честь, мы подошли к прениям. Это как в анекдоте по поводу Боинга. «На нашем самолете есть бассейн, ресторан…а теперь, господа, пристегнитесь, и со всем этим мы попытаемся взлететь»».
В зале сдержанно рассмеялись, судья тоже было улыбнулся, но быстро спрятал улыбку. Прокуроры были непробиваемы. «Видимо от вас, Ваша честь ожидают, что вы проведете селекцию. Но вообще-то суду этим заниматься не положено. И защищаться от того, что вы выберете в совещательной комнате, я уже не смогу.
«Если цены есть – значит, признаются договоры купли-продажи»
Теперь поговорим о ценах на нефть в договорах, которые приобщили прокуроры.
Хотя вопрос о ценах и выходит за пределы обвинения в хищении нефти, но половина обвинительного заключения посвящена сравнению цен в договорах купли-продажи нефти в ХМАО, Самаре с ценам на нефть сорта Юралс в Роттердаме.
Если цены есть – значит, признаются договоры купли-продажи. Если договоров нет (они подложные, фиктивные), то и цен не существует.
Какой смысл изучать цены, указанные в несуществующих договорах? Там хоть миллион долларов будет написано за тонну – это ничего не значит, договор ведь подложный, несуществующий. Тогда оппоненты должны были бы изучать фактические перечисления, а потерпевшие – отражать не выручку, полученную по договору, а некие поступления, но не от продажи продукции. Тем не менее, вам, Ваша честь, в конце судебного заседания предоставляется именно выручка и все говорят именно о выручке, то есть все понимают, что это поступило именно по договорам, именно за реализацию продукции. А эксперты и оппоненты строят свои расчеты на договорных ценах и на реестрах этих же самых подложных, фиктивных договоров.
Таким образом, Ваша Честь, прокуроры подвели вас к признанию судебных решений о действительности договоров, по которым нефть оплачивалась в размере, превышающем ее фактическую стоимость для производителя. Как же определялась цена, и кто ее имеет право определить?»
Ходорковский напомнил, что согласно ГК РФ «условия договора определяются по усмотрению сторон», а «исполнение договора оплачивается по цене, установленной соглашением сторон».
«Договоры подписаны полномочным представителями общества, являющегося законным исполнительным органом (т.е. «ЮКОС-ЭП»). Сумма выручки за год (т.е. цена годового объема продукции) предварительно одобрялась руководителем «ЮКОС-ЭП» с согласия совета директоров ЮКОСа, бюджет (а их несколько есть в материалах дела) подписан заместителем руководителя «ЮКОС-ЭП» по финансам, а по итогам года одобрялся общим собранием акционеров (отчет общества по РСБУ, графа«выручка от реализации продукции»). Эти факты оппоненты под сомнение не ставят. Замечу, что аудиторы свои заключения по РСБУ дочерних компаний ЮКОСа не отозвали. То есть все проверено аудитом, все утверждено в соответствии с законными процедурами, никем не оспорено, и в любой момент, Ваша честь, вы можете зайти на сайт раскрытия информации ФКЦБ и посмотреть там эти отчеты за все годы.
Более того, сами потерпевшие вам выписки прислали из тех самых бухгалтерских отчетов, утвержденных общими собраниями акционеров обществ-производителей.
Действительное согласие единственного акционера добывающих «дочек», то есть ЮКОСа, подтвердил его собственник, или контролирующий акционер, – я. Кроме того, ЮКОС был другой стороной сделки, что само по себе означает его согласие.
Более полномочных или более «действительных» лиц для определения цены продукции частной компании в законе не существует. Про тему сделок с заинтересованностью я говорил, но, в любом случае, предположения о том, каким могло бы быть решение общих собраний акционеров, если бы голосование было иное, в 1999, 2000, 2001, 2002, 2003 гг., мне не вменялось… Значит, решение общих собраний акционеров «дочек» не оспорено. То есть цену законно определили полномочные лица с согласия единственного акционера ЮКОСа.
Теперь поговорим про «экономическую целесообразность» — шел Ходорковский дальше.
«Цена на нефть без какой-либо экономической необходимости преднамеренно занижалась в несколько раз по сравнению с реальной рыночной ценой», — воспроизвел Ходорковский обвинительное заключение. «Вообще-то экономическая целесообразность в действиях должностных лиц коммерческой организации, да еще и одобренная единственным акционером, то есть ЮКОСом, вообще не является предметом данного судебного разбирательства, — сказал Ходорковский. – Но столько работы было сделано нашими оппонентами, я не могу просто так пройти мимо. «В случаях, когда в возмездном договоре цена не предусмотрена…исполнение договора должно быть оплачено по цене, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за аналогичные товары…» — зачитал Михаил Ходорковский выдержки из ст. 424 ГК РФ. Замечу, Ваша честь, ГК говорит не о рыночных, а о сравнимых обстоятельствах (то есть в нашем случае о ценах других ВИНК) – я вообще не понимаю, откуда тема рыночных <цен> взялась по товарам (нефть), по которым в Российской Федерации рыночных цен вообще нет. У нас цена предусмотрена, но поскольку прокуроры предлагают оценить экономическую целесообразность применения в ХМАО цен Роттердама, посмотрим, что сказали свидетели.
Свидетель Христенко: «Можно сказать с уверенностью, что добычные активы компании…на выходе не могут иметь цену, равную цене нефти в Роттердаме…внутрироссийская цена отличается от цены Роттердама на величину экспортной пошлины и на логистические затраты».
Свидетель Греф на мой вопрос о причинах значительной, в три и более раз, разницы между ценами у производителя в регионах добычи, и ценами на нефть сорта Юралс в портах Западной Европы отвечает: «Целым рядом факторов можно объяснить, в том числе и экспортным налогообложением…две ключевые составляющие – транспорт и экспортные пошлины».
Свидетель Касьянов: «Внутренние цены <на нефть>…отличались существенно от внешних цен…и сегодня цены на нефть ниже на российском рынке, нежели чем на биржах европейских…сложно себе представить, что цена на нефть, скажем, в Омске или в Ярославле…была бы та цена, которая в Роттердаме».
Свидетель Татьяна Лысова, главный редактор «Ведомостей»: «Ни одна российская нефтяная компания не реализует нефть внутри страны по цене котировок Юралс или по экспортной цене в силу разницы этих рынков»
Греф: «…если бы «Роснефть» покупала нефть по ценам выше, чем в Роттердаме, то она была бы банкротом сразу…<по таким же как в Роттердаме ценам> то же самое, невозможно».
Появился график «Сравнение цен на нефть». Где-то в заоблачных высотах была выстроена кривая, демонстрирующая цены ППО по Роттердаму. Цены же ЮКОСа и средние цены по ХМАО змеились значительно и ниже и практически совпадали.
В обвинении отсутствует сопоставлении цен ЮКОСа с ценами других компаний, с ценами внутренних продаж. Только цены Роттердама. Это избавляет меня и суд от необходимости более подробного изучения цен, а суду позволило отказаться от приобщения цен других компаний, которые, конечно, соответствовали средним, а не Роттердаму.
Замечу: в прениях оппоненты предложили суду для расчета ущерба использовать сопоставление цен между нашими внутриюкосовскими договорами с добывающими «дочками» в регионах добычи, и нашими (ЮКОСа) договорами с международными торговыми подразделениями ЮКОСа на границе, после таможни (они это назвали «таможенной ценой»).
Поскольку суд, очевидно, не может сделать вывод о наличии или отсутствии реального ущерба, исходя из разницы в ценах между подложными и фиктивными договорами, то, значит, оппоненты опять аккуратно подвели суд к признанию договоров действительными и исполненными. Впрочем, как я говорил, таких судебных решений о их действительности уже хватает.
Наличие действительных, исполненных договоров с любыми ценами исключает хищение путем присвоения.
И вывод по этой части.
Было бы странно, если бы ЮКОС покупал нефть у своих добывающих дочек по ценам Роттердама, потом нес все затраты и продавал, в лучшем случае, опять по ценам Роттердама, а 60-70% — гораздо дешевле, на внутреннем рынке – ведь всю нефть, и даже половину экспортировать невозможно, а покупать её в России по цене Роттердама желающих точно не нашлось бы. Разве что Лахтин бы поспособствовал бы.
Напомню: в добывающих «дочках» работало 18 300 человек, в ЮКОСе – 110 тысяч человек. Как суду решить, что 18 тысяч должно быть в большом плюсе, а остальные 100 в столь же большом минусе? Непонятно.
Но самая интересная картина разворачивается, если посмотреть на все это безобразие сверху, «в совокупности».
Обвинение предъявлено в хищении нефти — и только. Это значит безвозмездное, противоправное завладение жидкостью черного цвета против воли собственника. Ни про налоги, ни про обиженных миноритариев, ни про недополученную прибыль. Даже незаконное приобретение права на чужое имущество – другая тема. Только нефть, где-то и как-то изъятая (иногда говорят «на узле учета «Транснефти», иногда так не говорят).
Однако, псевдопохищенная нефть, оказывается, получена потребителями. Вся. Теми, кому псевдопотерпевшие ее «непосредственно» отправили. Факта преступления нет.
Чтобы не было никаких сомнений, что произошло именно «хищение» — констатируется: новый законный и фактический собственник нефти – ЮКОС (установленный в качестве такового судом) — оплатил ее потерпевшим (продавцам) по договорам купли-продажи и является, как утверждают теперь наши государственные обвинители, добросовестным приобретателем.
Это основание, по которому его обязали доплатить налоги. Похититель, незаконный владелец, получивший выгоду, если бы он получил нефть, налоги не платит, а возвращает похищенное, и не государству, а законному собственнику. И таким бы было решение суда, если бы суд признал, что ЮКОС получил нефть не в собственность, а незаконно ею завладел.
Ходорковский поблагодарил гособвинителей за работу
Цены равнялись средним ценам других производителей. Потерпевшие полученной выручкой от реализации всевдопохищенного полностью компенсировали фактическую стоимость нефти — свои затраты на производство, и получили прибыль, что не отрицают ни эксперты, ни государственные обвинители, ни Басманный суд. И это заявляют мои формальные оппоненты. Сами. По доброй воле, без сговора со мной.
Басманный и Арбитражный суды г. Москвы это подтверждают. Спасибо им всем.
Все «признаки хищения» налицо: и отсутствие реального ущерба, и прибыль у потерпевшего вместо безвозмездности, и действительный договор вместо противоправности, и законный собственник в результате хищения, и даже поставка похищенной нефти потребителю, указанному потерпевшим.
Если это – хищение, то, Ваша честь, оцените, как хищение, и свои собственные действия. Сегодня-завтра вы пойдете обедать в зависимую от вас как от председателя суда столовую. За обед вы, конечно, заплатите. Несомненно, в версии стороны обвинения, чтобы обеспечить возможность последующего хищения обеда. Столовая не понесет ущерба, и даже, вероятно, получит прибыль, но не максимально возможную. Любопытно сопоставить цены в судейской столовой с ценами…здесь за речкой гостиница «Рэдиссон Славянская», я думаю, ни один судья по этим ценам не купил бы здесь обед. Если вы оплатите обед своему знакомому, похищение будет, видимо, уже в организованной группе».
Ходорковский приближался к финалу своего выступления: «Где в обвинении хоть слово про продажу нефти за рубеж по внутренним ценам? Наоборот, говорят, — цель была продавать дороже. Где про яхты и дворцы, приобретенные мною или орггруппой за счет ЮКОСа? Где про переводы на мои личные счета? Ничего этого в обвинительном заключении и в материалах дела нет.
Только действительные, исполненные и не оспоренные, обычные возмездные хозяйственные сделки. Одобренные ЮКОСом как единственным акционером добывающих «дочек», и мной как руководителем и контролирующим акционером ЮКОСа. В том числе и выплата заработной платы сотрудникам компании. А то, что на заработную плату в нефтяной промышленности приходится более 10 процентов выручки, я понимаю, что для господина Лахтина это, возможно, доказательство хищения и распоряжения в своих интересах.
Сделки, в результате которых законным собственником нефти — «добросовестным приобретателем», как заявил Лахтин в суде 16 августа 2010 года, и законным выгодоприобретателем средств от дальнейшей реализации нефти и нефтепродуктов, согласно многочисленным судебным решениям, стал ЮКОС, а не подсудимые и не осужденные как мои соучастники.
Я весьма признателен стороне обвинения, что все вызванные ею в суд свидетели обвинения фактически стали свидетелями защиты.
Даже те из них, кто демонстрировал ко мне глубокую неприязнь, не смогли подтвердить факт хищения нефти.
Цитаты свидетелей появились на стене зала под названием «Оценки наших оппонентов». Цитировался Авалишвили: «Ходорковский…надел на себя белый цвет… ушел от тех подложных схем, которые вызывали сомнения у миноритариев». Цитировался и Рыбин: «Нефть невозможно украсть, к тому же всю или большее ее количество…» Приводились выдержки из обвинительного заключения: «…одним из ключевых мотивов действий лично Ходорковского по…восстановлению прав остальных акционеров нефтяной компании, восстановлению законных интересов государства на получение установленных законом обязательных платежей с ОАО НК ЮКОС…стало его желание реализовать себя в политике».
С этим тезисом Ходорковский тоже не спорил: «Ваша честь, я думаю, что это действительно единственное, что подразумевают наши обвинители, обвиняя меня в данном процессе, — мое стремление реализовать себя в политике».
В конце концов Ходорковский процитировал даже Владимира Путина: «Грамотно используя современные научные и технологические достижения, ЮКОС уверенно движется по траектории стабильного роста. Эффективная организация труда, высокий профессионализм и ответственность сотрудников позволяют компании не только удерживать, но и расширять свои позиции на внутреннем и международном рынках» (поздравление компании ЮКОС от 15.04.2003). Кто-то в зале громко комментировал, кто-то пытался захлопать.
Ходорковский же предложил суду обратить внимание на пять мыслей:
«Первая. «А и Б сидели на трубе» . Не похищена ни нефть, которая пошла потребителю, ни право собственности, которое перешло к ЮКОСу. Второе. Похищение вещи уже не существующей или еще не созданной. Несуществующая – это баланс. Еще не созданная – договор. Третье. Безвозмездно. То есть за 400 млрд рублей. То есть за бюджет Москвы. Четвертое. Реальный ущерб потерпевших – это, по всей видимости, прибыль, полученная ими. И пятое. Увеличение объемов производства и капитализации компании и есть подтверждение обвинения и преступная корыстная цель обвиняемых.
Я не упрекаю следователей и государственное обвинение в том, что они не оказались героями и не смогли отказаться от выполнения преступного приказа – ценой любых фальсификаций посадить Ходорковского и Лебедева навсегда.
Но я высоко ценю их усилия по подготовке обвинительного заключения, из которого более чем ясно вытекает наша с Платоном Леонидовичем Лебедевым полная невиновность. А также за выступления их свидетелей и поведение государственного обвинителя Лахтина в суде.
Валерию Алексеевичу – особая благодарность. Его удачные репризы навсегда войдут в сокровищницу российского искусства. Каким гражданским мужеством надо обладать человеку, взявшему мишенью своей многомесячной пародии внешне суровую фигуру гособвинителя. Спасибо ему.
Именно благодаря им в нашей невиновности убедились, кажется, все, кто интересовался ходом процесса. И в России, и за рубежом.
Следствие и обвинение сделали всё, чтобы у суда не осталось ни единого законного шанса не оправдать нас. Спасибо вам, уважаемые юристы! Я вам этого не забуду.
Уважаемый суд, я понимаю – оправдательный приговор в московском суде – событие почти фантастическое. Но мои оппоненты очень старались. Оцените их усилия по достоинству. Иначе в следующий раз они могут просто плюнуть на пустой лист бумаги, и со штампом «Генеральная прокуратура – копия верна» прийти к Вам за 14-летним приговором.
Собственно, сейчас происходит фактически то же самое. Спасибо за внимание».
Публика зааплодировала. «Прекратите аплодисменты! Выведите тех, кто аплодировал!» — потребовал судья. И объявил перерыв на обед.