Михаил Эпштейн, Сергей Юрьенен. Энциклопедия юности. – USA: Franc-Tireur, 2009.
Да знаю я, знаю, что книга вышла уже год назад. Кстати – ровно год; и это – несомненный повод к тому, чтобы оценить её присутствие в культурном пространстве. И книги как таковой, и заявленного ею принципа осмысления материала – который, пожалуй, интересен ничуть не менее, чем собранный в неё материал как таковой. Хотя бы уже потому, что принцип – универсальнее.
Сами авторы (должно быть, Эпштейн с его вкусом к словообразованию) причисляют свою книгу, кроме всего прочего, к особому жанру: «диаграфия» — диалогическая биография, автобиография как диалог.
Но прежде, главнее, всего – это всё-таки энциклопедия: единичного, почти случайного - двух человеческих жизней: философа Михаила Эпштейна и писателя (он же – издатель) Сергея Юрьенена. И одной дружбы, случившейся - раз в мировой истории – на их пересечении. Единственной – пусть растянувшейся на годы! - встрече друг с другом и со своим временем. Собственно, всего о нескольких годах: книга "охватывает, - пишут авторы, - семилетие с 1967 по 1974 гг., от поступления в университет до начала семейной жизни, когда общение между ее соавторами и согероями было особенно частым и близким, то есть с 19 до 26 лет для С. Ю. и с 17 до 24 для М. Э." Именно "так полагает и психологическая наука: юность продолжается примерно от 17 до 21 года". Правда, "Энциклопедия забегает и года на 2-3 назад, в предъюнье. И на несколько лет вперед, в заюнье, до отъезда С.Ю. во Францию в 1977 г." Всё равно – кусок жизни. Только кусок.
Можно подумать, что перед нами – очередной рассказ о том, о чём рассказывал – себе или другим, письменно или устно – едва ли не каждый человек, хоть сколько-то расположенный к рефлексии.
"Но это, - спешат объясниться авторы в предисловии, - не совместная автобиография двух юношей на фоне застойного времени <…>. Это портрет самой юности…" "Энциклопедия — еще не испробованный жанр размышлений о себе и друг о друге."
Между тем, смысловой потенциал он обнаруживает прелюбопытный. В некоторых отношениях даже больший, чем у давно и надёжно освоенных жанров автобиографической рефлексии, - а использовались в этих целях, как опять же справедливо замечают авторы, - едва ли не все возможные "жанры, от лирики до эпоса, от романа до дневника, от писем до летописи".
Чем принципиально отличается от всего этого энциклопедия? Не только тем, что свои смысловые гнёзда она располагает по алфавиту: от "Абсолюта" - до "я" (как, кстати говоря, логичен этот нисходящий порядок! Благодаря ему энциклопедия, ведь будто бы бессюжетная по определению, - предстаёт как путь).
Самое важное, что в своём материале – уникальном, исчезающе- (как всякая жизнь) –единственном – она выделяет универсалии.
Тем самым – она избавляет его от власти времени.
Рассказ об однажды случившейся юности превращается в исследование юности вообще, юности как культурного феномена с особой, только этому возрастному состоянию присущей смысловой структурой. Узловые точки именно этой структуры обозначают, накапливают в них именно в этих юностях добытый материал - статьи-подглавки разных типов. Универсальные: "Будущее", "Взаимозависимость", "Взгляд", "Влияние", "Любовь", "Работа", "Религия"…; привязанные ко времени: "Бахтин", "Битов", "Бродский", "КГБ", "пишущая машинка", узко-биографические: "автобус" или узко-географические: "Переделкино"… Есть и совсем единичные: "Ты, Миша", "Ты, Серёжа" - и, в ответ: "Я, Миша", "Я, Серёжа". Но и они оборачиваются разговором об особенности именно юношеского звучания этих местоимений: "ты" и "я".
Книга получилась о том, как юность соотносится с константами человеческого существования – и как она эти константы сама из себя вырабатывает.
Кажется, жанр экзистенциальной энциклопедии - а это именно он - достоин укоренения в культуре. И хочется надеяться, что он вызовет подражания и продолжения; что в этом жанре – сквозь призму на живом материале образующихся (и касающися, по сути дела, каждого) универсалий – ещё будут осмыслены другие жизни – и другие возрасты.
Мне бы, например, хотелось прочитать (уж не написать ли?) выстроенную подобным образом Энциклопедию старости – или старения. Которая помогла бы каждому читателю увидеть, что в этом экзистенциальном состоянии тоже есть – и держат на себе структуру жизни - универсальные смыслы.
Да знаю я, знаю, что книга вышла уже год назад. Кстати – ровно год; и это – несомненный повод к тому, чтобы оценить её присутствие в культурном пространстве. И книги как таковой, и заявленного ею принципа осмысления материала – который, пожалуй, интересен ничуть не менее, чем собранный в неё материал как таковой. Хотя бы уже потому, что принцип – универсальнее.
Сами авторы (должно быть, Эпштейн с его вкусом к словообразованию) причисляют свою книгу, кроме всего прочего, к особому жанру: «диаграфия» — диалогическая биография, автобиография как диалог.
Но прежде, главнее, всего – это всё-таки энциклопедия: единичного, почти случайного - двух человеческих жизней: философа Михаила Эпштейна и писателя (он же – издатель) Сергея Юрьенена. И одной дружбы, случившейся - раз в мировой истории – на их пересечении. Единственной – пусть растянувшейся на годы! - встрече друг с другом и со своим временем. Собственно, всего о нескольких годах: книга "охватывает, - пишут авторы, - семилетие с 1967 по 1974 гг., от поступления в университет до начала семейной жизни, когда общение между ее соавторами и согероями было особенно частым и близким, то есть с 19 до 26 лет для С. Ю. и с 17 до 24 для М. Э." Именно "так полагает и психологическая наука: юность продолжается примерно от 17 до 21 года". Правда, "Энциклопедия забегает и года на 2-3 назад, в предъюнье. И на несколько лет вперед, в заюнье, до отъезда С.Ю. во Францию в 1977 г." Всё равно – кусок жизни. Только кусок.
Можно подумать, что перед нами – очередной рассказ о том, о чём рассказывал – себе или другим, письменно или устно – едва ли не каждый человек, хоть сколько-то расположенный к рефлексии.
"Но это, - спешат объясниться авторы в предисловии, - не совместная автобиография двух юношей на фоне застойного времени <…>. Это портрет самой юности…" "Энциклопедия — еще не испробованный жанр размышлений о себе и друг о друге."
Между тем, смысловой потенциал он обнаруживает прелюбопытный. В некоторых отношениях даже больший, чем у давно и надёжно освоенных жанров автобиографической рефлексии, - а использовались в этих целях, как опять же справедливо замечают авторы, - едва ли не все возможные "жанры, от лирики до эпоса, от романа до дневника, от писем до летописи".
Чем принципиально отличается от всего этого энциклопедия? Не только тем, что свои смысловые гнёзда она располагает по алфавиту: от "Абсолюта" - до "я" (как, кстати говоря, логичен этот нисходящий порядок! Благодаря ему энциклопедия, ведь будто бы бессюжетная по определению, - предстаёт как путь).
Самое важное, что в своём материале – уникальном, исчезающе- (как всякая жизнь) –единственном – она выделяет универсалии.
Тем самым – она избавляет его от власти времени.
Рассказ об однажды случившейся юности превращается в исследование юности вообще, юности как культурного феномена с особой, только этому возрастному состоянию присущей смысловой структурой. Узловые точки именно этой структуры обозначают, накапливают в них именно в этих юностях добытый материал - статьи-подглавки разных типов. Универсальные: "Будущее", "Взаимозависимость", "Взгляд", "Влияние", "Любовь", "Работа", "Религия"…; привязанные ко времени: "Бахтин", "Битов", "Бродский", "КГБ", "пишущая машинка", узко-биографические: "автобус" или узко-географические: "Переделкино"… Есть и совсем единичные: "Ты, Миша", "Ты, Серёжа" - и, в ответ: "Я, Миша", "Я, Серёжа". Но и они оборачиваются разговором об особенности именно юношеского звучания этих местоимений: "ты" и "я".
Книга получилась о том, как юность соотносится с константами человеческого существования – и как она эти константы сама из себя вырабатывает.
Кажется, жанр экзистенциальной энциклопедии - а это именно он - достоин укоренения в культуре. И хочется надеяться, что он вызовет подражания и продолжения; что в этом жанре – сквозь призму на живом материале образующихся (и касающися, по сути дела, каждого) универсалий – ещё будут осмыслены другие жизни – и другие возрасты.
Мне бы, например, хотелось прочитать (уж не написать ли?) выстроенную подобным образом Энциклопедию старости – или старения. Которая помогла бы каждому читателю увидеть, что в этом экзистенциальном состоянии тоже есть – и держат на себе структуру жизни - универсальные смыслы.