В Киевской студии Радио Свобода – директор Центра исследований проблем гражданского общества Виталий Кулик. А из Кишинева с нами на связи директор проектов региональных конфликтов Кишиневского института общественной политики Оазу Нантой.
И первой вопрос, который не совсем касается выборов. Он касается высказывания президента Румынии Траяна Бэсеску, который сделал заявление о том, что пройдет четверть столетия – и Республика Молдова станет частью Румынии, а граница Европейского союза пойдет по реке Днестр. То есть там, где сейчас находится условная граница между Республикой Молдова и самопровозглашенной Приднестровской Молдавской Республикой. Мне кажется, что руководители Румынии никогда не делали столь очевидных и жестких заявлений о будущей судьбе региона. А как в Кишиневе воспринимают это заявление?
Оазу Нантой: Если говорить откровенно, то не воспринимают никак, потому что на протяжении более 20 лет мы слышали много таких заявлений. И в отличие от заявлений, которые раздаются с правого берега реки Прут, на левом берегу Днестра у нас есть российские войска. Насколько я понимаю, это более весомый фактор.
Виталий Портников: Так ведь речь и идет о том, что они там останутся, а граница будет между этими российскими войсками и нынешней Молдовой.
Оазу Нантой: Нет. И наша местечковая футурология мне несколько надоела. Потому что уже больше 20 лет прочат исчезновение Молдавскому государству. И прочат обычно либо журналисты, которые пытаются изобрести политическую «клубничку», либо политические провокаторы. Но никто не хочет ответить на вопрос: как это объединение реализовывать в ситуации, когда на протяжении 20 лет ни одна политическая партия с лозунгом объединения с Румынией не прошла в парламент? У нас есть Национально-либеральная партия, которая единственная проповедовала подобный лозунг. Кажется, они получили 0,6%. Это не значит, что число сторонников объединения с Румынией 0,6%, оно наверняка существенно больше, но оно пока не определяет политический расклад внутри Молодовы. И никто не ставит внутри Молдовы под сомнение перспективу существования Молдавского государства.
Другое дело, если быть оптимистом и считать, что лет через 15 Республика Молдова войдет в состав Евросоюза, то я уверен в значительно большей степени, чем румынский президент Бэсеску, что Молдова войдет объединенной страной, интегрировав в себя левобережные регионы Республики Молдова. Где издыхает на глазах режим во главе с Игорем Смирновым, несменным, 20-летним паханом. Где больше трети дефицита бюджета на следующий год, невзирая на так называемую гуманитарную помощь со стороны России, 2,5 миллиарда долларов долга за потребленный российский газ. Так что давайте иронически относиться к заявлениям президентов, даже если это близкий моему сердцу румынский президент.
Виталий Портников: Виталий, есть два вида оптимизма, как вы видите. Оптимизм господина Бэсеску, который считает, что он интегрирует Молдову в Румынию – и на этом решит все проблемы. И оптимизм господина Нантоя, который считает, что Молдова восстановит свою территориальную целостность, и уже в этом виде может претендовать и на членство в Европейском союзе, и на восстановление территориальной целостности как таковой. Чей оптимизм вам ближе?
Виталий Кулик: Я думаю, что украинский пессимизм мне ближе, потому что заявление господина Бэсеску является определенным вызовом и национальной безопасности Украины. Не секрет, что не только господин Бэсеску, но и госсекретарь по европейским делам МИДа Румынии Богдан Ауреску, да и Мирча Джоанэ неоднократно говорили о том, что есть одна идентичность – румынская, нет молдавской идентичности. О том, что общая идентичность у Румынии и Молдовы, говорит и Титус Корлэцян, глава комиссии по внешней политике Сената Румынии. И подход рассматривать Молдову как второе румынское государство, которое должно находиться в сфере интересов и чуть ли не координироваться из Бухареста, вызывает определенные опасения в Киеве. Но я согласен, что Бэсеску впервые артикулировал то, что говорили в кулуарах румынского правительства, впервые это было озвучено публично. То, что есть проблема идентичности самой Молдовы, это факт. Есть определенный раскол, даже конфликт в вялотекущей форме идентичности молдаванина и румына. Вопрос в том, будет ли существовать румынская государственность через 25 лет, является предметом дискуссии и в молдавском обществе также. Социологические, качественные опросы показывают неверие в собственное будущее значительной части молодежи в Молдове.
И это не может не вызывать вопросы и обеспокоенность в Киеве. Киев заинтересован в существовании независимой, целостной Молдовы, которая была бы дружественной страной в отношении Украины и проводила политику консолидации и кооперации с Украиной. Поэтому для Украины важно, чтобы Молдова была независимым, суверенным государством. И любые попытки интегрировать Молдову в другое государство, провоцируя распад этой государственности, являются вызовом нашей национальной безопасности.
Виталий Портников: По нынешнему раскладу сил в молдавском парламенте мы не видим реальной перспективы для избрания президента страны. Мы можем представить себе, что создастся некое большинство, способное сформировать правительство, руководство парламента, но не прослеживаются президентские перспективы. И уже два раза в связи с невозможностью договориться основным молдавским политическим партиям распускался парламент Молдовы. Произойдет ли это в третий раз?
Оазу Нантой: Я склонен считать, что вероятность преодоления кризиса возросла после выборов 28 ноября. Вероятность, но не гарантии. Во-первых, на протяжении 1,5 лет существования альянса в Республику Молдова и в этот альянс инвестировал очень много Европейский союз и Соединенные Штаты. И по-моему, вчера Кэтрин Эштон, верховный представитель по иностранным делам и политике безопасности, и Штефан Фюле, комиссар ЕС по вопросам расширения политики добрососедства, внятно призвали все политические силы, представленные в парламенте Республики Молодова принять участие в открытом и конструктивном диалоге по формированию правящей коалиции, а также выборам президента республики. То есть Евросоюз слишком много вложил в Республику Молдова для того, чтобы позволить молдавским политикам из-за их собственных амбиций поставить под вопрос все эти проекты.
Во-вторых, Коммунистическая партия находится в очень сложном положении. Ее лидер не молодеет, он исчерпал себя, у них замены нет эквивалентной. И рейтинг этой партии медленно, но верно падает. Если представить себе, что эта партия еще раз заблокирует избрание президента, то обрушение партии, насколько я понимаю, ускорится. Поэтому эта партия заинтересована в преодолении политического кризиса при условии, что там возобладает рациональный подход. Остается открытым вопрос: кто может быть избран на должность президента? Должен ли это быть внепартийный президент или представитель какой-либо партии некоммунистической? Потому что после парламентских выборов 6 марта 2005 года, когда партия коммунистов получила 56 мандатов, никто не ставил под сомнение право господина Воронина претендовать на второй мандат. Другое дело, что тогда Воронин претворялся проевропейским коммунистом, сымитировал диалог с некоммунистическими партиями, даже подписал какие-то обязательства перед ними, и был избран более комфортным большинством голосов, чем в 2001 году, когда за него голосовали только депутаты-коммунисты. Я считаю, что мы должны вернуться к этой практике, если не искренне, то хотя бы сымитировать диалог, подготовить общественное мнение к тому, что политики слезают с баррикад и чувствуют ответственность перед судьбой страны и перед проблемами граждан, которые делегировали их в парламент для решения этих проблем, и преодолеть этот кризис, имея четыре года вменяемого правительства. Так что я очень осторожный, но все-таки оптимист.
Виталий Портников: А вы оптимист, господин Кулик?
Виталий Кулик: Нет. Я вижу четыре варианта развития ситуации. Мы всегда помним о том, что есть поправка на психологические особенности господина Воронина. Возврат к Альянсу за демократию – это 59 голосов, что достаточно для формирования правительства, но недостаточно для избрания президента. Коалиция коммунистов и Демпартии дает 57 голосов – достаточно для правительства, но недостаточно для президента. Коалиция Компартии и либеральных демократов – 74 голоса. И это является достаточно сильным аргументом для того, чтобы пошел диалог. Но когда было предложение о дебатах между Ворониным и Филатом, Воронин отказался демонстративно, сказал, что это не его весовая категория. Кроме того, позиция партии коммунистов 29-30 ноября свидетельствует о том, что Компартия избегает ответного диалога с либеральными демократами, и об этом также говорят источники в Кишиневе, не хотят идти на сближение позиций или выработку какой-то общей площадки.
Более того, господин Воронин 29 ноября предложил вообще изменить порядок избрания президента Молдовы: сначала голосование 61 голос, потом голосование 57 голосов, а потом голосование 52 голоса. Фактически сведя, таким образом, избрание президента и саму должность президента Молдовы даже не к английской королеве, а к статисту политических процессов в самой Молдове.
Есть еще вариант – это новые выборы, то есть не формирование коалиции, и 28 декабря, когда надо будет представить эту коалицию, она не будет создана. То есть четыре варианта развития событий. Скорее всего, речь будет идти именно или о возврате к Альянсу за демократию, или о коалиции Демпартии и партии коммунистов. И о том, что такая коалиция возможна и есть определенная конфигурация, как ее реализовать, говорят и в Компартии Молдовы, и демократы. Об этом часто, настойчиво говорят и в России.
Но есть еще два внешних игрока, которые могут привести к тому, что будет неожиданная конфигурация развития ситуации в Молдове, неожиданная конфигурация самой коалиции. Есть два игрока внешних, которые заинтересованы все-таки в избрании президента и прекращении политического хаоса в этой стране – это Германия, Европейский союз, и Россия, которая с Германией начинает поиск совместной платформы по урегулированию приднестровского конфликта. Именно эти две страны заинтересованы в том, чтобы все-таки был эффективный переговорщик со стороны Кишинева и был избран президент, который бы взял на себя определенные обязательства в диалоге как с внешними партнерами – Берлином и Москвой, так и в диалоге с Тирасполем. Эти внешние игроки могут подтолкнуть политическую элиту и политический класс Молдовы к достижению платформы национального консенсуса. Однако я хотел бы подчеркнуть, что молдавская политика достаточно непредсказуема в плане психологических факторов тех или иных игроков, и надо всегда иметь поправку на господина Воронина.
Виталий Портников: Как вы думаете, господин Нантой, на кого нужно иметь поправку в молдавской политике? Насколько вас эти четыре варианта устраивают, как возможные планы развития событий?
Оазу Нантой: Политологи на то и политологи, чтобы изыскивать оригинальные сценарии. Я считаю, что все-таки существует определенное давление общественного мнения насчет политиков. Не будем забывать, что есть прецедент Христианской демократической партии, Юрий Рошка, который в 2005 году пошел на неформальный альянс с коммунистами. В результате эта партия практически исчезла. И односторонний альянс между одной из партий с коммунистами, по крайней мере, такова психология нашего общества, о которой говорит господин Кулик, в общем-то, не пройдет бесследно для такой партии. Поэтому я не склонен считать, что кто-то пойдет на альянс с коммунистами. Конечно, можно иронически относиться к предвыборным заявлениям господина Воронина, что партия коммунистов выступает за модернизацию Молдовы в постсоветском пространстве, что Евросоюз нам не светит, как минимум, 40 лет. Дело не в том, когда Молдова вступит в Евросоюз. Евросоюз инвестировал в Молдову, Евросоюз фактически спас Молдову от социально-экономического коллапса после того, что альянс унаследовал от партии коммунистов. И сейчас внутренняя политическая элита не может игнорировать позиции Евросоюза. А Евросоюз требует, чтобы они сели за стол переговоров, договорились и имели функциональное правительство, с которым можно поддерживать диалог по всем направлениям: от проблемы либерализации виз до договора об ассоциированном членстве и возможной активизации Евросоюза в проблеме приднестровского конфликта.
Виталий Портников: А какая формула договоренностей? Если мы говорим о том, что Альянс за европейскую интеграцию восстановится в виде тех трех партий, которые вошли в парламент, то этому альянсу необходимо договариваться с коммунистами, чтобы часть коммунистов проголосовала за президента Молдовы. Нужно два голоса.
Виталий Кулик: И три – чтобы окончательно.
Виталий Портников: Где взять эти голоса, если партия коммунистов, например, не захочет поддерживать правящую коалицию? Это ведь ее святое право. Компромисс тут должен быть найден в чем-то еще, в каком-то представительском президенте, но опять-таки это тогда не игрок на политической сцене, если это какой-нибудь уважаемый академик или писатель. В чем суть компромисса?
Оазу Нантой: Мы несколько забегаем вперед, потому что первое заседание парламента должно состояться не позднее 28 декабря, через месяц после избрания парламента. А переговоры фактически даже еще не начались. Не следует забегать вперед. Конечно, есть проблема внутренних трений и амбиций между лидерами некоммунистических партий, и не только между лидерами. Потому что нахождение в альянсе создало много ревности, поводов для недовольства и так далее. Сейчас нужен переходный период для того, чтобы они сели за стол переговоров и начали конкретно обсуждать, что они хотят. И конечно, неизбежен диалог с партией коммунистов. Я хочу подчеркнуть, партия коммунистов находится в достаточно сложном положении, ее рейтинг медленно, но верно падает. И если они еще раз пойдут по линии обструкции и тотальной войны против всех, это может им очень дорого стоить. Конечно, от политиков нельзя требовать рационального поведения, иногда они идут на самоубийственные сценарии. Но я надеюсь, что все-таки они поймут, что нужно участвовать в этом диалоге, пора сворачивать войну против всех, которую они развязали еще осенью 2008 года, и пора хотя бы имитировать диалог для того, чтобы спасти свое лицо и получить передышку в четыре года для решения внутрипартийных проблем. В противном случае, не выиграет никто, но из проигравших в первую очередь будет, на мой взгляд, партия коммунистов. Поэтому, повторяю, я очень осторожный, но все-таки оптимист.
Виталий Портников: Тут ведь вопрос в том, насколько сами коммунисты оценивают падение своего рейтинга.
Виталий Кулик: Я думаю, что время работает на коммунистов. Они показали, что альянс не способен справиться с социальными проблемами. Проблемы накапливаются. Не решенными остаются многие вопросы как евроинтеграции, так и вопросы, связанные с социальными, экономическими проблемами в Молдове. Коммунисты могут ждать больших уступок со стороны демальянса или хотя бы какой-то части демальянса.
Кроме того, есть внешние игроки, которые заинтересованы в договороспособности коммунистов. Насколько они будут влиять на Воронина – здесь есть определенные проблемы. Господин Филат часто встречается с Путиным и с российскими политическими лидерами. Он достаточно импульсивный и рисковый политик. Никто не ожидал, что господин Филат сможет поехать в Тирасполь, встретиться со Смирновым. То есть от него ожидать возможности коалиции с коммунистами было бы логично. Хотя я согласен с господином Нантоем в отношении того, что для Филата такой альянс будет иметь негативные последствия, как и для коммунистов тоже, потому что коалиция либеральных демократов и коммунистов может поставить значительные вопросы социальной и электоральной базе этих политических партий. Будет подорвана их политическая и идеологическая идентичность. Но такой альянс был бы выгоден во многих отношениях. И можно было бы поставить вопрос о внепартийном президенте. Ни Филат, ни Воронин в таком альянсе не могли бы претендовать на должность президента, она была бы вынесена за партийные рамки, за идеологический выбор, и эту должность могли бы предложить одному из знаковых лидеров, моральных авторитетов современной Молдовы.
Но мы говорим о каких-то эфемерных, гипотетических моделях. Пока сложно что-то прогнозировать. Скорее всего, речь будет идти о «непрезидентовыборности» молдавского парламента. Все-таки дело ограничится или коалицией между коммунистами и Демпартией, или коалицией Альянса за демократию, то есть возвращение к трипартийному альянсу. В таком случае Молдова получает год передышки, а после этого - снова парламентские выборы.
Виталий Портников: В этом случае мы опять-таки говорим о некой временности ситуации. Но я хотел бы обратиться все-таки к приднестровской проблеме. Так или иначе, то, насколько сильна и уверена в себе власть в Молдавии, насколько она стремится к урегулированию приднестровского конфликта – это очень важный момент для общего урегулирования в регионе. Господин Кулик упоминал о поездке господина Филата в Тирасполь, его встрече с Игорем Смирновым. Но тут возникает вопрос: насколько власть, которая является временной, так или иначе, может выступать с широкомасштабными инициативами, насколько ей это нужно?
Виталий Кулик: Сейчас, после того, как произошла, по сути, смена власти в Молдове, ее коррекция, естественно, переговоры зайдут в инертную форму. Когда переговорщиком с молдавской стороны был господин Осипов, эти переговоры носили достаточно динамичный характер, и он был удобным для всех, при этом защищая позицию Молдовы. А сейчас очевидно, что господин Осипов не сможет занять должность вице-премьера по урегулированию, которую он занимал раньше, его партия не прошла в парламент. Будет другой переговорщик, и потребуется время для того, чтобы он вошел в курс дела. Конечно, если это будет не Шова от Компартии или кто-то из грандов молдавского МИДа. Мы говорим об определенной паузе, которая может повлиять негативно на весь процесс и на состояние приднестровского урегулирования. В то же время внешние игроки будут ускорять процесс, стимулировать и Тирасполь, и Кишинев к достижению хотя бы порядка дня тем, которые необходимо обсуждать, где необходимо искать точки соприкосновения.
Украина также присоединилась к инициативам, разрабатываемым в Берлине и в Москве. У нас есть синхронизация позиций с этой «двойкой». Очевидно, что в ближайшее время Киев выступит со своим видением продвижения процесса урегулирования. Можно говорить о том, что есть понимание и у Тирасполя, что не избежать серьезного разговора об окончательном урегулировании. Но я не являюсь оптимистом в плане того, что сторонам удастся достичь в краткосрочной перспективе каких-то ощутимых результатов. Окончательное урегулирование, а тем более, реинтеграция Молдовы в ближайшие 10 лет вряд ли произойдет, и на это есть множество экономических, социальных, политических и каких угодно причин. Более того, есть неготовность политического класса как Молдовы, так и Приднестровья к реинтеграции и к окончательному разрешению приднестровского конфликта. Слишком много противоречий и слишком многие зарабатывают на неурегулированности этого конфликта.
Виталий Портников: Господин Нантой, вы говорили о том, что в Приднестровье заканчивается время режима Игоря Смирнова, кстати, гораздо более длительного, чем любой режим в Республике Молдова. Потому что в Молдове уже сменилось, я бы сказал, три с половиной президента, а в Тирасполе президент один все это время. Но возникает вопрос: что придет на смену Смирнова? Как вы считаете, там может что-то качественно измениться или персонально? Это же очень важный момент.
Оазу Нантой: Меня несколько забавляет то, что мы сейчас с вами обсуждаем. Господин Кулик напустил, извините за выражение, много тумана вокруг переговорного процесса. Но всем понятно, кто сколько-нибудь интересуется проблемой конфликта в восточных регионах Молдовы, что переговорный процесс в его нынешней формуле – это, в лучшем случае, гарантия от повторения сюрпризов типа меморандума Козака. Когда бывший президент Владимир Воронин за спиной международной общественности и собственного народа попытался кавалерийским наскоком решить проблему и чуть ли не подписал документ, который поставил бы крест на идее молдавской государственности. Переговорный процесс – это вовсе не «five plus two», «священная корова», как нам нравится говорить. Я хочу обратить внимание, что когда два президента – президент Украины Виктор Ющенко и президент Молдовы Владимир Воронин – обратились к Евросоюзу с совместным письмом, и появилась миссия Европейского союза по поддержке на границе, это было конкретным шагом, действием, направленным на разрешение конфликта. Для разрешения конфликта нам нужны действия, а не переговоры с неким российским гражданином Игорем Смирновым, который, по мнению людей из его окружения, наворовал, как минимум, 0,5 миллиарда долларов. Я очень хотел бы увидеть, как Украина, которая поддерживает территориальную целостность Молдовы, присоединится к Евросоюзу и США в том, что называется «travel ban», то есть запрет на перемещение для группы лиц из Тирасполя. Это не гуманитарная катастрофа. Но Игорь Смирнов должен знать, что либо он уважает международное сообщество и правила игры, либо ему придется за это заплатить.
И я не согласен с тем, что господин Осипов проводил какую-то свою персонифицированную политику. Когда господин Осипов, бывший журналист, стал вице-премьером, тоже было слышно много скептических мнений, что был Василий Шова, который собаку съел на этом урегулировании, а вот Осипов – никто. Теперь же господин Кулик говорит, что Осипов был подходящим человеком. Может быть, политика альянса была как раз подходящей, потому что альянс взял на вооружение политику разоружения режима Игоря Смирнова, лишения псевдоаргументов, которые использовал режим для того, чтобы максимально изолировать регион от Республики Молдова. И сейчас Альянс за европейскую интеграцию за короткий период времени и в партнерстве с Евросоюзом, с Украиной, с другими внешними игроками пытается запустить какие-то программы.
Существует совместная группа экспертов (конечно, эффективность их ниже ожидаемой, но тем не менее) в области экологии, гуманитарной, социально-экономической, культурной для того, чтобы постепенно демонтировать стереотипы бесконечной войны, которыми запугивают людей с левого берега, и подготовить атмосферу к тому, чтобы было достигнуто какое-то жизнеспособное решение конфликта. А диалог, который сейчас появился между странами Евросоюза, в первую очередь – Германией, саммит в Довиле, где господин Саркози, госпожа Меркель и господин Медведев, - это звучит красиво, это можно обсуждать очень долго, но я не уверен, что за этим последуют принципиальные изменения позиций России, например. Мы обратили внимание, что посол России в Кишиневе господин Кузьмин 15 ноября выступил с заявлением, которое радикально противоречит тональности тех документов, которые подписывает Дмитрий Медведев, и тех заявлений, которые делает Дмитрий Медведев. Эта ситуация не такая однозначная.
Я всего лишь хочу подтвердить свою точку зрения, что ключ к разрешению конфликта находится в Кишиневе. И по мере того, как молдавское общество будет способно выбирать вменяемое демократическое правление, которое будет консолидировать правовое государство, политическую демократию и обеспечивать постепенное приближение к стандартам Евросоюза, по мере этого будут теряться необратимо аргументы в пользу сохранения этого режима в левобережных районах Республики Молдова.
Виталий Кулик: Я хотел бы возразить. Тезис о том, что Украина должна проводить какую-то наступательную политику в отношении Приднестровья, запрещать, вводить ограничения и прочее...
Оазу Нантой: Не в отношении Приднестровья. 0,5 миллиона человек...
Виталий Кулик: Украина не позволит втянуть себя в конфликт между Тирасполем и Кишиневом. Никаких ограничений для переезда, тем более, для приезда лиц, которые сейчас руководят Приднестровьем, Украина вводить не будет, потому что Украина является активным участником переговорного процесса и взяла на себя определенную роль медиации в этом процессе.
Второй вопрос – то, что Осипов не проводил свою личную политику. Не было у альянса синхронизированной политики в отношении приднестровского урегулирования. Был курс, который реализовывал Осипов, и он был более-менее вменяемым с точки зрения европейского выбора и с точки зрения синхронизации интересов Киева, Москвы и Кишинева. Совместные заявления Януковича и Медведева по приднестровскому урегулированию от мая этого года свидетельствуют о том, что там не было совместных позиций, совместного подхода к решению приднестровского конфликта. К сожалению, Осипов ушел. Мы будем ждать нового переговорщика. Кто бы им ни стал, я думаю, пройдет определенное время, прежде чем он приступит к активной работе. С другой стороны, я хотел бы отметить, что те заявления, которые звучат сейчас из МИДа Украины, из уст представителя Украины по приднестровскому урегулированию, а также среди экспертного сообщества, которое влияет на выработку государственной политики Украины в отношении приднестровского урегулирования, сводятся к тому, что Украина поддержит инициативу Германии и Москвы, синхронизирует свой взгляд и свои подходы с их подходами и будет проводить совместную, консолидированную политику в отношении и региона, и приднестровского урегулирования. Хотел бы отметить, что диалог между Тирасполем и Кишиневом является главным условием эффективности переговорного процесса. Работа экспертной группы, рабочей группы, которая есть межведомственная, является краеугольным камнем, на котором будет основываться весь переговорный процесс. Украина готова быть коспонсором территориальной целостности Молдовы. Но мы никогда не позволим, чтобы нас втянули в конфликт на чьей-либо стороне. Поэтому Украина будет медиатором в этом процессе и максимально учитывать интересы всех сторон, присутствующих в диалоге.
И я во многом бы связывал перспективы приднестровского урегулирования с будущими выборами в Верховный Совет Приднестровья. Не секрет, что сформирована так называемая коалиция разных политических сил, где доминирует партия «Обновление», связанная с «Шерифом». И в результате этих парламентских выборов «Шериф» получит большинство, если не весь Верховный Совет Приднестровья.
Оазу Нантой: Не получит, а сохранит.
Виталий Кулик: Получит. Она расширит свое представительство, я думаю, что будет большее количество голосов, чем она имеет сейчас. Некоторые представители старой гвардии Смирнова могут не попасть в будущий парламент. И вот тогда сконцентрируется новая политическая реальность, и мы сможем услышать о новых разнообразных конфигурациях. И даже возможна реанимация или возобновление конституционного процесса в Приднестровье, то есть принятие новой редакции Конституции, трансформация самого режима. И тогда можно будет говорить о преемнике Смирнова. Это может быть Каминский, кто угодно из нынешних политиков или возможных, которые только пришли в политику в Приднестровье. Надо еще дождаться выборов в Приднестровье, а потом уже смотреть на определенные конфигурации там.
Виталий Портников: А насколько изменение персоны во главе руководства Приднестровья может изменить саму суть власти в этом регионе? Это же тоже очень важный вопрос. Мы все время рассчитываем на то, что Игорь Смирнов уходит – и все волшебным образом меняется, карета превращается в тыкву. А это же карета не потому карета, что в ней ездит Игорь Смирнов.
Оазу Нантой: Когда мы говорим «власть», мы автоматически попадаем в ловушку представления о каком-то правовом государстве. Вот я читаю: «Антюфеев Владимир Юрьевич родился 15 февраля 1951 года в городе Новосибирске. До 1991 года проходил службу на различных должностях МВД Латвийской ССР».
Виталий Портников: Мы знаем, это командир Рижского ОМОНа.
Оазу Нантой: В 99-ом году окончил Российскую академию государственной службы при президенте Российской Федерации по кафедре национальной безопасности. В 2003 году там же защитил кандидатскую диссертацию. И все его замы – это отправленные на пенсию российские офицеры из спецслужб, которые направлены в Тирасполь его замами. И фактически реальная власть вовсе не сконцентрирована в Верховном Совете...
Виталий Портников: А вы бы хотели, чтобы они Гарвард оканчивали?
Оазу Нантой: Нет, я хочу сказать, что есть теневая власть на левом берегу, которая в некоторых случаях значительно эффективнее, чем Евгений Шевчук с его романтическими порывами.
Виталий Кулик: Нет больше Шевчука, Шевчук больше не спикер, и скорее всего, может даже не пройти...
Оазу Нантой: Он в списке тех 30 кандидатов, которых официально поддерживает партия «Обновление».
Виталий Портников: Когда Антюфеев бежал из Риги фактически, его Москва не приютила, а его приютил именно Смирнов. И еще вопрос, приютил ли по собственной инициативе или по указанию российского руководства. Вы прекрасно помните, какими сложными были все эти процессы.
Оазу Нантой: По указанию депутатской группы «Союз».
Виталий Портников: Но депутатская группа «Союз» оказалась на маргинесе советской, российской политической жизни сразу же после августовского путча.
Виталий Кулик: При таком же подходе можно говорить, что значительная часть МИДа Приднестровья – это ориентированные на Украину деятели, потому что они оканчивали дипакадемию в Киеве.
Виталий Портников: Когда-то мне казалось, что российское политическое руководство именно на примере восстановления территориальной целостности Республики Молдова продемонстрирует свою готовность к различным вариантам территориального урегулирования на постсоветском пространстве. Но я потерял этот оптимизм в последнее время.
Оазу Нантой: Как я много лет назад сказал: для того чтобы лечить болезнь, нужно для начала правильно сформулировать диагноз. А когда мы ходим вокруг да около, боимся вещи называть своими именами, тогда, соответственно, исчезает перспектива излечения болезни – и мы становимся пессимистами.
Виталий Портников: Президент Бэсеску сформулировал диагноз. Он сказал, что вывод российских войск из Приднестровья станет тестом, который Россия должна пройти.
Оазу Нантой: В общем-то, здесь возразить нечего. Когда посол России господин Кузьмин, находясь в Кишиневе, говорит, что «мы не можем вывести войска согласно обязательствам, принятым Россией в 99-ом году на Стамбульском саммите», потому что изменилась, видите ли, ситуация, изменился контекст, в Румынии вот-вот появятся антиракеты, в Болгарии и Румынии появились иностранные военные базы, он только забыл упомянуть, что Молдова, в общем-то, суверенное государство. Если Россия отрицает наш суверенитет, тогда, конечно, он может утверждать все что угодно. Вплоть до того, что ему не нравится цвет глаз молдавских политиков, и это является аргументом для сохранения незаконного российского военного присутствия.
Виталий Кулик: Я хотел бы отойти от геополитики и вернуться к конкретике, а именно, к украино-молдавским отношениям или молдавско-российским отношениям. По поводу того, изменятся ли эти отношения после выборов, в отношении Украины, я думаю, не изменятся. Как показала практика, не был решен за время прошлого руководства в Молдове весь комплекс болевых вопросов. А болевые вопросы в украино-молдавских отношениях связаны с торговлей, с экономикой, с границами, демаркацией и так далее. Все они были при Воронине, все они оставались при президенте Гимпу. Я думаю, что они, к сожалению, будут оставаться не решенными, значительная их часть, при новом руководстве Молдовы. В российско-молдавских отношениях, я думаю, тоже не произойдет каких-то радикальных изменений. Не будет новой площадки для коррекции курса России в отношении Молдовы или наоборот. Будет сближение позиций в отношении приднестровского урегулирования, кто бы ни стал у власти в Молдове. И здесь, я думаю, будет поиск компромиссов.
Виталий Портников: Это подтверждение слов господина Нантоя о необходимости стабильности на молдавской политической сцене. Потому что только эта стабильность обеспечивает возможность более-менее разумных и реальных переговоров.