В конце ноября Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) принял решение по делу об убийстве в феврале 2000 году российскими военными во время "зачистки" села Гехи-Чу четырех молодых жителей Чечни. Согласно постановлению Евросуда, Россия обязана выплатить родственникам погибших по 60 тысяч евро в качестве компенсации морального вреда и 2 тысячи 212 евро в счет возмещения судебных расходов.
В четверг, 2 декабря, Европейский суд обязал РФ выплатить около 2 млн евро в качестве компенсации по иску 29 жителей Ачхой-Мартановского района, потерявших своих родственников в результате обстрела авиацией в феврале 2000 года села Катыр-Юрт. Тогда погибли 24 человека.
Владимир Кара-Мурза: Европейский суд по правам человека в Страсбурге оштрафовал Россию на рекордные 1,72 миллиона евро за гибель 24 жителей Чечни при бомбардировках в Ачхой-Мартановском районе в феврале 2000 года. Истцами выступили 29 жителей Чечни, которым не удалось добиться желаемого результата в российских судебных инстанциях. Как заявили истцы, в начале февраля 2000 года село Катар-Юрт в Ачхой-Мартановском районе взяла под контроль группа боевиков, бежавших из Грозного. В связи с чем с 4 по 7 февраля российские войска подвергли село с населением около 25 тысяч человек артобстрелу и бомбардировке, в результате чего погибли 24 человека. Страсбургский суд рассмотрел обстоятельства дела и заключил, что сама по себе военная операция преследовала законную цель, но была спланирована и проведена без должной заботы о жизни гражданского населения. По мнению судей, Россия не выполнила обязательств по защите права своих граждан на жизнь. О том, послужит ли новая победа жертв чеченской войны в Страсбургском суде раскрытию всех злодеянии северокавказского конфликта, мы сегодня говорим с обозревателем журнала "Нью Таймс" Зоей Световой, членом правления правозащитного общества "Мемориал" Александром Черкасовым и главным редактором Интернет-издания "Кавказский узел" Григорием Шведовым. Напомните, пожалуйста, о каких событиях шла речь в Страсбургском суде, какие федеральные части были задействованы в бомбардировках Ачхой-Мартановского района в феврале 200 года?
Александр Черкасов: Формально это была замечательная победоносная операция "Охота на волков". Так, по крайней мере, говорили с экранов телевизоров наши генералы. На самом деле чеченские отряды покинули Грозный с 30 января примерно по 1 февраля 2000 года, и где-то 2 февраля федеральное командование это поняло и попыталось начать преследование чеченских отрядов, отходивших в юго-западном направлении к горам. И здесь уже был ситуативный дизайн, что называется. В частности, село Катар-Юрт использовали как ловушку для боевиков. То есть оно было полуокружено, туда боевиков допустили, а после этого, блокировав, попытались уничтожить вместе с селом. Село было непростое. Дело в том, что еще в конце 99 года его объявили зоной безопасности, и там скопилось много беженцев, в сумме было, наверное, тысяч 25 мирного населения, и бог знает, сколько боевиков. 4 февраля село начали бомбить и обстреливать. Причем трудно вообразить себе, чем стреляли. Там было все, вплоть до систем "Буратино", тяжелых огнеметных систем, тех самых, которые называют вакуумными или зарядов УР-77 "Змей Горынычей", такая ракета тащит за собой колбасу пластида весом под тонну, обычно затаскивают на минное поле, подрыв, мины все срабатывают, танк может ехать. Все это было обрушено на село, переполненное людьми. Оповещение не было организовано, гуманитарные коридоры не были организованы. Но в военном отношении операция не была успешной. Боевики смогли уйти отсюда и двинулись дальше в сторону села Гехи-чу. Замечу в скобках, что на этой неделе было вынесено решение и по событиям в селе Гехи-чу 7 февраля 2000 года по убийству четырех тамошних жителей.
Но, возвращаясь к Катар-юрту, там была массовая гибель местных жителей, и 24 человека только родственники заявителей, которые выиграли вчера свое дело в Страсбурге, прокуратура признает 46 погибших. По данным правозащитников, опрашивавших беженцев оттуда еще тогда в феврале 2000 года, возможно до 150 погибших. В любом случае очень много, и это на самом деле преступление. Потому что операция была спланирована так, что было использовано оружие неизбирательного действия и при планировании эта цель была, боевики были, но гражданское население оттуда эвакуировать не пытались. Мощное оружие, непропорционально оно использовалось, с точки зрения гуманитарного права это не есть хорошо.
Что российские власти? Российские власти возбудили уголовное дело только, когда жители села подали иск в Страсбург - это дело Исаева против России, одно из первых трех дел, которое было нами выиграно в 2005 году, когда дело получило ход в Страсбурге, было коммуницировано, то есть российской стороне было сообщено, что идет следствие, идет расследование, будет суд. Здесь началось расследование уголовного дела в 2002 году, но военная прокуратура решила, что действия командования группировки были правильными и в них отсутствует состав преступления.
Что за командование группировки? Генерал Владимир Анатольевич Шаманов – это у нас герой Кавказа, который присутствует еще в нескольких делах, которые в Страсбурге были рассмотрены. Генерал Яков Недобитко, который тогда командовал 100 дивизией оперативного назначения внутренних войск. Вполне конкретные люди были названы в этом уголовном деле. Когда Страсбург рассмотрел иск Исаева, он постановил, что все-таки дело было проведено неправильно, да, боевиков можно уничтожать, но при этом нельзя без разбору убивать мирное население, и хотя не было ссылок на женевские конвенции, дополнительные протоколы к ним, но использовались формулировки из области гуманитарного права. И российская сторона кроме выплаты немалой денежной суммы должна была тогда расследовать это преступление, то есть возобновить расследование уголовного дела, наказать виновных и кроме того принять меры общего характера, чтобы больше такого не повторялось, изменить уставы, наставления, методики подготовки офицеров, чтобы не долбали по селам с жителями.
Что из этого было сделано? Ничего не было сделано, а генералы Шаманов и Недобитко получили повышение. Яков Недобитко в 2006 году стал командующим объединенной группировки федеральных сил в Чечне, а Владимир Шаманов командующим воздушно-десантными войсками. У России, повторяю, было пять лет между этими решениями 2005 года и 2010. И сейчас, поскольку Россия не сделала ничего, да, было возобновлено расследование уголовного дела, которое тут же было опять закрыто, так вот, Россия, не сделав ничего, теперь должна платить за безнаказанность господина Шаманова 1720 тысяч евро.
Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, почему в Страсбургском суде пока успеха добиваются в основном жертвы второй чеченской войны? Справедливо ли это?
Зоя Светова: Я не соглашусь с вами. В Страсбургском суде добиваются успеха не только жертвы второй чеченской войны, но, по моим оценкам, Страсбургский суд является единственной возможностью у российских граждан добиться справедливости по уголовным делам. Например, совсем недавно было дело Евгения Гладышева, который выиграл в Страсбургском суде. Это очень интересное дело, потому что это человек, который был осужден на 18 лет лишения свободы за убийство сотрудника ГИБДД. Он считал себя невиновным, много раз писал жалобы, потом подал жалобу в Страсбургский суд в 2003 году, и через 6 лет он добился справедливости, Страсбургский суд признал, что было нарушено право на справедливый суд. Верховный суд отменил этот приговор, отправил дело на новое рассмотрение. Был суд присяжных, который единодушно Гладышева оправдал, и он вышел на свободу. Таким образом из 18 лет он отбыл 9,5 лет своего наказания. То есть, по моим оценкам, это единственная возможность для российских граждан, которые были несправедливо осуждены, добиться справедливости уже после решения Страсбургского суда.
Я знаю, что российские власти очень болезненно реагируют на то, когда российские граждане подают жалобы в Страсбургский суд, когдапроисходит так называемая коммуникация, когда страсбургские судьи по тому или иному делу, зарегистрированному в Страсбурге, направляют вопросы к российским властям, то очень часто к людям, которые сидят в заключении, приезжают сотрудники, например, ФСБ или сотрудники прокуратуры и уговаривают людей отказаться от страсбургских жалоб, потому что это еще одна трата российского бюджета. Здесь мы видим по последнему чеченскому делу, просто огромная сумма, рекордная сумма. Но каждый раз, каждый месяц, по-моему, несколько дел выигрывают российские граждане против своего государства, и каждый раз это 15 тысяч евро, 20-30 тысяч. Это все огромные суммы, которые из нашего бюджета берутся и которые выплачиваются этим людям.
Владимир Кара-Мурза: Есть ли сегодня тенденция к активизации пострадавших на Северном Кавказе вокруг новых инициатив по защите их прав?
Григорий Шведов: Да, я думаю, что это одни из таких ключевых результатов работы общества "Мемориал", "Правовой инициативы", других организаций, которые помогают подавать иски в Страсбургский суд. Потому что мы знаем, что есть достижения в этой сфере, они касаются выигранных дел, они касаются большого количества выигранных дел, они касаются того, что количество жалоб возросло. И Россия, как известно, рекордсмен по подаче жалоб в Страсбургский суд. Но есть, безусловно, такие крупнейшие провалы, за которые ни в коем случае нельзя возложить ответственность правозащитных организаций. Но мы понимаем, что российское государство деньги платит, а остальную часть решений, ключевые, содержательнее моменты решения суда не исполняет. Почему кроме денег и кроме восстановления справедливости важно то, что происходит в Страсбургском суде. На мой взгляд, мы видим последние несколько лет на Северном Кавказе в целом, не только в Чечне, такую активизацию людей, которая связана с пониманием того, что возможно добиваться справедливости, возможно привлекать внимание, возможно привлекать внимание прессы, которая охотнее стала писать про дела страсбургские, чем писала про разного рода разбирательства в наших судах, которые все заканчивались одним и тем же результатом. И мы видим и местные организации правозащитные, которые за несколько лет стали более активнее возникать, мы видим заявителей, счет которых, безусловно, идет на сотни.
И мы видим, что эти суммы сами по себе, которые выигрывают люди, как бы ни был циничен этот разговор, они тоже оказывают свое влияние. Когда мы говорим про 70 тысяч евро для семьи, для представителей конкретных пострадавших – это, конечно, для Северного Кавказа большая сумма. Я думаю, что то, что происходит в сознании людей сегодня на Северном Кавказе, вот это понимание, что есть возможность добиться хотя бы частичного решения, потому что, повторюсь, на мой взгляд, очень важно неисполнение содержательной части решений Европейского суда, которое стало притчей во языцех в профессиональных кругах, и важно, что очень много таких дел, Саша Черкасов упоминал решение по Гехи-чу, которое было в ноябре, до этого в октябре было решение о похищении двух жительниц Чечни. Кстати говоря, сумма там была в результате была больше если смотреть, что на двух жительниц Чечни приходилось 320 тысяч евро, а тут получается на каждого из 24 приходится по 70 тысяч.
Как бы ни циничен был этот разговор о деньгах, я думаю, что он должен, безусловно, иметь место. Потому что, как было правильно упомянуто, это деньги Российской Федерации, которые принадлежат всем нам, гражданам России. И спрашивать за деньги, за то, насколько рационально они тратятся, сколько мы будем платить за преступления конкретных лиц. Я думаю, что это значимый вопрос. К сожалению, сегодня его не задают на Северном Кавказе, но может быть это вопросы, которые было бы адекватно задаваться журналистскому сообществу. Потому что этих конкретных лиц, Черкасов упомянул некоторых из них, мы знаем, мы видим, мы знаем, какие посты они занимают, мы знаем, что некоторые из них встречаются с высшими должностными лицами других государств. И я думаю, что правильно ставить вопрос о том, что сколько стоит деятельность сегодняшних чиновников, за которую мы платим, все российские граждане.
Владимир Кара-Мурза: Валерий Борщев, бывший депутат Государственной думы, член Московской Хельсинской группы, высоко ставит миссию Страсбургского суда.
Валерий Борщев: То, что дела, связанные с гибелью гражданского населения в Чечне, практически только благодаря Страсбургу получают разрешение, просто объясняются: власти пытаются оправдать те действия военных, которые были во время войны. Тем самым подтверждая, что дело не в военных, дело не в том, что они шли на нарушение, а дело в том, что это делалось с попустительства власти. Власть не может признать, что война, которая велась в Чечне, была чудовищной, была грязной, она была во всех отношениях грязной. И взглянуть на это, дать точную оценку происшедшему власть не может и не хочет. Ну что ж, если она не хочет этого делать, тогда это делает Страсбург. Мне как гражданину России стыдно, что не мы даем надлежащую оценку таким действиям, а Страсбург. Пусть хотя бы так, может быть это подействует как-то на наше правосудие, может быть проснется совесть, и мы начнем судить по праву, а не по понятиям.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
В четверг, 2 декабря, Европейский суд обязал РФ выплатить около 2 млн евро в качестве компенсации по иску 29 жителей Ачхой-Мартановского района, потерявших своих родственников в результате обстрела авиацией в феврале 2000 года села Катыр-Юрт. Тогда погибли 24 человека.
Владимир Кара-Мурза: Европейский суд по правам человека в Страсбурге оштрафовал Россию на рекордные 1,72 миллиона евро за гибель 24 жителей Чечни при бомбардировках в Ачхой-Мартановском районе в феврале 2000 года. Истцами выступили 29 жителей Чечни, которым не удалось добиться желаемого результата в российских судебных инстанциях. Как заявили истцы, в начале февраля 2000 года село Катар-Юрт в Ачхой-Мартановском районе взяла под контроль группа боевиков, бежавших из Грозного. В связи с чем с 4 по 7 февраля российские войска подвергли село с населением около 25 тысяч человек артобстрелу и бомбардировке, в результате чего погибли 24 человека. Страсбургский суд рассмотрел обстоятельства дела и заключил, что сама по себе военная операция преследовала законную цель, но была спланирована и проведена без должной заботы о жизни гражданского населения. По мнению судей, Россия не выполнила обязательств по защите права своих граждан на жизнь. О том, послужит ли новая победа жертв чеченской войны в Страсбургском суде раскрытию всех злодеянии северокавказского конфликта, мы сегодня говорим с обозревателем журнала "Нью Таймс" Зоей Световой, членом правления правозащитного общества "Мемориал" Александром Черкасовым и главным редактором Интернет-издания "Кавказский узел" Григорием Шведовым. Напомните, пожалуйста, о каких событиях шла речь в Страсбургском суде, какие федеральные части были задействованы в бомбардировках Ачхой-Мартановского района в феврале 200 года?
Александр Черкасов: Формально это была замечательная победоносная операция "Охота на волков". Так, по крайней мере, говорили с экранов телевизоров наши генералы. На самом деле чеченские отряды покинули Грозный с 30 января примерно по 1 февраля 2000 года, и где-то 2 февраля федеральное командование это поняло и попыталось начать преследование чеченских отрядов, отходивших в юго-западном направлении к горам. И здесь уже был ситуативный дизайн, что называется. В частности, село Катар-Юрт использовали как ловушку для боевиков. То есть оно было полуокружено, туда боевиков допустили, а после этого, блокировав, попытались уничтожить вместе с селом. Село было непростое. Дело в том, что еще в конце 99 года его объявили зоной безопасности, и там скопилось много беженцев, в сумме было, наверное, тысяч 25 мирного населения, и бог знает, сколько боевиков. 4 февраля село начали бомбить и обстреливать. Причем трудно вообразить себе, чем стреляли. Там было все, вплоть до систем "Буратино", тяжелых огнеметных систем, тех самых, которые называют вакуумными или зарядов УР-77 "Змей Горынычей", такая ракета тащит за собой колбасу пластида весом под тонну, обычно затаскивают на минное поле, подрыв, мины все срабатывают, танк может ехать. Все это было обрушено на село, переполненное людьми. Оповещение не было организовано, гуманитарные коридоры не были организованы. Но в военном отношении операция не была успешной. Боевики смогли уйти отсюда и двинулись дальше в сторону села Гехи-чу. Замечу в скобках, что на этой неделе было вынесено решение и по событиям в селе Гехи-чу 7 февраля 2000 года по убийству четырех тамошних жителей.
Операция была спланирована так, что было использовано оружие неизбирательного действия и при планировании эта цель была, боевики были, но гражданское население оттуда эвакуировать не пытались
Но, возвращаясь к Катар-юрту, там была массовая гибель местных жителей, и 24 человека только родственники заявителей, которые выиграли вчера свое дело в Страсбурге, прокуратура признает 46 погибших. По данным правозащитников, опрашивавших беженцев оттуда еще тогда в феврале 2000 года, возможно до 150 погибших. В любом случае очень много, и это на самом деле преступление. Потому что операция была спланирована так, что было использовано оружие неизбирательного действия и при планировании эта цель была, боевики были, но гражданское население оттуда эвакуировать не пытались. Мощное оружие, непропорционально оно использовалось, с точки зрения гуманитарного права это не есть хорошо.
Что российские власти? Российские власти возбудили уголовное дело только, когда жители села подали иск в Страсбург - это дело Исаева против России, одно из первых трех дел, которое было нами выиграно в 2005 году, когда дело получило ход в Страсбурге, было коммуницировано, то есть российской стороне было сообщено, что идет следствие, идет расследование, будет суд. Здесь началось расследование уголовного дела в 2002 году, но военная прокуратура решила, что действия командования группировки были правильными и в них отсутствует состав преступления.
Что за командование группировки? Генерал Владимир Анатольевич Шаманов – это у нас герой Кавказа, который присутствует еще в нескольких делах, которые в Страсбурге были рассмотрены. Генерал Яков Недобитко, который тогда командовал 100 дивизией оперативного назначения внутренних войск. Вполне конкретные люди были названы в этом уголовном деле. Когда Страсбург рассмотрел иск Исаева, он постановил, что все-таки дело было проведено неправильно, да, боевиков можно уничтожать, но при этом нельзя без разбору убивать мирное население, и хотя не было ссылок на женевские конвенции, дополнительные протоколы к ним, но использовались формулировки из области гуманитарного права. И российская сторона кроме выплаты немалой денежной суммы должна была тогда расследовать это преступление, то есть возобновить расследование уголовного дела, наказать виновных и кроме того принять меры общего характера, чтобы больше такого не повторялось, изменить уставы, наставления, методики подготовки офицеров, чтобы не долбали по селам с жителями.
Что из этого было сделано? Ничего не было сделано, а генералы Шаманов и Недобитко получили повышение. Яков Недобитко в 2006 году стал командующим объединенной группировки федеральных сил в Чечне, а Владимир Шаманов командующим воздушно-десантными войсками. У России, повторяю, было пять лет между этими решениями 2005 года и 2010. И сейчас, поскольку Россия не сделала ничего, да, было возобновлено расследование уголовного дела, которое тут же было опять закрыто, так вот, Россия, не сделав ничего, теперь должна платить за безнаказанность господина Шаманова 1720 тысяч евро.
Владимир Кара-Мурза: Как по-вашему, почему в Страсбургском суде пока успеха добиваются в основном жертвы второй чеченской войны? Справедливо ли это?
Зоя Светова: Я не соглашусь с вами. В Страсбургском суде добиваются успеха не только жертвы второй чеченской войны, но, по моим оценкам, Страсбургский суд является единственной возможностью у российских граждан добиться справедливости по уголовным делам. Например, совсем недавно было дело Евгения Гладышева, который выиграл в Страсбургском суде. Это очень интересное дело, потому что это человек, который был осужден на 18 лет лишения свободы за убийство сотрудника ГИБДД. Он считал себя невиновным, много раз писал жалобы, потом подал жалобу в Страсбургский суд в 2003 году, и через 6 лет он добился справедливости, Страсбургский суд признал, что было нарушено право на справедливый суд. Верховный суд отменил этот приговор, отправил дело на новое рассмотрение. Был суд присяжных, который единодушно Гладышева оправдал, и он вышел на свободу. Таким образом из 18 лет он отбыл 9,5 лет своего наказания. То есть, по моим оценкам, это единственная возможность для российских граждан, которые были несправедливо осуждены, добиться справедливости уже после решения Страсбургского суда.
Я знаю, что российские власти очень болезненно реагируют на то, когда российские граждане подают жалобы в Страсбургский суд, когда
Это все огромные суммы, которые из нашего бюджета берутся и которые выплачиваются этим людям
Владимир Кара-Мурза: Есть ли сегодня тенденция к активизации пострадавших на Северном Кавказе вокруг новых инициатив по защите их прав?
Григорий Шведов: Да, я думаю, что это одни из таких ключевых результатов работы общества "Мемориал", "Правовой инициативы", других организаций, которые помогают подавать иски в Страсбургский суд. Потому что мы знаем, что есть достижения в этой сфере, они касаются выигранных дел, они касаются большого количества выигранных дел, они касаются того, что количество жалоб возросло. И Россия, как известно, рекордсмен по подаче жалоб в Страсбургский суд. Но есть, безусловно, такие крупнейшие провалы, за которые ни в коем случае нельзя возложить ответственность правозащитных организаций. Но мы понимаем, что российское государство деньги платит, а остальную часть решений, ключевые, содержательнее моменты решения суда не исполняет. Почему кроме денег и кроме восстановления справедливости важно то, что происходит в Страсбургском суде. На мой взгляд, мы видим последние несколько лет на Северном Кавказе в целом, не только в Чечне, такую активизацию людей, которая связана с пониманием того, что возможно добиваться справедливости, возможно привлекать внимание, возможно привлекать внимание прессы, которая охотнее стала писать про дела страсбургские, чем писала про разного рода разбирательства в наших судах, которые все заканчивались одним и тем же результатом. И мы видим и местные организации правозащитные, которые за несколько лет стали более активнее возникать, мы видим заявителей, счет которых, безусловно, идет на сотни.
И мы видим, что эти суммы сами по себе, которые выигрывают люди, как бы ни был циничен этот разговор, они тоже оказывают свое влияние. Когда мы говорим про 70 тысяч евро для семьи, для представителей конкретных пострадавших – это, конечно, для Северного Кавказа большая сумма. Я думаю, что то, что происходит в сознании людей сегодня на Северном Кавказе, вот это понимание, что есть возможность добиться хотя бы частичного решения, потому что, повторюсь, на мой взгляд, очень важно неисполнение содержательной части решений Европейского суда, которое стало притчей во языцех в профессиональных кругах, и важно, что очень много таких дел, Саша Черкасов упоминал решение по Гехи-чу, которое было в ноябре, до этого в октябре было решение о похищении двух жительниц Чечни. Кстати говоря, сумма там была в результате была больше если смотреть, что на двух жительниц Чечни приходилось 320 тысяч евро, а тут получается на каждого из 24 приходится по 70 тысяч.
Как бы ни циничен был этот разговор о деньгах, я думаю, что он должен, безусловно, иметь место. Потому что, как было правильно упомянуто, это деньги Российской Федерации, которые принадлежат всем нам, гражданам России. И спрашивать за деньги, за то, насколько рационально они тратятся, сколько мы будем платить за преступления конкретных лиц. Я думаю, что это значимый вопрос. К сожалению, сегодня его не задают на Северном Кавказе, но может быть это вопросы, которые было бы адекватно задаваться журналистскому сообществу. Потому что этих конкретных лиц, Черкасов упомянул некоторых из них, мы знаем, мы видим, мы знаем, какие посты они занимают, мы знаем, что некоторые из них встречаются с высшими должностными лицами других государств. И я думаю, что правильно ставить вопрос о том, что сколько стоит деятельность сегодняшних чиновников, за которую мы платим, все российские граждане.
Владимир Кара-Мурза: Валерий Борщев, бывший депутат Государственной думы, член Московской Хельсинской группы, высоко ставит миссию Страсбургского суда.
Валерий Борщев: То, что дела, связанные с гибелью гражданского населения в Чечне, практически только благодаря Страсбургу получают разрешение, просто объясняются: власти пытаются оправдать те действия военных, которые были во время войны. Тем самым подтверждая, что дело не в военных, дело не в том, что они шли на нарушение, а дело в том, что это делалось с попустительства власти. Власть не может признать, что война, которая велась в Чечне, была чудовищной, была грязной, она была во всех отношениях грязной. И взглянуть на это, дать точную оценку происшедшему власть не может и не хочет. Ну что ж, если она не хочет этого делать, тогда это делает Страсбург. Мне как гражданину России стыдно, что не мы даем надлежащую оценку таким действиям, а Страсбург. Пусть хотя бы так, может быть это подействует как-то на наше правосудие, может быть проснется совесть, и мы начнем судить по праву, а не по понятиям.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.