В очередной биографии Грэма Грина, где сказано много недобрых слов о внебрачных связях и гомосексуальных наклонностях писателя, мне бросилось в глаза замечание другого рода.
Биограф считает, что в последние тридцать лет жизни Грин писал посредственно или плохо. По мнению биографа, этот регресс - следствие старения. Людей, которых принято называть творческими, пенсионный возраст скорее пугает. Действительно, с шахматистами, скажем, вроде бы всё ясно: они с возрастом утрачивают форму. А писатели?
Можно, конечно, привести много примеров творческого долголетия. Лев Толстой начал писать роман "Воскресение", когда ему было уже за шестьдесят. Гёте, можно сказать, побил все рекорды литературной наглости: работу над первой частью "Фауста" он начал в 1773 году, в молодости, а второй частью занялся вплотную полвека спустя. И всё же...
В 1983 году, воспользовавшись правом журналиста задавать неприятные вопросы, я спросил писателя Лоренса Даррелла, ныне уже покойного, не боится ли он списаться. На наших глазах, заметил я, хуже и хуже пишут Генрих Бёлль, Фридрих Дюрренмат, Грэм Грин. Даррелл ответил: "А что мне ещё делать? Я взялся за этот гуж и буду тянуть его до конца".
У писателей, рано или сравнительно рано умерших, подобных проблем не было. Современная медицина смогла бы продлить жизнь Чехову, и он написал бы ещё гору книг. Но выиграли бы от этого мы, читатели? Живи Пушкин на полвека позже, он избежал бы роковой дуэли (хотя едва ли избежал бы рока). А если бы избежал? Может быть, тогда бы мы великодушно похваливали его: "Какие свежие стихи! Просто потрясающе для человека на седьмом десятке!" Впрочем, с Пушкиным всё не так просто.
Мне кажется, что стареющий писатель способен преодолевать возраст хитростью и умом. Элиас Канетти, умерший в преклонном возрасте, хорошо писал всегда, но при этом всю жизнь менял жанры. Стоило ему добиться успеха в художественной прозе, как он принимался за драматургию, после за эссеистику, после за социологические исследования, после за мемуары.
Философия писателя - это не его наивные суждения о судьбах мира и нации, а мучительный выбор слов, способа их сцепления, выбор жанра. Путешествуя по жанрам, писатель может избежать автоматизма, рутины, шаблона. Так что у Пушкина был шанс продержаться: всё-таки он был неутомимым жанровым путешественником.
Из книги "NEWS"
Биограф считает, что в последние тридцать лет жизни Грин писал посредственно или плохо. По мнению биографа, этот регресс - следствие старения. Людей, которых принято называть творческими, пенсионный возраст скорее пугает. Действительно, с шахматистами, скажем, вроде бы всё ясно: они с возрастом утрачивают форму. А писатели?
Можно, конечно, привести много примеров творческого долголетия. Лев Толстой начал писать роман "Воскресение", когда ему было уже за шестьдесят. Гёте, можно сказать, побил все рекорды литературной наглости: работу над первой частью "Фауста" он начал в 1773 году, в молодости, а второй частью занялся вплотную полвека спустя. И всё же...
В 1983 году, воспользовавшись правом журналиста задавать неприятные вопросы, я спросил писателя Лоренса Даррелла, ныне уже покойного, не боится ли он списаться. На наших глазах, заметил я, хуже и хуже пишут Генрих Бёлль, Фридрих Дюрренмат, Грэм Грин. Даррелл ответил: "А что мне ещё делать? Я взялся за этот гуж и буду тянуть его до конца".
У писателей, рано или сравнительно рано умерших, подобных проблем не было. Современная медицина смогла бы продлить жизнь Чехову, и он написал бы ещё гору книг. Но выиграли бы от этого мы, читатели? Живи Пушкин на полвека позже, он избежал бы роковой дуэли (хотя едва ли избежал бы рока). А если бы избежал? Может быть, тогда бы мы великодушно похваливали его: "Какие свежие стихи! Просто потрясающе для человека на седьмом десятке!" Впрочем, с Пушкиным всё не так просто.
Мне кажется, что стареющий писатель способен преодолевать возраст хитростью и умом. Элиас Канетти, умерший в преклонном возрасте, хорошо писал всегда, но при этом всю жизнь менял жанры. Стоило ему добиться успеха в художественной прозе, как он принимался за драматургию, после за эссеистику, после за социологические исследования, после за мемуары.
Философия писателя - это не его наивные суждения о судьбах мира и нации, а мучительный выбор слов, способа их сцепления, выбор жанра. Путешествуя по жанрам, писатель может избежать автоматизма, рутины, шаблона. Так что у Пушкина был шанс продержаться: всё-таки он был неутомимым жанровым путешественником.
Из книги "NEWS"