Четвертая инаугурация президента Лукашенко прошла намного скромнее, чем прошлая. И концерт с неизменными "Сябрами" и "Песнярами" получился короче, чем пять лет назад, и зал был представлен публикой весьма заурядной – опять же, конечно, в сравнении с прошлым.
Послы Евросоюза демонстративно предпочли президентскому торжеству Вильнюс, американский посол – Гродно, и даже украинский заблаговременно покинул территорию Белоруссии. Россию представляли посол Суриков, были замечены Зюганов и Проханов. Одним словом, будто бы и не инаугурация, а какое-то очередное Всебелорусское Собрание, этакий грандиозный сход партхозактива страны, последний из которых прошел как раз накануне выборов.
И если добавить, что сама инаугурация прошла почти день в день через месяц после ночной расправы с оппозицией, и через день после принятия Европарламентом резолюции о санкциях, придется признать: совсем необязательно быть приверженцем теории исторического символизма, чтобы усмотреть во всем происходящем портрет белорусского режима и его лидера, потрясшего всех очередным порывом мятущейся души.
Даже оппозиция вынуждена была признать, что такой – по белорусским, конечно, меркам, - либеральной избирательной кампании не бывало с 94-го года, когда Лукашенко дебютировал в роли президента. 2 декабря, за 17 дней до выборов, Лукашенко заявлял: никому на свете так не нужна легитимность выборов, как нам. И не было ни малейших оснований ему в этом случае не верить. Зачем было ломать всю игру, которую к этому времени Минск – и довольно успешно - выстраивал уже несколько лет?
Вдруг пришло прозрение насчет России, из которой только и можно ждать спасения, потому что ни Папа Римский, ни "Восточное партнерство" его нефтезаводы нефтью не обеспечат? Так прошедший с той памятной ночи месяц подтвердил то, что ощущалось тогда: никакого декрета о мире на церемонии примирения Медведева и Лукашенко перед выборами подписано не было. За день до инаугурации премьер Мясникович едет в Москву решать нефтяную проблему, белорусский эфир разрывается от цитирования Путина: нельзя допустить, чтобы Белоруссия лишилась прежних субсидий, а это немного больше 4 миллиардов долларов. Только конкретно про нефть так и не договорились, и сводить проблему к тем 45 долларам, которые требуют себе в качестве премии российский нефтяники, может только кто-то очень наивный. Но даже он должен помнить, как реагирует обычно на московский ценовой диктат Лукашенко.
В общем, зачем подписывать мир, если завтра, максимум послезавтра будет все равно война. Так что едва ли намерение забыться хотя бы на время в российских объятиях способно объяснить очередную батькину крутость.
На самом деле, прошлого в данном случае не существует, в чем и весь секрет. Совершенно не важно, как воевал Лукашенко с Москвой и в какую игру играл с Западом. Важно то, что пришло ему в голову в данный конкретный день 19 декабря. И после этого уже ничто не мешает ему развернуть свои помыслы на 180 градусов. И это можно было бы считать большой батькиной политической проблемой, если бы эти пируэты друг друга загадочно-эффективным образом не компенсировали.
В конце концов, такую комбинацию Лукашенко разыгрывает не впервые. Первая выборная либерализация ожидалась еще в 2008-м году, когда на парламентских выборах Лукашенко всячески показывал, что готов допустить оппозицию в парламент. И даже гомеопатичность оппозиционной дозы рассматривалась как невиданный шаг режима к просветлению. Не случилось, и единственным объяснением отмененного прогресса служило – и, видимо, вполне обоснованное – предположение о том, что батька в последний момент себя просто спросил: а зачем мне эта оппозиция в парламенте?
Европа несколько оторопела от такой непосредственности, но здесь необходимо заметить: именно после этих выборов бросок Лукашенко на Запад обрел черты продуманной стратегии.
И теперь тот же Запад попал в ловушку. И Восток, кстати, тоже. Ведь и те, и другие почему-то привыкли исходить из того, что раз для Лукашенко важнее всего геостратегический баланс, то играя на этом, можно каким-то образом с ним сладить. Это всеобщее заблуждение – успех Лукашенко сам по себе. И дело не только в том, что не родился еще способный играть в этот баланс лучше Лукашенко. Дело в том, что на самом деле эта игра его не так уж и захватывает.
Независимый институт социологии, экономики и политики (НИСЭПИ) был изгнан Лукашенко из Белоруссии, и теперь свои исследования проводит, будучи формально прописанным в Вильнюсе. Заподозрить НИСЭПИ в симпатиях к президенту решится, пожалуй, самый отчаянный скептик. В своем пресс-релизе, посвященном послевыборным исследованиям авторы со несвойственной белорусским оппозиционерам прямотой отмечают: "Дым, окутавший "пейзаж после битвы", был вызван не только действиями ЦИК и спецназа, но и многих представителей противоположного лагеря – от лидеров оппозиции до журналистов".
Главный результат работы НИСЭПИ, который по опыту прошлых лет оказывался довольно точным в своих оценках: Лукашенко выборы выиграл. Никакие, конечно, не 80 без малого процентов, а всего лишь 51,1 процент – это от числа избирателей, и 58 - если считать как положено, то есть от числа голосовавших. То есть, второго тура не требуется. Но если бы даже он и случился, чуда бы не произошло: финал Лукашенко выигрывал у самого удачливого среди оппозиционеров Владимира Некляева со счетом 57,1 – 23,9. И, наконец, сам Некляев, по данным НИСЭПИ занял второе место с очередным саморазоблачительным для оппозиции результатом, недотянув и до 7 процентов.
Все так, но еще никогда Лукашенко не выигрывал настолько "на флажке". Пять лет назад тот же НИСЭПИ оценивал его триумф в 63 процента, и из этой нехитрой динамики следует, что Лукашенко выиграл выборы, набрав больше половины голосов, возможно, в последний раз. Что явно не преминут теперь заметить преданные соратники. Нервозно. Ведь истинная социология не была для Лукашенко секретом.
Потому победа должна быть тем более оглушительной. А тут еще и оппозиция бесстрашно подставилась под раззуженную руку. Прошел месяц, Евросоюз принимает резолюцию о санкциях и в ответ, в день инаугурации он упрямо продолжает в "Советской Белоруссии" сериал про невероятные приключения заговорщиков, спонсировавшихся Польшей, Германией, и, как теперь выясняется, еще и Швецией. Он грозится на санкции ответить своими, и никому не приходит в голову уточнить, какими именно.
Он словно закусил удила, и, как никто другой, знает, что может себе это позволить. В резолюции ни слова, кстати, о притеснениях белорусского бизнеса, и это тоже было оценено. Остальное – обидно, но непринципиально, переживал Лукашенко такой бойкот, и сейчас все просто немного откатилось года на три назад, когда, кстати, было не так уж и страшно.
Главное – внутри страны. Да, поддержка во всех социальных, возрастных, и регионалных группах решительно упала. Но ведь ровным счетом ничего не приобрела и оппозиция, уровень ее поддержки, включая самую латентную, как и многие последние годы, не превышает 30 процентов. Но и это полбеды. 51,8% не одобряют акции протеста вроде той, что случилась после выборов, и только 17% одобряют – при том, что пять лет назад их было хотя бы 20. И только в пределах статистической погрешности колеблются цифры тех, кто готов на революцию. Лукашенко режет правду-матку в своей инуагурационной речи: никакие "майданы" и "площчи" в Белоруссии не пройдут
Белоруссы привыкли, и большинство, согласно данным НИСЭПИ, высказываются за неизменность курса и главного лица власти. Оно им может и не нравиться, просто они научились выживать, не обращая внимания на свою экстравагантную власть, и им совершенно ни к чему катаклизмы. Ресурс Лукашенко, конечно, иссякает. Но не настолько, чтобы ждать скорого краха и называть победу пирровой.
Тем более, что мир, который, кажется уже все понял про свою роль в белорусской истории, так и не придумал, как справляться с такого рода лидерами-недугами. Между беспомощными санкциями и "Бурей в пустыне" – огромный пробел. Любое равновесие в отношениях неустойчиво, оно может взорваться какой-нибудь резолюцией, но на самом деле сводится лишь к ожиданию диктаторского жеста, говорящего о его готовности к некоторому вегетарианству. При этом предъявлять ему претензии - бессмысленно. Во-первых, выборы он все равно выиграл и его оппоненты трагикомичны. А во-вторых, он просто по закону жанра не может пойти на выполнение требований Запада прямо сейчас. Лукашенко их выполнит немного погодя. За смягчение санкций, например. А пока никто не мешает оппозиционерам считать, что на инаугурации Лукашенко как-то по особому нервничал.
Послы Евросоюза демонстративно предпочли президентскому торжеству Вильнюс, американский посол – Гродно, и даже украинский заблаговременно покинул территорию Белоруссии. Россию представляли посол Суриков, были замечены Зюганов и Проханов. Одним словом, будто бы и не инаугурация, а какое-то очередное Всебелорусское Собрание, этакий грандиозный сход партхозактива страны, последний из которых прошел как раз накануне выборов.
И если добавить, что сама инаугурация прошла почти день в день через месяц после ночной расправы с оппозицией, и через день после принятия Европарламентом резолюции о санкциях, придется признать: совсем необязательно быть приверженцем теории исторического символизма, чтобы усмотреть во всем происходящем портрет белорусского режима и его лидера, потрясшего всех очередным порывом мятущейся души.
Даже оппозиция вынуждена была признать, что такой – по белорусским, конечно, меркам, - либеральной избирательной кампании не бывало с 94-го года, когда Лукашенко дебютировал в роли президента. 2 декабря, за 17 дней до выборов, Лукашенко заявлял: никому на свете так не нужна легитимность выборов, как нам. И не было ни малейших оснований ему в этом случае не верить. Зачем было ломать всю игру, которую к этому времени Минск – и довольно успешно - выстраивал уже несколько лет?
Вдруг пришло прозрение насчет России, из которой только и можно ждать спасения, потому что ни Папа Римский, ни "Восточное партнерство" его нефтезаводы нефтью не обеспечат? Так прошедший с той памятной ночи месяц подтвердил то, что ощущалось тогда: никакого декрета о мире на церемонии примирения Медведева и Лукашенко перед выборами подписано не было. За день до инаугурации премьер Мясникович едет в Москву решать нефтяную проблему, белорусский эфир разрывается от цитирования Путина: нельзя допустить, чтобы Белоруссия лишилась прежних субсидий, а это немного больше 4 миллиардов долларов. Только конкретно про нефть так и не договорились, и сводить проблему к тем 45 долларам, которые требуют себе в качестве премии российский нефтяники, может только кто-то очень наивный. Но даже он должен помнить, как реагирует обычно на московский ценовой диктат Лукашенко.
В общем, зачем подписывать мир, если завтра, максимум послезавтра будет все равно война. Так что едва ли намерение забыться хотя бы на время в российских объятиях способно объяснить очередную батькину крутость.
На самом деле, прошлого в данном случае не существует, в чем и весь секрет. Совершенно не важно, как воевал Лукашенко с Москвой и в какую игру играл с Западом. Важно то, что пришло ему в голову в данный конкретный день 19 декабря. И после этого уже ничто не мешает ему развернуть свои помыслы на 180 градусов. И это можно было бы считать большой батькиной политической проблемой, если бы эти пируэты друг друга загадочно-эффективным образом не компенсировали.
В конце концов, такую комбинацию Лукашенко разыгрывает не впервые. Первая выборная либерализация ожидалась еще в 2008-м году, когда на парламентских выборах Лукашенко всячески показывал, что готов допустить оппозицию в парламент. И даже гомеопатичность оппозиционной дозы рассматривалась как невиданный шаг режима к просветлению. Не случилось, и единственным объяснением отмененного прогресса служило – и, видимо, вполне обоснованное – предположение о том, что батька в последний момент себя просто спросил: а зачем мне эта оппозиция в парламенте?
Европа несколько оторопела от такой непосредственности, но здесь необходимо заметить: именно после этих выборов бросок Лукашенко на Запад обрел черты продуманной стратегии.
И теперь тот же Запад попал в ловушку. И Восток, кстати, тоже. Ведь и те, и другие почему-то привыкли исходить из того, что раз для Лукашенко важнее всего геостратегический баланс, то играя на этом, можно каким-то образом с ним сладить. Это всеобщее заблуждение – успех Лукашенко сам по себе. И дело не только в том, что не родился еще способный играть в этот баланс лучше Лукашенко. Дело в том, что на самом деле эта игра его не так уж и захватывает.
Независимый институт социологии, экономики и политики (НИСЭПИ) был изгнан Лукашенко из Белоруссии, и теперь свои исследования проводит, будучи формально прописанным в Вильнюсе. Заподозрить НИСЭПИ в симпатиях к президенту решится, пожалуй, самый отчаянный скептик. В своем пресс-релизе, посвященном послевыборным исследованиям авторы со несвойственной белорусским оппозиционерам прямотой отмечают: "Дым, окутавший "пейзаж после битвы", был вызван не только действиями ЦИК и спецназа, но и многих представителей противоположного лагеря – от лидеров оппозиции до журналистов".
Главный результат работы НИСЭПИ, который по опыту прошлых лет оказывался довольно точным в своих оценках: Лукашенко выборы выиграл. Никакие, конечно, не 80 без малого процентов, а всего лишь 51,1 процент – это от числа избирателей, и 58 - если считать как положено, то есть от числа голосовавших. То есть, второго тура не требуется. Но если бы даже он и случился, чуда бы не произошло: финал Лукашенко выигрывал у самого удачливого среди оппозиционеров Владимира Некляева со счетом 57,1 – 23,9. И, наконец, сам Некляев, по данным НИСЭПИ занял второе место с очередным саморазоблачительным для оппозиции результатом, недотянув и до 7 процентов.
Все так, но еще никогда Лукашенко не выигрывал настолько "на флажке". Пять лет назад тот же НИСЭПИ оценивал его триумф в 63 процента, и из этой нехитрой динамики следует, что Лукашенко выиграл выборы, набрав больше половины голосов, возможно, в последний раз. Что явно не преминут теперь заметить преданные соратники. Нервозно. Ведь истинная социология не была для Лукашенко секретом.
Потому победа должна быть тем более оглушительной. А тут еще и оппозиция бесстрашно подставилась под раззуженную руку. Прошел месяц, Евросоюз принимает резолюцию о санкциях и в ответ, в день инаугурации он упрямо продолжает в "Советской Белоруссии" сериал про невероятные приключения заговорщиков, спонсировавшихся Польшей, Германией, и, как теперь выясняется, еще и Швецией. Он грозится на санкции ответить своими, и никому не приходит в голову уточнить, какими именно.
Он словно закусил удила, и, как никто другой, знает, что может себе это позволить. В резолюции ни слова, кстати, о притеснениях белорусского бизнеса, и это тоже было оценено. Остальное – обидно, но непринципиально, переживал Лукашенко такой бойкот, и сейчас все просто немного откатилось года на три назад, когда, кстати, было не так уж и страшно.
Главное – внутри страны. Да, поддержка во всех социальных, возрастных, и регионалных группах решительно упала. Но ведь ровным счетом ничего не приобрела и оппозиция, уровень ее поддержки, включая самую латентную, как и многие последние годы, не превышает 30 процентов. Но и это полбеды. 51,8% не одобряют акции протеста вроде той, что случилась после выборов, и только 17% одобряют – при том, что пять лет назад их было хотя бы 20. И только в пределах статистической погрешности колеблются цифры тех, кто готов на революцию. Лукашенко режет правду-матку в своей инуагурационной речи: никакие "майданы" и "площчи" в Белоруссии не пройдут
Белоруссы привыкли, и большинство, согласно данным НИСЭПИ, высказываются за неизменность курса и главного лица власти. Оно им может и не нравиться, просто они научились выживать, не обращая внимания на свою экстравагантную власть, и им совершенно ни к чему катаклизмы. Ресурс Лукашенко, конечно, иссякает. Но не настолько, чтобы ждать скорого краха и называть победу пирровой.
Тем более, что мир, который, кажется уже все понял про свою роль в белорусской истории, так и не придумал, как справляться с такого рода лидерами-недугами. Между беспомощными санкциями и "Бурей в пустыне" – огромный пробел. Любое равновесие в отношениях неустойчиво, оно может взорваться какой-нибудь резолюцией, но на самом деле сводится лишь к ожиданию диктаторского жеста, говорящего о его готовности к некоторому вегетарианству. При этом предъявлять ему претензии - бессмысленно. Во-первых, выборы он все равно выиграл и его оппоненты трагикомичны. А во-вторых, он просто по закону жанра не может пойти на выполнение требований Запада прямо сейчас. Лукашенко их выполнит немного погодя. За смягчение санкций, например. А пока никто не мешает оппозиционерам считать, что на инаугурации Лукашенко как-то по особому нервничал.