Эксперты считают, что отказ президента Египта Хосни Мубарака от участия в назначенных на сентябрь выборах главы государства не меняет политической ситуации в стране и не скажется на интенсивности протестных выступления. События в Египте комментирует ведущий сотрудник Института арабских и исламских исследований Эксетерскогого университета из Великобритании профессор Герд Ноннеман.
– В чем причины сотрясающих Египет социальных волнений?
– Причины лежат в комбинации двух факторов: наличия огромного числа людей, живущих за гранью нищеты, а также отутствием в течение десятилетий свободы слова. Политическая деятельность в стране была невозможна – все, включая участие в выборах, определяла правящая партия. Демократический фасад египетского общества был абсолютной фикцией. Все это оказалось бомбой замедленного действия, а катализатором взрыва послужили события в Тунисе.
– На ваш взгляд, что сейчас происходит в окружении самого Мубарака?
– Подозреваю, что он испытывает серьезное давление. Дело в том, что Египтом на протяжении полувека правят военные. Правящий класс Мубарака состоит из высокопоставленных бывших военных, многие из которых, уйдя в отставку, составили элиту крупного бизнеса. Сын Хосни Мубарака, Гамаль также из их числа. Военные – это реальная политическая сила Египта, и думаю, что именно она, а не улица решит будущее Мубарака и страны. Однако из-за мощного международного давления военные вынуждены будут пойти на частичную демократизацию общества, в частности, на свободные выборы – как на президентском, так и парламентском уровне.
Надо сказать, что еще до начала волнений, в египетском истеблишменте шли бурные дебаты о том, кто сменит Мубарака на его посту. Вопрос так и остался открытым. В любом случае его преемником не станет ни кто-либо из крупных предпринимателей, ни его собственный сын Гамаль. Уверен, что это будет ставленник военных кругов – народ Египта сохраняет определенное уважение к армии как к социальному институту. Но огромная проблема состоит в том, что в военных кругах нет человека, обладающего всенародной популярностью, и это вынудит власти пойти на то, чтобы сделать более открытой нынешнюю политическую систему.
– Сейчас египетская оппозиция провозгласила своим лидером бывшего главу МАГАТЭ Мухаммеда эль-Барадеи. Насколько он популярен в Египте?
– Он хорошо известен в Египте и даже приобрел определенную популярность, уйдя в оппозицию к действующему президенту. Сейчас он заявляет, что согласится стать кандидатом в президенты лишь при условии изменения нынешнего режима в сторону большей открытости и демократизации. Надо сказать, что он стал лидером оппозиции под сильнейшим давлением стоящих за ним политических сил. Это они вынудили его прибыть в Египет из Австрии, где он живет. Народные массы его уважают, но эль-Барадеи нельзя назвать общенациональным лидером. Таких сейчас в Египте нет.
– Сейчас много говорят о возможности прихода к власти в Египте радикальных исламистов, готовых заполнить возможный вакуум власти. Упоминают, в частности, организация "Братья-мусульмане". Существует ли такая опасность?
– Такой опасности нет. Что касается организации "Братья-мусульмане", то большинство населения Египта, не разделяет его идеологии, и "братство" само это осознает. В случае проведения свободных парламентских выборов, члены "братства" могут получить несколько мест в законодательном органе, но не более того. Но главное – это организация вовсе не является радикальной, экстремистской организацией, как его представляют некоторые СМИ. Более того, эта организация борется с различными формами исламского экстремизма. Конечно, в Египте существуют исламистские экстремисты, но их число очень невелико. Так что самое глупое и недальновидное, что может позволить себе международное сообщество – будь то Москва, Вашингтон, Евросоюз или арабский мир – это подыгрывать параноидальной идее о том, что существует угроза радикального исламизма.
– Не ставит ли падение режима Мубарака под угрозу мирный процесс на Ближнем Востоке?
– Прежде всего, я не уверен, что режим Омара Сулеймана, идущий на смену режиму Мубарака, будет разительно от него отличаться. Развитый у египтян здравый смысл наверняка заставит их по-прежнему сотрудничать с Америкой, даже если они не во всем согласны с ее политикой в израильско-палестинском конфликте. Наоборот, в этом случае появится возможность более открыто и свободно говорить о проблемах. Ни в коем случае нельзя думать, что смена режима повлечет за собой расторжение израильско-египетского мирного договора. Новый режим не будет и антиамериканским. Экономическая политика также не претерпит радикальных изменений. Нужно понимать, что Египет – это современная страна с мыслящей и образованной элитой, интересы которой, как и всего народа, никогда не пересекались с экстремистской идеологией. Лишь однажды Египет проводил откровенно антизападную политику – это было при Насере, после революции 1952 года, и эта политика осознается сейчас в Египте как неоправданная, поскольку Насер оказался в объятиях Советского Союза в огромной мере из-за политики Запада.
– Какими последствиями грозит падение режима Мубарака арабскому миру?
– О последствиях событий в Тунисе и Египте сейчас много говорят, и они могут быть очень серьезными. Даже в такой стране, как Саудовская Аравия, все люди, включая членов королевской семьи, захвачены происходящими событиями. То, что происходит сейчас в Египте, воспринимается как один из способов изменить существующий режим. Мы уже были свидетелями демонстраций в Судане, беспрецедентных демонстраций в Йемене, в Иордании, даже в Омане. Я думаю, что следующей страной, властям которой предстоит проверка на прочность, станет Алжир. Не исключено, что проблемы возникнут и в Ливии, хотя ливийцы не обладают темпераментом египтян, а силы безопасности там намного жестче египетских. Возможно, проблемы возникнут и в Бахрейне, где монархия аль-Халифы проводит непопулярную политику, и где часть населения лишена доходов от нефти. Это единственное государство Персидского залива, где может реализоваться "принцип домино".
– В чем причины сотрясающих Египет социальных волнений?
– Причины лежат в комбинации двух факторов: наличия огромного числа людей, живущих за гранью нищеты, а также отутствием в течение десятилетий свободы слова. Политическая деятельность в стране была невозможна – все, включая участие в выборах, определяла правящая партия. Демократический фасад египетского общества был абсолютной фикцией. Все это оказалось бомбой замедленного действия, а катализатором взрыва послужили события в Тунисе.
– На ваш взгляд, что сейчас происходит в окружении самого Мубарака?
– Подозреваю, что он испытывает серьезное давление. Дело в том, что Египтом на протяжении полувека правят военные. Правящий класс Мубарака состоит из высокопоставленных бывших военных, многие из которых, уйдя в отставку, составили элиту крупного бизнеса. Сын Хосни Мубарака, Гамаль также из их числа. Военные – это реальная политическая сила Египта, и думаю, что именно она, а не улица решит будущее Мубарака и страны. Однако из-за мощного международного давления военные вынуждены будут пойти на частичную демократизацию общества, в частности, на свободные выборы – как на президентском, так и парламентском уровне.
Надо сказать, что еще до начала волнений, в египетском истеблишменте шли бурные дебаты о том, кто сменит Мубарака на его посту. Вопрос так и остался открытым. В любом случае его преемником не станет ни кто-либо из крупных предпринимателей, ни его собственный сын Гамаль. Уверен, что это будет ставленник военных кругов – народ Египта сохраняет определенное уважение к армии как к социальному институту. Но огромная проблема состоит в том, что в военных кругах нет человека, обладающего всенародной популярностью, и это вынудит власти пойти на то, чтобы сделать более открытой нынешнюю политическую систему.
– Сейчас египетская оппозиция провозгласила своим лидером бывшего главу МАГАТЭ Мухаммеда эль-Барадеи. Насколько он популярен в Египте?
– Он хорошо известен в Египте и даже приобрел определенную популярность, уйдя в оппозицию к действующему президенту. Сейчас он заявляет, что согласится стать кандидатом в президенты лишь при условии изменения нынешнего режима в сторону большей открытости и демократизации. Надо сказать, что он стал лидером оппозиции под сильнейшим давлением стоящих за ним политических сил. Это они вынудили его прибыть в Египет из Австрии, где он живет. Народные массы его уважают, но эль-Барадеи нельзя назвать общенациональным лидером. Таких сейчас в Египте нет.
– Сейчас много говорят о возможности прихода к власти в Египте радикальных исламистов, готовых заполнить возможный вакуум власти. Упоминают, в частности, организация "Братья-мусульмане". Существует ли такая опасность?
– Такой опасности нет. Что касается организации "Братья-мусульмане", то большинство населения Египта, не разделяет его идеологии, и "братство" само это осознает. В случае проведения свободных парламентских выборов, члены "братства" могут получить несколько мест в законодательном органе, но не более того. Но главное – это организация вовсе не является радикальной, экстремистской организацией, как его представляют некоторые СМИ. Более того, эта организация борется с различными формами исламского экстремизма. Конечно, в Египте существуют исламистские экстремисты, но их число очень невелико. Так что самое глупое и недальновидное, что может позволить себе международное сообщество – будь то Москва, Вашингтон, Евросоюз или арабский мир – это подыгрывать параноидальной идее о том, что существует угроза радикального исламизма.
– Не ставит ли падение режима Мубарака под угрозу мирный процесс на Ближнем Востоке?
– Прежде всего, я не уверен, что режим Омара Сулеймана, идущий на смену режиму Мубарака, будет разительно от него отличаться. Развитый у египтян здравый смысл наверняка заставит их по-прежнему сотрудничать с Америкой, даже если они не во всем согласны с ее политикой в израильско-палестинском конфликте. Наоборот, в этом случае появится возможность более открыто и свободно говорить о проблемах. Ни в коем случае нельзя думать, что смена режима повлечет за собой расторжение израильско-египетского мирного договора. Новый режим не будет и антиамериканским. Экономическая политика также не претерпит радикальных изменений. Нужно понимать, что Египет – это современная страна с мыслящей и образованной элитой, интересы которой, как и всего народа, никогда не пересекались с экстремистской идеологией. Лишь однажды Египет проводил откровенно антизападную политику – это было при Насере, после революции 1952 года, и эта политика осознается сейчас в Египте как неоправданная, поскольку Насер оказался в объятиях Советского Союза в огромной мере из-за политики Запада.
– Какими последствиями грозит падение режима Мубарака арабскому миру?
– О последствиях событий в Тунисе и Египте сейчас много говорят, и они могут быть очень серьезными. Даже в такой стране, как Саудовская Аравия, все люди, включая членов королевской семьи, захвачены происходящими событиями. То, что происходит сейчас в Египте, воспринимается как один из способов изменить существующий режим. Мы уже были свидетелями демонстраций в Судане, беспрецедентных демонстраций в Йемене, в Иордании, даже в Омане. Я думаю, что следующей страной, властям которой предстоит проверка на прочность, станет Алжир. Не исключено, что проблемы возникнут и в Ливии, хотя ливийцы не обладают темпераментом египтян, а силы безопасности там намного жестче египетских. Возможно, проблемы возникнут и в Бахрейне, где монархия аль-Халифы проводит непопулярную политику, и где часть населения лишена доходов от нефти. Это единственное государство Персидского залива, где может реализоваться "принцип домино".