Второй судебный процесс по делу Михаили Ходорковского и Платона Лебедева продолжает оставаться одной из важнейших тем для обсуждения. Художественный руководитель Московского театра юного зрителя считает, что при всем ужасе происходящего, нам повезло
- Как вы относитесь ко второму процессу над Михаилом Ходорковским?
- Ну, как я могу относиться к этому? С омерзением, брезгливостью, стыдом. Потому что всегда испытываешь стыд за свой дом. А раз я здесь живу, это мой дом, и когда происходит такое… Я даже не хочу пытаться разобраться в том, сколько нефти бывает в скважинах. Я все равно никогда не пойму, как надо добывать нефть, чтобы она не закончилась раньше времени, и так далее. И меня не это волнует. Меня волнует очень обнаженное бесстыдство. Бесстыдство того, как демонстрируется, что все равно будет так, как хотим мы - те, которые сверху; а вы там снизу, копошитесь, копошитесь.
Есть еще одна вещь – сострадание и внимание к страданию, которое всегда было в России и которое было одним из основополагающих национальных черт. Сострадание и особое, обостренное восприятие чужого страдания - именно в связи с многовековой незащищенностью народа. И вот это тщательное, очень целенаправленное уничтожение одного из поразительных человеческих чувств, важнейших – чувства сострадания! Вот это меня просто угнетает. Потому что это целенаправленно делается. Я смотрю на экраны телевизоров, я слушаю то, что говорится, что позволяет себе говорить один из руководителей страны. Он бога не боится! Я не религиозный человек, но что с ним в жизни-то будет?
Это страшно опасная для страны вещь – то, что происходит сейчас. Хотя меня поражает и радует, когда самые разные люди, очень разные, вдруг ни с того, ни с сего, безо всяких мощных средств массовой информации начинают стыдиться того, что они вначале не обратили внимания на то, что происходит - а так, с кондачка, с расчетом на собственное благополучие, подписывали какие-то письма.
- Вы имеете в виду так называемое "письмо 50-ти"?
- Не только это. Но то, что люди как-то начинают соотносить происходящие события - это производит на меня положительное впечатление. Так случилось, что это суд над определенными человеческими личностями – Ходорковским и Лебедевым. И формирование личности, появление внутренней свободы в очень непростой ситуации, в которой очень трудно представить себе себя - это вызывает глубочайшее уважение. При всем ужасе того, что я сейчас скажу - нам очень повезло, что этот позорный суд упал на такую благородную голову.
- Как вы относитесь ко второму процессу над Михаилом Ходорковским?
- Ну, как я могу относиться к этому? С омерзением, брезгливостью, стыдом. Потому что всегда испытываешь стыд за свой дом. А раз я здесь живу, это мой дом, и когда происходит такое… Я даже не хочу пытаться разобраться в том, сколько нефти бывает в скважинах. Я все равно никогда не пойму, как надо добывать нефть, чтобы она не закончилась раньше времени, и так далее. И меня не это волнует. Меня волнует очень обнаженное бесстыдство. Бесстыдство того, как демонстрируется, что все равно будет так, как хотим мы - те, которые сверху; а вы там снизу, копошитесь, копошитесь.
Есть еще одна вещь – сострадание и внимание к страданию, которое всегда было в России и которое было одним из основополагающих национальных черт. Сострадание и особое, обостренное восприятие чужого страдания - именно в связи с многовековой незащищенностью народа. И вот это тщательное, очень целенаправленное уничтожение одного из поразительных человеческих чувств, важнейших – чувства сострадания! Вот это меня просто угнетает. Потому что это целенаправленно делается. Я смотрю на экраны телевизоров, я слушаю то, что говорится, что позволяет себе говорить один из руководителей страны. Он бога не боится! Я не религиозный человек, но что с ним в жизни-то будет?
Это страшно опасная для страны вещь – то, что происходит сейчас. Хотя меня поражает и радует, когда самые разные люди, очень разные, вдруг ни с того, ни с сего, безо всяких мощных средств массовой информации начинают стыдиться того, что они вначале не обратили внимания на то, что происходит - а так, с кондачка, с расчетом на собственное благополучие, подписывали какие-то письма.
- Вы имеете в виду так называемое "письмо 50-ти"?
- Не только это. Но то, что люди как-то начинают соотносить происходящие события - это производит на меня положительное впечатление. Так случилось, что это суд над определенными человеческими личностями – Ходорковским и Лебедевым. И формирование личности, появление внутренней свободы в очень непростой ситуации, в которой очень трудно представить себе себя - это вызывает глубочайшее уважение. При всем ужасе того, что я сейчас скажу - нам очень повезло, что этот позорный суд упал на такую благородную голову.