Северный Кавказ опять накрыло волной террористических актов. Это вынуждает экспертов говорить о том, что политика, проводимая Москвой в северокавказском регионе, пока не приносит успехов.
Два взрыва в дагестанском селе Губден произошли по той же схеме, по которой действуют северокавказские боевики, заявляющие, что борются не с мирным населением, а с силовыми структурами. Один самоподрыв произошел у поселкового отделения милиции, другой – у блокпоста на выезде из Губдена. Версии были выдвинуты две, и по одной из их, взрывы совершили так называемый "русский ваххабит" по фамилии Раздобудько и его жена, а по другой – некая группа Даудова.
Президент Дагестана Магомедсалам Магомедов в интервью российскому государственному телевидению высказался решительно.
- Есть часть боевиков, которые занимают непримиримую позицию, и с ними может быть только жесткое силовое решение, и они должны понести заслуженное наказание.
Ситуация в Дагестане и на Кавказе в целом очень нестабильна, считает эксперт Московского центра Карнеги Алексей Малашенко. По его словам, даже если последняя вспышка террористических атак имеет конкретные причины, можно говорить о ведущейся на Кавказе гражданской войне.
- Мы неоднократно наблюдали такие вспышки. То еженедельно, то ежемесячно, то в одном Дагестане, то и в Дагестане и в Чечне, то сразу и в Дагестане, и в Чечне, и в Кабардино-Балкарии. Искать каждый раз какую-то отдельную причину - это уже несерьезно. То, что происходит в последнее время, укладывается в концепцию гражданской войны, которую, кажется, уже никто не отрицает. Хотя еще полгода тому назад возникали какие-то дискуссии. А коли это гражданская война, то воюют и между собой, и против федералов. И это будет продолжаться. Есть другое объяснение, которое сейчас популярно среди некоторых экспертов: произошел раскол в имарате Кавказ, появились какие-то группы, откололись какие-то люди, и каждый хочет доказать, на что способен. Я, в общем-то, принимаю такое объяснение, только тогда получается, что имарат Кавказ признается всеми центром или стержнем, и любая отколовшаяся от него группировка может делать все, что угодно. Но это, в свою очередь, опять же укладывается в концепцию гражданской войны. То есть не важно кто, а важно, что это может сделать каждый.
Мнение Алексея Малашенко о разрозненности последних проявлений экстремисткой активности разделяет и председатель совета Правозащитного центра "Мемориал" Олег Орлов. Он полагает, что эта разрозненность совсем не обязательно является свидетельством слабости боевиков.
- Террористическая сеть на Северном Кавказе сейчас действует как сетевая организация. Говорят, имарат Кавказ очень слаб, потому что у него нет единого управления из единого центра. На самом деле, в этом его сила. Многие группировки, которые признают верховенство Доки Умарова, действуют достаточно автономно.
По мнению Олега Орлова, примером более или менее успешной политики по установлению мира в своем регионе может служить деятельность президента Ингушетии Юнус-Бека Евкурова.
- За последний в год в Ингушетии на порядок уменьшилось количество преступлений террористического характера. Это обусловлено разными причинами. И той политикой диалога с обществом, и попытками возвращения боевиков к мирной жизни, по крайней мере, разговора с семьями боевиков, с призывами сложить оружие. И конечно, успешными операциями. Уничтожение Саида Бурятского, взятие в плен амира, как он сам себя называет, Магаса и уничтожение целого ряда важных для Ингушетии полевых командиров привело к тому, что сейчас террористическое подполье почти не действует.
Однако и у Юнус-Бека Евкурова есть оппоненты. Один из таких критиков – главный редактор сайта "Ингушетия.ру" и член Экспертного совета при российском уполномоченном по правам человека Магомед Хазбиев. Он недавно приехал в Москву пообщаться с прессой по поводу ошибок, которые, по его мнению, совершает Евкуров, и после ужина в ресторане попал в больницу с внутренним кровотечением. Корреспондент "Новой газеты" Ольга Боброва, которая беседовала с Хазбиевым в тот вечер, считает, что версия об отравлении может оказаться правдоподобной.
- Пока этот диагноз, насколько мне известно, не подтвержден врачами, однако предполагается, потому что Магомеду делают соответствующие анализы. И обстоятельства случившегося позволяют судить о том, что он действительно мог быть отравлен. Я присутствовала в тот день в том ресторане, где, как он полагает, и я тоже заметила каких-то странных людей, которые там были. У него, вероятно, больше оснований судить, кто бы это мог быть, думаю, что врагов у него предостаточно. Тем более, он помнит, что двое его близких соратников были убиты – Макшарип Аушев и Магомед Евлоев. Я думаю, что у него есть все основания опасаться за свою жизнь.
Так или иначе, о каком-либо умиротворении на Кавказе речь пока явно не идет. И многие российские политологи вспоминают вывод еще конца 90-х годов: любое обострение в этом регионе усиливает позиции тех российских политиков, которые придерживаются старого ковбойского правила: сначала стреляй, а потом разбирайся.
Два взрыва в дагестанском селе Губден произошли по той же схеме, по которой действуют северокавказские боевики, заявляющие, что борются не с мирным населением, а с силовыми структурами. Один самоподрыв произошел у поселкового отделения милиции, другой – у блокпоста на выезде из Губдена. Версии были выдвинуты две, и по одной из их, взрывы совершили так называемый "русский ваххабит" по фамилии Раздобудько и его жена, а по другой – некая группа Даудова.
Президент Дагестана Магомедсалам Магомедов в интервью российскому государственному телевидению высказался решительно.
- Есть часть боевиков, которые занимают непримиримую позицию, и с ними может быть только жесткое силовое решение, и они должны понести заслуженное наказание.
Ситуация в Дагестане и на Кавказе в целом очень нестабильна, считает эксперт Московского центра Карнеги Алексей Малашенко. По его словам, даже если последняя вспышка террористических атак имеет конкретные причины, можно говорить о ведущейся на Кавказе гражданской войне.
- Мы неоднократно наблюдали такие вспышки. То еженедельно, то ежемесячно, то в одном Дагестане, то и в Дагестане и в Чечне, то сразу и в Дагестане, и в Чечне, и в Кабардино-Балкарии. Искать каждый раз какую-то отдельную причину - это уже несерьезно. То, что происходит в последнее время, укладывается в концепцию гражданской войны, которую, кажется, уже никто не отрицает. Хотя еще полгода тому назад возникали какие-то дискуссии. А коли это гражданская война, то воюют и между собой, и против федералов. И это будет продолжаться. Есть другое объяснение, которое сейчас популярно среди некоторых экспертов: произошел раскол в имарате Кавказ, появились какие-то группы, откололись какие-то люди, и каждый хочет доказать, на что способен. Я, в общем-то, принимаю такое объяснение, только тогда получается, что имарат Кавказ признается всеми центром или стержнем, и любая отколовшаяся от него группировка может делать все, что угодно. Но это, в свою очередь, опять же укладывается в концепцию гражданской войны. То есть не важно кто, а важно, что это может сделать каждый.
Мнение Алексея Малашенко о разрозненности последних проявлений экстремисткой активности разделяет и председатель совета Правозащитного центра "Мемориал" Олег Орлов. Он полагает, что эта разрозненность совсем не обязательно является свидетельством слабости боевиков.
- Террористическая сеть на Северном Кавказе сейчас действует как сетевая организация. Говорят, имарат Кавказ очень слаб, потому что у него нет единого управления из единого центра. На самом деле, в этом его сила. Многие группировки, которые признают верховенство Доки Умарова, действуют достаточно автономно.
По мнению Олега Орлова, примером более или менее успешной политики по установлению мира в своем регионе может служить деятельность президента Ингушетии Юнус-Бека Евкурова.
- За последний в год в Ингушетии на порядок уменьшилось количество преступлений террористического характера. Это обусловлено разными причинами. И той политикой диалога с обществом, и попытками возвращения боевиков к мирной жизни, по крайней мере, разговора с семьями боевиков, с призывами сложить оружие. И конечно, успешными операциями. Уничтожение Саида Бурятского, взятие в плен амира, как он сам себя называет, Магаса и уничтожение целого ряда важных для Ингушетии полевых командиров привело к тому, что сейчас террористическое подполье почти не действует.
Однако и у Юнус-Бека Евкурова есть оппоненты. Один из таких критиков – главный редактор сайта "Ингушетия.ру" и член Экспертного совета при российском уполномоченном по правам человека Магомед Хазбиев. Он недавно приехал в Москву пообщаться с прессой по поводу ошибок, которые, по его мнению, совершает Евкуров, и после ужина в ресторане попал в больницу с внутренним кровотечением. Корреспондент "Новой газеты" Ольга Боброва, которая беседовала с Хазбиевым в тот вечер, считает, что версия об отравлении может оказаться правдоподобной.
- Пока этот диагноз, насколько мне известно, не подтвержден врачами, однако предполагается, потому что Магомеду делают соответствующие анализы. И обстоятельства случившегося позволяют судить о том, что он действительно мог быть отравлен. Я присутствовала в тот день в том ресторане, где, как он полагает, и я тоже заметила каких-то странных людей, которые там были. У него, вероятно, больше оснований судить, кто бы это мог быть, думаю, что врагов у него предостаточно. Тем более, он помнит, что двое его близких соратников были убиты – Макшарип Аушев и Магомед Евлоев. Я думаю, что у него есть все основания опасаться за свою жизнь.
Так или иначе, о каком-либо умиротворении на Кавказе речь пока явно не идет. И многие российские политологи вспоминают вывод еще конца 90-х годов: любое обострение в этом регионе усиливает позиции тех российских политиков, которые придерживаются старого ковбойского правила: сначала стреляй, а потом разбирайся.