Ирина Лагунина: В январе 1917 года из Барселоны в Нью-Йорк приехал русский политический эмигрант, известный революционер Лев Троцкий. Уже в конце марта он покинул Америку, чтобы принять участие в революции. Однако эти два месяца, возможно, сыграли ключевую роль и в его личной судьбе, и в судьбе России. Вторая часть рассказа Владимира Абаринов "Троцкий в Америке".
Владимир Абаринов: Троцкий не стремился в Америку - его выслало туда правительство Испании. Но оказавшись за океаном, он приготовился осесть там надолго и увидел непочатый край работы. Социалистическая партия США оказалась для него недостаточно радикальной – в своих воспоминаниях он презрительно называет ее "партией преуспевающих зубных врачей". Он задумал развернуть в Америке революционную пропаганду. В Нью-Йорке в то время собралась большая интернациональная община левых радикалов, в которой заметное место занимали русские социал-демократы. Рассказывает профессор истории Университета штата Айдахо Ричард Спенс.
Ричард Спенс: Эмиграционная община русских революционеров в Нью-Йорке существовала с 80-90 годов XIX века. После революции 1905 года она значительно пополнилась. Там были разные фракции, но если говорить о социал-демократах, особенно о большевиках, то они группировались вокруг русскоязычной газеты "Новый мир". Именно с этой газетой сотрудничал Троцкий. С ней были связаны и другие известные фигуры, жившие в тот период в Нью-Йорке: Александра Коллонтай, Николай Бухарин, Главным редактором "Нового мира" был Григорий Вайнштейн, впоследствии сблизившийся с Троцким в России. Группа поддерживала тесные связи со Стокгольмом, столицей нейтральной Швеции, где находился другой центр русской радикальной эмиграции. Мне не удалось найти свидетельств контактов нью-йоркской группы с Россией, а со Стокгольмом они были. И кстати говоря, именно через Стокгольм вернулся в Россию Троцкий. В тот момент США еще оставались нейтральной страной. Чтобы попасть в Европу, надо было сесть на скандинавский лайнер – в случае Троцкого это был пароход "Кристианияфьорд". Он прибыл сначала в Норвегию, оттуда в Стокгольм и из Стокгольма через Финляндию в Петроград.
Владимир Абаринов: В Стокгольме находилось Заграничное бюро ЦК РСДРП и главный почтовый ящик партии – из Швеции как нейтральной страны было удобно пересылать корреспонденцию в государства обеих воюющих коалиций. Троцкий, впрочем, был невысокого мнения о своих соратниках. Вот что пишет о них в своей книге воспоминаний "Моя жизнь".
"Одним из первых на почве Нью-Йорка нас встретил Бухарин, сам незадолго перед тем высланный из Скандинавии. Бухарин знал нашу семью еще по венским временам и приветствовал нас со свойственной ему ребячливой восторженностью. Несмотря на нашу усталость и позднее время, Бухарин увел нас с женой в первый же день осматривать публичную библиотеку. Со времени совместной работы в Нью-Йорке начинается все возрастающая привязанность Бухарина ко мне, которая, все повышаясь, перешла в 1923 г. в свою противоположность.
В Америке же находилась в то время и Коллонтай. Она много разъезжала, и я сравнительно мало с ней встречался. Во время войны она проделала резкую эволюцию влево и из рядов меньшевизма перешла на левый фланг большевиков. Знание языков и темперамент делали ее ценным агитатором. Ее теоретические воззрения всегда оставались смутны. В нью-йоркский период ничто на свете не было для нее достаточно революционно. Она переписывалась с Лениным. Преломляя факты и идеи через призму своей тогдашней ультралевизны, Коллонтай снабжала Ленина американской информацией, в частности и о моей деятельности. В ответных письмах Ленина можно найти отголоски этого заведомо негодного осведомления".
Владимир Абаринов: Однако развернуться в Америке по-настоящему Троцкий не успел – в России грянула революция. 15 марта по новому стилю император Николай I отрекся от престола. Власть перешла к Временному правительству. В тот же день в редакции "Нового мира" Троцкий дал интервью корреспондентам "Нью-Йорк Таймс". Отрывок из книги "Моя жизнь".
"Американская пресса находилась в состоянии растерянности. Отовсюду бегали в редакцию "Нового мира" журналисты, интервьюеры, хроникеры, репортеры. На некоторое время и наша газета стала в фокусе всей нью-йоркской печати.
-- Пришла телеграмма о том, что в Петербурге министерство Гучкова -- Милюкова. Что это значит?
-- Что завтра будет министерство Милюкова -- Керенского.
-- Вот как! А потом?
-- А потом -- потом будем мы".
Владимир Абаринов: Заметка в "Нью-Йорк Таймс" дополняет этот комментарий важным заявлением: "Г-н Троцкий сказал, что причиной революции стало возмущение народных масс, уставших от войны, и что подлинной целью революционеров было стремление положить конец войне не только в России, но и во всей Европе. Он отрицал, что восстание было результатом немецкого заговора. Революционеры, даже если бы это было им выгодно, не станут заключать сепаратный мир с Германией. Они не желают Германии победы, заключил он, однако они устали от войны и ее лишений и желали бы прекратить войну".
18 марта Временное правительство объявило всеобщую амнистию. Политэмигранты получили возможность вернуться в Россию. Троцкий немедленно стал собираться. Уезжал он с ценным багажом. Профессор Спенс.
Ричард Спенс: Вы совершенно правы: Троцкий был в Нью-Йорке всего два месяца – казалось бы, незначительный срок, но это пребывание имело критически важное значение для дальнейшего. Я думаю, именно в эти два месяца он заручился личной, финансовой и до некоторой степени политической поддержкой, которая должна была стать огромной ценностью по его возвращении в Россию.
Владимир Абаринов: 27 марта Троцкий с семьей и группой соратников взошел в нью-йоркской гавани на борт трансатлантического лайнера "Кристианиафьорд". Впрочем, не взошел: как свидетельствует очевидец, его внесли на своих плечах почитатели, а он, "лучезарно улыбаясь, послал своим товарищам прощальный привет".
Вот как сам Троцкий подвел итог своего пребывания в Новом Свете.
"Сказать, что я познакомился с Нью-Йорком, было бы вопиющим преувеличением. Я слишком быстро погрузился в дела американского социализма, и притом с головою. Русская революция пришла слишком скоро. Я успел уловить разве лишь общий ритм жизни того чудовища, которое зовется Нью-Йорком. Я уезжал в Европу с чувством человека, который только одним глазом заглянул внутрь кузницы, где будет выковываться судьба человечества".
Владимир Абаринов: На том же судне в Россию отправились два человека, присутствие которых рядом с Троцким д-р Спенс считает неслучайным.
Ричард Спенс: Здесь имеется одна маленькая деталь, которой я поначалу не придал значения среди множества других деталей и только недавно понял, что она заслуживает бóльшего внимания. На борту "Кристианияфьорда", которым Троцкий возвращался в Петроград примерно с полудюжиной спутников, среди пассажиров-американцев находились два довольно заметных лица. Один из них – Линкольн Стеффенс, радикальный публицист и впоследствии коммунист. Стеффенс ехал в Россию вместе с видным американским бизнесменом, у которого был долгий опыт работы с Россией и множество личных связей там. Его звали Чарльз Ричард Крейн. Когда изучаешь события 1917-18 годов с точки зрения американских интересов, имя Крейна всплывает довольно часто. У Крейна были собственные деловые и личные интересы в России. Он часто туда ездил, хорошо знал страну. Он не занимал никакой государственной должности – ни тогда, ни позже. С другой стороны, у него было много друзей в Вашингтоне, а его сын Ричард Крейн был помощником государственного секретаря США Роберта Лэнсинга. Таким образом, Чарльз Крейн – состоятельный американец с деловыми интересами в России и с очень серьезными связями с администрацией Вудро Вильсона. Целый ряд авторов утверждает, что в 1917-18 годах Чарльз Крейн действовал как неофициальный американский агент в России или даже как личный представитель президента Вильсона. Вильсон был большой энтузиаст такого рода дипломатии. Он постоянно посылал людей в качестве своих личных эмиссаров в Мексику, в Россию – повсюду. Он, похоже, питал предубеждение против традиционной дипломатии, и это создавало много путаницы: было непонятно, кто на самом деле говорит от имени президента и администрации.
Тот факт, что Крейн и Стеффенс оказались на одном пароходе с Троцким, выглядит простым совпадением. Но в ходе своих исследований я не раз убеждался: к совпадениям надо относиться очень внимательно. Да, вполне возможно, что это совпадение. Но ровно с такой же долей вероятности можно утверждать, что это отнюдь не совпадение.
Энтони Саттон в своей книге "Уолл-стрит и большевистская революция" пишет о том, что Троцкий покинул Нью-Йорк с американским паспортом в кармане. Я изучил этот вопрос очень тщательно и не нашел этому абсолютно никаких доказательств - ни документальных, ни свидетельств из надежных источников. Никто решительно не видел его с американским паспортом. Да в нем и не было никакой необходимости. У Троцкого на руках были все необходимые для возвращения бумаги – как из русского консульства, так и, что еще важнее, из британского консульства в Нью-Йорке. Ему просто не нужен был американский паспорт. Он, конечно, мог его иметь на случай каких-то неожиданностей. Но мне кажется, что этот паспорт, выданный Вудро Вильсоном Троцкому – чья-то фантазия. Но если иметь в виду присутствие на судне Крейна, в этой фантазии появляется элемент реализма. Если Крейн оказался там не случайно, то в качестве человека, формально не связанного с правительством, но обладающего большими связями, он исполнял функцию наблюдателя или покровителя и, возможно, должен был облегчить ему путешествие, если потребуется. Случилось так, что в Галифаксе британские военно-морские власти арестовали Троцкого и его спутников, сняли их с "Кристианияфьорда" и интернировали на месяц, а потом отпустили, позволили им сесть на другой скандинавский лайнер и продолжить путешествие в Петроград.
Владимир Абаринов: Предоставим слово самому Энтони Саттону.
Энтони Саттон: Линкольн Стеффенс плыл в Россию по особому приглашению Чарльза Ричарда Крейна, сторонника и бывшего председателя финансового комитета Демократической партии. Чарльз Крейн, вице-президент фирмы “Крейн Компани”, организовал компанию “Вестингауз” в России и в период с 1890 по 1930 годы побывал там не менее двадцати трех раз. По словам бывшего посла в Германии Уильяма Додда, Крейн “много сделал, чтобы вызвать революцию Керенского, которая уступила дорогу коммунизму”. И поэтому комментарии Стеффенса в его дневнике о беседах на борту парохода “Кристианиафиорд” весьма достоверны.
Владимир Абаринов: Саттон ошибся: не в дневнике, а в письме к сестре, и не на борту "Кристианиафьорд", а несколько раньше. О чем же шла речь между Крейном, Стеффенсом и русскими революционерами? Ричард Спенс.
Ричард Спенс: Думаю, в тот момент даже извне России было довольно очевидно, что ситуация там изменчива. Сразу после отречения Николая практически одновременно образовались Временное правительство и Петроградский совет. Возникло двоевластие. Каким образом эта система будет работать, как долго это будет продолжаться? Продолжалось это около восьми месяцев, но в тот момент этого никто не знал. Интересно, что Линкольн Стеффенс, о котором я уже упоминал, в письме, написанном непосредственно перед поездкой в Россию, рассказывает о встрече с русскими революционерами. Речь шла о будущем России, и, как пишет Стеффенс, "все согласились с тем, что революция находится только в своей начальной фазе, что она должна перерасти в нечто большее" и что Стеффенс и Крейн увидят в Петрограде "вторую революцию". Мне кажется, это важно: осознание того, что с отречением царя самое главное только начинается, что ситуация будет развиваться в ближайшие недели и месяцы. В тот момент Россия оказалась кораблем без капитана – никто не мог удержать штурвал твердо.
Ирина Лагунина: Почему англичане, дав Троцкому транзитную визу, арестовали его в Галифаксе? Рассказ Владимира Абаринова мы продолжим в следующем выпуске программа в пятницу вечером.
Владимир Абаринов: Троцкий не стремился в Америку - его выслало туда правительство Испании. Но оказавшись за океаном, он приготовился осесть там надолго и увидел непочатый край работы. Социалистическая партия США оказалась для него недостаточно радикальной – в своих воспоминаниях он презрительно называет ее "партией преуспевающих зубных врачей". Он задумал развернуть в Америке революционную пропаганду. В Нью-Йорке в то время собралась большая интернациональная община левых радикалов, в которой заметное место занимали русские социал-демократы. Рассказывает профессор истории Университета штата Айдахо Ричард Спенс.
Ричард Спенс: Эмиграционная община русских революционеров в Нью-Йорке существовала с 80-90 годов XIX века. После революции 1905 года она значительно пополнилась. Там были разные фракции, но если говорить о социал-демократах, особенно о большевиках, то они группировались вокруг русскоязычной газеты "Новый мир". Именно с этой газетой сотрудничал Троцкий. С ней были связаны и другие известные фигуры, жившие в тот период в Нью-Йорке: Александра Коллонтай, Николай Бухарин, Главным редактором "Нового мира" был Григорий Вайнштейн, впоследствии сблизившийся с Троцким в России. Группа поддерживала тесные связи со Стокгольмом, столицей нейтральной Швеции, где находился другой центр русской радикальной эмиграции. Мне не удалось найти свидетельств контактов нью-йоркской группы с Россией, а со Стокгольмом они были. И кстати говоря, именно через Стокгольм вернулся в Россию Троцкий. В тот момент США еще оставались нейтральной страной. Чтобы попасть в Европу, надо было сесть на скандинавский лайнер – в случае Троцкого это был пароход "Кристианияфьорд". Он прибыл сначала в Норвегию, оттуда в Стокгольм и из Стокгольма через Финляндию в Петроград.
Владимир Абаринов: В Стокгольме находилось Заграничное бюро ЦК РСДРП и главный почтовый ящик партии – из Швеции как нейтральной страны было удобно пересылать корреспонденцию в государства обеих воюющих коалиций. Троцкий, впрочем, был невысокого мнения о своих соратниках. Вот что пишет о них в своей книге воспоминаний "Моя жизнь".
"Одним из первых на почве Нью-Йорка нас встретил Бухарин, сам незадолго перед тем высланный из Скандинавии. Бухарин знал нашу семью еще по венским временам и приветствовал нас со свойственной ему ребячливой восторженностью. Несмотря на нашу усталость и позднее время, Бухарин увел нас с женой в первый же день осматривать публичную библиотеку. Со времени совместной работы в Нью-Йорке начинается все возрастающая привязанность Бухарина ко мне, которая, все повышаясь, перешла в 1923 г. в свою противоположность.
В Америке же находилась в то время и Коллонтай. Она много разъезжала, и я сравнительно мало с ней встречался. Во время войны она проделала резкую эволюцию влево и из рядов меньшевизма перешла на левый фланг большевиков. Знание языков и темперамент делали ее ценным агитатором. Ее теоретические воззрения всегда оставались смутны. В нью-йоркский период ничто на свете не было для нее достаточно революционно. Она переписывалась с Лениным. Преломляя факты и идеи через призму своей тогдашней ультралевизны, Коллонтай снабжала Ленина американской информацией, в частности и о моей деятельности. В ответных письмах Ленина можно найти отголоски этого заведомо негодного осведомления".
Владимир Абаринов: Однако развернуться в Америке по-настоящему Троцкий не успел – в России грянула революция. 15 марта по новому стилю император Николай I отрекся от престола. Власть перешла к Временному правительству. В тот же день в редакции "Нового мира" Троцкий дал интервью корреспондентам "Нью-Йорк Таймс". Отрывок из книги "Моя жизнь".
"Американская пресса находилась в состоянии растерянности. Отовсюду бегали в редакцию "Нового мира" журналисты, интервьюеры, хроникеры, репортеры. На некоторое время и наша газета стала в фокусе всей нью-йоркской печати.
-- Пришла телеграмма о том, что в Петербурге министерство Гучкова -- Милюкова. Что это значит?
-- Что завтра будет министерство Милюкова -- Керенского.
-- Вот как! А потом?
-- А потом -- потом будем мы".
Владимир Абаринов: Заметка в "Нью-Йорк Таймс" дополняет этот комментарий важным заявлением: "Г-н Троцкий сказал, что причиной революции стало возмущение народных масс, уставших от войны, и что подлинной целью революционеров было стремление положить конец войне не только в России, но и во всей Европе. Он отрицал, что восстание было результатом немецкого заговора. Революционеры, даже если бы это было им выгодно, не станут заключать сепаратный мир с Германией. Они не желают Германии победы, заключил он, однако они устали от войны и ее лишений и желали бы прекратить войну".
18 марта Временное правительство объявило всеобщую амнистию. Политэмигранты получили возможность вернуться в Россию. Троцкий немедленно стал собираться. Уезжал он с ценным багажом. Профессор Спенс.
Ричард Спенс: Вы совершенно правы: Троцкий был в Нью-Йорке всего два месяца – казалось бы, незначительный срок, но это пребывание имело критически важное значение для дальнейшего. Я думаю, именно в эти два месяца он заручился личной, финансовой и до некоторой степени политической поддержкой, которая должна была стать огромной ценностью по его возвращении в Россию.
Владимир Абаринов: 27 марта Троцкий с семьей и группой соратников взошел в нью-йоркской гавани на борт трансатлантического лайнера "Кристианиафьорд". Впрочем, не взошел: как свидетельствует очевидец, его внесли на своих плечах почитатели, а он, "лучезарно улыбаясь, послал своим товарищам прощальный привет".
Вот как сам Троцкий подвел итог своего пребывания в Новом Свете.
"Сказать, что я познакомился с Нью-Йорком, было бы вопиющим преувеличением. Я слишком быстро погрузился в дела американского социализма, и притом с головою. Русская революция пришла слишком скоро. Я успел уловить разве лишь общий ритм жизни того чудовища, которое зовется Нью-Йорком. Я уезжал в Европу с чувством человека, который только одним глазом заглянул внутрь кузницы, где будет выковываться судьба человечества".
Владимир Абаринов: На том же судне в Россию отправились два человека, присутствие которых рядом с Троцким д-р Спенс считает неслучайным.
Ричард Спенс: Здесь имеется одна маленькая деталь, которой я поначалу не придал значения среди множества других деталей и только недавно понял, что она заслуживает бóльшего внимания. На борту "Кристианияфьорда", которым Троцкий возвращался в Петроград примерно с полудюжиной спутников, среди пассажиров-американцев находились два довольно заметных лица. Один из них – Линкольн Стеффенс, радикальный публицист и впоследствии коммунист. Стеффенс ехал в Россию вместе с видным американским бизнесменом, у которого был долгий опыт работы с Россией и множество личных связей там. Его звали Чарльз Ричард Крейн. Когда изучаешь события 1917-18 годов с точки зрения американских интересов, имя Крейна всплывает довольно часто. У Крейна были собственные деловые и личные интересы в России. Он часто туда ездил, хорошо знал страну. Он не занимал никакой государственной должности – ни тогда, ни позже. С другой стороны, у него было много друзей в Вашингтоне, а его сын Ричард Крейн был помощником государственного секретаря США Роберта Лэнсинга. Таким образом, Чарльз Крейн – состоятельный американец с деловыми интересами в России и с очень серьезными связями с администрацией Вудро Вильсона. Целый ряд авторов утверждает, что в 1917-18 годах Чарльз Крейн действовал как неофициальный американский агент в России или даже как личный представитель президента Вильсона. Вильсон был большой энтузиаст такого рода дипломатии. Он постоянно посылал людей в качестве своих личных эмиссаров в Мексику, в Россию – повсюду. Он, похоже, питал предубеждение против традиционной дипломатии, и это создавало много путаницы: было непонятно, кто на самом деле говорит от имени президента и администрации.
Тот факт, что Крейн и Стеффенс оказались на одном пароходе с Троцким, выглядит простым совпадением. Но в ходе своих исследований я не раз убеждался: к совпадениям надо относиться очень внимательно. Да, вполне возможно, что это совпадение. Но ровно с такой же долей вероятности можно утверждать, что это отнюдь не совпадение.
Энтони Саттон в своей книге "Уолл-стрит и большевистская революция" пишет о том, что Троцкий покинул Нью-Йорк с американским паспортом в кармане. Я изучил этот вопрос очень тщательно и не нашел этому абсолютно никаких доказательств - ни документальных, ни свидетельств из надежных источников. Никто решительно не видел его с американским паспортом. Да в нем и не было никакой необходимости. У Троцкого на руках были все необходимые для возвращения бумаги – как из русского консульства, так и, что еще важнее, из британского консульства в Нью-Йорке. Ему просто не нужен был американский паспорт. Он, конечно, мог его иметь на случай каких-то неожиданностей. Но мне кажется, что этот паспорт, выданный Вудро Вильсоном Троцкому – чья-то фантазия. Но если иметь в виду присутствие на судне Крейна, в этой фантазии появляется элемент реализма. Если Крейн оказался там не случайно, то в качестве человека, формально не связанного с правительством, но обладающего большими связями, он исполнял функцию наблюдателя или покровителя и, возможно, должен был облегчить ему путешествие, если потребуется. Случилось так, что в Галифаксе британские военно-морские власти арестовали Троцкого и его спутников, сняли их с "Кристианияфьорда" и интернировали на месяц, а потом отпустили, позволили им сесть на другой скандинавский лайнер и продолжить путешествие в Петроград.
Владимир Абаринов: Предоставим слово самому Энтони Саттону.
Энтони Саттон: Линкольн Стеффенс плыл в Россию по особому приглашению Чарльза Ричарда Крейна, сторонника и бывшего председателя финансового комитета Демократической партии. Чарльз Крейн, вице-президент фирмы “Крейн Компани”, организовал компанию “Вестингауз” в России и в период с 1890 по 1930 годы побывал там не менее двадцати трех раз. По словам бывшего посла в Германии Уильяма Додда, Крейн “много сделал, чтобы вызвать революцию Керенского, которая уступила дорогу коммунизму”. И поэтому комментарии Стеффенса в его дневнике о беседах на борту парохода “Кристианиафиорд” весьма достоверны.
Владимир Абаринов: Саттон ошибся: не в дневнике, а в письме к сестре, и не на борту "Кристианиафьорд", а несколько раньше. О чем же шла речь между Крейном, Стеффенсом и русскими революционерами? Ричард Спенс.
Ричард Спенс: Думаю, в тот момент даже извне России было довольно очевидно, что ситуация там изменчива. Сразу после отречения Николая практически одновременно образовались Временное правительство и Петроградский совет. Возникло двоевластие. Каким образом эта система будет работать, как долго это будет продолжаться? Продолжалось это около восьми месяцев, но в тот момент этого никто не знал. Интересно, что Линкольн Стеффенс, о котором я уже упоминал, в письме, написанном непосредственно перед поездкой в Россию, рассказывает о встрече с русскими революционерами. Речь шла о будущем России, и, как пишет Стеффенс, "все согласились с тем, что революция находится только в своей начальной фазе, что она должна перерасти в нечто большее" и что Стеффенс и Крейн увидят в Петрограде "вторую революцию". Мне кажется, это важно: осознание того, что с отречением царя самое главное только начинается, что ситуация будет развиваться в ближайшие недели и месяцы. В тот момент Россия оказалась кораблем без капитана – никто не мог удержать штурвал твердо.
Ирина Лагунина: Почему англичане, дав Троцкому транзитную визу, арестовали его в Галифаксе? Рассказ Владимира Абаринова мы продолжим в следующем выпуске программа в пятницу вечером.