В Перми все еще холодно. И намного холоднее возле забора с колючей проволокой по периметру и злым лаем сторожевых собак.
Я мерз на улице, ждал Шухрата и размышлял, почему предпринимателей так быстро ломают и обязательно сажают в тюрьму. Почему их активная гражданская позиция становится опасной для чиновников. Те, кто действительно заботится о государстве, становятся его злейшими врагами. Почему?
Все прошло обыденно. Открылась металлическая дверь и охранник буднично, словно каждый день так поступал, выпустил его на волю. Но в этом движении и чувствовался праздник: человек вышел на волю. Исправительное учреждение № ХХХ выпустило на свободу моего соотечественника, которому я должен был помочь вернуться в Узбекистан.
Мы сидели в кафе вокзала, ждали поезд и не знали, как начать беседу. Я не хотел лезть в душу человека, только что вышедшего из заключения. Он еще не осознал, что лагерная жизнь позади.
- Спасибо, что встретили, – Шухрат первый заговорил. - Это наши земляки вас попросили помочь мне?
Мне на почту пришло письмо его восьмидесятилетней матери с просьбой помочь сыну вернуться обратно в Узбекистан. Я пытался встретиться с его друзьями-соотечественниками в России, чтобы помочь сообща, но они отключали телефоны, лишь услышав его имя. Нельзя это говорить. Я молча кивнул.
- Отныне в глазах людей я мошенник. Мне жить с этим всю оставшуюся жизнь, - он по привычке сжимал в руках чашку с чаем, словно грел руки о лагерную кружку с кипятком. – И домой вернусь преступником. Мама будет страдать.
- Если вы сами себя не считаете таковым, то остаетесь человеком, - слабое было утешение, но мне хотелось поддержать его. – А для матери вы всегда лучший.
Я сидел, смотрел, как он пытается прикрыть свои грязные огрубевшие ногти, и слушал его историю.
- Может вам будет это интересно, но я сел за правое дело. В России замечательные законы. Они позволяют бороться с любым проявлением национализма, бюрократией, волокитой. Но кто из нас, мигрантов, пользуется ими? Никто не пользуется. Я инженер-строитель, приехал из Узбекистана в поисках хорошей работы. Зарекомендовал себя и стал начальником строительного управления. Нам определили бюджет, указали на работы. Я видел, что расценки завышены, но деньги уже выделены. Я решил пойти на эксперимент. Сделали работы по реальной цене, а остатки вернули обратно в трест. Что тут началось. Экспертизы, проверки, подозрения, что я что-то украл. Я все обвинения отмел. Доказал свою правоту и… был уволен. Я изучил законы и пошел по инстанциям. Дошел до министра по строительству и с его помощью вновь доказал свою правоту. Я всегда искал справедливость. Меня таким воспитали.
Что было потом? Он нашел работу на другой стройке. Там тоже были завышенные расценки по оформлению строящегося детского сада. Он заключил договор с местным дворцом культуры, художники которого за треть суммы оформили детский сад детскими рисунками и поделками. На сэкономленные деньги приобрел мебель и игрушки для детишек сада. Оставшееся вернул в бюджет. И опять набежали проверяющие: "На каких основаниях заключили договор с художниками. Почему не думаете о государственных интересах?".
Он тогда ответил "я тоже частичка этого государства". Такое никто не прощает. Самоуправство, серые схемы, кричали одни. Наши зарплаты не растут, а он мебель в сад покупает, вторили другие. "Работайте честно, не завышайте расходы, и вы будете богаты" ответил он тогда. И за него взялись основательно. Быстро сломали слабаков его бригады, которые на следствии дали нужные показания о "хищениях и злоупотреблениях", провели скорый и беспощадный суд. И отправили его в колонию на несправедливые десять лет.
Наверное, он дурак. Потому что верит в правду, законы. Такие, как он, верят словам депутатов и чиновников рангом повыше и пониже о свободе совести, честном труде и верховенстве закона. Это как диагноз болезни. Перестанем заболевать ею, сразу вымрем.
Но чем больше таких дураков, как Шухрат, тем легче будет жить всем нам. Можно надеяться, что люди останутся людьми, а страна не развалится. В людях веру в справедливость убить легко, восстановить трудно.
- Собрал я как-то бригады нашего строительно-монтажного управления. Показал объем работ, сроки и бюджет. Сказал "сделайте раньше срока без потери качества по реальной цене и часть сэкономленных денег забирайте как премию". Остальное вернем обратно в бюджет. Есть в политэкономии выражение "хозрасчет и самоокупаемость". Люди поначалу не верили. Но потом все сработалось. Мы качественно делали работу и хорошо зарабатывали. И за это пострадали. Ведь мы стали самостоятельными. Нам чиновничье благословение не надо было уже. Мы фонды у него не вымаливали. Пользовались тем, что давали. И еще экономили. И при этом зарабатывали хорошо. Вот и остался чиновник не у дел, кормушка его опустела. Да разве он позволит после этого мое дело развивать? Он руки мне выкрутит и сам в суд отведет. Ну, а как суд вершится, знают все.
- Вы не верили в справедливость суда?
- Нет. Хотя судья областного суда был умницей и мог разобраться в деле. Но, с одной стороны, у него на столе лежал пухлый том о моих "хищениях" с "доказательствами" и "показаниями свидетелей", а с другой мое слово. Что перевесит? И еще. Оправдать меня значило отправить за решетку всех тех, кто сотворил этот процесс. На это никто не пойдет. Приговор не мог быть справедливым, потому что таких, как я, нельзя оставлять на свободе. Я угроза тем, кто за свою подпись взятку требует, кто не желает настоящей свободы бизнесмену, людям. Их убеждение: неуступчивых надо карать. Без них спокойнее.
Я вспомнил выражение "один с сошкой, а семеро с ложкой". Работает один, а проверяющих и указывающих тьма. И ладно, если они следят за законностью. Нет, они идут дальше. Цель - обязательно закрыть дело, запретить работать, непременно посадить. Такое ощущение, что ревизоры какие-то инородные существа, которые физически не могут сосуществовать с честными предпринимателями. А может так и есть?
Есть понятие "профилактика". Превентивные меры предотвратят большинство проблем. Мы все виноваты в том, что чиновники становятся неуправляемыми. Они решают, как нам жить, а мы молчим. Главное, вовремя получить свою порцию хлеба и зрелищ. А ставить на место зарвавшегося чиновника, мол, не мое дело. Вот такое мышление и надо выкорчевывать в себе.
Бизнес похож на человеческий организм. Закаляешь его спортом, бережешь от болезней, живешь по распорядку, и он становится здоровее. Так и дело наше мы должны кормить своим трудом и защищать от набегов. Не бояться давать сдачи беспределу.
Я понимал, что три дня пути в Узбекистан пройдут быстро, ведь дорога домой всегда короче. Но мать все равно измучится ждать сына, которого не видела 10 лет. Я пошел в кассу и сдал билет обратно.
- Поехали в аэропорт, быстрее дома будете, - сказал я ему.
Я мерз на улице, ждал Шухрата и размышлял, почему предпринимателей так быстро ломают и обязательно сажают в тюрьму. Почему их активная гражданская позиция становится опасной для чиновников. Те, кто действительно заботится о государстве, становятся его злейшими врагами. Почему?
Все прошло обыденно. Открылась металлическая дверь и охранник буднично, словно каждый день так поступал, выпустил его на волю. Но в этом движении и чувствовался праздник: человек вышел на волю. Исправительное учреждение № ХХХ выпустило на свободу моего соотечественника, которому я должен был помочь вернуться в Узбекистан.
Мы сидели в кафе вокзала, ждали поезд и не знали, как начать беседу. Я не хотел лезть в душу человека, только что вышедшего из заключения. Он еще не осознал, что лагерная жизнь позади.
- Спасибо, что встретили, – Шухрат первый заговорил. - Это наши земляки вас попросили помочь мне?
Мне на почту пришло письмо его восьмидесятилетней матери с просьбой помочь сыну вернуться обратно в Узбекистан. Я пытался встретиться с его друзьями-соотечественниками в России, чтобы помочь сообща, но они отключали телефоны, лишь услышав его имя. Нельзя это говорить. Я молча кивнул.
- Отныне в глазах людей я мошенник. Мне жить с этим всю оставшуюся жизнь, - он по привычке сжимал в руках чашку с чаем, словно грел руки о лагерную кружку с кипятком. – И домой вернусь преступником. Мама будет страдать.
- Если вы сами себя не считаете таковым, то остаетесь человеком, - слабое было утешение, но мне хотелось поддержать его. – А для матери вы всегда лучший.
Я сидел, смотрел, как он пытается прикрыть свои грязные огрубевшие ногти, и слушал его историю.
- Может вам будет это интересно, но я сел за правое дело. В России замечательные законы. Они позволяют бороться с любым проявлением национализма, бюрократией, волокитой. Но кто из нас, мигрантов, пользуется ими? Никто не пользуется. Я инженер-строитель, приехал из Узбекистана в поисках хорошей работы. Зарекомендовал себя и стал начальником строительного управления. Нам определили бюджет, указали на работы. Я видел, что расценки завышены, но деньги уже выделены. Я решил пойти на эксперимент. Сделали работы по реальной цене, а остатки вернули обратно в трест. Что тут началось. Экспертизы, проверки, подозрения, что я что-то украл. Я все обвинения отмел. Доказал свою правоту и… был уволен. Я изучил законы и пошел по инстанциям. Дошел до министра по строительству и с его помощью вновь доказал свою правоту. Я всегда искал справедливость. Меня таким воспитали.
Что было потом? Он нашел работу на другой стройке. Там тоже были завышенные расценки по оформлению строящегося детского сада. Он заключил договор с местным дворцом культуры, художники которого за треть суммы оформили детский сад детскими рисунками и поделками. На сэкономленные деньги приобрел мебель и игрушки для детишек сада. Оставшееся вернул в бюджет. И опять набежали проверяющие: "На каких основаниях заключили договор с художниками. Почему не думаете о государственных интересах?".
Он тогда ответил "я тоже частичка этого государства". Такое никто не прощает. Самоуправство, серые схемы, кричали одни. Наши зарплаты не растут, а он мебель в сад покупает, вторили другие. "Работайте честно, не завышайте расходы, и вы будете богаты" ответил он тогда. И за него взялись основательно. Быстро сломали слабаков его бригады, которые на следствии дали нужные показания о "хищениях и злоупотреблениях", провели скорый и беспощадный суд. И отправили его в колонию на несправедливые десять лет.
Наверное, он дурак. Потому что верит в правду, законы. Такие, как он, верят словам депутатов и чиновников рангом повыше и пониже о свободе совести, честном труде и верховенстве закона. Это как диагноз болезни. Перестанем заболевать ею, сразу вымрем.
Но чем больше таких дураков, как Шухрат, тем легче будет жить всем нам. Можно надеяться, что люди останутся людьми, а страна не развалится. В людях веру в справедливость убить легко, восстановить трудно.
- Собрал я как-то бригады нашего строительно-монтажного управления. Показал объем работ, сроки и бюджет. Сказал "сделайте раньше срока без потери качества по реальной цене и часть сэкономленных денег забирайте как премию". Остальное вернем обратно в бюджет. Есть в политэкономии выражение "хозрасчет и самоокупаемость". Люди поначалу не верили. Но потом все сработалось. Мы качественно делали работу и хорошо зарабатывали. И за это пострадали. Ведь мы стали самостоятельными. Нам чиновничье благословение не надо было уже. Мы фонды у него не вымаливали. Пользовались тем, что давали. И еще экономили. И при этом зарабатывали хорошо. Вот и остался чиновник не у дел, кормушка его опустела. Да разве он позволит после этого мое дело развивать? Он руки мне выкрутит и сам в суд отведет. Ну, а как суд вершится, знают все.
- Вы не верили в справедливость суда?
- Нет. Хотя судья областного суда был умницей и мог разобраться в деле. Но, с одной стороны, у него на столе лежал пухлый том о моих "хищениях" с "доказательствами" и "показаниями свидетелей", а с другой мое слово. Что перевесит? И еще. Оправдать меня значило отправить за решетку всех тех, кто сотворил этот процесс. На это никто не пойдет. Приговор не мог быть справедливым, потому что таких, как я, нельзя оставлять на свободе. Я угроза тем, кто за свою подпись взятку требует, кто не желает настоящей свободы бизнесмену, людям. Их убеждение: неуступчивых надо карать. Без них спокойнее.
Я вспомнил выражение "один с сошкой, а семеро с ложкой". Работает один, а проверяющих и указывающих тьма. И ладно, если они следят за законностью. Нет, они идут дальше. Цель - обязательно закрыть дело, запретить работать, непременно посадить. Такое ощущение, что ревизоры какие-то инородные существа, которые физически не могут сосуществовать с честными предпринимателями. А может так и есть?
Есть понятие "профилактика". Превентивные меры предотвратят большинство проблем. Мы все виноваты в том, что чиновники становятся неуправляемыми. Они решают, как нам жить, а мы молчим. Главное, вовремя получить свою порцию хлеба и зрелищ. А ставить на место зарвавшегося чиновника, мол, не мое дело. Вот такое мышление и надо выкорчевывать в себе.
Бизнес похож на человеческий организм. Закаляешь его спортом, бережешь от болезней, живешь по распорядку, и он становится здоровее. Так и дело наше мы должны кормить своим трудом и защищать от набегов. Не бояться давать сдачи беспределу.
Я понимал, что три дня пути в Узбекистан пройдут быстро, ведь дорога домой всегда короче. Но мать все равно измучится ждать сына, которого не видела 10 лет. Я пошел в кассу и сдал билет обратно.
- Поехали в аэропорт, быстрее дома будете, - сказал я ему.