Венский архитектор и фотограф Милан Гоудак передал РС несколько новых циклов своих работ. Два из них - "Петербург" и "Медитация" - мы представляем на сайте РС вместе с размышлениями самого автора.
Милан Гоудак: Фотография - для меня в каком-то смысле хобби, хотя профессионально мне тоже приходится заниматься фотографией. Вообще, в фотографии, - также как в любом другом искусстве - очень важен общий культурный фон или культурный контекст, потому что если говорить о так называемой демократичности этого искусства, на самом деле она мнима. Демократичность заканчивается как раз "на гашетке". Просто как инструмент, фотоаппарат действительно демократичен, потому что фотоаппарат, особенно сейчас - очень доступная вещь, не требующая глубоких серьезных знаний. Но вы, наверное, бывали в ситуации, когда вас сажают на диван в гостях, заваливают семейными альбомами и заставляют смотреть, показывают какие-то мелкие фигурки на заднем фоне и говорят: вот это я!.. Причем это может быть даже не семейный альбом, а, скажем, отчет о поездке куда-нибудь в Йемен или в Сахару, это не важно. Вот здесь и разница: как в любом деле, в фотографии есть азы, грамота, есть принципы мастерства, канон.
Фотография - это селекция, отбор. Когда мы видим окружающий мир, то выбираем для себя что-то наиболее ценное. Мы пытаемся выделить главное, то, что называется мотивом. Отбор мотива для съемки - начало фотоискусства. Дальше идут технически необходимые вещи - настройка фотоаппарата, правильный выбор освещения. Большей частью я занимаюсь не постановочной фотографией, а пешеходной съемкой, как называют ее высокомерно некоторые издатели фотожурналов: человек просто идет и снимает то, что видит. Потом, конечно, очень важно - это, пожалуй, важнейшее, - построение кадра, ограничение пространства фотографии, усиление мотива, за счет приближения деталей либо отбрасывания лишнего.
Почему Россия так привлекает вас как фотографа?
Милан Гоудак: Я поздно стал фотографом. Пока жил в России, у меня были очень скромные условия: я не мог себе позволить не то что купить хороший фотоаппарат, но даже мечтать о нем. И как-то в семье ни у кого не было камеры, и вообще было не до того: учеба, работа и прочее... И в результате я только в 36 лет занялся фотографией, сознательно стал снимать. Это было уже за границей, в Австрии. Теперь, когда я бываю в России - за это время сменились эпохи, сменился строй – я понимаю, что именно этот переходный момент очень фотогеничен. Вообще, Россия - и как это ни парадоксально, Россия уходящая, то есть Советский Союз - очень фотогенична. Без всякой этической или политической нагрузки - я говорю только о фактуре. Я очень жалею, что когда я там жил, то не мог фотографировать, зачем-то занимался какими-то акварелями и прочей ерундой, в то время как можно было все это заснять и сейчас разглядывать, выставлять, потому что все это необыкновенно интересно.
Первый раз, когда я через три или четыре года после отъезда из России приехал в Питер, меня поразила какая-то марсианскость городских окраин, эти колоссальные километровые корабли одинаковых домов, уходящих куда-то за горизонт, с такими же просветами между ними – еще на фоне кровавых закатов, и все это ужасно напоминало что-то нечеловеческое, сверхчеловеческое. Нас очень часто - особенно людей с какими-то эстетическими амбициями - раздражает чистота европейских фасадов, вылизанность улиц и так далее. Но мне - обывателю, живущему на Западе, постепенно как-то начинает нравиться, что здесь чисто, что фасады чистые, что убраны сады, дворы. Хотя в фотографическом смысле это, конечно, в меньшей степени привлекает, но на том уровне фотографии, которая мне доступна, можно, в конце концов, заниматься натюрмортами или подводной съемкой. Так что с точки зрения эгоиста - а любой считающий себя творческой натурой человек эгоист – Россия для меня более привлекательна в качестве объекта наблюдений.
МИЛАН ГОУДАК. ЦИКЛ "ПЕТЕРБУРГ"
Чем замечателен для фотографов Петербург, которому вы уделяете столько внимания?
Милан Гоудак: Петербург - мой родной город, я прожил в Питере 30 лет. Естественно, такой срок означает очень комплексное, очень глубокое проникновение в город, и ограничиться простым объяснением невозможно. Но, может быть, я попробую как-то визуально передать образ. Наверное, это триада: вода, архитектура, небо. Это свойственно немногим городам... Ну, может, и многим городам, но я предвзято отношусь к своему городу и нахожу, что в ряду с ним, возможно, еще только два-три-четыре таких (по крайней мере, в Европе из тех, что мне известны), которые могли бы с Питером сравниться. Есть еще, конечно, другие образы, например, питерские дворы-колодцы, которые сами по себе дают отдельный мотив: с этими стенами, помойками, трубами, крышами. Это люди, которые те дома и те дворы населяют, это публика из коммунальных квартир, это парки и скверы. Таких визуальных "аттракционов" в Петербурге миллион и более.
Наверное вокруг искусства всегда есть аура таинственности, а чуть дальше – граница, где начинается… «околоискусство»?
Милан Гоудак: Меня вообще очень интересует вопрос: а что такое искусство? Если обрамить кусок стены с какой-то отвалившейся или полуотвалившейся цветной штукатуркой, почему этот кусок выглядит как законченное произведение абстрактного искусства? Есть ли это моя личная рефлексия? Или это есть объективная истина? - то есть любая вырванная из контекста вещь становится произведением искусства, о чем говорят концептуалисты, или это все от лукавого и все это - околоискусство? Я по-прежнему не знаю ответа на этот вопрос.
МИЛАН ГОУДАК. ЦИКЛ "МЕДИТАЦИЯ"
Каково ваше отношение к фотографиям в цикле «Медитация»?
Милан Гоудак: В цикле собраны довольно разные объекты... Там есть очень выразительные вещи, которые действительно сильно цепляют. Они и в натуре цепляли, привлекали внимание какой-то нарочитой «художественностью». Хотя в оригинале они совершенно безыскусны. Разумеется, эта съемка - продукт моего видения. Я вижу в этом, скажем, Поллака, Кандинского, Клее и других... То есть это все культурно обусловлено, вторично - наверное, так правильно сказать. Почему объектная медитация? Потому что объект существует сам по себе, как голова чеширского кота, то есть вырван из контекста, не нагружен никакими смыслами, он умиротворяющ. Эти объекты имеют чисто пластическую нагрузку, это как бы больше вещь в себе – отсюда и термин "медитация" как проявление не-крайних проявлений эмоциональности. Потому что все остальное, скажем, может вызывать согласие, несогласие, протест, возмущение, восхищение и так далее - а здесь вы просто медитируете, то есть у вас нет сильных эмоций, это и не должно вызывать сильные эмоции. Так я понимаю медитацию.
Любое искусство, вероятно, полно банальностей, повторов… Есть ли нечто такое в фотографии, чего вы стараетесь избегать?
Милан Гоудак: Я недолюбливаю красивости, меня они отпугивают. Но рефлекс все-таки существует - красивый пейзаж хочется снять, просто рука сама тянется. Это какой-то атавистический рефлекс, связанный, видимо, с академическим образованием - авторитарным, дидактическим образованием. Когда подразумевается эталон абсолютной красоты, абсолютная гармония, к которой надо стремиться. Я всю жизнь стремлюсь от них отделаться, и всю жизнь на этом обжигаюсь... Увидев первый раз Венецию или Рим, или то, что уже тысячу раз видано на всяких открытках и в учебниках, ты понимаешь, что это не надо фотографировать, но ничего не можешь с собой поделать. Хватаешься за аппарат и начинаешь снимать, хотя уже облизано со всех сторон... И, тем не менее, пытаешься повторять себя, других. Зачем? Непонятно.
Но в действительности красоты и без венеций хватает, очень много, конечно же, если оглядеться кругом, - в частности, в том, что внешне не соответствует канону. Есть очень много красоты не то что бы в уродстве - вопрос в том, что вообще понимать под красотой? – вне категорий эстетики. Что такое фотогеничность? Есть люди, которые в жизни не производят впечатления красивых, а на фотографиях необыкновенно выразительны. Мне кажется, заслуга фотографии еще и в этом, что она может обнаружить и выделить такую скрытую красоту.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
Милан Гоудак: Фотография - для меня в каком-то смысле хобби, хотя профессионально мне тоже приходится заниматься фотографией. Вообще, в фотографии, - также как в любом другом искусстве - очень важен общий культурный фон или культурный контекст, потому что если говорить о так называемой демократичности этого искусства, на самом деле она мнима. Демократичность заканчивается как раз "на гашетке". Просто как инструмент, фотоаппарат действительно демократичен, потому что фотоаппарат, особенно сейчас - очень доступная вещь, не требующая глубоких серьезных знаний. Но вы, наверное, бывали в ситуации, когда вас сажают на диван в гостях, заваливают семейными альбомами и заставляют смотреть, показывают какие-то мелкие фигурки на заднем фоне и говорят: вот это я!.. Причем это может быть даже не семейный альбом, а, скажем, отчет о поездке куда-нибудь в Йемен или в Сахару, это не важно. Вот здесь и разница: как в любом деле, в фотографии есть азы, грамота, есть принципы мастерства, канон.
Фотография - это селекция, отбор. Когда мы видим окружающий мир, то выбираем для себя что-то наиболее ценное. Мы пытаемся выделить главное, то, что называется мотивом. Отбор мотива для съемки - начало фотоискусства. Дальше идут технически необходимые вещи - настройка фотоаппарата, правильный выбор освещения. Большей частью я занимаюсь не постановочной фотографией, а пешеходной съемкой, как называют ее высокомерно некоторые издатели фотожурналов: человек просто идет и снимает то, что видит. Потом, конечно, очень важно - это, пожалуй, важнейшее, - построение кадра, ограничение пространства фотографии, усиление мотива, за счет приближения деталей либо отбрасывания лишнего.
Почему Россия так привлекает вас как фотографа?
Милан Гоудак: Я поздно стал фотографом. Пока жил в России, у меня были очень скромные условия: я не мог себе позволить не то что купить хороший фотоаппарат, но даже мечтать о нем. И как-то в семье ни у кого не было камеры, и вообще было не до того: учеба, работа и прочее... И в результате я только в 36 лет занялся фотографией, сознательно стал снимать. Это было уже за границей, в Австрии. Теперь, когда я бываю в России - за это время сменились эпохи, сменился строй – я понимаю, что именно этот переходный момент очень фотогеничен. Вообще, Россия - и как это ни парадоксально, Россия уходящая, то есть Советский Союз - очень фотогенична. Без всякой этической или политической нагрузки - я говорю только о фактуре. Я очень жалею, что когда я там жил, то не мог фотографировать, зачем-то занимался какими-то акварелями и прочей ерундой, в то время как можно было все это заснять и сейчас разглядывать, выставлять, потому что все это необыкновенно интересно.
Первый раз, когда я через три или четыре года после отъезда из России приехал в Питер, меня поразила какая-то марсианскость городских окраин, эти колоссальные километровые корабли одинаковых домов, уходящих куда-то за горизонт, с такими же просветами между ними – еще на фоне кровавых закатов, и все это ужасно напоминало что-то нечеловеческое, сверхчеловеческое. Нас очень часто - особенно людей с какими-то эстетическими амбициями - раздражает чистота европейских фасадов, вылизанность улиц и так далее. Но мне - обывателю, живущему на Западе, постепенно как-то начинает нравиться, что здесь чисто, что фасады чистые, что убраны сады, дворы. Хотя в фотографическом смысле это, конечно, в меньшей степени привлекает, но на том уровне фотографии, которая мне доступна, можно, в конце концов, заниматься натюрмортами или подводной съемкой. Так что с точки зрения эгоиста - а любой считающий себя творческой натурой человек эгоист – Россия для меня более привлекательна в качестве объекта наблюдений.
Фотоальбом Милана Гоудака. Петербург. Камни и люди.
МИЛАН ГОУДАК. ЦИКЛ "ПЕТЕРБУРГ"
Чем замечателен для фотографов Петербург, которому вы уделяете столько внимания?
Милан Гоудак: Петербург - мой родной город, я прожил в Питере 30 лет. Естественно, такой срок означает очень комплексное, очень глубокое проникновение в город, и ограничиться простым объяснением невозможно. Но, может быть, я попробую как-то визуально передать образ. Наверное, это триада: вода, архитектура, небо. Это свойственно немногим городам... Ну, может, и многим городам, но я предвзято отношусь к своему городу и нахожу, что в ряду с ним, возможно, еще только два-три-четыре таких (по крайней мере, в Европе из тех, что мне известны), которые могли бы с Питером сравниться. Есть еще, конечно, другие образы, например, питерские дворы-колодцы, которые сами по себе дают отдельный мотив: с этими стенами, помойками, трубами, крышами. Это люди, которые те дома и те дворы населяют, это публика из коммунальных квартир, это парки и скверы. Таких визуальных "аттракционов" в Петербурге миллион и более.
Наверное вокруг искусства всегда есть аура таинственности, а чуть дальше – граница, где начинается… «околоискусство»?
Милан Гоудак: Меня вообще очень интересует вопрос: а что такое искусство? Если обрамить кусок стены с какой-то отвалившейся или полуотвалившейся цветной штукатуркой, почему этот кусок выглядит как законченное произведение абстрактного искусства? Есть ли это моя личная рефлексия? Или это есть объективная истина? - то есть любая вырванная из контекста вещь становится произведением искусства, о чем говорят концептуалисты, или это все от лукавого и все это - околоискусство? Я по-прежнему не знаю ответа на этот вопрос.
Фотоальбом Милана Гоудака. Медитация
МИЛАН ГОУДАК. ЦИКЛ "МЕДИТАЦИЯ"
Каково ваше отношение к фотографиям в цикле «Медитация»?
Милан Гоудак: В цикле собраны довольно разные объекты... Там есть очень выразительные вещи, которые действительно сильно цепляют. Они и в натуре цепляли, привлекали внимание какой-то нарочитой «художественностью». Хотя в оригинале они совершенно безыскусны. Разумеется, эта съемка - продукт моего видения. Я вижу в этом, скажем, Поллака, Кандинского, Клее и других... То есть это все культурно обусловлено, вторично - наверное, так правильно сказать. Почему объектная медитация? Потому что объект существует сам по себе, как голова чеширского кота, то есть вырван из контекста, не нагружен никакими смыслами, он умиротворяющ. Эти объекты имеют чисто пластическую нагрузку, это как бы больше вещь в себе – отсюда и термин "медитация" как проявление не-крайних проявлений эмоциональности. Потому что все остальное, скажем, может вызывать согласие, несогласие, протест, возмущение, восхищение и так далее - а здесь вы просто медитируете, то есть у вас нет сильных эмоций, это и не должно вызывать сильные эмоции. Так я понимаю медитацию.
Любое искусство, вероятно, полно банальностей, повторов… Есть ли нечто такое в фотографии, чего вы стараетесь избегать?
Милан Гоудак: Я недолюбливаю красивости, меня они отпугивают. Но рефлекс все-таки существует - красивый пейзаж хочется снять, просто рука сама тянется. Это какой-то атавистический рефлекс, связанный, видимо, с академическим образованием - авторитарным, дидактическим образованием. Когда подразумевается эталон абсолютной красоты, абсолютная гармония, к которой надо стремиться. Я всю жизнь стремлюсь от них отделаться, и всю жизнь на этом обжигаюсь... Увидев первый раз Венецию или Рим, или то, что уже тысячу раз видано на всяких открытках и в учебниках, ты понимаешь, что это не надо фотографировать, но ничего не можешь с собой поделать. Хватаешься за аппарат и начинаешь снимать, хотя уже облизано со всех сторон... И, тем не менее, пытаешься повторять себя, других. Зачем? Непонятно.
Но в действительности красоты и без венеций хватает, очень много, конечно же, если оглядеться кругом, - в частности, в том, что внешне не соответствует канону. Есть очень много красоты не то что бы в уродстве - вопрос в том, что вообще понимать под красотой? – вне категорий эстетики. Что такое фотогеничность? Есть люди, которые в жизни не производят впечатления красивых, а на фотографиях необыкновенно выразительны. Мне кажется, заслуга фотографии еще и в этом, что она может обнаружить и выделить такую скрытую красоту.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"