Данила Гальперович: В гостях у программы "Лицом к лицу" Павел Медведев, член Комитета Государственной Думы по финансовому рынку, известный российский политик и экономист, можно сказать, ветеран российской политики, поскольку он входил еще в достаточно близкое окружение Бориса Ельцина, когда тот был председателем Верховного совета России. И сейчас Павел Медведев член фракции "Единая Россия" В Государственной Думе.
А вопросы ему задают обозреватель газеты "Ведомости" Роман Шлейнов и представляющий в России Второе немецкое телевидение (ZDF) Роланд Фритше.
Мы поговорим в основном о том законопроекте, который сейчас предложил президент России Дмитрий Медведев Государственной Думе. Это, на самом деле, целая череда законопроектов: поправки в закон о банках и банковской деятельности, о сделках с недвижимостью и в Налоговый кодекс, - которые технически, по оценке многих специалистов, должны уменьшить возможность много заработать для чиновники и ничего об этом не сказать. Мы поговорим о том, можно ли техническими мерами победить российскую коррупцию, и не является ли она той самой смазкой, на которой только и работает сейчас государственный российский аппарат.
Но сначала – по традиции, биографию нашего гостя.
Павел Алексеевич Медведев родился 13 августа 1940 года в Москве. В 1962 году закончил механико-математический факультет МГУ. После защиты диссертации получил степень кандидата физико-математических наук, а 1987 году – степень доктора экономических наук. В 1990 году был избран народны депутатом РСФСР, в 1992-м стал профессором экономического факультета МГУ. Избирался депутатом Государственной Думы России всех созывов. С 2000 года заместитель председателя Комитета Государственной Думы России по кредитным организациям и финансовым рынкам. С 2000 года член Национального банковского совета. Занимался решением проблем банковского дела и денежного обращения в России, привлечении иностранного капитала в российскую экономику. Автор многочисленных публикаций, посвященных безопасности вкладов, анализу политики Центрального банка. Разработчик законопроектов о банках и банковской деятельности, о гарантировании вкладов граждан в банках и несостоятельности и банкротстве банков, о противодействии легализации отмывания доходов, полученных преступным путем. Осенью 2009 года по предложению Ассоциации российских банков Павел Медведев стал первым в России финансовым омбудсменом.
Данила Гальперович: Я предлагаю начать с той тему, которую с самого начала я обозначил. Роман, пожалуйста.
Роман Шлейнов: Скажите, это ваша личная позиция или все-таки позиция всей фракции? Удивительно, что "Единая Россия" выдвигает такое предложение.
Павел Медведев: Подождите, как "Единая Россия" выдвигает? Президент написал закон, "Единая Россия" по этому поводу еще не успела высказаться, поэтому сейчас я буду высказываться от своего имени. Я к этому очень сложному закону, он 75 страниц занимает, отношусь положительно. Считаю, что это капля на нужную чашу весов.
Данила Гальперович: Если можно, чуть подробнее. Во-первых, капля какого размера? Во-вторых, что же все-таки президент предложил?
Павел Медведев: Президент предложил довольно жестко контролировать расходы и собственность, активы очень большого круга государственных служащих, включая работников МВД, военных, я уж не говорю о депутатах всех уровней, о членах правительства и о чиновниках правительственных. И сейчас уже номинально некоторые чиновники, депутаты, члены Совета Федерации должны сообщать о своих доходах и активах, они должны сообщать о том, есть у них автомобили и сколько, есть у них гараж, дворец и так далее. И должны сообщать то же самое о своих ближайших родственниках – жене и малолетних, правда, детях. По-видимому, "малолетность" детей потребует еще обсуждения. До сих пор не было механизма, с помощью которого более-менее регулярно можно было бы проверить, не обманывает ли чиновник или депутат. Вот этот закон некоторый механизм дает. Он позволяет начальнику (кто называется начальником, нам специальным образом скажет президент в отдельном документе, это не сказано в законе), скажем, обратиться в банк с запросом: а вот у такого-то моего сотрудника есть ли счета? Если они есть, какие деньги на этих счетах находятся? Этот же начальник может обратиться в регистрационную палату и узнать, есть у этого чиновника дворец или нет. Кроме того, дается возможность многим разным людям, например, журналистам, сообщать в МВД или в прокуратуру о своих подозрениях. Правда, подозрения эти нужно соответствующим образом обосновать. О подозрениях, что такой-то чиновник или такой-то депутат обманывает. И на основании такого рода сообщений может быть проведена проверка и даже оперативно-розыскная работа.
Роланд Фритше: Павел Алексеевич, не приведет ли это стремление к прозрачности к ограничению тех прав и свобод личности, которые зафиксированы в Конституции? Ведь получается, что одна часть населения вынуждена раскрываться полностью, а другие могут скрывать свои доходы. То есть равенство населения тогда пропадает.
Павел Медведев: Дело в том, что человек становится чиновником или депутатом только потому, что он предпринимает какие-то усилия, чтобы сделаться чиновником или депутатом. Если он заранее будет знать, что превращение в чиновника связано с такого рода неприятностями, то он, может быть, передумает и не сделается. Но если уж он сделался, он обязан следовать тому закону, который ему известен.
Данила Гальперович: Очень много говорится и российскими, и иностранными журналистами о круговой поруке внутри российской власти, и поэтому вы сейчас сказали о том, что журналисты могут сообщать о своих подозрениях. Но мы вот знаем самый последний случай, когда тех, кто обвиняется в крышевании нелегальных казино в Подмосковье, уже приходится объявлять в розыск, а не из-под ареста спрашивать, плохо они делали или нет. Это означает, что им в свое время обеспечили пути отхода. И мы помним длинный конфликт между Следственным комитетом и прокуратурой, ФСБ, даже пострадавшие были в этом кадровом конфликте. Вот можно ли опираться только на технические меры в такой вещи, как выявление, скажем так, неправедно полученных доходов?
Павел Медведев: Данила, вы правы, к сожалению, действительно, и круговая порука, и просто даже отсутствие элементарной культуры очень многих сотрудников правоохранительных органов существуют. Я готовился к этой передаче, и в интернете случайно наткнулся на такое высказывание нашего президента: "Есть две модели поведения в этой ситуации. Можно расслабиться и признать свое поражение, сказав: вы знаете, мы с этим явлением в России боремся столетиями и никак победить его не можем, ну, и пусть оно само по себе как-то существует. А можно что-то пытаться делать. Я выбрал второй вариант". Вот президент выбрал второй вариант, мне кажется, что выбрал абсолютно искренне. Так получилось, что я нашего президента довольно хорошо знаю лично, я с ним год сидел рядом в Национальном банковском совете, он был членом Национального банковского совета в течение года. Вот его поведение там очень похоже на то, что вот здесь написано. Написано не в связи с Национальным банковским советом. Да, действительно, десятки лет назначались люди на разные должности, и теперь мы должны к этим людям обращаться с тем, чтобы они боролись с кем? С собой? Вот это противоречие, безусловно, есть. Нашему президенту предъявляют такую претензию: у нас кругом коррупция, а ты до сих пор всех не снял с работы! У меня есть один знакомый, такой юморист, который говорит: кого снять с работы – очень хорошо понятно, непонятно кого назначить. Вот я думаю, что президент это тоже знает.
Данила Гальперович: Я вам скажу, что даже предыдущий президент примерно так же говорил. Когда его спрашивали прямо, я помню, корреспондент "Интерфакса" Вячеслав Терехов спросил: "Чего бы вам ни снять господина Яковлева, если вы знаете, что он коррупционер?" И господин Путин говорил: "Да, вот снять легко человека, вот так вот сделать, чтобы он работал, тяжело". Это же очень давний подход.
Павел Медведев: Кроме круговой поруки, есть еще то, что я назвал отсутствием культуры. И через это уже очень трудно пробиться. Вот я сейчас нахожусь в таком положении. Один мой избиратель обратился ко мне с жалобой, его МВД объявило во всероссийский розыск на основании некоторого уголовного дела. И этот мой избиратель находится в Мюнхене, к сожалению, у него очень тяжело болен ребенок, и он вынужден около больницы жить, спасибо немцам, они его просто поддерживают, и ребенка и его семью. Тем не менее, ему нужен российский паспорт, и вот в очередной раз, когда ему надо было поменять паспорт, ему его не выдали, а сообщили, что он находится в розыске. Он на несчастье МВД является юристом, и он сообщил мне, что его объявили в розыск незаконно. Его объявили в розыск на основании открытого уголовного дела, в котором он даже не упоминается. И он сообщает мне номер статьей Уголовного, Уголовно-процессуального кодекса, из которых следует, что так объявить в розыск нельзя, вообще никаких претензий нельзя предъявить, сначала не возбудив уголовное дело, не обвинив человека в чем-нибудь. Я об этом сообщаю большому начальнику в прокуратуре. Большой начальник в прокуратуре, конечно, не отвечает, поручает своему заместителю. Заместитель мне сообщает: гражданин такой-то объявлен во всероссийский розыск. Я пишу этому заместителю: дорогой заместитель, я знаю, что он объявлен в розыск, я же вам не про это написал, я вам сообщил утверждение этого человека, который говорит, что это незаконно. А я еще с таким релятивизмом, физико-математическим, спрашиваю: верно или неверно говорит мой избиратель? И что мне отвечает этот заместитель: гражданин такой-то объявлен во всероссийский розыск. Я снова пишу его начальнику: дорогой начальник, если у вас есть хоть кто-то из помощников, кто умеет читать по-русски, дайте ему прочитать мое письмо; я не про это спрашиваю, а про другое. И так далее. Вот я думаю, что это абсолютно невинная ошибка, но так устроен механизм работы вот этого прокурорского органа. Но если он так работает, с коррупцией бороться невозможно.
Роман Шлейнов: Альтернатива всеобщему увольнению, как представляется, есть. Как раз этот проект – это одна из граней, что называется, этой альтернативы, когда выстраивается такая система отчетности, и прежде всего публичной, когда чиновникам становится неловко действовать не так, как положено, неловко получать несоизмеримые с заплатой доходы, неловко покупать значительную собственность, неловко покупать эту собственность и регистрировать ее на детей, жен, родственников и так далее. Но вот вы в рамках этого проекта можете ли выступать с инициативами, касающимися, допустим, расширения понятия семьи? Потому что это ведь один из камней преткновения. Ну, что нам даст информация о несовершеннолетнем ребенке того или иного чиновника? Эта информация почти бесполезна. А вот если расширить, как это сделано в большинстве западных стран, и включать в этот мониторинг не только самого чиновника, его супругу, но и, как в некоторых странах, большинство родственников, и братьев, и сестер, и даже иногда бывших жен до трех лет после развода. Тогда, может быть, что-то изменится. Вы как считаете?
Павел Медведев: Знаете, для начала я выступлю с предложением расширить понятие неловкости. Вот я читаю документ. Я в свое время обратился в МВД с такой претензией: следователь Министерства внутренних дел вошел в банк и унес из банка определенную сумму денег. Так как этот следователь крайне необразованный и даже не очень умный, он оставил следы, он оставил расписку. Унес деньги и сделал вид, что он отдал деньги тем людям, которым эти деньги принадлежат. Ну, что, конечно, полный абсурд – без суда и следствия выносить деньги из банка нельзя никому, даже следователю МВД. И я за 10 оборотов добился от прокуратуры, чтобы прокуратура велела МВД эти деньги вернуть в банк. Вот что мне пишет большой начальник из Министерства внутренних дел: "Денежные средства у таких-то людей не были изъяты, так как на момент вынесения постановления о выемке (выемка – это требование их вернуть) они были израсходованы". И бумага белая, не красная, никто не покраснел. Это по поводу того, ловко или неловко.
Данила Гальперович: То есть, подождите, они вам сообщают, что деньги, преступно взятые, которые нужно было отдать, и все это проделали представители власти, они просто потратили, поэтому отдать не могут?
Павел Медведев: Конечно, а что же тут. А если потратили, как отдать-то?
Данила Гальперович: Почему это не опубликовали?
Павел Медведев: Я продолжаю бороться. Я зануда.
Данила Гальперович: А разве это не средство борьбы – через публикацию?
Павел Медведев: Минуточку, вот это будет опубликовано, и после публикации что произойдет?
Данила Гальперович: Ну, я думаю, что какой-то скандал будет все-таки.
Павел Медведев: Да? Ну, хорошо…
Данила Гальперович: Это вопрос - где. Вот напротив меня сидит человек из очень читаемой газеты, я даже знаю где.
Павел Медведев: Хорошо, подумаем. Дело в том, что в разных случаях, мне кажется, разные способы воздействия по-разному эффективны. Много раз я кое-что публиковал в печати, и это имело большой эффект. Спасибо, может быть, я это и сделаю, действительно. Теперь по поводу расширения круга родственников. Я бы на это пошел, может быть, из-за нехорошести своего характера. Я подозреваю, что я на этом бы сильно относительно выиграл. Но опять-таки это предложение направлено в общество, которое устроено так, как только что Данила сказал, а я его поддержал: десятилетиями назначались люди на разные должности… И это общество возражает, оно говорит следующее: ну, что же это, у меня детям уже 40 лет, у них самостоятельная деятельность, у меня, может быть, с моими детьми не очень хорошие отношения, и как я буду сообщать об их собственности и заработках? Я должен идти к своему ребенку, мириться с ним, если я с ним поссориться, и выспрашивать у него, что он заработал и как он потратил? Я не поддерживаю эту линию, но должен ли я был вам о ней сообщить? Должен. И я сообщаю.
Роланд Фритше: Павел Алексеевич, коль скоро вы сейчас заявили, что вы сторонник Дмитрия Анатольевича в борьбе с коррупцией, получается, что есть отдельные борцы сверху. А почему я не вижу единого фронта борцов с коррупцией сверху и снизу? Допустим, вот то, что Навальный делает, что другие делают, получается, вы все разрозненно ведете эту борьбу? Тем более на днях глава Центрального банка тоже написал письмо президенту о криминале в банковском секторе. Мы об этом говорим, но ничего не делается. Вот сейчас объявлен в розыск Бородин глава Банка Москвы, а куда смотрели все эти годы? Получается, что это такая кампания, чтобы хорошо выглядеть перед выборами. А эффект где? Я его не вижу.
Павел Медведев: Ну, не то что бы ничего не делается. Кое-что все-таки делается. Смотрите, скандал в Подмосковье все-таки привел к тому, что очень большие начальник объявлены в розыск, и я думаю, что в этом случае совершенно законно объявлены в розыск, и я надеюсь, будут найдены. Я на значительно более низком уровне замечаю, что кое-что происходит. Ну, вот известная беда российская – наркотики. В моем округе были мерзавцы, которые являлись должностными лицами и позволяли себе торговать наркотиками, там с ними борьба шла довольно долгая и кончалась ничем. Вот сейчас их посадили. И слава богу! Кое-что делается. Я очень осторожно сказал, что этот закон – это капля на нужную чашу весов. Нету способа, к сожалению, установить рай на земле вообще. Даже в Германии, хотя я слышал, что в Германии живут немцы, а у нас – россияне.
Данила Гальперович: Но совсем не все.
Павел Медведев: Не все немцы? Вот ведь слухам нельзя верить (смеются). Это действительно капля. Я надеюсь, что-то произойдет, но нужно будет предпринимать новые и новые усилия.
Данила Гальперович: Павел Алексеевич может проследить состояние российской власти и коррупции в ней в течение последних 22 лет как минимум. Вот если мы говорим о нынешнем состоянии коррупции, стоянка около Государственной Думы представляет собой просто один из лучших люксовых автосалонов Российской Федерации. Чего только я там ни встречал, включая "Астен Мартины" и так далее. Если мы сравним это с 90-ми, концом 90-х, началом 2000-х и нынешними временами?
Павел Медведев: Конечно, при сломе режима в области коррупции очень заметные изменения происходили, и масштабы коррупции, конечно, росли. Но это признается всеми, включая нашего президента.
Данила Гальперович: Можно ли говорить о том, что как только нефтяной кран открыли, и он оказался дорогим, сразу все вот это началось?
Павел Медведев: Нет, началось очень давно. Когда-то, лет 50 тому назад, один мой знакомый на спор купил телефон в КГБ. Телефон был большой редкостью, он купил квартиру в ЖСК, в новом районе, где телефон надо было ждать 10 лет. Так вот он купил телефон в КГБ. То есть коррупция была, но только телефон купил, а не вышку нефтяную. Масштаб был совсем другой, но коррупция была всегда.
Роман Шлейнов: Как вы думаете, поскольку коррупция вышла на более современный уровень, не пора ли обязать государственных чиновников и депутатах отчитываться о долях владения в трастах, оффшорах и прочих структурах, которые совершенно непрозрачны?
Павел Медведев: Вы опоздали на три года как минимум. Уже три года номинально… вот что реально происходит – это мы узнаем, когда начнет работать тот закон, который мы сегодня обсуждаем, но номинально уже три года депутаты отчитываются, и их отчеты публикуются в сети, их можно прочитать.
Роман Шлейнов: Но они о российских активах отчитываются в основном. А когда зашла речь о трасте, в котором владение такое размытое, когда у человека есть акции на предъявителя, или он является бенефициарным владельцем, но это даже может быть не зафиксировано. И известный депутат тогда говорил: "Извините, мы же не отчитываемся о трастах. Это мой семейный траст, там моя супруга этим занимается. Я не обязан отчитываться по российскому закону о том, что там происходит".
Павел Медведев: Но вот теперь появляется возможность просто лично у вас, как у журналиста, это противоречие заметить и сообщить прокурору. Что будет – я не знаю, вполне возможно, что прокурор ответит вам ровно так же, как мне. Но если вы будете следовать тому принципу, который объявил наш президент, то есть вы не будете складывать лапки, а будете капать, капать и капать в одну точку, может быть, и докапаете. А я вам буду помогать. Пишите жалобу депутату.
Роман Шлейнов: А насколько публично будет эта возможность – задать вопрос? У меня же нет возможности посмотреть, что стоит за трастом. Вот я хочу понять, они будут публично отчитываться об этом или это будет закрытая отчетность в правоохранительные органы, о которой мы никогда не узнаем.
Павел Медведев: Сначала, насколько я понял этот закон, начальник человека, у которого есть сомнительный траст, сможет сделать запрос.
Роман Шлейнов: Так у начальника свой траст есть!
Павел Медведев: Данила об этом говорит, следует ли ровно в этот момент повеситься или еще предпринять какие-то шаги, чтобы выпутаться из этого порочного круга?
Данила Гальперович: Давайте серьезно. Смотрите, у вас есть один из примеров, который вы мне привели, для меня лично он свидетельствует о том, что мы имеем дело с государственной мафией, когда в силу определенных причин за 8-9 последних лет правоохранительные органы самых разных видов, а это всегда были в России люди, обладавшие реальной властью, всегда охрану каких-нибудь лидеров шутку называли конвоем, эти люди явно договорились между собой по очень многим делам, по очень многим проступкам. Они из раза в раз покрывают друг друга и раскрывают друг друга только в случае, скажем так, войн спецслужб. Мы знаем это по делу "Трех китов", по нескольким другим делам. Вы всерьез говорите, что президент Дмитрий Медведев, правовик, пришедший мы пока даже не знаем, на два ли срока, может победить государственную мафию, которая вооружена и ощущает свои интересы?
Павел Медведев: Подождите, вы мне навязываете высказывания, которых я не делал. Я ни разу не сказал, что он может. Максимум, что я сказал, что он капнул на нужную чашу весов, раз, и второе, что я сказал его словами, что он не сдается. И в то, что он не сдается, я верю, потому что я сидел с ним рядом, как с вами.
Данила Гальперович: Я вам задаю другой вопрос: может ли он это сделать?
Павел Медведев: Вот это я не знаю. Вот то, что он предпримет усилия, все, что в человеческих силах, он сделает, я в это верю, потому что на моих глазах он делал в значительно меньшем масштабе, но то, в человеческих силах, делал, скажем, в Национальном банковском совете, где тоже возникали противоречия, когда одна сторона хотела одного, а мы с ним, к счастью для меня, хотели другого.
Данила Гальперович: Вы сейчас контактируете, общаетесь?
Павел Медведев: Конечно, непосредственно с ним возможности нет, но с окружением частенько.
Данила Гальперович: Я спрашиваю о вас лично.
Павел Медведев: Нет, нет такой возможности. Несмотря на то, что наши фамилии совпадают, мы не являемся близкими родственниками. Но с помощниками я общаюсь. И когда мне нужна помощь, вот был случай, когда надо было абсолютно безобразный закон остановить, - ну, с помощью помощников это удалось сделать, остановили.
Роланд Фритше: Вы заявили, что президент капает в чашу, но весы состоят из двух чашей. И плюс, мне кажется, вы лукавите, когда говорите, что мы уже три года можем познакомиться с доходами. Мы ничего не знаем, как проходит контроль этих заявлений и проверок. Все чаще появляется такое словосочетание – "каста неприкасаемых", это в связи с делом Магнитского, "Эрмитаж Кэпитал". Есть ли в этом проекте закона, который Дмитрий Анатольевич внес в Госдуму, какой-то механизм, чтобы реализовывать благие намерения? Иначе получается, что благие намерения останутся пустословием.
Павел Медведев: Когда я говорил "три года могут", вы не обратили внимания на такое коренное русское слово "номинально". Номинально, я сказал, три года могут, а что реально – это другой вопрос, к сожалению. Есть ли механизм? Что называть механизмом? Любой механизм упирается в исполнителя. Вот я вам сейчас рассказывал об исполнителе, нет у меня эйфории, не думаю я, что этот закон, будучи принятым, установит рай на пятой части планеты. Рая не будет. Но мне кажется, что это шаг в нужном направлении. Более того, это не первый шаг в нужном направлении, а это очередной шаг в нужном направлении. И предыдущие шаги тоже рая нам не устанавливали, но мне кажется, что я знаю примеры, когда предыдущие шаги приводили к некоторых не грандиозным, но все-таки заметным положительным изменениям.
Роман Шлейнов: Действительно, определенные шаги сделаны, и когда чиновников, которые возглавляют министерства. Федеральные службы, обязали отчитываться публично, волей-неволей практически все из них вывесили свои декларации на сайтах своих организаций. Вы не хотите помочь президенту Медведеву сделать более решительный шаг – может быть, сделать и эти отчеты публичными? И пусть они будут доступны. Если уж у нас такая большая проблема с коррупцией, пусть это будет доступно всем.
Павел Медведев: Отчеты чиновников высокого ранга, депутатов, членов Совета Федерации публичны, всяких больших милицейских начальников. Он вывешены, они доступны абсолютно в интернете. Делается некоторый следующий шаг. Вам, журналистам, дается возможность, если вы видите какое-то противоречие, написать прокурору от себя лично.
Данила Гальперович: И нам ответят точно так же, как вам ответили, а вы депутаты Госдумы от правящей партии.
Павел Медведев: Данила, дорогой, напишите 25 раз. Кое-что двигается благодаря интернету. Некоторые события, когда на дороге столкнулись Иванов с Петровым, еще пять лет назад об этом никто не говорил…
Данила Гальперович: Вот написал человек закон, важный закон, хороший закон, более того, закон, который требует поддержки публики. Как еще можно было заслужить поддержку публики, как не сделать это все публичным сразу? Не начальнику отправлять…
Павел Медведев: Вы предлагаете, чтобы вместо того, чтобы начальник спрашивал, чтобы мог спросить любой, в том числе и журналист. Я подозреваю, я не знаю, но я думаю, что это компромисс, что кто-то президенту говорил: да что ты, да разве можно, у тебя поддержки не будет никакой, разве можно так в России, 500 лет… И это какой-то компромисс. Но шаги-то делаются один за другим, маленькие, но последовательные. Подозреваю, что следующий шаг будет такой: устраиваешься на государственную службу, хоть секретарем-машинисткой, сразу даешь подписку, что нет у тебя ни банковской тайны, ни владения дворцами, автомобилями и так далее.
Данила Гальперович: То есть, на самом деле, то, что по некоторым правилам Организации по борьбе с отмыванием нелегально полученных доходов, и делается. В Европе вы должны подписать бумагу, общаясь с кредитной организацией, что вы не являетесь публичным политиком.
Павел Медведев: Да. Но вот, кстати говоря, ФАТФ – это мне очень близкая организация, потому что я постоянно борюсь с законами, про которые я думаю, что они противоречат принципам ФАТФ. Спасибо вам, журналистам, кое-что удается сделать. Вот сейчас рассматривается закон о национальной платежной системе, который в первом чтении, на мой взгляд, был очень хорошим, он закрывал все системы расчетов, которые противоречат ФАТФ. Есть такой закон о деятельности по приему платежей, который по терминологии ФАТФ разрешает производить расчеты не банковским организациям. Вот когда вы подходите к терминалу, вы, как правило, рассчитываетесь не через банк, и если вы открываете интернет и два слова вбиваете – "наркотики" и "моментальные платежи", вам тут же сообщают, что сейчас огромное количество наркотиков продается, сделанных на базе кодеина, и за них платят через моментальные платежи. Закон о деятельности по приему платежей, по моим представлениям, безобразный, его бы надо было бы закрыть. Этот закон закрывался, и закрывается сейчас первым чтением закона о национальной платежной системе. Готовится второе чтение, еще не принято, и там это закрытие отменяется. Вот я благодаря вам, журналистам, смог высказать свою позицию по этому вопросу. У меня такое впечатление, что из-за того, что вы много раз эту позицию повторили, спросили других людей, другие люди то же самое сказали, что и я, - что тормозится принятие этого закона во втором чтении. Но вот распорядиться ни вы, ни я не можем, поэтому придется работать каждый день, а не предлагать какой-нибудь волшебный ключик.
Роланд Фритше: Вы говорите, что надо опираться на журналистов, но финансовая, допустим, грамотность населения на таком уровне, что рассчитывать на поддержку снизу не приходится.
Павел Медведев: Все относительно. Вот 15 лет тому назад, а тем более 20 лет тому назад грамотность населения была на кошмарном уровне. Сейчас, ну, просто небо и земля по отношению к тому, что было раньше. Хотя люди продолжают быть не очень образованными в этой области, но прогресс огромен. Понимание того, что творится в финансовой сфере, очень улучшилось. Но, повторяю, спать или придумывать волшебный ключик не приходится, надо повторять 20 раз, что мы сегодня и делаем.
Роланд Фритше: Но мы же кормим население информацией, которая не дает полную картину. Приведу пример. Центральный банк заявляет: на 1 апреля есть 93 убыточных банка. Значит, он опасны для клиентов. А почему не публикуется такой список?
Павел Медведев: Роланд, вот правильно делает Центральный банк, что не публикует свои сомнения по поводу устойчивости банков. Понимаете, что произойдет после того, как первый раз Центральный банк заикнется по поводу устойчивости банка Х? Все, банка не будет! Следовательно, так себя вести Центральный банк не может. Но вы правы в том смысле, что как-то человека надо защищать от того, что его деньги пропадут в банке. В России, так же как и в Германии, спасибо немецким экспертам, которые нас научили в свое время, в начале 90-х годов, как написать закон о страховании вкладов граждан в банках, - мы написали, и закон уже 6 лет работает, как часы. Человек защищен. Ну, правда, если у него в данном банке не больше 700 тысяч рублей. Но так как население бедное, то 99 процентов вкладов меньше 700 тысяч рублей.
Данила Гальперович: Вы были в российской власти, когда принималась российская Конституция, и вы прекрасно знаете, какие полномочия российскому президенту она дала. 1993 год, 12 декабря – просто переломный момент в российской истории. Что мешает Дмитрию Медведеву действовать так, чтобы вернуть реальную власть на местах? То есть возвращение справедливых выборов, возвращение ощущения у граждан России, что они влияют на политику.
Павел Медведев: Это сделать завтра, в течение недели, в течение пяти лет – что вы предлагаете?
Данила Гальперович: За президентский срок, за 4 года.
Павел Медведев: За эти четыре года, скорее всего, это технически невозможно. Президент не в безвоздушном пространстве находится. Мне кажется, что у президента есть такое хорошее качество – он не хочет быть петушком, который кукарекнул, а будет рассвет дальше или нет – ему неважно. Вот он кукареканье соотносит с возможностями добиться того, чтобы солнце встало.
Данила Гальперович: Ну, с рассветом, учитывая его реформу часовых поясов, у президента вообще свои отношения.
Павел Медведев: Да, это вы перевели в другую область, это очень ловкий журналистский ход. Тем не менее, рассчитывать на то, что что-то произойдет мгновенно, невозможно, потому что президент, так же как и каждый из нас, находится в некоторой среде.
Данила Гальперович: Так получается, что президент противостоит реальной созданной государственной мафии.
Павел Медведев: Минуточку, ну, президент делает маленькие шаги, но ровно в том направлении, в котором вы говорите. К нам в Думу приходили всякие диссиденты и имели возможность определенное время стоять на трибуне и произносить разные речи – шаг в нужном направлении? сейчас вы скажете, что маленький, но я же не утверждаю, что большой. Вот один шаг сделан. Видимо, если он будет президентом следующие шесть лет, этих шагов хватит для того, чтобы дойти до той черты, о которой вы говорили.
Роман Шлейнов: А вы все-таки будете поддерживать Медведева, если состоятся выборы, и, допустим, будет некое соревнование между Медведевым и Путиным? Или так как решит партия "Единая Россия"?
Павел Медведев: Я надеюсь, что соревнования не будет, это было бы для молодой российской демократии слишком большой нагрузкой. Но да, так как я Медведева лучше знаю, я готов своими слабыми силами поддерживать именно его. Но мне бы хотелось, чтобы общая поддержка была такая, чтобы все-таки не нужно было соревноваться во время выборов.
Данила Гальперович: Вы являетесь членом фракции "Единая Россия", но являетесь ли вы членом партии?
Павел Медведев: Являюсь, да.
Данила Гальперович: А с какого момента?
Павел Медведев: С весны 2007 года.
Данила Гальперович: Зачем вступили?
Павел Медведев: Вы знаете, вы об этом прочтете в моих мемуарах. Они будут изданы через 50 лет после моей смерти. Вот увидите, поверите через 50 лет меня вспомните, это очень трогательная история.
Данила Гальперович: Это, на самом деле, намек на тот уровень секретности, которым обладает Павел Алексеевич Медведев, и это заставляет меня задуматься, внимательно ли я читал документы в 1991 году.
Павел Медведев: По отношению ко мне была проявлена фантастическая доброжелательность, но вот так получилось, что если я сообщу, что произошло, это будет услугой имени меня этим людям. Но я им очень благодарен, они очень доброжелательно повели себя по отношению ко мне.
Роланд Фритше: Вы уже почти 20 лет депутатом работаете.
Павел Медведев: Больше! С марта 1990 года.
Роланд Фритше: Когда я смотрю на избирательный процесс, и я живу в Москве, и как-то я не чувствую работу депутатов. Как вы думаете, оторванность есть от своего электората?
Павел Медведев: Вот к чему вы меня сейчас толкаете? Чтобы я начал хвалиться, что я работаю? Вот сегодня утром открыл интернет, мне один человек стихи прислал. Извинился за то, что он выбивается из бюрократического стиля, но благодарность… Хотя несправедливо, потому что я еще ничего не сделал. Правда, стараюсь, как обычно, стараюсь и стараюсь.
Данила Гальперович: Павел Алексеевич Медведев действительно старается. И я бы хотел напомнить еще то, что он очень долгое время избирался по одномандатному округу, и это говорит о том, что в Москве…
Павел Медведев: Пять раз! Таких три человека у нас.
Данила Гальперович: …его люди очень хорошо знают. Но вопрос, видимо, о том, какую часть составляют в партии "Единая Россия" люди такие, как Павел Медведев, это вопрос абсолютно риторический, для меня во всяком случае. Павел Алексеевич, огромное спасибо за разговор!