Марина Тимашева: В Петербурге, в Фонде художника Михаила Шемякина проходит выставка ''Монстры. Мифологические персонажи''. С ними знакомилась Татьяна Вольтская
Татьяна Вольтская: Монстры, они монстры и есть. Художники и скульпторы постарались - тут и кентавры, и горгоны разные, и малоаппетитные зомби, и всевозможные змеи, крылатые и ползучие, и глубоководные рыбы с фонарями во лбу и почему-то на толстых коротких лапах. Есть очень даже трогательные картинки - например, младенец-змееныш с человеческой головкой, мирно свернувшийся в кроватке, а есть веселые — победоносный кентавр на красном фоне с панковским гребнем на голове. Все это - картины и мелкая пластика - более 150 экспонатов из личной коллекции Михаила Шемякина. Казалось, художники и кураторы проекта старались подготовить почву для размышления о том, кто же они на самом деле, мифологические персонажи разных времен и народов. В выставке участвуют более 70 художников из Петербурга, Москвы, Мурманска, Таганрога, Минска, Торонто, многие выставляются в Петербурге впервые. На втором этаже Фонда обосновались фотохудожники, тоже любители всяких там химер на знаменитых и не знаменитых готических соборах, русалок и прочей каменной, бронзовой и деревянной нечисти. Я, признаться, люблю все это постольку поскольку, в зависимости от художественной ценности объекта,
а вот почему людей издавна так привлекает эта тема - вопрос
интересный, его я и задала Михаилу Шемякину, который эту выставку открывал. Вернее, мой вопрос звучал несколько иначе - почему самого художника привлекают монстры, почему он устраивает подобные выставки.
Тем более что эта выставка походит в рамках крупномасштабного
исследовательского проекта, является продолжением одноименной лекции из серии ''Воображаемый музей'', прочитанной Шемякиным на канале ''Культура''.
Михаил Шемякин: Почему любовь к монстрам, в чем она выражается? В том, что я занимаюсь исследованием мифологии и того, чем дышит сегодняшний человек. Так я не только монстрами занимаюсь, но и ангелами, и купидонами. И ''Башмак в искусстве'' - cейчас у меня выставка проходит в Америке, в музее ''Imaginaire''. ''Башмак, который нельзя носить'', - это слова из американской песенки. Там выставлены очень интересные вещи, связанные с религией. Например, в Бердичеве есть кладбище, которое до горизонта состоит из колодок для башмаков. Если у арабов человек бросает в лицо или в спину туфлю, это считается высшим оскорблением, а у евреев — наоборот, паре, которая идет в кровать, в спину бросаются башмаки, как символ того, что призывается к ним - счастье, радость и полная чаша в доме.
Татьяна Вольтская: То есть башмаки - это как бы приход чего-то?
Михаил Шемякин: Как приход чего-то. И вот в Бердичеве на кладбище кусочек башмака, этой колодки гранитной или цементной, взрезан и там дата. Прислали работы абхазские художники, очень интересные с точки зрения истории. Оказывается, абхазцы были восхищены византийским императором: в знак почитания в то время подданный склонялся и двумя руками ставил ногу властелина в башмаке себе на голову. Видя этот обряд, абхазцы сшили шапки в виде башмака императора, и носили их на голове. И как раз на этой выставке есть работа абхазского художника, который сделал большую гравюру, изобразив, как старые абхазцы носили этот головной убор, очень странный. Так что, как видите, очень интересное исследование. Если бы сегодня у нас была выставка башмака, вы бы меня спросили: а почему вы влюблены в башмаки?
Татьяна Вольтская: Это любовь ко всему необычному, насколько я понимаю.
Михаил Шемякин: Ну, если вы считаете, что башмак — необычное...
Татьяна Вольтская: Ну, на голове — немножко.
Михаил Шемякин: На голове - да. Я просто занимаюсь исследованием, что такое предмет, пятно или геометрическая фигура. Вот Малевич создал ''Черный квадрат'', вокруг этого ''Черного квадрата'' пляшут как вокруг Черной дыры.
Татьяна Вольтская: Но втягивает он в себя не хуже черной дыры.
Михаил Шемякин: Да, во всяком случае деньги он втягивает изрядные, потому что вы знаете, какие цены на сегодняшний день за ''Черный квадрат'' Малевича , и за ''Белый квадрат'' тоже. Вот у меня исследование: что такое квадрат в искусстве. Кстати, первый квадрат абстрактный, изумительной красоты, я видел в Императорском дворце в Киото и в других японских монастырях и в императорских домах. И я увидел того же Малевича, который был сделан чуть-чуть раньше него, где-то в XI, XII и XIII веке. Так что ничего нового в искусстве нет, все новое это хорошо забытое старое, а поскольку память у нас короткая, то мы всегда восторженно визжим и думаем, что мы что-то новое открыли. А если мы поковыряемся так, как ковыряется Шемякин, в древнем искусстве, то выясняется, что, в основном, идут вариации, как в музыке, на одну и ту же тему. Вариации на тему обнаженной женской фигуры, конечно, вариации на тему мужской фигуры. А поскольку сегодня искусство меняется и довольно широко и свободно смотрит на мир, то некоторые отдельные части тела, о которых раньше не было принято много говорить, сегодня тоже занимают в искусстве важную роль
Татьяна Вольтская: Как в архаическом искусстве.
Михаил Шемякин: Опять же, таким образом подтверждается моя теория, что ничего нового нет. Да, архаические греки делали скульптуры, которые сегодня маленьким детям показывать нельзя.
Татьяна Вольтская: Скажите, Михаил, а вот вы упомянули монстров и ангелов, а что все-таки привлекает человека, художника, больше - монстры или ангелы, темное или светлое, или нельзя так разделять?
Михаил Шемякин: Когда-то Василий Васильевич Розанов воскликнул: ''Что это за ужас? Добродетель так тускла и бесцветна, в тот момент, когда зло таит в себе столько прелестей!''. Поэтому, конечно, монстрам, демонам художники уделяют много внимания в своем творчестве. Чем занимался Босх? Это понятно - изображение параллельного мира. Это ад, это чистилище. Но если внимательно подумать, чем занимался Федор Михайлович Достоевский? Опять же исследованием того, где спрятан в человеке черт или где он притаился. Та же идея, что не Раскольников убил Лизавету и старуху процентщицу, а черт убил. Он сам кричит: ''Не я это сделал!''. Поэтому исследование таких мрачных сторон человеческой психики, человеческой души как зловещая фигура Свидригайлова, Ставрогина - что это? Изучение беса и его повадок. Потому, конечно, художники любят поковыряться в таинственных и иногда зловещих дебрях.
Татьяна Вольтская: Для вас не существует вопроса старинного: нужно ли изображать эти вещи, может быть, приумножая тем самым зло?
Михаил Шемякин: Здесь я с вами категорически не согласен. Давайте вспомним наше насквозь прогнившее советское общество, где 70 лет подряд дети выращивались среди замечательных, я и сам вырастал среди этого, среди замечательных стихотворений Агнии Барто, Маршака. Запрещено было много говорить о зле и запрещено было показывать что-либо страшное. Советский ребенок был отгорожен от фильмов ужасов. И мы должны быть на сегодняшний день по отношению к западному обществу просто ангельскими людьми, светиться, сеять всюду доброту, разумное. Вы посмотрите, произошла, так называемая, перестройка, и произошло то же самое, что в песне Высоцкого: ''Мне вчера дали свободу - что я с ней делать буду?!''. И выяснилось, что с этой свободой мы превращаемся не по дням, а по часам, в злобных монстров.
Татьяна Вольтская: В мае Мариинском театре идут премьерные спектакли ''Орех Кракатук'', сделанные вами и возобновленные после большого перерыва. Почему ''Орех'', о котором поначалу столько говорили, вдруг исчез?
Михаил Шемякин: Этот спектакль пролежал четыре года в подвале, его только 1 мая, по решению Гергиева, снова поставили в репертуар. Эта постановка пользуется у зрителей очень большим успехом. Но, театр есть театр - театр без интриг, без Борджия и Медичи, это уже не театр.
Татьяна Вольтская: Я помню, мы же с вами говорили, еще когда начиналась работа. Как же так?
Михаил Шемякин: Это очень плохо, потому что хореограф поссорился с руководителем балета Махаром Вазиевым, Махар заявил мне, что балеты данного хореографа идти в Мариинском театре не больше не будут. Моя работа пала жертвой этих интриг, и это досадно - я за два года проделал громадную работу. Но, слава богу, на Западе очень оценили этот балет и была издана книга ''Волшебный орех'' в издании ''Скира''.