Андрей Бабицкий, Москва: В исправительной колонии под Екатеринбургом умер полевой командир, министр безопасности Ичкерии Турпал-али Атгериев. Родственники Атгериева утверждают, что он умер от туберкулеза, которым заболел в начале второй чеченской войны.
Турпал-али Атгериев так и не стал живой легендой для чеченцев, ни в плохом, ни в хорошем смысле, как это произошло со многими другими участниками чеченского сопротивления, взявшими в руки оружие в начале первой военной кампании. Относительно заметной фигурой Атгериев стал в период предвыборной кампании в Чечне, когда фактически возглавил штаб одного из кандидатов, Аслана Масхадова. Именно в этот период стало известно, что Турпал-али - один из нерядовых участников радуевского похода в Дагестан, который тогда, хотя и с некоторыми оговорками, чеченцы все же согласились считать героической страницей уже минувшей войны.
Последующая деятельность Атгериева продемонстрировала, что место рядом с Масхадовым этот относительно молодой человек выбрал отнюдь не случайно. Именно Масхадов после гибели Дудаева и на фоне антироссийских взглядов и высказываний Яндарбиева, исполнявшего в тот момент обязанности президента Ичкерии, именно Масхадов воспринимался в тот момент, как внутри Чечни, так и за ее пределами, как политик чуждый всякого экстремизма, уже явно набиравшего обороты в республике, и готовый к разумным компромиссам с Россией.
Время показало, что "мягкость и интеллигентность", а именно в этих терминах традиционно описывали Масхадова, сыграла с третьим чеченским президентом злую шутку. В обстановке послевоенной разрухи, когда была необходима жесткость и даже жестокость в борьбе с внутренними деструктивными силами, он, каждый раз отшатываясь от опасности межчеченского конфликта, шел на диалог с ними, оставляя для себя все меньше возможностей для диалога с Россией. Во всех масхадовских правительствах, и в особенности после того, как он стал министром шариатской безопасности, Атгериев пытался внушить Масхадову мысль о необходимости максимально последовательно вести борьбу с ваххабизмом, установившим контроль на большей части республики. Более того, вся Чечня помнит о настоящих боях, развернувшихся между отрядами ваххабитов и подразделениями министерства шариатской безопасности под Гудермесом. Атгериев принимал личное участие в этих столкновениях и, как говорят, был недалек от победы. Масхадбов, однако, отозвал его и, кажется, именно в этот момент война с ваххабизмом была окончательно проиграна несостоявшимся чеченским государством. Проиграл и Атгериев, который остался с Масхадовым, несмотря на то, что тот день ото дня отдавал радикальной мусульманской оппозиции все больше власти и территории.
У Атгериева не оказалось ни достаточного политического опыта, ни влияния на президента для того, чтобы помешать Масхадову стать участником вечного компромисса с экстремистами, или хотя бы для того, чтобы выбрать самостоятельный путь. Именно поэтому политическая репутация Атгериева так и не состоялась, несмотря на то, что борьбе с ваххабизмом сочувствовало большинство чеченцев.
Впрочем, справедливости ради надо сказать, что точно так же никто из тех чеченцев, кто входил во власть в смутные предвоенные годы, не только не сумел снискать себе уважение людей, чем бы он ни занимался и какими бы ни были его взгляды, но и самой своей принадлежностью к государству растерял последние элементы репутации, которые все же были у некоторых по итогам первой военной кампании.
Турпал-али Атгериев так и не стал живой легендой для чеченцев, ни в плохом, ни в хорошем смысле, как это произошло со многими другими участниками чеченского сопротивления, взявшими в руки оружие в начале первой военной кампании. Относительно заметной фигурой Атгериев стал в период предвыборной кампании в Чечне, когда фактически возглавил штаб одного из кандидатов, Аслана Масхадова. Именно в этот период стало известно, что Турпал-али - один из нерядовых участников радуевского похода в Дагестан, который тогда, хотя и с некоторыми оговорками, чеченцы все же согласились считать героической страницей уже минувшей войны.
Последующая деятельность Атгериева продемонстрировала, что место рядом с Масхадовым этот относительно молодой человек выбрал отнюдь не случайно. Именно Масхадов после гибели Дудаева и на фоне антироссийских взглядов и высказываний Яндарбиева, исполнявшего в тот момент обязанности президента Ичкерии, именно Масхадов воспринимался в тот момент, как внутри Чечни, так и за ее пределами, как политик чуждый всякого экстремизма, уже явно набиравшего обороты в республике, и готовый к разумным компромиссам с Россией.
Время показало, что "мягкость и интеллигентность", а именно в этих терминах традиционно описывали Масхадова, сыграла с третьим чеченским президентом злую шутку. В обстановке послевоенной разрухи, когда была необходима жесткость и даже жестокость в борьбе с внутренними деструктивными силами, он, каждый раз отшатываясь от опасности межчеченского конфликта, шел на диалог с ними, оставляя для себя все меньше возможностей для диалога с Россией. Во всех масхадовских правительствах, и в особенности после того, как он стал министром шариатской безопасности, Атгериев пытался внушить Масхадову мысль о необходимости максимально последовательно вести борьбу с ваххабизмом, установившим контроль на большей части республики. Более того, вся Чечня помнит о настоящих боях, развернувшихся между отрядами ваххабитов и подразделениями министерства шариатской безопасности под Гудермесом. Атгериев принимал личное участие в этих столкновениях и, как говорят, был недалек от победы. Масхадбов, однако, отозвал его и, кажется, именно в этот момент война с ваххабизмом была окончательно проиграна несостоявшимся чеченским государством. Проиграл и Атгериев, который остался с Масхадовым, несмотря на то, что тот день ото дня отдавал радикальной мусульманской оппозиции все больше власти и территории.
У Атгериева не оказалось ни достаточного политического опыта, ни влияния на президента для того, чтобы помешать Масхадову стать участником вечного компромисса с экстремистами, или хотя бы для того, чтобы выбрать самостоятельный путь. Именно поэтому политическая репутация Атгериева так и не состоялась, несмотря на то, что борьбе с ваххабизмом сочувствовало большинство чеченцев.
Впрочем, справедливости ради надо сказать, что точно так же никто из тех чеченцев, кто входил во власть в смутные предвоенные годы, не только не сумел снискать себе уважение людей, чем бы он ни занимался и какими бы ни были его взгляды, но и самой своей принадлежностью к государству растерял последние элементы репутации, которые все же были у некоторых по итогам первой военной кампании.