Программу ведет Владимир Бабурин. В программе принимает участие редактор Радио Свобода Сергей Юрьенен.
Владимир Бабурин: Сегодня, надо полагать, все знают, что песня "Товарищ Сталин, вы большой ученый" имеет вполне реального и конкретного автора. Это не Галич, не Высоцкий, а Юз Алешковский. Хотя долгое время песня считалась - и, надо сказать, справедливо - народной, она продолжает такой и оставаться даже после того, как Юз Алешковский вместе с Андреем Макаревичем выпустил диск, где Алешковский поет, а Макаревич с друзьями играют, который разошелся по России несколько лет назад с феноменальным просто успехом.
Юзу Алешковскому сегодня 75 лет. Андрей Макаревич о нем с удовольствием говорит.
Андрей Макаревич: Что Юз во мне нашел, мне судить трудно. Это лучше спросить у него. А что касается меня, то знакомство случилось задолго до того, как мы познакомились очно. Были книги, были песни, и я никогда не предполагал, что мы увидимся даже, настолько мы далеко находились друг от друга. Потом как-то чудесным образом все сложилось.
Он просто совершенно удивительный человек. Он необыкновенно мудрый, он необыкновенно принципиальный и при этом очень деликатный. У него безошибочное чувство юмора, у него 100-процентный вкус (если такое бывает на свете, то это как раз у него), потому что всякую фальшь и пошлость он чувствует, как никто другой. Вообще, он замечательный товарищ. Поэтому я страшно рад, что у меня есть возможность, пользуясь современными средствами связи, поздравить его с днем рождения. Я знаю, что мы скоро увидимся, буквально через месяц. Хочу пожелать ему здоровья, хорошего настроения и чтобы муза его не покидала.
Владимир Бабурин: Как ощущает себя в 75-летнем возрасте Юз Алешковский? Он взялся недавно за новый роман, некоторые части которого прозвучали в эфире Радио Свобода. Об этом с юбиляром беседует ведущий радиожурнала "Поверх барьеров" Сергей Юрьенен.
Сергей Юрьенен: Юз, тебе, родившемуся в 1929 году, году великого и ужасного сталинского перелома, тоже кажется длинной прожитая жизнь?
Юз Алешковский: Меня твой вопрос возвращает к лагерной мудрости: день тянется долго, а 10 лет проходят быстро. Вот то же самое, между прочим, и с жизнью. Когда теперь думаешь, физически представить себя 75-летним совершенно невозможно. Опять-таки вспоминаются слова великого Оскара Уайльда: "Трагедия человека не в том, что тело стареет, а в том, что душа остается молодой". И это, между прочим, замечательно, потому что, когда я наблюдаю людей, у которых все наоборот - душа дряхлеет и тело дряхлеет вместе с ней, или, наоборот, тело остается еще молодым, что выглядит пародией, - мне их жалко. Одним словом, так и должно быть. Как в юности не представляешь себя стариком, и это может только пугать воображение, так и в старости. Этим словом я смело называю нынешнее свое состояние и даже пробую этим упиваться. Одним словом, это все очень и очень похоже. И вообще, это не занимает психику, если только не думать о времени. А отпущенность его уже чувствуешь, поэтому, может быть, подсознательно соизмеряешь какие-то свои замыслы с возможностями.
Я хотел бы сказать пару слов насчет того, что меня как писателя покойный Бродский, любимый мною безгранично, сравнивал с Томасом Манном. Прошу серьезно не обращать внимания на это сравнение, потому что гениям свойственна как доброта, так и некоторая скороспелость суждений. Тем более - содержательность этих суждений, потому что мы вовсе не знаем, о чем именно думал, сказав эту фразу, Бродский.
Сергей Юрьенен: Во второй половине 90-х в Москве у тебя вышло четырехтомное собрание сочинений. Казалось бы, законный повод почить на лаврах и сочинять мудрые строфы от имени поэта. Вместо этого ты еще до выхода собрания сочинений, пережив в Америке операцию на открытом сердце, пустился в предприятие, которое требует массу лет и массу сил. Более того, ты это предприятие благополучно завершаешь, если еще не завершил.
Юз Алешковский: Опять-таки суеверные чувства не позволяют мне сказать "благополучно". Благополучно - это когда поставлена точка, печать, даже это уже за бортом, собственно, создания.
Сергей Юрьенен: Мне вспоминается Мао Цзэдун, потому что написать в таком зрелом возрасте роман - это все-таки почище предприятие, чем переплыть Янцзы.
Юз Алешковский: Тем более, если уж продолжать сравнения, мой труд - действительно труд многолетний. Что касается операции, скажу, что лучше операция на открытом сердце, чем на закрытом. Единственное, что меня смущало поначалу, когда я, одолеваемый совершенно образом романа, похожим на женскую половую клетку и мужскую в первые секунды зачатия, когда этот замысел был еще в коротеньком образе, я перенес операцию - и желание продолжать рост этого романа, воспитывать его во чреве своем и выдать в свет превозмогало все - и боль, и тяжесть анестезии, надо сказать. Потому что я потом заметил, что башка работала не так, и мне пришлось выкинуть страниц 300: я не узнал ни своего пера, ни своего голоса, и приходилось начинать заново.
Владимир Бабурин: Надо полагать, что Юз Алешковский получил и еще получит немало поздравлений. Но это ведь такая штука, что много не бывает.
Леонид Ярмольник: В день рождения Юза я хочу пожелать ему... Я хочу пожелать себе, а не ему иметь такое счастье (такой почти еврейский оборот) - еще много-много лет поздравлять его с днем рождения. Поскольку пока Юз есть, пока он шутит, пока он пишет, у меня есть ощущение, что все в жизни более-менее нормально.
Я думаю, что Юз относится к категории таких удивительных людей не потому, что он писатель. Писатель - самой собой, но он - человек такой, который соединяет биографии и народы, соединяет века, если хотите. Его можно назвать писателем XX века, а сейчас уже XXI век - и как-то он соединяет эти века, соединяет эмоции, соединяет мысли, соединяет расстояния. Ничего не бывает без вчера, и никогда не бывает завтра без сегодня. И вот Юз, по-моему, ужасно естественный и невероятно точный и честный человек. Поэтому для меня Юз один, но он разделяется на два Юза: один Юз - с которым я имею счастье периодически общаться, спорить, ругаться, шутить, выпивать, дурачиться; и есть Юз, который уже после всех этих дурачеств, потом это все излагает на бумаге, как человек, под невероятным углом видящий жизнь, осмысливает это. То есть я всегда встречаюсь с Юзом два раза по одному и тому же поводу. И эти два человека, которые дополняют один другого, делают мою жизнь более полной и осмысленной.
Действительно ведь возраст солидный, хотя для Юза это - тьфу. В 75 лет обычно как-то все норовят подводить какие-то итоги, а с Юзом вообще рано что-либо подводить. Потому что, когда мы общаемся, я не знаю, кто из нас моложе, кто из нас бодрее и нахальнее, и кто из нас больше готов на ошибку, кто из нас больше исследователь и кто из нас рисковее. Я думаю, что Юз больше, чем я. Поэтому я у него этому учусь, я у него учусь молодости и очень правильному отношению к жизни. Он никогда не будет стариком, ему это по характеру несвойственно. И он во всем такой, начиная от погоды, автомобилей, еды, и кончая женщинами, развлечениями и глупостью.
Владимир Бабурин: Сегодня, надо полагать, все знают, что песня "Товарищ Сталин, вы большой ученый" имеет вполне реального и конкретного автора. Это не Галич, не Высоцкий, а Юз Алешковский. Хотя долгое время песня считалась - и, надо сказать, справедливо - народной, она продолжает такой и оставаться даже после того, как Юз Алешковский вместе с Андреем Макаревичем выпустил диск, где Алешковский поет, а Макаревич с друзьями играют, который разошелся по России несколько лет назад с феноменальным просто успехом.
Юзу Алешковскому сегодня 75 лет. Андрей Макаревич о нем с удовольствием говорит.
Андрей Макаревич: Что Юз во мне нашел, мне судить трудно. Это лучше спросить у него. А что касается меня, то знакомство случилось задолго до того, как мы познакомились очно. Были книги, были песни, и я никогда не предполагал, что мы увидимся даже, настолько мы далеко находились друг от друга. Потом как-то чудесным образом все сложилось.
Он просто совершенно удивительный человек. Он необыкновенно мудрый, он необыкновенно принципиальный и при этом очень деликатный. У него безошибочное чувство юмора, у него 100-процентный вкус (если такое бывает на свете, то это как раз у него), потому что всякую фальшь и пошлость он чувствует, как никто другой. Вообще, он замечательный товарищ. Поэтому я страшно рад, что у меня есть возможность, пользуясь современными средствами связи, поздравить его с днем рождения. Я знаю, что мы скоро увидимся, буквально через месяц. Хочу пожелать ему здоровья, хорошего настроения и чтобы муза его не покидала.
Владимир Бабурин: Как ощущает себя в 75-летнем возрасте Юз Алешковский? Он взялся недавно за новый роман, некоторые части которого прозвучали в эфире Радио Свобода. Об этом с юбиляром беседует ведущий радиожурнала "Поверх барьеров" Сергей Юрьенен.
Сергей Юрьенен: Юз, тебе, родившемуся в 1929 году, году великого и ужасного сталинского перелома, тоже кажется длинной прожитая жизнь?
Юз Алешковский: Меня твой вопрос возвращает к лагерной мудрости: день тянется долго, а 10 лет проходят быстро. Вот то же самое, между прочим, и с жизнью. Когда теперь думаешь, физически представить себя 75-летним совершенно невозможно. Опять-таки вспоминаются слова великого Оскара Уайльда: "Трагедия человека не в том, что тело стареет, а в том, что душа остается молодой". И это, между прочим, замечательно, потому что, когда я наблюдаю людей, у которых все наоборот - душа дряхлеет и тело дряхлеет вместе с ней, или, наоборот, тело остается еще молодым, что выглядит пародией, - мне их жалко. Одним словом, так и должно быть. Как в юности не представляешь себя стариком, и это может только пугать воображение, так и в старости. Этим словом я смело называю нынешнее свое состояние и даже пробую этим упиваться. Одним словом, это все очень и очень похоже. И вообще, это не занимает психику, если только не думать о времени. А отпущенность его уже чувствуешь, поэтому, может быть, подсознательно соизмеряешь какие-то свои замыслы с возможностями.
Я хотел бы сказать пару слов насчет того, что меня как писателя покойный Бродский, любимый мною безгранично, сравнивал с Томасом Манном. Прошу серьезно не обращать внимания на это сравнение, потому что гениям свойственна как доброта, так и некоторая скороспелость суждений. Тем более - содержательность этих суждений, потому что мы вовсе не знаем, о чем именно думал, сказав эту фразу, Бродский.
Сергей Юрьенен: Во второй половине 90-х в Москве у тебя вышло четырехтомное собрание сочинений. Казалось бы, законный повод почить на лаврах и сочинять мудрые строфы от имени поэта. Вместо этого ты еще до выхода собрания сочинений, пережив в Америке операцию на открытом сердце, пустился в предприятие, которое требует массу лет и массу сил. Более того, ты это предприятие благополучно завершаешь, если еще не завершил.
Юз Алешковский: Опять-таки суеверные чувства не позволяют мне сказать "благополучно". Благополучно - это когда поставлена точка, печать, даже это уже за бортом, собственно, создания.
Сергей Юрьенен: Мне вспоминается Мао Цзэдун, потому что написать в таком зрелом возрасте роман - это все-таки почище предприятие, чем переплыть Янцзы.
Юз Алешковский: Тем более, если уж продолжать сравнения, мой труд - действительно труд многолетний. Что касается операции, скажу, что лучше операция на открытом сердце, чем на закрытом. Единственное, что меня смущало поначалу, когда я, одолеваемый совершенно образом романа, похожим на женскую половую клетку и мужскую в первые секунды зачатия, когда этот замысел был еще в коротеньком образе, я перенес операцию - и желание продолжать рост этого романа, воспитывать его во чреве своем и выдать в свет превозмогало все - и боль, и тяжесть анестезии, надо сказать. Потому что я потом заметил, что башка работала не так, и мне пришлось выкинуть страниц 300: я не узнал ни своего пера, ни своего голоса, и приходилось начинать заново.
Владимир Бабурин: Надо полагать, что Юз Алешковский получил и еще получит немало поздравлений. Но это ведь такая штука, что много не бывает.
Леонид Ярмольник: В день рождения Юза я хочу пожелать ему... Я хочу пожелать себе, а не ему иметь такое счастье (такой почти еврейский оборот) - еще много-много лет поздравлять его с днем рождения. Поскольку пока Юз есть, пока он шутит, пока он пишет, у меня есть ощущение, что все в жизни более-менее нормально.
Я думаю, что Юз относится к категории таких удивительных людей не потому, что он писатель. Писатель - самой собой, но он - человек такой, который соединяет биографии и народы, соединяет века, если хотите. Его можно назвать писателем XX века, а сейчас уже XXI век - и как-то он соединяет эти века, соединяет эмоции, соединяет мысли, соединяет расстояния. Ничего не бывает без вчера, и никогда не бывает завтра без сегодня. И вот Юз, по-моему, ужасно естественный и невероятно точный и честный человек. Поэтому для меня Юз один, но он разделяется на два Юза: один Юз - с которым я имею счастье периодически общаться, спорить, ругаться, шутить, выпивать, дурачиться; и есть Юз, который уже после всех этих дурачеств, потом это все излагает на бумаге, как человек, под невероятным углом видящий жизнь, осмысливает это. То есть я всегда встречаюсь с Юзом два раза по одному и тому же поводу. И эти два человека, которые дополняют один другого, делают мою жизнь более полной и осмысленной.
Действительно ведь возраст солидный, хотя для Юза это - тьфу. В 75 лет обычно как-то все норовят подводить какие-то итоги, а с Юзом вообще рано что-либо подводить. Потому что, когда мы общаемся, я не знаю, кто из нас моложе, кто из нас бодрее и нахальнее, и кто из нас больше готов на ошибку, кто из нас больше исследователь и кто из нас рисковее. Я думаю, что Юз больше, чем я. Поэтому я у него этому учусь, я у него учусь молодости и очень правильному отношению к жизни. Он никогда не будет стариком, ему это по характеру несвойственно. И он во всем такой, начиная от погоды, автомобилей, еды, и кончая женщинами, развлечениями и глупостью.