Программу ведет Татьяна Валович. Гость студии – арт-директор фестиваля «Большой вальс», советник директора Государственного Эрмитажа Юлия Кантор.
Татьяна Валович: 2 июля в Петербурге и его пригородах начинается 3-ий Международный фестиваль «Большой вальс». У нас сегодня в гостях арт-директором этого фестиваля Юлия Кантор. Юлия, вот уже в третий раз проходит этот фестиваль. Можно ли говорить о восстановлении традиции штраусовских сезонов, или это установление какой-то новой традиции.
Юлия Кантор: Вы знаете, я надеюсь, что традиция действительно восстанавливается (буду аккуратной, чтобы не сбавить что ли градус нашего радостного напряжения перед началом фестиваля, за три дня). Мне кажется, что рождается и новая традиция, базирующая как раз на традиции старой, но не устаревшей. Это было как раз изначальной задачей. 2,5 года назад, когда пришла эта идея – возобновить знаменитые штраусовские сезоны... Я напомню о том, что в 19-ом веке Иоганн Штраус-сын по приглашению Царскосельской железной дороги согласился приехать в Россию, впервые на тот момент, для того чтобы выступать во вновь возведенном, вновь созданном вокзале, Павловском вокзале (увы, разрушенном во время Второй мировой войны, для нас – Великой Отечественной). И Штраус провел здесь 11 сезонов, 11 лет летних месяцев, и эти сезоны стали, по общему убеждению международной музыкальной критики, лучшим временем в его творчестве.
Татьяна Валович: Я знаю, что одним из инициаторов идеи были как раз вы. Но кто вам помогал, у кого вы нашли поддержку и каким образом создавалась концепция фестиваля?
Юлия Кантор: Вы знаете, я очень люблю Павловск, это действительно самый лирический и самый, может быть, музыкальный пригород Санкт-Петербурга, одна из самых красивых и романтических императорских, великокняжеских резиденций нашего города. И вот гуляя по излучине реки Славянки, бродя по холмам, вот этим вот поэтическим, воспетым Ахматовой и другими классиками, я подумала о том, что хорошо бы действительно возобновить эту традицию, вспомнить о Штраусе, потом – о сезонах Глинки, которые стали продолжением штраусовских сезонов 19-го века. И с этой идеей я пришла к директору Государственного музея-заповедника «Павловск» Николаю Третьякову и сказала, что, мне кажется, можно попробовать возобновить штраусовскую традицию. Он сказал: «Я не возражаю против этого эксперимента на моей территории».
Следующим шагом стал приход к директору Эрмитажа Михаилу Борисовичу Пиотровскому (тогда я еще не работала в Эрмитаже, а была специальный корреспондентом газеты «Известия», с которой сотрудничаю и по сию пору), и я попросила Михаил Борисовича возглавить почетный комитет фестиваля, чтобы своим именем и своим статусом, так сказать, привлечь к нему внимание, изначально задать некую планку, тон этой, тогда еще только проектировавшейся акции. Меня порадовало то, что Михаил Борисович сразу согласился, хотя это был достаточно большой риск, никто не знал, чем все продолжится.
И также откликнулись на этот призыв возрождения духовной традиции... ЮНЕСКО сейчас много говорит о том, что нужно возрождать не только материальную традицию, поддерживать эту связь времен, прервавшуюся 1917 годом, но и возрождать нематериальное, духовное наследие. И мне приятно, что отечественные бизнесмены откликнулись на это, и с самого начала и по сию пору нашим партнером является Промышленно-строительный банк «Санкт-Петербург».
Концепция фестиваля рождалась так. Я посмотрела концерты Штрауса по афишам, они есть в Петербургской филармонии (где, кстати, Штраус выступал в бытность ее дворянским собранием), я посмотрела программки ее и историю выступлений Штрауса в Санкт-Петербурге, столице Российской империи. И поняла, что очень многое можно взять и сейчас, в веке 21-ом, из века 19-го, но это не должно быть банальным копированием сюжетов и самого проекта. Можно продолжать, можно посмотреть, как тянулась эта ниточка и эта цепь. Мне было приятно опять же получить поддержку от австрийских специалистов в области Штрауса, потому что тоже такой парадокс: очень немного в нашей стране специалистов - и теоретиков, и практиков музыкантов, - которые специализируются по аутентичного исполнению, так сказать, венскому, штраусовскому исполнению этой музыки – вальсов, полек и кадрилей, именно венского такого аромата, венского шарма. И директор Венского музыкального собрания, то есть Венской музыкальной федеральной библиотеки, доктор Томас Айгнер, который в этом годе приедет на фестиваль, как и прошлом году, дал мне ценнейшие рекомендации, связанные с концепцией, программой и общим настроем этого фестиваля.
Так в первые два раза и в третий раз мы и действовали, конечно, не просто механически пересадим на петербургскую почву традиции Вены, но и попытавшись дополнить чем-то своим. Дело в том, что в этом году мы пошли на еще один эксперимент. Я считаю, что концепция не должна становиться на чем-то закостеневшим, и мы расширили географию, топонимику «Большого вальса». Дело в том, что Штраус выступал не только в Павловске. Он начинал там, и музыкальный акцент и нашего фестиваля, и 19-го века, штраусовских сезонов базировался именно на Павловске. Но он выступал и в Царском Селе, он выступал и в Петергофе, и выступал в Стрельне, где была написана, к примеру, знаменитая «Стрельне террасен кадриль» - «Кадриль на стрельненской террасе». И этом году эта топонимика полностью повторяет выступление Штрауса 19-го века.
Татьяна Валович: То есть именно поэтому были расширены территориальные границы нынешнего фестиваля.
Юлия Кантор: Да, и слава богу, в этом году появились такие возможности.
Татьяна Валович: А скажите, пожалуйста, приезжают ли на фестиваль родственники, какие-то потомки Штрауса?
Юлия Кантор: В этом году – нет. Внучатый племянник композитора... у него не было своих детей и линия Штраусов в этом отношении, Иоганна Штрауса-отца и Штрауса-сына закончилась, потому что своих детей у Иоганна Штрауса-сына не было, были лишь приемные. Но у Штрауса, как известно, были братья – Йозеф и Эдуард, тоже композиторы, не достигшие, конечно, такого уровня международной неугасающей славы, как их брат, кстати, их музыка тоже будет звучать в этом году на этом фестивале. Так вот, на первый и на второй фестиваль приезжал Эдуард Штраус, внучатый племянник великого композитора. Он в прошлом году открывал и памятник Иоганну Штраусу в Павловске – это был подарок Австрийской республики Санкт-Петербургу к 300-летию, принимал участие в одном из концертов, делая вступительное слово к концерту «Письма любви». И в этом году его сменит, опять же с качественно новой концепцией этого же концерта, доктор Томас Айгнер, о котором я уже говорила.
Татьяна Валович: Мне бы хотелось поговорить об экономической составляющей вашего фестиваля. Вы уже упомянули, что сотрудничаете с Петербургским Промышленно-строительным банком. То есть фестиваль существует только на деньги спонсоров, без государственной поддержки?
Юлия Кантор: Да, только на деньги спонсора, одного.
Татьяна Валович: И даже одного только спонсора. Насколько легко было найти взаимопонимание, чтобы деньги получить? Все-таки, это, наверное, удовольствие дорогостоящее – вы приглашаете звезд...
Юлия Кантор: Действительно, удовольствие достаточно дорогостоящее. И в определенном смысле банк, согласившийся участвовать в этом мероприятии, в этой акции «Большой вальс» два года назад, шел на риск, потому что непонятно было, во что эта акция выльется, состоится ли она, будет ли у нее предложение. Это ведь акция, в общем, во многом и имиджевая применительно к любому спонсору. И получилось, к счастью (не сглазить бы в этот раз), что банк просто сделал гуманитарную инвестицию в будущее. Потому что первый блин оказался, к счастью, не комом, второй продолжил начатое. И вот сейчас мы пришли к третьему фестивалю в содружестве с тем же Промышленно-строительным банком «Санкт-Петербург», нашим единственным спонсором. Просто не нужно было искать никого, потому что руководство банк, так сказать, посмотрев концепцию, посмотрев, как развивается этот проект, посчитал необходимым быть с нами и ныне.
Татьяна Валович: То есть, таким образом, традиция музыкальная возрождает и традицию российской благотворительности и меценатства.
Юлия Кантор: А это ведь естественная вещь. Понимаете, ни одна акция и вообще ни одна гуманитарная традиция не может существовать без материальной подпитки, то есть без возрождения еще одной традиции – традиции меценатства или спонсорства, если угодно. Причем мне кажется важным, что российские бизнесмены, российский бизнес начал расти и в интеллектуальном смысле, понимая, что экономика без культуры и без гуманитарной сферы не выживает.
Татьяна Валович: Ну, хорошо, а для петербуржцев, для слушателей насколько это доступно? Ведь билеты зачастую дороги, особенно когда концерты звезд проходят, к большому сожалению, публика не вся может купить. Насколько доступны в этом плане ваши концерты?
Юлия Кантор: Совершенно с вами согласна. Получается так, что наше культурное пространство во многом из-за того, что оно дорогостоящее что ли, заполонила так называемая массовая культура. Именно так называемая, потому что трудно назвать ее культурой в полном смысле этого слова. Для меня было принципиальным изначально и принципиально до сих пор, чтобы обычные петербуржцы, россияне, кто угодно, не только живущие в нашем городе смогли получить удовольствие от этих концертов. И опять же благодаря спонсорской помощи, поскольку проект изначально не планировался как самоокупаемый и как коммерческий, билеты продаются сейчас в театральных кассах Санкт-Петербурга, во всех театральных кассах города по демократическим ценам. И учитель, и инженер, студент может прийти на концерт, не сильно пострадав. Билеты стоят дешевле, чем билет в кино, даже не на премьерный показ.
Татьяна Валович: Скажите, пожалуйста, а общедоступные концерты, концерты на открытом воздухе предполагаются? Ведь раньше в Павловске публика могла слушать Штрауса, фланируя по аллеям, прогуливаясь.
Юлия Кантор: 10 июля состоится общедоступный концерт, он состоится на плацу Павловского дворца. В нем примет участие оркестр духовых инструментов под управлением Алексея Карабанова. Действительно, это еще одна традиция, опять же взращенная из традиции штраусовских сезонов тоже. Концерт называется «Поезд удовольствий» (вспомним знаменитое произведение Штрауса), и на этот концерт, конечно, билеты будет покупать не нужно, а нужно просто будет – Бог даст, не будет дождя – прийти на плац и послушать замечательную музыку. Если вы помните фильм «Идиот» недавний, Владимира Бортко, то как раз князь Мышкин, спеша на свидание к Аглае, слышит именно эту музыку в исполнении именно этого оркестра.
Татьяна Валович: Юлия, ректор Петербургской консерватории сказал, что, несмотря на кажущуюся легкость произведений Штрауса, они требуют виртуозности исполнителя. Каким образом вы приглашаете для участия в фестивале тех или иных исполнителей?
Юлия Кантор: Сначала поблагодарю Сергея Ролдугина, ректора Санкт-Петербургской консерватории, блистательного виолончелиста, за то, что он согласился принять участие в фестивале и исполнить неизвестные произведения Иоганна Штрауса, – это к вопросу о концепции и о подборе исполнителей. Его концерт состоится 5 июля в Павильоне Роз Павловска, и на нем прозвучат романсы Штрауса для виолончели и фортепиано. Мало кто знает у нас о том, что Штраус писал не только скрипичную музыку и оркестровую, но и камерную, для двух инструментов, в частности – для такого бархатного по звучанию инструмента, как виолончель. Разумеется, в этом концерте прозвучат не только неизвестные произведения Штрауса, но и известные его обработке для камерного музицирования, и произведения композиторов штраусовского круга.
Что же касается подбора музыкантов, меня интересовала не только аутентичность исполнения – для этого к нам приезжает всемирно известный дирижер Кристиан Полак, это его первый приезд в Россию, первая гастроль, но и российские музыканты, в частности – Илья Грингольц, замечательный петербургский музыкант, он очень много гастролирует по Америке и Европе, тоже заинтересовавшись проектом, приезжает сюда, чтобы сыграть произведения Штрауса для скрипки и произведения опять же штраусовского круга, произведения зарубежных композиторов. Мне приятно и то, что в этом году, как и прошлом, звезда мировой оперной сцены Анна Нетрепко, солистка Мариинского театра, примет участие в заключительном концерте, он называется «Концерт на бис», где исполнит произведения для сопрано, написанные Штраусом. Ну буду раскрывать всех карт этого концерта, но пришедшие все услышат. Итальянский дирижер Фабио Мастранжелло, с которым я познакомилась в конце прошлого года на фестивале, посвященном возрождению в буквальном смысле из пепла сгоревшего театра «Ла Фениче», одного из старейших театров Европы, венецианского театра оперного. Фабио Мастранжелло с оркестром, фестивальным оркестром, - это оркестр, состоящий из музыкантов Санкт-Петербургской филармонии, - сделает концерт. Концерт состоится в Государственном музее-заповеднике «Петергоф», посвященный штраусовской династии, и здесь прозвучат произведения штраусовской семьи.
Вот такое разнообразие, выстраивающееся в традиционную штраусовскую концепцию, чтобы показать антологию музыкальной жизни, показалось мне приемлемым для фестиваля в этом году.
Татьяна Валович: А почему концертов всего 11? Это какая-то цифра, которая оговаривалась или это рождается каждый год разное количество?
Юлия Кантор: Оговаривается. Поскольку Штраус провел здесь 11 сезонов, поэтому цифра каноническая – 11.
Татьяна Валович: И она не будет меняться от года к году?
Юлия Кантор: Думаю, что нет. Я думаю, что надо сохранить эту цифру, пусть она будет знаковой для нас.
Татьяна Валович: Вот один концерт называется «От Штрауса к Глинке», и в этом году мы праздновали 200-летие великого русского композитора. Что будет на этом концерте?
Юлия Кантор: 3 июля опять же в Павловске (основная масса концертов – 5 из 11 – пройдет, по традиции, в Музее-заповеднике «Павловск») молодежный оркестр, многими очень любимый, Санкт-Петербургского университета исполнит произведения Штрауса, Глинки и далее – как сказано в афише с многоточием. Действительно, в этом концерте прозвучат произведения Штрауса-отца, давшего начало творческой династии Штраусов (вспомним знаменитый «Радецкий марш», который известен всем, и уже мало кто помнит, что это произведение написано Штраусом-отцом, а не Штраусом-сыном), далее прозвучат популярные произведения – польки, вальсы, марши – Штрауса-сына. И дальше такая эстафетная палочка перейдет, в полном соответствии с каноном что ли 19-го века, к Михаилу Ивановичу Глинке, сезоны которого, летние, продолжались после того, как закончились сезоны Иоганна Штрауса-сына. И эти концерты тоже привлекали внимание не меньшее петербургской публики, уже приученной к такому вот демократическому классическому музицированию. А далее прозвучит так называемая легкая музыка – опять же следующий виток этой эстафеты – музыка, продолжившая традиции Глинки.
Татьяна Валович: Юлия, вы еще и советник директора Государственного Эрмитажа. Что это за должность? Что можно посоветовать Михаилу Пиотровскому? Каковы ваши функции?
Юлия Кантор: Хороший вопрос. Ну, во-первых, я не «еще», я в первую очередь советник директора Государственного Эрмитажа, и один из проектов, которым я занимаюсь в этой должности, - это проект «Большой вальс», штраусовский фестиваль, с которым я приходила в Эрмитаж чуть меньше двух лет назад. На самом деле, в функции советника... это новая должность в Эрмитаже, и я, так сказать, с огромной радостью и благодарностью приняла в свое время неожиданное для меня предложение Михаила Борисович Пиотровского прийти в Эрмитаж и занять эту открывавшуюся на тот момент новую должность, с тем чтобы заниматься придумыванием что ли и развитием тех проектов, которые расширяют музейную сферу вне традиционно представляемой. Это та ниша, которая впрямую не связана с выставочной деятельностью, то есть с выездами экспозиций Эрмитажа, с такого рода концептуальными проектами музейными, будь то Россия или зарубежные страны, но с музыкальными проектами, с просветительскими проектами, с образовательными программами и с тем, что называется арт-менеджментом. Собственно, один только из проектов – «Большой вальс».
Татьяна Валович: Вы знаете, после концерта Пола Маккартни на Дворцовой площади Петербурга Михаил Борисович Пиотровский очень резко высказался против проведения таких мероприятий. Вот Маккартни было разрешено. Будет ли эта тема как-то обсуждаться, и если запрещать, то, наверное, запрещать всем, что были все в одинаковых условиях? И какова вообще дальнейшая судьба Дворцовой?
Юлия Кантор: Я буду осторожна в оценках запрещения или разрешения, ну, хотя бы потому, что, так сказать, эти вопросы находятся вне ведения Государственного Эрмитажа. Дело в том, что Дворцовая площадь не находится под эрмитажной юрисдикцией, и, собственно, суть тех сложных переговоров, я бы сказала, которые велись перед концертом Пола Маккартни, заключалась именно в том, что Эрмитаж давно ведет, так сказать, переговоры и ведет работу с тем, чтобы Дворцовая площадь – архитектурный уникальный ансамбль. Тем более, что восточное крыло Главного штаба, обнимающее Дворцовую площадь, находится сейчас под юрисдикцией Эрмитажа, там находятся отделы Государственного Эрмитаж, в частности – Музей гвардии, отреставрированные Эрмитажем помещения Министерства финансов, Министерства иностранных дел и постоянная экспозиция «Русский ампир», и сейчас выставка Ильи Кабакова, открывшаяся с таким шумом и так успешно, тоже находится в помещениях для временной экспозиции Главного штаба. Так вот, проблема в том, что до сих пор Дворцовая площадь не является эрмитажной, она принадлежит городу, и потому Эрмитаж не имеет возможности ни де-факто, ни де-юре влиять на происходящее там.
Татьяна Валович: Мировая практика показывает, что во многих городах европейских на таких площадях проводятся концерты. В чем проблему вы видите проведения концертов на Дворцовой?
Юлия Кантор: Проблема проведения концертов и любых массовых акций на Дворцовой площади связана с двумя принципиальными, я бы сказала, принципиально неприемлемыми обстоятельствами. Обстоятельство первое - как в случае с концертом Пола Маккартни. Поймите правильно, дело не в приезде знаменитого музыканта, представлявшего замечательную группу «Битлз», бывшего участника ее, но в количестве децибел, на самом деле, которые катастрофически влияют на стены и на то, что находится за ними. Кстати, Михаил Пиотровский говорит о том, что и Красная площадь в Москве – не место, с точки зрения ауры, для такого рода массовых мероприятий, но за кремлевской стеной нет картин, там совсем другая акустическая ситуация, и в этом смысле Красной площади легче.Что происходило, я могу сказать как очевидец, если угодно, и «очеслышец» происходившего во время концерта. Я находилась в помещении как раз Главного штаба, там размещается несколько отделов и, в частности, мой кабинет с окнами, выходящими как раз на Дворцовую площадь. Так вот, когда я подошла к окну и прислонилась к стене собственного кабинета, я обнаружила, что у меня стучат зубы. Акустические волны были столь сильны, что трескалась масляная краска на рамах окон. Можно себе представить, что происходило в Зимнем дворце, за стенам которого находится Рембрандт, Рубенс, импрессионисты и так далее – как раз в тех анфиладах залов, которые выходят на Дворцовую площадь. Несколько раз, шесть или семь, срабатывала сигнализация в залах Эрмитажа, в залах Зимнего дворца, которая реагирует на колебания звука. И кроме того, я могу только сослаться на мнение старейших наших реставраторов, работавших в Эрмитаже сразу после войны, которые считают, что такого рода акустическое, звуковое воздействие с гигантским количеством децибел на протяжении большого количества времени действует гораздо сильнее, чем однократно разорвавшаяся бомба, потому что бомба – это однократное потрясение, сходящее на нет, а многочасовое, как это было в случае с концертов Маккартни и другими массовыми акциями, проходящими на Дворцовой площади, такого рода акустические потрясения способствуют возникновению в колоннах, в скульптурах из камня микротрещин, диагностировать которые можно только спустя несколько месяцев, они идут изнутри камня к внешней его части. И вот это, конечно, катастрофично.
Татьяна Валович: Юлия, возвращаясь к проведению фестиваля «Большой вальс», мне хочется спросить, вызвал ли к жизни этот фестиваль какие-то другие проекты, которые могут осуществиться в ближайшее время?
Юлия Кантор: Вы знаете, боюсь сглазить, но все-таки аккуратно скажу еще об одном. Дело в том, что – это не впрямую связанный с «Большим вальсом» проект, но все-таки он уже начинает реализовываться – нашлись люди, о которых я пока говорить просто не буду, которые пришли к директору Музея-заповедника «Павловск», Николаю Сергеевичу Третьякову, и сказали, что они готовы помочь в восстановлении знаменитого штраусовского вокзала, знаменитого Павловского вокзала, ставшего штраусовским, потому что 11 лет там выступал Иоганн Штраус-сын. И, бог даст, через несколько лет, если действительно все состоится, мы увидим воплощение этой идеи. Вот так вот идея гуманитарная, привлекшая внимание и деятелей культуры, и меценатов, надеюсь, повлечет за собой и материальное возрождение, и, бог даст, через несколько лет мы будем проводить фестиваль не только в Павильоне Роз Павловска, но и в штраусовском вокзале.
Татьяна Валович: У нас есть звонок от слушателя. Добрый день.
Слушатель: Добрый день. Это Андрей Петрович вас беспокоит из Москвы. Мне хотелось бы узнать, известно ли организаторам фестиваля Штрауса, что в Германии существует замечательный оркестр имени Иоганна Штрауса под управление голландца Андрея Ревье. Этот оркестр интернациональный, и он пользуется колоссальных успехом во всей Европе и, я бы сказал, во всем мире. Есть ли возможность установить контакты с этим оркестром и хотя бы один раз пригласить его на этот фестиваль? Он бы задал такой замечательный почин и начало, что был бы абсолютный успех у этого фестиваля.
Татьяна Валович: Спасибо, Андрей Петрович, очень интересный, профессиональный вопрос.
Юлия Кантор: Действительно, спасибо. Мы знаем о существовании этого оркестра, конечно. И компакт-диски с его исполнением прослушивались мною, мне подали их в Вене в том году, в марте, на Международном симпозиуме, который проходили в Вене, посвященном 200-летию со дня рождения Иоганн Штрауса-отца. Обсуждался вопрос и о привлечении, конечно, зарубежных участников к нашему фестивалю. Дело в том, что программа гастролей этого оркестра была расписана на несколько лет вперед, и к некоей российской спонтанности эти музыканты, конечно, не приучены. Но у нас на этот момент была уже договоренность с Кристианом Полаком, который как раз и задаст венский тон этому фестивалю.
Татьяна Валович: То есть можно надеяться, что в будущем вы обязательно пригласите этот оркестр?
Юлия Кантор: Можно надеяться, да.
Татьяна Валович: Спасибо, Юлия.
Татьяна Валович: 2 июля в Петербурге и его пригородах начинается 3-ий Международный фестиваль «Большой вальс». У нас сегодня в гостях арт-директором этого фестиваля Юлия Кантор. Юлия, вот уже в третий раз проходит этот фестиваль. Можно ли говорить о восстановлении традиции штраусовских сезонов, или это установление какой-то новой традиции.
Юлия Кантор: Вы знаете, я надеюсь, что традиция действительно восстанавливается (буду аккуратной, чтобы не сбавить что ли градус нашего радостного напряжения перед началом фестиваля, за три дня). Мне кажется, что рождается и новая традиция, базирующая как раз на традиции старой, но не устаревшей. Это было как раз изначальной задачей. 2,5 года назад, когда пришла эта идея – возобновить знаменитые штраусовские сезоны... Я напомню о том, что в 19-ом веке Иоганн Штраус-сын по приглашению Царскосельской железной дороги согласился приехать в Россию, впервые на тот момент, для того чтобы выступать во вновь возведенном, вновь созданном вокзале, Павловском вокзале (увы, разрушенном во время Второй мировой войны, для нас – Великой Отечественной). И Штраус провел здесь 11 сезонов, 11 лет летних месяцев, и эти сезоны стали, по общему убеждению международной музыкальной критики, лучшим временем в его творчестве.
Татьяна Валович: Я знаю, что одним из инициаторов идеи были как раз вы. Но кто вам помогал, у кого вы нашли поддержку и каким образом создавалась концепция фестиваля?
Юлия Кантор: Вы знаете, я очень люблю Павловск, это действительно самый лирический и самый, может быть, музыкальный пригород Санкт-Петербурга, одна из самых красивых и романтических императорских, великокняжеских резиденций нашего города. И вот гуляя по излучине реки Славянки, бродя по холмам, вот этим вот поэтическим, воспетым Ахматовой и другими классиками, я подумала о том, что хорошо бы действительно возобновить эту традицию, вспомнить о Штраусе, потом – о сезонах Глинки, которые стали продолжением штраусовских сезонов 19-го века. И с этой идеей я пришла к директору Государственного музея-заповедника «Павловск» Николаю Третьякову и сказала, что, мне кажется, можно попробовать возобновить штраусовскую традицию. Он сказал: «Я не возражаю против этого эксперимента на моей территории».
Следующим шагом стал приход к директору Эрмитажа Михаилу Борисовичу Пиотровскому (тогда я еще не работала в Эрмитаже, а была специальный корреспондентом газеты «Известия», с которой сотрудничаю и по сию пору), и я попросила Михаил Борисовича возглавить почетный комитет фестиваля, чтобы своим именем и своим статусом, так сказать, привлечь к нему внимание, изначально задать некую планку, тон этой, тогда еще только проектировавшейся акции. Меня порадовало то, что Михаил Борисович сразу согласился, хотя это был достаточно большой риск, никто не знал, чем все продолжится.
И также откликнулись на этот призыв возрождения духовной традиции... ЮНЕСКО сейчас много говорит о том, что нужно возрождать не только материальную традицию, поддерживать эту связь времен, прервавшуюся 1917 годом, но и возрождать нематериальное, духовное наследие. И мне приятно, что отечественные бизнесмены откликнулись на это, и с самого начала и по сию пору нашим партнером является Промышленно-строительный банк «Санкт-Петербург».
Концепция фестиваля рождалась так. Я посмотрела концерты Штрауса по афишам, они есть в Петербургской филармонии (где, кстати, Штраус выступал в бытность ее дворянским собранием), я посмотрела программки ее и историю выступлений Штрауса в Санкт-Петербурге, столице Российской империи. И поняла, что очень многое можно взять и сейчас, в веке 21-ом, из века 19-го, но это не должно быть банальным копированием сюжетов и самого проекта. Можно продолжать, можно посмотреть, как тянулась эта ниточка и эта цепь. Мне было приятно опять же получить поддержку от австрийских специалистов в области Штрауса, потому что тоже такой парадокс: очень немного в нашей стране специалистов - и теоретиков, и практиков музыкантов, - которые специализируются по аутентичного исполнению, так сказать, венскому, штраусовскому исполнению этой музыки – вальсов, полек и кадрилей, именно венского такого аромата, венского шарма. И директор Венского музыкального собрания, то есть Венской музыкальной федеральной библиотеки, доктор Томас Айгнер, который в этом годе приедет на фестиваль, как и прошлом году, дал мне ценнейшие рекомендации, связанные с концепцией, программой и общим настроем этого фестиваля.
Так в первые два раза и в третий раз мы и действовали, конечно, не просто механически пересадим на петербургскую почву традиции Вены, но и попытавшись дополнить чем-то своим. Дело в том, что в этом году мы пошли на еще один эксперимент. Я считаю, что концепция не должна становиться на чем-то закостеневшим, и мы расширили географию, топонимику «Большого вальса». Дело в том, что Штраус выступал не только в Павловске. Он начинал там, и музыкальный акцент и нашего фестиваля, и 19-го века, штраусовских сезонов базировался именно на Павловске. Но он выступал и в Царском Селе, он выступал и в Петергофе, и выступал в Стрельне, где была написана, к примеру, знаменитая «Стрельне террасен кадриль» - «Кадриль на стрельненской террасе». И этом году эта топонимика полностью повторяет выступление Штрауса 19-го века.
Татьяна Валович: То есть именно поэтому были расширены территориальные границы нынешнего фестиваля.
Юлия Кантор: Да, и слава богу, в этом году появились такие возможности.
Татьяна Валович: А скажите, пожалуйста, приезжают ли на фестиваль родственники, какие-то потомки Штрауса?
Юлия Кантор: В этом году – нет. Внучатый племянник композитора... у него не было своих детей и линия Штраусов в этом отношении, Иоганна Штрауса-отца и Штрауса-сына закончилась, потому что своих детей у Иоганна Штрауса-сына не было, были лишь приемные. Но у Штрауса, как известно, были братья – Йозеф и Эдуард, тоже композиторы, не достигшие, конечно, такого уровня международной неугасающей славы, как их брат, кстати, их музыка тоже будет звучать в этом году на этом фестивале. Так вот, на первый и на второй фестиваль приезжал Эдуард Штраус, внучатый племянник великого композитора. Он в прошлом году открывал и памятник Иоганну Штраусу в Павловске – это был подарок Австрийской республики Санкт-Петербургу к 300-летию, принимал участие в одном из концертов, делая вступительное слово к концерту «Письма любви». И в этом году его сменит, опять же с качественно новой концепцией этого же концерта, доктор Томас Айгнер, о котором я уже говорила.
Татьяна Валович: Мне бы хотелось поговорить об экономической составляющей вашего фестиваля. Вы уже упомянули, что сотрудничаете с Петербургским Промышленно-строительным банком. То есть фестиваль существует только на деньги спонсоров, без государственной поддержки?
Юлия Кантор: Да, только на деньги спонсора, одного.
Татьяна Валович: И даже одного только спонсора. Насколько легко было найти взаимопонимание, чтобы деньги получить? Все-таки, это, наверное, удовольствие дорогостоящее – вы приглашаете звезд...
Юлия Кантор: Действительно, удовольствие достаточно дорогостоящее. И в определенном смысле банк, согласившийся участвовать в этом мероприятии, в этой акции «Большой вальс» два года назад, шел на риск, потому что непонятно было, во что эта акция выльется, состоится ли она, будет ли у нее предложение. Это ведь акция, в общем, во многом и имиджевая применительно к любому спонсору. И получилось, к счастью (не сглазить бы в этот раз), что банк просто сделал гуманитарную инвестицию в будущее. Потому что первый блин оказался, к счастью, не комом, второй продолжил начатое. И вот сейчас мы пришли к третьему фестивалю в содружестве с тем же Промышленно-строительным банком «Санкт-Петербург», нашим единственным спонсором. Просто не нужно было искать никого, потому что руководство банк, так сказать, посмотрев концепцию, посмотрев, как развивается этот проект, посчитал необходимым быть с нами и ныне.
Татьяна Валович: То есть, таким образом, традиция музыкальная возрождает и традицию российской благотворительности и меценатства.
Юлия Кантор: А это ведь естественная вещь. Понимаете, ни одна акция и вообще ни одна гуманитарная традиция не может существовать без материальной подпитки, то есть без возрождения еще одной традиции – традиции меценатства или спонсорства, если угодно. Причем мне кажется важным, что российские бизнесмены, российский бизнес начал расти и в интеллектуальном смысле, понимая, что экономика без культуры и без гуманитарной сферы не выживает.
Татьяна Валович: Ну, хорошо, а для петербуржцев, для слушателей насколько это доступно? Ведь билеты зачастую дороги, особенно когда концерты звезд проходят, к большому сожалению, публика не вся может купить. Насколько доступны в этом плане ваши концерты?
Юлия Кантор: Совершенно с вами согласна. Получается так, что наше культурное пространство во многом из-за того, что оно дорогостоящее что ли, заполонила так называемая массовая культура. Именно так называемая, потому что трудно назвать ее культурой в полном смысле этого слова. Для меня было принципиальным изначально и принципиально до сих пор, чтобы обычные петербуржцы, россияне, кто угодно, не только живущие в нашем городе смогли получить удовольствие от этих концертов. И опять же благодаря спонсорской помощи, поскольку проект изначально не планировался как самоокупаемый и как коммерческий, билеты продаются сейчас в театральных кассах Санкт-Петербурга, во всех театральных кассах города по демократическим ценам. И учитель, и инженер, студент может прийти на концерт, не сильно пострадав. Билеты стоят дешевле, чем билет в кино, даже не на премьерный показ.
Татьяна Валович: Скажите, пожалуйста, а общедоступные концерты, концерты на открытом воздухе предполагаются? Ведь раньше в Павловске публика могла слушать Штрауса, фланируя по аллеям, прогуливаясь.
Юлия Кантор: 10 июля состоится общедоступный концерт, он состоится на плацу Павловского дворца. В нем примет участие оркестр духовых инструментов под управлением Алексея Карабанова. Действительно, это еще одна традиция, опять же взращенная из традиции штраусовских сезонов тоже. Концерт называется «Поезд удовольствий» (вспомним знаменитое произведение Штрауса), и на этот концерт, конечно, билеты будет покупать не нужно, а нужно просто будет – Бог даст, не будет дождя – прийти на плац и послушать замечательную музыку. Если вы помните фильм «Идиот» недавний, Владимира Бортко, то как раз князь Мышкин, спеша на свидание к Аглае, слышит именно эту музыку в исполнении именно этого оркестра.
Татьяна Валович: Юлия, ректор Петербургской консерватории сказал, что, несмотря на кажущуюся легкость произведений Штрауса, они требуют виртуозности исполнителя. Каким образом вы приглашаете для участия в фестивале тех или иных исполнителей?
Юлия Кантор: Сначала поблагодарю Сергея Ролдугина, ректора Санкт-Петербургской консерватории, блистательного виолончелиста, за то, что он согласился принять участие в фестивале и исполнить неизвестные произведения Иоганна Штрауса, – это к вопросу о концепции и о подборе исполнителей. Его концерт состоится 5 июля в Павильоне Роз Павловска, и на нем прозвучат романсы Штрауса для виолончели и фортепиано. Мало кто знает у нас о том, что Штраус писал не только скрипичную музыку и оркестровую, но и камерную, для двух инструментов, в частности – для такого бархатного по звучанию инструмента, как виолончель. Разумеется, в этом концерте прозвучат не только неизвестные произведения Штрауса, но и известные его обработке для камерного музицирования, и произведения композиторов штраусовского круга.
Что же касается подбора музыкантов, меня интересовала не только аутентичность исполнения – для этого к нам приезжает всемирно известный дирижер Кристиан Полак, это его первый приезд в Россию, первая гастроль, но и российские музыканты, в частности – Илья Грингольц, замечательный петербургский музыкант, он очень много гастролирует по Америке и Европе, тоже заинтересовавшись проектом, приезжает сюда, чтобы сыграть произведения Штрауса для скрипки и произведения опять же штраусовского круга, произведения зарубежных композиторов. Мне приятно и то, что в этом году, как и прошлом, звезда мировой оперной сцены Анна Нетрепко, солистка Мариинского театра, примет участие в заключительном концерте, он называется «Концерт на бис», где исполнит произведения для сопрано, написанные Штраусом. Ну буду раскрывать всех карт этого концерта, но пришедшие все услышат. Итальянский дирижер Фабио Мастранжелло, с которым я познакомилась в конце прошлого года на фестивале, посвященном возрождению в буквальном смысле из пепла сгоревшего театра «Ла Фениче», одного из старейших театров Европы, венецианского театра оперного. Фабио Мастранжелло с оркестром, фестивальным оркестром, - это оркестр, состоящий из музыкантов Санкт-Петербургской филармонии, - сделает концерт. Концерт состоится в Государственном музее-заповеднике «Петергоф», посвященный штраусовской династии, и здесь прозвучат произведения штраусовской семьи.
Вот такое разнообразие, выстраивающееся в традиционную штраусовскую концепцию, чтобы показать антологию музыкальной жизни, показалось мне приемлемым для фестиваля в этом году.
Татьяна Валович: А почему концертов всего 11? Это какая-то цифра, которая оговаривалась или это рождается каждый год разное количество?
Юлия Кантор: Оговаривается. Поскольку Штраус провел здесь 11 сезонов, поэтому цифра каноническая – 11.
Татьяна Валович: И она не будет меняться от года к году?
Юлия Кантор: Думаю, что нет. Я думаю, что надо сохранить эту цифру, пусть она будет знаковой для нас.
Татьяна Валович: Вот один концерт называется «От Штрауса к Глинке», и в этом году мы праздновали 200-летие великого русского композитора. Что будет на этом концерте?
Юлия Кантор: 3 июля опять же в Павловске (основная масса концертов – 5 из 11 – пройдет, по традиции, в Музее-заповеднике «Павловск») молодежный оркестр, многими очень любимый, Санкт-Петербургского университета исполнит произведения Штрауса, Глинки и далее – как сказано в афише с многоточием. Действительно, в этом концерте прозвучат произведения Штрауса-отца, давшего начало творческой династии Штраусов (вспомним знаменитый «Радецкий марш», который известен всем, и уже мало кто помнит, что это произведение написано Штраусом-отцом, а не Штраусом-сыном), далее прозвучат популярные произведения – польки, вальсы, марши – Штрауса-сына. И дальше такая эстафетная палочка перейдет, в полном соответствии с каноном что ли 19-го века, к Михаилу Ивановичу Глинке, сезоны которого, летние, продолжались после того, как закончились сезоны Иоганна Штрауса-сына. И эти концерты тоже привлекали внимание не меньшее петербургской публики, уже приученной к такому вот демократическому классическому музицированию. А далее прозвучит так называемая легкая музыка – опять же следующий виток этой эстафеты – музыка, продолжившая традиции Глинки.
Татьяна Валович: Юлия, вы еще и советник директора Государственного Эрмитажа. Что это за должность? Что можно посоветовать Михаилу Пиотровскому? Каковы ваши функции?
Юлия Кантор: Хороший вопрос. Ну, во-первых, я не «еще», я в первую очередь советник директора Государственного Эрмитажа, и один из проектов, которым я занимаюсь в этой должности, - это проект «Большой вальс», штраусовский фестиваль, с которым я приходила в Эрмитаж чуть меньше двух лет назад. На самом деле, в функции советника... это новая должность в Эрмитаже, и я, так сказать, с огромной радостью и благодарностью приняла в свое время неожиданное для меня предложение Михаила Борисович Пиотровского прийти в Эрмитаж и занять эту открывавшуюся на тот момент новую должность, с тем чтобы заниматься придумыванием что ли и развитием тех проектов, которые расширяют музейную сферу вне традиционно представляемой. Это та ниша, которая впрямую не связана с выставочной деятельностью, то есть с выездами экспозиций Эрмитажа, с такого рода концептуальными проектами музейными, будь то Россия или зарубежные страны, но с музыкальными проектами, с просветительскими проектами, с образовательными программами и с тем, что называется арт-менеджментом. Собственно, один только из проектов – «Большой вальс».
Татьяна Валович: Вы знаете, после концерта Пола Маккартни на Дворцовой площади Петербурга Михаил Борисович Пиотровский очень резко высказался против проведения таких мероприятий. Вот Маккартни было разрешено. Будет ли эта тема как-то обсуждаться, и если запрещать, то, наверное, запрещать всем, что были все в одинаковых условиях? И какова вообще дальнейшая судьба Дворцовой?
Юлия Кантор: Я буду осторожна в оценках запрещения или разрешения, ну, хотя бы потому, что, так сказать, эти вопросы находятся вне ведения Государственного Эрмитажа. Дело в том, что Дворцовая площадь не находится под эрмитажной юрисдикцией, и, собственно, суть тех сложных переговоров, я бы сказала, которые велись перед концертом Пола Маккартни, заключалась именно в том, что Эрмитаж давно ведет, так сказать, переговоры и ведет работу с тем, чтобы Дворцовая площадь – архитектурный уникальный ансамбль. Тем более, что восточное крыло Главного штаба, обнимающее Дворцовую площадь, находится сейчас под юрисдикцией Эрмитажа, там находятся отделы Государственного Эрмитаж, в частности – Музей гвардии, отреставрированные Эрмитажем помещения Министерства финансов, Министерства иностранных дел и постоянная экспозиция «Русский ампир», и сейчас выставка Ильи Кабакова, открывшаяся с таким шумом и так успешно, тоже находится в помещениях для временной экспозиции Главного штаба. Так вот, проблема в том, что до сих пор Дворцовая площадь не является эрмитажной, она принадлежит городу, и потому Эрмитаж не имеет возможности ни де-факто, ни де-юре влиять на происходящее там.
Татьяна Валович: Мировая практика показывает, что во многих городах европейских на таких площадях проводятся концерты. В чем проблему вы видите проведения концертов на Дворцовой?
Юлия Кантор: Проблема проведения концертов и любых массовых акций на Дворцовой площади связана с двумя принципиальными, я бы сказала, принципиально неприемлемыми обстоятельствами. Обстоятельство первое - как в случае с концертом Пола Маккартни. Поймите правильно, дело не в приезде знаменитого музыканта, представлявшего замечательную группу «Битлз», бывшего участника ее, но в количестве децибел, на самом деле, которые катастрофически влияют на стены и на то, что находится за ними. Кстати, Михаил Пиотровский говорит о том, что и Красная площадь в Москве – не место, с точки зрения ауры, для такого рода массовых мероприятий, но за кремлевской стеной нет картин, там совсем другая акустическая ситуация, и в этом смысле Красной площади легче.Что происходило, я могу сказать как очевидец, если угодно, и «очеслышец» происходившего во время концерта. Я находилась в помещении как раз Главного штаба, там размещается несколько отделов и, в частности, мой кабинет с окнами, выходящими как раз на Дворцовую площадь. Так вот, когда я подошла к окну и прислонилась к стене собственного кабинета, я обнаружила, что у меня стучат зубы. Акустические волны были столь сильны, что трескалась масляная краска на рамах окон. Можно себе представить, что происходило в Зимнем дворце, за стенам которого находится Рембрандт, Рубенс, импрессионисты и так далее – как раз в тех анфиладах залов, которые выходят на Дворцовую площадь. Несколько раз, шесть или семь, срабатывала сигнализация в залах Эрмитажа, в залах Зимнего дворца, которая реагирует на колебания звука. И кроме того, я могу только сослаться на мнение старейших наших реставраторов, работавших в Эрмитаже сразу после войны, которые считают, что такого рода акустическое, звуковое воздействие с гигантским количеством децибел на протяжении большого количества времени действует гораздо сильнее, чем однократно разорвавшаяся бомба, потому что бомба – это однократное потрясение, сходящее на нет, а многочасовое, как это было в случае с концертов Маккартни и другими массовыми акциями, проходящими на Дворцовой площади, такого рода акустические потрясения способствуют возникновению в колоннах, в скульптурах из камня микротрещин, диагностировать которые можно только спустя несколько месяцев, они идут изнутри камня к внешней его части. И вот это, конечно, катастрофично.
Татьяна Валович: Юлия, возвращаясь к проведению фестиваля «Большой вальс», мне хочется спросить, вызвал ли к жизни этот фестиваль какие-то другие проекты, которые могут осуществиться в ближайшее время?
Юлия Кантор: Вы знаете, боюсь сглазить, но все-таки аккуратно скажу еще об одном. Дело в том, что – это не впрямую связанный с «Большим вальсом» проект, но все-таки он уже начинает реализовываться – нашлись люди, о которых я пока говорить просто не буду, которые пришли к директору Музея-заповедника «Павловск», Николаю Сергеевичу Третьякову, и сказали, что они готовы помочь в восстановлении знаменитого штраусовского вокзала, знаменитого Павловского вокзала, ставшего штраусовским, потому что 11 лет там выступал Иоганн Штраус-сын. И, бог даст, через несколько лет, если действительно все состоится, мы увидим воплощение этой идеи. Вот так вот идея гуманитарная, привлекшая внимание и деятелей культуры, и меценатов, надеюсь, повлечет за собой и материальное возрождение, и, бог даст, через несколько лет мы будем проводить фестиваль не только в Павильоне Роз Павловска, но и в штраусовском вокзале.
Татьяна Валович: У нас есть звонок от слушателя. Добрый день.
Слушатель: Добрый день. Это Андрей Петрович вас беспокоит из Москвы. Мне хотелось бы узнать, известно ли организаторам фестиваля Штрауса, что в Германии существует замечательный оркестр имени Иоганна Штрауса под управление голландца Андрея Ревье. Этот оркестр интернациональный, и он пользуется колоссальных успехом во всей Европе и, я бы сказал, во всем мире. Есть ли возможность установить контакты с этим оркестром и хотя бы один раз пригласить его на этот фестиваль? Он бы задал такой замечательный почин и начало, что был бы абсолютный успех у этого фестиваля.
Татьяна Валович: Спасибо, Андрей Петрович, очень интересный, профессиональный вопрос.
Юлия Кантор: Действительно, спасибо. Мы знаем о существовании этого оркестра, конечно. И компакт-диски с его исполнением прослушивались мною, мне подали их в Вене в том году, в марте, на Международном симпозиуме, который проходили в Вене, посвященном 200-летию со дня рождения Иоганн Штрауса-отца. Обсуждался вопрос и о привлечении, конечно, зарубежных участников к нашему фестивалю. Дело в том, что программа гастролей этого оркестра была расписана на несколько лет вперед, и к некоей российской спонтанности эти музыканты, конечно, не приучены. Но у нас на этот момент была уже договоренность с Кристианом Полаком, который как раз и задаст венский тон этому фестивалю.
Татьяна Валович: То есть можно надеяться, что в будущем вы обязательно пригласите этот оркестр?
Юлия Кантор: Можно надеяться, да.
Татьяна Валович: Спасибо, Юлия.