Татьяна Вольтская, Санкт-Петербург: В Петербурге, в центре "Петербургская Иудаика", проходит выставка "Красный Сион". Все знают о Государстве Израиль, а вот эпохальный эксперимент по созданию аграрной еврейской страны в Советском Союзе в 20-30-е годы забыт. Между тем, в 1924-м году было создано Общество землеустройства евреев-трудящихся - ОЗЕТ. С 1925-го по 1937-й год на Украину, в Северный Крым и Приамурье переселилось 126 тысяч человек. Были созданы сотни еврейских сел в пяти национальных районах. До войны в сельском хозяйстве трудилось 200 тысяч евреев. В 1937-38-м годах переселение прекратилось, а руководство ОЗЕТ и Еврейской автономной области было полностью репрессировано. В Музей этнографии попал фотоархив ОЗЕТ. На одном из стендов в качестве подписи стихотворение Льва Квитко, он же Лейб Квитко, в переводе Сергея Михалкова, когда-то известное всем советским детям: "Анна Ивановна, наш отряд хочет видеть поросят". Говорит директор центра "Петербургская Иудаика" Валерий Дымшиц:
Валерий Дымшиц: Никто не отдает себе отчет, о чем, собственно говоря, это стихотворение. Это стихотворение о том, как еврейские дети пришли посмотреть на поросят, которых они не видели никогда в жизни, естественно. Это как если бы пионерский отряд пришел в некое место и сказал: "Покажите нам русалок и единорогов, мы много о них слышали и читали, но никогда не видели". Хранительница этих самых поросят, Анна Ивановна, бригадир, по каким-то странным причинам им отказывает в этом удовольствии. Происходит, я бы сказал экзистенциальная невстреча еврейского ребенка с поросенком.
Татьяна Вольтская: Крым 1926-го года, страшная нищета первых переселенцев, дети сидящие в пыли, перед ними мальчик со скрипкой. 1936-й год - картина иная: дети помыты и одеты в пионерскую форму, у мальчика вместо скрипки горн. Меняется время, меняется эстетика... Другая фотография демонстрирует дружбу народов: еврейская и корейская девочки, и славянский мальчик. Еврей - тракторист, еврей-рабочий, еврейские женщины на посевной. Наверное, благодаря вековой мечте иметь свою землю и трудиться на ней попытка национального еврейского строительства в СССР была столь удачной, благодаря ходу советской истории она была обречена на трагедию. Кроме замечательных фотографий на выставке демонстрируется фильм Роммо по сценарию Шкловского и Маяковского: "Евреи на земле". Еврейский старик стоит в Джанхойской степи, мимо катятся шары перекати-поле. Старик идет следом походкой Чаплина, кажется, тоже не в силах зацепиться за землю. Землемер смотрит в теодолит, и все переворачивается вверх ногами, словно через призму истории государства рабочих и крестьян.
Валерий Дымшиц: Никто не отдает себе отчет, о чем, собственно говоря, это стихотворение. Это стихотворение о том, как еврейские дети пришли посмотреть на поросят, которых они не видели никогда в жизни, естественно. Это как если бы пионерский отряд пришел в некое место и сказал: "Покажите нам русалок и единорогов, мы много о них слышали и читали, но никогда не видели". Хранительница этих самых поросят, Анна Ивановна, бригадир, по каким-то странным причинам им отказывает в этом удовольствии. Происходит, я бы сказал экзистенциальная невстреча еврейского ребенка с поросенком.
Татьяна Вольтская: Крым 1926-го года, страшная нищета первых переселенцев, дети сидящие в пыли, перед ними мальчик со скрипкой. 1936-й год - картина иная: дети помыты и одеты в пионерскую форму, у мальчика вместо скрипки горн. Меняется время, меняется эстетика... Другая фотография демонстрирует дружбу народов: еврейская и корейская девочки, и славянский мальчик. Еврей - тракторист, еврей-рабочий, еврейские женщины на посевной. Наверное, благодаря вековой мечте иметь свою землю и трудиться на ней попытка национального еврейского строительства в СССР была столь удачной, благодаря ходу советской истории она была обречена на трагедию. Кроме замечательных фотографий на выставке демонстрируется фильм Роммо по сценарию Шкловского и Маяковского: "Евреи на земле". Еврейский старик стоит в Джанхойской степи, мимо катятся шары перекати-поле. Старик идет следом походкой Чаплина, кажется, тоже не в силах зацепиться за землю. Землемер смотрит в теодолит, и все переворачивается вверх ногами, словно через призму истории государства рабочих и крестьян.