Программу ведет Петр Вайль. Принимают участие корреспонденты Радио Свобода Лиля Пальвелева и Дмитрий Волчек.
Петр Вайль: В Москве, в здании Федеральных государственных архивов, открылась выставка «Философский пароход». Экспозиция рассказывает о насильственной высылке интеллигенции из Советской России в 1922-ом году.
Рассказывает Лиля Пальвелева.
Лиля Пальвелева: Название выставки "Философский пароход" - условное, образное. На самом деле пароходов было два – зафрахтованный в Германии "Обер-бургомистр Хакин" и "Пруссия", и выехало на них несколько десятков человек. Всех остальных, около двухсот человек, отправили на поезде через Ригу и Берлин в вечное изгнание. Это было время НЭПа, когда дозволили многоукладность экономики, что спровоцировало проявление вольнодумия, а вольнодумие, в свою очередь, репрессии со стороны властей. Считает историк, автор книги "Философский пароход" Михаил Главацкий.
Михаил Главацкий: До высылки Бердяев свободно говорил в лекции: "Никогда не утвердится социализм в России". Бруцкус до того, как он попал на пароход, говорил, что "проект социализма имеет огромный изъяны, он не проработан". Сорокин говорил, что "мы поспешили, думая, что мы в 22-м веке, на самом деле мы отброшены к 18-му веку". Так вот высылка и стала способом, это модель разрешения противоречий. Не большевики ее выдумали, ее практиковали и раньше. Другое дело, что большевики осуществили массовую, масштабную операцию.
Лиля Пальвелева: Списки тех, кого следует депортировать, составлялись несколько месяцев, кое за кого заступались. В выставочном зале федеральных архивов представлено письмо Луначарского Каменеву, в котором нарком просвещения выступает в защиту уволенных со службы и предназначенных к высылки профессоров киевского университета. Луначарский пишет: "Это равносильно полному разгрому медицинского образования в Киеве. Обращаю на это сугубое внимание ЦК и прошу в партийном порядке или в порядке ГПУ пересмотреть этот список. Вы знаете, что у нас в России высылались только профессора бесполезные и в настоящее время вредные. Эти же профессора, по свидетельству многих киевских коммунистов, вполне лояльны в политическом отношении. В отношении же научном представляют собой серьезное научное ядро киевского медицинского факультета". Очень многие из тех, кого в 22-м году философов, писателей, историков, медиков и прочих оставили в покое, позднее погибли в ГУЛАГе. И вот комментарий руководителя федеральной архивной службы Владимира Козлова.
Владимир Козлов: Говорят, иногда даже и сейчас, впервые ту идею высказал Троцкий, что это был в высшей степени гуманный акт, благодаря которому выдающиеся представители нашей интеллигенции сохранили свои жизни, и их не постигла судьба, скажем, тех, кого постигла судьба в 37-м году. Я думаю, что, наверное, это так. Мне кажется, в самом этом факте высылки был чрезвычайно символический жест новой советской власти, которая, конечно, укладывался в общий контекст политических событий того времени - подавление Кронштадтское восстание, изъятие церковных ценностей и преследование церкви. Высока интеллигенции. Впервые советская власть после гражданской войны фактически посмотрела на своих соотечественников и в частности, на цвет, безусловно, российского нарда, впервые посмотрела сквозь прицел трехлинейной винтовки, потому что увидела в своих соотечественниках врагов.
Лиля Пальвелева: Большинство представленных на выставке документов имеют грифы "Секретно", "Совершенно секретно" и "Вернуть через пять дней после прочтения". Во всех выцветших от времени протоколах и записках, то рукописных, то машинописных, история того, как принималось решение, кто был "за" и "против". В письме Ленина товарищу Сталину читаем: "Надо бы несколько сот подобных господ выслать за границу безжалостно. Очистим Россию надолго. Делать это надо сразу, арестовать несколько сот и без объявления мотивов – выезжайте, господа". Так и сделали. Украшением экспозиции являются рисунки философа Матусевича, сделанные на борту парохода. Это слегка шаржированные веселые зарисовки: У писателя Михаила Осоргина порывом ветра уносит книжку и шляпу. Князь Трубецкой примостился, как на жердочке, на скамейке и любуется на закат. Профессор Франк окружен многочисленными чадами, в карманах бутылочка с соскам и кукла. Уже можно немного расслабиться и улыбнуться: позади неопределенность, допросы, стремительная распродажа того немногого, что уцелело в годы военного коммунизма. Ведь многие должны были сами покупать билеты на пароход для собственной же депортации. По мнению историков, выставка "Философский пароход" уникальная. Впервые из самых разных хранений. От центрально архива ФСБ до музея центра "Мемориал" оказались собранными вместе материалы, касающиеся высылки интеллигенции в 22-м году. Сегодня всем нам представляется уникальная возможность, говорит руководитель федеральной архивной службы Владимир Козлов.
Владимир Козлов: У нас есть возможность представить себе во всем многообразии принятие решения о высылке российской интеллигенции, реализацию этого решения и, собственно говоря, последствия, благодаря тому, что преодолены два характерных явления. Существует так называемая закрытая документная система, документная система ВЧК ОГПУ – по определению это закрытая, партийная документация тоже. И все эти документы хранились изолировано, то есть между ними существовали разломы. И вот теперь мы преодолели эти разломы.
Лиля Пальвелева: Вход на выставку свободный, однако тот, кто захочет ее посетить, должен захватить собой паспорт: здание Федеральных государственных архивов – режимное учреждение, в нем хранятся уникальные документы, которые рано или поздно становятся рассекреченными.
Патер Вайль: О маршруте "Философского парохода" в российской истории мой коллега Дмитрий Волчек.
Дмитрий Волчек: Один из экспонатов выставки – статья Льва Троцкого «Диктатура, где твой хлыст?», опубликованная в июне 22-го в газете «Правда». Это рецензия на сборник критических статей Юлия Айхенвальда. «Книжка г-на Айхенвальда, - пишет Троцкий, - насквозь проникнута трусливо-пресмыкающейся, гнилой, гнойной ненавистью к Октябрю и к России, какой она вышла из Октября. Философия чистого искусства и литературная критика, стоящие под тем же знаком, всегда и неизменно обнаруживали ослиные уши реакции, и уши эти в разные периоды отличались только длиной».
Увлеченные партсъездами, большевики не заметили заката символизма, и в своих сочинениях имитировали стиль раннего Брюсова или, скорее, Ивана Рукавишникова, доведя до нелепости пристрастие символистов к пышным эпитетам и метафорам. Вообще во всей этой истории больше литературы, чем политики. Дурной литературы, конечно, - сентиментальной повести из «розовой библиотеки». Не случаен и пароход – конечно же, белый, романтический, с Ассолью на корме.
Вряд ли сборник рецензий Айхенвальда мог разрушить «Россию, какой она вышла из Октября» - подлинной причиной высылки ученых и писателей была, скорее всего, зависть: от успешных коллег избавлялись литераторы-неудачники. Троцкий сочинял статьи о поэзии, Луначарский изводил гостей мистическими пьесками – вспомним литературные вечера, описанные в «Белом коридоре» Ходасевича. Примерно так же в наши дни неудачливые, но дорвавшиеся до власти питерские бизнесмены травят предприимчивых московских дельцов – тоже ведь с удовольствием отправили бы всех конкурентов в Лондон, на философском самолете.
Зависть лузеров, разумеется, оказала высланным добрую услугу: останься они в России еще лет на десять, ждал бы их Беломорканал, а не белый пароход.
Вся эта история вообще кажется теперь, 80 лет спустя, довольно человечной. Диктатор, сочиняющий рецензии на литературные сборники, хотя мог бы без разговоров повесить неугодного автора, пароход вместо тюремных нар. Может, не зря мы сочувствуем голливудскому Троцкому, так неуклюже-трогательно увлекающему в порочную постель Фриду Кало, и так жутко заливающему кровью бумаги, когда в его череп врезается ледоруб Меркадера? Сами того не желая, Троцкий, да и Ленин тоже, спасли сотни интеллектуалов от жуткой гибели. Милейшие люди, сама гуманность.
Петр Вайль: В Москве, в здании Федеральных государственных архивов, открылась выставка «Философский пароход». Экспозиция рассказывает о насильственной высылке интеллигенции из Советской России в 1922-ом году.
Рассказывает Лиля Пальвелева.
Лиля Пальвелева: Название выставки "Философский пароход" - условное, образное. На самом деле пароходов было два – зафрахтованный в Германии "Обер-бургомистр Хакин" и "Пруссия", и выехало на них несколько десятков человек. Всех остальных, около двухсот человек, отправили на поезде через Ригу и Берлин в вечное изгнание. Это было время НЭПа, когда дозволили многоукладность экономики, что спровоцировало проявление вольнодумия, а вольнодумие, в свою очередь, репрессии со стороны властей. Считает историк, автор книги "Философский пароход" Михаил Главацкий.
Михаил Главацкий: До высылки Бердяев свободно говорил в лекции: "Никогда не утвердится социализм в России". Бруцкус до того, как он попал на пароход, говорил, что "проект социализма имеет огромный изъяны, он не проработан". Сорокин говорил, что "мы поспешили, думая, что мы в 22-м веке, на самом деле мы отброшены к 18-му веку". Так вот высылка и стала способом, это модель разрешения противоречий. Не большевики ее выдумали, ее практиковали и раньше. Другое дело, что большевики осуществили массовую, масштабную операцию.
Лиля Пальвелева: Списки тех, кого следует депортировать, составлялись несколько месяцев, кое за кого заступались. В выставочном зале федеральных архивов представлено письмо Луначарского Каменеву, в котором нарком просвещения выступает в защиту уволенных со службы и предназначенных к высылки профессоров киевского университета. Луначарский пишет: "Это равносильно полному разгрому медицинского образования в Киеве. Обращаю на это сугубое внимание ЦК и прошу в партийном порядке или в порядке ГПУ пересмотреть этот список. Вы знаете, что у нас в России высылались только профессора бесполезные и в настоящее время вредные. Эти же профессора, по свидетельству многих киевских коммунистов, вполне лояльны в политическом отношении. В отношении же научном представляют собой серьезное научное ядро киевского медицинского факультета". Очень многие из тех, кого в 22-м году философов, писателей, историков, медиков и прочих оставили в покое, позднее погибли в ГУЛАГе. И вот комментарий руководителя федеральной архивной службы Владимира Козлова.
Владимир Козлов: Говорят, иногда даже и сейчас, впервые ту идею высказал Троцкий, что это был в высшей степени гуманный акт, благодаря которому выдающиеся представители нашей интеллигенции сохранили свои жизни, и их не постигла судьба, скажем, тех, кого постигла судьба в 37-м году. Я думаю, что, наверное, это так. Мне кажется, в самом этом факте высылки был чрезвычайно символический жест новой советской власти, которая, конечно, укладывался в общий контекст политических событий того времени - подавление Кронштадтское восстание, изъятие церковных ценностей и преследование церкви. Высока интеллигенции. Впервые советская власть после гражданской войны фактически посмотрела на своих соотечественников и в частности, на цвет, безусловно, российского нарда, впервые посмотрела сквозь прицел трехлинейной винтовки, потому что увидела в своих соотечественниках врагов.
Лиля Пальвелева: Большинство представленных на выставке документов имеют грифы "Секретно", "Совершенно секретно" и "Вернуть через пять дней после прочтения". Во всех выцветших от времени протоколах и записках, то рукописных, то машинописных, история того, как принималось решение, кто был "за" и "против". В письме Ленина товарищу Сталину читаем: "Надо бы несколько сот подобных господ выслать за границу безжалостно. Очистим Россию надолго. Делать это надо сразу, арестовать несколько сот и без объявления мотивов – выезжайте, господа". Так и сделали. Украшением экспозиции являются рисунки философа Матусевича, сделанные на борту парохода. Это слегка шаржированные веселые зарисовки: У писателя Михаила Осоргина порывом ветра уносит книжку и шляпу. Князь Трубецкой примостился, как на жердочке, на скамейке и любуется на закат. Профессор Франк окружен многочисленными чадами, в карманах бутылочка с соскам и кукла. Уже можно немного расслабиться и улыбнуться: позади неопределенность, допросы, стремительная распродажа того немногого, что уцелело в годы военного коммунизма. Ведь многие должны были сами покупать билеты на пароход для собственной же депортации. По мнению историков, выставка "Философский пароход" уникальная. Впервые из самых разных хранений. От центрально архива ФСБ до музея центра "Мемориал" оказались собранными вместе материалы, касающиеся высылки интеллигенции в 22-м году. Сегодня всем нам представляется уникальная возможность, говорит руководитель федеральной архивной службы Владимир Козлов.
Владимир Козлов: У нас есть возможность представить себе во всем многообразии принятие решения о высылке российской интеллигенции, реализацию этого решения и, собственно говоря, последствия, благодаря тому, что преодолены два характерных явления. Существует так называемая закрытая документная система, документная система ВЧК ОГПУ – по определению это закрытая, партийная документация тоже. И все эти документы хранились изолировано, то есть между ними существовали разломы. И вот теперь мы преодолели эти разломы.
Лиля Пальвелева: Вход на выставку свободный, однако тот, кто захочет ее посетить, должен захватить собой паспорт: здание Федеральных государственных архивов – режимное учреждение, в нем хранятся уникальные документы, которые рано или поздно становятся рассекреченными.
Патер Вайль: О маршруте "Философского парохода" в российской истории мой коллега Дмитрий Волчек.
Дмитрий Волчек: Один из экспонатов выставки – статья Льва Троцкого «Диктатура, где твой хлыст?», опубликованная в июне 22-го в газете «Правда». Это рецензия на сборник критических статей Юлия Айхенвальда. «Книжка г-на Айхенвальда, - пишет Троцкий, - насквозь проникнута трусливо-пресмыкающейся, гнилой, гнойной ненавистью к Октябрю и к России, какой она вышла из Октября. Философия чистого искусства и литературная критика, стоящие под тем же знаком, всегда и неизменно обнаруживали ослиные уши реакции, и уши эти в разные периоды отличались только длиной».
Увлеченные партсъездами, большевики не заметили заката символизма, и в своих сочинениях имитировали стиль раннего Брюсова или, скорее, Ивана Рукавишникова, доведя до нелепости пристрастие символистов к пышным эпитетам и метафорам. Вообще во всей этой истории больше литературы, чем политики. Дурной литературы, конечно, - сентиментальной повести из «розовой библиотеки». Не случаен и пароход – конечно же, белый, романтический, с Ассолью на корме.
Вряд ли сборник рецензий Айхенвальда мог разрушить «Россию, какой она вышла из Октября» - подлинной причиной высылки ученых и писателей была, скорее всего, зависть: от успешных коллег избавлялись литераторы-неудачники. Троцкий сочинял статьи о поэзии, Луначарский изводил гостей мистическими пьесками – вспомним литературные вечера, описанные в «Белом коридоре» Ходасевича. Примерно так же в наши дни неудачливые, но дорвавшиеся до власти питерские бизнесмены травят предприимчивых московских дельцов – тоже ведь с удовольствием отправили бы всех конкурентов в Лондон, на философском самолете.
Зависть лузеров, разумеется, оказала высланным добрую услугу: останься они в России еще лет на десять, ждал бы их Беломорканал, а не белый пароход.
Вся эта история вообще кажется теперь, 80 лет спустя, довольно человечной. Диктатор, сочиняющий рецензии на литературные сборники, хотя мог бы без разговоров повесить неугодного автора, пароход вместо тюремных нар. Может, не зря мы сочувствуем голливудскому Троцкому, так неуклюже-трогательно увлекающему в порочную постель Фриду Кало, и так жутко заливающему кровью бумаги, когда в его череп врезается ледоруб Меркадера? Сами того не желая, Троцкий, да и Ленин тоже, спасли сотни интеллектуалов от жуткой гибели. Милейшие люди, сама гуманность.