Ведущая петербургского часа программы "Liberty Live" Татьяна Валович: Вчера в Петербурге подводились итоги сразу двух конкурсов. В Мариинском дворце, где заседает законодательное собрание города, подводились итоги конкурса на лучший текст к будущему гимну Петербурга на музыку Глиера, а в Мариинском театре подводили итоги пятого международного конкурса оперных певцов имени Римского-Корсакова. Об этих событиях мы поговорим с нашим сегодняшним гостем, профессором Петербургской консерватории Игорем Рогалевым. Игорь Ефимович, вы председатель оргкомитета Международного конкурса молодых оперных певцов имени Римского-Корсакова, который вчера, можно сказать, завершился, потому что прошла основная программа, и вы были в жюри, так вот, конкурс завершился – у вас есть удовлетворение от прошедшего состязания?
Игорь Рогалев: Первое чувство удовлетворения – от того, что этот конкурс завершился все-таки. Потому что это была очень большая, очень тяжелая, очень ответственная, очень, интересная, разумеется, работа, но, тем не менее, это был тяжелый труд, потому что мы отслушали более 60 участников, поскольку осуществлялся предварительный отбор конкурсантов, и практически всех их генеральный директор конкурса Лариса Гергиева так или иначе слушала. Слушала в концертах, слушала во время своих поездок за границу, слушала в записи уж совсем слабых, и случайных выступлений не было, выбирать приходилось между довольно сильными ребятами.
Татьяна Валович: Трудно было назвать победителей?
Игорь Рогалев: Трудно. Вчера очень долго сидели, очень горячо спорили, и о степени трудности решения, которое было принято, свидетельствует, на мой взгляд, уже то обстоятельство, что мы, как и вот в свое время, 8 лет назад, на первом конкурсе не присудили Гран При. Были такие мнения, что в конкурсе не присуждается Гран При - это свидетельствует о снижении уровня, я категорически с этим не согласен, это неверно, это, наоборот, свидетельство того, сколь высока планка требований на конкурсе. Гран При - это необыкновенное явление, это человек, который готов сейчас встать на сцену Мариинского театра, на сцену Ковент Гарден, на сцену Метрополитен, и, в общем, проявить себя уже сложившимся артистом.
Татьяна Валович: То есть, первые финалисты были настолько равные, что из них выделить того, кому дать Гран При, не было?
Игорь Рогалев: На взгляд большинства жюри - так.
Татьяна Валович: А вот, по вашему мнению, насколько честно происходит конкурс? Потому что очень часто встречаешься с мнением, что там все распределено заранее?
Игорь Рогалев: Нет. Это неправда. Конкурс Римского Корсакова... Говорить – ведь на всякий роток не накинешь платок, вы это прекрасно знаете Татьяна, и про все конкурсы говорят, что там все схвачено. Надо сказать, я сидел во многих жюри международных, в том числе, правда, больше исполнителей, пианистов, виолончелистов, и должен сказать, что Римского-Корсакова отличается существенно объективностью, и здесь сговариваться смысла нет, потому что сверхидея конкурса в том, чтобы его покорили те, кому потом покорять Мариинку и театры этого уровня.
Татьяна Валович: А как вы вообще относитесь к соперничеству в искусстве?
Игорь Рогалев: Как вам сказать. Двояко. Один из самых моих любимых современников-композиторов Валерий Александрович Гаврилин, дружбой которого я очень горжусь и память о котором я буду хранить всегда, я считаю, что это один из великих, по-настоящему великих композиторов... Вот вы меня представили – известный, знаменитый петербургский композитор – наверное, так и есть. Про Гаврилина нельзя сказать "известный петербургский композитор" - это великий композитор. Так Валерий Александрович всегда говорил: "Понимаете, музыка, искусство - это дело жестокое", - в том смысле, что можно договориться, можно договориться с режиссером, можно договориться с членами жюри, можно договориться со звукорежиссером, с продюсером, они тебя, выражаясь современным языком, раскрутят, но от этого ты ничего не выиграешь, как только тебя перестанут раскручивать - ты упадешь со свистом. В этом смысле жестокое, и в этом смысле соперничество, безусловно, есть. Что касается конкурсов, то лично я отношусь к конкурсам плохо, я ни разу в жизни не принимал участие ни в одном, ни исполнительском, ни композиторском конкурсе. Я, например, смотрю на ребят, которые выходят на сцену играть или петь, с восхищением, даже если они не занимают высокие места, потому что я зажимаюсь сразу же. В условиях конкурса, не на эстраде, а вот все-таки в условиях соревнования нужно обладать какой-то специальной психической организацией.
Татьяна Валович: Но вы – композитор, и участие в оперном конкурсе чем для вас сложно? Можете ли вы так объективно оценить? По каким лично вы критериям оценивали участников?
Игорь Рогалев: Этот вопрос выведет нас за пределы форматы нашей передачи, поэтому я отвечу кратко. Первое, чему я своих композиторов всегда в консерватории учу – музыку слушать брюхом, извините за нелитературность выражения. Вот если у тебя внутри резонирует что-то... Как сказала когда-то наш профессор Константина Александровна Ручевская, наш учитель, она сказала: "Музыка - клапан эмоций". Вот если этот клапан эмоций открывается, не важно. Поет он, играет, сочиняет, значит, вы имеете дело с актом искусства – вот это для меня первое. А дальше уже включаются какие-то профессиональные вещи, ощущение драматургии, ощущение формы понимания того, что ты делаешь, произношения, между прочим, у нас очень сложный конкурс, они должны быть на трех языках – французский, английский, итальянский. И произношение не последнюю роль играет в оценке выступления.
Татьяна Валович: А что дает потом этот конкурс молодым участникам?
Игорь Рогалев: Именно этот конкурс дает очень много, потому что большинство наших лауреатов, я бы сказал. подавляющее большинство, делают очень хорошую карьеру, в хорошем смысле, знаете, как в постсоветское время перестало считаться дурным тоном говорить о карьере, потому что если эта карьера делается на основании своих возможностей, а не на основании каких-то подводных всяких интриг, и так далее - у этих ребят карьера замечательная. Понимаете победитель первого конкурса Василий Герело - один из лучших баритонов мира. Вася спел в прошлом сезоне Фигаро в Ла Скала 40 раз, можете себе представить, русский, который приехал... Оля Трифонова, Гран При второго конкурса, блестящая карьера, и Метрополитен, и Ковент гарден, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Опера Хаус, крупнейшие оперные сцены. Анна Нетрепко "Война и мир", Метрополитен и так далее. А сейчас я буквально увидел шикарно изданный проспект с нашей победительницей, у нее вторая премии была нашего конкурса, Катя Соловьева. на Бродвее вышла "Богема" и сейчас ей предложили фильм, чуть ли с Николь Кидман вместе. Фильм по этой опере.
Татьяна Валович: То есть планка очень высока...
Игорь Рогалев: Планка очень высокая.
Татьяна Валович: Игорь Ефимович, вчера прошел еще один этап другого конкурса, уже не в Мариинском театре, а в Мариинском дворце. Это по выбору текста к гимну города на музыку Глиера. Каково ваше отношение к этому конкурсу?
Игорь Рогалев: У меня отношения к конкурсу как таковому нет никакого, потому что, что за конкурс я понятия не имею. Я слышу, до меня доносятся, скажем так, слухи слушаю радио, смотрю телевизор, вот состоялся конкурс или представлены тексты, пару текстов, которые я услышал по телевизору, это было что-то чудовищное, хотя я не мог отказать в энтузиазме человеку, который озвучивал, значит, этот гимн со своими словам. Должен сказать, что я удивлен составом комиссии, как горожанин, как член некоего сообщества, именуемого жителями Петербурга, Ленинграда, мне, естественно, небезразлично, какой будет гимн, и должен сказать, что меня совершенно не смущает, что у этого гимна нет слов. Я покидаю Ленинград, и с какого вокзала я бы не уезжал, если я уезжаю под звуки глиеровского гимна великому городу, у меня поднимается настроение, и я очень горжусь тем, что в нашем городе есть такая музыка, и что нашему городу посвящена такая величественная, прекрасная музыка. Я совершенно не убежден, что слова которые к ней приделают, будут отвечать уровню музыки, это первое. А второе, что касается собственно конкурса, я до крайней степени изумлен составом оглашенного жюри присяжных, которые берутся судить об этой музыке. Я полагаю, что господин или товарищ Алферов, наверное, блестящий специалист, и я горжусь тем, что он лауреат Нобелевской премии, но почему он должен решать, подходят ли те или иные слова к музыке Глиера, я убей Бог, не понимаю. Наверное, и другие почетные горожане тоже люди уважаемые, не зря они почетные горожане, но кто дал им право принимать от моего имени решение? Уже мы один гимн приняли с переделанными словами товарища Михалкова.... И входящий туда от музыкантов как бы президент петербургской композиторской организации господин Петров, мне кажется, совершенно недостаточен для того, чтобы осуществить представительство музыкальной, как раньше говорили, общественности. Я в большом изумлении пребываю от того, что никому из консерватории не было сделано предложения принять участие в этой комиссии, я уже об этом говорил, кстати, у нас есть, во-первых, кафедра русской советской музыки, русской современной музыки. Там неплохие. поверьте мне, специалисты работают, и они бы разъяснили господам депутатам, что есть такие понятия, как соотношение музыки и слова, соотношения ударения, музыки и слова, что такое прасодия, что такое эмфатика, то есть, вещи, которые необходимы при учете таких вещей, как гимн, чтобы это был гимн, а не в скором порядке, в скоропалительном порядке принятый к 300-летию некий суррогат, который все будут на те или иные лады...
Татьяна Валович: Переделывать, осмеивать...
Игорь Рогалев: Переделывать, осмеивать, вы правильно сказали. Поэтому, наверное, господин Тюльпанов, который возглавляет эту комиссию, тоже большой специалист в своем роде, и много сделал на ниве улучшения жизни жителей города, в частности, жилищно-коммунальной службы, которая у нас сейчас находится в прекрасном состоянии в Петербурге, мы можем гордиться этой сферой, но, повторяю, выбор стихов для гимна - вещь не менее тонкая, чем содержание городского хозяйства, и требует, как минимум, специалистов, а не аматеров.
Татьяна Валович: Игорь Ефимович, я встречала среди петербургских композиторов много мнений о том, стоило ли вообще портить музыку Глиера какими-то словами - почему нельзя было оставить это как музыку? Почему же Союз композиторов Петербурга не вышел с таким предложением к законодателям? Или вы не видите смысла полемизировать с людьми, с которыми...
Игорь Рогалев: Во-первых, Союз композиторов уже огласил идею совершенно бредовую, простите меня, пожалуйста. приделать к гимну Глиера стихи Пушкина.
Татьяна Валович: Это, слава Богу, отпало.
Игорь Рогалев: Естественн.о отпало, этого не могло быть, потому что не могло. Но если Союз композиторов выходит с подобного рода предложениями - чего можно ожидать от этой организации? Еще раз повторяю, в Петербурге есть старейшая русская консерватория, кадры которой, композиторские, научные, исполнительские, сейчас это признано во всем мире, занимают лидирующие позиции. Я подчеркиваю, научные. А без научных кадров решать этот вопрос совершенно невозможно. У нас, я полагаю, найдется достаточное количество профессуры, которая могла бы выступить экспертами. И если вы спрашиваете мою точку зрения, то я вообще бы не трогал руками гимн Глиера.
Татьяна Валович: Если так хотелось законодателям создать, может, нужно было написать новую музыку?
Игорь Рогалев: Это к вопросу о конкурсе, дорогая Татьяна, надо вступать в конкурс с Глиером.
Татьяна Валович: Нет, отрешиться, Глиера оставить Глиером, а если уж так хочется законодателям иметь гимн, обратились бы они к композиторам - создайте современную музыку.
Игорь Рогалев: Вы знаете, у нас в консерватории висит объявление: создается гимн строителя. Ради Бога, на гимн законодательному собранию объявляете конкурс, объявляйте премию, и композиторы откликнутся.
Татьяна Валович: Игорь Ефимович в последнее время опять становятся очень популярными конкурсы патриотической песни. Такой фестиваль пройдет и в эти выходные в Петербурге. Как вы считаете, почему музыку снова хотят на какую-то госслужбу поставить, или?
Игорь Рогалев: Вы знаете, мне кажется, я бы над этим не иронизировал, а относился бы к этому в высшей степени серьезно. Потому что, с одной стороны, понятно, что патриотизм - последнее прибежище подлеца, мерзавца и так далее. Но с другой стороны, действительно надо что-то делать. Вот тут мой коллега высказался в том духе, что конкурс на стихи к гимну поднимет музыкальную культуру, это, как говорится, флаг им в руки, если бы количество стихов к гимну поднимало культуру, я бы штук 20 стихов сочинил, если бы от этого зависело повышение культуры, равно как и конкурсы патриотической песни. Это очень сложный вопрос, потому что с одной стороны уже сил нет, я сажусь в машину, я включаю радио, я слышу англоязычную речь, я не против англоязычной речи, но я слышу плохую англоязычную речь, я слышу плохую английскую музыку, на плохом английском языке, и я слышу ее в исполнении наших ребят, которые коверкают английские слова. Либо я слышу откровенно блатную музыку. А ведь уже сколько лет. Это же инъекция колоссальная. И люди пытаются что-то предпринять. Но вся беда в том, что в России, всегда это было, три вещи нас гробили, не дураки и дороги, а еще третье – дилетанты. И если в 18-19-м веке дилетант было высокое понятие, это были дворяне, которые занимались сочинением музыки и стихов, то сейчас нами управляют дилетанты, сейчас много строят дилетанты, сейчас очень много делают дилетанты. Сейчас полно дилетантов в сфере, в которой я имею честь добывать свой хлеб, и полно дилетантов–судей, дилетантов-исполнителей, и здесь тоже это идет не от какого-то, как многим кажется, стремления вернуться назад, памятник Дзержинскому там... Нет дело не в этом. Люди искренне переживают за то, что нам делать далее. У нас, поверьте, поколение, с моих 50-лет глядя, я вижу, что у нас ужасная ситуация, и либо у нас патриотизм понимается так, что давайте бить кавказцев или еще кого-то, что, сами понимаете, ужасно, либо вот как бы относится к явлениям, о которых приличные люди не считают приличным говорить. Этого нельзя допустить. Поэтому я за, пусть такие конкурсы будут, но будут проводиться профессиональными людьми и в них будут участвовать профессиональные люди, и как судьи, и как исполнители, и я бы им желал только успеха.
Татьяна Валович: Вы бы хотели принять участие в организации такого конкурса?
Игорь Рогалев: Да.
Игорь Рогалев: Первое чувство удовлетворения – от того, что этот конкурс завершился все-таки. Потому что это была очень большая, очень тяжелая, очень ответственная, очень, интересная, разумеется, работа, но, тем не менее, это был тяжелый труд, потому что мы отслушали более 60 участников, поскольку осуществлялся предварительный отбор конкурсантов, и практически всех их генеральный директор конкурса Лариса Гергиева так или иначе слушала. Слушала в концертах, слушала во время своих поездок за границу, слушала в записи уж совсем слабых, и случайных выступлений не было, выбирать приходилось между довольно сильными ребятами.
Татьяна Валович: Трудно было назвать победителей?
Игорь Рогалев: Трудно. Вчера очень долго сидели, очень горячо спорили, и о степени трудности решения, которое было принято, свидетельствует, на мой взгляд, уже то обстоятельство, что мы, как и вот в свое время, 8 лет назад, на первом конкурсе не присудили Гран При. Были такие мнения, что в конкурсе не присуждается Гран При - это свидетельствует о снижении уровня, я категорически с этим не согласен, это неверно, это, наоборот, свидетельство того, сколь высока планка требований на конкурсе. Гран При - это необыкновенное явление, это человек, который готов сейчас встать на сцену Мариинского театра, на сцену Ковент Гарден, на сцену Метрополитен, и, в общем, проявить себя уже сложившимся артистом.
Татьяна Валович: То есть, первые финалисты были настолько равные, что из них выделить того, кому дать Гран При, не было?
Игорь Рогалев: На взгляд большинства жюри - так.
Татьяна Валович: А вот, по вашему мнению, насколько честно происходит конкурс? Потому что очень часто встречаешься с мнением, что там все распределено заранее?
Игорь Рогалев: Нет. Это неправда. Конкурс Римского Корсакова... Говорить – ведь на всякий роток не накинешь платок, вы это прекрасно знаете Татьяна, и про все конкурсы говорят, что там все схвачено. Надо сказать, я сидел во многих жюри международных, в том числе, правда, больше исполнителей, пианистов, виолончелистов, и должен сказать, что Римского-Корсакова отличается существенно объективностью, и здесь сговариваться смысла нет, потому что сверхидея конкурса в том, чтобы его покорили те, кому потом покорять Мариинку и театры этого уровня.
Татьяна Валович: А как вы вообще относитесь к соперничеству в искусстве?
Игорь Рогалев: Как вам сказать. Двояко. Один из самых моих любимых современников-композиторов Валерий Александрович Гаврилин, дружбой которого я очень горжусь и память о котором я буду хранить всегда, я считаю, что это один из великих, по-настоящему великих композиторов... Вот вы меня представили – известный, знаменитый петербургский композитор – наверное, так и есть. Про Гаврилина нельзя сказать "известный петербургский композитор" - это великий композитор. Так Валерий Александрович всегда говорил: "Понимаете, музыка, искусство - это дело жестокое", - в том смысле, что можно договориться, можно договориться с режиссером, можно договориться с членами жюри, можно договориться со звукорежиссером, с продюсером, они тебя, выражаясь современным языком, раскрутят, но от этого ты ничего не выиграешь, как только тебя перестанут раскручивать - ты упадешь со свистом. В этом смысле жестокое, и в этом смысле соперничество, безусловно, есть. Что касается конкурсов, то лично я отношусь к конкурсам плохо, я ни разу в жизни не принимал участие ни в одном, ни исполнительском, ни композиторском конкурсе. Я, например, смотрю на ребят, которые выходят на сцену играть или петь, с восхищением, даже если они не занимают высокие места, потому что я зажимаюсь сразу же. В условиях конкурса, не на эстраде, а вот все-таки в условиях соревнования нужно обладать какой-то специальной психической организацией.
Татьяна Валович: Но вы – композитор, и участие в оперном конкурсе чем для вас сложно? Можете ли вы так объективно оценить? По каким лично вы критериям оценивали участников?
Игорь Рогалев: Этот вопрос выведет нас за пределы форматы нашей передачи, поэтому я отвечу кратко. Первое, чему я своих композиторов всегда в консерватории учу – музыку слушать брюхом, извините за нелитературность выражения. Вот если у тебя внутри резонирует что-то... Как сказала когда-то наш профессор Константина Александровна Ручевская, наш учитель, она сказала: "Музыка - клапан эмоций". Вот если этот клапан эмоций открывается, не важно. Поет он, играет, сочиняет, значит, вы имеете дело с актом искусства – вот это для меня первое. А дальше уже включаются какие-то профессиональные вещи, ощущение драматургии, ощущение формы понимания того, что ты делаешь, произношения, между прочим, у нас очень сложный конкурс, они должны быть на трех языках – французский, английский, итальянский. И произношение не последнюю роль играет в оценке выступления.
Татьяна Валович: А что дает потом этот конкурс молодым участникам?
Игорь Рогалев: Именно этот конкурс дает очень много, потому что большинство наших лауреатов, я бы сказал. подавляющее большинство, делают очень хорошую карьеру, в хорошем смысле, знаете, как в постсоветское время перестало считаться дурным тоном говорить о карьере, потому что если эта карьера делается на основании своих возможностей, а не на основании каких-то подводных всяких интриг, и так далее - у этих ребят карьера замечательная. Понимаете победитель первого конкурса Василий Герело - один из лучших баритонов мира. Вася спел в прошлом сезоне Фигаро в Ла Скала 40 раз, можете себе представить, русский, который приехал... Оля Трифонова, Гран При второго конкурса, блестящая карьера, и Метрополитен, и Ковент гарден, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Опера Хаус, крупнейшие оперные сцены. Анна Нетрепко "Война и мир", Метрополитен и так далее. А сейчас я буквально увидел шикарно изданный проспект с нашей победительницей, у нее вторая премии была нашего конкурса, Катя Соловьева. на Бродвее вышла "Богема" и сейчас ей предложили фильм, чуть ли с Николь Кидман вместе. Фильм по этой опере.
Татьяна Валович: То есть планка очень высока...
Игорь Рогалев: Планка очень высокая.
Татьяна Валович: Игорь Ефимович, вчера прошел еще один этап другого конкурса, уже не в Мариинском театре, а в Мариинском дворце. Это по выбору текста к гимну города на музыку Глиера. Каково ваше отношение к этому конкурсу?
Игорь Рогалев: У меня отношения к конкурсу как таковому нет никакого, потому что, что за конкурс я понятия не имею. Я слышу, до меня доносятся, скажем так, слухи слушаю радио, смотрю телевизор, вот состоялся конкурс или представлены тексты, пару текстов, которые я услышал по телевизору, это было что-то чудовищное, хотя я не мог отказать в энтузиазме человеку, который озвучивал, значит, этот гимн со своими словам. Должен сказать, что я удивлен составом комиссии, как горожанин, как член некоего сообщества, именуемого жителями Петербурга, Ленинграда, мне, естественно, небезразлично, какой будет гимн, и должен сказать, что меня совершенно не смущает, что у этого гимна нет слов. Я покидаю Ленинград, и с какого вокзала я бы не уезжал, если я уезжаю под звуки глиеровского гимна великому городу, у меня поднимается настроение, и я очень горжусь тем, что в нашем городе есть такая музыка, и что нашему городу посвящена такая величественная, прекрасная музыка. Я совершенно не убежден, что слова которые к ней приделают, будут отвечать уровню музыки, это первое. А второе, что касается собственно конкурса, я до крайней степени изумлен составом оглашенного жюри присяжных, которые берутся судить об этой музыке. Я полагаю, что господин или товарищ Алферов, наверное, блестящий специалист, и я горжусь тем, что он лауреат Нобелевской премии, но почему он должен решать, подходят ли те или иные слова к музыке Глиера, я убей Бог, не понимаю. Наверное, и другие почетные горожане тоже люди уважаемые, не зря они почетные горожане, но кто дал им право принимать от моего имени решение? Уже мы один гимн приняли с переделанными словами товарища Михалкова.... И входящий туда от музыкантов как бы президент петербургской композиторской организации господин Петров, мне кажется, совершенно недостаточен для того, чтобы осуществить представительство музыкальной, как раньше говорили, общественности. Я в большом изумлении пребываю от того, что никому из консерватории не было сделано предложения принять участие в этой комиссии, я уже об этом говорил, кстати, у нас есть, во-первых, кафедра русской советской музыки, русской современной музыки. Там неплохие. поверьте мне, специалисты работают, и они бы разъяснили господам депутатам, что есть такие понятия, как соотношение музыки и слова, соотношения ударения, музыки и слова, что такое прасодия, что такое эмфатика, то есть, вещи, которые необходимы при учете таких вещей, как гимн, чтобы это был гимн, а не в скором порядке, в скоропалительном порядке принятый к 300-летию некий суррогат, который все будут на те или иные лады...
Татьяна Валович: Переделывать, осмеивать...
Игорь Рогалев: Переделывать, осмеивать, вы правильно сказали. Поэтому, наверное, господин Тюльпанов, который возглавляет эту комиссию, тоже большой специалист в своем роде, и много сделал на ниве улучшения жизни жителей города, в частности, жилищно-коммунальной службы, которая у нас сейчас находится в прекрасном состоянии в Петербурге, мы можем гордиться этой сферой, но, повторяю, выбор стихов для гимна - вещь не менее тонкая, чем содержание городского хозяйства, и требует, как минимум, специалистов, а не аматеров.
Татьяна Валович: Игорь Ефимович, я встречала среди петербургских композиторов много мнений о том, стоило ли вообще портить музыку Глиера какими-то словами - почему нельзя было оставить это как музыку? Почему же Союз композиторов Петербурга не вышел с таким предложением к законодателям? Или вы не видите смысла полемизировать с людьми, с которыми...
Игорь Рогалев: Во-первых, Союз композиторов уже огласил идею совершенно бредовую, простите меня, пожалуйста. приделать к гимну Глиера стихи Пушкина.
Татьяна Валович: Это, слава Богу, отпало.
Игорь Рогалев: Естественн.о отпало, этого не могло быть, потому что не могло. Но если Союз композиторов выходит с подобного рода предложениями - чего можно ожидать от этой организации? Еще раз повторяю, в Петербурге есть старейшая русская консерватория, кадры которой, композиторские, научные, исполнительские, сейчас это признано во всем мире, занимают лидирующие позиции. Я подчеркиваю, научные. А без научных кадров решать этот вопрос совершенно невозможно. У нас, я полагаю, найдется достаточное количество профессуры, которая могла бы выступить экспертами. И если вы спрашиваете мою точку зрения, то я вообще бы не трогал руками гимн Глиера.
Татьяна Валович: Если так хотелось законодателям создать, может, нужно было написать новую музыку?
Игорь Рогалев: Это к вопросу о конкурсе, дорогая Татьяна, надо вступать в конкурс с Глиером.
Татьяна Валович: Нет, отрешиться, Глиера оставить Глиером, а если уж так хочется законодателям иметь гимн, обратились бы они к композиторам - создайте современную музыку.
Игорь Рогалев: Вы знаете, у нас в консерватории висит объявление: создается гимн строителя. Ради Бога, на гимн законодательному собранию объявляете конкурс, объявляйте премию, и композиторы откликнутся.
Татьяна Валович: Игорь Ефимович в последнее время опять становятся очень популярными конкурсы патриотической песни. Такой фестиваль пройдет и в эти выходные в Петербурге. Как вы считаете, почему музыку снова хотят на какую-то госслужбу поставить, или?
Игорь Рогалев: Вы знаете, мне кажется, я бы над этим не иронизировал, а относился бы к этому в высшей степени серьезно. Потому что, с одной стороны, понятно, что патриотизм - последнее прибежище подлеца, мерзавца и так далее. Но с другой стороны, действительно надо что-то делать. Вот тут мой коллега высказался в том духе, что конкурс на стихи к гимну поднимет музыкальную культуру, это, как говорится, флаг им в руки, если бы количество стихов к гимну поднимало культуру, я бы штук 20 стихов сочинил, если бы от этого зависело повышение культуры, равно как и конкурсы патриотической песни. Это очень сложный вопрос, потому что с одной стороны уже сил нет, я сажусь в машину, я включаю радио, я слышу англоязычную речь, я не против англоязычной речи, но я слышу плохую англоязычную речь, я слышу плохую английскую музыку, на плохом английском языке, и я слышу ее в исполнении наших ребят, которые коверкают английские слова. Либо я слышу откровенно блатную музыку. А ведь уже сколько лет. Это же инъекция колоссальная. И люди пытаются что-то предпринять. Но вся беда в том, что в России, всегда это было, три вещи нас гробили, не дураки и дороги, а еще третье – дилетанты. И если в 18-19-м веке дилетант было высокое понятие, это были дворяне, которые занимались сочинением музыки и стихов, то сейчас нами управляют дилетанты, сейчас много строят дилетанты, сейчас очень много делают дилетанты. Сейчас полно дилетантов в сфере, в которой я имею честь добывать свой хлеб, и полно дилетантов–судей, дилетантов-исполнителей, и здесь тоже это идет не от какого-то, как многим кажется, стремления вернуться назад, памятник Дзержинскому там... Нет дело не в этом. Люди искренне переживают за то, что нам делать далее. У нас, поверьте, поколение, с моих 50-лет глядя, я вижу, что у нас ужасная ситуация, и либо у нас патриотизм понимается так, что давайте бить кавказцев или еще кого-то, что, сами понимаете, ужасно, либо вот как бы относится к явлениям, о которых приличные люди не считают приличным говорить. Этого нельзя допустить. Поэтому я за, пусть такие конкурсы будут, но будут проводиться профессиональными людьми и в них будут участвовать профессиональные люди, и как судьи, и как исполнители, и я бы им желал только успеха.
Татьяна Валович: Вы бы хотели принять участие в организации такого конкурса?
Игорь Рогалев: Да.