Ведущий Петербургского часа программы "Liberty Live" Виктор Резунков: Вчера, 10 июля, Совет Федерации одобрил закон о противодействии экстремистской деятельности. С одной стороны, это было сделано очень вовремя - в России наблюдается рост числа проявлений национализма и экстремизма. С другой, сам закон вызывает очень много вопросов и опасения. Сегодня в нашей программе мы поговорим об этом с известным петербургским правозащитником, заместителем председателя организации "Гражданский контроль" Юрием Вдовиным. Юрий Иннокентиевич, теперь, когда Путин подпишет этот закон, он вступит в силу, я хотел бы у вас спросить, вы знакомы с этим законом, и вообще, можно ли дать ему какую-то краткую оценку?
Юрий Вдовин: Я знаком с проектом закона. Я пытался принимать участие в организации какого-то влияния на изменение концепции закона, но вспомнил было дурацкий анекдот, когда группа туристов по Москве едет, им говорят: "Вот, это памятник Александру Сергеевичу Пушкин. Который "Муму" написал? Нет, "Муму" написал Тургенев. Вот так у нас всегда, "Муму" написал Тургенев, а памятник Пушкину". Григорий Пасько сидит в тюрьме, непонятно за что, а бандиты разгуливают, суть этого закона будет такова. Он, по большому счету, ориентирован не на борьбу с реальной опасностью экстремизма, а на борьбу, создание возможности борьбы с инакомыслящими, с относящимися плохо, так или иначе, к власти. А экстремизм в том виде, в каком он есть, кажется, нашу власть не очень волнует. Ну, там, побьют чего-то, ну разобьют морду кому-то, ну и плевать на это. Это их не беспокоит. Поэтому и закон принят такой. Потому что вообще действующего законодательства для того, чтобы бороться с существующими проявлениями экстремизма, было вполне достаточно. Это говорят многие видные юристы, нужно было только достаточно грамотно применять закон, но одним из камней преткновения была невозможность доказать умысел. Вот, у Григория Пасько усмотрели умысел в том, что он якобы собирал сведения для того, чтобы их передать. Никаких доказательств, подтверждений этого не было, но они усмотрели в этом умысел, и этот умысел утвердили. У тех, кто избивает по национальному признаку людей, громит кладбища, издает фашистскую литературу, нет умысла, не может доказать наша власть умысел. Принятый закон - у меня такое ощущение, что это такое коромысло, которое сделано так, что как бы формально оно будет бороться с экстремизмом, а в действительности они могут использовать, грубо говоря, любое выступление, организованное против какого-то сегмента политики, можно будет трактовать как выступление против правительства, против существующего строя. Я вас уверяю, что на основании этого закона будут продолжать все так же взрываться с антисемитскими лозунгами плакаты, технология может меняться, и никаких последствий не будет, потому что, как мне кажется, нашим властям наличие вот такого противостояния внутри страны удобнее, потому что это отвлекает силы общества от тех безобразий, которые творит власть, от того произвола чиновника и исполнительной власти, который есть. Но вот такое первое впечатление. И еще я хотел бы добавить, что самая большая опасность в том, что под знаменами борьбы с экстремизмом не только в России. но и во всем мире, к сожалению, появилась тенденция борьбы с совершенно другими вещами, но флаг будет экстремизмом. Вот у нас война в Чечне идет, ее полностью пытаются перевести из прежнего лозунга - восстановление конституционного строя - теперь в русло борьбу с экстремизмом. Но это попытка с очень недобрыми средствами и возможностями.
Виктор Резунков: А чем вы объясняете такую вот активизацию националистов, всплеск экстремистской деятельности, или просто появляется информация такая?
Юрий Вдовин: Во-первых, конечно информационное пространство такое насыщенное, что все это вылезает, это раз. Но второе, как мне кажется, что вот эта категория людей, которая, скажем, настроена экстремистски, националистически, она уверовала в свою безнаказанность, в этой ситуации, что она для власти как бы такой бульдог, которого они могут держать на поводке и в нужный момент спускать, чтобы создавать в обществе страх и оправдание каких-то репрессивных мер, а при необходимости их подожмут в любой момент, но не очень сильно. Они нужны власти, у меня такое ощущение. Может, я ошибаюсь, буду рад, если ошибаюсь.
Виктор Резунков: А вы вообще когда-нибудь изучали, насколько развит антисемитизм во властных структурах среди чиновников?
Юрий Вдовин: Что значит, изучал? Конечно, у меня нет социологических опросов, какой процент чиновников признается в том, что он - антисемит. Никто не признается. Но реальная обстановка - слушайте, я помню, у нас были эксцессы в Петербурге, и с таджиками, когда мы к Собчаку покойному обращались с просьбой содействовать как-то тому, чтобы милиция прекратила произвол... Сколько раз, когда я был депутатом горсовета, я был председателем комиссии по свободе слова и средствам массовой информации, звонила масса людей, что ... стоят антисемиты со своими знаменами, продают "Майн Кампф" и прочее. Я звоню в ФСБ, тогда ФСК, говорю, что вот, у вас там продают книгу Гитлера - проверяют, говорят - нет, мы не нашли. Я их спросил: "Ребята, если бы вам 5 лет назад сказали, что некто высокий 183 сантиметра, ему 40 лет, читает Солженицына", - а он смеется и говорит: "Юрий Иннокентьевич, ну вы же на свободе..." Такой либерал. Понимаете, власть, конечно, внутренне будучи консервативной, она антисемитская была в советское время, и как бы никто никогда в открытую в этом не признавался, но были же ограничения по приему на работу. Когда, скажем, я разговаривал с одним очень хорошим знакомым своим, номенклатурным тогда работником, который говорил, что "я в свое предприятие не буду брать прибалтов, армян и евреев". А как? "Я найду сто способов не брать, но мне вот сказали"... А кто сказал... Они следов не оставляют. То есть власть была всегда ориентирована на какие-то такие решения. И сейчас остается. Опаять же эта шутка была во времена взаимоотношений сложных Китая и СССР - про Фиделя Кастро говорили, что он сердцем в Пекине, желудком в Москве. Так и наша власть, она желудком в демократических всяких преобразованиях, но сердцем она в старой власти, когда можно было зажать рот...
Виктор Резунков: Юрий Иннокентьевич, мы сейчас прослушали опрос на улицах Петербурга, один из его участников сказал о прямой связи между распространением националистических настроений в России и позицией средств массовой информации. Я хотел бы попросить вас прокомментировать эту ситуацию,
Юрий Вдовин: Это одна из бед России - проблема средств массовой информации. Так уж сложилось, что я этой проблемой занимаюсь все время и ездил по России по этим вопросам. Недавно был в Вологде на конференции, посвященной как раз проблемам автономности и независимости средств массовой информации в регионах. Чего регионы? Вот "Стрельна" - центра страны, Петербур,г а то, что произошло там, свидетельствует о том, что администраторы, исполнительная власть на любом уровне, другого себе не представляет, как то, что она и только она может определять, что гражданам можно читать, слышать и о чем можно думать. Это советский синдром. И когда, например, говоришь с зарубежными коллегами, была только что конференция в Москве, посвященная проблемам общественного телерадиовещания, и участники конференции спрашивали иностранных гостей, как вы обеспечиваете независимость вещания вот у себя в стране на общественных каналах - они понять не могут вопроса. О чем речь идет ,о какой зависимости? Им задают вопрос, премьер-министр Великобритании приглашает руководителей средств массовой информации, встречается директор Би-би-си с премьер министром? Тот говорит: "Не знаю, может на каком-то банкете встретятся случайно". "Но тот его к себе вызывает?" "Зачем". Они понять не могут, о чем идет речь. Настолько европейскому человеку понятна идея автономности средств массовой информации от источника информации, каковым является власть, что им не приходит в голову мысль о том, что те могут влиять на средства массовой информации с целью форсирования общественного мнения. Здесь я другого слова не подберу, придурки эти, во властях сидящие, они, по большому счету, рубят сук, на котором сидят. Если сегодня граждане наши еще не понимают этого, то пройдет еще 5, 10 15 лет - они поймут это, и будут относиться к средствам массовой информации, контролируемым властью, со смехом, потому что информационные технологи расту, вообще информационное пространство, а эти ребята живут еще там, в 50-х годах, где у них журналист был - перо приравняли к винтовке, и они воспитывали граждан.
Средства массовой информации должны реализовывать право граждан на информацию, а не право властей на пропаганду и агитацию.. .И вот эта чудовищная ситуация она же приводит к тому... Средства массовой информации, не реализовывающие право граждан на информацию, не предоставили им реальную информацию о положении с преступностью. Преступность - все-таки она, как бы, интернациональный, к сожалению, фактор. Значит, есть сообщества, имеющие какую-то этническую превалирующую сторону, но главная компонента там не этническая, а преступная. С этим надо разбираться. Есть, так скажем, в любых странах диаспоры людей. Есть. Но это прекрасно. Есть, значит, какие-то источники культуры в первую очередь. Надо к этому так относиться, надо изыскивать эти возможности. Надо содействовать, скажем, взаимопроникновению этих культур. А взаимопроникновение криминальных культур - оно происходит независимо от этого и, кстати говоря, на уровне криминальных разборок опять же не этнические факторы играют роль, это вам скажут все профессионалы, на самом деле, а играют опять чисто криминальные, денежные, материальные и так далее.
Виктор Резунков: Юрий Иннокентьевич, но мы видим, что молодое подрастающее поколение в большой мере отражает такую тягу к порядку, порядку жесткому. я бы сказал. Это, в принципе, еще одна сторона вот этого вот влечения к этим "скинхедам", так называемым. Вас не беспокоит это вообще?
Юрий Вдовин: Да как не беспокоит - беспокоит, только вот слово "порядок" - я всегда его вспоминаю либо с советским порядком, либо с фашистским порядком. Да, действительно, при фашизме не было как бы большой, видной криминальной структуры, и при советской власти как будто бы не было, видно все в лагерях сидели, что ли. Но дело в том, что во власти был криминал. Та преступная часть общества, которая, так скажем, в нормальном демократическом обществе была бы не допущена до власти, была во власти и творила на уровне государственном преступления, мы знаем какие страшные были преступления...
Но, честно говоря, во всех ваших сообщениях, которые вы зачитывали, одно погрело душу, и хотелось бы лучше об этом поговорить - о фестивале джаза "Свинг Белой ночи". Я очень люблю джаз, и я так рад, что этот джаз-фестиваль состоится, и я всех призываю, у кого найдется время, сходить и послушать, если нет денег - сходите на лужайку перед Русским музеем, будет прекрасный концерт, а джаз - это прекрасный жанр.
Виктор Резунков: Прежде, чем поговорим о джазе, я бы хотел вас спросить, как вы относитесь к назначению нового начальника ГУВД.
Юрий Вдовин: Меня всегда смущает во всех назначениях и во всех прочих такого рода действиях власти необходимая, с их точки зрения, корреляция между руководителями правоохранительных органов, каких-нибудь их структур и местной властью - обязательно должна быть какая-то связка. Или эта связка должна быть нарушена, или еще что-то в этом роде. Хотя эти вещи должны быть абсолютно автономны. Закон есть закон. Милиция должна хватать за руку вора, который тащит из бюджета ли, из кармана ли, абсолютно с одинаковой интенсивностью и с одинаковой добросовестностью. Вспомните, сколько миллионов украл этот бывший министр юстиции наш, девять лет условно, признано, что он украл - 9 лет условно. Человек украл бутылку молока - 5 лет реально. О чем мы говорим. И вот назначать нового, ну вот, рассказывают, в газете сегодня написано, что вот Зубрин там что-то сделал. Это имитация какой то деятельности, борьбы с организованной преступностью и с коррупцией. Когда Черкесова назначали директором питерского ФСБ, он в горсовете объяснял, что против его назначения выступают те, кто связан с организованной преступностью, и они-то знают, что вот когда я приду к власти в ФСК, я наведу порядок, и не поздоровится тем, кто связан с организованной преступностью. Ну и как там со здоровьем у них? Все здоровы, вымыты - да. Господин Черкесов поднялся вверх, провалив позорное дело Никитина. Его коллеги продолжают позорное дело Гриши Пасько, вот тут их сил хватает, тут их ума хватает, тут они все колют дырки для орденов и следующих назначений. А с организованной преступностью, с коррупцией - это же страшно бороться, мало ли что случится, может, могут сопротивление оказать... Поэтому я ко всем этим играм отношусь со скептической улыбкой, потому что, когда 12 лет наши губернаторы просидели, в общем и целом, на своих постах, и теперь разрешили им с 1999-го года по два срока сидеть. Им надо было бы два срока сидеть, только в другом месте.
Виктор Резунков: Юрий Иннокентьевич, давайте все-таки обратимся к более приятной теме, вот завтра открывается в Петербурге фестиваль джаза "Свинг Белой ночи 2002". Вы - почитатель джаза, я, сколько вас знаю, столько вы по-моему джазом и занимаетесь, и больше. Вы пойдете вообще на этот фестиваль, расскажите о нем, о том, что сейчас происходит?
Юрий Вдовин: К сожалению, меня почти полтора месяца не было в городе, в командировках мотался по всем концам России, и даже заезжал за границу на четыре дня, и приехал только вчера, так сказать, всерьез, и я знал, что Давид Голощекин ежегодно организует этот фестиваль, честь и хвала ему за это, но он собирает каждый год каких-нибудь музыкантов, которых в Петербурге не было. И в этом плане это достаточно, я считаю, интересно. Масштабы этого фестиваля, конечно, не такие, как, допустим, в Копенгагене, там этот фестиваль идет почти 10 дней, а потом заканчивается всеобщим джазовым ликованием. Я как-то был в Копенгагене на следующий, к сожалению, день после фестиваля, пролетал, поскольку Шенгенская зона там можно было погулять, и я видел на одном из каналов утреннее последействие после джаза, у нас такое немыслимо, потому что, скажем, представить себе, что молодые люди не пойдут домой спать, а просто будут спать на набережной, и полиция их трогать не будут, или им морду не набьют, или не обворуют - у нас это невозможно.
Юрий Вдовин: Я знаком с проектом закона. Я пытался принимать участие в организации какого-то влияния на изменение концепции закона, но вспомнил было дурацкий анекдот, когда группа туристов по Москве едет, им говорят: "Вот, это памятник Александру Сергеевичу Пушкин. Который "Муму" написал? Нет, "Муму" написал Тургенев. Вот так у нас всегда, "Муму" написал Тургенев, а памятник Пушкину". Григорий Пасько сидит в тюрьме, непонятно за что, а бандиты разгуливают, суть этого закона будет такова. Он, по большому счету, ориентирован не на борьбу с реальной опасностью экстремизма, а на борьбу, создание возможности борьбы с инакомыслящими, с относящимися плохо, так или иначе, к власти. А экстремизм в том виде, в каком он есть, кажется, нашу власть не очень волнует. Ну, там, побьют чего-то, ну разобьют морду кому-то, ну и плевать на это. Это их не беспокоит. Поэтому и закон принят такой. Потому что вообще действующего законодательства для того, чтобы бороться с существующими проявлениями экстремизма, было вполне достаточно. Это говорят многие видные юристы, нужно было только достаточно грамотно применять закон, но одним из камней преткновения была невозможность доказать умысел. Вот, у Григория Пасько усмотрели умысел в том, что он якобы собирал сведения для того, чтобы их передать. Никаких доказательств, подтверждений этого не было, но они усмотрели в этом умысел, и этот умысел утвердили. У тех, кто избивает по национальному признаку людей, громит кладбища, издает фашистскую литературу, нет умысла, не может доказать наша власть умысел. Принятый закон - у меня такое ощущение, что это такое коромысло, которое сделано так, что как бы формально оно будет бороться с экстремизмом, а в действительности они могут использовать, грубо говоря, любое выступление, организованное против какого-то сегмента политики, можно будет трактовать как выступление против правительства, против существующего строя. Я вас уверяю, что на основании этого закона будут продолжать все так же взрываться с антисемитскими лозунгами плакаты, технология может меняться, и никаких последствий не будет, потому что, как мне кажется, нашим властям наличие вот такого противостояния внутри страны удобнее, потому что это отвлекает силы общества от тех безобразий, которые творит власть, от того произвола чиновника и исполнительной власти, который есть. Но вот такое первое впечатление. И еще я хотел бы добавить, что самая большая опасность в том, что под знаменами борьбы с экстремизмом не только в России. но и во всем мире, к сожалению, появилась тенденция борьбы с совершенно другими вещами, но флаг будет экстремизмом. Вот у нас война в Чечне идет, ее полностью пытаются перевести из прежнего лозунга - восстановление конституционного строя - теперь в русло борьбу с экстремизмом. Но это попытка с очень недобрыми средствами и возможностями.
Виктор Резунков: А чем вы объясняете такую вот активизацию националистов, всплеск экстремистской деятельности, или просто появляется информация такая?
Юрий Вдовин: Во-первых, конечно информационное пространство такое насыщенное, что все это вылезает, это раз. Но второе, как мне кажется, что вот эта категория людей, которая, скажем, настроена экстремистски, националистически, она уверовала в свою безнаказанность, в этой ситуации, что она для власти как бы такой бульдог, которого они могут держать на поводке и в нужный момент спускать, чтобы создавать в обществе страх и оправдание каких-то репрессивных мер, а при необходимости их подожмут в любой момент, но не очень сильно. Они нужны власти, у меня такое ощущение. Может, я ошибаюсь, буду рад, если ошибаюсь.
Виктор Резунков: А вы вообще когда-нибудь изучали, насколько развит антисемитизм во властных структурах среди чиновников?
Юрий Вдовин: Что значит, изучал? Конечно, у меня нет социологических опросов, какой процент чиновников признается в том, что он - антисемит. Никто не признается. Но реальная обстановка - слушайте, я помню, у нас были эксцессы в Петербурге, и с таджиками, когда мы к Собчаку покойному обращались с просьбой содействовать как-то тому, чтобы милиция прекратила произвол... Сколько раз, когда я был депутатом горсовета, я был председателем комиссии по свободе слова и средствам массовой информации, звонила масса людей, что ... стоят антисемиты со своими знаменами, продают "Майн Кампф" и прочее. Я звоню в ФСБ, тогда ФСК, говорю, что вот, у вас там продают книгу Гитлера - проверяют, говорят - нет, мы не нашли. Я их спросил: "Ребята, если бы вам 5 лет назад сказали, что некто высокий 183 сантиметра, ему 40 лет, читает Солженицына", - а он смеется и говорит: "Юрий Иннокентьевич, ну вы же на свободе..." Такой либерал. Понимаете, власть, конечно, внутренне будучи консервативной, она антисемитская была в советское время, и как бы никто никогда в открытую в этом не признавался, но были же ограничения по приему на работу. Когда, скажем, я разговаривал с одним очень хорошим знакомым своим, номенклатурным тогда работником, который говорил, что "я в свое предприятие не буду брать прибалтов, армян и евреев". А как? "Я найду сто способов не брать, но мне вот сказали"... А кто сказал... Они следов не оставляют. То есть власть была всегда ориентирована на какие-то такие решения. И сейчас остается. Опаять же эта шутка была во времена взаимоотношений сложных Китая и СССР - про Фиделя Кастро говорили, что он сердцем в Пекине, желудком в Москве. Так и наша власть, она желудком в демократических всяких преобразованиях, но сердцем она в старой власти, когда можно было зажать рот...
Виктор Резунков: Юрий Иннокентьевич, мы сейчас прослушали опрос на улицах Петербурга, один из его участников сказал о прямой связи между распространением националистических настроений в России и позицией средств массовой информации. Я хотел бы попросить вас прокомментировать эту ситуацию,
Юрий Вдовин: Это одна из бед России - проблема средств массовой информации. Так уж сложилось, что я этой проблемой занимаюсь все время и ездил по России по этим вопросам. Недавно был в Вологде на конференции, посвященной как раз проблемам автономности и независимости средств массовой информации в регионах. Чего регионы? Вот "Стрельна" - центра страны, Петербур,г а то, что произошло там, свидетельствует о том, что администраторы, исполнительная власть на любом уровне, другого себе не представляет, как то, что она и только она может определять, что гражданам можно читать, слышать и о чем можно думать. Это советский синдром. И когда, например, говоришь с зарубежными коллегами, была только что конференция в Москве, посвященная проблемам общественного телерадиовещания, и участники конференции спрашивали иностранных гостей, как вы обеспечиваете независимость вещания вот у себя в стране на общественных каналах - они понять не могут вопроса. О чем речь идет ,о какой зависимости? Им задают вопрос, премьер-министр Великобритании приглашает руководителей средств массовой информации, встречается директор Би-би-си с премьер министром? Тот говорит: "Не знаю, может на каком-то банкете встретятся случайно". "Но тот его к себе вызывает?" "Зачем". Они понять не могут, о чем идет речь. Настолько европейскому человеку понятна идея автономности средств массовой информации от источника информации, каковым является власть, что им не приходит в голову мысль о том, что те могут влиять на средства массовой информации с целью форсирования общественного мнения. Здесь я другого слова не подберу, придурки эти, во властях сидящие, они, по большому счету, рубят сук, на котором сидят. Если сегодня граждане наши еще не понимают этого, то пройдет еще 5, 10 15 лет - они поймут это, и будут относиться к средствам массовой информации, контролируемым властью, со смехом, потому что информационные технологи расту, вообще информационное пространство, а эти ребята живут еще там, в 50-х годах, где у них журналист был - перо приравняли к винтовке, и они воспитывали граждан.
Средства массовой информации должны реализовывать право граждан на информацию, а не право властей на пропаганду и агитацию.. .И вот эта чудовищная ситуация она же приводит к тому... Средства массовой информации, не реализовывающие право граждан на информацию, не предоставили им реальную информацию о положении с преступностью. Преступность - все-таки она, как бы, интернациональный, к сожалению, фактор. Значит, есть сообщества, имеющие какую-то этническую превалирующую сторону, но главная компонента там не этническая, а преступная. С этим надо разбираться. Есть, так скажем, в любых странах диаспоры людей. Есть. Но это прекрасно. Есть, значит, какие-то источники культуры в первую очередь. Надо к этому так относиться, надо изыскивать эти возможности. Надо содействовать, скажем, взаимопроникновению этих культур. А взаимопроникновение криминальных культур - оно происходит независимо от этого и, кстати говоря, на уровне криминальных разборок опять же не этнические факторы играют роль, это вам скажут все профессионалы, на самом деле, а играют опять чисто криминальные, денежные, материальные и так далее.
Виктор Резунков: Юрий Иннокентьевич, но мы видим, что молодое подрастающее поколение в большой мере отражает такую тягу к порядку, порядку жесткому. я бы сказал. Это, в принципе, еще одна сторона вот этого вот влечения к этим "скинхедам", так называемым. Вас не беспокоит это вообще?
Юрий Вдовин: Да как не беспокоит - беспокоит, только вот слово "порядок" - я всегда его вспоминаю либо с советским порядком, либо с фашистским порядком. Да, действительно, при фашизме не было как бы большой, видной криминальной структуры, и при советской власти как будто бы не было, видно все в лагерях сидели, что ли. Но дело в том, что во власти был криминал. Та преступная часть общества, которая, так скажем, в нормальном демократическом обществе была бы не допущена до власти, была во власти и творила на уровне государственном преступления, мы знаем какие страшные были преступления...
Но, честно говоря, во всех ваших сообщениях, которые вы зачитывали, одно погрело душу, и хотелось бы лучше об этом поговорить - о фестивале джаза "Свинг Белой ночи". Я очень люблю джаз, и я так рад, что этот джаз-фестиваль состоится, и я всех призываю, у кого найдется время, сходить и послушать, если нет денег - сходите на лужайку перед Русским музеем, будет прекрасный концерт, а джаз - это прекрасный жанр.
Виктор Резунков: Прежде, чем поговорим о джазе, я бы хотел вас спросить, как вы относитесь к назначению нового начальника ГУВД.
Юрий Вдовин: Меня всегда смущает во всех назначениях и во всех прочих такого рода действиях власти необходимая, с их точки зрения, корреляция между руководителями правоохранительных органов, каких-нибудь их структур и местной властью - обязательно должна быть какая-то связка. Или эта связка должна быть нарушена, или еще что-то в этом роде. Хотя эти вещи должны быть абсолютно автономны. Закон есть закон. Милиция должна хватать за руку вора, который тащит из бюджета ли, из кармана ли, абсолютно с одинаковой интенсивностью и с одинаковой добросовестностью. Вспомните, сколько миллионов украл этот бывший министр юстиции наш, девять лет условно, признано, что он украл - 9 лет условно. Человек украл бутылку молока - 5 лет реально. О чем мы говорим. И вот назначать нового, ну вот, рассказывают, в газете сегодня написано, что вот Зубрин там что-то сделал. Это имитация какой то деятельности, борьбы с организованной преступностью и с коррупцией. Когда Черкесова назначали директором питерского ФСБ, он в горсовете объяснял, что против его назначения выступают те, кто связан с организованной преступностью, и они-то знают, что вот когда я приду к власти в ФСК, я наведу порядок, и не поздоровится тем, кто связан с организованной преступностью. Ну и как там со здоровьем у них? Все здоровы, вымыты - да. Господин Черкесов поднялся вверх, провалив позорное дело Никитина. Его коллеги продолжают позорное дело Гриши Пасько, вот тут их сил хватает, тут их ума хватает, тут они все колют дырки для орденов и следующих назначений. А с организованной преступностью, с коррупцией - это же страшно бороться, мало ли что случится, может, могут сопротивление оказать... Поэтому я ко всем этим играм отношусь со скептической улыбкой, потому что, когда 12 лет наши губернаторы просидели, в общем и целом, на своих постах, и теперь разрешили им с 1999-го года по два срока сидеть. Им надо было бы два срока сидеть, только в другом месте.
Виктор Резунков: Юрий Иннокентьевич, давайте все-таки обратимся к более приятной теме, вот завтра открывается в Петербурге фестиваль джаза "Свинг Белой ночи 2002". Вы - почитатель джаза, я, сколько вас знаю, столько вы по-моему джазом и занимаетесь, и больше. Вы пойдете вообще на этот фестиваль, расскажите о нем, о том, что сейчас происходит?
Юрий Вдовин: К сожалению, меня почти полтора месяца не было в городе, в командировках мотался по всем концам России, и даже заезжал за границу на четыре дня, и приехал только вчера, так сказать, всерьез, и я знал, что Давид Голощекин ежегодно организует этот фестиваль, честь и хвала ему за это, но он собирает каждый год каких-нибудь музыкантов, которых в Петербурге не было. И в этом плане это достаточно, я считаю, интересно. Масштабы этого фестиваля, конечно, не такие, как, допустим, в Копенгагене, там этот фестиваль идет почти 10 дней, а потом заканчивается всеобщим джазовым ликованием. Я как-то был в Копенгагене на следующий, к сожалению, день после фестиваля, пролетал, поскольку Шенгенская зона там можно было погулять, и я видел на одном из каналов утреннее последействие после джаза, у нас такое немыслимо, потому что, скажем, представить себе, что молодые люди не пойдут домой спать, а просто будут спать на набережной, и полиция их трогать не будут, или им морду не набьют, или не обворуют - у нас это невозможно.