Ведущая петербургского часа программы "Liberty Live" Татьяна Валович: К 300-летию Петербурга осуществляется множество проектов, среди которых есть даже экстремальные. К юбилею городу флаг Петербурга побывает на семи вершинах планеты. Сегодня в нашей передаче примет участие уникальный альпинист, почетный гражданин Петербурга, заведующий кафедрой физического воспитания Петербургского университета профсоюзов Михаил Бобров. В блокаду он маскировал шпили ленинградских зданий, которые служили ориентирами для артиллерии противника, летом 2002-го года вместе с другими питерскими альпинистами покорил высшую точку Африки Килиманджаро, а через месяц собирается на пик Костюшко. Михаил Михайлович, каков же ваш стаж альпиниста?
Михаил Бобров: Да, в общем-то, с 16 лет, с 1940-го года.
Татьяна Валович: И первая вершина, которую вы покорили?
Михаил Бобров: Первая вершина – гора Юсенги, а потом, через 3 или 4 вершины, уже был Эльбрус, высшая точка Европы, 5642 метра.
Татьяна Валович: Почему человек решает заняться таким экстремальным видом спорта? Альпинисты - это вообще нормальные люди, или у них отсутствует чувство страха?
Михаил Бобров: Дело в том, что, во-первых, горы привлекают к себе людей очень страстно, если вы побудете на высоте и увидите внизу текущие реки в долинах, летающие над вами орлов, прекрасные луга с запахами цветов, все это создает необыкновенную атмосферу. Ранние рассветы, поздние закаты, все это настолько красочно, все эти цветовые гаммы – они завораживают вас, и вновь, и вновь вы стремитесь в горы, интересней ничего быть не может.
Татьяна Валович: Но ваша судьба действительно настолько удивительна, я не склонна вообще к поэзии, но мне так и хочется сказать, что страховой трос альпиниста протянулся у вас через всю жизнь, от блокады и до сегодняшнего дня, и вы действительно собираетесь в новую экспедицию, покорять вершину?
Михаил Бобров: Ну, во-первых, надо закончить тот проект, как сейчас модно называть, или ту акцию, которую мы начали в 1999-м году на Северном Полюсе, куда в составе международной экспедиции пришли на лыжах. Это было 13 человек, четверо из них были ленинградцы. Руководителем был прекрасный известный полярник в нашем городе, директор государственного музея Арктики и Антарктики Виктор Боярский, там в этом составе был Виктор Серов, профессор Тихонский, и вот я, профессор Бобров. Таким образом, наша четверка ленинградская задумала там в преддверии 300-летия города поставить флаги Питера на всех высочайших вершинах континента. И это был не художественный свист, как-то действительно получилось все разумно. Второй была после этого у нас вершина Аконкагуа, в 2001-м году там стоял флаг, а в 2000-м году еще Виктор Серов успел побывать на Южном полюсе, поставить флаг там. В прошлом году мы сходили на Эльбрус, это было мое десятое восхождение, вместе с сыном Миллером и Тихонским мы поставили флаг Ленинграда – Питера, и вот в этом году уже побывали на Килиманджаро, в высшей точке Африки, это 5895 метров, ну и команда примерно вся та же, что была на Северном полюсе, ребята очень хорошие, но чтобы все-таки закончить все вершины, в феврале месяце мы отправляемся на пик Костюшко, он не так высок, но он интересен скальным маршрутом, своей сложностью, придется применить чисто скальную технику, это высшая точка Австралии. А еще очень сильная экспедиции наших ленинградских альпинистов, это в лице Ярошина, Мошникова, супруги Ярошина - пойдут на Эверест, это 8848 метров, высшая точка мира, то есть, это будет высшая точка и Азии, и таким образом они тоже поставят там флаг Петербурга. Вся эта задача будет выполнена, и действительно наши флаги, это беспредецентная вещь – флаги города будут стоять на высочайших вершинах мира в преддверии 300-летия города.
Татьяна Валович: А что для вас вообще вот такой юбилей, как 300-летие?
Михаил Бобров: Во-первых, я в этом городе родился, этот город создавали мои предки, люди, которые прибыли сюда в Питер как корабелы из подмосковной Коломны, и действительно строили все время корабли, и даже сыновья кончали кораблестроительный институт, но это и город, в котором я родился, город, за который дрался, воевал, для меня это все, самая большая родина, самый любимый, красивый город в мире, здесь мои учителя, которые дали мне достойное и воспитание, и образование, и здесь мои тренеры, которые научили меня всем премудростям спорта. Поэтому действительно это мой самый родной дом. Я горжусь этим городом, горжусь своими друзьями, потому что все мои друзья были достойны самого доброго отношения и хорошей памяти о них.
Татьяна Валович: Михаил Михайлович, в Петербурге, наверное, не осталось высшей точки, которую бы вы не покорили. Вы спасли, можно сказать, многие архитектурные памятники во время блокады - насколько сложной была эта операция по укрытию шпилей города Ленинграда? Вот мы только что отметили 60-летие прорыва блокады, 27 января будет очередная годовщина снятия блокады, для любого ленинградца эти даты наверняка останутся навсегда священными. Расскажите пожалуйста, как действительно проходила эта работа, ведь, наверное, это было очень опасно, постоянные обстрелы были города?
Михаил Бобров: Мало того, что были обстрелы, били немецкие летчики непосредственно по маскировщикам, первой здесь пострадала Оля Фирсова, а все началось с того, что когда в сентябре месяцы замкнулось кольцо вокруг города Ленина начались систематические обстрелы, и причем обстрелы прицельные, били по травмайным остановкам, по проходным фабрично-заводским, по различным школам, госпиталям, учреждениям, поэтому стал вопрос, как спрятать, спасти людей, уйти от этого прицельного огня, и когда наши разведчики притащили с артиллерийских позиций немецких двух офицеров, то нашли у них в планшетах подробный план, панораму города с тех высот, откуда они стреляли, по квадратам был разбит весь город с доминантами, особенно бликующими, все эти шпили, купола, маковки, луковки, кресты, они бликовали не только в солнечные дни, но и в лунные ночи, и являлись хорошей артиллерийской привязкой. Поэтому стал вопрос, как убрать все это. Было много предложений, вплоть до того, чтобы разобрать эти строения, хотели использовать аэростаты воздушного заграждения, строить леса, но все это не прошло, и вот предложение Наташи Уствольской, архитектора, молодого альпиниста Василеостровского района - использовать альпинистов, находящихся в городе, приняли, стали искать альпинистов. Нашли первую Ольгу Фирсову, потом Аллочку Пригожую, в городе после тяжелого ранения в финскую войну находился Алоис Зембо, и меня нашли в госпитале, четвертого. А все мы до войны ходили в одной связке,занимались в одном альпинистском клубе Ротфронт ДСО "Искусство", добровольное спортивное общество, и вот собрались, и этой четверкой выполняли все здания. Начали с Исаакиевского собора, потом Адмиралтейство, Инженерный замок, самый трудный был, конечно, шпиль Петропавловского собора, в самую тяжелую блокадную зиму 1941-42-го года, дальше Никольский собор, и, в общем, где-то, приходилось снова подшивать, покрывать. Дело в том, что таких два собора, как купол Исаакиевского собора и шпиль Петропавловского, они сделаны настоящим червонным золотом гальваническим способом, через огонь, можно было смело покрывать краской и смывать ее химическим составом, а все остальные позолоты выполнены тонким сусальным золотом, поэтому чехлили мешковиной, брезентом, брезент часто подгнивал, приходилось снова штопать, делать по-новому. Одним словом, справились с этой задачей, сократился значительно артиллерийский прицельный обстрел, и спасли много жизней ленинградцев, и многие ценные архитектурные памятники.
Татьяна Валович: А возможность тогда использовать вертолеты - они еще не были разработаны?
Михаил Бобров: Нет, конечно
Татьяна Валович: Вы, наверное, сейчас наблюдали за той операций, которая совсем недавно была проведена...
Михаил Бобров: Не только смотрел, но когда в прошлый раз, лет 5 назад поднимали, сам сидел в вертолете, восхищался этой техникой вертолетчиков Вадима Базыкина и Романа Юринова, который все это принимал, прекрасный верхолаз, такой хороший контакт, настолько они синхронно, четко работали, мы позавидовали, если бы все это было в войну - насколько было бы легче. А так приходилось применять чисто альпинистскую технику, и нужно было беречь все исторические памятники. Нельзя же в эту святыню вбивать крючья и лазить как на скалах.
Татьяна Валович: Вы спасали исторические памятники – сейчас не обидно вам наблюдать за тем, как некоторые памятники разрушаются, находятся в достаточно плачевном состоянии, даже к 300-летию города мы видим, что многие не будет реставрированы, потому что, в основном, халатность людей приводят к тому, что они находятся в таким состоянии?
Михаил Бобров: Если вы помните, то очень долго стоял у нас как-то Инженерный замок в забытье, его совсем недавно привели в порядок, наконец, через 20 с лишним лет, храм Спаса на крови тоже пришел, наконец, в настоящее состояние, Исаакиевский собор еще продолжают, но все-таки заканчивают, Петропавловская крепость уже много раз испытала на себе реставрации, начиная с 250-летия города, которое, помните, праздновали несколько позднее. Вот, например, такая церковь, как Крестовоздвиженская на углу Лиговки и Обводного канала, так и стоит еще с блокадного времени в запущенном состоянии. Недавно привели в состояние приличное колокольню Владимирской Божией матери, а ведь это такая прекрасная доминанта. Она торчит прямо в створе Загородного проспекта, оттуда обзор города невероятный. И вообще хотелось бы, чтобы на все эти доминанты можно было не просто смотреть снизу наверх, а чтобы люди могли подняться, посмотреть прекрасные панорамы города, как это делается во многих городах мира - Лондоне, Риме, Париже.
Татьяна Валович: Михаил Михайлович, вот ситуация в городе с очисткой тротуаров, с питьевой водой, я, когда занималась исследованиями блокадной поры города, меня поразило, что даже в самые жестокие годы, 1942-43-й, улицы были вычищены. Вот, вы помните эту пору - действительно было так? И каково ваше отношение к тому, что сейчас происходит в городе в коммунальном хозяйстве?
Михаил Бобров: Я не только помню, я сам участвовал в очистке города от наледи, от грязи, дело в том, что когда дело подходило к весне 1942-го года, зима-то 1941-42-го года была самая страшная, было много трупов, много грязи, много снега, нужно было все это быстро убрать, чтобы не было заболеваний, заразы в городе. Все жители, стоящие на ногах, все вышли, даже часть свободных военнослужащих занималась уборкой города, город действительно был чистый. Еще была радость такая, когда пошли первые трамваи, город начал оживать. Потом стали потихонечку в парках, в садах сажать капусту, различные растения, которые в дальнейшем помогали человеку выжить. Но самое интересное, что берегли деревья, никто не пилил, разрушали старые дома, а деревья, парки сохраняли. Была удивительно теплая картина, потому что люди заботились сами о себе. Конечно, за городом надо следить. Мы живем в таком сказочном городе, в таком прекрасном, особенно накануне юбилея город должен выглядеть не просто сказкой, а жемчужиной, которая должна привлекать сюда всех туристов мира, всех жителей и радовать наш глаз.
Татьяна Валович: Но на деле пока этого не происходит, кто виноват? Или, может, нужно как-то не пенять на других, а каждому жителю города позаботиться о чистоте?
Михаил Бобров: Каждый мог бы поработать в свободное время у себя около парадной, в своем дворе, потому что дворы надо убирать самим. Один дворник справиться сейчас не может. Метеорологические условия были сейчас очень сложными, но, конечно, убирать улицы должны по-настоящему коммуналы, на них все это ложится, это большая нагрузка, может, не хватает техники, но, в общем, как-то надо всю эту систему передумать и перестроить. Есть предложения сделать коммерческую уборку, зарабатывать на этом. Есть же многие города, муниципалитеты в мире, которые создали целую индустрию по уборке, чистейшие города, они за это получают большие деньги, на этом делают доходы большие.
Татьяна Валович: Вернемся к вашей страсти, альпинизму, наверное, для альпиниста любая вершина особенная, своеобразная, но есть ли такая, покорение которой для вас особенно дорого, или запомнилась чем-то особенным?
Михаил Бобров: Пожалуй, две вершины мои самые любимые - вот это высшая точка Европы, Эльбрус, на которой я был много раз, где мне пришлось драться во время войны в 1942-м году, в Приэльбрусье же шли тяжелые бои против горнострелковой дивизии "Эдельвейс" и итальянской дивизии "Белая Лилия", я мальчишкой, молодой офицер, командовал тогда уже большим отрядом, отряд в 500 человек, это был весь кавказский интернационал. Понимаете, в чем было счастье - все люди, живущие там местные жители, не только альпинисты - альпинистов собрали со всех фронтов, пригласили в горно-стрелковый отряд всех местных жителей, пастухи, охотники, прекрасные альпинисты местные, знающие свои условия, и, в общем-то, они дрались против горнострелковой дивизии немецкой очень здорово. Это был такой интернационал, такая дружба, такой монолит, который было трудно разбирать. И мне сейчас как-то непонятно, как можно отправлять молодых ребят, например, в Чечню, в горные условия, которые прямо из уличных условий, они знают только кварталы городские, никогда не бывали на высоте, может, выезжали где-то за город на берег озера, но чтобы воевать в горах, надо хотя бы проходить какие-то специальные 15-20 дневные, хотя бы, сборы. Разве можно паренька, например, отправить в море, если он не умеет плавать, никогда не был на корабле, никогда не управлял никаким судном? То же самое получается и с горами. И вот все-таки, для меня самая дорогая вершина - Эльбрус, к которой я привязался с молодых лет, с юношества, и это особо красивая вершина с прекрасными жителями. Я до сих пор дружу с теми же сванами, балкарцами, грузинами, правда, уже многих нет в живых, это настоящие боевые друзья, с которыми вместе была пролита кровь, мы и кровь-то отдавали друг другу, и в лавинах снежных спасали друг друга, вытаскивали. Как же можно забыть все это и такую нашу дружбу, не только интернациональную, а истинно российскую - доброй дружбы советских людей ничем не разбить.
Татьяна Валович: Михаил Михайлович, а действительно ли было такое, что, когда вы дрались против дивизии "Эдельвейс" – ведь в этой немецкой дивизии тоже были альпинисты, с которыми вам приходилось перед войной покорять какие-то вершины?
Михаил Бобров: Встречался, да. Во-первых, среди российских альпинистов было очень много местных австрийских альпинистов. К нам приехала большая группа австрийских рабочих, шуцбундовцев, которые приехали в СССР, их преследовали немцы, которые оккупировали Австрию и Чехословакию, эти люди активно занимались аьлпинизмом и горнолыжным спортом. И под видом этих шуцбундовцев сюда приехало много и немецких офицеров, которые, якобы, как туристы ходили, познавали наши горы, изучали кроки, схемы маршруты Тянь-Шаня, Памира, Кавказа, перед самой войной исчезли, а потом появились в качестве германских офицеров. Да, мы встречались с такими. У меня действительно была первая встреча боевая, мы на перевале попали в хороший бой, и среди раненых был такой Отто Бауэр, с которым пришлось встречаться и до войны, как с альпинистом, и после войны, уже на альпинистских играх в Риме.
Татьяна Валович: Михаил Михайлович, вы ведете достаточно активный образ жизни, покоряете вершины, до сих преподаете в университете, и, кроме того, участвуете и в политической жизни, в конце прошлого года ваше имя появилось под письмом, в котором вы наряду с другими почетным гражданами города просили о пересмотре устава в пользу того, чтобы нынешнему губернатору можно было еще раз избираться на следующий срок. Вы это предприняли по ведению души, или просто вас попросили поставить подпись под этим документом?
Михаил Бобров: Речь идет не только конкретно об этой фамилии, но речь идет о том, чтобы на примере многих наших других регионов – Москва, Уфа, Татария, почему там можно избираться в третий раз, а почему нельзя в городе Петербурге избираться в третий раз? Речь шла не только о фамилии Яковлев. Мы можем пересматривать Конституцию, отдельные пункты, а почему же нельзя пересмотреть наш устав города, который был написан в самом начале 90-х годов, и тут надо уже многое менять, он устарел в некоторых случаях.
Татьяна Валович: Вы считаете, если человек занимает достаточно долго один и тот же пост, он принесет больше пользу городу, и вообще развитию?
Михаил Бобров: Мы имеем таких примеров много. Разве Лужков не принес пользы своему городу, работая в третий срок? Или тот же в Татарии руководитель, в Башкирии. Я считаю, что эти люди знают свое хозяйство, знают прекрасно свои условия, в которых они работают, прекрасно знают экономику своих республик, стоит ли сомневаться в этом.
Татьяна Валович: Но мы знаем и другие исторические примеры - та же эпоха застоя Брежнева, когда один и тот же человек занимает такую должность.
Михаил Бобров: Может... Я не хочу вдаваться в политику, но в данном случае, я, например, поддерживал бы такие варианты - все-таки пересмотреть в отдельных случаях устав города, где не все пункты соответствуют действительности, теперешней жизни.
Татьяна Валович: Каким вы видите человека, который должен руководить таким городом, как Петербург?
Михаил Бобров: Сейчас я не могу сказать, каким, но, может, прежде всего, это должен быть хороший хозяин в городе, такой, который бы вот все, что сейчас начато, так сказать, подготовка к 300-летию города, большая работа проводится - чтобы она не была брошена, чтобы она продолжалась в таком же темпе, потому что нельзя останавливаться на отдельных законченных каких-то реставрационных работах, а надо город делать еще краше, моложе, интереснее, привлекательнее, не только для горожан, но и для приезда туристов.
Михаил Бобров: Да, в общем-то, с 16 лет, с 1940-го года.
Татьяна Валович: И первая вершина, которую вы покорили?
Михаил Бобров: Первая вершина – гора Юсенги, а потом, через 3 или 4 вершины, уже был Эльбрус, высшая точка Европы, 5642 метра.
Татьяна Валович: Почему человек решает заняться таким экстремальным видом спорта? Альпинисты - это вообще нормальные люди, или у них отсутствует чувство страха?
Михаил Бобров: Дело в том, что, во-первых, горы привлекают к себе людей очень страстно, если вы побудете на высоте и увидите внизу текущие реки в долинах, летающие над вами орлов, прекрасные луга с запахами цветов, все это создает необыкновенную атмосферу. Ранние рассветы, поздние закаты, все это настолько красочно, все эти цветовые гаммы – они завораживают вас, и вновь, и вновь вы стремитесь в горы, интересней ничего быть не может.
Татьяна Валович: Но ваша судьба действительно настолько удивительна, я не склонна вообще к поэзии, но мне так и хочется сказать, что страховой трос альпиниста протянулся у вас через всю жизнь, от блокады и до сегодняшнего дня, и вы действительно собираетесь в новую экспедицию, покорять вершину?
Михаил Бобров: Ну, во-первых, надо закончить тот проект, как сейчас модно называть, или ту акцию, которую мы начали в 1999-м году на Северном Полюсе, куда в составе международной экспедиции пришли на лыжах. Это было 13 человек, четверо из них были ленинградцы. Руководителем был прекрасный известный полярник в нашем городе, директор государственного музея Арктики и Антарктики Виктор Боярский, там в этом составе был Виктор Серов, профессор Тихонский, и вот я, профессор Бобров. Таким образом, наша четверка ленинградская задумала там в преддверии 300-летия города поставить флаги Питера на всех высочайших вершинах континента. И это был не художественный свист, как-то действительно получилось все разумно. Второй была после этого у нас вершина Аконкагуа, в 2001-м году там стоял флаг, а в 2000-м году еще Виктор Серов успел побывать на Южном полюсе, поставить флаг там. В прошлом году мы сходили на Эльбрус, это было мое десятое восхождение, вместе с сыном Миллером и Тихонским мы поставили флаг Ленинграда – Питера, и вот в этом году уже побывали на Килиманджаро, в высшей точке Африки, это 5895 метров, ну и команда примерно вся та же, что была на Северном полюсе, ребята очень хорошие, но чтобы все-таки закончить все вершины, в феврале месяце мы отправляемся на пик Костюшко, он не так высок, но он интересен скальным маршрутом, своей сложностью, придется применить чисто скальную технику, это высшая точка Австралии. А еще очень сильная экспедиции наших ленинградских альпинистов, это в лице Ярошина, Мошникова, супруги Ярошина - пойдут на Эверест, это 8848 метров, высшая точка мира, то есть, это будет высшая точка и Азии, и таким образом они тоже поставят там флаг Петербурга. Вся эта задача будет выполнена, и действительно наши флаги, это беспредецентная вещь – флаги города будут стоять на высочайших вершинах мира в преддверии 300-летия города.
Татьяна Валович: А что для вас вообще вот такой юбилей, как 300-летие?
Михаил Бобров: Во-первых, я в этом городе родился, этот город создавали мои предки, люди, которые прибыли сюда в Питер как корабелы из подмосковной Коломны, и действительно строили все время корабли, и даже сыновья кончали кораблестроительный институт, но это и город, в котором я родился, город, за который дрался, воевал, для меня это все, самая большая родина, самый любимый, красивый город в мире, здесь мои учителя, которые дали мне достойное и воспитание, и образование, и здесь мои тренеры, которые научили меня всем премудростям спорта. Поэтому действительно это мой самый родной дом. Я горжусь этим городом, горжусь своими друзьями, потому что все мои друзья были достойны самого доброго отношения и хорошей памяти о них.
Татьяна Валович: Михаил Михайлович, в Петербурге, наверное, не осталось высшей точки, которую бы вы не покорили. Вы спасли, можно сказать, многие архитектурные памятники во время блокады - насколько сложной была эта операция по укрытию шпилей города Ленинграда? Вот мы только что отметили 60-летие прорыва блокады, 27 января будет очередная годовщина снятия блокады, для любого ленинградца эти даты наверняка останутся навсегда священными. Расскажите пожалуйста, как действительно проходила эта работа, ведь, наверное, это было очень опасно, постоянные обстрелы были города?
Михаил Бобров: Мало того, что были обстрелы, били немецкие летчики непосредственно по маскировщикам, первой здесь пострадала Оля Фирсова, а все началось с того, что когда в сентябре месяцы замкнулось кольцо вокруг города Ленина начались систематические обстрелы, и причем обстрелы прицельные, били по травмайным остановкам, по проходным фабрично-заводским, по различным школам, госпиталям, учреждениям, поэтому стал вопрос, как спрятать, спасти людей, уйти от этого прицельного огня, и когда наши разведчики притащили с артиллерийских позиций немецких двух офицеров, то нашли у них в планшетах подробный план, панораму города с тех высот, откуда они стреляли, по квадратам был разбит весь город с доминантами, особенно бликующими, все эти шпили, купола, маковки, луковки, кресты, они бликовали не только в солнечные дни, но и в лунные ночи, и являлись хорошей артиллерийской привязкой. Поэтому стал вопрос, как убрать все это. Было много предложений, вплоть до того, чтобы разобрать эти строения, хотели использовать аэростаты воздушного заграждения, строить леса, но все это не прошло, и вот предложение Наташи Уствольской, архитектора, молодого альпиниста Василеостровского района - использовать альпинистов, находящихся в городе, приняли, стали искать альпинистов. Нашли первую Ольгу Фирсову, потом Аллочку Пригожую, в городе после тяжелого ранения в финскую войну находился Алоис Зембо, и меня нашли в госпитале, четвертого. А все мы до войны ходили в одной связке,занимались в одном альпинистском клубе Ротфронт ДСО "Искусство", добровольное спортивное общество, и вот собрались, и этой четверкой выполняли все здания. Начали с Исаакиевского собора, потом Адмиралтейство, Инженерный замок, самый трудный был, конечно, шпиль Петропавловского собора, в самую тяжелую блокадную зиму 1941-42-го года, дальше Никольский собор, и, в общем, где-то, приходилось снова подшивать, покрывать. Дело в том, что таких два собора, как купол Исаакиевского собора и шпиль Петропавловского, они сделаны настоящим червонным золотом гальваническим способом, через огонь, можно было смело покрывать краской и смывать ее химическим составом, а все остальные позолоты выполнены тонким сусальным золотом, поэтому чехлили мешковиной, брезентом, брезент часто подгнивал, приходилось снова штопать, делать по-новому. Одним словом, справились с этой задачей, сократился значительно артиллерийский прицельный обстрел, и спасли много жизней ленинградцев, и многие ценные архитектурные памятники.
Татьяна Валович: А возможность тогда использовать вертолеты - они еще не были разработаны?
Михаил Бобров: Нет, конечно
Татьяна Валович: Вы, наверное, сейчас наблюдали за той операций, которая совсем недавно была проведена...
Михаил Бобров: Не только смотрел, но когда в прошлый раз, лет 5 назад поднимали, сам сидел в вертолете, восхищался этой техникой вертолетчиков Вадима Базыкина и Романа Юринова, который все это принимал, прекрасный верхолаз, такой хороший контакт, настолько они синхронно, четко работали, мы позавидовали, если бы все это было в войну - насколько было бы легче. А так приходилось применять чисто альпинистскую технику, и нужно было беречь все исторические памятники. Нельзя же в эту святыню вбивать крючья и лазить как на скалах.
Татьяна Валович: Вы спасали исторические памятники – сейчас не обидно вам наблюдать за тем, как некоторые памятники разрушаются, находятся в достаточно плачевном состоянии, даже к 300-летию города мы видим, что многие не будет реставрированы, потому что, в основном, халатность людей приводят к тому, что они находятся в таким состоянии?
Михаил Бобров: Если вы помните, то очень долго стоял у нас как-то Инженерный замок в забытье, его совсем недавно привели в порядок, наконец, через 20 с лишним лет, храм Спаса на крови тоже пришел, наконец, в настоящее состояние, Исаакиевский собор еще продолжают, но все-таки заканчивают, Петропавловская крепость уже много раз испытала на себе реставрации, начиная с 250-летия города, которое, помните, праздновали несколько позднее. Вот, например, такая церковь, как Крестовоздвиженская на углу Лиговки и Обводного канала, так и стоит еще с блокадного времени в запущенном состоянии. Недавно привели в состояние приличное колокольню Владимирской Божией матери, а ведь это такая прекрасная доминанта. Она торчит прямо в створе Загородного проспекта, оттуда обзор города невероятный. И вообще хотелось бы, чтобы на все эти доминанты можно было не просто смотреть снизу наверх, а чтобы люди могли подняться, посмотреть прекрасные панорамы города, как это делается во многих городах мира - Лондоне, Риме, Париже.
Татьяна Валович: Михаил Михайлович, вот ситуация в городе с очисткой тротуаров, с питьевой водой, я, когда занималась исследованиями блокадной поры города, меня поразило, что даже в самые жестокие годы, 1942-43-й, улицы были вычищены. Вот, вы помните эту пору - действительно было так? И каково ваше отношение к тому, что сейчас происходит в городе в коммунальном хозяйстве?
Михаил Бобров: Я не только помню, я сам участвовал в очистке города от наледи, от грязи, дело в том, что когда дело подходило к весне 1942-го года, зима-то 1941-42-го года была самая страшная, было много трупов, много грязи, много снега, нужно было все это быстро убрать, чтобы не было заболеваний, заразы в городе. Все жители, стоящие на ногах, все вышли, даже часть свободных военнослужащих занималась уборкой города, город действительно был чистый. Еще была радость такая, когда пошли первые трамваи, город начал оживать. Потом стали потихонечку в парках, в садах сажать капусту, различные растения, которые в дальнейшем помогали человеку выжить. Но самое интересное, что берегли деревья, никто не пилил, разрушали старые дома, а деревья, парки сохраняли. Была удивительно теплая картина, потому что люди заботились сами о себе. Конечно, за городом надо следить. Мы живем в таком сказочном городе, в таком прекрасном, особенно накануне юбилея город должен выглядеть не просто сказкой, а жемчужиной, которая должна привлекать сюда всех туристов мира, всех жителей и радовать наш глаз.
Татьяна Валович: Но на деле пока этого не происходит, кто виноват? Или, может, нужно как-то не пенять на других, а каждому жителю города позаботиться о чистоте?
Михаил Бобров: Каждый мог бы поработать в свободное время у себя около парадной, в своем дворе, потому что дворы надо убирать самим. Один дворник справиться сейчас не может. Метеорологические условия были сейчас очень сложными, но, конечно, убирать улицы должны по-настоящему коммуналы, на них все это ложится, это большая нагрузка, может, не хватает техники, но, в общем, как-то надо всю эту систему передумать и перестроить. Есть предложения сделать коммерческую уборку, зарабатывать на этом. Есть же многие города, муниципалитеты в мире, которые создали целую индустрию по уборке, чистейшие города, они за это получают большие деньги, на этом делают доходы большие.
Татьяна Валович: Вернемся к вашей страсти, альпинизму, наверное, для альпиниста любая вершина особенная, своеобразная, но есть ли такая, покорение которой для вас особенно дорого, или запомнилась чем-то особенным?
Михаил Бобров: Пожалуй, две вершины мои самые любимые - вот это высшая точка Европы, Эльбрус, на которой я был много раз, где мне пришлось драться во время войны в 1942-м году, в Приэльбрусье же шли тяжелые бои против горнострелковой дивизии "Эдельвейс" и итальянской дивизии "Белая Лилия", я мальчишкой, молодой офицер, командовал тогда уже большим отрядом, отряд в 500 человек, это был весь кавказский интернационал. Понимаете, в чем было счастье - все люди, живущие там местные жители, не только альпинисты - альпинистов собрали со всех фронтов, пригласили в горно-стрелковый отряд всех местных жителей, пастухи, охотники, прекрасные альпинисты местные, знающие свои условия, и, в общем-то, они дрались против горнострелковой дивизии немецкой очень здорово. Это был такой интернационал, такая дружба, такой монолит, который было трудно разбирать. И мне сейчас как-то непонятно, как можно отправлять молодых ребят, например, в Чечню, в горные условия, которые прямо из уличных условий, они знают только кварталы городские, никогда не бывали на высоте, может, выезжали где-то за город на берег озера, но чтобы воевать в горах, надо хотя бы проходить какие-то специальные 15-20 дневные, хотя бы, сборы. Разве можно паренька, например, отправить в море, если он не умеет плавать, никогда не был на корабле, никогда не управлял никаким судном? То же самое получается и с горами. И вот все-таки, для меня самая дорогая вершина - Эльбрус, к которой я привязался с молодых лет, с юношества, и это особо красивая вершина с прекрасными жителями. Я до сих пор дружу с теми же сванами, балкарцами, грузинами, правда, уже многих нет в живых, это настоящие боевые друзья, с которыми вместе была пролита кровь, мы и кровь-то отдавали друг другу, и в лавинах снежных спасали друг друга, вытаскивали. Как же можно забыть все это и такую нашу дружбу, не только интернациональную, а истинно российскую - доброй дружбы советских людей ничем не разбить.
Татьяна Валович: Михаил Михайлович, а действительно ли было такое, что, когда вы дрались против дивизии "Эдельвейс" – ведь в этой немецкой дивизии тоже были альпинисты, с которыми вам приходилось перед войной покорять какие-то вершины?
Михаил Бобров: Встречался, да. Во-первых, среди российских альпинистов было очень много местных австрийских альпинистов. К нам приехала большая группа австрийских рабочих, шуцбундовцев, которые приехали в СССР, их преследовали немцы, которые оккупировали Австрию и Чехословакию, эти люди активно занимались аьлпинизмом и горнолыжным спортом. И под видом этих шуцбундовцев сюда приехало много и немецких офицеров, которые, якобы, как туристы ходили, познавали наши горы, изучали кроки, схемы маршруты Тянь-Шаня, Памира, Кавказа, перед самой войной исчезли, а потом появились в качестве германских офицеров. Да, мы встречались с такими. У меня действительно была первая встреча боевая, мы на перевале попали в хороший бой, и среди раненых был такой Отто Бауэр, с которым пришлось встречаться и до войны, как с альпинистом, и после войны, уже на альпинистских играх в Риме.
Татьяна Валович: Михаил Михайлович, вы ведете достаточно активный образ жизни, покоряете вершины, до сих преподаете в университете, и, кроме того, участвуете и в политической жизни, в конце прошлого года ваше имя появилось под письмом, в котором вы наряду с другими почетным гражданами города просили о пересмотре устава в пользу того, чтобы нынешнему губернатору можно было еще раз избираться на следующий срок. Вы это предприняли по ведению души, или просто вас попросили поставить подпись под этим документом?
Михаил Бобров: Речь идет не только конкретно об этой фамилии, но речь идет о том, чтобы на примере многих наших других регионов – Москва, Уфа, Татария, почему там можно избираться в третий раз, а почему нельзя в городе Петербурге избираться в третий раз? Речь шла не только о фамилии Яковлев. Мы можем пересматривать Конституцию, отдельные пункты, а почему же нельзя пересмотреть наш устав города, который был написан в самом начале 90-х годов, и тут надо уже многое менять, он устарел в некоторых случаях.
Татьяна Валович: Вы считаете, если человек занимает достаточно долго один и тот же пост, он принесет больше пользу городу, и вообще развитию?
Михаил Бобров: Мы имеем таких примеров много. Разве Лужков не принес пользы своему городу, работая в третий срок? Или тот же в Татарии руководитель, в Башкирии. Я считаю, что эти люди знают свое хозяйство, знают прекрасно свои условия, в которых они работают, прекрасно знают экономику своих республик, стоит ли сомневаться в этом.
Татьяна Валович: Но мы знаем и другие исторические примеры - та же эпоха застоя Брежнева, когда один и тот же человек занимает такую должность.
Михаил Бобров: Может... Я не хочу вдаваться в политику, но в данном случае, я, например, поддерживал бы такие варианты - все-таки пересмотреть в отдельных случаях устав города, где не все пункты соответствуют действительности, теперешней жизни.
Татьяна Валович: Каким вы видите человека, который должен руководить таким городом, как Петербург?
Михаил Бобров: Сейчас я не могу сказать, каким, но, может, прежде всего, это должен быть хороший хозяин в городе, такой, который бы вот все, что сейчас начато, так сказать, подготовка к 300-летию города, большая работа проводится - чтобы она не была брошена, чтобы она продолжалась в таком же темпе, потому что нельзя останавливаться на отдельных законченных каких-то реставрационных работах, а надо город делать еще краше, моложе, интереснее, привлекательнее, не только для горожан, но и для приезда туристов.