Ведущий программы "Темы дня" Петр Вайль: Человек дня Радио Свобода 10 октября - объявленный сегодня Нобелевский лауреат 2002-го года по литературе венгерский прозаик Имре Кертес. Впервые самой престижной литературной награды удостоен представитель венгерской литературы. Имре Кертес родился в 1929-м году в Будапеште в семье венгерских евреев. Прошел нацистские концлагеря, в частности Освенцим. С 1949-го года работал журналистом. Первый роман опубликовал в 1975-м. Среди его книг: "Каддиш по неродившемуся ребенку", "Фиаско", "Английский флаг", "Следопыт", "Язык в изгнании", "Жизнь без судьбы" и многие другие. Переводит произведения писателей и философов, в частности, Фрейда, Ницше, Витгенштейна. В 1995-м награжден Бранденбургской литературной премией. В 1997-м - удостоен награды международной Лейпцигской книжной ярмарки.
Человека дня Радио Свобода представит московский исследователь и переводчик венгерской литературы Вячеслав Середа:
Вячеслав Середа: Заслуга Кертеса в том, что он в числе первых осознал войну не только как трагедию национальной истории, но как событие универсальное, как испытание всей человеческой цивилизации. И новый поворот темы можно наблюдать у Кертеса в романе "Жизнь без судьбы". Сюжет его вроде бы не содержит ничего нового. В романе от первого лица рассказывается о жизни 14-летнего еврейского подростка, его пути в немецкий концлагерь, мучениях, перенесенных им в Освенциме и Бухенвальде, постепенно открывающихся ужасах.
Критики обратили внимание на стилистическую особенность романа Кертеса - сдержанную беспристрастность и ироничность повествования. Абсурдная бесчеловечность происходящего и естественный тон, каким это описывается, видимая целесообразность лагерного миропорядка, каким он представляется герою, источник жестокой иронии. В чем смысл этой иронии? Для разъяснения можно обратиться к самому автору. Ирония, замечает он, предваряя одно из изданий романа, создается самой ситуацией современного человека, ситуацией несоразмерности личности и истории. В мире, где арест ни в чем неповинного человека есть нечто из ряда вон выходящее, это может быть даже смешным. Но там, где это становится повседневной практикой, смешон человек, полагающий, что ему ничего не грозит, ибо он ни в чем не повинен.
Кертес и в этом своем романе, и в других текстах, в своих многочисленных эссе решает своего рода художественную философему, вынужденно обращаясь к проблематике, непосильной для философии, проблематике свободы и несвободы, неразрешимому противостоянию столь малой, беспомощной в ХХ веке личности и всесильной власти истории.
Человека дня Радио Свобода представит московский исследователь и переводчик венгерской литературы Вячеслав Середа:
Вячеслав Середа: Заслуга Кертеса в том, что он в числе первых осознал войну не только как трагедию национальной истории, но как событие универсальное, как испытание всей человеческой цивилизации. И новый поворот темы можно наблюдать у Кертеса в романе "Жизнь без судьбы". Сюжет его вроде бы не содержит ничего нового. В романе от первого лица рассказывается о жизни 14-летнего еврейского подростка, его пути в немецкий концлагерь, мучениях, перенесенных им в Освенциме и Бухенвальде, постепенно открывающихся ужасах.
Критики обратили внимание на стилистическую особенность романа Кертеса - сдержанную беспристрастность и ироничность повествования. Абсурдная бесчеловечность происходящего и естественный тон, каким это описывается, видимая целесообразность лагерного миропорядка, каким он представляется герою, источник жестокой иронии. В чем смысл этой иронии? Для разъяснения можно обратиться к самому автору. Ирония, замечает он, предваряя одно из изданий романа, создается самой ситуацией современного человека, ситуацией несоразмерности личности и истории. В мире, где арест ни в чем неповинного человека есть нечто из ряда вон выходящее, это может быть даже смешным. Но там, где это становится повседневной практикой, смешон человек, полагающий, что ему ничего не грозит, ибо он ни в чем не повинен.
Кертес и в этом своем романе, и в других текстах, в своих многочисленных эссе решает своего рода художественную философему, вынужденно обращаясь к проблематике, непосильной для философии, проблематике свободы и несвободы, неразрешимому противостоянию столь малой, беспомощной в ХХ веке личности и всесильной власти истории.