Андрей Бабицкий, Прага: Меры по предотвращению терактов становятся привычными для России. Различным государственным учреждениям предписано ужесточить пропускной режим в целях безопасности. В школы перестали пускать родителей, ограничен доступ для родственников в больницы, под усиленную охрану взяты здания силовых ведомств, военные части, вокзалы, места проведения публичных мероприятий и так далее. Исчерпать перечень принимаемых мер вряд ли удастся, следует предположить, что он уже и сейчас достаточно объемен, а по мере развития событий будет увеличиваться в геометрической прогрессии.
В оправданности такого подхода нет ни малейших сомнений, понятно, что он позволит сохранить не один десяток жизней и примером тому - предотвращенный теракт в Тушино. Тем не менее, хотелось бы сказать, что удивительная популярность обвинений в халатности, к которым все чаще прибегают ответственные российские чиновники, очевидным образом демонстрирует, что системе ограничения допуска и прохода куда бы то ни было, придается сегодня абсолютное значение. Теоретически это верно: если не допустить террориста к объекту, то он не сможет его подорвать. Практически дело обстоит таким образом, что в России, с ее бытовой несобранностью, тотальным отсутствием прямых линий, порядком, трактуемым как произвольное насилие, коррупцией наконец, список объектов, доступ к которым останется открытым, будет всегда избыточен для террора. Охранительные меры в принципе не являются панацеей, а уж в сегодняшней России тем более.
Отдавая себе в этом отчет, может быть, следует раз и навсегда смириться с мыслью, что терроризм стал неотъемлемой частью российской действительности, по крайней мере, до тех пор, пока власть этой страны уверена в том, что терроризм – это чужеродное явление, никак не обусловленное чеченской войной, и что с ним можно и должно бороться, уничтожая террористов и изобретая хитроумные системы охраны.
В оправданности такого подхода нет ни малейших сомнений, понятно, что он позволит сохранить не один десяток жизней и примером тому - предотвращенный теракт в Тушино. Тем не менее, хотелось бы сказать, что удивительная популярность обвинений в халатности, к которым все чаще прибегают ответственные российские чиновники, очевидным образом демонстрирует, что системе ограничения допуска и прохода куда бы то ни было, придается сегодня абсолютное значение. Теоретически это верно: если не допустить террориста к объекту, то он не сможет его подорвать. Практически дело обстоит таким образом, что в России, с ее бытовой несобранностью, тотальным отсутствием прямых линий, порядком, трактуемым как произвольное насилие, коррупцией наконец, список объектов, доступ к которым останется открытым, будет всегда избыточен для террора. Охранительные меры в принципе не являются панацеей, а уж в сегодняшней России тем более.
Отдавая себе в этом отчет, может быть, следует раз и навсегда смириться с мыслью, что терроризм стал неотъемлемой частью российской действительности, по крайней мере, до тех пор, пока власть этой страны уверена в том, что терроризм – это чужеродное явление, никак не обусловленное чеченской войной, и что с ним можно и должно бороться, уничтожая террористов и изобретая хитроумные системы охраны.