Ефим Фиштейн, Прага: В понедельник 15 декабря Прагу посетил комиссар ЕС по расширению Гюнтер Верхойген. Он был первым из членов Европейской комиссии, кто приехал в Центральную Европу после провала недавнего Брюссельского саммита. Отвечая на вопрос о перспективах европейской интеграции, Верхойген выразил убежденность в том, что процесс будет продолжен и в конечном счете будет успешным.
Верхойгену можно посочувствовать. Это именно он убеждал в свое время малые народы Центральной Европы, что Евросоюз – это сообщество, основанное не на силе, а на высоких моральных принципах, где все государства равны, независимо от размеров, численности населения и экономической мощи. После договоренностей в Ницце он столь же убедительно втолковывал чехам, венграм и прочим "малым сим", что равенство нужно понимать образно, на деле же наивно ожидать, что такие великаны, как Франция или Германия, согласятся с принципом "одно государство – один голос", принятым в ООН и других международных организациях, но совершенно непригодном в Евросоюзе. Следовательно, влияние больших и сильных должно в какой-то мере соответствовать их размерам и силе, хотя и не обязательно пропорционально. После конституционного конвента, который совершенно неожиданно изменил правила игры, принятые в Ницце, Верхойген, не теряя убедительности, доказывал, что за последние два года в мире произошли разительные перемены, требующие, чтобы влияние, к примеру, Германии в ЕС более точно соответствовало ее силе, единственным показателем которой почему-то является численность населения.
Неудачный саммит в Брюсселе Гюнтера Верхойгена не обескуражил – он верит в продолжение процесса интеграции. И он глубоко прав, ибо хорошо знает психологию европейских политических элит. Так или иначе вовлеченные в этот политический процесс, поставившие на карту всю свою служебную карьеру, они могут в отдельно взятом случае заартачиться, как это сделали поляки или испанцы в Брюсселе. Но из страха потерять лицо они не решатся взять на себя ответственность за срыв всего процесса, который означал бы развал Союза. А значит, компромисс будет рано или поздно найден. Проблемы, которые проявились на брюссельском саммите, будут проявляться и впредь, требуя для своего преодоления все больших энергетических затрат.
Процесс пойдет, но как бы в режиме затухания и сниженной эффективности. Впрочем, последствия Гюнтера Верхойгена и его коллег уже не коснутся.
Верхойгену можно посочувствовать. Это именно он убеждал в свое время малые народы Центральной Европы, что Евросоюз – это сообщество, основанное не на силе, а на высоких моральных принципах, где все государства равны, независимо от размеров, численности населения и экономической мощи. После договоренностей в Ницце он столь же убедительно втолковывал чехам, венграм и прочим "малым сим", что равенство нужно понимать образно, на деле же наивно ожидать, что такие великаны, как Франция или Германия, согласятся с принципом "одно государство – один голос", принятым в ООН и других международных организациях, но совершенно непригодном в Евросоюзе. Следовательно, влияние больших и сильных должно в какой-то мере соответствовать их размерам и силе, хотя и не обязательно пропорционально. После конституционного конвента, который совершенно неожиданно изменил правила игры, принятые в Ницце, Верхойген, не теряя убедительности, доказывал, что за последние два года в мире произошли разительные перемены, требующие, чтобы влияние, к примеру, Германии в ЕС более точно соответствовало ее силе, единственным показателем которой почему-то является численность населения.
Неудачный саммит в Брюсселе Гюнтера Верхойгена не обескуражил – он верит в продолжение процесса интеграции. И он глубоко прав, ибо хорошо знает психологию европейских политических элит. Так или иначе вовлеченные в этот политический процесс, поставившие на карту всю свою служебную карьеру, они могут в отдельно взятом случае заартачиться, как это сделали поляки или испанцы в Брюсселе. Но из страха потерять лицо они не решатся взять на себя ответственность за срыв всего процесса, который означал бы развал Союза. А значит, компромисс будет рано или поздно найден. Проблемы, которые проявились на брюссельском саммите, будут проявляться и впредь, требуя для своего преодоления все больших энергетических затрат.
Процесс пойдет, но как бы в режиме затухания и сниженной эффективности. Впрочем, последствия Гюнтера Верхойгена и его коллег уже не коснутся.