Петр Вайль, Прага: Президент Туркмении Сапармурат Ниязов стал пожизненным главой республики - таково волеизъявление Народного совета. Решение Совета обязательно для исполнения всеми ветвями власти. В конце 99-го года в Туркмении был принят закон, не ограничивающий срок пребывания Ниязова на посту президента. Сегодня же Совет по предложению Ниязова решил переименовать месяцы и дни недели. Так, например, январь будет называться Туркменбаши, сентябрь - Рухнам, как написанная Ниязовым книга, а апрель по имени матери президента. Понедельник станет "главным", вторник "молодым", а воскресенье "днем отдыха".
Борис Парамонов: Признаюсь честно, первой моей ассоциацией в связи с этим сообщением была всплывшая в памяти строчка из Мандельштама: "Здесь клички месяцам давали как котятам". Это, однако, написано о революционном Париже 18-го века, когда с подобной инициативой выступили радикальные якобинцы. Помнится оттуда некий "нивоз", "плювиоз", "брюмер", 18-е брюмера - день наполеоновского переворота. Да еще, конечно, "жерминаль", по названию романа Золя. Великая французская революция действительно была вехой в истории человечества, произвела подлинные радикальные изменения во всем социально-культурном строе Европы. Так что все эти новаторские игрушки скоро забылись в атмосфере новой жизни, которая, как всегда после великой революции, норовит создать впечатление, что ничего особенного и не произошло, жизнь продолжается. Естественная реакция победившей революции связать себя с историей, с прошлым, восстановить связь времен. То, что происходит в Туркменистане и сходных странах из бывшего СССР, никакой революцией, конечно, назвать нельзя, это самая настоящая реакция, побег в традиционное прошлое. Мы окончательно убедились, что социалистический перелом российской истории не сумел продвинуть азиатские республики на следующую цивилизационную ступень. Москва на роль Парижа не потянула. Что уж говорить о Туркменобаде. И даже любимый поэт Туркменбаши Махтунг Кули, в честь которого назван бывший май, не сможет оставить по этому поводу строчки, подобной мандельштамовской, он умер еще в 18-м веке. Впрочем, сам Туркменбаши писатель, по имени книги которого "Рухнам" назван месяц сентябрь. Его собственное творчество, похоже, не скоро иссякнет. За всеми этими фельетонными новостями остается серьезный вопрос: так ли уж велики шансы нового цивилизационного проекта - глобализации экономики и культуры?
Борис Парамонов: Признаюсь честно, первой моей ассоциацией в связи с этим сообщением была всплывшая в памяти строчка из Мандельштама: "Здесь клички месяцам давали как котятам". Это, однако, написано о революционном Париже 18-го века, когда с подобной инициативой выступили радикальные якобинцы. Помнится оттуда некий "нивоз", "плювиоз", "брюмер", 18-е брюмера - день наполеоновского переворота. Да еще, конечно, "жерминаль", по названию романа Золя. Великая французская революция действительно была вехой в истории человечества, произвела подлинные радикальные изменения во всем социально-культурном строе Европы. Так что все эти новаторские игрушки скоро забылись в атмосфере новой жизни, которая, как всегда после великой революции, норовит создать впечатление, что ничего особенного и не произошло, жизнь продолжается. Естественная реакция победившей революции связать себя с историей, с прошлым, восстановить связь времен. То, что происходит в Туркменистане и сходных странах из бывшего СССР, никакой революцией, конечно, назвать нельзя, это самая настоящая реакция, побег в традиционное прошлое. Мы окончательно убедились, что социалистический перелом российской истории не сумел продвинуть азиатские республики на следующую цивилизационную ступень. Москва на роль Парижа не потянула. Что уж говорить о Туркменобаде. И даже любимый поэт Туркменбаши Махтунг Кули, в честь которого назван бывший май, не сможет оставить по этому поводу строчки, подобной мандельштамовской, он умер еще в 18-м веке. Впрочем, сам Туркменбаши писатель, по имени книги которого "Рухнам" назван месяц сентябрь. Его собственное творчество, похоже, не скоро иссякнет. За всеми этими фельетонными новостями остается серьезный вопрос: так ли уж велики шансы нового цивилизационного проекта - глобализации экономики и культуры?