В последнее время в России все чаще любят говорить и писать о так называемой "презумпции невиновности" - как правило, о ней слышишь из уст лиц, которым что-то вменяется в вину, или их защитников и адвокатов. Может создаться впечатление, что речь идет о некоем священном юридическом принципе, обязательном для всех времен и народов, а также что если и пока человеку не вынесен судебный приговор, то он ни в чем не виноват, а вот когда вынесен - то виноват точно.
Все это, конечно, преимущественно демагогия, и человек, которые предпочитает собственный здравый смысл любой "презумпции", останется в выигрыше. До недавнего времени так называемая "презумпция невиновности" оставалась особенностью англо-саксонского обычного права и соблюдалась исключительно в Великобритании, США и других бывших британских колониях. Сейчас это принцип принят во многих других странах, включая Россию, и хотя его достоинства бесспорны, отсутствие знакомства с особенностями обычного права многих вводит в заблуждение. "Презумпция невиновности" - это юридическая фикция, условность, имеющая целью защитить интересы несправедливо обвиненного, но никак не отражающая реальности.
Одного простого примера достаточно, чтобы пояснить природу юридической фикции. Допустим, у вас вытащили в толпе бумажник. При этом вы сами видели, как и кто его вытаскивал. Допустим, этот человек арестован по предъявленному вами обвинению. В соответствии с упомянутой презумпцией он считается невиновным до тех пор, пока суд не соберет достаточных улик и не вынесет на их основании обвинительный приговор. Если при этом и вы, вместе с судом и вопреки свидетельству собственных глаз, считаете подсудимого невиновным до момента вынесения приговора, вам, скорее всего, нужно записаться на обследование к специалисту.
С другой стороны, суд, не найдя других свидетелей, кроме вас, вполне может вынести оправдательный приговор, оставив презумпцию невиновности в силе - тем более, что обычное право запрещает судить человека дважды по одному обвинению, даже если свидетели обнаружатся по завершении судебного процесса, хотя это правило в России не соблюдается. В этом случае фиктивная природа презумпции еще очевиднее.
Из всего сказанного явствует, что "презумпция невиновности" - правило, которым руководствуется исключительно суд и правоохранительные органы, а вовсе не обыватель, носитель здравого смысла, и уж никак не журналист. А начал я с этого пространного комментария потому, что дело, о котором сейчас пойдет речь, почти наверняка не будет рассмотрено в суде и навсегда оставлено именно на милость здравого смысла.
В записках Russian and Eurasian Studies, которые выпускает центр международных исследований балтиморского Университета Джонса Хопкинса, опубликована статья Дэвида Сэттера "Тень Рязани". В несколько видоизмененном виде эта статья появилась также в известном консервативном журнале National Review. В свое время Дэвид Сэттер, в ту пору сотрудник газеты Financial Times, приобрел известность как один из самых наблюдательных и вдумчивых западных корреспондентов в СССР.
Речь, конечно же, идет о взрывах жилых домов в Москве, Буйнакске и Волгодонске в сентябре 1999 года. Не так давно эта тема вновь оказалась в центре внимания благодаря фильму "Покушение на Россию", снятому французскими кинематографистами по заказу опального олигарха Бориса Березовского. Все центральные российские телекомпании отказались показать этот фильм, но большинство использованных в нем материалов было представлено российской публике раньше, на экранах компании НТВ и на страницах "Новой газеты". Сегодня на НТВ надели намордник, а "Новой газете" велено выплатить непомерный штраф по судебному иску, ставящий под сомнение ее дальнейшее существование. И прежнее НТВ вместе с "Новой газетой", и Дэвид Сэттер вслед за Березовским придерживаются мнения, что взрывы были организованы и осуществлены Федеральной службой безопасности России.
Дэвид Сэттер начинает с изложения обстоятельств, предшествовавших сентябрьским террористическим актам. После финансового кризиса 1998 года популярность президента Ельцина была исключительно низкой. В Швейцарии в это время велось расследование по делу фирмы "Мабетекс", в ходе которого были, в частности, обнаружены платежи по кредитным картам дочерей Ельцина на сумму в 600 тысяч долларов. В самой России премьер-министр Евгений Примаков энергично принялся за расследование коррупции, которое затронуло интересы ельцинской "семьи". В результате по телевидению были показаны кадры, компрометирующие "человека, похожего на генерального прокурора" Юрия Скуратова, а сам прокурор был с большими усилиями отстранен от должности. Затем потерял место и премьер-министр, которого сменил Виктор Степашин. "Семья" предпринимала лихорадочные попытки обезопасить себя в будущем, но шансов на это было мало.
И вдруг, словно по мановению волшебного жезла, все карты легли идеальным образом. Командиры чеченских вооруженных отрядов Басаев и Хаттаб предприняли на первый взгляд совершенно бессмысленное вторжение в Дагестан. Борис Ельцин тотчас отправил Степашина на покой вслед за Примаковым, а возглавить правительство и операцию на Кавказе поручил бывшему главе ФСБ Владимиру Путину. Наступление чеченцев в Дагестане было отброшено, а российские войска стали, опять же без видимой связи событий, бомбить в порошок так называемые "ваххабитские" села в этой республике.
Поначалу популярность Путина, подобно ельцинской, была неразличима невооруженным взглядом, но она резко пошла вверх после того, как в Москве и других городах России стали взрываться жилые дома, и это было поставлено в вину чеченским террористам. Возмущенное население поддержало войну и ее лидера.
Дальнейший ход событий известен: на гребне античеченской популярности Путин был избран президентом, после чего издал указ о неприкосновенности бывшего президента и его семьи - в узком смысле, то есть уже без Березовского.
Версия с участием чеченских террористов выглядела притянутой за уши с самого начала, даже если забыть о том, что сами чеченцы в лице Масхадова осудили взрывы. В своей статье Дэвид Сэттер выделяет некоторые сомнительные пункты из числа тех, которые не слишком очевидны для "человека с улицы".
"Все четыре взрыва имели одинаковый "почерк", явствующий из характера разрушений, из того, каким образом обрушились бетонные панели зданий и из объема взрыва. В каждом из случаев взрывчаткой, по сообщениям, был гексоген, и все четыре взрыва были произведены ночью, чтобы привести к максимальному числу жертв.
Однако для того, чтобы сделать то, в чем их обвиняют, без помощи экспертов, чеченские террористы должны были организовать девять взрывов (четыре были осуществлены и пять российские власти, согласно их заявлению, предотвратили) в далеко отстоящих друг от друга городах на протяжении двух недель. Им также надо было проникнуть на сильно засекреченные российские военные предприятия или в военные части, чтобы заполучить гексоген.
И, наконец, чеченским террористам нужна была техническая виртуозность. В случае московских многоквартирных домов взрывчатка была заложена так, чтобы разрушить самые уязвимые, критически важные структурные элементы, чтобы каждое из зданий рухнуло, как карточный домик. Такие тщательные расчеты - дело искусных специалистов, а единственные места в России, где таких специалистов обучают - это войска спецназа, военная разведка ГРУ и ФСБ".
Все эти аргументы приобретают особую остроту, если вспомнить, что по свидетельству бывшего исполняющего обязанности директора НИИ Росконверсвзрывцентр Никиты Чекулина, в 1999-2000 годах ФСБ скупала крупные партии гексогена и рассылала их по стране в неизвестных направлениях.
Все приведенные соображения, равно как и многие другие, которые у меня сейчас нет времени приводить, складываются в довольно прочную версию, но эти доказательства принадлежат к категории так называемых косвенных, то есть умозрительных заключений о мотивах и возможностях. Однако с определенного момента мы вступаем в область прямых улик - речь идет, конечно же, о предотвращенном взрыве в доме номер 14/16 по улице Новоселов в Рязани.
В ночь на 22 сентября жильцы этого дома увидели трех молодых людей, выгружающих мешки из машины с замаскированным номером. Прибывшая на место происшествия милиция обнаружила эти мешки в подвале с установленным взрывателем. Согласно произведенному на месте анализу, мешки содержали гексоген, который, согласно официальной информации, применялся и в предыдущих терактах, а взрыватель был точно так же установлен на предутренние часы, с расчетом застигнуть как можно больше жильцов дома и довести число жертв до максимума.
Население дома 14/16 и окрестных зданий было немедленно эвакуировано, а все выезды из города перекрыли. Теракт был предотвращен, но его авторство по сей день оставалось бы загадкой, если бы не счастливая случайность. Телефонистка одного из переговорных пунктов случайно услышала обрывок разговора о том, что из города нет никакой возможности выбраться, и ответную рекомендацию выбираться на свой риск поодиночке. Проверка номера московского абонента показала, что это была ФСБ.
Только после того, как исполнители операции были, наконец, схвачены и предъявили удостоверения ФСБ, из штаб-квартиры подали голос. Глава ФСБ Николай Патрушев объявил, что операция в Рязани была задумана как учения, что мешки в подвале были наполнены сахаром, а взрывателя вообще никакого не было. Рязанцев, которые сутки провели на улице, поблагодарили за бдительность. Что касается газового анализатора, засвидетельствовавшего пары гексогена, его постановили считать неисправным - несмотря на то, что этот прибор стоит 20 тысяч долларов и саперы, чья жизнь зависит от его точности, берегут и проверяют его как зеницу ока. Впрочем, даже неискушенные жильцы имели возможность убедиться, что ни цветом, ни запахом, ни фактурой содержимое мешков сахар не напоминало.
А вот некоторые дополнительные доводы Дэвида Сэттера.
"На самом деле дом 14/16 по улице Новоселов был странным выбором для проверки бдительности, потому что в этом здании располагалась круглосуточная бакалейная лавка, и жители легко могли подумать, что кто-то, разгружающий мешки с сахаром, делает это для магазина. В качестве же мишени для террористической атаки здание было весьма подходящим, в особенности если цель заключалась в гибели максимального числа людей. Подобно дому на Каширском шоссе в Москве, дом на улице Новоселов представлял собой кирпичное здание стандартной конструкции. В случае взрыва он не проявил бы особой устойчивости, и у людей не было почти никаких шансов выжить. В то же время, поскольку здание стоит на возвышении, в случае взрыва оно ударило бы по прилегающему дому с силой лавины и, поскольку рыхлая песчаная почва в этом месте плохо поддерживает оба, вероятно обрушило бы и его. Таким образом, трагедия Рязани затмила бы все остальные".
На этом я мог бы закончить краткий перечень улик, но по крайней мере одна из них совершенно поразительна и почему-то ускользнула от внимания и кинематографистов Березовского, и Дэвида Сэттера. На одном из заседаний Государственной думы Геннадий Селезнев объявил, что получил записку о новом взрыве, произведенном в Волгодонске. Как выяснилось, это была ошибка - взрыв в Волгодонске действительно произошел, но лишь три дня спустя. Депутат Владимир Жириновский отметил это странное совпадение и потребовал вынести вопрос на обсуждение, но оно так и не состоялось. Видимо, кто-то в штаб-квартире операции перепутал дату и послал заранее заготовленную бумажку с опережением даты. Проще этой логики трудно что-либо придумать.
Что ж, поговорим о логике. Но прежде - немного статистики. Согласно последним опросам общественного мнения, шесть процентов российских граждан уверены, что сентябрьские взрывы 1999 года - целиком и полностью дело рук ФСБ. Еще 37 процентов считают, что ФСБ так или иначе причастна к организации этих терактов. В сумме получаем 43 процента, а учитывая, что по тем же опросам президента Путина одобряет 70 процентов населения, картина выходит странной. В конце концов, именно Владимир Путин возглавлял ФСБ в пору предполагаемой подготовки взрывов, и невозможно допустить, чтобы она осуществлялась без его ведома. А коли так, мы упираемся в парадокс - либо психологический, в соответствии с которым по крайней мере 13 процентов россиян одобряют президента, веря при этом в его причастность к циничному убийству трехсот ни в чем не повинных сограждан, либо статистический, согласно которому население России состоит из невероятных 113 процентов.
Мне приходилось выслушивать немало аргументов против возможного участия ФСБ во взрывах российских домов. Как правило, их можно свести к трем категориям.
Во-первых, не может быть, чтобы органы российского правительства подняли руку на невинных российских граждан, по крайней мере без всякого повода или просто ради спасения чьей-то личной шкуры.
Во-вторых, даже если бы они на это решились, у них никогда не нашлось бы специалистов такой квалификации, которые могли бы это сделать, не навлекая подозрений на свое начальство.
В-третьих, даже если бы специалисты нашлись, никто бы на это не решился, потому что долго хранить подобную операцию в секрете невозможно.
Как видим, во всех трех случаях мы имеем дело не с логикой или здравым смыслом, а с презумпциями. Они не только легко опровержимы, но даже опровергают сами себя.
Во-первых, организация, о которой идет речь, принадлежит к числу самых кровавых и жестоких в истории человечества, на ее совести - как минимум миллионы невинных жертв, подавляющим образом именно из числа соотечественников, и триста лишних человек практически не меняют этой цифры, они теряются даже в проценте статистической ошибки. Те, кто сомневается, пусть угадают, портрет какого основоположника висит у них в фойе.
Во-вторых, специалисты, о которых идет речь, действительно не сумели довести дело до конца, не навлекая подозрений на свою фирму и начальство, но я не вижу, чтобы это пошло кому-то во вред - по крайней мере кому-то из начальства.
В третьих, операцию действительно не удалось сохранить в секрете. В результате люди, которые, вероятно, ее возглавляли, заняли высшие посты в государстве.
Шерлок Холмс, этот образец здравого смысла, в свое время объяснил доктору Ватсону, что если отбросить все невозможные версии, то оставшаяся, как бы она ни была невероятна, является истинной. Перечисление невозможных версий можно начать с так называемого чеченского следа: мотив - это одна из главных пружин преступления, и именно у чеченцев мотив в этом деле был самым сомнительным. Организация подобной серии терактов не сулила им абсолютно никакого успеха, но зато бездну горя, чему мы все сегодня свидетели. Даже если мы отказываем врагу в человеческом облике, у нас нет оснований отказывать ему в здравом смысле.
Мелькала, впрочем, и другая версия: ваххабиты из уничтоженных сел занимались грузовыми перевозками по всей территории России и вполне могли отомстить русским за бомбардировки. Но такая операция была бы невероятной по временным масштабам - ее планировка, как показывает Дэвид Сэттер, просто не уложилась бы в считанные дни.
Единственная сторона, обладавшая совершенно бесспорными мотивами и оказавшаяся в блистательном выигрыше - это именно та, которую мы упорно пытаемся оградить от подозрения частоколом презумпций.
Можно также напомнить, что до сих пор никому не предъявлено никаких обвинений и не выдвинуто никакой версии происшедшего, которая соответствовала бы реальным фактам и не напрягала бы чрезмерно нашей веры в законы природы и вероятности. Собственно говоря, для отвода от себя большей части подозрений режиму было бы достаточно обнародовать план пресловутой "учебной" операции и устроить пресс-конференцию с участниками рязанской истории. Но эти планы, как нам сообщают, засекречены на 75 лет, и я бы не слишком рассчитывал на это даже на месте малолетнего долгожителя. Что же касается рязанских исполнителей, то они, скорее всего, отправлены в невозвратный путь вслед за своими буйнакскими, московскими и волгодонскими жертвами. Их показания звучат там, где презумпция невиновности лишена смысла.
Герой Достоевского отвергал идею светлого будущего, для построения которого необходимо было замучить одного-единственного ребенка. В связи с этим у меня возникает вопрос к тем удивительным 13 процентам россиян, которые ухитряются совместить несовместимое и норовят накупить на рубль червонцев: неужели они согласны на светлое будущее, замешанное на крови трехсот собственных братьев и сестер, да еще без всяких гарантий, что оно будет светлое, и что эти жертвы будут последними?
Еще раз напомню: человек, застигнутый на месте и в момент зверского убийства с топором в руках и в одежде, забрызганной кровью, с точки зрения права обладает такой же презумпцией невиновности, как и любой случайный прохожий, и его вина подлежит доказательству в соответствии с процедурой судопроизводства. Но с точки зрения здравого смысла - моей, вашей и того же случайного прохожего - он просто обязан дать нам сколько-нибудь вразумительные объяснения. Он не имеет права просто повесить топор на гвоздь, сменить пиджак и, как ни в чем ни бывало, слиться с толпой.
Все это, конечно, преимущественно демагогия, и человек, которые предпочитает собственный здравый смысл любой "презумпции", останется в выигрыше. До недавнего времени так называемая "презумпция невиновности" оставалась особенностью англо-саксонского обычного права и соблюдалась исключительно в Великобритании, США и других бывших британских колониях. Сейчас это принцип принят во многих других странах, включая Россию, и хотя его достоинства бесспорны, отсутствие знакомства с особенностями обычного права многих вводит в заблуждение. "Презумпция невиновности" - это юридическая фикция, условность, имеющая целью защитить интересы несправедливо обвиненного, но никак не отражающая реальности.
Одного простого примера достаточно, чтобы пояснить природу юридической фикции. Допустим, у вас вытащили в толпе бумажник. При этом вы сами видели, как и кто его вытаскивал. Допустим, этот человек арестован по предъявленному вами обвинению. В соответствии с упомянутой презумпцией он считается невиновным до тех пор, пока суд не соберет достаточных улик и не вынесет на их основании обвинительный приговор. Если при этом и вы, вместе с судом и вопреки свидетельству собственных глаз, считаете подсудимого невиновным до момента вынесения приговора, вам, скорее всего, нужно записаться на обследование к специалисту.
С другой стороны, суд, не найдя других свидетелей, кроме вас, вполне может вынести оправдательный приговор, оставив презумпцию невиновности в силе - тем более, что обычное право запрещает судить человека дважды по одному обвинению, даже если свидетели обнаружатся по завершении судебного процесса, хотя это правило в России не соблюдается. В этом случае фиктивная природа презумпции еще очевиднее.
Из всего сказанного явствует, что "презумпция невиновности" - правило, которым руководствуется исключительно суд и правоохранительные органы, а вовсе не обыватель, носитель здравого смысла, и уж никак не журналист. А начал я с этого пространного комментария потому, что дело, о котором сейчас пойдет речь, почти наверняка не будет рассмотрено в суде и навсегда оставлено именно на милость здравого смысла.
В записках Russian and Eurasian Studies, которые выпускает центр международных исследований балтиморского Университета Джонса Хопкинса, опубликована статья Дэвида Сэттера "Тень Рязани". В несколько видоизмененном виде эта статья появилась также в известном консервативном журнале National Review. В свое время Дэвид Сэттер, в ту пору сотрудник газеты Financial Times, приобрел известность как один из самых наблюдательных и вдумчивых западных корреспондентов в СССР.
Речь, конечно же, идет о взрывах жилых домов в Москве, Буйнакске и Волгодонске в сентябре 1999 года. Не так давно эта тема вновь оказалась в центре внимания благодаря фильму "Покушение на Россию", снятому французскими кинематографистами по заказу опального олигарха Бориса Березовского. Все центральные российские телекомпании отказались показать этот фильм, но большинство использованных в нем материалов было представлено российской публике раньше, на экранах компании НТВ и на страницах "Новой газеты". Сегодня на НТВ надели намордник, а "Новой газете" велено выплатить непомерный штраф по судебному иску, ставящий под сомнение ее дальнейшее существование. И прежнее НТВ вместе с "Новой газетой", и Дэвид Сэттер вслед за Березовским придерживаются мнения, что взрывы были организованы и осуществлены Федеральной службой безопасности России.
Дэвид Сэттер начинает с изложения обстоятельств, предшествовавших сентябрьским террористическим актам. После финансового кризиса 1998 года популярность президента Ельцина была исключительно низкой. В Швейцарии в это время велось расследование по делу фирмы "Мабетекс", в ходе которого были, в частности, обнаружены платежи по кредитным картам дочерей Ельцина на сумму в 600 тысяч долларов. В самой России премьер-министр Евгений Примаков энергично принялся за расследование коррупции, которое затронуло интересы ельцинской "семьи". В результате по телевидению были показаны кадры, компрометирующие "человека, похожего на генерального прокурора" Юрия Скуратова, а сам прокурор был с большими усилиями отстранен от должности. Затем потерял место и премьер-министр, которого сменил Виктор Степашин. "Семья" предпринимала лихорадочные попытки обезопасить себя в будущем, но шансов на это было мало.
И вдруг, словно по мановению волшебного жезла, все карты легли идеальным образом. Командиры чеченских вооруженных отрядов Басаев и Хаттаб предприняли на первый взгляд совершенно бессмысленное вторжение в Дагестан. Борис Ельцин тотчас отправил Степашина на покой вслед за Примаковым, а возглавить правительство и операцию на Кавказе поручил бывшему главе ФСБ Владимиру Путину. Наступление чеченцев в Дагестане было отброшено, а российские войска стали, опять же без видимой связи событий, бомбить в порошок так называемые "ваххабитские" села в этой республике.
Поначалу популярность Путина, подобно ельцинской, была неразличима невооруженным взглядом, но она резко пошла вверх после того, как в Москве и других городах России стали взрываться жилые дома, и это было поставлено в вину чеченским террористам. Возмущенное население поддержало войну и ее лидера.
Дальнейший ход событий известен: на гребне античеченской популярности Путин был избран президентом, после чего издал указ о неприкосновенности бывшего президента и его семьи - в узком смысле, то есть уже без Березовского.
Версия с участием чеченских террористов выглядела притянутой за уши с самого начала, даже если забыть о том, что сами чеченцы в лице Масхадова осудили взрывы. В своей статье Дэвид Сэттер выделяет некоторые сомнительные пункты из числа тех, которые не слишком очевидны для "человека с улицы".
"Все четыре взрыва имели одинаковый "почерк", явствующий из характера разрушений, из того, каким образом обрушились бетонные панели зданий и из объема взрыва. В каждом из случаев взрывчаткой, по сообщениям, был гексоген, и все четыре взрыва были произведены ночью, чтобы привести к максимальному числу жертв.
Однако для того, чтобы сделать то, в чем их обвиняют, без помощи экспертов, чеченские террористы должны были организовать девять взрывов (четыре были осуществлены и пять российские власти, согласно их заявлению, предотвратили) в далеко отстоящих друг от друга городах на протяжении двух недель. Им также надо было проникнуть на сильно засекреченные российские военные предприятия или в военные части, чтобы заполучить гексоген.
И, наконец, чеченским террористам нужна была техническая виртуозность. В случае московских многоквартирных домов взрывчатка была заложена так, чтобы разрушить самые уязвимые, критически важные структурные элементы, чтобы каждое из зданий рухнуло, как карточный домик. Такие тщательные расчеты - дело искусных специалистов, а единственные места в России, где таких специалистов обучают - это войска спецназа, военная разведка ГРУ и ФСБ".
Все эти аргументы приобретают особую остроту, если вспомнить, что по свидетельству бывшего исполняющего обязанности директора НИИ Росконверсвзрывцентр Никиты Чекулина, в 1999-2000 годах ФСБ скупала крупные партии гексогена и рассылала их по стране в неизвестных направлениях.
Все приведенные соображения, равно как и многие другие, которые у меня сейчас нет времени приводить, складываются в довольно прочную версию, но эти доказательства принадлежат к категории так называемых косвенных, то есть умозрительных заключений о мотивах и возможностях. Однако с определенного момента мы вступаем в область прямых улик - речь идет, конечно же, о предотвращенном взрыве в доме номер 14/16 по улице Новоселов в Рязани.
В ночь на 22 сентября жильцы этого дома увидели трех молодых людей, выгружающих мешки из машины с замаскированным номером. Прибывшая на место происшествия милиция обнаружила эти мешки в подвале с установленным взрывателем. Согласно произведенному на месте анализу, мешки содержали гексоген, который, согласно официальной информации, применялся и в предыдущих терактах, а взрыватель был точно так же установлен на предутренние часы, с расчетом застигнуть как можно больше жильцов дома и довести число жертв до максимума.
Население дома 14/16 и окрестных зданий было немедленно эвакуировано, а все выезды из города перекрыли. Теракт был предотвращен, но его авторство по сей день оставалось бы загадкой, если бы не счастливая случайность. Телефонистка одного из переговорных пунктов случайно услышала обрывок разговора о том, что из города нет никакой возможности выбраться, и ответную рекомендацию выбираться на свой риск поодиночке. Проверка номера московского абонента показала, что это была ФСБ.
Только после того, как исполнители операции были, наконец, схвачены и предъявили удостоверения ФСБ, из штаб-квартиры подали голос. Глава ФСБ Николай Патрушев объявил, что операция в Рязани была задумана как учения, что мешки в подвале были наполнены сахаром, а взрывателя вообще никакого не было. Рязанцев, которые сутки провели на улице, поблагодарили за бдительность. Что касается газового анализатора, засвидетельствовавшего пары гексогена, его постановили считать неисправным - несмотря на то, что этот прибор стоит 20 тысяч долларов и саперы, чья жизнь зависит от его точности, берегут и проверяют его как зеницу ока. Впрочем, даже неискушенные жильцы имели возможность убедиться, что ни цветом, ни запахом, ни фактурой содержимое мешков сахар не напоминало.
А вот некоторые дополнительные доводы Дэвида Сэттера.
"На самом деле дом 14/16 по улице Новоселов был странным выбором для проверки бдительности, потому что в этом здании располагалась круглосуточная бакалейная лавка, и жители легко могли подумать, что кто-то, разгружающий мешки с сахаром, делает это для магазина. В качестве же мишени для террористической атаки здание было весьма подходящим, в особенности если цель заключалась в гибели максимального числа людей. Подобно дому на Каширском шоссе в Москве, дом на улице Новоселов представлял собой кирпичное здание стандартной конструкции. В случае взрыва он не проявил бы особой устойчивости, и у людей не было почти никаких шансов выжить. В то же время, поскольку здание стоит на возвышении, в случае взрыва оно ударило бы по прилегающему дому с силой лавины и, поскольку рыхлая песчаная почва в этом месте плохо поддерживает оба, вероятно обрушило бы и его. Таким образом, трагедия Рязани затмила бы все остальные".
На этом я мог бы закончить краткий перечень улик, но по крайней мере одна из них совершенно поразительна и почему-то ускользнула от внимания и кинематографистов Березовского, и Дэвида Сэттера. На одном из заседаний Государственной думы Геннадий Селезнев объявил, что получил записку о новом взрыве, произведенном в Волгодонске. Как выяснилось, это была ошибка - взрыв в Волгодонске действительно произошел, но лишь три дня спустя. Депутат Владимир Жириновский отметил это странное совпадение и потребовал вынести вопрос на обсуждение, но оно так и не состоялось. Видимо, кто-то в штаб-квартире операции перепутал дату и послал заранее заготовленную бумажку с опережением даты. Проще этой логики трудно что-либо придумать.
Что ж, поговорим о логике. Но прежде - немного статистики. Согласно последним опросам общественного мнения, шесть процентов российских граждан уверены, что сентябрьские взрывы 1999 года - целиком и полностью дело рук ФСБ. Еще 37 процентов считают, что ФСБ так или иначе причастна к организации этих терактов. В сумме получаем 43 процента, а учитывая, что по тем же опросам президента Путина одобряет 70 процентов населения, картина выходит странной. В конце концов, именно Владимир Путин возглавлял ФСБ в пору предполагаемой подготовки взрывов, и невозможно допустить, чтобы она осуществлялась без его ведома. А коли так, мы упираемся в парадокс - либо психологический, в соответствии с которым по крайней мере 13 процентов россиян одобряют президента, веря при этом в его причастность к циничному убийству трехсот ни в чем не повинных сограждан, либо статистический, согласно которому население России состоит из невероятных 113 процентов.
Мне приходилось выслушивать немало аргументов против возможного участия ФСБ во взрывах российских домов. Как правило, их можно свести к трем категориям.
Во-первых, не может быть, чтобы органы российского правительства подняли руку на невинных российских граждан, по крайней мере без всякого повода или просто ради спасения чьей-то личной шкуры.
Во-вторых, даже если бы они на это решились, у них никогда не нашлось бы специалистов такой квалификации, которые могли бы это сделать, не навлекая подозрений на свое начальство.
В-третьих, даже если бы специалисты нашлись, никто бы на это не решился, потому что долго хранить подобную операцию в секрете невозможно.
Как видим, во всех трех случаях мы имеем дело не с логикой или здравым смыслом, а с презумпциями. Они не только легко опровержимы, но даже опровергают сами себя.
Во-первых, организация, о которой идет речь, принадлежит к числу самых кровавых и жестоких в истории человечества, на ее совести - как минимум миллионы невинных жертв, подавляющим образом именно из числа соотечественников, и триста лишних человек практически не меняют этой цифры, они теряются даже в проценте статистической ошибки. Те, кто сомневается, пусть угадают, портрет какого основоположника висит у них в фойе.
Во-вторых, специалисты, о которых идет речь, действительно не сумели довести дело до конца, не навлекая подозрений на свою фирму и начальство, но я не вижу, чтобы это пошло кому-то во вред - по крайней мере кому-то из начальства.
В третьих, операцию действительно не удалось сохранить в секрете. В результате люди, которые, вероятно, ее возглавляли, заняли высшие посты в государстве.
Шерлок Холмс, этот образец здравого смысла, в свое время объяснил доктору Ватсону, что если отбросить все невозможные версии, то оставшаяся, как бы она ни была невероятна, является истинной. Перечисление невозможных версий можно начать с так называемого чеченского следа: мотив - это одна из главных пружин преступления, и именно у чеченцев мотив в этом деле был самым сомнительным. Организация подобной серии терактов не сулила им абсолютно никакого успеха, но зато бездну горя, чему мы все сегодня свидетели. Даже если мы отказываем врагу в человеческом облике, у нас нет оснований отказывать ему в здравом смысле.
Мелькала, впрочем, и другая версия: ваххабиты из уничтоженных сел занимались грузовыми перевозками по всей территории России и вполне могли отомстить русским за бомбардировки. Но такая операция была бы невероятной по временным масштабам - ее планировка, как показывает Дэвид Сэттер, просто не уложилась бы в считанные дни.
Единственная сторона, обладавшая совершенно бесспорными мотивами и оказавшаяся в блистательном выигрыше - это именно та, которую мы упорно пытаемся оградить от подозрения частоколом презумпций.
Можно также напомнить, что до сих пор никому не предъявлено никаких обвинений и не выдвинуто никакой версии происшедшего, которая соответствовала бы реальным фактам и не напрягала бы чрезмерно нашей веры в законы природы и вероятности. Собственно говоря, для отвода от себя большей части подозрений режиму было бы достаточно обнародовать план пресловутой "учебной" операции и устроить пресс-конференцию с участниками рязанской истории. Но эти планы, как нам сообщают, засекречены на 75 лет, и я бы не слишком рассчитывал на это даже на месте малолетнего долгожителя. Что же касается рязанских исполнителей, то они, скорее всего, отправлены в невозвратный путь вслед за своими буйнакскими, московскими и волгодонскими жертвами. Их показания звучат там, где презумпция невиновности лишена смысла.
Герой Достоевского отвергал идею светлого будущего, для построения которого необходимо было замучить одного-единственного ребенка. В связи с этим у меня возникает вопрос к тем удивительным 13 процентам россиян, которые ухитряются совместить несовместимое и норовят накупить на рубль червонцев: неужели они согласны на светлое будущее, замешанное на крови трехсот собственных братьев и сестер, да еще без всяких гарантий, что оно будет светлое, и что эти жертвы будут последними?
Еще раз напомню: человек, застигнутый на месте и в момент зверского убийства с топором в руках и в одежде, забрызганной кровью, с точки зрения права обладает такой же презумпцией невиновности, как и любой случайный прохожий, и его вина подлежит доказательству в соответствии с процедурой судопроизводства. Но с точки зрения здравого смысла - моей, вашей и того же случайного прохожего - он просто обязан дать нам сколько-нибудь вразумительные объяснения. Он не имеет права просто повесить топор на гвоздь, сменить пиджак и, как ни в чем ни бывало, слиться с толпой.