- Международный Валютный Фонд - о российском финансовом кризисе и действиях правительства.
- Что происходит на финансовом рынке Беларуси?
- Корпорация "Дженерал Моторз" открыла автосборочный завод в Польше.
- Новое телевидение выходит на рынок США.
- А также обзор публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист".
Сергей Сенинский:
На минувшей неделе в Москве состоялись очередные переговоры с представителями Международного валютного фонда. "Завершился их первый тур", - заявил первый вице-премьер Юрий Маслюков, отметивший, что переговоры проходили очень трудно. По их завершении, глава московского представительства МВФ Мартин Гилман заявил журналистам, что для Фонда ключевыми являются три вопроса: обеспечение полного финансирования российского бюджета в 1999-м году; восстановление платежеспособности российской банковской системы и обеспечение полного выполнения финансовых обязательств, которые имеют перед западными партнерами как само российское правительство, так и частный сектор.
В ходе переговоров на минувшей неделе представители Международного Валютного Фонда получили проект "Программы первоочередных мер правительства и Центрального Банка Российской Федерации по стабилизации социально-экономического положения в стране" - так называется этот документ. И хотя отдельные его положения уже обсуждаются в прессе, - все же - воздержимся от этой дискуссии - до тех пор, по крайней мере, пока этот документ не перестанет называться то ли "проектом", то ли "одним из первоначальных вариантов", то ли "черновиком" - как случилось с его предшественником - совсем недавно.
В субботу, 31-го октября, - то есть на следующий день после выхода этой программы в эфир, миссия Международного валютного фонда представит свои комментарии к проекту первоочередных правительственных мер. На этот день намечено специальное заседание правительства, после которого, видимо, документ может обрести некий законченный вид.
Международный Валютный Фонд получил в последние месяцы изрядную порцию критики, и ему самому предстоит, видимо, измениться в ближайшее время. Впрочем, как бы ни была - в результате решений стран "большой семерки", то есть главных пайщиков фонда - преобразована в ближайшем будущем деятельность МВФ, одно можно сказать довольно определенно: кредиты фонда в будущем станут дороже, будут предоставляться на более короткий срок и обусловливаться выполнением гораздо более жестких требований.
В этом контексте, а также учитывая продолжающиеся переговоры МВФ и правительства России, представляет интерес точка зрения на отношения России и МВФ одного из высокопоставленных чиновников фонда, директора 2-го Европейского департамента, курирующего реализацию программ МВФ в России Джона Одлинга-Сми. Его статья под заголовком, который можно перевести как "Что же не удалось в России?" опубликована в только что вышедшем октябрьском номере журнала "Сентрал Юропин Экономик Ревью", специального ежемесячного издания американской газеты "Уолл Стрит Джоурнэл", посвященного экономике постсоциалистических стран Центральной и Восточной Европы, а также - бывшего СССР. С изложением этой статьи вас познакомит мой коллега Андрей Шарый:
Андрей Шарый:
17 августа реформаторское правительство и Центральный Банк России обнародовали пакет экстренных мер. Если говорить коротко, был провозглашен отказ от политики стабильного валютного курса. Кроме того, в одностороннем порядке частично замораживались выплаты по внешнему и внутреннему долгу страны. Эти планы нанесли мощный удар по экономическим реформам в стране и громким эхом отозвались на мировых финансовых рынках. Заявление правительства и Центрального банка появилось менее чем через месяц после того, как Международный Валютный Фонд - в рамках новой программы финансовой помощи - одобрил предоставление России дополнительных кредитов на 11 миллиардов долларов, из которых 4 и 8 десятых миллиарда были предоставлены еще до того, как сама программа потерпела крах.
Что же было сделано не так? И каковы шансы на возобновление реформ?
Первое следствие кризиса - рухнувшее доверие к России со стороны финансовых рынков. Уже к июлю у правительства перестало хватать денег от продажи новых гособлигаций, чтобы расплачиваться по старым. Возросшие опасения девальвации рубля и отказа правительства России погашать вообще свой внутренний долг заставили инвесторов выводить с этого рынка вложенные в него средства - вместо того, чтобы, как ранее, реинвестировать их в новые бумаги. Множились проблемы и в российском банковском секторе, в основном - из-за обесценения их активов. У международных инвесторов все меньше было желания рисковать и дальше - после финансового краха столь динамичных еще недавно экономик стран Азии. Все эти изменения, вместе взятые, все больше расшатывали и без того не слишком устойчивую российскую финансовую систему.
Шестилетние усилия по сокращению расходов на госсектор, с одной стороны, и - по увеличению собираемости налогов - с другой - дали гораздо более скромные результаты, чем те, на которые рассчитывали. Чтобы избежать инфляционного финансирования экономики, правительство покрывало дефицит госбюджета за счет внутренних и внешних заимствований. И как результат, нагрузка на бюджет в виде выплат дополнительных процентов по долгу возрастала еще быстрее.
При всем этом, следует признать, что правительство России к середине 1998 года серьезно пересмотрело свое былое отношение к рынку внутреннего долга как финансовой опоры. Этого могло бы оказаться достаточным, чтобы избежать дефолта. Однако доверие инвесторов было подорвано слишком сильно. И в августе, когда инвесторы отказались от реинвестиций в новые облигации, это заставило российское правительство объявить от отказе платить по своим обязательствам.
Главный вопрос здесь - не почему инвесторы так испугались, а почему решение очевидных финансовых проблем оказалось столь многотрудным? Правительство России явно не испытывало дефицита в советах или техническом содействии со стороны как Международного Валютного фонда и Всемирного Банка, так и других кредиторов - в первую очередь Соединенных Штатов и Европейского Союза.
На самом деле, проблемы с финансированием правительственных расходов в России стали отражением более серьезного недуга. В особенности - при недостаточном единстве среди руководства страны в понимании того, что жесткая финансовая дисциплина является непременным условием успешных реформ. Правительство, предоставляя широкие налоговые льготы своим друзьям, оказалось не в состоянии жестко спрашивать с тех, кто от уплаты налогов уклонялся, особенно - с крупных предприятий и энергетического сектора. Такая политика, на фоне непротивления правительства растущей задолженности, стала внушительным вкладом в формирование мощной системы неплатежей и бартера, быстро укоренившейся в экономике и сделавшей сбор налогов еще более затруднительным.
И даже в тех случаях, когда принимались столь необходимые правительственные решения и изменения в законодательстве, они зачастую просто не исполнялись в регионах, где интересы местных властей сводились лишь к простому поддержанию местного бизнеса на плаву.
Стоит вспомнить при всем этом, что к 17-му августа в России добились весьма существенного прогресса в стабилизации экономики и ее реформировании. К середине 1998-го года уровень инфляции снизился до 7 процентов (в годовом исчислении), а к концу 1997 года появились первые признаки роста объемов внутреннего валового продукта. Наметились структурные перемены. Центральный Банк располагал серьезным заделом для реализации монетарной политики, а министерство финансов завершало формирование государственного казначейства, призванного контролировать госрасходы.
Стоит также отметить, что те же проблемы структурных преобразований - в особенности, слабость правительства и коррупция - присущи любой переходной экономике. И пока в России реформы, хотя и медленно, но продвигались, а правительство, хотя и не полностью, декларировало готовность следовать курсом реформ и стабилизации, международное сообщество полагало, что поддержка и помощь России оправданы.
Главный урок кризиса сводится к пониманию необходимости сокращения роли государства. Это включает в себя радикальные, и часто - болезненные, меры реформирования расходной части бюджета - такие как пересмотр системы социальной помощи или финансирования армии, а также отказ от субсидий убыточным госпредприятиям. Если говорить о доходной части бюджета, то ее реформирование подразумевает, что и предприятия сырьевого комплекса, и совсем новые компании - безусловно платят в казну причитающиеся с них налоги.
В более широком смысле, излагаемые меры подразумевают готовность правительства навести финансовый порядок не только в собственном хозяйстве, но и в целом в экономике. А это, в свою очередь, приведет к радикальным переменам на микроуровне, тем, которые несовместимы с нетребовательным бюджетом.
В ситуации, сложившейся ныне в России, финансовой помощи из-за рубежа будет недостаточно. Решающим становится готовность правительства вместе с парламентом проводить структурные реформы, требующие принятия - в том числе - политически непопулярных мер. Власть должна пройти свою часть пути. Вот почему фактора внешней финансовой помощи оказывалось всегда недостаточно для реального продвижения российских реформ. И что еще хуже - эта помощь делала возможной отсрочку принятия жестких, но столь необходимых мер для оздоровления государственных финансов.
Кроме того, западные инвесторы вкладывали в акции российских компаний и государственные облигации миллиарды долларов. И это тоже создавало впечатление, что экономическая трансформация может быть успешной и БЕЗ проведения глубоких структурных преобразований.
Более того, некоторые российские политики всерьез предлагали вообще отказаться от принятия даже тех мер, за которые ратовал Международный Валютный Фонд, - раз частные инвестиции шли в Россию без каких-либо серьезных усилий с ее стороны.
Однако, несмотря на суровый удар по репутации государства - как на внутреннем рынке, так и на международных, - нанесенный заявлением правительства и Центрального Банка России 17-го августа, страна успела пройти серьезную часть пути в направлении рыночной экономики. Кроме того, в стране возник целый класс, заинтересованный в продолжении процесса реформ. Именно эти обстоятельства позволяют с определенной долей уверенности полагать, что Россия вернется к серьезным преобразованиям.
Что же касается Международного Валютного Фонда, его будущие программы финансовой помощи вообще будут жестко определяться реальными мерами по оздоровлению финансовой системы, а не просто обещаниями, что эти меры будут предприняты в будущем. Роль заимствований, особенно краткосрочных, для покрытия госрасходов, должна быть серьезно переосмыслена - с тем, чтобы правительства не становились заложниками эмоций международных инвесторов.
России - предстоят весьма серьезные структурные преобразования, имея в виду общую прозрачность процесса приватизации, реформирование управления компаниями, а также создание эффективного механизма банкротства. Власти страны должны продемонстрировать реальную готовность к следующему этапу реформ, включающему серьезные и радикальные, потенциально - непопулярные меры.
Сергей Сенинский:
Спасибо, напомню, Андрей Шарый познакомил вас с изложением статьи директора 2-го Европейского департамента Международного Валютного Фонда Джона Одлинга-Сми, опубликованной в октябрьском номере журнала "Сентрал Юропин Экономик Ревью" - специального ежемесячного издания американской газеты "Уолл Стрит Джоурнэл", посвященного проблемам экономики постсоциалистических стран Центральной и Восточной Европы и бывшего СССР.
Наша постоянная рубрика - обзор некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист". Он вышел в пятницу, 30-го октября. С обзором вас познакомит Мария Клайн.
Мария Клайн:
В Европейском Союзе в последнее время наблюдается, похоже, опасное "полевение" в том, что касается экономических приоритетов, пишет Экономист. Это случилось после того, как в 9-ти из 11-ти стран, членов Союза, которые с начала будущего года перейдут к единой европейской валюте, к власти пришли партии левой ориентации. Судя по всему, своей первоочередной задачей они считают создание новых рабочих мест - если необходимо, даже ценой инфляции и отступления от жесткой финансовой дисциплины. Такой подход противоречит самой идее Европейской валютной системы и Европейского центрального банка, как ее ключевого элемента.
Отражением нового экономического консенсуса, пишет Экономист, стал последний саммит лидеров стран-членов Евросоюза в Австрии, на котором они высказались за снижение банковских процентных ставок и увеличение государственных расходов для создания новых рабочих мест. Однако, если правительства стран-членов Евросоюза решат увеличить свои расходы, это грозит конфликтом с Европейским центральным банком, главная задача которого - обеспечивать жесткую финансовую дисциплину. Кроме того, правительства стран Европы не смогут добиться здесь многого - ведь глубинные причины безработицы в Старом Свете заключаются прежде всего в негибкой системе оплаты труда и огромных затратах работодателя на наем нового работника.
Что касается снижения процентных ставок, то и это предложение не выдерживает критики - в свете экономического положения Соединенных Штатов, указывает Экономист. Темпы экономического роста в 11-ти странах-членах Европейской валютной системы в будущем году будут выше, чем в США, и удешевлять банковский кредит пока нет необходимости. Кроме того, к началу 1999-го года в Ирландии, Испании, Италии и Португалии процентные ставки будут снижены до уровня, действующего в Германии и Франции - 3 и 3 десятых процента, в то время, как в США он значительно выше - 5 процентов. Только при снижении темпов экономического роста в странах Европейской валютной системы, следует сделать банковский кредит более доступным.
Новый министр финансов Германии Оскар Лафонтен и его единомышленники верят в необходимость усиления государственного вмешательства в управление экономикой Европы, резюмирует Экономист. Однако это вмешательство ни в коем случае не должно сводиться к манипулированию обменными курсами валют или к созданию новых рабочих мест с помощью общественных работ, финансируемых за счет налогоплательщиков. Ответственность за высокий уровень безработицы в Европе несет жестко регулируемый правительствами рынок рабочей силы, заключает Экономист.
Правительство России во главе с Евгением Примаковым выступило за последние недели с несколькими весьма серьезными заявлениями, пишет Экономист. Однако если сопоставить их с практическими делами, минусов получается значительно больше, чем плюсов.
Взять, например, такой факт, что правительство пока не печатает так много денег, как опасались вначале. Но в бюджете на 4-й квартал налоги составляют лишь половину запланированных расходов - и это еще оптимистический прогноз. Чтобы восполнить разницу, планируют напечатать 20 миллиардов рублей, а 45 миллиардов занять за границей. Однако надеяться на иностранные кредиты, значит принимать желаемое за действительное. В конечном итоге, правительству России придется, возможно, брать кредиты у Центрального банка, то есть, по существу, запустить печатный станок. Если же правительство не решится на этот шаг, ведущий к гиперинфляции, единственный выход для него - занимать деньги у простых россиян, и тогда задолженность по пенсиям и зарплате бюджетникам будет продолжать расти, заключает Экономист.
На минувшей неделе правительство Бразилии обнародовало план жесткой экономии, который является условием получения почти 30-ти миллиардов долларов помощи, организованной Международным валютным фондом, пишет Экономист. План предусматривает сокращение государственных расходов и повышение налогов - на общую сумму 23 с половиной миллиарда долларов - то есть около 3-х процентов от объема валового внутреннего продукта Бразилии. Эта сумма будет получена за счет сокращения текущих государственных расходов, уменьшения ассигнований на государственные пенсии и значительного повышения налогов на финансовые и банковские операции. Кроме того, план предусматривает предоставление министерству финансов Бразилии права большего контроля за государственными расходами, реформу пенсионной системы и упрощение процедуры увольнения государственных служащих.
Первым шагом правительства Бразилии в осуществлении этого плана должно стать снижение процентных ставок по банковским кредитам - сейчас самая низкая из них равняется 40 процентам. Высокие процентные ставки вытягивают деньги из госказны и препятствуют развитию бизнеса. Образно выражаясь, Бразилия еще не вышла из темного леса, но это вот-вот произойдет, что станет доброй вестью для всей Латинской Америки, заключает Экономист.
Сергей Сенинский:
Спасибо, Мария Клайн познакомила вас с обзором некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист", который вышел в пятницу, 30-го октября.
Еще раз невольно возвращаемся к тому, что собой может представлять окончательный вариант программы первоочередных мер правительства России. Вспомним, что свою первую зарубежную поездку в качестве премьер-министра России Евгений Примаков предпринял в столицу Беларуси. После официальных встреч российский премьер заявил, что отдельные аспекты белорусского опыта экономических преобразований было бы, на его взгляд, полезно использовать и в России.
Ну, насколько действительно в Москве предпочтут белорусский опыт и какой именно, может быть, продемонстрирует все та же программа первоочередных мер правительства и Центрального Банка России. Но раз уж главным ее содержанием станут меры по реанимации финансовой системы, продолжим наблюдать за развитием процессов в финансовой системы Беларуси. Рассказывает наш корреспондент в Минске Марат Дымов:
Марат Дымов:
Как разъяснил недавно президент Лукашенко, в российском кризисе повинно российское "жулье". Свое, белорусское "жулье", президент еще в 1996 году пообещал стряхивать, как "вшивых блох". Что, собственно говоря, и делается.
Например, на этой неделе глава государства установил новые правила регистрации субъектов хозяйствования: отныне регистрировать будут только тех, у кого в уставе есть пункт о полной субсидиарной ответственности учредителей. То есть, если фирма с такой ответственностью ликвидируется и ее активов не хватает для покрытия долгов, платят собственники и учредители.
Как заметил бывший конституционный судья Беларуси Валерий Фадеев, это фактически отмена фундаментального принципа рыночной экономики - принципа ограниченной ответственности. А вице-президент Союза предпринимателей Беларуси Александр Потупа напомнил, что именно таким образом в 20-х годах советская власть уничтожила НЭП в городах.
В борьбе с жульем достигнуты выдающиеся успехи. Однако это почему-то никак не влияет на здоровье белорусского рубля. Только за сентябрь национальная валюта обесценилась на 247%. В этом отношении Беларусь обогнала даже кризисную Россию, где рубль "упал" на 235%. Правда, объективная оценка падения курса в Беларуси представляет сложную проблему.
В стране действуют, по меньшей мере, 5 курсов: курс торгов на национализированной валютной бирже, он же - курс Национального банка: сейчас он составляет около 57 тысяч рублей за доллар; официальный курс наличной валюты - 70-80 тысяч; "черный" курс наличности - 175-180 тысяч рублей за доллар; курс нерезидентов, формируемый на бирже в Москве - 255-260 тысяч; курс, по которому работают белорусские фирмы - свыше 300 тысяч белорусских рублей за доллар. Вроде все...
Цену официальному курсу понимают сами власти. Премьер-министр Сергей Линг публично заявил, что этот курс "не может распространяться на всю экономику и не является взвешенным". Валютная биржа представляет собой нечто вроде закрытого распределителя, где Национальный банк продает валюту для оплаты российских топливно-энергетических ресурсов.
Однако валюты становится все меньше: за месяц ее поступление на счета хозяйствующих субъектов сократилось на 20%, на 30% упали обороты официального рынка наличной валюты, чистые иностранные активы самого Национального банка составляют сейчас смешную цифру - 4.5 миллиона долларов. Зато рублевая масса с начала года увеличилась вдвое. Неужели одно с другим связано?
Впрочем, власти, кажется махнули рукой на многострадального "зайчика". 20 октября правительство запретило оплачивать импорт белорусскими рублями, а в конце минувшей недели национальный банк разрешил продавать импортные товары за СКВ. По мнению многих аналитиков, белорусские экономические эксперименты были возможны только в соседстве с нормально развивающейся Россией, с ее более или менее крепким рублем. И сам президент Лукашенко недавно заявил: "Почему Россия бросила свою валюту, сильный рубль? Для Беларуси ведь неважно было, рубль или доллар. За российский рубль можно было все для белорусов купить. И не надо было доллара", конец цитаты.
Как прокомментировал этот пассаж бизнес-еженедельник "Белорусская газета", "это - лучший и первый ностальгический комплимент в адрес Чубайса". Особенно пикантно, что этот комплимент прозвучал из уст политика, для которого Чубайс всегда был воплощением метафизического монетаристского зла. Кстати, Лукашенко высказался за создание единого финансового и валютного пространства, снова стала популярной идея объединения денежных систем.
Тем временем заводы останавливаются. Уже месяц, как стоит белорусско-американский автомобильный завод "Форд-Юнион". 80% продукции, "Эскортов" и "Транзитов", он продавал в Россию. Теперь сбыта нет, а рабочих отправили собирать урожай в соседний совхоз. По имеющейся информации, руководство "Форда" рассматривает вариант сбыта собираемых в Беларуси машин в Египте.
Сергей Сенинский:
Американская корпорация "Дженерал Моторз", крупнейший в мире производитель автомобилей, официально открыла в четверг на минувшей неделе в городе Гливице на юге Польши свой новый автосборочный завод, который будет выпускать легковые автомобили "Опель". Напомню, немецкая корпорация "Опель" принадлежит "Дженерал Моторз" и является ее европейским филиалом. "Дженерал Моторз" - не первая крупная международная компания, создавшая производство своих автомобилей в Польше, но первая из них - построившая новый завод не на базе уже существовавшего, а - буквально на ровном месте. Из Варшавы сообщает Ежи Редлих:
Ежи Редлих:
В торжественной обстановке, с участием президента Польши Александра Квасьневского, премьера Ежи Бузека и президента корпорации "Дженерал Моторз" - Джона Смита, был официально открыт автозавод "Дженерал Моторз - Опель" в городе Гливице в Силезии. Некоторая помпезность мероприятия, пожалуй, оправдана, ведь это - крупнейшая индустриальная новостройка Польши за последнее десятилетие. Причем гливицкий "Опель" - самое современный автомобильный завод страны.
Ценой свыше 360 миллионов долларов, завод был воздвигнут на пригородном пустыре и запущен в рекордный срок - 22 месяца. Мощность первой очереди завода - 70 тысяч автомобилей в год. До конца нынешнего года будут выпущены 3 тысячи. Пока в производство запущена лишь одна модель - "Опель Астра Классик". Эта современная среднелитражка уже хорошо прижилась на польском рынке из-за своих эксплуатационных качеств и умеренной цены. В недалеком будущем предвидится выпуск новейшей модели "Опель Астра", а затем - освоение производства малолитражного городского автомобиля, который будет разработан в сотрудничестве с японским концерном "Сузуки".
Планируется, что уже в начале одна треть комплектующих для нового автомобиля будет выпускаться в Польше. Причем, это будут поставки не только для Гливицкого, но и для других заводов "Дженерал Моторз". Эти планы будут осуществляться к 2000-му году, когда и будет завершена вторая очередь завода, стоимостью более 180 миллионов долларов. Мощности к этому времени составят до 150 тысяч машин в год.
Реализация этого крупного проекта именно в Польше, и именно в этом силезском городе, было предопределено несколькими причинами. Во-первых, польский автомобильный рынок очень емкий - шестой в Европе. В последнее время объемы продаж новых автомашин увеличиваются на 20 -25 процентов ежегодно. В этом году в Польше будет продано около полумиллиона легковых автомобилей. При этом количество машин, приходящихся на каждую тысячу жителей, в Польше вдвое меньше, чем в странах Западной Европы.
Две трети автомобильного рынка в Польше контролируют три зарубежных фирмы. Первое место - у итальянского "Фиата", который производит автомобили в Польше уже почти 30 лет. По объему продаж его, быстрыми темпами, догоняет южнокорейская компания "ДЭУ". Она уже вложила в Польшу более одного миллиарда долларов. И вот сейчас на третье место вышла корпорация "Дженерал Моторз". Она надеется успешно конкурировать и с "Фиатом", и с "ДЭУ", но прежде всего - со многими другими фирмами, удельный вес которых на рынке незначителен.
"В Польшу капитал вкладывать не страшно. Польская экономика оказалась стабильной. Я хотел бы отметить постоянное развитие вашей страны и ее многообещающее будущее" - заявил президент "Дженерал Моторз" Джон Смит в интервью одному из польских журналов.
И в самом деле, национальный доход обещает в нынешнем году быть на 5 с половиной процентов выше прошлогоднего. Инфляция также систематически снижается, в этом году она впервые будет ниже 10 процентов. Недавние финансовые потрясения в странах Азии и в России на польской экономике не сильно отразились. Корпорации "Дженерал Моторз" не безразлично, разумеется, и то, что в Польше стоимость рабочей силы пока намного меньше, чем в странах Запада, хотя значение и этого фактора будет уменьшаться.
Почему же, однако, реализация этого крупного проекта именно в Силезии особенно благоприятно и для Польши, и для корпорации "Дженерал Моторз"? Дело в том, что этот регион просто обречен на глубокую реструктуризацию. Сокращаются производственные мощности угольной и металлургической промышленности. То есть тех отраслей, которые в Силезии всегда доминировали, а сейчас - оказываются убыточными. Десяткам тысяч работников угрожает безработица, если не появятся в регионе новые предприятия, на которых - уже переквалифицированные - рабочие могли бы устроиться.
Чтобы стимулировать приток зарубежных инвестиций, в Силезии и, в частности, в городе Гливице, была образована свободная экономическая зона со льготными налоговыми условиями. Этим и воспользовался "Дженерал Моторз - Опель".
Когда был объявлен набор рабочих на новый автозавод, то заявления подали 30 тысяч желающих - в 10 раз больше, чем требовалось. Из них 2 тысячи человек были отобраны для обучения и последующего трудоустройства. Пока на заводе - 800 работников, причем пятая их часть - это переквалифицировавшиеся молодые шахтеры.
Когда завод выдает на полную мощность, общая численность занятых на нем достигнет трех тысяч человек.
Сергей Сениский:
1-го ноября в США начинается эра нового телевидения, прогнозируют эксперты рынка телекоммуникаций. Речь идет о так называемом телевидении высокого разрешения или высокой четкости изображения. О том, что это такое и каковы коммерческие перспективы нового телевидения - материал, подготовленный нашим корреспондентом в Нью-Йорке Яном Руновым:
Ян Рунов:
Телевизионный сигнал для телеприемников высокого разрешения начнет передаваться в США с 1-го ноября. Для его приема не требуется кабель. Достаточно иметь наружную или даже комнатную антенну. Но при всей кажущейся простоте приема энтузиастов телевидения высокого разрешения (сокращенно ТВР) среди американцев пока очень немного. "Что ж, это - явление временное, - считает Марк Розинкер из Ассоциации предприятий электронной промышленности. - Будущее, безусловно, за ТВР."
Ян Рунов:
А что, вообще, такое это ТВР?
Марк Розинкер:
Это новая форма телевидения. Новая и очень волнующая. Переход к телевидению высокого разрешения, пожалуй, даже значительнее перехода от черно-белого телевидения к цветному. Мы, действительно, являемся свидетелями наступления новой эры в телевидении. Люди могут видеть на экране такое же чистое изображение, как, скажем, в окне своей квартиры. А на большом телеэкране четкость и контрастность не будут уступать тем, что мы видим в кинотеатре. Звук в дигитальной (то есть цифровой) системе - стереофонический и необычайно чистый. Это те качества, которые сразу бросаются в глаза. И, повторяю, это новая эра в домашнем телевидении.
Ян Рунов:
А каковы, на ваш взгляд, ближайшие и более отдаленные перспективы ТВР?
Марк Розинкер:
В ближайшее время мы увидим специальные программы, созданные для системы высокого разрешения американскими телестудиями. Эти программы увидят зрители в США, затем в Канаде и, возможно, в Мексике.
Ян Рунов:
Но это произойдет не завтра. Массовый потребитель, вероятно, предпочтет подождать, пока упадут цены. Сегодня самый дешевый телевизор высокого разрешения и с наименьшим экраном можно купить за 5,5 тысяч долларов. Да к нему еще нужна приставка для расшифровки цифрового сигнала, которая стоит 1 600 долларов. А, скажем, японская компания "Мицубиси" выпустила модель ТВР стоимостью 9 000 долларов. А приставка к нему стоит 3 000 долларов. Телевизор высокого разрешения с размером экрана 120 см и со встроенным в него тюнером (то есть механизмом настройки) стоит 19 тысяч долларов.
Тем временем недавние опросы общественного мнения показывают, что среднестатистический американский потребитель готов уплатить за свой следующий телевизор не более 450 долларов. Всего 10 процентов опрошенных согласны уплатить больше, но в пределах 800 долларов. По расчетам специалистов, к 2006 году примерно 20% американских семей будут иметь ТВР. Такие темпы, судя по всему, вполне устроят, скажем, Федеральную Комиссию Связи США, заинтересованную в постепенном переходе страны от аналогового телевидения к цифровому. А цены, предсказывают эксперты, со временем, конечно же, опустятся до вполне доступных. По оценке того же Марка Розинкера - до одной-двух тысяч долларов.
Марк Розинкер:
Продукция становится более дешевой по мере прохождения через разные производственные циклы, по мере того, как все больше людей будут покупать новые телевизоры... Тогда цены на ТВР снизятся до одной-двух тысяч долларов. Хотя это все равно будет намного дороже нынешних аналоговых телевизоров. Но вспомним, в конце 50-х годов первые цветные телевизоры тоже стоили намного дороже привычных черно-белых - от 800 до 1000 долларов.
Ян Рунов:
Из всего сказанного напрашивается вывод, что, хотя в ближайшие годы телевидение высокого разрешения и не получит широкого распространения, лет через 8-10, когда цены снизятся, а обращение с телеприемником станет проще, ТВР завоюет американский рынок. Пока же обладателями крупноэкранных телевизоров высокого разрешения станут лишь те, кто захочет быть одним из первых. То есть ТВР на ближайшие года два-три останется еще одним предметом роскоши.
Вместе с тем, одно из преимуществ цифровых средств связи в том, что они способны передать гораздо больше информации в единицу времени. Например, телестанция, работающая в цифровой системе, решит не передавать программы высокого разрешения, а вместо этого может отправить в эфир сразу три-четыре программы в стандартном формате. Эти программы будут показаны одновременно, но их рассортирует по каналам встроенный в телевизор компьютер или тюнер.
Сегодня компании спутникового и кабельного телевидения с большой настороженностью следят за появившимся новым конкурентом. Их обеспокоенность Марк Розинкер из американской "Ассоциации предприятий электронной промышленности" объясняет следующим образом:
Марк Розинкер:
Они беспокоятся за свою инфраструктуру, за возможность передавать свой сигнал. При этом они не хотят отставать от времени. Я уверен, что кабельное телевидение тоже перейдет на систему высокого разрешения и на цифровую систему. И еще легче переход осуществят компании спутникового телевидения. Конечно, это не произойдет быстро, но 21-й век безусловно принадлежит высокоразрешающему и цифровому телевидению, спрос на которое будет расти не только в Америке, но и в Европе, и в Азии. И понятно, почему американские компании хотят быть первыми, в наибольшем объеме выпускать новые телевизоры и экспортировать их.
Ян Рунов:
С меньшим энтузиазмом, чем Марк Розинкер из "Ассоциации предприятий электронной промышленности", прогнозирует рыночные перспективы телевидения высокого разрешения сотрудник издающегося в Нью-Йорке специального еженедельника "Малтиченел Ньюс" Фрэд Доусон:
Фрэд Доусон:
Компании кабельного телевидения с самого начала активно участвовали в развитии ТВР, потому что понимали, кому принадлежит будущее. Но дело в том, что Федеральная Комиссия Связи ввела различные правила, по которым, как опасаются кабельные компании, их могут заставить делать то, что они не хотят, то есть передавать сигналы ТВР или обычные сигналы по желанию Комиссии или компаний-производителей телепередач. Кабельные компании опасаются, что могут потерять часть подписчиков, потому что в некоторых районах сигнал высокого разрешения будет прерываться из-за внешних помех, а то и вообще его не смогут принять. Тогда как сейчас подписчики компаний кабельного телевидения с помощью простой антенны, установленной на крыше, получают прекрасную видимость на экранах своих телевизоров. Кабельные компании - не против телевидения высокого разрешения, но выступают за то, чтобы оно завоевывало потребителей естественным рыночным путем, без фаворитизма и давления на конкурентов со стороны правительства. Ведь можно поставить вопрос и так: зачем уже сейчас передавать сигнал, который пока еще мало кому нужен?
Ян Рунов:
А как компании кабельного телевидения относятся к проблеме неизбежности приставок?
Фрэд Доусон:
Вопрос - должны ли получить цифровой сигнал высокого разрешения все обладатели телевизоров, даже те, у кого телевизоры старой системы? И если должны, то кто должен снабжать их приставками? Это еще один повод для беспокойства кабельный компаний: они не хотят, чтобы их обязали обеспечивать потребителей приставками, переводящими обычный сигнал в цифровой и высокого разрешения. Все это потребует от компаний огромных дополнительных расходов. А правительство, со своей стороны, заинтересовано в распространении цифровой системы высокого разрешения, так как при этом увеличится количество частот, которые можно продавать заинтересованным компаниям телевещания на аукционах и получить на этом миллиарды долларов. Так что речь здесь идет об огромных деньгах для государственной казны.