- Открыт путь к миру в Югославии, Черномырдин, как дипломат:
"Именно Черномырдин - это не профессионал, нормальные обыкновенные русские дипломаты, по-моему, все еще связан с очень старым пониманием задач дипломатии".
- Странная война на Балканах и обвинение Милошевича в военных преступлениях:
"Это обвинение имело бы смысл только в том случае, если бы до его обнародования союз НАТО принял решение объявить войну Сербии, точно определив цели этой войны".
- Пушкин, как европейская фигура:
"Надо иметь в виду различные стороны вопроса, то есть влияние европейской культуры у Пушкина, с другой стороны, влияние Пушкина на европейскую культуру".
- Неожиданные связи "Красных бригад":
"Маркевич во время Второй мировой войны был членом коммунистического партизанского отряда, был и остался закоренелым сталинистом, но при этом был женат на княгине Кроетане".
- Македония меж двух огней, и, конечно, "Зеркало прессы".
Сербский парламент - Скупщина - и югославский президент Слободан Милошевич приняли мирный план по Косово, разработанный в минувшие дни в Бонне российским специальным уполномоченным Виктором Черномырдиным, посредником Европейского Союза финляндским президентом Марти Ахттисаари, заместителем госсекретаря Соединенных Штатов Строубом Тэлботом. Затем Ахттисаари и Черномырдин полетели в Белград, чтобы информировать югославского президента Слободана Милошевича. Принятие мирного плана, представляющего собой вариант плана Большой восьмерки, открывает путь к миру, к восстановлению автономного статуса для Косово. Несомненно важную роль в переговорах сыграл Черномырдин. Но какие реальные цели преследует российская дипломатия, что побудило Москву взять на себя роль посредника в запутанном балканском конфликте? С этими и другими вопросами к доктору Кристофу Ройену из Института международных исследований Фонда "Наука и политика" в Эбенхаузене, Германия.
Кристоф Ройен:
С одной стороны, я вижу надежду России, чтобы этим образом повысить международный престиж, с другой стороны, это, конечно, связано с тупиком, в котором находится Запад. После того, как бомбежки к очень сомнительным результатам привели, и после того, как западные страны - последние годы они действительно пропустили для предотвращения катастрофы в Косово и поэтому теперь они надеются, что Россия им помогает выйти из этого тупика.
Джованни Бенси:
Но разве Черномырдин самая подходящая фигура для этой сложной роли дипломата-посредника?
Кристоф Ройен:
Господин Бенси, вы помните, как все наши слушатели, очень впечатляющую роль, которую играл Виктор Степанович почти три года назад, когда ему удалось в разговорах по телефону с Шамилем Басаевым развязать очень трудное положение в Буденовске - это во-первых. А во-вторых, интересно, что именно Черномырдин это не профессионал. Потому что нормальные, обыкновенные русские дипломаты, по-моему, все еще связаны с очень старым пониманием задач дипломатии. Они все еще в духе классической дипломатии работают, и это мешает. Почему это так? Классическая дипломатия, как мы знаем из истории прошлого столетия, это прежде всего преследование собственных интересов данного государства в международном общении. Но сегодня, по-моему, главная задача успешной дипломатии состоит в том, что эти дипломаты работают как посредники, а именно этого требует честная деятельность со знанием и доверием всех партнеров. И на этом поле, по-моему, Россия только теперь начинает делать первые шаги, потому что во время Советского Союза советская дипломатия работала в условиях идеологического противоборства систем. Только теперь Россия может постепенно осваивать новый дух дипломатии.
Джованни Бенси:
Насколько вам известно, есть в России силы, которые критикуют Черномырдина или противопоставляют себя ему.
Кристоф Ройен:
Даже, по-моему, в программах Радио Свобода некоторые выступили и сказали, отдельные голоса даже говорят о предательстве национальных интересов России, но другие говорят довольно критически про Черномырдина, что это только посыльный гонец между столицами западных стран. Виктор Степанович не заслуживает такую критику.
Джованни Бенси:
В последнее время во многих статьях русской печати, в том числе и либеральной, в таких газетах как "Известия", например, появились очень пессимистические статьи о будущем отношений между Россией и Западом, пути развития этих отношений действительно будут все хуже и хуже?
Кристоф Ройен:
Многие из этих авторов критикуют внешнюю политику России, внешнюю политику западных стран - по-моему, это ошибочно. Если России удастся, наконец, после почти десяти лет привести внутренний порядок в стране, если Россия будет здоровое государство, тогда конечно все западные страны приветствуют такого партнера в международном общении. Но именно потому, что на этом внутреннем поле успехи такие слабые, поэтому России не удастся пока играть настоящей роли партнера в международном общении.
Джованни Бенси:
Война в Югославии - мы уже привыкли читать эти слова в заголовках газет, хотя после поворотов в Белграде, можно надеяться, что они скоро будут принадлежать прошлому. Но пока все выглядит так, как будто бы на Балканах на самом деле идет война: воздушные налеты, разрушения, беженцы. На самом деле это не война в классическом смысле: не было объявления войны, нет наземных войск, страны НАТО не добиваются ни свержения югославского президента Слободана Милошевича, ни каких-либо территориальных уступок со стороны Югославии или Сербии. Международный суд в Гааге - высшая судебная инстанция ООН (не путать с Гаагским же трибуналом по бывшей Югославии, обвинившим Милошевича в военных преступлениях) отклонил иск Белграда на страны НАТО по обвинению в проведении войны. Цель операции НАТО - заставить Белград уважать права этнических албанцев в Косово и гарантировать им автономию. Значит, война без войны или, как говорили в ином контексте французы, странная война. Семен Мирский беседовал на эту тему с французским политологом Жаком Сапиром, автором, среди прочего, книги "Российский тупик".
Семен Мирский:
Точку зрения Жака Сапира можно назвать парадоксальной. "Для того, чтобы обвинения, предъявленные Милошевичу, имели смысл, необходимо было прежде объявить войну Сербии, провозгласив целью этой войны уничтожение преступного режима, возглавляемого Слободаном Милошевичем" - пояснил французский ученый.
Жак Сапир:
Это обвинение имело бы смысл только в том случае, если бы до его обнародования союз НАТО принял решение объявить войну Сербии, точно определив цели этой войны, но поскольку этого сделано не было, я не понимаю, какой смысл имеет предъявление обвинений Милошевичу. Таков политический аспект проблемы. Что же касается аспекта морального, то я, разумеется, всегда рад, когда преступники предстают перед судом, но с одной очень существенной поправкой: осуждение преступника не должно повлечь за собой еще большего беспорядка, чем тот беспорядок, который мы хотели устранить, предъявляя обвинение преступнику. Если бы наши правительства действовали в соответствии с правилами демократии, то они бы сказали своим народам примерно следующее: сегодня в Европе существует государство, представляющее собой угрозу для европейской безопасности. Перед лицом названной угрозы мы намерены провести военную операцию, целью которой является не территориальной завоевание, а разгром упомянутого государства с последующим созданием на его месте другого государства, в точности, как это было сделано в случае с гитлеровской Германией. И вот тогда мы можем привлечь к ответственности руководителей и чиновников, ответственных за преступную политику данного государства. Можно быть за подобную политику или против нее, но согласитесь, что в политике была бы внутренняя логика. А что мы имеем вместо этого сегодня? Мы имеем военные операции, суть которых не ясна, которые якобы предназначены для защиты мирного населения, но население, о котором идет речь, то есть косовские албанцы, были уже частью уничтожены, а частью изгнаны из своих домов. Так что здесь мы видим колоссальное противоречие. И моя позиция такова: поскольку правительство моей страны и правительства стран-членов НАТО не имеют четкой политики, нельзя исключить, что рано или поздно придется пойти на компромисс с господином Милошевичем или, по меньшей мере, приступить к переговорам с Милошевичем. Если верить такому исходу все еще открыто, то предъявлять обвинения Милошевичу сейчас смысла не имеет.
Семен Мирский:
Такова точка зрения видного французского политолога Жака Сапира, который счел нужным добавить следующее пояснение.
Жак Сапир:
Поймите, что мы имеем дело с большой глубинной проблемой. Я не сторонник войны, не поджигатель войны, но ведь надо признаться в том, что логика сегодняшних событий - это логика войны. И вопрос теперь таков: если мы не готовы смириться с этой логикой, то надо остановить операцию. Однако если мы решим продолжать войну, то необходимо обратиться к народу. Я говорю не о проведении референдума, в котором нет нужды в данном случае, в нашей стране существует законно избранный парламент, именно он должен проголосовать, высказаться за участие в войне, точно так же, как это имело место в 1914-м и в 1939-м годах.
Семен Мирский:
И в заключении беседы с главой кафедры Высшей школы социальных наук в Париже Жаком Сапиром попытка заглянуть в не слишком отдаленное будущее: что будет с провинцией Косово после окончания нынешних военных операций?
Жак Сапир:
Итак, что мы намерены сделать с самим Косово? Ведь каждому должно быть ясно, что беженцы не вернутся в Косово, находящееся под контролем сербской администрации, и этих беженцев нетрудно понять. Другая возможность - дать независимость косовской провинции. Но откуда, спрашивается, взять политическую элиту, необходимую для такого государства? Еще один вопрос: как будут реагировать другие национальные меньшинства региона в Румынии, Болгарии и, разумеется, в Македонии? А что, спрашивается, будет в случае, если Косово будет отдано Албании? И наконец напомним о знаменитых идеях превращения Косово в европейский протекторат. В течении какого периода времени общественное мнение западных стран готово будет поддерживать идею подобного протектората, ведь протекторат стоит больших денег? На сколько лет хватит терпения у Запада - на один год, два, три года? Ну, а что будет потом?
Семен Мирский:
Этим вопросом без ответа закончил беседу о необъявленной войне в Косово известный французский политолог Жак Сапир.
Джованни Бенси:
Через пару недель в странах Европейского Союза состоятся выборы в Европейский парламент, заседающий в Страсбурге. Это будет, так сказать, состязание евроскептиков с еврооптимистами. И те, и другие представлены Великобританией. Наталья Голицына беседовала с членом английского парламента Биллом Кэшем.
Наталья Голицына:
Два года назад министр финансов Великобритании Гордон Браун заявил в Палате общин британского парламента, что время неопределенности миновало, и наступил период практической подготовки к присоединению страны к экономическому и валютному союзу европейских стран, к ее присоединению к единой европейской валюте. Но Гордон Браун, а вслед за ним и премьер-министр Тони Блэр дали ясно понять, что это произойдет лишь после того, как правительство убедиться в том, что система единой европейской валюты эффективно работает и способна послужить на благо Великобритании. Однако за всеми этими заявлениями скрывается один неумолимый и очевидный факт. Опросы общественного мнения на протяжении последних лет показывают, что большинство англичан выступают против замены фунта стерлингов на евро. Согласно последнему такому опросу, проведенному в мае, лишь около 40% англичан не возражают против присоединения к евровалюте. Так что результаты референдума, который лейбористское правительство намерено провести через два года, чтобы выяснить отношение населения к этой проблеме, не трудно предсказать. Тем более, что система единой европейской валюты пока не демонстрирует свою эффективность. За прошедшие 5 месяцев курс евро по отношению к доллару упал на 10%. Мечты приверженцев единой Европы о том, что евро будет конкурировать с долларом, пока что далеки от действительности. Член британского парламента от консервативной партии Билл Кэш один из твердых сторонников ограниченного членства Великобритании в Европейском Союзе. Он председатель влиятельной общественной организации Европейский Фонд, которая, по мнению комментаторов, отражает взгляды большинства англичан на европейскую проблему. Я попросила Билла Кэша изложить свою точку зрения на перспективы дальнейшей интеграции Великобритании в Европейский Союз.
Билл Кэш:
Я полагаю, что для нашей торговли и политического сотрудничества с европейскими странами было бы благом оставаться в Европейском Союзе. Однако я не верю в Европейский Союз, основанный на валютном союзе, то есть на единой валюте. Единая валюта предполагает политическое единство, существование одной страны под названием Европа. Создание такой страны, на мой взгляд, вызвало бы серьезные трения и с Россией, и с Соединенными Штатами. Когда, например, Америка однажды очнется и поймет, наконец, что происходит в Европе. Кроме того, я полагаю, что такая Европа стала бы германской Европой. Маастрихтский и амстердамский договоры предполагают единую оборонную политику, единую валюту. Решения в ЕС принимаются большинством голосов, но многие страны, в частности Польша, Чехия и Венгрия зависят, и будут зависеть от германской экономики. Точно так же, как страны Бенилюкса - Бельгия, Голландия и Люксембург. Испания так же заинтересована в субсидиях Евросоюза, чьи фонды формируются, прежде всего, на основе германских финансовых поступлений. Германия в огромной мере доминирует в этой европейской системе, и это плохо для Германии и очень плохо для Европы.
Наталья Голицына:
Значит ли это, что вы не верите в возможность создания федеративной Европы со своим европейским парламентом?
Билл Кэш:
Я не очень полагаюсь на тех, кто верит в такого рода утопические проекты. Система новой Европы могла бы работать очень эффективно, если бы не было стремления к созданию единой страны под названием Европа. Именно за это ратуют германские социал-демократы, а германский министр иностранных дел Йошка Фишер даже заявил, что нашей конечной целью является создание правого единства - единого международного законодательства, что означает создание единой страны. Это превратит нынешние европейские страны в ее провинции, это так же меняет значение европейского парламента, который подменит собой национальные парламенты. А нам необходимы подотчетность, прозрачность и демократия на уровне именно национальных парламентов. Парламентарии европейских стран могут встречаться, обсуждать общие проблемы и заключать необходимые соглашения, но утверждать эти соглашения они должны в национальных парламентах. И если парламент какой-либо страны эти соглашения не утвердит, у него должно быть право вето. Ибо парламент, а не правительство, представляет граждан своей страны. Национальные парламенты отличаются от европейского тем, что большая часть европейского парламента избирается очень небольшим процентом населения европейских стран.
Джованни Бенси:
200 лет со дня рождения великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Но у Пушкина не только русское измерение, он влиял на литературу других народов тогдашней Российской империи, в частности на польскую литературу - известна его дружба с польским поэтом-романтиком Адамом Мицкевичем. Но есть и европейское измерение Пушкина. Как раз об этом я беседовал с профессором русской литературы римского университета Чейзаро де Микелесом.
Чейзаро де Микелас:
Не только его надо звать европейской фигурой, но надо так его звать, надо иметь в виду различные стороны вопроса. То есть влияние европейской культуры у Пушкина, с другой стороны, влияние Пушкина на европейскую культуру. Я бы сказал, что конечно Пушкин может быть и самый европейский русский поэт, как оказалось на нашем конгрессе в Риме в прошлом году, дело совсем иначе стоит по поводу влияния Пушкина на русскую литературу, русскую культуру вообще.
Джованни Бенси:
В чем выражается, в частности, это европейское измерение Пушкина, кто повлиял на него и повлиял ли он на западную культуру?
Чейзаро де Микелас:
У Пушкина, как мне кажется, было формирование культурное совсем по-европейски. Литература и вообще культура 18-го века стоит совсем рядом с традициями русской культуры. Когда он начал писать на русском языке, как уже культурный язык, я бы сказал, что он в конце концов употреблял русский язык, как французы, например, употребляют свой французский язык, итальянцы - итальянский язык, и с этой точки зрения, как мне кажется, что не только языковые интересы Пушкина,но и его культуру можно считать вполне европейскими. У него множество цитат из разных европейских писателей, в том числе и итальянских, как известно. И даже, я бы сказал, формы его сочинений зависят прямо от европейской культуры, как это было только отчасти в предыдущее время. Он сочинил стихотворения, драмы, знаменитый роман в стихах вполне по-русски, вполне по-европейски.
Джованни Бенси:
В политическом отношении Пушкин был близок к движению реформ, в частности к декабристам. Что можно сказать по этому поводу?
Чейзаро де Микелас:
В юности он не только был близок, но, как известно, он принял участие в масонской ложе, и тогда в начале 19-го века, как сеть европейской культуры. После 25-го года его положение изменилось, как мне кажется. Я думаю, что когда говорят прямо о революционности Пушкина, Пушкин либерал и так далее, в какой-то степени не всю правду говорят. Его связи с царской властью, как известно, были гораздо сложнее, чем принято думать.
Джованни Бенси:
Да, вот как раз отношения Пушкина с системой, с истеблишментом, как мы бы сказали сегодня, вот есть стихотворение, которое немножко контрастирует с этим европейским значением Пушкина, я имею в виду "Оду к клеветникам России", где восстание в Польше Пушкин называет просто спором славян между собою и оспаривает право Запада вмешиваться в такие дела. Что можно сказать по этому поводу?
Чейзаро де Микелас:
Заглавие "К клеветникам России" как раз не так сегодня далеко от русофобии, например. Можно, и читают так сейчас это стихотворение, как манифест. Я думаю, что проблема гораздо сложнее. С одной стороны, это стихотворение относится к тем годам, когда у Пушкина были особые связи с властью вообще. Но надо сказать еще, что в России польское восстание не получило особенного интереса, как манифестация, как проявление свободного духа тогдашней Европы. Но когда он ссылается на Наполеона, когда он пишет "На развалинах пылающей Москвы мы не признали наглой воли того (это Наполеон) под кем дрожали вы...". Мне кажется, что там он ближе к положению, например, Льва Толстого, то есть идея о том, что Наполеон это не только враг России, но и всей Европы, имеет свое значение и внутри взглядов Пушкина.
Джованни Бенси:
Наступило время для нашей традиционной рубрики "Зеркало прессы. Из Парижа Дмитрий Савицкий.
Дмитрий Савицкий:
"Закон омерты" - код молчания не родился на Корсике, омерта распространена там, где организованные группы, чаще всего островитян Средиземного моря, находятся в нелегальной оппозиции государству. Омерта принадлежит мафии и миру терроризма. Пока что трудно понять, как, каким образом удалось французским полицейским заставить корсиканских террористов нарушить омерту. Но сначала напомню, о чем идет речь, о чем я рассказывал в прошлый раз. 6-го февраля прошлого года префект Корсики Клод Эриньяк был убит в Ожаксио в тот момент, когда он, покинув машину, отправлялся на концерт в театре "Колистеп". Убийца трижды выстрелил ему в спину, затем добил префекта двумя контрольными выстрелами в затылок. На месте преступления был найден пистолет "Берета" 9-го калибра, без, естественно, каких-либо отпечатков. Новым префектом Корсики социалисты назначили Бернара Боне, который, новая метла, методами жесткими стал наводить порядок. Навести порядок на Корсике трудно, если вообще возможно: коррупция, махинации, контрабанда, неуплата налогов и сепаратизм - вот грубо очерченные проблемы острова Красоты. По каким-то своим внутренним убеждениям Боне считал, что националисты и сепаратисты пробрались в местную полицию, поэтому он больше доверял жандармам - полиции военной. Созданное им спецподразделение жандармов по борьбе с терроризмом резко сократило количество терактов на острове. Но Боне решил, что он будет действовать с нарушителями закона их же методами и отдал распоряжение поджечь нелегально выстроенный на пляже ресторанчик. Во время этой ночной операции пламя перекинулось на одного из поджигателей, началась паника, в спешке на месте преступления были оставлены вещественные доказательства. Короче, разразился скандал. Но когда правая оппозиция потребовала наказать виновных, а в Национальной ассамблее должно было состояться голосование по поводу вотума недоверия, вдруг нашлись убийцы Эриньяка. Правительство Жоспена и его министр внутренних дел вышли сухими из корсиканской воды. Каким образом дело Эриньяка было форсировано? Как только начался скандал, было решено арестовать предполагаемых участников теракта, что и было сделано. И чудо, они, что говорится, раскололись, сознались в операции по подготовке и приведению в исполнение убийства высшего должностного лица государства на острове - префекта. Как и террористы в Италии, они намерены были создать волну паники, страха, привлечь внимание к коррумпированному корсиканскому обществу. Главный участник заговора, исполнитель самого акта убийства однако не пойман, это Иван Колона, 39-ти лет, пастух, который скрывается в горах Коргезы. Его отец, бывший депутат Национальной ассамблеи от партии социалистов, Жан Колона адресовал сыну радиопослание, советуя сдаться. Как же вышли на след преступников полицейские? С помощью государственной телефонной компании "Франстелеком". В ноябре и декабре прошлого года Боне отправил в МВД список предполагаемых убийц, но эту докладную записку просто забыли. В это же самое время Роже Мариньо, глава национального департамента по борьбе с терроризмом отдал приказание проанализировать все телефонные звонки в Ожаксио в день убийства. На составление отчета о звонках у "Франстелекома" ушло несколько месяцев, но зато, когда в апреле этого года полицейские получили детальную информацию, все стало на свои места. Террористы "вели" жертву, переговариваясь по сотовым телефонам. "Франстелеком" смог даже дать информацию о дистанции между заговорщиками. Именно эта информация в руках полицейских и привела к тому, что задержанные нарушили закон "Омерты" и признались в убийстве. Остается открытым только один вопрос: почему полицейские ждали вплоть до дня голосования вотума недоверия в ассамблее с арестом подозреваемых? Было ли это сделано ради политической выгоды? Ответ, скорее всего, положительный.
Джованни Бенси:
Как вы слышали, проблема терроризма продолжает волновать и Италию после того, как снова дали о себе знать "Красные бригады". К тому же ситуация в стране осложняется большим наплывом беженцев из Косово и Албании. На линии из Милана Юрий Мальцев.
Юрий Мальцев:
Убийство профессора Массимо Дантона 20-го мая в Риме террористами "Красных бригад" продолжает оставаться в центре внимания итальянского общества, и даже на некоторое время косовская проблема отошла на второй план. Специальный следственный отдел полиции по особо важным делам уже предоставил прокуратуре подробный отчет, в котором содержится заключение о том, что убийство совершено действительно ультралевой террористической организацией "Красные бригады". То есть, сумевшими избежать в свое время ареста, некоторыми членами прежних "Красных бригад", которые ушли в глубокое подполье и в последнее время заново реорганизовали эту террористическую организацию. Следствие пересматривает все разрозненные факты мелкого терроризма, имевшие место в последнее время: поджоги автомобилей американских военнослужащих возле баз НАТО, почтовые посылки со взрывными устройствами, направленные разным должностным лицам, нападения на помещения некоторых политических партий и конфедерации промышленников. А так же недавнее нападение вооруженной группы на банковскую машину с деньгами в Милане, совершенное, как считают теперь следователи, террористами с целью финансирования их организации. Следователи исходят из соображения, что террористические организации не совершают отдельных, изолированных акций и что нужно устанавливать связи между разными инцидентами и рассматривать их все в общем контексте. Заново открывают так же старые досье "Красных бригад" и стараются уяснить некоторые темные аспекты. Так особое внимание привлекло вновь агентурное сообщение о том, что в период похищения и убийства председателя партии Христианских демократов Альдо Моро в 78-м году, совещания главарей "Красных бригад" проходили в окрестностях Флоренции в доме некоего Игоря, который играл важную роль в "Красных бригадах" и даже вел допрос Альдоморо после его похищения. Следователи предполагают теперь, что речь идет об известном пианисте и дирижере, выходце из России Игоре Маркевиче. Маркевич во время Второй мировой войны был членом партизанского отряда, был и остался закоренелым сталинистом, но при этом был женат на княгине Кайетане. И как полагают следователи, он был связан с КГБ. Но сын Маркевича Олег категорически отрицает все это, он говорит, что в момент похищения Альдо Моро Маркевич уже страдал тяжелой болезнью, от которой вскоре затем уже умер. И был он уже почти глух и, следовательно, не мог допрашивать Альдо Моро, не мог устраивать в своем доме собрания "красных" террористов по той простой причине, что у него не было дома около Флоренции, и он жил в гостинице. Премьер-министр Италии Массимо Далема признал, что государство совершило большую ошибку: "Решили, что опасность левого терроризма уже миновала, успокоились и вместо того, чтобы продолжать расследование, закрыли дела террористов" - сказал Далема. Можно добавить, что не только закрыли дела, но и объявили помилование раскаявшимся террористам и многих из них выпустили из тюрьмы. Массимо Далема выразил уверенность в том, что нынешние красные террористы будут быстро найдены и обезврежены, поскольку у них нет уже никакой опоры в обществе, и все трудящиеся не испытывают к ним никаких симпатий. Но это мнение Массимо Далема опровергается в газете, в статье, озаглавленной "Фабрика аплодирует "Красным бригадам". В этой статье рассказывается о том, что после убийства Дантона на одной крупной фабрике в Брешии, где работает бывший участник "Красных бригад", проведший в свое время несколько лет в тюрьме, рабочие один за другим подходили к нему, жали ему руку и выражали солидарность. А на митинг, организованный в знак протеста против террористического акта "Красных бригад", пришло только 150 человек из двух с половиной тысяч. Газета объясняет этот факт растущим недовольством рабочего класса: экономический спад, участие в югославской войне, превращение профсоюзов в послушный инструмент левого правительства - все это внесло большое разочарование в ряды тех, кто еще недавно голосовал за партию левых демократов, бывшую коммунистическую. Что же касается предполагавшейся причастности Милошевича к этому террористическому акту, то следователи опровергают эту гипотезу как беспочвенную. Балканский конфликт вторгается в Италию сейчас иным образом: в последние дни произошел качественный скачок в процессе нелегальной эмиграции из Албании. Раньше албанская мафия перевозила нелегальных эмигрантов на надувных резиновых лодках с мотором, а теперь стала использовать большие рыболовные суда. И теперь каждый день на итальянском побережье высаживается уже до тысячи беженцев. Кроме того, албанская мафия нашла еще новый способ зарабатывать на косовской трагедии: она наладила производство и продажу фальшивых паспортов. В албанских портах паспортный контроль при отправлении регулярных рейсов в Италию очень поверхностный, достаточно показать какой угодно документ, а по прибытии кораблей в Италию беженцы даже и не пытаются скрывать того, что паспорт у них фальшивый. Они сразу подают заявление о политическом убежище. Все лагеря беженцев в Апули и Калабрии уже переполнены и предполагается открыть новые.
Джованни Бенси:
В результате драматических событий на Балканах вдруг в центре международного внимания оказалась Македония - одна из бывших республик старой Югославии. В силу обстоятельств эта самая южная республика разделяла с самой северной Словенией привилегию, если так можно сказать, достижения независимости без войны. Македонский лидер Киро Глигоров, один из бывших руководителей титовской Югославии, сумел гарантировать стране спокойствие, несмотря на большую бедность. Одна треть населения - албанцы, но в Скопье не было проявления антиалбанского шовинизма, как в соседней Сербии. Наоборот, албанцы представлены и в правительстве, и в парламенте. Но вдруг в результате изгнания сербами албанского населения Косово, нахлынули на Македонию сотни тысяч беженцев, чье дальнейшее пребывание изменило бы этнический баланс страны. О сложной судьбе Македонии Андрей Шарый из Скопье.
Андрей Шарый:
В 1913-м году Димитрий Чуповски, один из лидеров движения за независимость Македонии, в Санкт-Петербурге обнародовал манифест независимости, обращение к конференции великих держав в Лондоне, в котором требовал учесть государственные интересы маленького славянского народа при перекройке европейской карты. Чуповски предлагал организовать на Балканах конфедерацию, в которой все народы имели бы равные автономные права. "Балканский полуостров слишком мал для того, чтобы на нем сосуществовали несколько великодержавных концепций" - утверждал Чуповски, имея в виду столкновения сербских, болгарских, греческих, албанских притязаний на контроль в регионе. Голос Чуповски тогда не мог быть услышан - македонцы никакой независимости не получили, а местными победителями вскоре после Первой мировой войны вышли сербы. Центр и запад полуострова оказался под скипетром династий Карагеоргиевичей. Конец столетия на юго-востоке Европы получился не менее драматичным, чем его начало. Идея региональной конфедерации в разных вариантах, с участием Болгарии, союзной Югославии, Федеративной Югославии и Албании, союзной Югославии и Греции за последние десятилетия рождались не раз, однако ни одной из этих идей не суждено было реализоваться. Балканская динамика до сих пор не интеграция, а дезинтеграция, Балканы теперь включают в себя территории 10-ти независимых государств с населением более 50-ти миллионов человек. Причем многие национальные проблемы на этом пространстве не то, что не решены, многие еще и не очерчены. Перечень тех кризисных зон открывает, конечно же, Косово. На западе Югославии в области Санджак проживает 200-тысячное боснянско-мусульманское меньшинство, лидеры которого давно добиваются предоставления Санджаку автономии. Одновременно с отменой автономии Косово 10 лет назад Слободан Милошевич отменил и самоуправление в северо-югославской области Воеводина, где проживает 350 тысяч венгров. Наконец, напряженные отношения между двумя республиками нынешней малой югославской федерации - Сербии и Черногории - ставят вопрос о новом государственном разделе в практическую плоскость. Волна кризиса катится по Балканам с северо-запада на юго-восток, катится годами, но и те территории, которые балканцы, скажем так, уже отвоевали, тоже не назовешь спокойными. Силовыми методами оказалась устранена проблема вторжения сербов в Хорватию, а сосуществование сербов, хорватов, мусульман в Боснии и Герцеговине держится исключительно на миротворческих штыках дислоцированного в республике международного контингента. Географический центр сегодняшнего балканского космоса - крошечная двухмиллионная Македония, ставшая вдобавок еще и геополитическим барьером между Сербией, Албанией, Болгарией и Грецией. Треть населения страны - албанцы, число которых быстро растет еще из-за гигантского притока беженцев из Косово. Высокопоставленный македонский политик в частном разговоре со мной выразил мнение, что в самом скором будущем албанские партии, сейчас участвующие в работе правительства страны, официально поставят вопрос об автономизации в Македонии. А что делать тогда нам, македонцам? - спросил он и принялся иллюстрировать тяжелую судьбу своего славянского народа примерами из прошлого. Больше половины исторических македонских земель теперь входят в состав Болгарии, а крупнейший в прошлом македонский город Салоники стал столицей греческого эпира. Старые карты, впрочем, сейчас корректируют усилия самых радикальных политиков и Болгария, и Греция, где естественно господствует особое мнение о том, кому и когда македонские, якобы, земли принадлежали, да и сама Македония боится нового передела границ. Главная гарантия, которая правительство республики добивается от НАТО, разместивший в Македонии многотысячный контингент своих войск, это гарантия нерушимости македонских границ и унитарности государства. В эти дни как раз такие разговоры ведет в Вашингтоне с руководителями США македонский руководитель Любчио Георгиевски. В истории, в политике, впрочем, часто не бывает худа без добра. Многолетнее существование на обочине югославских войн сейчас, как считают в Скопье, предоставило стране исключительный шанс: Македония впервые в своей короткой истории понадобилась великим державам как опора стабильности на Балканах, вернее может понадобиться. Здесь внимательно изучают американские и европейские предложения о подписании пакта о стабильности на юго-восток е Европы, об организации "малого плана Маршалла" на Балканах для ликвидации экономических последствий войны в Косово. Во всех этих бумагах македонские политики пытаются прочесть главное для них - суждено ли стране стать центром региональной экономической интеграции в новых условиях? И, похоже, несмотря на катастрофическое экономическое положение, в котором оказалась Македония, внезапная потеря главного югославского рынка, 40%-я безработица, то, что хотят прочесть, политики читают. У Македонии появился шанс ориентироваться не на Сербию, что раздражает Болгарию и Грецию, не на Албанию, что не устраивает самих македонцев и соседей славян, ориентироваться не на Болгарию, не на Грецию, а на большую Европу и большую Америку. Такая ориентация, по мнению Скопье, принесет мир и стабильность и может быть даже решение национальных проблем по рецепту Димитрия Чуповски.
"Именно Черномырдин - это не профессионал, нормальные обыкновенные русские дипломаты, по-моему, все еще связан с очень старым пониманием задач дипломатии".
- Странная война на Балканах и обвинение Милошевича в военных преступлениях:
"Это обвинение имело бы смысл только в том случае, если бы до его обнародования союз НАТО принял решение объявить войну Сербии, точно определив цели этой войны".
- Пушкин, как европейская фигура:
"Надо иметь в виду различные стороны вопроса, то есть влияние европейской культуры у Пушкина, с другой стороны, влияние Пушкина на европейскую культуру".
- Неожиданные связи "Красных бригад":
"Маркевич во время Второй мировой войны был членом коммунистического партизанского отряда, был и остался закоренелым сталинистом, но при этом был женат на княгине Кроетане".
- Македония меж двух огней, и, конечно, "Зеркало прессы".
Сербский парламент - Скупщина - и югославский президент Слободан Милошевич приняли мирный план по Косово, разработанный в минувшие дни в Бонне российским специальным уполномоченным Виктором Черномырдиным, посредником Европейского Союза финляндским президентом Марти Ахттисаари, заместителем госсекретаря Соединенных Штатов Строубом Тэлботом. Затем Ахттисаари и Черномырдин полетели в Белград, чтобы информировать югославского президента Слободана Милошевича. Принятие мирного плана, представляющего собой вариант плана Большой восьмерки, открывает путь к миру, к восстановлению автономного статуса для Косово. Несомненно важную роль в переговорах сыграл Черномырдин. Но какие реальные цели преследует российская дипломатия, что побудило Москву взять на себя роль посредника в запутанном балканском конфликте? С этими и другими вопросами к доктору Кристофу Ройену из Института международных исследований Фонда "Наука и политика" в Эбенхаузене, Германия.
Кристоф Ройен:
С одной стороны, я вижу надежду России, чтобы этим образом повысить международный престиж, с другой стороны, это, конечно, связано с тупиком, в котором находится Запад. После того, как бомбежки к очень сомнительным результатам привели, и после того, как западные страны - последние годы они действительно пропустили для предотвращения катастрофы в Косово и поэтому теперь они надеются, что Россия им помогает выйти из этого тупика.
Джованни Бенси:
Но разве Черномырдин самая подходящая фигура для этой сложной роли дипломата-посредника?
Кристоф Ройен:
Господин Бенси, вы помните, как все наши слушатели, очень впечатляющую роль, которую играл Виктор Степанович почти три года назад, когда ему удалось в разговорах по телефону с Шамилем Басаевым развязать очень трудное положение в Буденовске - это во-первых. А во-вторых, интересно, что именно Черномырдин это не профессионал. Потому что нормальные, обыкновенные русские дипломаты, по-моему, все еще связаны с очень старым пониманием задач дипломатии. Они все еще в духе классической дипломатии работают, и это мешает. Почему это так? Классическая дипломатия, как мы знаем из истории прошлого столетия, это прежде всего преследование собственных интересов данного государства в международном общении. Но сегодня, по-моему, главная задача успешной дипломатии состоит в том, что эти дипломаты работают как посредники, а именно этого требует честная деятельность со знанием и доверием всех партнеров. И на этом поле, по-моему, Россия только теперь начинает делать первые шаги, потому что во время Советского Союза советская дипломатия работала в условиях идеологического противоборства систем. Только теперь Россия может постепенно осваивать новый дух дипломатии.
Джованни Бенси:
Насколько вам известно, есть в России силы, которые критикуют Черномырдина или противопоставляют себя ему.
Кристоф Ройен:
Даже, по-моему, в программах Радио Свобода некоторые выступили и сказали, отдельные голоса даже говорят о предательстве национальных интересов России, но другие говорят довольно критически про Черномырдина, что это только посыльный гонец между столицами западных стран. Виктор Степанович не заслуживает такую критику.
Джованни Бенси:
В последнее время во многих статьях русской печати, в том числе и либеральной, в таких газетах как "Известия", например, появились очень пессимистические статьи о будущем отношений между Россией и Западом, пути развития этих отношений действительно будут все хуже и хуже?
Кристоф Ройен:
Многие из этих авторов критикуют внешнюю политику России, внешнюю политику западных стран - по-моему, это ошибочно. Если России удастся, наконец, после почти десяти лет привести внутренний порядок в стране, если Россия будет здоровое государство, тогда конечно все западные страны приветствуют такого партнера в международном общении. Но именно потому, что на этом внутреннем поле успехи такие слабые, поэтому России не удастся пока играть настоящей роли партнера в международном общении.
Джованни Бенси:
Война в Югославии - мы уже привыкли читать эти слова в заголовках газет, хотя после поворотов в Белграде, можно надеяться, что они скоро будут принадлежать прошлому. Но пока все выглядит так, как будто бы на Балканах на самом деле идет война: воздушные налеты, разрушения, беженцы. На самом деле это не война в классическом смысле: не было объявления войны, нет наземных войск, страны НАТО не добиваются ни свержения югославского президента Слободана Милошевича, ни каких-либо территориальных уступок со стороны Югославии или Сербии. Международный суд в Гааге - высшая судебная инстанция ООН (не путать с Гаагским же трибуналом по бывшей Югославии, обвинившим Милошевича в военных преступлениях) отклонил иск Белграда на страны НАТО по обвинению в проведении войны. Цель операции НАТО - заставить Белград уважать права этнических албанцев в Косово и гарантировать им автономию. Значит, война без войны или, как говорили в ином контексте французы, странная война. Семен Мирский беседовал на эту тему с французским политологом Жаком Сапиром, автором, среди прочего, книги "Российский тупик".
Семен Мирский:
Точку зрения Жака Сапира можно назвать парадоксальной. "Для того, чтобы обвинения, предъявленные Милошевичу, имели смысл, необходимо было прежде объявить войну Сербии, провозгласив целью этой войны уничтожение преступного режима, возглавляемого Слободаном Милошевичем" - пояснил французский ученый.
Жак Сапир:
Это обвинение имело бы смысл только в том случае, если бы до его обнародования союз НАТО принял решение объявить войну Сербии, точно определив цели этой войны, но поскольку этого сделано не было, я не понимаю, какой смысл имеет предъявление обвинений Милошевичу. Таков политический аспект проблемы. Что же касается аспекта морального, то я, разумеется, всегда рад, когда преступники предстают перед судом, но с одной очень существенной поправкой: осуждение преступника не должно повлечь за собой еще большего беспорядка, чем тот беспорядок, который мы хотели устранить, предъявляя обвинение преступнику. Если бы наши правительства действовали в соответствии с правилами демократии, то они бы сказали своим народам примерно следующее: сегодня в Европе существует государство, представляющее собой угрозу для европейской безопасности. Перед лицом названной угрозы мы намерены провести военную операцию, целью которой является не территориальной завоевание, а разгром упомянутого государства с последующим созданием на его месте другого государства, в точности, как это было сделано в случае с гитлеровской Германией. И вот тогда мы можем привлечь к ответственности руководителей и чиновников, ответственных за преступную политику данного государства. Можно быть за подобную политику или против нее, но согласитесь, что в политике была бы внутренняя логика. А что мы имеем вместо этого сегодня? Мы имеем военные операции, суть которых не ясна, которые якобы предназначены для защиты мирного населения, но население, о котором идет речь, то есть косовские албанцы, были уже частью уничтожены, а частью изгнаны из своих домов. Так что здесь мы видим колоссальное противоречие. И моя позиция такова: поскольку правительство моей страны и правительства стран-членов НАТО не имеют четкой политики, нельзя исключить, что рано или поздно придется пойти на компромисс с господином Милошевичем или, по меньшей мере, приступить к переговорам с Милошевичем. Если верить такому исходу все еще открыто, то предъявлять обвинения Милошевичу сейчас смысла не имеет.
Семен Мирский:
Такова точка зрения видного французского политолога Жака Сапира, который счел нужным добавить следующее пояснение.
Жак Сапир:
Поймите, что мы имеем дело с большой глубинной проблемой. Я не сторонник войны, не поджигатель войны, но ведь надо признаться в том, что логика сегодняшних событий - это логика войны. И вопрос теперь таков: если мы не готовы смириться с этой логикой, то надо остановить операцию. Однако если мы решим продолжать войну, то необходимо обратиться к народу. Я говорю не о проведении референдума, в котором нет нужды в данном случае, в нашей стране существует законно избранный парламент, именно он должен проголосовать, высказаться за участие в войне, точно так же, как это имело место в 1914-м и в 1939-м годах.
Семен Мирский:
И в заключении беседы с главой кафедры Высшей школы социальных наук в Париже Жаком Сапиром попытка заглянуть в не слишком отдаленное будущее: что будет с провинцией Косово после окончания нынешних военных операций?
Жак Сапир:
Итак, что мы намерены сделать с самим Косово? Ведь каждому должно быть ясно, что беженцы не вернутся в Косово, находящееся под контролем сербской администрации, и этих беженцев нетрудно понять. Другая возможность - дать независимость косовской провинции. Но откуда, спрашивается, взять политическую элиту, необходимую для такого государства? Еще один вопрос: как будут реагировать другие национальные меньшинства региона в Румынии, Болгарии и, разумеется, в Македонии? А что, спрашивается, будет в случае, если Косово будет отдано Албании? И наконец напомним о знаменитых идеях превращения Косово в европейский протекторат. В течении какого периода времени общественное мнение западных стран готово будет поддерживать идею подобного протектората, ведь протекторат стоит больших денег? На сколько лет хватит терпения у Запада - на один год, два, три года? Ну, а что будет потом?
Семен Мирский:
Этим вопросом без ответа закончил беседу о необъявленной войне в Косово известный французский политолог Жак Сапир.
Джованни Бенси:
Через пару недель в странах Европейского Союза состоятся выборы в Европейский парламент, заседающий в Страсбурге. Это будет, так сказать, состязание евроскептиков с еврооптимистами. И те, и другие представлены Великобританией. Наталья Голицына беседовала с членом английского парламента Биллом Кэшем.
Наталья Голицына:
Два года назад министр финансов Великобритании Гордон Браун заявил в Палате общин британского парламента, что время неопределенности миновало, и наступил период практической подготовки к присоединению страны к экономическому и валютному союзу европейских стран, к ее присоединению к единой европейской валюте. Но Гордон Браун, а вслед за ним и премьер-министр Тони Блэр дали ясно понять, что это произойдет лишь после того, как правительство убедиться в том, что система единой европейской валюты эффективно работает и способна послужить на благо Великобритании. Однако за всеми этими заявлениями скрывается один неумолимый и очевидный факт. Опросы общественного мнения на протяжении последних лет показывают, что большинство англичан выступают против замены фунта стерлингов на евро. Согласно последнему такому опросу, проведенному в мае, лишь около 40% англичан не возражают против присоединения к евровалюте. Так что результаты референдума, который лейбористское правительство намерено провести через два года, чтобы выяснить отношение населения к этой проблеме, не трудно предсказать. Тем более, что система единой европейской валюты пока не демонстрирует свою эффективность. За прошедшие 5 месяцев курс евро по отношению к доллару упал на 10%. Мечты приверженцев единой Европы о том, что евро будет конкурировать с долларом, пока что далеки от действительности. Член британского парламента от консервативной партии Билл Кэш один из твердых сторонников ограниченного членства Великобритании в Европейском Союзе. Он председатель влиятельной общественной организации Европейский Фонд, которая, по мнению комментаторов, отражает взгляды большинства англичан на европейскую проблему. Я попросила Билла Кэша изложить свою точку зрения на перспективы дальнейшей интеграции Великобритании в Европейский Союз.
Билл Кэш:
Я полагаю, что для нашей торговли и политического сотрудничества с европейскими странами было бы благом оставаться в Европейском Союзе. Однако я не верю в Европейский Союз, основанный на валютном союзе, то есть на единой валюте. Единая валюта предполагает политическое единство, существование одной страны под названием Европа. Создание такой страны, на мой взгляд, вызвало бы серьезные трения и с Россией, и с Соединенными Штатами. Когда, например, Америка однажды очнется и поймет, наконец, что происходит в Европе. Кроме того, я полагаю, что такая Европа стала бы германской Европой. Маастрихтский и амстердамский договоры предполагают единую оборонную политику, единую валюту. Решения в ЕС принимаются большинством голосов, но многие страны, в частности Польша, Чехия и Венгрия зависят, и будут зависеть от германской экономики. Точно так же, как страны Бенилюкса - Бельгия, Голландия и Люксембург. Испания так же заинтересована в субсидиях Евросоюза, чьи фонды формируются, прежде всего, на основе германских финансовых поступлений. Германия в огромной мере доминирует в этой европейской системе, и это плохо для Германии и очень плохо для Европы.
Наталья Голицына:
Значит ли это, что вы не верите в возможность создания федеративной Европы со своим европейским парламентом?
Билл Кэш:
Я не очень полагаюсь на тех, кто верит в такого рода утопические проекты. Система новой Европы могла бы работать очень эффективно, если бы не было стремления к созданию единой страны под названием Европа. Именно за это ратуют германские социал-демократы, а германский министр иностранных дел Йошка Фишер даже заявил, что нашей конечной целью является создание правого единства - единого международного законодательства, что означает создание единой страны. Это превратит нынешние европейские страны в ее провинции, это так же меняет значение европейского парламента, который подменит собой национальные парламенты. А нам необходимы подотчетность, прозрачность и демократия на уровне именно национальных парламентов. Парламентарии европейских стран могут встречаться, обсуждать общие проблемы и заключать необходимые соглашения, но утверждать эти соглашения они должны в национальных парламентах. И если парламент какой-либо страны эти соглашения не утвердит, у него должно быть право вето. Ибо парламент, а не правительство, представляет граждан своей страны. Национальные парламенты отличаются от европейского тем, что большая часть европейского парламента избирается очень небольшим процентом населения европейских стран.
Джованни Бенси:
200 лет со дня рождения великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Но у Пушкина не только русское измерение, он влиял на литературу других народов тогдашней Российской империи, в частности на польскую литературу - известна его дружба с польским поэтом-романтиком Адамом Мицкевичем. Но есть и европейское измерение Пушкина. Как раз об этом я беседовал с профессором русской литературы римского университета Чейзаро де Микелесом.
Чейзаро де Микелас:
Не только его надо звать европейской фигурой, но надо так его звать, надо иметь в виду различные стороны вопроса. То есть влияние европейской культуры у Пушкина, с другой стороны, влияние Пушкина на европейскую культуру. Я бы сказал, что конечно Пушкин может быть и самый европейский русский поэт, как оказалось на нашем конгрессе в Риме в прошлом году, дело совсем иначе стоит по поводу влияния Пушкина на русскую литературу, русскую культуру вообще.
Джованни Бенси:
В чем выражается, в частности, это европейское измерение Пушкина, кто повлиял на него и повлиял ли он на западную культуру?
Чейзаро де Микелас:
У Пушкина, как мне кажется, было формирование культурное совсем по-европейски. Литература и вообще культура 18-го века стоит совсем рядом с традициями русской культуры. Когда он начал писать на русском языке, как уже культурный язык, я бы сказал, что он в конце концов употреблял русский язык, как французы, например, употребляют свой французский язык, итальянцы - итальянский язык, и с этой точки зрения, как мне кажется, что не только языковые интересы Пушкина,но и его культуру можно считать вполне европейскими. У него множество цитат из разных европейских писателей, в том числе и итальянских, как известно. И даже, я бы сказал, формы его сочинений зависят прямо от европейской культуры, как это было только отчасти в предыдущее время. Он сочинил стихотворения, драмы, знаменитый роман в стихах вполне по-русски, вполне по-европейски.
Джованни Бенси:
В политическом отношении Пушкин был близок к движению реформ, в частности к декабристам. Что можно сказать по этому поводу?
Чейзаро де Микелас:
В юности он не только был близок, но, как известно, он принял участие в масонской ложе, и тогда в начале 19-го века, как сеть европейской культуры. После 25-го года его положение изменилось, как мне кажется. Я думаю, что когда говорят прямо о революционности Пушкина, Пушкин либерал и так далее, в какой-то степени не всю правду говорят. Его связи с царской властью, как известно, были гораздо сложнее, чем принято думать.
Джованни Бенси:
Да, вот как раз отношения Пушкина с системой, с истеблишментом, как мы бы сказали сегодня, вот есть стихотворение, которое немножко контрастирует с этим европейским значением Пушкина, я имею в виду "Оду к клеветникам России", где восстание в Польше Пушкин называет просто спором славян между собою и оспаривает право Запада вмешиваться в такие дела. Что можно сказать по этому поводу?
Чейзаро де Микелас:
Заглавие "К клеветникам России" как раз не так сегодня далеко от русофобии, например. Можно, и читают так сейчас это стихотворение, как манифест. Я думаю, что проблема гораздо сложнее. С одной стороны, это стихотворение относится к тем годам, когда у Пушкина были особые связи с властью вообще. Но надо сказать еще, что в России польское восстание не получило особенного интереса, как манифестация, как проявление свободного духа тогдашней Европы. Но когда он ссылается на Наполеона, когда он пишет "На развалинах пылающей Москвы мы не признали наглой воли того (это Наполеон) под кем дрожали вы...". Мне кажется, что там он ближе к положению, например, Льва Толстого, то есть идея о том, что Наполеон это не только враг России, но и всей Европы, имеет свое значение и внутри взглядов Пушкина.
Джованни Бенси:
Наступило время для нашей традиционной рубрики "Зеркало прессы. Из Парижа Дмитрий Савицкий.
Дмитрий Савицкий:
"Закон омерты" - код молчания не родился на Корсике, омерта распространена там, где организованные группы, чаще всего островитян Средиземного моря, находятся в нелегальной оппозиции государству. Омерта принадлежит мафии и миру терроризма. Пока что трудно понять, как, каким образом удалось французским полицейским заставить корсиканских террористов нарушить омерту. Но сначала напомню, о чем идет речь, о чем я рассказывал в прошлый раз. 6-го февраля прошлого года префект Корсики Клод Эриньяк был убит в Ожаксио в тот момент, когда он, покинув машину, отправлялся на концерт в театре "Колистеп". Убийца трижды выстрелил ему в спину, затем добил префекта двумя контрольными выстрелами в затылок. На месте преступления был найден пистолет "Берета" 9-го калибра, без, естественно, каких-либо отпечатков. Новым префектом Корсики социалисты назначили Бернара Боне, который, новая метла, методами жесткими стал наводить порядок. Навести порядок на Корсике трудно, если вообще возможно: коррупция, махинации, контрабанда, неуплата налогов и сепаратизм - вот грубо очерченные проблемы острова Красоты. По каким-то своим внутренним убеждениям Боне считал, что националисты и сепаратисты пробрались в местную полицию, поэтому он больше доверял жандармам - полиции военной. Созданное им спецподразделение жандармов по борьбе с терроризмом резко сократило количество терактов на острове. Но Боне решил, что он будет действовать с нарушителями закона их же методами и отдал распоряжение поджечь нелегально выстроенный на пляже ресторанчик. Во время этой ночной операции пламя перекинулось на одного из поджигателей, началась паника, в спешке на месте преступления были оставлены вещественные доказательства. Короче, разразился скандал. Но когда правая оппозиция потребовала наказать виновных, а в Национальной ассамблее должно было состояться голосование по поводу вотума недоверия, вдруг нашлись убийцы Эриньяка. Правительство Жоспена и его министр внутренних дел вышли сухими из корсиканской воды. Каким образом дело Эриньяка было форсировано? Как только начался скандал, было решено арестовать предполагаемых участников теракта, что и было сделано. И чудо, они, что говорится, раскололись, сознались в операции по подготовке и приведению в исполнение убийства высшего должностного лица государства на острове - префекта. Как и террористы в Италии, они намерены были создать волну паники, страха, привлечь внимание к коррумпированному корсиканскому обществу. Главный участник заговора, исполнитель самого акта убийства однако не пойман, это Иван Колона, 39-ти лет, пастух, который скрывается в горах Коргезы. Его отец, бывший депутат Национальной ассамблеи от партии социалистов, Жан Колона адресовал сыну радиопослание, советуя сдаться. Как же вышли на след преступников полицейские? С помощью государственной телефонной компании "Франстелеком". В ноябре и декабре прошлого года Боне отправил в МВД список предполагаемых убийц, но эту докладную записку просто забыли. В это же самое время Роже Мариньо, глава национального департамента по борьбе с терроризмом отдал приказание проанализировать все телефонные звонки в Ожаксио в день убийства. На составление отчета о звонках у "Франстелекома" ушло несколько месяцев, но зато, когда в апреле этого года полицейские получили детальную информацию, все стало на свои места. Террористы "вели" жертву, переговариваясь по сотовым телефонам. "Франстелеком" смог даже дать информацию о дистанции между заговорщиками. Именно эта информация в руках полицейских и привела к тому, что задержанные нарушили закон "Омерты" и признались в убийстве. Остается открытым только один вопрос: почему полицейские ждали вплоть до дня голосования вотума недоверия в ассамблее с арестом подозреваемых? Было ли это сделано ради политической выгоды? Ответ, скорее всего, положительный.
Джованни Бенси:
Как вы слышали, проблема терроризма продолжает волновать и Италию после того, как снова дали о себе знать "Красные бригады". К тому же ситуация в стране осложняется большим наплывом беженцев из Косово и Албании. На линии из Милана Юрий Мальцев.
Юрий Мальцев:
Убийство профессора Массимо Дантона 20-го мая в Риме террористами "Красных бригад" продолжает оставаться в центре внимания итальянского общества, и даже на некоторое время косовская проблема отошла на второй план. Специальный следственный отдел полиции по особо важным делам уже предоставил прокуратуре подробный отчет, в котором содержится заключение о том, что убийство совершено действительно ультралевой террористической организацией "Красные бригады". То есть, сумевшими избежать в свое время ареста, некоторыми членами прежних "Красных бригад", которые ушли в глубокое подполье и в последнее время заново реорганизовали эту террористическую организацию. Следствие пересматривает все разрозненные факты мелкого терроризма, имевшие место в последнее время: поджоги автомобилей американских военнослужащих возле баз НАТО, почтовые посылки со взрывными устройствами, направленные разным должностным лицам, нападения на помещения некоторых политических партий и конфедерации промышленников. А так же недавнее нападение вооруженной группы на банковскую машину с деньгами в Милане, совершенное, как считают теперь следователи, террористами с целью финансирования их организации. Следователи исходят из соображения, что террористические организации не совершают отдельных, изолированных акций и что нужно устанавливать связи между разными инцидентами и рассматривать их все в общем контексте. Заново открывают так же старые досье "Красных бригад" и стараются уяснить некоторые темные аспекты. Так особое внимание привлекло вновь агентурное сообщение о том, что в период похищения и убийства председателя партии Христианских демократов Альдо Моро в 78-м году, совещания главарей "Красных бригад" проходили в окрестностях Флоренции в доме некоего Игоря, который играл важную роль в "Красных бригадах" и даже вел допрос Альдоморо после его похищения. Следователи предполагают теперь, что речь идет об известном пианисте и дирижере, выходце из России Игоре Маркевиче. Маркевич во время Второй мировой войны был членом партизанского отряда, был и остался закоренелым сталинистом, но при этом был женат на княгине Кайетане. И как полагают следователи, он был связан с КГБ. Но сын Маркевича Олег категорически отрицает все это, он говорит, что в момент похищения Альдо Моро Маркевич уже страдал тяжелой болезнью, от которой вскоре затем уже умер. И был он уже почти глух и, следовательно, не мог допрашивать Альдо Моро, не мог устраивать в своем доме собрания "красных" террористов по той простой причине, что у него не было дома около Флоренции, и он жил в гостинице. Премьер-министр Италии Массимо Далема признал, что государство совершило большую ошибку: "Решили, что опасность левого терроризма уже миновала, успокоились и вместо того, чтобы продолжать расследование, закрыли дела террористов" - сказал Далема. Можно добавить, что не только закрыли дела, но и объявили помилование раскаявшимся террористам и многих из них выпустили из тюрьмы. Массимо Далема выразил уверенность в том, что нынешние красные террористы будут быстро найдены и обезврежены, поскольку у них нет уже никакой опоры в обществе, и все трудящиеся не испытывают к ним никаких симпатий. Но это мнение Массимо Далема опровергается в газете, в статье, озаглавленной "Фабрика аплодирует "Красным бригадам". В этой статье рассказывается о том, что после убийства Дантона на одной крупной фабрике в Брешии, где работает бывший участник "Красных бригад", проведший в свое время несколько лет в тюрьме, рабочие один за другим подходили к нему, жали ему руку и выражали солидарность. А на митинг, организованный в знак протеста против террористического акта "Красных бригад", пришло только 150 человек из двух с половиной тысяч. Газета объясняет этот факт растущим недовольством рабочего класса: экономический спад, участие в югославской войне, превращение профсоюзов в послушный инструмент левого правительства - все это внесло большое разочарование в ряды тех, кто еще недавно голосовал за партию левых демократов, бывшую коммунистическую. Что же касается предполагавшейся причастности Милошевича к этому террористическому акту, то следователи опровергают эту гипотезу как беспочвенную. Балканский конфликт вторгается в Италию сейчас иным образом: в последние дни произошел качественный скачок в процессе нелегальной эмиграции из Албании. Раньше албанская мафия перевозила нелегальных эмигрантов на надувных резиновых лодках с мотором, а теперь стала использовать большие рыболовные суда. И теперь каждый день на итальянском побережье высаживается уже до тысячи беженцев. Кроме того, албанская мафия нашла еще новый способ зарабатывать на косовской трагедии: она наладила производство и продажу фальшивых паспортов. В албанских портах паспортный контроль при отправлении регулярных рейсов в Италию очень поверхностный, достаточно показать какой угодно документ, а по прибытии кораблей в Италию беженцы даже и не пытаются скрывать того, что паспорт у них фальшивый. Они сразу подают заявление о политическом убежище. Все лагеря беженцев в Апули и Калабрии уже переполнены и предполагается открыть новые.
Джованни Бенси:
В результате драматических событий на Балканах вдруг в центре международного внимания оказалась Македония - одна из бывших республик старой Югославии. В силу обстоятельств эта самая южная республика разделяла с самой северной Словенией привилегию, если так можно сказать, достижения независимости без войны. Македонский лидер Киро Глигоров, один из бывших руководителей титовской Югославии, сумел гарантировать стране спокойствие, несмотря на большую бедность. Одна треть населения - албанцы, но в Скопье не было проявления антиалбанского шовинизма, как в соседней Сербии. Наоборот, албанцы представлены и в правительстве, и в парламенте. Но вдруг в результате изгнания сербами албанского населения Косово, нахлынули на Македонию сотни тысяч беженцев, чье дальнейшее пребывание изменило бы этнический баланс страны. О сложной судьбе Македонии Андрей Шарый из Скопье.
Андрей Шарый:
В 1913-м году Димитрий Чуповски, один из лидеров движения за независимость Македонии, в Санкт-Петербурге обнародовал манифест независимости, обращение к конференции великих держав в Лондоне, в котором требовал учесть государственные интересы маленького славянского народа при перекройке европейской карты. Чуповски предлагал организовать на Балканах конфедерацию, в которой все народы имели бы равные автономные права. "Балканский полуостров слишком мал для того, чтобы на нем сосуществовали несколько великодержавных концепций" - утверждал Чуповски, имея в виду столкновения сербских, болгарских, греческих, албанских притязаний на контроль в регионе. Голос Чуповски тогда не мог быть услышан - македонцы никакой независимости не получили, а местными победителями вскоре после Первой мировой войны вышли сербы. Центр и запад полуострова оказался под скипетром династий Карагеоргиевичей. Конец столетия на юго-востоке Европы получился не менее драматичным, чем его начало. Идея региональной конфедерации в разных вариантах, с участием Болгарии, союзной Югославии, Федеративной Югославии и Албании, союзной Югославии и Греции за последние десятилетия рождались не раз, однако ни одной из этих идей не суждено было реализоваться. Балканская динамика до сих пор не интеграция, а дезинтеграция, Балканы теперь включают в себя территории 10-ти независимых государств с населением более 50-ти миллионов человек. Причем многие национальные проблемы на этом пространстве не то, что не решены, многие еще и не очерчены. Перечень тех кризисных зон открывает, конечно же, Косово. На западе Югославии в области Санджак проживает 200-тысячное боснянско-мусульманское меньшинство, лидеры которого давно добиваются предоставления Санджаку автономии. Одновременно с отменой автономии Косово 10 лет назад Слободан Милошевич отменил и самоуправление в северо-югославской области Воеводина, где проживает 350 тысяч венгров. Наконец, напряженные отношения между двумя республиками нынешней малой югославской федерации - Сербии и Черногории - ставят вопрос о новом государственном разделе в практическую плоскость. Волна кризиса катится по Балканам с северо-запада на юго-восток, катится годами, но и те территории, которые балканцы, скажем так, уже отвоевали, тоже не назовешь спокойными. Силовыми методами оказалась устранена проблема вторжения сербов в Хорватию, а сосуществование сербов, хорватов, мусульман в Боснии и Герцеговине держится исключительно на миротворческих штыках дислоцированного в республике международного контингента. Географический центр сегодняшнего балканского космоса - крошечная двухмиллионная Македония, ставшая вдобавок еще и геополитическим барьером между Сербией, Албанией, Болгарией и Грецией. Треть населения страны - албанцы, число которых быстро растет еще из-за гигантского притока беженцев из Косово. Высокопоставленный македонский политик в частном разговоре со мной выразил мнение, что в самом скором будущем албанские партии, сейчас участвующие в работе правительства страны, официально поставят вопрос об автономизации в Македонии. А что делать тогда нам, македонцам? - спросил он и принялся иллюстрировать тяжелую судьбу своего славянского народа примерами из прошлого. Больше половины исторических македонских земель теперь входят в состав Болгарии, а крупнейший в прошлом македонский город Салоники стал столицей греческого эпира. Старые карты, впрочем, сейчас корректируют усилия самых радикальных политиков и Болгария, и Греция, где естественно господствует особое мнение о том, кому и когда македонские, якобы, земли принадлежали, да и сама Македония боится нового передела границ. Главная гарантия, которая правительство республики добивается от НАТО, разместивший в Македонии многотысячный контингент своих войск, это гарантия нерушимости македонских границ и унитарности государства. В эти дни как раз такие разговоры ведет в Вашингтоне с руководителями США македонский руководитель Любчио Георгиевски. В истории, в политике, впрочем, часто не бывает худа без добра. Многолетнее существование на обочине югославских войн сейчас, как считают в Скопье, предоставило стране исключительный шанс: Македония впервые в своей короткой истории понадобилась великим державам как опора стабильности на Балканах, вернее может понадобиться. Здесь внимательно изучают американские и европейские предложения о подписании пакта о стабильности на юго-восток е Европы, об организации "малого плана Маршалла" на Балканах для ликвидации экономических последствий войны в Косово. Во всех этих бумагах македонские политики пытаются прочесть главное для них - суждено ли стране стать центром региональной экономической интеграции в новых условиях? И, похоже, несмотря на катастрофическое экономическое положение, в котором оказалась Македония, внезапная потеря главного югославского рынка, 40%-я безработица, то, что хотят прочесть, политики читают. У Македонии появился шанс ориентироваться не на Сербию, что раздражает Болгарию и Грецию, не на Албанию, что не устраивает самих македонцев и соседей славян, ориентироваться не на Болгарию, не на Грецию, а на большую Европу и большую Америку. Такая ориентация, по мнению Скопье, принесет мир и стабильность и может быть даже решение национальных проблем по рецепту Димитрия Чуповски.