Во время боснийской войны 90-х годов Организация Объединенных Наций от безысходности и бессилия остановить кровопролитие провозгласила в Боснии четыре мусульманских анклава - четыре зоны безопасности, со всех сторон окруженных армией боснийских сербов. Сараево, Горажде, Жепа, Сребреница. Анклавы охранялась голубыми касками ООН, и белыми бронетранспортерами ООН в эти города доставлялись продукты питания и вода. Исключение составляла столица - Сараево - туда летали самолеты ООН. В 1995-м защита ООН не остановила боснийских сербов. Сребреница была захвачена. Ее охраняли голландские миротворцы. Правительство Нидерландов в полном составе ушло в отставку. Из Белграда в Сребреницу в первый раз после войны проехала наш белградский корреспондент Айя Куге. Выпуск программы Продолжение политики сегодня идет из Сребреницы.
Айя Куге: Восемь с половиной лет тому назад, всего за несколько дней, начиная с 12 июля 1995 года, в окрестностях городка Сребреница в восточной Боснии, были убиты тысячи человек. Расстреляны в массовом порядке. Все они - боснийские мусульмане. Мужчины. Среди них и 199 мальчиков моложе семнадцати лет.
В течение трех лет мусульманский анклав Сребреница был в полной изоляции, в сербском окружении. Он назывался "зоной безопасности ООН". Затем эту официально охраняемую Объединенными Нациями территорию заняли силы боснийских сербов. Местное население получило распоряжение (или люди сами так решили, это до сих пор не понятно) покинуть город и уйти на территорию, контролируемую мусульманским правительством в Сараеве.
Большинство мужчин, свыше десяти тысяч, через леса и горы двинулись в сторону линии разграничения - так именовалась линия фронта - в путь, длиной более ста километров. Женщины, дети и старики, около двадцати пяти тысяч человек, пошли в Поточары - на базу голландского миротворческого батальона вблизи Сребреницы. Они надеялись, что "голубые каски" ООН помогут им эвакуироваться на автобусах. Среди них оказались и примерно две тысячи мужщин и мальчиков постарше, тех, кто был не в состоянии или не хотел отправляться в далёкий путь пешком, разлучаться с семьями. Большинство мусульманских мужчин из Сребреницы потом пропали без вести...
Хатиджа Мехмедович - одна из тех женщин Сребреницы, которая потеряла всю свою семью - двух сыновей, в возрасте семьнадцати и двадцати лет, мужа, двоих братьев. Июнь 1995 года.
Хатиджа Мехмедович: Я покинула свой дом в деревне в половину восьмого вечера 11 июля. Пришло распоряжение уходить из Сребреницы. Двинулись мы все вместе. Нам сказали, чтобы все, кто в состоянии идти, шли пешком. Это чтобы не создавать толпы и скопления транспорта в Поточари. Лишь старики, дети и неспособные идти далеко пешком моли отправиться на базу УНПРОФОР - миротворцев ООН, в голландский батальон. Они оттуда должны были перевезти всех в город Тузлу. А мы-то думали: если уж спокойно покидаем Сребреницу, никто нас трогать не будет. Мой младший сын Альмир говорит: "Мама, тебе лучше отправиться в Поточари автобусом. Что будет если устанешь и не сможешь идти дальше?" И пока обнимал меня, всё говорил: "Мама, уходи". Я пошла и постоянно оборачивалась, и долго видела, как он стоит, закрыв руками лицо. Так мы и расстались в роще, которую у нас называют Вязовая равнина. Я спустилась в Поточары к двенадцати ночи. Дорога показалась мне тяжёлой, да не только мне, всем нам. Будто чувствовали, что эта наша разлука - навсегда. В какой-то момент я пожалела, что мои не пошли в Поточары со мной. Но я не знала, что сербы взяли командование в свои руки и разоружили голландцев. Девушка переводчица нам сказала, что УНПРОФОР отвечает только за тех, кто внутри круга, огорожённого лентой.
Айя Куге: Однако голландские "голубые каски", две сотни легко вооружённых молодых солдат, в окружении сербских сил не чувствовали себя в состоянии выполнить миротворческую миссию. Генерал боснийских сербов Ратко Младич как победитель прогулялся по главной улице Сребреницы и с широкой улыбкой появился на поляне у фабрики акумуляторов в Поточары, где скопились мусульманские беженцы.
Хатиджа Мехмедович: На следующее утро пришёл Ратко Младич. Встал рядом со мной, обещал: "ничего плохого с вами не случится". Пока работали телекамеры, он был таким добрым. Детям раздавал шоколадки, гладил их по головкам. "Всех вас перевезем в Тузлу в полной безопасности. Но, боюсь, вам там ваш Алия Изетбегович не будет рад". А дом, в котором я жила, был ведь не домом Алии. Мой дом. Не Изетбеговича, не Ратко Младича, не Караджича - мой! И теперь я из своего дома должна была уходить и искать новый, под открытым небом!
Счастье, что мне удалось уехать в первые же сутки. Там, в Поточарах, потом творилось разное - и рождались дети, и умирали люди, и заканчивали жизнь самоубийством. Мужчин отделили от женщин, как только перестали работать телекамеры. Говорили, что мужчины поедут в другой колонне. И сразу окружили их минометами. О своих я слышала, что их взяли в плен. Белый бронетранспортёр миротворцев, но с сербами внутри, двигался по дороге через поля. Из бронетранспортера в мегафон призывали: "Сдавайтесь, мы вас перевезём на свободую территорию". И они сдались. Собрали их как стадо. Теперь я знаю, где мои - в братских могилах.
Айя Куге: Тысячи людей в июле 1995 года вышли из Сребреницы и просто исчезли. Почему всё ещё не известно сколько их? Этот вопрос я задала Амору Машовичу. Он руководит государственной комиссией по поискам пропавших без вести во время войны в Боснии и Герцеговине.
Амор Машович: Государственной комиссией зарегистрировано 8200 жертв Сребреницы 1995 года, Международным комитетом Красного креста 7800, а согласно данным разных ораганизаций семей жертв в Сребренице, число погибших достигает 10 700. Я полагаю, что реальное количество пропавших там - около восьми с половиной тысяч. Не все пропавшие без вести в так называемой зоне безопасности Сребреница разрегистрированы, по разным причинам. В каких-то случаях погибли все члены семьи, заявить об этом некому. А некоторые семьи сразу после событий в Сребренице уехали за границу, далеко от Боснии и Герцеговины. Вероятно, есть и другие причины.
Айя Куге: Уже восемь лет длятся поиски без вести пропавших, однако результаты не виглядят утешительно. Пока опознали и похоронили лишь тысячу человек, не смотря на то, что в эсгумациях участвуют иностранные эксперты. В специально оборудованных тоннелях у города Тузла годами продолжают лежать человеческие останки. Сколько же точно тел найдено на сегодняшний день?
Амор Машович: Точное количество эксгумированных на сегодняшний день жертв Сребреницы никто не знает. Согласно данными Гаагского трибунала - данные были оглашены на процессе против Слободана Милошевича - это останки 2541 человека. Но это, как отметил эксперт-свидетель, минимальное число найденных тел, полученное очень строгим методом. Сребреницкие захоронения являются так называемыми "вторичными захоронениями" - в них перевозились трупы из разных могил более раннего периода. Поэтому кости в них перемешаны. Сейчас собрано семь тысяч белых мешков, в которых лежат останки людей из Сребреницы. Но есть ли там семь тысяч жертв, - меньше или больше семы тысяч, - мы узнаем только со временем. Для этого нужна серьёзная, длительная, и очень дорогая антропологическая обработка. Сейчас из всех эксгумированных опознаны 1116 человек.
Айя Куге: А сколько могил жертв из Сребреницы удалось обнаружить?
Амор Машович: С момента окончания войны найдено двадцать шесть крупных массовых захоронений, большинство вторичного характера. Жертв из первоначальных мест захоронения выкапывали бульдозерами, грузовиками перевозили в другие, скрытые места, и перемешивали.
Айя Куге: Как вам удаётся найти эти массовые захоронения? Ведь в восточной Боснии густые леса, горы, овраги, минные поля...
Амор Машович: Источники информации у нас самые разные. Захоронения удаётся найти помошью свидетелей, прежде всего тех, кто участвовал в убийствах. Они теперь в Гаагском трибунале. Недавно некоторые из них, например, сербские офицеры Николич, Благоевич, Обренович, предоставили информацию, с помощью которой мы нашли новые захоронения. Помогают и люди, которые возвращаются в свои довоенные места жительства и замечают определённые перемены в конфигурации местности или растительности.
Айя Куге: Вокруг Сребреницы - поля смерти и поля преступления.
Этот городок стал символом людских страданий. Но как думают об этой трагедии те, кого она не коснулась напрямую. Белградский правозащитник Наташа Кандич во время югославской войны постоянно находилась в самых опасных зонах противостояния.
Наташа Кандич: По моему мнению, Сребреница - это самое ужасное преступление против человечности, случившееся за время войн на территории бывшей Югославии. И до тех пор, пока ВСЕ в Сербии и Боснии не поймут, что должны знать всё о Сребренице, всё до мельчайших деталей, мы ни самой Сребренице, ни её жертвам помочь не сможем.
Айя Куге: Международный трибунал в Гааге рассматривает обвинения за преступления в Сребренице против шестнадцати человек. Среди них - политики и военные из сербской республики в Боснии. Командир Дринского корпуса генерал Радислав Крстич, который руководил ликвидацией сребреницких мусульман, приговорён к сорока шести годам тюрьмы. Капитан армии боснийских сербов Момир Николич и потполковник Драган Обренович в конце минувшего года признали свою вину. Николич приговорён к двадцати семи, а Обренович к семнадцати годам заключения. Их признания помогли заполнить пробелы в истории о том, что случилось в Сребренице. Рассказывает Иован Ницич, эксперт Белградской неправительственной организации "Фонд Гуманитарных прав":
Иован Ницич: Минувший год был очень важным в этом процессе складывания "кусочков" мозаики - в выяснении всей правды о Сребренице. И благодаря признаниям сербских офицеров Николича и Обреновича, и благодаря тому, что были найдены некоторые новые документы. Многое разъяснилось в хронологическом смысле, получены свидетельства о людях, участвовавших в массовых убийствах, и о тех военных формированиях, которые были задействованы вокруг Сребреницы. На основе этих признаний, и на основе документов, включенных в приговор Гаагского трибунала генералу Крстичу, можно сделать вывод, что целая операция была спланирована ещё в марте 1995 года. Тогда была выпущена директива Радована Караджича о захвате анклава, который тогда находился под защитой ООН. Всё остальное было разработано командованием армии боснийских сербов, во главе с Ратко Младичем.
Айя Куге: Вот лишь несколько фраз из признания сербских офицеров в Гааге, цитирую: "Во время заключения в Поточарах пленным не давали еды, не оказывали медицинской помощи. Давали лишь немного воды, чтобы поддержать в людях жизнь до того, как их отвезут в Зворник". Командир 6 батальона Станишич был в ярости, потому что последняя группа пленных не была увезена на дамбу, а ликвидирована у школы, где потом его люди должны были убирать и перевозить трупы до дамбы". "80 или сто мусульман были убиты в ангаре у школы Вука Караджича. Их тела были сброшены с склона одного из холмов и завалены землёй". Какие моменты признания двух офицеров армии боснийских сербов наиболее ценны для тех, кто пытается восстановить картину происшедшего в Сребренице? Эксперт Иован Ницич:
Иован Ницич: Момир Николич признался, что Армия республики боснийских сербов имела план захвата Сребреницы. Цель этой операции: выгнать все мусульманское население анклава на территорию, контролируемую мусульманским правительством. Николич признался, что 12 июля начальник по безопасности Дринского корупуса назначил его координатором операции фильтрации мусульманских мужчин от женщин и детей, их содержания под стражей и позже ликвидации. Он рассказал, как лично он сам выбирал объекты и места, где мусульманские мужчины будут временно содержаться и где они будут убиты. 13 июля он предоставил генералу Младичу рапорт о том, как проходит операция. Ратко Младич, по его словам, был очень доволен. Николич, и это очень важно, признался, что позже, в сентябре и октябре 1995 года участвовал в перевозке трупов мусульман в новые места захоронения вокруг Сребеницы. Драган Обренович, из Зворникской бригады дополнил картину о преступлениях в Сребренице тем, что подробно рассказал как Главный штаб войск республики сербской и лично генерал Младич отдавали распоряжения о ликвидациях мусульман.
Признания вины Николича и Обреновича указывают на личную роль и индивидуальную ответственность за преступления. Точность приведенных ими фактов и имен остальных лиц, принимавших участие в событиях в Сребренице, ракрывают нам и то, что в этой операции, так или иначе, принимали участие все командные структуры войск боснийских сербов, при поддержке их политического руководства во главе с Радованом Караджичем. Из документов видно, что в происшедшем были замешаны и Сербия, и Югославия.
Айя Куге: Половина тех, против кого выдвинуты обвинения в Гааге по делу Сребреницы, всё ещё скрываются. Среди них - лидеры боснийских сербов военных времён Ратко Младич и Радован Караджич. Возможно даже, что они скрываются неподалеку от Сребреницы. Почему их не могут найти? Вот что об этом думает мать из Сребреницы Хатиджа Мехмедович.
Хатиджа Мехмедович: Есть возможность их арестовать! Все остальное - сказки для маленьких детей! Про Караджича и Младича все знают. Они преступники. Но для меня не меньшие преступники и те, кто выполнял их приказы. Если бы я получила подобный приказ, я бы на их месте сказала жертвам: бегите, люди! Про тех, кто выполнял приказ убивать, мало говорят. Но до тех пор, пока все эти экстремисты и преступники не будут изолированы, восстановить течение и бой жизни Боснии не сможет даже лучший часовщик.
Айя Куге: Теперь известно, КАК были ликвидированы мусульмане из Сребреницы. Но ПОЧЕМУ это случилось?
Наташа Кандич: Понятно, что Сребреница была важна для республики боснийских сербов с военной точки зрения. Но то, что произошло в Сребренице, вообще превышает пределы человеческого понимания - и числом убитых людей, и тем страшным способом, каким они были убиты. У меня на днях была возможность прочитать отчёт правительства Республики сербской, предоставленный по требованию Дома по правам человека в Боснии и Герцеговине. Этот отчёт ужасен, в нём есть заключения, которых когда-нибудь будут стыдиться все в Республике боснийских сербов. Правительство отрицает даже те факты, которые представлены и приняты Гаагским трибуналом, на процессе против генерала Крстича. Там есть просто неприличные утверждения, вплоть до того, что мужчины из Сребреницы ушли в леса и там сами друг друга убили.
Айя Куге: Почему и сейчас кто-то просто не в состоянии признаться себе в том, что произошло в Среберенице? Есть ли ответ на этот вопрос у простой женщины из Сребреницы Хатиджи, которая потеряла в Сребренице всю свою семью?
Хатиджа Мехмедович: Ну, как я могу ответить на такой вопрос, когда я не знаю. Мы кому-то мешали. Кто-то хотел жить, расширять свои владения за чужой счёт. Вот, я слушаю свидетельство из Гааги, как Слободан Милошевич и Фаньё Туджман договаривались разделить Боснию. Это страшно и стыдно: что двое людей договаривались о том, как уничтожить третьий народ, мусульман. Ну, где может жить этот один народ, отдельно?
Айя Куге: Сербы на тему Сребреницы просто молчат. А если и говорят, то предлагают самые невероятные теории: то эти мусульмане, якобы, погибли в боях, и их число сильно преувеличено, то несколько сотен людей убили местные сербы, чтобы отомстить: - в начале войны в тех краях убили тысячу их соотечественников, то даже - что всё сотворили западные агенты, переодетые в сербских военных... Когда в декабре Гаагский трибунал вынес приговор капитану Николичу, он закрыл лицо руками и заплакал. Сербы в Сербии и Боснии просто не хотят знать о том, что доказано в Гааге. Но и Хатиджа из Сребреницы недовольна Гаагским трибуналом...
Хатиджа Мехмедович: Лучше им в Гааге, чем мне здесь. Дождь идёт, у меня льётся со стен. Ветер наносит сугробы, я должна разметать. Дрова в мешке носить в дом. Нет муки, должна думать, где купить и на что купить. Лучше бы было их из Гааги сюда вернуть, а не тратить на них деньги. Они там в Гааге расцвели. Какие костюмы, какие галстуки! Их постоянно обследуют врачи. А я уже полтора года ни одного врача не видела. Когда у Милошевича повышенное давление - он на слушаниях перед судом не отвечает. Так я бы ни один день не была в состоянии отвечать. Пусть его отпустят и посадят на моё место. Чтобы он жил на пенсию в сто сорок марок. Чтобы он увидел, какова МОЯ жизнь. Я против Гааги. Я здесь девятый год наказание отбываю. Это здесь каторга, а Гаага - "мать родная". Гаага - рай, здесь - ад.
III
Аргентариа, от слова аргентум, на латыне "серебро", так этот край называли старые римляне. Отсюда название Сребреницы, которая в начале новой эры была крупнейшим центром добычи серебра на Балканах, а в третьем веке - самым большим городом в Боснии. Римляне называли Сребреницу Домавиа, в переводе - "возвращение домой". В конце боснийской войны городок покинули все. Полностью ВСЕ его жители. Сербы были вынуждены уйти ещё раньше, в начале войны, когда контроль над Сребреницей взяли мусульманские формирования. А мусульмане - когда пришла армия боснийских сербов. Домой вернулись не многие. Большинство боснийских мусульман приезжают лишь для того, чтобы похоронить (и помянуть) останки своих убитых, когда найдены и опознаны их кости. В Поточарах создан огромный мемориальный центр. Сербы тоже не возвращаются, и они нашли где-то новые дома.
Но мусульманка Хатиджа Мехмедович вернулась в Сребреницу, несмотря на то, что там ей всё напоминает о двух пропавших без вести сыновьях и муже. Больше близких родственников у нее нет. Двое её братьев тоже пропали без вести. Ей пятьдесят один год. Она всегда очень занята: она энергично занимается в организации "Женщины Сребреницы", стараясь собрать и честно распределить помощь тем семьям, которые также потеряли своих близких. Она, как может, помогает даже соседям сербам. И ненависти к ним я в ней не заметила.
Хатиджа Мехмедович: Я вернулась в свой дом. Один дом у нас в деревне сгорел. Вокруг меня сербы. Есть и те сербы, кто пришел сюда в 1996 году из Сараева, когда их дома остались на территории федерации. Но у меня с ними нет никаких проблем.
Айя Куге: До войны, до 1992 года, население самого города Сребреница составляло 6 тысяч, а в восьмидесяти окрестных сёлах проживало всего около тридцать тысяч человек. Три четверти - мусульмане, в бывшей Югославии это считалось национальностью, а четверть - сербы. Теперь, после войны, в городе и окрестных сёлах живут всего семь тысяч человек, и лишь две тысячи из них - мусульмане. Даже сейчас вместо того, чтобы возвращаться, люди уезжают. Уезжают даже те сербы, которые переселились из Сараева сразу после подписания Дейтонских мирных соглашений. Хатиджа, почему люди не возвращаются?
Хатиджа Мехмедович: Сюда в основном возвращаются одинокие женщины-вдовы. Для меня главное, чтобы Сребреница была красивым городом, чтобы я видела весёлых людей. Не важно какой они национальности. Если бы я встретила улыбающегося человека, и я бы себя чувствовала хорошо. А в Сребренице всё грустно. Люди приезжают, видят, как это выглядит, и, если у них есть хоть какая-то другая возможность, не возвращаются. Важно не только помочь людям восстановить дома, чтобы вернуть их. Нужны рабочие места, нужен заработок, на который можно было бы жить. Если и дальше ждать, когда придёт гуманитарная помощь, а, главным образом, мы так и живём, если не начать жить на средства от своей работы, здесь нет будущего.
Айя Куге: Раньше в Сребренице были два крупных рудника: свинца и цинка и руды боксита. Была промышленная зона с фабриками в Поточары, в двух километрах от города, был курорт с лечебными минеральными водами, развивался туризм.
После трагедии международное сообщество обещало Сребренице специальную гуманитарную помощь. Были организованы две международные конференции доноров. Но жители Сребреницы утверждают, что из денег от первой конференции в 2001 году до них не дошло ничего. В 2002 году ООН собрала для Сребреницы два с половиной миллиона долларов, однако боснийские журналисты подсчитали, что большая часть этих денег уходит иностранным специалистам, разрабатывающим порой ненужные и нереалистичные проекты реконструкции. Подсчитали, что лишь один такой иностранный менеджер, который даже не живет в Сребренице, в месяц получает столько же, сколько босниец со средним заработком зарабатывает за пятьдесят месяцев.
Сребреница всё ещё в руинах, в городе восстановлено лишь 140 частных домов, а большинство деревень так и стоят сожжеными.
Хатиджа Мехмедович: У нас были такие фабрики! Сегодня ничего не работает. О Сребренице много говорят, каждую международную конференцию по помощи Боснии открывают и закрывают Сребреницой. А посмотрите, как выглядит Сребреница! Не понимаю, почему. Я лично не требую ни работы, ни квартиры. Для моих близких строятся вечные дома. Я только жду, когда их туда поселят. Вот, посмотрите, какая бедность у нас. Но не только Сребреница, целая Босния в руинах.
Айя Куге: Сребреница расположена в узком ущелье, длинной в три километра, а шириной всего лишь в четыре сотни метров. Есть только один въезд в город, дальше горы и тупик. (Местные жители шутят, что из трёх улиц городка две правые - по одной правой въезжаешь, по другой правой возвращаешься, а по средней можно погулять).
На придорожном плакате при въезде в Сребреницу, рекламирующем USAID - программу реинтеграции и стабилизации Боснии, кто-то оставил надпись - "Проклятый двор". Так называется роман единственного югославского писателя - лауреата Нобелевской премии Иво Андрича, в котором он описывал убогое, угрюмое существование в забытых Богом деревнях Восточной Боснии. Эта бесперспективность не позволяют людям вернуться в свой город. Но Хатиджа пытается найти утешение.
Хатиджа Мехмедович: Вернулась я в пустой дом. И хорошо мне. И не хорошо. На дверях написано имя моего младшего мальчика: Альмир, "Лало", как мы его звали. Я больше люблю читать это имя, чем видеть целый свет. Это его рука написала. Которой больше нет...
Айя Куге: Когда я хожу по сребреницкой земле, порой меня начинает преследовать чувство, что хожу по костям убитых.
Хатиджа Мехмедович: Я ни одно преступление не оправдываю. Преступление не имеет национальности - преступление всегда преступление. А ребёнок для меня - ребёнок всего мира. И мать - мать всего мира. Если бы матерей спрашивали, война никогда бы не началась. Если бы я отправляла сына на войну, я бы отправляла его или убывать, или быть убитым. Ни одна мать своего ребёнка не готовит к такому. На массовые захоронения, такие, как Чёрный верх, должны прийти люди всех народов и привести своих детей. Говорят: дети бы получили травму, увидев это. Но лучше им получить травму в детстве, чем позже, когда вырастут, когда с ними может случиться то, что случилось с моими сыновьями. Это захоронение - яма длиной в 46 метров, в ней сверху лежал череп 12-летнего ребёнка. Туда надо вести детей: и сербских, и мусульманских, и хорватских. Сказать им: "Посмотрите. Не допустите, чтобы вас рассорили лживые политики, чтобы вас вновь разъединила их борьба за кресла и посты".
Айя Куге: Восемь с половиной лет тому назад, всего за несколько дней, начиная с 12 июля 1995 года, в окрестностях городка Сребреница в восточной Боснии, были убиты тысячи человек. Расстреляны в массовом порядке. Все они - боснийские мусульмане. Мужчины. Среди них и 199 мальчиков моложе семнадцати лет.
В течение трех лет мусульманский анклав Сребреница был в полной изоляции, в сербском окружении. Он назывался "зоной безопасности ООН". Затем эту официально охраняемую Объединенными Нациями территорию заняли силы боснийских сербов. Местное население получило распоряжение (или люди сами так решили, это до сих пор не понятно) покинуть город и уйти на территорию, контролируемую мусульманским правительством в Сараеве.
Большинство мужчин, свыше десяти тысяч, через леса и горы двинулись в сторону линии разграничения - так именовалась линия фронта - в путь, длиной более ста километров. Женщины, дети и старики, около двадцати пяти тысяч человек, пошли в Поточары - на базу голландского миротворческого батальона вблизи Сребреницы. Они надеялись, что "голубые каски" ООН помогут им эвакуироваться на автобусах. Среди них оказались и примерно две тысячи мужщин и мальчиков постарше, тех, кто был не в состоянии или не хотел отправляться в далёкий путь пешком, разлучаться с семьями. Большинство мусульманских мужчин из Сребреницы потом пропали без вести...
Хатиджа Мехмедович - одна из тех женщин Сребреницы, которая потеряла всю свою семью - двух сыновей, в возрасте семьнадцати и двадцати лет, мужа, двоих братьев. Июнь 1995 года.
Хатиджа Мехмедович: Я покинула свой дом в деревне в половину восьмого вечера 11 июля. Пришло распоряжение уходить из Сребреницы. Двинулись мы все вместе. Нам сказали, чтобы все, кто в состоянии идти, шли пешком. Это чтобы не создавать толпы и скопления транспорта в Поточари. Лишь старики, дети и неспособные идти далеко пешком моли отправиться на базу УНПРОФОР - миротворцев ООН, в голландский батальон. Они оттуда должны были перевезти всех в город Тузлу. А мы-то думали: если уж спокойно покидаем Сребреницу, никто нас трогать не будет. Мой младший сын Альмир говорит: "Мама, тебе лучше отправиться в Поточари автобусом. Что будет если устанешь и не сможешь идти дальше?" И пока обнимал меня, всё говорил: "Мама, уходи". Я пошла и постоянно оборачивалась, и долго видела, как он стоит, закрыв руками лицо. Так мы и расстались в роще, которую у нас называют Вязовая равнина. Я спустилась в Поточары к двенадцати ночи. Дорога показалась мне тяжёлой, да не только мне, всем нам. Будто чувствовали, что эта наша разлука - навсегда. В какой-то момент я пожалела, что мои не пошли в Поточары со мной. Но я не знала, что сербы взяли командование в свои руки и разоружили голландцев. Девушка переводчица нам сказала, что УНПРОФОР отвечает только за тех, кто внутри круга, огорожённого лентой.
Айя Куге: Однако голландские "голубые каски", две сотни легко вооружённых молодых солдат, в окружении сербских сил не чувствовали себя в состоянии выполнить миротворческую миссию. Генерал боснийских сербов Ратко Младич как победитель прогулялся по главной улице Сребреницы и с широкой улыбкой появился на поляне у фабрики акумуляторов в Поточары, где скопились мусульманские беженцы.
Хатиджа Мехмедович: На следующее утро пришёл Ратко Младич. Встал рядом со мной, обещал: "ничего плохого с вами не случится". Пока работали телекамеры, он был таким добрым. Детям раздавал шоколадки, гладил их по головкам. "Всех вас перевезем в Тузлу в полной безопасности. Но, боюсь, вам там ваш Алия Изетбегович не будет рад". А дом, в котором я жила, был ведь не домом Алии. Мой дом. Не Изетбеговича, не Ратко Младича, не Караджича - мой! И теперь я из своего дома должна была уходить и искать новый, под открытым небом!
Счастье, что мне удалось уехать в первые же сутки. Там, в Поточарах, потом творилось разное - и рождались дети, и умирали люди, и заканчивали жизнь самоубийством. Мужчин отделили от женщин, как только перестали работать телекамеры. Говорили, что мужчины поедут в другой колонне. И сразу окружили их минометами. О своих я слышала, что их взяли в плен. Белый бронетранспортёр миротворцев, но с сербами внутри, двигался по дороге через поля. Из бронетранспортера в мегафон призывали: "Сдавайтесь, мы вас перевезём на свободую территорию". И они сдались. Собрали их как стадо. Теперь я знаю, где мои - в братских могилах.
Айя Куге: Тысячи людей в июле 1995 года вышли из Сребреницы и просто исчезли. Почему всё ещё не известно сколько их? Этот вопрос я задала Амору Машовичу. Он руководит государственной комиссией по поискам пропавших без вести во время войны в Боснии и Герцеговине.
Амор Машович: Государственной комиссией зарегистрировано 8200 жертв Сребреницы 1995 года, Международным комитетом Красного креста 7800, а согласно данным разных ораганизаций семей жертв в Сребренице, число погибших достигает 10 700. Я полагаю, что реальное количество пропавших там - около восьми с половиной тысяч. Не все пропавшие без вести в так называемой зоне безопасности Сребреница разрегистрированы, по разным причинам. В каких-то случаях погибли все члены семьи, заявить об этом некому. А некоторые семьи сразу после событий в Сребренице уехали за границу, далеко от Боснии и Герцеговины. Вероятно, есть и другие причины.
Айя Куге: Уже восемь лет длятся поиски без вести пропавших, однако результаты не виглядят утешительно. Пока опознали и похоронили лишь тысячу человек, не смотря на то, что в эсгумациях участвуют иностранные эксперты. В специально оборудованных тоннелях у города Тузла годами продолжают лежать человеческие останки. Сколько же точно тел найдено на сегодняшний день?
Амор Машович: Точное количество эксгумированных на сегодняшний день жертв Сребреницы никто не знает. Согласно данными Гаагского трибунала - данные были оглашены на процессе против Слободана Милошевича - это останки 2541 человека. Но это, как отметил эксперт-свидетель, минимальное число найденных тел, полученное очень строгим методом. Сребреницкие захоронения являются так называемыми "вторичными захоронениями" - в них перевозились трупы из разных могил более раннего периода. Поэтому кости в них перемешаны. Сейчас собрано семь тысяч белых мешков, в которых лежат останки людей из Сребреницы. Но есть ли там семь тысяч жертв, - меньше или больше семы тысяч, - мы узнаем только со временем. Для этого нужна серьёзная, длительная, и очень дорогая антропологическая обработка. Сейчас из всех эксгумированных опознаны 1116 человек.
Айя Куге: А сколько могил жертв из Сребреницы удалось обнаружить?
Амор Машович: С момента окончания войны найдено двадцать шесть крупных массовых захоронений, большинство вторичного характера. Жертв из первоначальных мест захоронения выкапывали бульдозерами, грузовиками перевозили в другие, скрытые места, и перемешивали.
Айя Куге: Как вам удаётся найти эти массовые захоронения? Ведь в восточной Боснии густые леса, горы, овраги, минные поля...
Амор Машович: Источники информации у нас самые разные. Захоронения удаётся найти помошью свидетелей, прежде всего тех, кто участвовал в убийствах. Они теперь в Гаагском трибунале. Недавно некоторые из них, например, сербские офицеры Николич, Благоевич, Обренович, предоставили информацию, с помощью которой мы нашли новые захоронения. Помогают и люди, которые возвращаются в свои довоенные места жительства и замечают определённые перемены в конфигурации местности или растительности.
Айя Куге: Вокруг Сребреницы - поля смерти и поля преступления.
Этот городок стал символом людских страданий. Но как думают об этой трагедии те, кого она не коснулась напрямую. Белградский правозащитник Наташа Кандич во время югославской войны постоянно находилась в самых опасных зонах противостояния.
Наташа Кандич: По моему мнению, Сребреница - это самое ужасное преступление против человечности, случившееся за время войн на территории бывшей Югославии. И до тех пор, пока ВСЕ в Сербии и Боснии не поймут, что должны знать всё о Сребренице, всё до мельчайших деталей, мы ни самой Сребренице, ни её жертвам помочь не сможем.
Айя Куге: Международный трибунал в Гааге рассматривает обвинения за преступления в Сребренице против шестнадцати человек. Среди них - политики и военные из сербской республики в Боснии. Командир Дринского корпуса генерал Радислав Крстич, который руководил ликвидацией сребреницких мусульман, приговорён к сорока шести годам тюрьмы. Капитан армии боснийских сербов Момир Николич и потполковник Драган Обренович в конце минувшего года признали свою вину. Николич приговорён к двадцати семи, а Обренович к семнадцати годам заключения. Их признания помогли заполнить пробелы в истории о том, что случилось в Сребренице. Рассказывает Иован Ницич, эксперт Белградской неправительственной организации "Фонд Гуманитарных прав":
Иован Ницич: Минувший год был очень важным в этом процессе складывания "кусочков" мозаики - в выяснении всей правды о Сребренице. И благодаря признаниям сербских офицеров Николича и Обреновича, и благодаря тому, что были найдены некоторые новые документы. Многое разъяснилось в хронологическом смысле, получены свидетельства о людях, участвовавших в массовых убийствах, и о тех военных формированиях, которые были задействованы вокруг Сребреницы. На основе этих признаний, и на основе документов, включенных в приговор Гаагского трибунала генералу Крстичу, можно сделать вывод, что целая операция была спланирована ещё в марте 1995 года. Тогда была выпущена директива Радована Караджича о захвате анклава, который тогда находился под защитой ООН. Всё остальное было разработано командованием армии боснийских сербов, во главе с Ратко Младичем.
Айя Куге: Вот лишь несколько фраз из признания сербских офицеров в Гааге, цитирую: "Во время заключения в Поточарах пленным не давали еды, не оказывали медицинской помощи. Давали лишь немного воды, чтобы поддержать в людях жизнь до того, как их отвезут в Зворник". Командир 6 батальона Станишич был в ярости, потому что последняя группа пленных не была увезена на дамбу, а ликвидирована у школы, где потом его люди должны были убирать и перевозить трупы до дамбы". "80 или сто мусульман были убиты в ангаре у школы Вука Караджича. Их тела были сброшены с склона одного из холмов и завалены землёй". Какие моменты признания двух офицеров армии боснийских сербов наиболее ценны для тех, кто пытается восстановить картину происшедшего в Сребренице? Эксперт Иован Ницич:
Иован Ницич: Момир Николич признался, что Армия республики боснийских сербов имела план захвата Сребреницы. Цель этой операции: выгнать все мусульманское население анклава на территорию, контролируемую мусульманским правительством. Николич признался, что 12 июля начальник по безопасности Дринского корупуса назначил его координатором операции фильтрации мусульманских мужчин от женщин и детей, их содержания под стражей и позже ликвидации. Он рассказал, как лично он сам выбирал объекты и места, где мусульманские мужчины будут временно содержаться и где они будут убиты. 13 июля он предоставил генералу Младичу рапорт о том, как проходит операция. Ратко Младич, по его словам, был очень доволен. Николич, и это очень важно, признался, что позже, в сентябре и октябре 1995 года участвовал в перевозке трупов мусульман в новые места захоронения вокруг Сребеницы. Драган Обренович, из Зворникской бригады дополнил картину о преступлениях в Сребренице тем, что подробно рассказал как Главный штаб войск республики сербской и лично генерал Младич отдавали распоряжения о ликвидациях мусульман.
Признания вины Николича и Обреновича указывают на личную роль и индивидуальную ответственность за преступления. Точность приведенных ими фактов и имен остальных лиц, принимавших участие в событиях в Сребренице, ракрывают нам и то, что в этой операции, так или иначе, принимали участие все командные структуры войск боснийских сербов, при поддержке их политического руководства во главе с Радованом Караджичем. Из документов видно, что в происшедшем были замешаны и Сербия, и Югославия.
Айя Куге: Половина тех, против кого выдвинуты обвинения в Гааге по делу Сребреницы, всё ещё скрываются. Среди них - лидеры боснийских сербов военных времён Ратко Младич и Радован Караджич. Возможно даже, что они скрываются неподалеку от Сребреницы. Почему их не могут найти? Вот что об этом думает мать из Сребреницы Хатиджа Мехмедович.
Хатиджа Мехмедович: Есть возможность их арестовать! Все остальное - сказки для маленьких детей! Про Караджича и Младича все знают. Они преступники. Но для меня не меньшие преступники и те, кто выполнял их приказы. Если бы я получила подобный приказ, я бы на их месте сказала жертвам: бегите, люди! Про тех, кто выполнял приказ убивать, мало говорят. Но до тех пор, пока все эти экстремисты и преступники не будут изолированы, восстановить течение и бой жизни Боснии не сможет даже лучший часовщик.
Айя Куге: Теперь известно, КАК были ликвидированы мусульмане из Сребреницы. Но ПОЧЕМУ это случилось?
Наташа Кандич: Понятно, что Сребреница была важна для республики боснийских сербов с военной точки зрения. Но то, что произошло в Сребренице, вообще превышает пределы человеческого понимания - и числом убитых людей, и тем страшным способом, каким они были убиты. У меня на днях была возможность прочитать отчёт правительства Республики сербской, предоставленный по требованию Дома по правам человека в Боснии и Герцеговине. Этот отчёт ужасен, в нём есть заключения, которых когда-нибудь будут стыдиться все в Республике боснийских сербов. Правительство отрицает даже те факты, которые представлены и приняты Гаагским трибуналом, на процессе против генерала Крстича. Там есть просто неприличные утверждения, вплоть до того, что мужчины из Сребреницы ушли в леса и там сами друг друга убили.
Айя Куге: Почему и сейчас кто-то просто не в состоянии признаться себе в том, что произошло в Среберенице? Есть ли ответ на этот вопрос у простой женщины из Сребреницы Хатиджи, которая потеряла в Сребренице всю свою семью?
Хатиджа Мехмедович: Ну, как я могу ответить на такой вопрос, когда я не знаю. Мы кому-то мешали. Кто-то хотел жить, расширять свои владения за чужой счёт. Вот, я слушаю свидетельство из Гааги, как Слободан Милошевич и Фаньё Туджман договаривались разделить Боснию. Это страшно и стыдно: что двое людей договаривались о том, как уничтожить третьий народ, мусульман. Ну, где может жить этот один народ, отдельно?
Айя Куге: Сербы на тему Сребреницы просто молчат. А если и говорят, то предлагают самые невероятные теории: то эти мусульмане, якобы, погибли в боях, и их число сильно преувеличено, то несколько сотен людей убили местные сербы, чтобы отомстить: - в начале войны в тех краях убили тысячу их соотечественников, то даже - что всё сотворили западные агенты, переодетые в сербских военных... Когда в декабре Гаагский трибунал вынес приговор капитану Николичу, он закрыл лицо руками и заплакал. Сербы в Сербии и Боснии просто не хотят знать о том, что доказано в Гааге. Но и Хатиджа из Сребреницы недовольна Гаагским трибуналом...
Хатиджа Мехмедович: Лучше им в Гааге, чем мне здесь. Дождь идёт, у меня льётся со стен. Ветер наносит сугробы, я должна разметать. Дрова в мешке носить в дом. Нет муки, должна думать, где купить и на что купить. Лучше бы было их из Гааги сюда вернуть, а не тратить на них деньги. Они там в Гааге расцвели. Какие костюмы, какие галстуки! Их постоянно обследуют врачи. А я уже полтора года ни одного врача не видела. Когда у Милошевича повышенное давление - он на слушаниях перед судом не отвечает. Так я бы ни один день не была в состоянии отвечать. Пусть его отпустят и посадят на моё место. Чтобы он жил на пенсию в сто сорок марок. Чтобы он увидел, какова МОЯ жизнь. Я против Гааги. Я здесь девятый год наказание отбываю. Это здесь каторга, а Гаага - "мать родная". Гаага - рай, здесь - ад.
III
Аргентариа, от слова аргентум, на латыне "серебро", так этот край называли старые римляне. Отсюда название Сребреницы, которая в начале новой эры была крупнейшим центром добычи серебра на Балканах, а в третьем веке - самым большим городом в Боснии. Римляне называли Сребреницу Домавиа, в переводе - "возвращение домой". В конце боснийской войны городок покинули все. Полностью ВСЕ его жители. Сербы были вынуждены уйти ещё раньше, в начале войны, когда контроль над Сребреницей взяли мусульманские формирования. А мусульмане - когда пришла армия боснийских сербов. Домой вернулись не многие. Большинство боснийских мусульман приезжают лишь для того, чтобы похоронить (и помянуть) останки своих убитых, когда найдены и опознаны их кости. В Поточарах создан огромный мемориальный центр. Сербы тоже не возвращаются, и они нашли где-то новые дома.
Но мусульманка Хатиджа Мехмедович вернулась в Сребреницу, несмотря на то, что там ей всё напоминает о двух пропавших без вести сыновьях и муже. Больше близких родственников у нее нет. Двое её братьев тоже пропали без вести. Ей пятьдесят один год. Она всегда очень занята: она энергично занимается в организации "Женщины Сребреницы", стараясь собрать и честно распределить помощь тем семьям, которые также потеряли своих близких. Она, как может, помогает даже соседям сербам. И ненависти к ним я в ней не заметила.
Хатиджа Мехмедович: Я вернулась в свой дом. Один дом у нас в деревне сгорел. Вокруг меня сербы. Есть и те сербы, кто пришел сюда в 1996 году из Сараева, когда их дома остались на территории федерации. Но у меня с ними нет никаких проблем.
Айя Куге: До войны, до 1992 года, население самого города Сребреница составляло 6 тысяч, а в восьмидесяти окрестных сёлах проживало всего около тридцать тысяч человек. Три четверти - мусульмане, в бывшей Югославии это считалось национальностью, а четверть - сербы. Теперь, после войны, в городе и окрестных сёлах живут всего семь тысяч человек, и лишь две тысячи из них - мусульмане. Даже сейчас вместо того, чтобы возвращаться, люди уезжают. Уезжают даже те сербы, которые переселились из Сараева сразу после подписания Дейтонских мирных соглашений. Хатиджа, почему люди не возвращаются?
Хатиджа Мехмедович: Сюда в основном возвращаются одинокие женщины-вдовы. Для меня главное, чтобы Сребреница была красивым городом, чтобы я видела весёлых людей. Не важно какой они национальности. Если бы я встретила улыбающегося человека, и я бы себя чувствовала хорошо. А в Сребренице всё грустно. Люди приезжают, видят, как это выглядит, и, если у них есть хоть какая-то другая возможность, не возвращаются. Важно не только помочь людям восстановить дома, чтобы вернуть их. Нужны рабочие места, нужен заработок, на который можно было бы жить. Если и дальше ждать, когда придёт гуманитарная помощь, а, главным образом, мы так и живём, если не начать жить на средства от своей работы, здесь нет будущего.
Айя Куге: Раньше в Сребренице были два крупных рудника: свинца и цинка и руды боксита. Была промышленная зона с фабриками в Поточары, в двух километрах от города, был курорт с лечебными минеральными водами, развивался туризм.
После трагедии международное сообщество обещало Сребренице специальную гуманитарную помощь. Были организованы две международные конференции доноров. Но жители Сребреницы утверждают, что из денег от первой конференции в 2001 году до них не дошло ничего. В 2002 году ООН собрала для Сребреницы два с половиной миллиона долларов, однако боснийские журналисты подсчитали, что большая часть этих денег уходит иностранным специалистам, разрабатывающим порой ненужные и нереалистичные проекты реконструкции. Подсчитали, что лишь один такой иностранный менеджер, который даже не живет в Сребренице, в месяц получает столько же, сколько босниец со средним заработком зарабатывает за пятьдесят месяцев.
Сребреница всё ещё в руинах, в городе восстановлено лишь 140 частных домов, а большинство деревень так и стоят сожжеными.
Хатиджа Мехмедович: У нас были такие фабрики! Сегодня ничего не работает. О Сребренице много говорят, каждую международную конференцию по помощи Боснии открывают и закрывают Сребреницой. А посмотрите, как выглядит Сребреница! Не понимаю, почему. Я лично не требую ни работы, ни квартиры. Для моих близких строятся вечные дома. Я только жду, когда их туда поселят. Вот, посмотрите, какая бедность у нас. Но не только Сребреница, целая Босния в руинах.
Айя Куге: Сребреница расположена в узком ущелье, длинной в три километра, а шириной всего лишь в четыре сотни метров. Есть только один въезд в город, дальше горы и тупик. (Местные жители шутят, что из трёх улиц городка две правые - по одной правой въезжаешь, по другой правой возвращаешься, а по средней можно погулять).
На придорожном плакате при въезде в Сребреницу, рекламирующем USAID - программу реинтеграции и стабилизации Боснии, кто-то оставил надпись - "Проклятый двор". Так называется роман единственного югославского писателя - лауреата Нобелевской премии Иво Андрича, в котором он описывал убогое, угрюмое существование в забытых Богом деревнях Восточной Боснии. Эта бесперспективность не позволяют людям вернуться в свой город. Но Хатиджа пытается найти утешение.
Хатиджа Мехмедович: Вернулась я в пустой дом. И хорошо мне. И не хорошо. На дверях написано имя моего младшего мальчика: Альмир, "Лало", как мы его звали. Я больше люблю читать это имя, чем видеть целый свет. Это его рука написала. Которой больше нет...
Айя Куге: Когда я хожу по сребреницкой земле, порой меня начинает преследовать чувство, что хожу по костям убитых.
Хатиджа Мехмедович: Я ни одно преступление не оправдываю. Преступление не имеет национальности - преступление всегда преступление. А ребёнок для меня - ребёнок всего мира. И мать - мать всего мира. Если бы матерей спрашивали, война никогда бы не началась. Если бы я отправляла сына на войну, я бы отправляла его или убывать, или быть убитым. Ни одна мать своего ребёнка не готовит к такому. На массовые захоронения, такие, как Чёрный верх, должны прийти люди всех народов и привести своих детей. Говорят: дети бы получили травму, увидев это. Но лучше им получить травму в детстве, чем позже, когда вырастут, когда с ними может случиться то, что случилось с моими сыновьями. Это захоронение - яма длиной в 46 метров, в ней сверху лежал череп 12-летнего ребёнка. Туда надо вести детей: и сербских, и мусульманских, и хорватских. Сказать им: "Посмотрите. Не допустите, чтобы вас рассорили лживые политики, чтобы вас вновь разъединила их борьба за кресла и посты".