Ирина Лагунина:
9 января в Гааге в Международном трибунале по бывшей Югославии прошли последние перед началом основного процесса слушания по делу Слободана Милошевича. Теперь на очереди самое главное - сам суд со свидетелями обвинения и обвиняемого, с доказательством вины и невиновности. Состязательный процесс, в котором обвинение, судя по всему, будет состязаться с самим Слободаном Милошевичем, поскольку бывший президент Югославии от услуг адвокатов отказался. На данный момент Милошевичу предстоит пройти два судебных процесса - по обвинению, связанному с конфликтом в Косово, и по обвинению, связанному с войнами в Боснии и в Хорватии.
Бывший президент Югославии был выдан Международному трибуналу в Гааге 28 июня прошлого года. До этого он находился в тюрьме в Белграде и югославские власти заявляли, что только суд их страны может решить судьбу бывшего лидера.
Президент Югославии Воислав Коштуница, 3 апреля 2001:
Слободан Милошевич ответственен, прежде всего, перед своим собственным народом. Эта ответственность (...) включает в себя то, что Милошевич сделал сам и что он позволил сделать другим. Он повинен в развале страны и в чудовищном обнищании народа.
Ирина Лагунина:
Первое появление перед трибуналом, 3 июля. Бывшему лидеру Югославии предъявлены обвинения в совершении военных преступлений в Косово. "Слободан Милошевич и другие обвиняемые, - говорится в тексте предварительного обвинения, - планировали, подстрекали, приказывали, совершали или иным образом способствовали действиям следующего характера:
- Депортации, преступлению против человечности.
- Убийствам, преступлению против человечности.
- Убийствам, нарушению правил и норм ведения войны.
- Преследованию на почве политической, расовой и религиозной принадлежности, преступлению против человечности".
В первом же выступлении Милошевич определяет тактику поведения на процессе:
Слободан Милошевич:
Я считаю, что этот трибунал - ложный трибунал, и эти обвинения - ложные. Он незаконный, поскольку он не был назначен Генеральной ассамблеей ООН, так что ни к чему мне назначать адвоката для появления в незаконном суде.
Ирина Лагунина:
9 октября новый пункт обвинения - массовые убийства в ходе депортации несербского населения из Хорватии в 1991-1992 годах. Депортацию осуществляли сербские военные. В обвинительном акте подчеркивается, что Милошевич, бывший в то время президентом Республики Сербия, несет полную ответственность за их действия. Через 20 дней - дополнительные обвинения, в частности, в преступлениях против мирного населения в Хорватии в начале 90-х годов. Милошевич отказывается знакомиться с обвинительным актом, заявляя, что трибунал не имеет законной силы. 11 декабря трибунал принимает решение зачитать вслух заключительный акт обвинения в преступления в Боснии-Герцеговине, чтобы Милошевич знал, в чем его обвиняют:
Представитель обвинения:
Начиная с марта 1992 года и заканчивая 31 декабря 95-го Слободан Милошевич, действуя самостоятельно или совместно с другими членами преступного предприятия, планировал, подстрекал, непосредственно участвовал и другим образом содействовал планированию, подготовке и исполнению полного или частичного уничтожения национальных, этнических, расовых и религиозных групп боснийских мусульман и боснийских хорватов на территории Боснии-Герцеговины.
Ирина Лагунина:
Реакция бывшего президента Югославии:
Слободан Милошевич:
Хотел бы сказать вам: то, что мы сейчас слышали, этот трагический текст обвинения, это абсурд. Мне надо воздать должное за установление мира в Боснии, а не за войну. Ответственность за войну лежит на тех, кто развалил Югославию и на их агентах в Югославии, но не на сербах и не на сербской политике.
Председательствующий судья Ричард Мэй:
Господин Милошевич, как вы знаете, сейчас от вас требуется просто признать, виновны вы или нет. Вы этого не сделали. Соответственно, суд заявляет, что вы признаете себя невиновным по всем пунктам предъявленного обвинения.
Ирина Лагунина:
Итак, суд постановил, что, не дав ответа на вопрос, виновен он или нет, Милошевич тем самым считает себя невиновным. Позиция бывшего президента Югославии осталась неизменной и в ходе последнего на сегодняшний день пятого появления перед судьями трибунала. Гаага, 9 января.
Слободан Милошевич:
Естественное определение любого суда состоит в том, что суд всегда нейтрален и непредвзят. Но посмотрите на этот суд - обвинение строится на базе материалов британской разведки.
Ирина Лагунина:
В деле фигурируют материалы британской разведки и председатель суда, судья Ричард Мэй - британец. Слободан Милошевич усматривает в этом предвзятость трибунала. Наблюдатели отмечают, что, несмотря на отказ Милошевича сотрудничать с трибуналом, Ричард Мэй с чисто британским хладнокровием провел процесс через процедурные вопросы.
Ричард Мэй:
Мы внимательно вас слушали. Вам уже не раз говорилось, что эти слушания касаются исключительно процедурных вопросов. У вас будет возможность в процессе суда выступить в свою защиту и сделать собственное заявление. Но не сейчас. Объявляю слушания закрытыми.
Ирина Лагунина:
В июне прошлого года выдача Милошевича в Гаагу чуть не привела Сербию к правительственному кризису. В Белграде тогда прошли многотысячные демонстрации протеста. Что говорят сербы сегодня о процессе над бывшим лидером. Из Белграда наш корреспондент Айя Куге:
Айя Куге:
Большинство людей в Сербии, вспоминают Слободана Милошевича, кажется, только тогда, когда он появляется на телеэкранах, во время слушаний перед Гаагским трибуналом. Местные обозреватели не без иронии отмечают, что бывшему сербскому вождю, очевидно, идет на пользу климат курортного местечка Швенинген - он выглядит отдохнувшим. Его жена Мирьяна Маркович после одного из посещений мужа заявила, что Слободан в Белградской тюрме был красивым и больным, а в Гааге он красивый и не так болен. Один из близких соратников Милошевича сказал мне, что бывший президент Югославии чувствует себя лучше в Гааге, чем в Белграде потому, что международный формат правосудия ему подходит куда больше - перед трибуналом он, якобы, может выполнять свою историческую миссию борьбы против так называемого "нового мирового порядка". А в Белграде его собирались судить за такие "унизительные мелочи" как коррупция, злоупотребление служебным положением, за финансовые махинации, например, приватизацию государственного особняка. Известно, что Милошевич купил свою виллу, окружённую большим парком в элитном районе столицы, за тысячу долларов, и то в кредит. Дом семьи Милошевича уже полтора года перестраивается и его жена Мира, насколько известно, намерена в ближайшее время туда вернуться. Она жалуется, что в президентской резиденции, где она осталась после ареста мужа, холодно и нет никакой интимности, и что их покинули большинство друзей. Что соцпартия, которой Слободан Милошевич руководит даже из тьюрмы, отказывается покрыть её расходы поездок в Гаагу. В Гаагу Мирьяна Маркович обычно отправляется вместе со снохой, трёхлетним внуком и его няней. Тридцатишестилетняя дочь Милошевича Мария в знак протеста, что ее отец не сопротивлялся аресту, покинула Белград, уехала в Черногорию и вступила в Радикальную партию сербского ультранационалиста Шешеля. Против Марии ведётся судебный процесс за то, что она угрожала жизни людей: стреляла из пистолета, когда Милошевича весной увозили в центральную Белградскую тюрьму. Сын Марко после Белградской революции с подложным паспортом улетел в Россию и, насколько известно, в последнее время скрывается в Средней Азии. Марко, в возрасте двадцати семи лет, считался одним из пяти самых богатых людей в Сербии.
Сербы никогда не питали симпатии к детям Слободана Милошевича, и ещё меньше - к его жене, и, в последнее время, к нему самому. Часто можно услышать: лучше всего бы было, если бы бывший лидер отвечал не в Гааге, а перед собственным народом - за свои поражения в военных авантюрах, за трагическую судьбу восьмисот тысяч сербских беженцев из Хорватии, Боснии, Косово, за то, что разбазарил государство, довёл людей до нищеты.
Последние опросы общественного мнения показывают, что восемь с половиной процентов опрошенных граждан Югославии считают Слободана Милошевича человеком минувшего года, но лишь четыре процента всё ещё воспринимают его как своего лидера. Для большинства, вероятно, удобнее вычеркнуть бывшего президента из истории. В новых учебниках сербской истории для начальной школы имя Слободана Милошевича не упомянуто. И даже анекдотов про него уже нет.
Но, не смотря на низкий рейтинг Милошевича, факт, что он в Гааге будет отвечать за военные преступления, воспринимается в сербском обществе как оскорбление национального достойнства, как политическое судилище над всем народом. Сербы отказываются посмотреть в глаза прошлому и поверить, что под руководством Милошевича действительно были совершены военные преступления. Они не верят - лучше сказать, отказываются верить - даже в то, что в Сербии найдены массовые захоронения сотен албанцев, в том числе и детей, трупы которых были привезены суда из Косово в рефрижераторах. Они не хотят смотреть документальные фильмы о тысячах расстрелянных в Сребренице боснийских мусульман, среди которых - мальчики в возрасте двенадцати лет.
Общественность Сербии сегодня больше всего занимает тема - кто те двадцать близких соратников Милошевича, которые, как, сообщается в Гааге, готовы дать против него показания. Ряд государственных и партийных товарищей бывшего вождя уже выступили с заявлениями, что становиться предателями не собираются....
Ирина Лагунина:
Рассказывала наш корреспондент в Белграде Айя Куге. Трибунал по военным преступлениям в бывшей Югославии был учрежден Советом Безопасности ООН 25 мая 93-го года. Совет Безопасности назначает и независимого от трибунала прокурора, или обвинителя. Информация прокурору может быть поставлена кем угодно, обвинение, однако, должно ее проверить и подтвердить. Совет Безопасности ООН, впрочем, заметил, что лучше пользоваться информацией правительств, органов ООН, межправительственных и неправительственных организаций. Так выглядит правовая схема этого механизма международного права. Мои собеседники - юристы. Исполнительный директор Коалиции международной юстиции Нина Бенг-Йенсен (представитель коалиции непосредственно наблюдает за ходом процесса в Гааге) и Джон Сероун, исполнительный директор Центра исследований военных преступлений в школе права при Американском университете в Вашингтоне. Изначально обвинение утверждало, что Милошевич ответственен за уничтожение 10 городов в Косово и за убийство 314 косовских албанцев (сейчас число жертв увеличено до 900). Это выглядит несколько странным, если учесть, что творилось в Косово до начала операции НАТО. Почему столь ограничено обвинение?
Нина Бенг-Йенсен:
Потому что обвинение должно быть основано на доказательствах. И в процессе используются наиболее сильные доказательства. В случае с 10 городами и конкретными людьми, как утверждает обвинение, оно может доказать, что преступления были непосредственно связаны с Милошевичем и четырьмя другими высшими должностными лицами, судьба которых также рассматривается трибуналом. Это значит, что обвинение может в этих конкретных случаях проследить цепочку отдачи приказов, цепочку командования, используя для этого либо данные разведки, либо документы, либо свидетельские показания, которые показывают, что эти политические лидеры отвечают за происшедшее не только потому, что они знали об этом в силу своего служебного положения, но и что они потворствовали этому, приводили к этому, и, что еще сложнее доказать, что они непосредственно отдали приказ о проведении этих действий.
Ирина Лагунина:
Но достаточно ли этих обвинений, чтобы говорить о том, что Слободан Милошевич совершил преступления против человечности, как гласит вторая часть обвинения, что он повинен в совершении массовых убийств?
Нина Бенг-Йенсен:
Именно так. Обвинение заявляет, что у него есть доказательства, что Милошевич знал, что эти преступления совершаются вооруженными силами под его командованием и что он не сделал ничего, чтобы остановить или наказать людей в форме. А именно этого требует закон.
Ирина Лагунина:
Но случай с Косово - легче, чем с Боснией и Хорватией. И сейчас два дела разделены. И борьба за то, чтобы два обвинения были представлены одновременно, до сих пор не закончена. Обвинение хотело бы иметь один процесс, суд распорядился - нет, раздельные процессы. Прокурор подал апелляцию. Почему обвинение настаивает, чтобы оба дела слушались одновременно?
Нина Бенг-Йенсен:
Мне кажется, по ряду причин. Это дело будет легче для восприятия, если соединить свидетельские показания того, что Милошевич делал в Косово (как я уже сказала, в случае с Косово обвинение легче доказать), с тем, что происходило в Боснии и Хорватии. Поскольку в Боснии и Хорватии во многом использовалась такая же тактика и во многом происходило то же самое. Это дает возможность судье выявить, что нарушения права велись систематически. Почему доказать обвинение намного сложнее в случае с Боснией и Хорватией, так это потому, что армия боснийских сербов официально не была под контролем господина Милошевича. Свидетели, жители региона говорят о том, что армии боснийских сербов и Югославии - это во многом одно и то же, что они финансировались из одних и тех же источников, что они получали одинаковые команды, но в суде это доказать сложнее.
Ирина Лагунина:
Говорила Нина Бенг-Йенсен, Коалиция международной юстиции. Итак, обвинение хочет объединить все процессы в одно общее дело. Какими аргументами может пользоваться при этом прокурор и почему вообще возникает проблема объединения дел?
Джон Сероун:
Потому что, по теории обвинения, все эти три конфликта были частью одного общего большого плана. И поэтому логичнее и эффективнее было бы попытаться представить их суду одновременно, потому что, например, многие пункты обвинения в разных процессах могут быть подтверждены одними и теми же свидетельскими показаниями и фактами.
Ирина Лагунина:
Интересно поведение самого Милошевича все эти месяцы вплоть до последнего предсудебного слушания. Он отказывается назначить себе адвоката. Что это ему дает?
Джон Сероун:
Похоже, он полагает, что если назначит себе адвоката, то тем самым придаст легитимность этому процессу. А его позиция заключается в том, что весь процесс незаконен, поскольку трибунал незаконен. Не думаю, что это удачная юридическая стратегия, поскольку Международный трибунал не будет учитывать эту позицию, а Международный суд в 95-м году уже вынес заключение, что трибунал легитимен. Напомню, что Международный суд не рассматривает жалобы отдельных физических лиц. Суд рассматривает только дела, поданные государствами. А ни одно из государств, я думаю, не будет сейчас подавать ходатайство от имени Милошевича. Но может быть, эта стратегия Милошевича имеет чисто политический контекст. Может быть, он думает, что, подвергая сомнению легитимность трибунала, он достигнет каких-то политических целей.
Ирина Лагунина:
Например, каких?
Джон Сероун:
Он говорит, что трибунал незаконен, что он действует предвзято, что это на самом деле - детище НАТО, что государства Североатлантического Союза создали этот орган, специально чтобы осудить Милошевича. Например, он попытается подключить НАТО, заставить лидеров НАТО участвовать в судебной процедуре, привлекая их в качестве свидетелей (что он сейчас пытается сделать). Он надеется показать, что эти люди либо не захотят сотрудничать с трибуналом, либо что трибунал бессилен заставить их сотрудничать. Таким образом, он попытается подчеркнуть свою позицию, что суд предвзят и незаконен.
Ирина Лагунина:
Да, его представитель в Белграде уже заявил, что Милошевич, вероятно призовет в качестве свидетелей бывшего президента США Билла Клинтона и премьер-министра Великобритании Тони Блэра. С юридической точки зрения, какие цели он преследует?
Джон Сероун:
Он имеет право назвать людей, которых хотел бы видеть в качестве свидетелей на процессе. Не ясно, правда, сможет ли трибунал заставить их присутствовать и выступать на процессе. А из-за этого на самом деле возникает серьезный вопрос. Например, во время рассмотрения поведения НАТО в ходе авиаударов против Сербии, прокурор создал специальный комитет, который должен был выяснить, было ли совершено нечто противозаконное, надо ли проводить расследование, не совершила ли НАТО военных преступлений в Сербии. Комитет, в конце концов решил, что нет оснований даже начинать расследование по поводу того, были ли совершены преступления, поскольку нет оснований для расследования. Но при этом они признали, что им было очень сложно получить информацию от НАТО. Так что в данном случае за всем стоит реальная политика. И в какой-то мере реальная политика может на самом деле несколько затруднить возможности Милошевича пригласить свидетелей и построить собственную защиту. Что с юридической точки зрения ущемляет его права. Конечно, в НАТО могут заявить, что они открыли достаточно информации, что эта информация доступна суду и что то, что требует Милошевич, является секретной информацией и не является необходимой для исполнения честного правосудия.
Ирина Лагунина:
Джон Сероун, исполнительный директор Центра исследований военных преступлений.
Какое воздействие на развитие международного права, в особенности, международного гуманитарного права оказал этот трибунал?
Нина Бенг-Йенсен:
Эти два трибунала - по бывшей Югославии и по Руанде - за последние пять лет внесли больше в развитие международного гуманитарного права, чем что бы то ни было за последние 50 лет - со времени принятия Женевских конвенций. На самом деле это ведь первые международные трибуналы. Трибуналы после второй мировой войны проводились отдельными странами или союзами. И кто-то мог расценить их как суды победителей, как возмездие победителей. Сейчас были созданы на самом деле международные трибуналы, в которых работают юристы со всего мира. Что же касается утверждения норм права, то здесь больше значит трибунал по Руанде, где было несколько обвинений в геноциде. Но оба трибунала несут в себе очень мощные послания и развитие международных норм, например, применение норм ведения войны в отношении женщин. Раньше считалось, что насилие над женщинами и все последствия этого - ну, что ж, это то, что во время войны неизбежно! Теперь на международном уровне признано, что такого рода насилие над женщинами, да и над мужчинами, особенно если они не вооружены и представляют собой мирных граждан - это нарушение международного гуманитарного права, за которое можно и нужно судить. И хотя, конечно, в реальности прогресс очень медленный и все больше и больше войн ведутся непрофессиональными, неподготовленными солдатами, развитие права, происшедшее в рамках этих международных трибуналов, на самом деле примечательно.
Ирина Лагунина:
Говорила Нина Бенг-Йенсен, исполнительный директор Коалиции международной юстиции. Тот же вопрос второму собеседнику, исполнительному директору Центра по расследованию военных преступлений Джону Сероуну.
Джон Сероун:
До него не было органа, который мог бы отправлять правосудие на международном уровне. Был нюренбенгский трибунал, в каком-то смысле международный институт, но он был создан четырьмя государствами. А здесь есть международный орган, созданный ООН, и этот орган вправе отправлять правосудие, по крайней мере, в отношении бывшей Югославии (и второй трибунал - в отношении Руанды). И он на самом деле значительно развил международное право, заполнил многие пробелы, которые существовали в нем. Например, получило развитие юридическое определение геноцида и ответственности за него. Но уже сам факт, что Милошевич привлекается к ответственности, уже одно это само по себе примечательно, поскольку показывает: лидеры государств не обладают иммунитетом за совершенные преступления.
9 января в Гааге в Международном трибунале по бывшей Югославии прошли последние перед началом основного процесса слушания по делу Слободана Милошевича. Теперь на очереди самое главное - сам суд со свидетелями обвинения и обвиняемого, с доказательством вины и невиновности. Состязательный процесс, в котором обвинение, судя по всему, будет состязаться с самим Слободаном Милошевичем, поскольку бывший президент Югославии от услуг адвокатов отказался. На данный момент Милошевичу предстоит пройти два судебных процесса - по обвинению, связанному с конфликтом в Косово, и по обвинению, связанному с войнами в Боснии и в Хорватии.
Бывший президент Югославии был выдан Международному трибуналу в Гааге 28 июня прошлого года. До этого он находился в тюрьме в Белграде и югославские власти заявляли, что только суд их страны может решить судьбу бывшего лидера.
Президент Югославии Воислав Коштуница, 3 апреля 2001:
Слободан Милошевич ответственен, прежде всего, перед своим собственным народом. Эта ответственность (...) включает в себя то, что Милошевич сделал сам и что он позволил сделать другим. Он повинен в развале страны и в чудовищном обнищании народа.
Ирина Лагунина:
Первое появление перед трибуналом, 3 июля. Бывшему лидеру Югославии предъявлены обвинения в совершении военных преступлений в Косово. "Слободан Милошевич и другие обвиняемые, - говорится в тексте предварительного обвинения, - планировали, подстрекали, приказывали, совершали или иным образом способствовали действиям следующего характера:
- Депортации, преступлению против человечности.
- Убийствам, преступлению против человечности.
- Убийствам, нарушению правил и норм ведения войны.
- Преследованию на почве политической, расовой и религиозной принадлежности, преступлению против человечности".
В первом же выступлении Милошевич определяет тактику поведения на процессе:
Слободан Милошевич:
Я считаю, что этот трибунал - ложный трибунал, и эти обвинения - ложные. Он незаконный, поскольку он не был назначен Генеральной ассамблеей ООН, так что ни к чему мне назначать адвоката для появления в незаконном суде.
Ирина Лагунина:
9 октября новый пункт обвинения - массовые убийства в ходе депортации несербского населения из Хорватии в 1991-1992 годах. Депортацию осуществляли сербские военные. В обвинительном акте подчеркивается, что Милошевич, бывший в то время президентом Республики Сербия, несет полную ответственность за их действия. Через 20 дней - дополнительные обвинения, в частности, в преступлениях против мирного населения в Хорватии в начале 90-х годов. Милошевич отказывается знакомиться с обвинительным актом, заявляя, что трибунал не имеет законной силы. 11 декабря трибунал принимает решение зачитать вслух заключительный акт обвинения в преступления в Боснии-Герцеговине, чтобы Милошевич знал, в чем его обвиняют:
Представитель обвинения:
Начиная с марта 1992 года и заканчивая 31 декабря 95-го Слободан Милошевич, действуя самостоятельно или совместно с другими членами преступного предприятия, планировал, подстрекал, непосредственно участвовал и другим образом содействовал планированию, подготовке и исполнению полного или частичного уничтожения национальных, этнических, расовых и религиозных групп боснийских мусульман и боснийских хорватов на территории Боснии-Герцеговины.
Ирина Лагунина:
Реакция бывшего президента Югославии:
Слободан Милошевич:
Хотел бы сказать вам: то, что мы сейчас слышали, этот трагический текст обвинения, это абсурд. Мне надо воздать должное за установление мира в Боснии, а не за войну. Ответственность за войну лежит на тех, кто развалил Югославию и на их агентах в Югославии, но не на сербах и не на сербской политике.
Председательствующий судья Ричард Мэй:
Господин Милошевич, как вы знаете, сейчас от вас требуется просто признать, виновны вы или нет. Вы этого не сделали. Соответственно, суд заявляет, что вы признаете себя невиновным по всем пунктам предъявленного обвинения.
Ирина Лагунина:
Итак, суд постановил, что, не дав ответа на вопрос, виновен он или нет, Милошевич тем самым считает себя невиновным. Позиция бывшего президента Югославии осталась неизменной и в ходе последнего на сегодняшний день пятого появления перед судьями трибунала. Гаага, 9 января.
Слободан Милошевич:
Естественное определение любого суда состоит в том, что суд всегда нейтрален и непредвзят. Но посмотрите на этот суд - обвинение строится на базе материалов британской разведки.
Ирина Лагунина:
В деле фигурируют материалы британской разведки и председатель суда, судья Ричард Мэй - британец. Слободан Милошевич усматривает в этом предвзятость трибунала. Наблюдатели отмечают, что, несмотря на отказ Милошевича сотрудничать с трибуналом, Ричард Мэй с чисто британским хладнокровием провел процесс через процедурные вопросы.
Ричард Мэй:
Мы внимательно вас слушали. Вам уже не раз говорилось, что эти слушания касаются исключительно процедурных вопросов. У вас будет возможность в процессе суда выступить в свою защиту и сделать собственное заявление. Но не сейчас. Объявляю слушания закрытыми.
Ирина Лагунина:
В июне прошлого года выдача Милошевича в Гаагу чуть не привела Сербию к правительственному кризису. В Белграде тогда прошли многотысячные демонстрации протеста. Что говорят сербы сегодня о процессе над бывшим лидером. Из Белграда наш корреспондент Айя Куге:
Айя Куге:
Большинство людей в Сербии, вспоминают Слободана Милошевича, кажется, только тогда, когда он появляется на телеэкранах, во время слушаний перед Гаагским трибуналом. Местные обозреватели не без иронии отмечают, что бывшему сербскому вождю, очевидно, идет на пользу климат курортного местечка Швенинген - он выглядит отдохнувшим. Его жена Мирьяна Маркович после одного из посещений мужа заявила, что Слободан в Белградской тюрме был красивым и больным, а в Гааге он красивый и не так болен. Один из близких соратников Милошевича сказал мне, что бывший президент Югославии чувствует себя лучше в Гааге, чем в Белграде потому, что международный формат правосудия ему подходит куда больше - перед трибуналом он, якобы, может выполнять свою историческую миссию борьбы против так называемого "нового мирового порядка". А в Белграде его собирались судить за такие "унизительные мелочи" как коррупция, злоупотребление служебным положением, за финансовые махинации, например, приватизацию государственного особняка. Известно, что Милошевич купил свою виллу, окружённую большим парком в элитном районе столицы, за тысячу долларов, и то в кредит. Дом семьи Милошевича уже полтора года перестраивается и его жена Мира, насколько известно, намерена в ближайшее время туда вернуться. Она жалуется, что в президентской резиденции, где она осталась после ареста мужа, холодно и нет никакой интимности, и что их покинули большинство друзей. Что соцпартия, которой Слободан Милошевич руководит даже из тьюрмы, отказывается покрыть её расходы поездок в Гаагу. В Гаагу Мирьяна Маркович обычно отправляется вместе со снохой, трёхлетним внуком и его няней. Тридцатишестилетняя дочь Милошевича Мария в знак протеста, что ее отец не сопротивлялся аресту, покинула Белград, уехала в Черногорию и вступила в Радикальную партию сербского ультранационалиста Шешеля. Против Марии ведётся судебный процесс за то, что она угрожала жизни людей: стреляла из пистолета, когда Милошевича весной увозили в центральную Белградскую тюрьму. Сын Марко после Белградской революции с подложным паспортом улетел в Россию и, насколько известно, в последнее время скрывается в Средней Азии. Марко, в возрасте двадцати семи лет, считался одним из пяти самых богатых людей в Сербии.
Сербы никогда не питали симпатии к детям Слободана Милошевича, и ещё меньше - к его жене, и, в последнее время, к нему самому. Часто можно услышать: лучше всего бы было, если бы бывший лидер отвечал не в Гааге, а перед собственным народом - за свои поражения в военных авантюрах, за трагическую судьбу восьмисот тысяч сербских беженцев из Хорватии, Боснии, Косово, за то, что разбазарил государство, довёл людей до нищеты.
Последние опросы общественного мнения показывают, что восемь с половиной процентов опрошенных граждан Югославии считают Слободана Милошевича человеком минувшего года, но лишь четыре процента всё ещё воспринимают его как своего лидера. Для большинства, вероятно, удобнее вычеркнуть бывшего президента из истории. В новых учебниках сербской истории для начальной школы имя Слободана Милошевича не упомянуто. И даже анекдотов про него уже нет.
Но, не смотря на низкий рейтинг Милошевича, факт, что он в Гааге будет отвечать за военные преступления, воспринимается в сербском обществе как оскорбление национального достойнства, как политическое судилище над всем народом. Сербы отказываются посмотреть в глаза прошлому и поверить, что под руководством Милошевича действительно были совершены военные преступления. Они не верят - лучше сказать, отказываются верить - даже в то, что в Сербии найдены массовые захоронения сотен албанцев, в том числе и детей, трупы которых были привезены суда из Косово в рефрижераторах. Они не хотят смотреть документальные фильмы о тысячах расстрелянных в Сребренице боснийских мусульман, среди которых - мальчики в возрасте двенадцати лет.
Общественность Сербии сегодня больше всего занимает тема - кто те двадцать близких соратников Милошевича, которые, как, сообщается в Гааге, готовы дать против него показания. Ряд государственных и партийных товарищей бывшего вождя уже выступили с заявлениями, что становиться предателями не собираются....
Ирина Лагунина:
Рассказывала наш корреспондент в Белграде Айя Куге. Трибунал по военным преступлениям в бывшей Югославии был учрежден Советом Безопасности ООН 25 мая 93-го года. Совет Безопасности назначает и независимого от трибунала прокурора, или обвинителя. Информация прокурору может быть поставлена кем угодно, обвинение, однако, должно ее проверить и подтвердить. Совет Безопасности ООН, впрочем, заметил, что лучше пользоваться информацией правительств, органов ООН, межправительственных и неправительственных организаций. Так выглядит правовая схема этого механизма международного права. Мои собеседники - юристы. Исполнительный директор Коалиции международной юстиции Нина Бенг-Йенсен (представитель коалиции непосредственно наблюдает за ходом процесса в Гааге) и Джон Сероун, исполнительный директор Центра исследований военных преступлений в школе права при Американском университете в Вашингтоне. Изначально обвинение утверждало, что Милошевич ответственен за уничтожение 10 городов в Косово и за убийство 314 косовских албанцев (сейчас число жертв увеличено до 900). Это выглядит несколько странным, если учесть, что творилось в Косово до начала операции НАТО. Почему столь ограничено обвинение?
Нина Бенг-Йенсен:
Потому что обвинение должно быть основано на доказательствах. И в процессе используются наиболее сильные доказательства. В случае с 10 городами и конкретными людьми, как утверждает обвинение, оно может доказать, что преступления были непосредственно связаны с Милошевичем и четырьмя другими высшими должностными лицами, судьба которых также рассматривается трибуналом. Это значит, что обвинение может в этих конкретных случаях проследить цепочку отдачи приказов, цепочку командования, используя для этого либо данные разведки, либо документы, либо свидетельские показания, которые показывают, что эти политические лидеры отвечают за происшедшее не только потому, что они знали об этом в силу своего служебного положения, но и что они потворствовали этому, приводили к этому, и, что еще сложнее доказать, что они непосредственно отдали приказ о проведении этих действий.
Ирина Лагунина:
Но достаточно ли этих обвинений, чтобы говорить о том, что Слободан Милошевич совершил преступления против человечности, как гласит вторая часть обвинения, что он повинен в совершении массовых убийств?
Нина Бенг-Йенсен:
Именно так. Обвинение заявляет, что у него есть доказательства, что Милошевич знал, что эти преступления совершаются вооруженными силами под его командованием и что он не сделал ничего, чтобы остановить или наказать людей в форме. А именно этого требует закон.
Ирина Лагунина:
Но случай с Косово - легче, чем с Боснией и Хорватией. И сейчас два дела разделены. И борьба за то, чтобы два обвинения были представлены одновременно, до сих пор не закончена. Обвинение хотело бы иметь один процесс, суд распорядился - нет, раздельные процессы. Прокурор подал апелляцию. Почему обвинение настаивает, чтобы оба дела слушались одновременно?
Нина Бенг-Йенсен:
Мне кажется, по ряду причин. Это дело будет легче для восприятия, если соединить свидетельские показания того, что Милошевич делал в Косово (как я уже сказала, в случае с Косово обвинение легче доказать), с тем, что происходило в Боснии и Хорватии. Поскольку в Боснии и Хорватии во многом использовалась такая же тактика и во многом происходило то же самое. Это дает возможность судье выявить, что нарушения права велись систематически. Почему доказать обвинение намного сложнее в случае с Боснией и Хорватией, так это потому, что армия боснийских сербов официально не была под контролем господина Милошевича. Свидетели, жители региона говорят о том, что армии боснийских сербов и Югославии - это во многом одно и то же, что они финансировались из одних и тех же источников, что они получали одинаковые команды, но в суде это доказать сложнее.
Ирина Лагунина:
Говорила Нина Бенг-Йенсен, Коалиция международной юстиции. Итак, обвинение хочет объединить все процессы в одно общее дело. Какими аргументами может пользоваться при этом прокурор и почему вообще возникает проблема объединения дел?
Джон Сероун:
Потому что, по теории обвинения, все эти три конфликта были частью одного общего большого плана. И поэтому логичнее и эффективнее было бы попытаться представить их суду одновременно, потому что, например, многие пункты обвинения в разных процессах могут быть подтверждены одними и теми же свидетельскими показаниями и фактами.
Ирина Лагунина:
Интересно поведение самого Милошевича все эти месяцы вплоть до последнего предсудебного слушания. Он отказывается назначить себе адвоката. Что это ему дает?
Джон Сероун:
Похоже, он полагает, что если назначит себе адвоката, то тем самым придаст легитимность этому процессу. А его позиция заключается в том, что весь процесс незаконен, поскольку трибунал незаконен. Не думаю, что это удачная юридическая стратегия, поскольку Международный трибунал не будет учитывать эту позицию, а Международный суд в 95-м году уже вынес заключение, что трибунал легитимен. Напомню, что Международный суд не рассматривает жалобы отдельных физических лиц. Суд рассматривает только дела, поданные государствами. А ни одно из государств, я думаю, не будет сейчас подавать ходатайство от имени Милошевича. Но может быть, эта стратегия Милошевича имеет чисто политический контекст. Может быть, он думает, что, подвергая сомнению легитимность трибунала, он достигнет каких-то политических целей.
Ирина Лагунина:
Например, каких?
Джон Сероун:
Он говорит, что трибунал незаконен, что он действует предвзято, что это на самом деле - детище НАТО, что государства Североатлантического Союза создали этот орган, специально чтобы осудить Милошевича. Например, он попытается подключить НАТО, заставить лидеров НАТО участвовать в судебной процедуре, привлекая их в качестве свидетелей (что он сейчас пытается сделать). Он надеется показать, что эти люди либо не захотят сотрудничать с трибуналом, либо что трибунал бессилен заставить их сотрудничать. Таким образом, он попытается подчеркнуть свою позицию, что суд предвзят и незаконен.
Ирина Лагунина:
Да, его представитель в Белграде уже заявил, что Милошевич, вероятно призовет в качестве свидетелей бывшего президента США Билла Клинтона и премьер-министра Великобритании Тони Блэра. С юридической точки зрения, какие цели он преследует?
Джон Сероун:
Он имеет право назвать людей, которых хотел бы видеть в качестве свидетелей на процессе. Не ясно, правда, сможет ли трибунал заставить их присутствовать и выступать на процессе. А из-за этого на самом деле возникает серьезный вопрос. Например, во время рассмотрения поведения НАТО в ходе авиаударов против Сербии, прокурор создал специальный комитет, который должен был выяснить, было ли совершено нечто противозаконное, надо ли проводить расследование, не совершила ли НАТО военных преступлений в Сербии. Комитет, в конце концов решил, что нет оснований даже начинать расследование по поводу того, были ли совершены преступления, поскольку нет оснований для расследования. Но при этом они признали, что им было очень сложно получить информацию от НАТО. Так что в данном случае за всем стоит реальная политика. И в какой-то мере реальная политика может на самом деле несколько затруднить возможности Милошевича пригласить свидетелей и построить собственную защиту. Что с юридической точки зрения ущемляет его права. Конечно, в НАТО могут заявить, что они открыли достаточно информации, что эта информация доступна суду и что то, что требует Милошевич, является секретной информацией и не является необходимой для исполнения честного правосудия.
Ирина Лагунина:
Джон Сероун, исполнительный директор Центра исследований военных преступлений.
Какое воздействие на развитие международного права, в особенности, международного гуманитарного права оказал этот трибунал?
Нина Бенг-Йенсен:
Эти два трибунала - по бывшей Югославии и по Руанде - за последние пять лет внесли больше в развитие международного гуманитарного права, чем что бы то ни было за последние 50 лет - со времени принятия Женевских конвенций. На самом деле это ведь первые международные трибуналы. Трибуналы после второй мировой войны проводились отдельными странами или союзами. И кто-то мог расценить их как суды победителей, как возмездие победителей. Сейчас были созданы на самом деле международные трибуналы, в которых работают юристы со всего мира. Что же касается утверждения норм права, то здесь больше значит трибунал по Руанде, где было несколько обвинений в геноциде. Но оба трибунала несут в себе очень мощные послания и развитие международных норм, например, применение норм ведения войны в отношении женщин. Раньше считалось, что насилие над женщинами и все последствия этого - ну, что ж, это то, что во время войны неизбежно! Теперь на международном уровне признано, что такого рода насилие над женщинами, да и над мужчинами, особенно если они не вооружены и представляют собой мирных граждан - это нарушение международного гуманитарного права, за которое можно и нужно судить. И хотя, конечно, в реальности прогресс очень медленный и все больше и больше войн ведутся непрофессиональными, неподготовленными солдатами, развитие права, происшедшее в рамках этих международных трибуналов, на самом деле примечательно.
Ирина Лагунина:
Говорила Нина Бенг-Йенсен, исполнительный директор Коалиции международной юстиции. Тот же вопрос второму собеседнику, исполнительному директору Центра по расследованию военных преступлений Джону Сероуну.
Джон Сероун:
До него не было органа, который мог бы отправлять правосудие на международном уровне. Был нюренбенгский трибунал, в каком-то смысле международный институт, но он был создан четырьмя государствами. А здесь есть международный орган, созданный ООН, и этот орган вправе отправлять правосудие, по крайней мере, в отношении бывшей Югославии (и второй трибунал - в отношении Руанды). И он на самом деле значительно развил международное право, заполнил многие пробелы, которые существовали в нем. Например, получило развитие юридическое определение геноцида и ответственности за него. Но уже сам факт, что Милошевич привлекается к ответственности, уже одно это само по себе примечательно, поскольку показывает: лидеры государств не обладают иммунитетом за совершенные преступления.