Марина Катыс: 26 апреля 1986 года в 1 час 24 минуты на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной станции раздались последовательно два взрыва. Катастрофа произошла в связи с проводившимся экспериментом на четвертом энергоблоке станции. В ходе эксперименты были нарушены все правила безопасности, персонал не был готов и не знал о возможных последствиях, а также допускал отклонения от выполнения программы.
Были отключены системы автоматической защиты от аварийных ситуаций.
Взрывы привели к полному разрушению реактора и его активной зоны, систем охлаждения, а также здания реакторного зала. На крышу машинного зала, на территорию вокруг АЭС были выброшены железобетонные и металлические конструкции, графитовые блоки и их куски. Из 190 тонн ядерного топлива 90 процентов попало в атмосферу земли. По данным ученых, выброс радионуклидов равен четырем взрывам в Хиросиме.
В 1 час 30 минут на место катастрофы прибыли подразделения пожарных частей по охране АЭС, самой станции и города Припяти. При тушении пожара на кровле машинного зала эти пожарные приняли на себя всю мощь радиоактивного излучения. Позднее прибыли пожарные части из города Чернобыль, Киева и других районов. К 5 часам утра пожар был локализован. Все пожарные получили высокие дозы облучения, и спасти их не удалось.
Из одного малоизвестного документа тех дней:
"Секретно. Приложение к пункту 10 протокола № 32.
Для того чтобы не допустить большого суммарного накопления радиоактивных веществ в организме людей от употребления "грязных" продуктов питания, Министерство здравоохранения СССР рекомендует максимально рассредоточить загрязненное мясо по стране... Организовать его переработку на мясокомбинатах большинства областей Российской Федерации (кроме города Москвы), Молдавии, Республик Закавказья, Прибалтики, Казахстана, Средней Азии.
Председатель Госагропрома СССР В. Мураховский".
В 2001 году я попросила министра по атомной энергии Александра Румянцева (ныне он возглавляет Федеральное агентство по атомной энергии) подвести краткие итоги прошедших после Чернобыльской катастрофы лет. Не думаю, что за последние три года его точка зрения на эту трагедию сильно изменилась.
Александр Румянцев: Даже краткие итоги подводить достаточно сложно. Я должен сказать, что в значительной степени в последнее время начинает восстанавливаться доверие к атомной энергетике, спустя вот ту трагедию, которую пережило все общество. В значительной степени все технические решения постоянно совершенствуются, и меры безопасности на атомных станциях позволяют делать оптимистичный прогноз, что все соответствует всем самым жестким международным стандартам.
Конечно, итоги малоутешительные в том смысле, что многие ликвидаторы ушли из жизни. Как связать это с тем, что они получили там значительную дозировку? - Первые итоги, когда погибли пожарные, первые люди, которые там погибли - это понятно, тут есть непосредственная связь. Но медицина как-то не дает никакой корреляции с тем, что возросла смертность по связи с чернобыльскими событиями. Хотя, конечно, ликвидаторы и дети, которые получили радиационный удар на щитовидную железу, - это, конечно, на совести атомной энергетики, тут ничего не сделаешь.
Марина Катыс: На мой вопрос - почему так сильно - на порядки - отличаются сведения о пострадавших в результате Чернобыльской катастрофы у самого министра и представителей других организаций, Александр Румянцев ответил:
Александр Румянцев: Я лично пользуюсь данными академика Ильина, то есть директора Института биофизики. Как раз этот институт Министерства здравоохранения всю жизнь изучал воздействие ионизирующих излучений на организм человека. У него эти данные научно обоснованы с привязкой в базах данных почти по-фамильно. Чем пользуются другие фонды и движения, когда обнародуют свои данные, я не знаю. Наверное, нужно установить (может быть, с помощью вас, журналистов) некий диалог, чтобы сблизить эти две точки зрения и разобраться, какая же действительная реальность.
Марина Катыс: В том, какова же, как выразился министр, "действительная реальность", мы и попробуем разобраться.
Слово Алле Ярошинской, автору нескольких книг о Чернобыле, лауреату альтернативной Нобелевской премии "За жизнь, достойную человека".
Алла Ярошинская: Мне удалось, как депутату, в последние дни развала парламента скопировать 40 секретных протоколов Политбюро ЦК КПСС о том, что же на самом деле происходило после Чернобыля, когда в течение двух-трех недель после взрыва в Чернобыле 12 тысяч человек было госпитализировано (и об этом записано в этих протоколах Политбюро). На Политбюро принимается решение поднять уровень предельно допустимых норм радиации, которую человек может получить за всю свою жизнь (считается - за 75 лет жизни). Когда они подняли этот уровень - тайно, секретно от всех нас, - оказалось, что все 12 тысяч, которые были госпитализированы, они чудесным образом "выздоровели".
Марина Катыс: Но кроме этих 12 тысяч, тысячи людей со всех концов бывшего СССР были призваны и командированы для ликвидации последствий катастрофы. Работы по ликвидации велись в основном вручную: лопатами снимали верхний слой грунта на территории атомной станции, руками сбрасывали куски арматуры и графита с крыши машинного зала, тряпками смывали радиоактивную грязь внутри станции... Радиоуправляемые механизмы, выполняющие работы по устранению завалов, не выдерживали высокого уровня радиации и выходили из строя.
В июне 1986 года Николай Тараканов, ныне - генерал-майор запаса, руководил операцией в особо опасной зоне.
Николай Тараканов: Один пытливый полковник, доктор наук Кауров, когда мы уже заканчивали операцию, привозит с Крещатика несколько каштановых листов и кладет их в сейф, в абсолютную темноту. Через несколько дней он вынимает эти листы: листки - зеленые, но они изъедены, как будто их моль съела. 1400 офицеров подобрали, помимо ученых, и мы ночью, чтобы не беспокоить народ, выехали в Киев и взяли десятки тысяч проб. Все это мы погрузили в самолеты и отправили на Семипалатинский полигон. Через неделю получили результаты, что зараженность в городе Киеве в десятки раз выше, чем было официально нам объявлено.
33 раза - я до смерти будут помнить - город Киев был вымыт, вся растительность на всех улицах и перекрестках была снята, в целлофановые мешки закупорена и вывезена в 10 могильников под Чернобыль.
Марина Катыс: Напомню, что к тому времени прошло уже более двух месяцев с момент взрыва реактора четвертого блока, а люди все еще ничего не знали об обрушившейся на них беде. Только в середине сентября 1986 года было принято решение убрать реакторное топливо с крыш трех уцелевших блоков атомной станции.
Продолжает генерал-майор Николай Тараканов.
Николай Тараканов: До приезда комиссии мы побывали в этих зонах и определили, что самый минимальный уровень радиации на крыше - это безумие! - 800 рентген. Самый максимальный - 7 тысяч рентген в час.
Как же снимать это ядерное горючее и захоранивать?
Еду на правительственную комиссию, докладываю Щербине, говорю: "Невозможно работать, вы дайте мне время на подготовку. Я знаю, как это делать, но дайте время на подготовку". Мне председатель комиссии говорит: "Вы что, генералы, вздумали нас учить? 2 сентября Горбачев к нам прилетит, а вы за две недели должны снять ядерное горючее!"
Что я мог ответить? - Дали только сутки на подготовку.
Марина Катыс: Горбачев тогда, конечно же, не прилетел, но к назначенному сроку солдаты - руками! - убрали ядерное топливо. И тем циничнее звучат слова бывшего министра по атомной энергии Евгения Адамова, который заявил: "В результате аварии на ЧАЭС погибло всего 28 человек. По числу жертв это был незначительный технический инцидент. В целом ликвидаторы, работавшие после аварии на чернобыльском реакторе, болеют даже реже, чем среднестатистический человек".
Слово генералу Тараканову.
Николай Тараканов: Это настолько ложь! По Москве, я вам прямо говорю, 1599 инвалидов, по Воронежу - 930, по Ростову - 1200. По каждой области у меня есть точные цифры инвалидов. И то, что говорят в Минатоме, - это не просто блеф, а за такие вещи лжецов надо просто выводить на чистую воду, вплоть, может быть, даже до ответственности. Так нельзя врать!
Как это может быть? Тогда я себе придумал лучевую болезнь, что американцы, едва на ноги генерала поставили. Только многих солдат, которые даже не у меня были, их уже нет в живых, потому что если он получил 20, 30 или 50 бэрр и если у него была какая-то предрасположенность и его после этого не пролечили, как меня, то ему - кранты.
Солдат, который не пролечен, на том свете.
Марина Катыс: Как говорит Николай Тараканов (который сам стал инвалидом второй группы в связи с развившейся у него лучевой болезнью), после Чернобыльской катастрофы только за первые 15 лет умерло около 15 тысяч ликвидаторов аварии на ЧАЭС. И еще 50 тысяч - стали инвалидами.
После чернобыльской катастрофы была проведена оценка загрязнения территорий, подвергшихся воздействию радиации, и подготовлен Атлас радиационного загрязнения Европы. В России наиболее пострадавшими оказались Брянская, Калужская, Орловская и Тульская области. Зарегистрировано пятно и в Ленинградской области.
Говорит Алла Ярошинская.
Алла Ярошинская: На сегодняшний день существуют абсолютно официальные цифры о том, что на Украине только за 10 лет после Чернобыля 148 тысяч смертей на совести тех, кто замалчивал эту катастрофу, кто говорил, что все у нас хорошо. Это только цифра по Украине.
Спустя 6 лет после Чернобыля люди, которые проживают в 17-ти областях России, узнали, что они тоже жили под влиянием ежедневного действия малых доз радиации - это порядка 2-3 миллионов человек. Разве это не преступно. И кто, в конце концов, за это ответит?
Марина Катыс: В результате чернобыльской катастрофы в России загрязнено почти 6 миллионов гектаров территории, причем леса занимают здесь от трети до половины земель.
Старший научный сотрудник Института проблем экологии и эволюции Российской Академии наук Евгений Крысанов уже 18 лет занимается изучением последствий воздействия радиации на живые организмы.
Евгений Крысанов: Выяснилось, что в России ничуть не чище, чем на Украине.
Марина Катыс: "Ничуть не чище" - это вы имеете в виду в сравнение с зоной Припяти?
Евгений Крысанов: Да, даже можно сравнить с зоной Припяти. Была очень пестрая картина выпадения, поэтому есть места, скажем так, относительно чистые и в 30-километровой, и даже в 10-километровой зоне, и есть места гораздо более грязные, чем в "десятке" или в "тридцатке", на гораздо большем отдалении - это, в общем, известные факты.
Марина Катыс: И что вы наблюдали в Брянской области?
Евгений Крысанов: В Брянской области мы наблюдали увеличение генетической нестабильности у мелких млекопитающих. Это выражалось в повышенном количестве хромосомных аберраций на протяжении всех исследованных лет, и этот уровень практически не снизился. То же примерно происходит и с содержанием радио-цезия (цезия-137) в живых организмах и в почве. То есть, произошло увеличение процентов на 50-75 содержания цезия как в почве, так и в мелких мышевидных грызунах, и даже в крупных копытных животных (лосях, кабанах, косулях).
Вполне возможно, что соединения цезия, которые могли находиться в недоступной форме, к настоящему моменту оказались химически доступными и способными вступить в биологический круговорот.
Нет ярко выраженной тенденции к снижению концентрации цезия. Должно пройти от 100 до 250 лет, чтобы все это сошло на нет.
Марина Катыс: Но за эти 250 лет генетические изменения "на нет" уже не сойдут. То, что произошло в связи с включением цезия в пищевые цепочки, уже произошло.
Евгений Крысанов: Генетические изменения происходят. Они могут влиять на разные факторы: уменьшение жизнеспособности организма, понижение плодовитости, появление каких-то морфологических аномалий. Но популяция тем и отличается от индивидуума, что она может расплатиться за эти изменения большим количеством особей. Мы можем уничтожить до 80 процентов популяции, но она может восстановиться из этих 20 процентов и продолжать жить дальше.
Если для нас существенен каждый человеческий индивидуум - это одно отношение, а если для нас существенна наша человеческая популяция россиян - это может быть другой подход. И тогда мы можем относиться к нашей популяции точно так же, как к популяции мышевидных грызунов.
Марина Катыс: Иными словами, человечество, занимаясь экспериментами с ядерной энергией и строя атомные станции, должно быть готово пожертвовать частью собственной популяции, для того чтобы развивать атомную энергетику.
Евгений Крысанов: Я думаю, что вы совершенно правы. Других подходов в настоящий момент я не вижу. Весь ход развития наших технологий как раз исходит из этого принципа: что человечество готово пожертвовать значительной частью своей популяции.
Марина Катыс: Если по оценке бывшего министра по атомной энергии Евгения Адамова, чернобыльская катастрофа - не более чем "незначительный технический инцидент", то Евгений Крысанов считает, что все зависит от определения понятия "катастрофа".
Евгений Крысанов: Если под катастрофой Минатом понимает 50-процентную гибель всех живых организмов в зоне чернобыльской аварии, то, конечно, такой катастрофы не произошло.
Если же под катастрофой понимать то, что мы столкнулись с изменениями, о направлении которых мы сейчас (в силу наших относительных знаний) судить еще не можем, но то, что они есть, мы регистрируем...
То есть для нашего поколения последствия могут быть не столь значимыми, они могут ограничиться гибелью тех, кто, к сожалению, уже погиб, и еще смертью какого-то количества ликвидаторов, которые принимали участие в работах в этой зоне. Но последующие изменения могут быть. Просто мы уже их не увидим, и оценивать эти изменения придется не нам.
Но то, что они есть - я это могу гарантировать.
Марина Катыс: В справке о состоянии здоровья граждан Российской Федерации, подвергшихся воздействию радиации вследствие чернобыльской катастрофы, представленной Российским государственным медико-дозиметрическим регистром, отмечается: появление радиационно-индуцированных солидных раков предстоит в ближайшем будущем с максимумом интенсивности примерно через 25 лет после аварии на ЧАЭС - для ликвидаторов, и через 50 лет - для населения загрязненных территорий.
Говорит президент Центра экологической политики России, член-корреспондент Российской Академии наук Алексей Яблоков.
Алексей Яблоков: На самом деле, чем дальше мы отходим от Чернобыля, тем больше все затягивается туманом неизвестности, обнаруживается все больше и больше фактов, которые не находят нормального объяснения. Нам говорили: выбросы из Чернобыля составили 50 миллионов кюри. Начали рассчитывать - сколько топлива осталось в саркофаге? Правда ли, что было выброшено всего 3 или 4 процента? И вдруг оказывается, что в саркофаге не находят топлива, его там нет. Последние расчеты такие: выброшено было около двух миллиардов кюри, то есть была выброшена большая часть топлива.
Непонятен сам факт разрушения станции. Графит не мог оказаться на крыше. Он должен был бы пробить бетонную стенку крыши. Колоссальное давление во всех двух тысячах помещений - откуда оно взялось, это давление в сотню атмосфер? Стальные двери толщиной полметра были расплющены! А тут же, рядом, ящики для одежды оказались нетронутыми. Значительное количество фактов не находит объяснения.
Марина Катыс: По данным Алексея Яблокова, до сих неучтенными остаются выбросы радионуклидов, произошедшие в первые дни после аварии.
Алексей Яблоков: Из реактора вылетело около 300 разных радионуклидов. Период полураспада их был от нескольких дней до нескольких недель. Сначала был йод (131-ый, 133-ий, 135-ый), лантан, нептуний, теллур, ксенон, барий - они определяли дозу в 10 тысяч раз большую и их никто не регистрировал.
Следующие два месяца - церий, рубидий, цирконий и так далее. Где они сейчас? - Их нету, они распались. Как они подействовали_ - Мы не знаем.
Но смешно думать, что они не подействовали.
Марина Катыс: По данным, полученным в ходе исследований Евгением Крысановым, содержание радионуклидов в животных и растениях во много раз превосходит предельно допустимые нормы.
Евгений Крысанов: Если мы наблюдаем среднее - я подчеркиваю, среднее! - содержание цезия, которое мы мерили в прошлом году в диких кабанах, которые живут в диких лесах, оно порядка 28 тысяч беккерелей на килограмм. Это - на два порядка содержание цезия выше.
Марина Катыс: То есть в 100 раз...
Евгений Крысанов: Почти в 100 раз. В первую очередь как раз (как ни это парадоксально) страдаю рыбаки, охотники и их близкие и ближайшие знакомые. В белых грибах - до 120 тысяч беккерелей на килограмм. Это, по моим подсчетам, тоже примерно на два порядка выше допустимых значений. А 20-25 процентов человеческой популяции очень чувствительны к радиационному воздействию.
Марина Катыс: С Евгением Крысановым полностью согласен и Алексей Яблоков.
Алексей Яблоков: Существует феномен того, что облучение усиливается, а не уменьшается. Объяснение довольно простое: люди перестали бояться ходить в лес, перестали бояться заводить коров, государство перестало посылать в эти районы чистые продукты... И люди питаются тем, что выращивают на загрязненных территориях, молоком, которое содержит радионуклиды. Это внутреннее облучение люди получают вместе с пищей - с грибами, с ягодами, с молоком, с мясом - в результате люди получают сейчас большие дозы, чем получали 15 лет тому назад.
Марина Катыс: И последним я хочу предоставить слово человеку, лично руководившему работами по ликвидации аварии на четвертом блоке, - генералу Николаю Тараканову.
Николай Тараканов: Для меня и для моих солдат до самой моей смерти чернобыльская катастрофа будет одним из самых трагических событий в моей 37-летней службе. Я попал туда в июне месяце 1986 года, когда еще царила полная неразбериха после самой крупномасштабной катастрофы на нашей планете.
Марина Катыс: Последние исследования английских и американских ученых о долговременных последствиях аварии в Чернобыле дают неутешительную картину. Доктор Элайн Рон из Национального института рака США предсказывает, что в ближайшие годы вырастет число раковых заболеваний. По мнению представителей Всемирной организации здравоохранения, число заболевших превысит 50 тысяч человек.
Дело в том, что на территориях, прилегающих к Чернобыльской АЭС, люди всегда испытывали недостаток природного йода. После выброса в атмосферу радиоактивных изотопов этого элемента (в основном, йода-131) он активно усваивался организмом и поражал щитовидную железу. Рак щитовидной железы развивается через 15-19 лет после облучения.
По данным профессора Диллвина Уильямса из научно-исследовательской лаборатории имени доктора Стрейнджуэйса при Кембриджском университете, всего от чернобыльской катастрофы пострадали около 5 миллионов человек. Опасность получить онкологические, респираторные и другие заболевания среди них чрезвычайно высока.
Тяжелее всего пришлось ликвидаторам. По данным английских исследователей у 60 процентов из 600 тысяч рабочих, которые были заняты в ликвидации последствий аварии, уже найдены молекулярные изменения в тканях, которые могут привести к развитию злокачественных образований. Уровень заболеваний, связанных с чернобыльской катастрофой, будет расти еще около 200 лет, а генетические последствия скажутся через полтысячелетия. Мутации человека могут спровоцировать рост инфекционных заболеваний, болезни крови и иммунодефицит, а генетические изменения в патогенных микроорганизмах сделают их невосприимчивыми к стандартным медикаментам.
По западным оценкам, всего в мире в следующие тридцать лет число пострадавших от Чернобыльской аварии может достигнуть 950 тысяч человек. А суммарный ущерб от чернобыльской аварии может составить 358 миллиардов долларов.
Были отключены системы автоматической защиты от аварийных ситуаций.
Взрывы привели к полному разрушению реактора и его активной зоны, систем охлаждения, а также здания реакторного зала. На крышу машинного зала, на территорию вокруг АЭС были выброшены железобетонные и металлические конструкции, графитовые блоки и их куски. Из 190 тонн ядерного топлива 90 процентов попало в атмосферу земли. По данным ученых, выброс радионуклидов равен четырем взрывам в Хиросиме.
В 1 час 30 минут на место катастрофы прибыли подразделения пожарных частей по охране АЭС, самой станции и города Припяти. При тушении пожара на кровле машинного зала эти пожарные приняли на себя всю мощь радиоактивного излучения. Позднее прибыли пожарные части из города Чернобыль, Киева и других районов. К 5 часам утра пожар был локализован. Все пожарные получили высокие дозы облучения, и спасти их не удалось.
Из одного малоизвестного документа тех дней:
"Секретно. Приложение к пункту 10 протокола № 32.
Для того чтобы не допустить большого суммарного накопления радиоактивных веществ в организме людей от употребления "грязных" продуктов питания, Министерство здравоохранения СССР рекомендует максимально рассредоточить загрязненное мясо по стране... Организовать его переработку на мясокомбинатах большинства областей Российской Федерации (кроме города Москвы), Молдавии, Республик Закавказья, Прибалтики, Казахстана, Средней Азии.
Председатель Госагропрома СССР В. Мураховский".
В 2001 году я попросила министра по атомной энергии Александра Румянцева (ныне он возглавляет Федеральное агентство по атомной энергии) подвести краткие итоги прошедших после Чернобыльской катастрофы лет. Не думаю, что за последние три года его точка зрения на эту трагедию сильно изменилась.
Александр Румянцев: Даже краткие итоги подводить достаточно сложно. Я должен сказать, что в значительной степени в последнее время начинает восстанавливаться доверие к атомной энергетике, спустя вот ту трагедию, которую пережило все общество. В значительной степени все технические решения постоянно совершенствуются, и меры безопасности на атомных станциях позволяют делать оптимистичный прогноз, что все соответствует всем самым жестким международным стандартам.
Конечно, итоги малоутешительные в том смысле, что многие ликвидаторы ушли из жизни. Как связать это с тем, что они получили там значительную дозировку? - Первые итоги, когда погибли пожарные, первые люди, которые там погибли - это понятно, тут есть непосредственная связь. Но медицина как-то не дает никакой корреляции с тем, что возросла смертность по связи с чернобыльскими событиями. Хотя, конечно, ликвидаторы и дети, которые получили радиационный удар на щитовидную железу, - это, конечно, на совести атомной энергетики, тут ничего не сделаешь.
Марина Катыс: На мой вопрос - почему так сильно - на порядки - отличаются сведения о пострадавших в результате Чернобыльской катастрофы у самого министра и представителей других организаций, Александр Румянцев ответил:
Александр Румянцев: Я лично пользуюсь данными академика Ильина, то есть директора Института биофизики. Как раз этот институт Министерства здравоохранения всю жизнь изучал воздействие ионизирующих излучений на организм человека. У него эти данные научно обоснованы с привязкой в базах данных почти по-фамильно. Чем пользуются другие фонды и движения, когда обнародуют свои данные, я не знаю. Наверное, нужно установить (может быть, с помощью вас, журналистов) некий диалог, чтобы сблизить эти две точки зрения и разобраться, какая же действительная реальность.
Марина Катыс: В том, какова же, как выразился министр, "действительная реальность", мы и попробуем разобраться.
Слово Алле Ярошинской, автору нескольких книг о Чернобыле, лауреату альтернативной Нобелевской премии "За жизнь, достойную человека".
Алла Ярошинская: Мне удалось, как депутату, в последние дни развала парламента скопировать 40 секретных протоколов Политбюро ЦК КПСС о том, что же на самом деле происходило после Чернобыля, когда в течение двух-трех недель после взрыва в Чернобыле 12 тысяч человек было госпитализировано (и об этом записано в этих протоколах Политбюро). На Политбюро принимается решение поднять уровень предельно допустимых норм радиации, которую человек может получить за всю свою жизнь (считается - за 75 лет жизни). Когда они подняли этот уровень - тайно, секретно от всех нас, - оказалось, что все 12 тысяч, которые были госпитализированы, они чудесным образом "выздоровели".
Марина Катыс: Но кроме этих 12 тысяч, тысячи людей со всех концов бывшего СССР были призваны и командированы для ликвидации последствий катастрофы. Работы по ликвидации велись в основном вручную: лопатами снимали верхний слой грунта на территории атомной станции, руками сбрасывали куски арматуры и графита с крыши машинного зала, тряпками смывали радиоактивную грязь внутри станции... Радиоуправляемые механизмы, выполняющие работы по устранению завалов, не выдерживали высокого уровня радиации и выходили из строя.
В июне 1986 года Николай Тараканов, ныне - генерал-майор запаса, руководил операцией в особо опасной зоне.
Николай Тараканов: Один пытливый полковник, доктор наук Кауров, когда мы уже заканчивали операцию, привозит с Крещатика несколько каштановых листов и кладет их в сейф, в абсолютную темноту. Через несколько дней он вынимает эти листы: листки - зеленые, но они изъедены, как будто их моль съела. 1400 офицеров подобрали, помимо ученых, и мы ночью, чтобы не беспокоить народ, выехали в Киев и взяли десятки тысяч проб. Все это мы погрузили в самолеты и отправили на Семипалатинский полигон. Через неделю получили результаты, что зараженность в городе Киеве в десятки раз выше, чем было официально нам объявлено.
33 раза - я до смерти будут помнить - город Киев был вымыт, вся растительность на всех улицах и перекрестках была снята, в целлофановые мешки закупорена и вывезена в 10 могильников под Чернобыль.
Марина Катыс: Напомню, что к тому времени прошло уже более двух месяцев с момент взрыва реактора четвертого блока, а люди все еще ничего не знали об обрушившейся на них беде. Только в середине сентября 1986 года было принято решение убрать реакторное топливо с крыш трех уцелевших блоков атомной станции.
Продолжает генерал-майор Николай Тараканов.
Николай Тараканов: До приезда комиссии мы побывали в этих зонах и определили, что самый минимальный уровень радиации на крыше - это безумие! - 800 рентген. Самый максимальный - 7 тысяч рентген в час.
Как же снимать это ядерное горючее и захоранивать?
Еду на правительственную комиссию, докладываю Щербине, говорю: "Невозможно работать, вы дайте мне время на подготовку. Я знаю, как это делать, но дайте время на подготовку". Мне председатель комиссии говорит: "Вы что, генералы, вздумали нас учить? 2 сентября Горбачев к нам прилетит, а вы за две недели должны снять ядерное горючее!"
Что я мог ответить? - Дали только сутки на подготовку.
Марина Катыс: Горбачев тогда, конечно же, не прилетел, но к назначенному сроку солдаты - руками! - убрали ядерное топливо. И тем циничнее звучат слова бывшего министра по атомной энергии Евгения Адамова, который заявил: "В результате аварии на ЧАЭС погибло всего 28 человек. По числу жертв это был незначительный технический инцидент. В целом ликвидаторы, работавшие после аварии на чернобыльском реакторе, болеют даже реже, чем среднестатистический человек".
Слово генералу Тараканову.
Николай Тараканов: Это настолько ложь! По Москве, я вам прямо говорю, 1599 инвалидов, по Воронежу - 930, по Ростову - 1200. По каждой области у меня есть точные цифры инвалидов. И то, что говорят в Минатоме, - это не просто блеф, а за такие вещи лжецов надо просто выводить на чистую воду, вплоть, может быть, даже до ответственности. Так нельзя врать!
Как это может быть? Тогда я себе придумал лучевую болезнь, что американцы, едва на ноги генерала поставили. Только многих солдат, которые даже не у меня были, их уже нет в живых, потому что если он получил 20, 30 или 50 бэрр и если у него была какая-то предрасположенность и его после этого не пролечили, как меня, то ему - кранты.
Солдат, который не пролечен, на том свете.
Марина Катыс: Как говорит Николай Тараканов (который сам стал инвалидом второй группы в связи с развившейся у него лучевой болезнью), после Чернобыльской катастрофы только за первые 15 лет умерло около 15 тысяч ликвидаторов аварии на ЧАЭС. И еще 50 тысяч - стали инвалидами.
После чернобыльской катастрофы была проведена оценка загрязнения территорий, подвергшихся воздействию радиации, и подготовлен Атлас радиационного загрязнения Европы. В России наиболее пострадавшими оказались Брянская, Калужская, Орловская и Тульская области. Зарегистрировано пятно и в Ленинградской области.
Говорит Алла Ярошинская.
Алла Ярошинская: На сегодняшний день существуют абсолютно официальные цифры о том, что на Украине только за 10 лет после Чернобыля 148 тысяч смертей на совести тех, кто замалчивал эту катастрофу, кто говорил, что все у нас хорошо. Это только цифра по Украине.
Спустя 6 лет после Чернобыля люди, которые проживают в 17-ти областях России, узнали, что они тоже жили под влиянием ежедневного действия малых доз радиации - это порядка 2-3 миллионов человек. Разве это не преступно. И кто, в конце концов, за это ответит?
Марина Катыс: В результате чернобыльской катастрофы в России загрязнено почти 6 миллионов гектаров территории, причем леса занимают здесь от трети до половины земель.
Старший научный сотрудник Института проблем экологии и эволюции Российской Академии наук Евгений Крысанов уже 18 лет занимается изучением последствий воздействия радиации на живые организмы.
Евгений Крысанов: Выяснилось, что в России ничуть не чище, чем на Украине.
Марина Катыс: "Ничуть не чище" - это вы имеете в виду в сравнение с зоной Припяти?
Евгений Крысанов: Да, даже можно сравнить с зоной Припяти. Была очень пестрая картина выпадения, поэтому есть места, скажем так, относительно чистые и в 30-километровой, и даже в 10-километровой зоне, и есть места гораздо более грязные, чем в "десятке" или в "тридцатке", на гораздо большем отдалении - это, в общем, известные факты.
Марина Катыс: И что вы наблюдали в Брянской области?
Евгений Крысанов: В Брянской области мы наблюдали увеличение генетической нестабильности у мелких млекопитающих. Это выражалось в повышенном количестве хромосомных аберраций на протяжении всех исследованных лет, и этот уровень практически не снизился. То же примерно происходит и с содержанием радио-цезия (цезия-137) в живых организмах и в почве. То есть, произошло увеличение процентов на 50-75 содержания цезия как в почве, так и в мелких мышевидных грызунах, и даже в крупных копытных животных (лосях, кабанах, косулях).
Вполне возможно, что соединения цезия, которые могли находиться в недоступной форме, к настоящему моменту оказались химически доступными и способными вступить в биологический круговорот.
Нет ярко выраженной тенденции к снижению концентрации цезия. Должно пройти от 100 до 250 лет, чтобы все это сошло на нет.
Марина Катыс: Но за эти 250 лет генетические изменения "на нет" уже не сойдут. То, что произошло в связи с включением цезия в пищевые цепочки, уже произошло.
Евгений Крысанов: Генетические изменения происходят. Они могут влиять на разные факторы: уменьшение жизнеспособности организма, понижение плодовитости, появление каких-то морфологических аномалий. Но популяция тем и отличается от индивидуума, что она может расплатиться за эти изменения большим количеством особей. Мы можем уничтожить до 80 процентов популяции, но она может восстановиться из этих 20 процентов и продолжать жить дальше.
Если для нас существенен каждый человеческий индивидуум - это одно отношение, а если для нас существенна наша человеческая популяция россиян - это может быть другой подход. И тогда мы можем относиться к нашей популяции точно так же, как к популяции мышевидных грызунов.
Марина Катыс: Иными словами, человечество, занимаясь экспериментами с ядерной энергией и строя атомные станции, должно быть готово пожертвовать частью собственной популяции, для того чтобы развивать атомную энергетику.
Евгений Крысанов: Я думаю, что вы совершенно правы. Других подходов в настоящий момент я не вижу. Весь ход развития наших технологий как раз исходит из этого принципа: что человечество готово пожертвовать значительной частью своей популяции.
Марина Катыс: Если по оценке бывшего министра по атомной энергии Евгения Адамова, чернобыльская катастрофа - не более чем "незначительный технический инцидент", то Евгений Крысанов считает, что все зависит от определения понятия "катастрофа".
Евгений Крысанов: Если под катастрофой Минатом понимает 50-процентную гибель всех живых организмов в зоне чернобыльской аварии, то, конечно, такой катастрофы не произошло.
Если же под катастрофой понимать то, что мы столкнулись с изменениями, о направлении которых мы сейчас (в силу наших относительных знаний) судить еще не можем, но то, что они есть, мы регистрируем...
То есть для нашего поколения последствия могут быть не столь значимыми, они могут ограничиться гибелью тех, кто, к сожалению, уже погиб, и еще смертью какого-то количества ликвидаторов, которые принимали участие в работах в этой зоне. Но последующие изменения могут быть. Просто мы уже их не увидим, и оценивать эти изменения придется не нам.
Но то, что они есть - я это могу гарантировать.
Марина Катыс: В справке о состоянии здоровья граждан Российской Федерации, подвергшихся воздействию радиации вследствие чернобыльской катастрофы, представленной Российским государственным медико-дозиметрическим регистром, отмечается: появление радиационно-индуцированных солидных раков предстоит в ближайшем будущем с максимумом интенсивности примерно через 25 лет после аварии на ЧАЭС - для ликвидаторов, и через 50 лет - для населения загрязненных территорий.
Говорит президент Центра экологической политики России, член-корреспондент Российской Академии наук Алексей Яблоков.
Алексей Яблоков: На самом деле, чем дальше мы отходим от Чернобыля, тем больше все затягивается туманом неизвестности, обнаруживается все больше и больше фактов, которые не находят нормального объяснения. Нам говорили: выбросы из Чернобыля составили 50 миллионов кюри. Начали рассчитывать - сколько топлива осталось в саркофаге? Правда ли, что было выброшено всего 3 или 4 процента? И вдруг оказывается, что в саркофаге не находят топлива, его там нет. Последние расчеты такие: выброшено было около двух миллиардов кюри, то есть была выброшена большая часть топлива.
Непонятен сам факт разрушения станции. Графит не мог оказаться на крыше. Он должен был бы пробить бетонную стенку крыши. Колоссальное давление во всех двух тысячах помещений - откуда оно взялось, это давление в сотню атмосфер? Стальные двери толщиной полметра были расплющены! А тут же, рядом, ящики для одежды оказались нетронутыми. Значительное количество фактов не находит объяснения.
Марина Катыс: По данным Алексея Яблокова, до сих неучтенными остаются выбросы радионуклидов, произошедшие в первые дни после аварии.
Алексей Яблоков: Из реактора вылетело около 300 разных радионуклидов. Период полураспада их был от нескольких дней до нескольких недель. Сначала был йод (131-ый, 133-ий, 135-ый), лантан, нептуний, теллур, ксенон, барий - они определяли дозу в 10 тысяч раз большую и их никто не регистрировал.
Следующие два месяца - церий, рубидий, цирконий и так далее. Где они сейчас? - Их нету, они распались. Как они подействовали_ - Мы не знаем.
Но смешно думать, что они не подействовали.
Марина Катыс: По данным, полученным в ходе исследований Евгением Крысановым, содержание радионуклидов в животных и растениях во много раз превосходит предельно допустимые нормы.
Евгений Крысанов: Если мы наблюдаем среднее - я подчеркиваю, среднее! - содержание цезия, которое мы мерили в прошлом году в диких кабанах, которые живут в диких лесах, оно порядка 28 тысяч беккерелей на килограмм. Это - на два порядка содержание цезия выше.
Марина Катыс: То есть в 100 раз...
Евгений Крысанов: Почти в 100 раз. В первую очередь как раз (как ни это парадоксально) страдаю рыбаки, охотники и их близкие и ближайшие знакомые. В белых грибах - до 120 тысяч беккерелей на килограмм. Это, по моим подсчетам, тоже примерно на два порядка выше допустимых значений. А 20-25 процентов человеческой популяции очень чувствительны к радиационному воздействию.
Марина Катыс: С Евгением Крысановым полностью согласен и Алексей Яблоков.
Алексей Яблоков: Существует феномен того, что облучение усиливается, а не уменьшается. Объяснение довольно простое: люди перестали бояться ходить в лес, перестали бояться заводить коров, государство перестало посылать в эти районы чистые продукты... И люди питаются тем, что выращивают на загрязненных территориях, молоком, которое содержит радионуклиды. Это внутреннее облучение люди получают вместе с пищей - с грибами, с ягодами, с молоком, с мясом - в результате люди получают сейчас большие дозы, чем получали 15 лет тому назад.
Марина Катыс: И последним я хочу предоставить слово человеку, лично руководившему работами по ликвидации аварии на четвертом блоке, - генералу Николаю Тараканову.
Николай Тараканов: Для меня и для моих солдат до самой моей смерти чернобыльская катастрофа будет одним из самых трагических событий в моей 37-летней службе. Я попал туда в июне месяце 1986 года, когда еще царила полная неразбериха после самой крупномасштабной катастрофы на нашей планете.
Марина Катыс: Последние исследования английских и американских ученых о долговременных последствиях аварии в Чернобыле дают неутешительную картину. Доктор Элайн Рон из Национального института рака США предсказывает, что в ближайшие годы вырастет число раковых заболеваний. По мнению представителей Всемирной организации здравоохранения, число заболевших превысит 50 тысяч человек.
Дело в том, что на территориях, прилегающих к Чернобыльской АЭС, люди всегда испытывали недостаток природного йода. После выброса в атмосферу радиоактивных изотопов этого элемента (в основном, йода-131) он активно усваивался организмом и поражал щитовидную железу. Рак щитовидной железы развивается через 15-19 лет после облучения.
По данным профессора Диллвина Уильямса из научно-исследовательской лаборатории имени доктора Стрейнджуэйса при Кембриджском университете, всего от чернобыльской катастрофы пострадали около 5 миллионов человек. Опасность получить онкологические, респираторные и другие заболевания среди них чрезвычайно высока.
Тяжелее всего пришлось ликвидаторам. По данным английских исследователей у 60 процентов из 600 тысяч рабочих, которые были заняты в ликвидации последствий аварии, уже найдены молекулярные изменения в тканях, которые могут привести к развитию злокачественных образований. Уровень заболеваний, связанных с чернобыльской катастрофой, будет расти еще около 200 лет, а генетические последствия скажутся через полтысячелетия. Мутации человека могут спровоцировать рост инфекционных заболеваний, болезни крови и иммунодефицит, а генетические изменения в патогенных микроорганизмах сделают их невосприимчивыми к стандартным медикаментам.
По западным оценкам, всего в мире в следующие тридцать лет число пострадавших от Чернобыльской аварии может достигнуть 950 тысяч человек. А суммарный ущерб от чернобыльской аварии может составить 358 миллиардов долларов.