Ведущая Марина Катыс
Марина Катыс:
Говорит Радио Свобода.
В эфире экологическая программа "Запретная зона".
У микрофона в московской студии - автор и ведущая программы Марина Катыс.
13 января 1993 года в Париже была заключена международная Конвенция о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении. К тому моменту в России имелось 40 000 тонн химического оружия. 6 ноября 1997 года правительство Российской Федерации ратифицировало эту Конвенцию. В соответствии с принятыми тогда обязательствами, к началу 2001 года Россия должна была уничтожить первые 400 тонн отравляющих веществ. Однако 7 ноября этого года 95 российских экологических организаций выступили с заявлением о том, что Россия должна выйти из Конвенции по химическому оружию и сложить с себя все принятые ранее обязательства по его уничтожению.
Говорит президент Союза за химическую безопасность доктор химических наук Лев Федоров.
Лев Федоров:
Это нам только кажется, что мы живем в современной демократической России. Мы живем еще при советской власти. У нее было такое свойство - расплачиваться интересами населения, интересами страны за все про все.
Нами не только проверили идеи социализма. Сейчас хотят нашим населением, которое живет возле баз хранения химического оружия, пожертвовать, чтобы проверить, способно ли наше государство уничтожить химоружие по-человечески, или не способно.
Вот этого мы боимся в первую очередь.
Марина Катыс:
В настоящее время в России по официальным данным имеется 7 специализированных арсеналов, где хранится значительное количество химического оружия. Это склады в городе Камбарка и поселке Кизнер в Удмуртии, в поселке Горный Саратовской области, в городе Щучье Курганской области, в поселке Леонидовка Пензенской области, в селе Марадыково Кировской области и в городе Почеп Брянской области.
Ни одна из этих военно-химических баз никогда не имела и не имеет в настоящее время ни экологического паспорта, ни санитарно-защитной зоны. Все склады химического оружия расположены в самой непосредственной близости к населенным пунктам. В некоторых местах расстояние до жилых домов не превышает 500 метров.
Например, город Щучье находится на западе Курганской области. Склад артиллерийских химических боеприпасов - единственный в Азии действующий арсенал химического оружия. Он расположен на площади 16 гектаров в березовой роще в окружении трех озер. На складе хранятся 5 400 тонн фосфорных отравляющих веществ, таких как зарин, зоман и V-газ. Кроме того, там же хранятся пять тонн фосгена. Численность персонала - 550 человек. В городе Щучье проживают 10 800 человек. В целом же, население Щучанского района не превышает 29 000 человек. Арсенал не имеет системы автоматического контроля за содержанием в воздухе паров отравляющих веществ.
По данным Льва Федорова, резкое увеличение в районе смертности среди детей в возрасте до двух лет связано именно с химическим арсеналом.
О том, как арсенал химического оружия влияет на здоровье людей, проживающих в Щучанском районе Курганской области, рассказывает врач районной больницы и по совместительству председатель районной экологической организации Маркел Седов.
Маркел Седов:
Детального обследования жителей Курганской области и Щучанского района в плане хранения химического оружия не проводилось. Арсенал от города Щучье находится в порядка пяти километров. Рядом населенный пункт Чумляк, это четыре километра. Близлежащие села есть.
Завод по уничтожению химического оружия планируется отдалить от арсенала порядка 14 километров к северу. В том месте тоже есть ряд населенных пунктов.
Марина Катыс:
И как население района относится к перспективе уничтожения химического оружия рядом с арсеналом?
Маркел Седов:
Этот вопрос вначале встречал очень негативное отношение населения. Очень негативное. Сейчас часть населения - против, часть - за то, чтобы его не хранить, а уничтожать. Очень большая масса населения - за то, чтобы его куда-то вывезти, естественно, и уничтожить.
Но нас больше всего беспокоит то, что есть какие-то сведения (пока, конечно, неофициальные), что якобы у нас только будут уничтожаться фосфоро-органические отравляющие вещества. Кизнер, скажем там, или Брянщина - там все заморозилось, и идет активное строительство только в Щучьем.
Марина Катыс:
В какой фазе сейчас находится строительство?
Маркел Седов:
Идет строительство опытно-промышленной установки, идет строительство "социалки" - водовод, газопровод. Строятся дома для жителей Щучанского района... Но что касается объекта, то объект активно будет строиться, по нашим сведениям, в 2001 - 2002 году.
Нас очень беспокоит то, что нет нормальной технологии уничтожения химического оружия, нет законов в полном объеме, которые позволяли бы защищать интересы жителей Щучанского района, и нет опережающего развития объектов социальной структуры. Это очень настораживающий момент для жителей Щучанского района.
Марина Катыс:
Что касается Брянской области, то, действительно, более 10 000 жителей этой области поставили свои подписи под протестом против строительства в городе Почеп завода по переработке химического оружия. После этого Брянская областная Дума приняла постановление о запрещении на территории области строительства завода по уничтожению химического оружия. И строительство было заморожено.
В другом пункте хранения химического оружия, на авиационной базе вблизи поселка Леонидовка Пензенской области, начиная с осени 1941 года, хранились авиабомбы с ипритом, люизитом и их смесями, а также с синильной кислотой и фосгеном. Там же на протяжении десятилетий и уничтожались пришедшие в негодность боеприпасы с отравляющими веществами.
На рубеже 1960-х годов в связи с переходом на использование отравляющих вещество второго поколения большое количество боеприпасов было уничтожено на территории базы методом открытого сжигания. Содержимое авиабомб просто выливалось в траншеи и котлованы, где смешивалось с керосином и поджигалось. Ежедневно таким способом уничтожалось до трех тонн отравляющих веществ.
Кроме того, большое количество авиабомб было уничтожено на выработанном торфянике недалеко от базы. По воспоминаниям очевидцев, в торфяное озеро летом сливали иприт и люизит, а зимой в прорубь сливали фосген и синильную кислоту. Это продолжалось до начала 1970-х годов.
Слово руководителю Ассоциации "Экология и права человека" города Пензы Юрию Вобликову.
Юрий Вобликов:
Были взрывы, начиная с 1953 года. Была реальная опасность, что могло быть эвакуировано даже население нашего города. На этот случай есть определенный план эвакуации города. Но, к счастью, этого не было, хотя те же самые депутаты Государственной Думы, депутаты областного Законодательного собрания заявляют, что в случае аварии "может вздрогнуть все Поволжье", а не только Пензенская область.
Марина Катыс:
На каком расстоянии находится Леонидовка от Пензы?
Юрий Вобликов:
Леонидовку видно из Пензы. Напрямую это - около пяти километров. Там лежит третья часть боезапаса химического оружия России. И также на расстоянии четыре километра в прямой видимости ядерный город Заречный, который работает с ликвидацией ядерных боеприпасов.
Марина Катыс:
По данным экологов, наиболее загрязненными являются верхние слои грунта, где содержание мышьяка превышает предельно допустимую концентрацию в десятки тысяч раз. Даже на глубине пяти метров наблюдается превышение предельно допустимых концентраций в сотни раз.
Также боеприпасы с отравляющими веществами подрывались в озере Моховом. Хотя после уничтожения химического оружия прошли уже годы, ученые обнаружили там необычный серо-желтый окрас почвы, отсутствие вблизи всякой растительности и резкий, напоминающий гниение чеснока запах. Это остатки продуктов разложения иприта и люизита.
В пойме речки Жданка скопились отложения с высоким содержанием мышьяка.
Продолжает Юрий Вобликов.
Юрий Вобликов:
В нашем городе находится один из крупнейших в Поволжье онкологических диспансеров. Мы имеем рост онкологических заболеваний в два с лишним раза больше, чем в среднем по России. После пуска водохранилища, расположенного рядом с Леонидовской горой, на которой находится и химическая база, и уничтожалось химическое оружие, последовал всплеск заболеваний у населения.
По результатам обследования 10 000 детей, у нас число врожденных пороков развития у новорожденных в 6 раз превышает общероссийский уровень и тот, который был до пуска водохранилища. Как только из водохранилища стала поступать вода в городской водопровод, пошел рост и онкологии, и врожденных уродств. Это все данные по результатам областной детской больницы.
Марина Катыс:
Как вы считаете, это связано с тем, что в 1950-е, 1960-е и даже 1970-е годы рядом с базой Леонидовка уничтожались запасы химического оружия первого поколения?
Юрий Вобликов:
Все это уничтожение находилось на горе. Гора превышает уровень водохранилища, из которого мы пьем, больше чем на сто метров. Мышьяк, диоксины, образовавшиеся при уничтожении химоружия, стекают вниз. Никаких табличек, что здесь стекают ядовитые вещества, никогда не было.
Мы считаем, что это связано напрямую. У нас пропитан склон горы от химической базы к водохранилищу мышьяком, диоксинами. Это места - грибные. Здесь туристы отдыхают, четыре детских пионерских лагеря бывших...
По результатам замеров выяснилось, что превышение предельно допустимых концентраций по содержанию мышьяка в почве на месте уничтожения химоружия... так вот, это превышение от 87 000 раз до 54 000 раз.
Мы считаем, что Леонидовка - это одно из мест экологической катастрофы. Это наша пензенская "химическая Хиросима".
Марина Катыс:
В настоящее время на базе хранятся авиационные бомбы и другие устройства, снаряженные фосфорными отравляющими веществами (зарином, зоманом и V-газом). На базе нет ни очистных сооружений, ни надежной системы автоматической сигнализации для определения в воздухе отравляющих веществ.
По словам руководителя Ассоциации "Экология и права человека" города Пензы Юрия Вобликова, под протестом против строительства в Леонидовке завода по уничтожению химического оружия подписались более 10 000 жителей Пензы.
Юрий Вобликов:
Население села Золотаревка, которое было отравлено, его пруд, стоками из химического уничтожения, провело сход, собрало 1 000 подписей против строительства.
В Леонидовке, в самом месте хранения, 77 процентов населения против строительства объекта уничтожения химоружия.
Одно из возможных мест уничтожения, Степановка: 1 200 человек проживания единогласно против уничтожения химоружия.
Марина Катыс:
Но ведь химическое оружие все равно нужно уничтожать, так или иначе. Какой альтернативный вариант существует? Если не строить завод в районе Леонидовки, то - как это делать?
Юрий Вобликов:
Когда нам говорят "уничтожать", военные понимают это как приказ переломать бомбы об колено. Любым способом, лишь бы это не было бомбой, которую можно применить в военных целях. Что будет с окружающими, им на это глубоко наплевать.
Мы требуем подхода научного, технологического, безопасного, социального, правового, когда сам процесс будет отработан и экологически безопасен. По результатам московского МЧС, в зоне поражения в случае аварии на химической базе, проживает 190 000 пензяков. И в эту зону попадает ядерный город Заречный, занимающийся разборкой ядерных боеприпасов со всего бывшего СССР. До него от химической базы всего каких-то три с небольшим километра.
Марина Катыс:
Первый в СССР завод по уничтожению химического оружия начали строить в Самарской области в 12 километрах от города Чапаевск. Строительство началось в 1986 году. 9 мая 1989 года жители Чапаевска вышли на первый митинг протеста. Только за один день под письмом-протестом подписалось более 15 000 человек. В конце концов, в начале 1990-х годов жители Чапаевска добились закрытия уже построенного завода. Позднее выяснилось, что на заводе планировалось использовать технологии 1950-х годов.
Слово президенту Союза за химическую безопасность доктору химических наук Льву Федорову.
Лев Федоров:
Одиннадцать лет назад чапаевцы интуитивно выступили против той конструкции, которую им предложили, как объект по уничтожению химоружия. Они были на 100 процентов правы, защищая свои интересы. Но тогда они были интуитивно правы. Сейчас мы знаем, что они правы были со всех сторон - с социальной, с технической, с медицинской, с какой хотите.
И самое обидное, что за одиннадцать лет наша армия не изменилась. Она вот как была той Советской Армией, она осталась точно такой же той Советской Армией. Для нее население не существует. Вот, где беда.
Марина Катыс:
6 ноября исполнилось три года с момента ратификации Конвенции по химическому разоружению. И, в соответствии с этой Конвенцией, к 2007 году Россия должна полностью избавиться от запасов химического оружия.
Каковы итоги прошедших трех лет?
Лев Федоров:
К сожалению, итоги - грустные. За эти три года армия наша не сделала ничего, и поэтому мы можем сказать, что сегодня она фактически - банкрот. Чрезвычайно серьезная ситуация сложилась для государства, которое обладает самыми крупными в мире запасами самого страшного из известных видов химического оружия. И вот государство, как видим, не способно выполнять Конвенцию, в которую оно само, по доброй воле, вошло.
Химическое оружие вышло на такую стадию, когда его у армии теоретически нет, когда на вооружении его нет, в военной доктрине его нет. То есть, химическое оружие перешло в разряд склада забытых опасных вещей.
Марина Катыс:
Насколько я знаю, 7 ноября президент Путин подписал закон о социальной защите граждан, работающих с химическим оружием и с отравляющими веществами. Разве это не является некоторой законодательной базой для защиты интересов граждан?
Лев Федоров:
Самое удивительное, что граждан в этом законе нет. В принципе, их - нет. По нынешнему закону, который будто бы защищает граждан, а на самом деле, он защищает только тех, кто сейчас будет работать с химическим оружием. А тех граждан, которые будут возле баз хранения с химическим оружием, вообще они там не предусмотрены. Во-первых.
Во-вторых, из прошлого мы имеем 8 000 человек, которые делали нынешние запасы химического оружия. Восемь тысяч: 3 000 в Чувашии, 5 000 в Волгограде. Вот эти люди не получат ничего. То есть - те, которые уже имеют профболезнь и уже получают... вот они и останутся. Так они и раньше получали.
Ничего не изменится, поэтому этот закон, на самом деле, просто обман. Если хотите, это просто социальная провокация, потому что это и есть тормоз к уничтожению химоружия.
Единственная категория людей, которая принята властью во внимание в этом законе, это профессиональные больные. Профессиональную болезнь можно получить, только работая с химическим оружием, а не на улице, когда ты находишься вне базы. То есть не во время аварии, не во время какого-то отравления им так далее.
Гражданское население будет абсолютно незащищено.
Технологии уничтожения у нас нет. То есть, ее нет совсем. Ее не было тогда, когда построили объект в Чапаевске, и вот этот так называемый двухстадийный процесс, который наша армия и проектировщики гражданские пытаются выдать за технологию, это просто способ, давно кем-то созданный, очень рьяно защищаемый, но он должен себя доказать. Полной промышленной проверки этот способ не проходил. Полную промышленную проверку... хотят проверить на людях. Вот, на тех людях, которые сейчас живут возле баз хранения химического оружия. Живут они... где 300 метров, где 400, где 500 от базы. И сейчас эти люди должны пожертвовать собой только потому, что армия хочет выполнить международные обязательства.
Дальше. Эти люди, для них не предусмотрены (я это совершенно ответственно говорю) средства защиты кожи. Абсолютно не предусмотрены. Полетит облако отравляющего вещества, они будут отравлены. Более того, они даже об этом не узнают, потому что нет приборов, которые их известят о том, что летит ядовитое облако, и надо бегом бежать куда-нибудь. Нет таких приборов у нашей армии.
У нас нет организационного, нет правового, нет технологического, нет социального решения проблемы.
Марина Катыс:
Это было мнение президента Союза за химическую безопасность доктора химических наук Льва Федорова.
Что касается отселения людей из потенциально опасных зон, расположенных в непосредственной близости к базам хранения химического оружия, то, по оценкам специалистов, речь идет не о столь уж больших суммах. В частности, по мнению Льва Федорова, можно говорить о суммах, соизмеримых со стоимостью двух-трех погибших в Чечне танков.
Лев Федоров:
Экологические и правозащитные организации (на сегодняшний день - 95 организаций из 47 регионов страны, это - полстраны, больше половины) подписали заявление, котором написали, что до тех пор, пока государство не решит вот те вопросы, о которых я сказал, от технологических до социальных, правовых и организационных, было бы желательно России выйти из Конвенции и немножко воспитать свою армию. Если армия научится уничтожать химоружие не за счет населения, а за счет решения нормальных вопросов, тогда можно к ней вернуться.
А сейчас просто в принципе эту Конвенцию нельзя выполнить, и не надо делать вид, что мы это можем сделать.
Марина Катыс:
Вы считаете, что армия заинтересована больше всех в уничтожении химического оружия?
Лев Федоров:
Насколько я понимаю, армия заинтересована только в том, чтобы жить спокойно возле химического оружия. Вот лежит химоружие, и химики будут возле него вечно привязаны. Ниоткуда не следует, что им хотелось бы расстаться с химическим оружием.
Марина Катыс:
Кроме как из того, что упаковки, в которых находится это химическое оружие, приходят в негодность, и, возможно, это станет просто бедствием.
Лев Федоров:
Вот тут я с вами не соглашусь. Абсолютно точно известно, что химическое оружие, которое у нас лежит на наших семи базах, это оружие, которое пролежит очень долго.
Давайте говорить об оружии новейшем, второго поколения, которое лежит на пяти базах. Вот это оружие не "потечет". Армейские генералы знают это в первую очередь. У нас не должно быть такого повода для волнений - а вдруг "потечет"? Это американцы пусть волнуются. У них, действительно "течет". Они там проштрафились, налили в алюминиевые корпуса. Они, действительно, подтекают. А у нас нормальные кондовые, советские, стальные корпуса, во-первых. Во-вторых, химическое оружие, которое там залито, оно в принципе останавливает коррозию, а не вызывает ее.
И я совершенно ответственно заявляю, что химическое оружие может пролежать и 30, и 50 лет, и нам нужно сделать все по-человечески. Нельзя жертвовать ни природой России, ни людьми России только ради того, чтобы выполнить вот эту международную Конвенцию.
Марина Катыс:
Говорит Радио Свобода.
В эфире экологическая программа "Запретная зона".
У микрофона в московской студии - автор и ведущая программы Марина Катыс.
13 января 1993 года в Париже была заключена международная Конвенция о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении. К тому моменту в России имелось 40 000 тонн химического оружия. 6 ноября 1997 года правительство Российской Федерации ратифицировало эту Конвенцию. В соответствии с принятыми тогда обязательствами, к началу 2001 года Россия должна была уничтожить первые 400 тонн отравляющих веществ. Однако 7 ноября этого года 95 российских экологических организаций выступили с заявлением о том, что Россия должна выйти из Конвенции по химическому оружию и сложить с себя все принятые ранее обязательства по его уничтожению.
Говорит президент Союза за химическую безопасность доктор химических наук Лев Федоров.
Лев Федоров:
Это нам только кажется, что мы живем в современной демократической России. Мы живем еще при советской власти. У нее было такое свойство - расплачиваться интересами населения, интересами страны за все про все.
Нами не только проверили идеи социализма. Сейчас хотят нашим населением, которое живет возле баз хранения химического оружия, пожертвовать, чтобы проверить, способно ли наше государство уничтожить химоружие по-человечески, или не способно.
Вот этого мы боимся в первую очередь.
Марина Катыс:
В настоящее время в России по официальным данным имеется 7 специализированных арсеналов, где хранится значительное количество химического оружия. Это склады в городе Камбарка и поселке Кизнер в Удмуртии, в поселке Горный Саратовской области, в городе Щучье Курганской области, в поселке Леонидовка Пензенской области, в селе Марадыково Кировской области и в городе Почеп Брянской области.
Ни одна из этих военно-химических баз никогда не имела и не имеет в настоящее время ни экологического паспорта, ни санитарно-защитной зоны. Все склады химического оружия расположены в самой непосредственной близости к населенным пунктам. В некоторых местах расстояние до жилых домов не превышает 500 метров.
Например, город Щучье находится на западе Курганской области. Склад артиллерийских химических боеприпасов - единственный в Азии действующий арсенал химического оружия. Он расположен на площади 16 гектаров в березовой роще в окружении трех озер. На складе хранятся 5 400 тонн фосфорных отравляющих веществ, таких как зарин, зоман и V-газ. Кроме того, там же хранятся пять тонн фосгена. Численность персонала - 550 человек. В городе Щучье проживают 10 800 человек. В целом же, население Щучанского района не превышает 29 000 человек. Арсенал не имеет системы автоматического контроля за содержанием в воздухе паров отравляющих веществ.
По данным Льва Федорова, резкое увеличение в районе смертности среди детей в возрасте до двух лет связано именно с химическим арсеналом.
О том, как арсенал химического оружия влияет на здоровье людей, проживающих в Щучанском районе Курганской области, рассказывает врач районной больницы и по совместительству председатель районной экологической организации Маркел Седов.
Маркел Седов:
Детального обследования жителей Курганской области и Щучанского района в плане хранения химического оружия не проводилось. Арсенал от города Щучье находится в порядка пяти километров. Рядом населенный пункт Чумляк, это четыре километра. Близлежащие села есть.
Завод по уничтожению химического оружия планируется отдалить от арсенала порядка 14 километров к северу. В том месте тоже есть ряд населенных пунктов.
Марина Катыс:
И как население района относится к перспективе уничтожения химического оружия рядом с арсеналом?
Маркел Седов:
Этот вопрос вначале встречал очень негативное отношение населения. Очень негативное. Сейчас часть населения - против, часть - за то, чтобы его не хранить, а уничтожать. Очень большая масса населения - за то, чтобы его куда-то вывезти, естественно, и уничтожить.
Но нас больше всего беспокоит то, что есть какие-то сведения (пока, конечно, неофициальные), что якобы у нас только будут уничтожаться фосфоро-органические отравляющие вещества. Кизнер, скажем там, или Брянщина - там все заморозилось, и идет активное строительство только в Щучьем.
Марина Катыс:
В какой фазе сейчас находится строительство?
Маркел Седов:
Идет строительство опытно-промышленной установки, идет строительство "социалки" - водовод, газопровод. Строятся дома для жителей Щучанского района... Но что касается объекта, то объект активно будет строиться, по нашим сведениям, в 2001 - 2002 году.
Нас очень беспокоит то, что нет нормальной технологии уничтожения химического оружия, нет законов в полном объеме, которые позволяли бы защищать интересы жителей Щучанского района, и нет опережающего развития объектов социальной структуры. Это очень настораживающий момент для жителей Щучанского района.
Марина Катыс:
Что касается Брянской области, то, действительно, более 10 000 жителей этой области поставили свои подписи под протестом против строительства в городе Почеп завода по переработке химического оружия. После этого Брянская областная Дума приняла постановление о запрещении на территории области строительства завода по уничтожению химического оружия. И строительство было заморожено.
В другом пункте хранения химического оружия, на авиационной базе вблизи поселка Леонидовка Пензенской области, начиная с осени 1941 года, хранились авиабомбы с ипритом, люизитом и их смесями, а также с синильной кислотой и фосгеном. Там же на протяжении десятилетий и уничтожались пришедшие в негодность боеприпасы с отравляющими веществами.
На рубеже 1960-х годов в связи с переходом на использование отравляющих вещество второго поколения большое количество боеприпасов было уничтожено на территории базы методом открытого сжигания. Содержимое авиабомб просто выливалось в траншеи и котлованы, где смешивалось с керосином и поджигалось. Ежедневно таким способом уничтожалось до трех тонн отравляющих веществ.
Кроме того, большое количество авиабомб было уничтожено на выработанном торфянике недалеко от базы. По воспоминаниям очевидцев, в торфяное озеро летом сливали иприт и люизит, а зимой в прорубь сливали фосген и синильную кислоту. Это продолжалось до начала 1970-х годов.
Слово руководителю Ассоциации "Экология и права человека" города Пензы Юрию Вобликову.
Юрий Вобликов:
Были взрывы, начиная с 1953 года. Была реальная опасность, что могло быть эвакуировано даже население нашего города. На этот случай есть определенный план эвакуации города. Но, к счастью, этого не было, хотя те же самые депутаты Государственной Думы, депутаты областного Законодательного собрания заявляют, что в случае аварии "может вздрогнуть все Поволжье", а не только Пензенская область.
Марина Катыс:
На каком расстоянии находится Леонидовка от Пензы?
Юрий Вобликов:
Леонидовку видно из Пензы. Напрямую это - около пяти километров. Там лежит третья часть боезапаса химического оружия России. И также на расстоянии четыре километра в прямой видимости ядерный город Заречный, который работает с ликвидацией ядерных боеприпасов.
Марина Катыс:
По данным экологов, наиболее загрязненными являются верхние слои грунта, где содержание мышьяка превышает предельно допустимую концентрацию в десятки тысяч раз. Даже на глубине пяти метров наблюдается превышение предельно допустимых концентраций в сотни раз.
Также боеприпасы с отравляющими веществами подрывались в озере Моховом. Хотя после уничтожения химического оружия прошли уже годы, ученые обнаружили там необычный серо-желтый окрас почвы, отсутствие вблизи всякой растительности и резкий, напоминающий гниение чеснока запах. Это остатки продуктов разложения иприта и люизита.
В пойме речки Жданка скопились отложения с высоким содержанием мышьяка.
Продолжает Юрий Вобликов.
Юрий Вобликов:
В нашем городе находится один из крупнейших в Поволжье онкологических диспансеров. Мы имеем рост онкологических заболеваний в два с лишним раза больше, чем в среднем по России. После пуска водохранилища, расположенного рядом с Леонидовской горой, на которой находится и химическая база, и уничтожалось химическое оружие, последовал всплеск заболеваний у населения.
По результатам обследования 10 000 детей, у нас число врожденных пороков развития у новорожденных в 6 раз превышает общероссийский уровень и тот, который был до пуска водохранилища. Как только из водохранилища стала поступать вода в городской водопровод, пошел рост и онкологии, и врожденных уродств. Это все данные по результатам областной детской больницы.
Марина Катыс:
Как вы считаете, это связано с тем, что в 1950-е, 1960-е и даже 1970-е годы рядом с базой Леонидовка уничтожались запасы химического оружия первого поколения?
Юрий Вобликов:
Все это уничтожение находилось на горе. Гора превышает уровень водохранилища, из которого мы пьем, больше чем на сто метров. Мышьяк, диоксины, образовавшиеся при уничтожении химоружия, стекают вниз. Никаких табличек, что здесь стекают ядовитые вещества, никогда не было.
Мы считаем, что это связано напрямую. У нас пропитан склон горы от химической базы к водохранилищу мышьяком, диоксинами. Это места - грибные. Здесь туристы отдыхают, четыре детских пионерских лагеря бывших...
По результатам замеров выяснилось, что превышение предельно допустимых концентраций по содержанию мышьяка в почве на месте уничтожения химоружия... так вот, это превышение от 87 000 раз до 54 000 раз.
Мы считаем, что Леонидовка - это одно из мест экологической катастрофы. Это наша пензенская "химическая Хиросима".
Марина Катыс:
В настоящее время на базе хранятся авиационные бомбы и другие устройства, снаряженные фосфорными отравляющими веществами (зарином, зоманом и V-газом). На базе нет ни очистных сооружений, ни надежной системы автоматической сигнализации для определения в воздухе отравляющих веществ.
По словам руководителя Ассоциации "Экология и права человека" города Пензы Юрия Вобликова, под протестом против строительства в Леонидовке завода по уничтожению химического оружия подписались более 10 000 жителей Пензы.
Юрий Вобликов:
Население села Золотаревка, которое было отравлено, его пруд, стоками из химического уничтожения, провело сход, собрало 1 000 подписей против строительства.
В Леонидовке, в самом месте хранения, 77 процентов населения против строительства объекта уничтожения химоружия.
Одно из возможных мест уничтожения, Степановка: 1 200 человек проживания единогласно против уничтожения химоружия.
Марина Катыс:
Но ведь химическое оружие все равно нужно уничтожать, так или иначе. Какой альтернативный вариант существует? Если не строить завод в районе Леонидовки, то - как это делать?
Юрий Вобликов:
Когда нам говорят "уничтожать", военные понимают это как приказ переломать бомбы об колено. Любым способом, лишь бы это не было бомбой, которую можно применить в военных целях. Что будет с окружающими, им на это глубоко наплевать.
Мы требуем подхода научного, технологического, безопасного, социального, правового, когда сам процесс будет отработан и экологически безопасен. По результатам московского МЧС, в зоне поражения в случае аварии на химической базе, проживает 190 000 пензяков. И в эту зону попадает ядерный город Заречный, занимающийся разборкой ядерных боеприпасов со всего бывшего СССР. До него от химической базы всего каких-то три с небольшим километра.
Марина Катыс:
Первый в СССР завод по уничтожению химического оружия начали строить в Самарской области в 12 километрах от города Чапаевск. Строительство началось в 1986 году. 9 мая 1989 года жители Чапаевска вышли на первый митинг протеста. Только за один день под письмом-протестом подписалось более 15 000 человек. В конце концов, в начале 1990-х годов жители Чапаевска добились закрытия уже построенного завода. Позднее выяснилось, что на заводе планировалось использовать технологии 1950-х годов.
Слово президенту Союза за химическую безопасность доктору химических наук Льву Федорову.
Лев Федоров:
Одиннадцать лет назад чапаевцы интуитивно выступили против той конструкции, которую им предложили, как объект по уничтожению химоружия. Они были на 100 процентов правы, защищая свои интересы. Но тогда они были интуитивно правы. Сейчас мы знаем, что они правы были со всех сторон - с социальной, с технической, с медицинской, с какой хотите.
И самое обидное, что за одиннадцать лет наша армия не изменилась. Она вот как была той Советской Армией, она осталась точно такой же той Советской Армией. Для нее население не существует. Вот, где беда.
Марина Катыс:
6 ноября исполнилось три года с момента ратификации Конвенции по химическому разоружению. И, в соответствии с этой Конвенцией, к 2007 году Россия должна полностью избавиться от запасов химического оружия.
Каковы итоги прошедших трех лет?
Лев Федоров:
К сожалению, итоги - грустные. За эти три года армия наша не сделала ничего, и поэтому мы можем сказать, что сегодня она фактически - банкрот. Чрезвычайно серьезная ситуация сложилась для государства, которое обладает самыми крупными в мире запасами самого страшного из известных видов химического оружия. И вот государство, как видим, не способно выполнять Конвенцию, в которую оно само, по доброй воле, вошло.
Химическое оружие вышло на такую стадию, когда его у армии теоретически нет, когда на вооружении его нет, в военной доктрине его нет. То есть, химическое оружие перешло в разряд склада забытых опасных вещей.
Марина Катыс:
Насколько я знаю, 7 ноября президент Путин подписал закон о социальной защите граждан, работающих с химическим оружием и с отравляющими веществами. Разве это не является некоторой законодательной базой для защиты интересов граждан?
Лев Федоров:
Самое удивительное, что граждан в этом законе нет. В принципе, их - нет. По нынешнему закону, который будто бы защищает граждан, а на самом деле, он защищает только тех, кто сейчас будет работать с химическим оружием. А тех граждан, которые будут возле баз хранения с химическим оружием, вообще они там не предусмотрены. Во-первых.
Во-вторых, из прошлого мы имеем 8 000 человек, которые делали нынешние запасы химического оружия. Восемь тысяч: 3 000 в Чувашии, 5 000 в Волгограде. Вот эти люди не получат ничего. То есть - те, которые уже имеют профболезнь и уже получают... вот они и останутся. Так они и раньше получали.
Ничего не изменится, поэтому этот закон, на самом деле, просто обман. Если хотите, это просто социальная провокация, потому что это и есть тормоз к уничтожению химоружия.
Единственная категория людей, которая принята властью во внимание в этом законе, это профессиональные больные. Профессиональную болезнь можно получить, только работая с химическим оружием, а не на улице, когда ты находишься вне базы. То есть не во время аварии, не во время какого-то отравления им так далее.
Гражданское население будет абсолютно незащищено.
Технологии уничтожения у нас нет. То есть, ее нет совсем. Ее не было тогда, когда построили объект в Чапаевске, и вот этот так называемый двухстадийный процесс, который наша армия и проектировщики гражданские пытаются выдать за технологию, это просто способ, давно кем-то созданный, очень рьяно защищаемый, но он должен себя доказать. Полной промышленной проверки этот способ не проходил. Полную промышленную проверку... хотят проверить на людях. Вот, на тех людях, которые сейчас живут возле баз хранения химического оружия. Живут они... где 300 метров, где 400, где 500 от базы. И сейчас эти люди должны пожертвовать собой только потому, что армия хочет выполнить международные обязательства.
Дальше. Эти люди, для них не предусмотрены (я это совершенно ответственно говорю) средства защиты кожи. Абсолютно не предусмотрены. Полетит облако отравляющего вещества, они будут отравлены. Более того, они даже об этом не узнают, потому что нет приборов, которые их известят о том, что летит ядовитое облако, и надо бегом бежать куда-нибудь. Нет таких приборов у нашей армии.
У нас нет организационного, нет правового, нет технологического, нет социального решения проблемы.
Марина Катыс:
Это было мнение президента Союза за химическую безопасность доктора химических наук Льва Федорова.
Что касается отселения людей из потенциально опасных зон, расположенных в непосредственной близости к базам хранения химического оружия, то, по оценкам специалистов, речь идет не о столь уж больших суммах. В частности, по мнению Льва Федорова, можно говорить о суммах, соизмеримых со стоимостью двух-трех погибших в Чечне танков.
Лев Федоров:
Экологические и правозащитные организации (на сегодняшний день - 95 организаций из 47 регионов страны, это - полстраны, больше половины) подписали заявление, котором написали, что до тех пор, пока государство не решит вот те вопросы, о которых я сказал, от технологических до социальных, правовых и организационных, было бы желательно России выйти из Конвенции и немножко воспитать свою армию. Если армия научится уничтожать химоружие не за счет населения, а за счет решения нормальных вопросов, тогда можно к ней вернуться.
А сейчас просто в принципе эту Конвенцию нельзя выполнить, и не надо делать вид, что мы это можем сделать.
Марина Катыс:
Вы считаете, что армия заинтересована больше всех в уничтожении химического оружия?
Лев Федоров:
Насколько я понимаю, армия заинтересована только в том, чтобы жить спокойно возле химического оружия. Вот лежит химоружие, и химики будут возле него вечно привязаны. Ниоткуда не следует, что им хотелось бы расстаться с химическим оружием.
Марина Катыс:
Кроме как из того, что упаковки, в которых находится это химическое оружие, приходят в негодность, и, возможно, это станет просто бедствием.
Лев Федоров:
Вот тут я с вами не соглашусь. Абсолютно точно известно, что химическое оружие, которое у нас лежит на наших семи базах, это оружие, которое пролежит очень долго.
Давайте говорить об оружии новейшем, второго поколения, которое лежит на пяти базах. Вот это оружие не "потечет". Армейские генералы знают это в первую очередь. У нас не должно быть такого повода для волнений - а вдруг "потечет"? Это американцы пусть волнуются. У них, действительно "течет". Они там проштрафились, налили в алюминиевые корпуса. Они, действительно, подтекают. А у нас нормальные кондовые, советские, стальные корпуса, во-первых. Во-вторых, химическое оружие, которое там залито, оно в принципе останавливает коррозию, а не вызывает ее.
И я совершенно ответственно заявляю, что химическое оружие может пролежать и 30, и 50 лет, и нам нужно сделать все по-человечески. Нельзя жертвовать ни природой России, ни людьми России только ради того, чтобы выполнить вот эту международную Конвенцию.