28 мая 1969 года в Советском Союзе было создано первое правозащитное объединение. Оно получило название Инициативная группа по защите прав человека в СССР. Тридцатилетию этой организации посвящена программа, которую ведет Людмила Алексеева.
Людмила Алексеева:
Это действительно самое важное событие в истории отечественного правозащитного движения, которое до тех пор не имело никаких организационных форм, никакой структуры с самого своего возникновения в середине 60-х годов. Принято начинать его летоисчисление с 5 декабря 1965-го года, когда в Москве на Пушкинской площади состоялась первая демонстрация правозащитников. Демонстрация была вызвана тем, что стало известно - власти намереваются сделать закрытым суд над двумя московскими писателями - Андреем Синявским и Юрием Даниэлем, которые были арестованы в сентябре 65-го года и обвинялись в публикации своих произведений за рубежом. Демонстрация 5 декабря 65-го года была кульминационной точкой протестов против ареста писателей и суда над ними. Арест этот был воспринят многими как пролог к зловещему повороту к сталинским порядкам, это и вызвало неожиданные для властей всего мира гражданские протесты, поток писем в разные официальные советские инстанции. О начале этой петиционной кампании я писала в свое время в своей книге "История инакомыслия в СССР":
"Письма в защиту несправедливо репрессированных писали и прежде, даже в годы сталинского террора. В те времена написать такое письмо было величайшей наивностью или актом величайшего мужества, так как это могло привести к аресту самого автора. Но эти письма не были правозащитными документами, их аргументация исчерпывалась уверениями, что репрессированный человек предан советской власти и арестован по ошибке. Писавшие письма в защиту Синявского и Даниэля не рассчитывали, что власти прислушаются к их аргументам и откажутся от суда. Целью этих писем было заявить о неприятии официальной точки зрения на этот судебный процесс и на проблему взаимоотношений личности и государства. Эти письма были рассчитаны скорее не на чиновников, которым они были адресованы, а на читателя самиздата и сыграли огромную роль в формировании нарождавшегося независимого общественного мнения в распространении правосознания".
Петиционная кампания не прекратилась после вынесения приговора Синявскому и Даниэлю. Напротив, в эту кампанию включались все новые люди, уже по другим поводам, - и рядовые граждане, и известные. Вот несколько самых известных протестных заявлений того времени:
Некоторых авторов писем наказывали: членов партии и комсомольцев исключением из этих организаций, что влекло за собой увольнение с работы и исключение из института. Писателей наказывали запретом на публикацию их произведений, художников лишением возможности участвовать в выставках и так далее. Тем не менее, петиции продолжались. Более того, это было в то время основной формой выражения протеста. "В истории инакомыслия в СССР" так характеризуется эта петиционная кампания:
"В этой петиционной кампании было важно именно обращение протеста к властям, это было революционным шагом по сравнению с десятилетиями, когда критика властей была лишь для разговоров с друзьями, а в официальных выступлениях те же люди не решались ее высказать, повторяли казенные штампы".
В начальной стадии правозащитного движения и не заходило речи о создании какой-либо организации. Большинство тех, кто участвовал в зарождавшемся правозащитном движении, были против каких бы то ни было организационных затей. Возможно, сказывалась общая усталость от "загоняния" во всяческие организации, которую все пережили в той или иной степени как члены советского общества. И вообще усталость от советского культа коллектива. Всем вошедшим в братское содружество правозащитников оно было дорого именно добровольностью, самостоятельностью каждого в определении своих функций в общем деле, свободой выбора непосредственных партнеров в любом деле. Опасность ареста останавливала какое-то время и сторонников этого эксперимента с организациями. Однако в 69-м году все-таки появилась первая правозащитная ассоциация. Она выросла непосредственно из самой распространенной формы совместных выступлений правозащитников - из коллективных писем. 22 мая 69-го года 15 активных подписантов, как тогда называли тех, кто ставил свои подписи под такими письмами, выступили с письмом о нарушении гражданских прав в Советском Союзе. Это письмо отличалось от прежних адресантом - не в советские официальные инстанции, а за рубеж - в Организацию Объединенных Наций. В этом обращении значилось:
"Мы обращаемся в ООН, потому что на наши протесты и жалобы, направленные в течение ряда лет в высшие государственные и судебные инстанции в Советском Союзе, мы не получили никакого ответа. Надежда на то, что наш голос может быть услышан, что власти прекратят беззаконие, надежда эта истощилась".
Авторы письма в Организацию Объединенных Наций просили эту международную организацию защитить попираемые в СССР права человека. Принципиальным отличием этого свидетельства об отсутствии гражданских прав в СССР от предшествующих таких обращений была не только отсылка его на Запад, но и то, что подписавшие это письмо выступили как организация, они назвали себя Инициативной группой по защите прав человека в СССР. Большинство среди членов группы составляли москвичи, но несколько человек были из других городов. Инициативная группа писала в своем обращении в ООН о нарушении одного из самых основных прав человека - право иметь независимые убеждения и распространять их любыми законными способами. В письме перечислялись известные правозащитникам политические процессы, начиная с суда над Синявским и Даниэлем, и указывалось на особо бесчеловечную форму преследования: помещение в психбольницу нормальных людей за политические убеждения. За этим обращением инициативной группы последовало второе - по поводу осуждения на второй срок находившегося в лагере талантливого писателя-самоучки Анатолия Марченко, автора книги "Мои показания", о послесталинских политических лагерях. Оба заявления остались без какого-либо ответа из Организации Объединенных Наций. Третье, адресованное тогдашнему Генеральному секретарю ООН Утану, сообщало о начавшихся преследованиях членов инициативной группы. Один из них - Владимир Борисов - был помещен в психиатрическую больницу, еще двое - Анатолий Левитин-Краснов и Мустафа Джамилев арестованы. В следующих письмах в ООН члены инициативной группы констатировали:
"Молчание международных правовых организаций развязывает руки вдохновителям дальнейших репрессий".
Это обращение тоже осталось без ответа, как и последующее, в том числе заявление со списком 63 узников совести, отправленных в течение 69-го года в лагеря и психиатрические больницы. В годовщину создания инициативной группы ее члены в открытом письме объяснили, что она собой представляет:
"Всех нас, верующих и неверующих, оптимистов и скептиков, людей коммунистических и некоммунистических взглядов объединяет чувство личной ответственности за все происходящее в стране, убеждение в том, что в основе нормальной жизни общества лежит признание безусловной ценности человеческой личности. Отсюда вытекает наше стремление защищать права человека. Нас объединяет так же стремление действовать открыто, в духе законности, каково бы ни было наше внутреннее отношение к отдельным законам. Мы вовсе не уверены, что наше обращение в ООН самый правильный образ действия, тем более не уверены, что он единственно возможный. Мы пытаемся что-то сделать в условиях, когда, с нашей точки зрения, ничего не делать нельзя".
Поскольку пятикратное обращение в ООН осталось безответным, инициативная группа стала делать попытки найти другие адресаты. Обращение все о том же - об узниках совести и о психиатрических репрессиях - были адресованы 5-му Международному съезду психиатров в Мехико, Международной Лиге прав человека и еще одна попытка обращения в ООН к новому Генеральному секретарю Курту Вальтхайму, сменившему Утана. Все эти письма тоже остались безответными. И поредевшая инициативная группа (к этому времени лишились свободы 8 ее членов) прекратила обращения в международные инстанции. Тяжелым моральным испытанием для членов группы, да и для всего правозащитного движения, было предательство двух членов инициативной группы Петра Экира и Виктора Красина после их ареста. Их судили в августе 73-го года, оба подсудимых признали свой умысел в подрыве советского строя и клеветнический характер своих прежних правозащитных выступлений, в том числе в составе инициативной группы по защите прав человека в СССР. С этими же заявлениями они выступили на пресс-конференции, транслировавшейся по советскому телевидению. К этому времени могли продолжать действовать лишь 4 члена инициативной группы - Татьяна Великанова, Татьяна Ходорович, Сергей Ковалев и Григорий Подепольский. Эти четверо выступили с заявлением по поводу отступничества своих товарищей по группе, члены инициативной группы отвергали обвинение группы в клевете:
"Во всех документах инициативной группы мы сообщаем только факты, мы убеждены в истинности своих сообщений. Мы продолжаем утверждать, что в нашей стране психиатрия в ряде случаев используется для расправы с неугодными властям людьми".
Отвергая обвинения в адрес группы в клевете, которые позволили себе Экир и Красин, члены группы заступались за них самих:
"Мы протестуем против таких методов воздействия, когда ломают человеческую личность, вынуждают оговаривать свои деяния, деяния своих товарищей, самих себя".
И наконец, в ответ на запугивания остававшихся на свободе членов инициативной группы, они заявляли:
"Инициативная группа надеется и впредь предпринимать индивидуальные и коллективные усилия, направленные на расширение общепризнанных свобод, таких как свобода выражать и распространять мнения или, например, свобода от недобросовестных судебных обвинений".
Еще одно свершение инициативной группы - пресс-конференция по поводу Дня политического заключенного в СССР. Идея учредить День политического заключенного родилась в одном из мордовских политлагерей. Тайными путями это предложение было переправлено во все политические лагеря и на волю. С тех пор ежегодно в этот день политические заключенные держали голодовку. Начало этой традиции положила инициативная группа по защите прав человека в СССР 30 октября 74-го года. Члены группы провели в тот день первую пресс-конференцию по поводу впервые отмечавшегося тогда Дня политзаключенного. На этой пресс-конференции после вступительного слова, которое сделал Андрей Дмитриевич Сахаров, выступил член инициативной группы Сергей Ковалев. Он рассказал об инициативе политзэков и пояснил, кто такие политические заключенные в Советском Союзе. Это не только правозащитники, но и преследуемые за религиозные убеждения и те, кто добивался эмиграции или пытался бежать из СССР и участники национальных движений. Эта пресс-конференция дала большой резонанс, представленные на ней материалы печатались за рубежом, звучали в передачах зарубежных радиостанций. Но меньше, чем через два месяца после этого выступления Сергей Ковалев сам оказался политзаключенным. Об этом пишет Леонард Терновский в статье, посвященной инициативной группе и опубликованной к ее 30-летию в журнале "Карта", выходящим в Рязани:
"Противостояние правозащитников тоталитарному монстру выглядело тогда, да и десятилетие спустя, совершенно безнадежным. Казалось, оно только множило число жертв. Но то, за что заплачена высокая цена, приобретает упрямую жизнестойкость. Кто в середине 70-х годов мог даже помыслить, что всего полтора десятилетия спустя в центре Москвы в двух шагах от той самой Лубянки будет установлен Соловецкий камень в память жертв политических репрессий? Что еще через год Верховный Совет России официально признает 30-е октября Днем памяти жертв политических репрессий, что будут пересмотрены и смягчены сами российские законы, регламентирующие положение заключенных, и что эти изменения окажутся в духе тех давнейших требований правозащитников".
Инициативная группа продолжала выступать и в 75-м, и в 76-м году, когда ее документы могли подписывать лишь два оставшихся на свободе в Москве ее члена - Татьяна Великанова и Татьяна Ходорович. "В истории инакомыслия в СССР" так оценен опыт, приобретенный правозащитниками, благодаря инициативной группе по защите прав человека в СССР:
"Опыт инициативной группы подтвердил, что личная безопасность вошедших в нее еще более зыбка, чем положение авторов и соавторов открытых писем. Однако выяснилось, что аресты членов организации происходят не немедленно, защищает их именно гласность, и что заявления людей, провозгласивших себя объединением с декларированными целями, несравнимо более впечатляюще, чем пачка заявлений на ту же тему каждого из них в отдельности или послания, написанные ими же, но просто в качестве соавторов. Еще одно важное преимущество обнаружилось благодаря объявлению инициативной группы: имена ее участников узнали слушатели зарубежных радиостанций, вещавших на Советский Союз, и в группу стали обращаться люди, воспринявшие ее членов как полномочных представителей правозащитного движения. Члены группы, не объявляя себя таковыми и не претендуя на это, стали, как бы, олицетворять движение в целом, оказались ее рупором".
Инициативная группа была первой в СССР независимой общественной ассоциацией. Спустя год возник Комитет прав человека, в который вошел Андрей Дмитриевич Сахаров, а в 76-м году общественная группа содействия выполнению Хельсинкских соглашений, которая более известна под кратким названием Московская хельсинкская группа. Опыт инициативной группы и Московской хельсинкской группы породил инициативную группу в Грузии, хельсинкские группы в Литве, Украине, Армении, Грузии, а так же "Хартию-77" в Чехословакии и хельсинкские группы в ряде восточноевропейских, западноевропейских стран, Соединенных Штатах и Канаде, послужил толчком к возникновению международного хельсинкского движения, которое сейчас объединяет правозащитные организации 39-ти стран. Московскую хельсинкскую группу Леонард Терновский называет "младшей сестрой" инициативной группы по защите прав человека в СССР. Московская хельсинкская группа продолжила дело, начатое инициативной группой. И под несколькими ее документами в 77-м и 78-м годах, кроме членов Московской хельсинкской группы, подписывалась Татьяна Великанова от инициативной группы. Дальнейшее описывает Леонард Терновский: "30-го октября 1979-го года, по заведенной традиции, на квартире Андрея Дмитриевича Сахарова состоялась пресс-конференция, посвященная Дню политзаключенного. Татьяна Великанова выступала и председательствовала на ней. Всего два дня спустя она была арестована".
Но и этот арест не прекратил выступлений от имени инициативной группы. В 63-м выпуске информационного бюллетеня московских правозащитников в "Хронике текущих событий" был опубликован призыв к Президиуму Верховного Совета СССР проявить гуманность и отменить ссылку отбывшим длительные лагерные сроки четырем пожилым женщинам - узницам совести. Это обращение датировано 17-м ноября 1981-го года, его подписали две узницы того же женского политического лагеря: член инициативной группы по защите прав человека в СССР Татьяна Великанова и член Московской хельсинкской группы Татьяна Осипова. Это был последний документ инициативной группы. Леонард Терновский подводит итог ее деятельности:
"С мая 69-го года по ноябрь 1981-го года члены инициативной группы коллективно или индивидуально, самостоятельно или в соавторстве подписали 40 правозащитных писем. Им досталось совокупно 48 лагерей тюрем, лагерей и психушек. Стоит провести и среднюю государственную расценку одного документа инициативной группы - он тянет более чем на год лишения свободы".
Людмила Алексеева:
Это действительно самое важное событие в истории отечественного правозащитного движения, которое до тех пор не имело никаких организационных форм, никакой структуры с самого своего возникновения в середине 60-х годов. Принято начинать его летоисчисление с 5 декабря 1965-го года, когда в Москве на Пушкинской площади состоялась первая демонстрация правозащитников. Демонстрация была вызвана тем, что стало известно - власти намереваются сделать закрытым суд над двумя московскими писателями - Андреем Синявским и Юрием Даниэлем, которые были арестованы в сентябре 65-го года и обвинялись в публикации своих произведений за рубежом. Демонстрация 5 декабря 65-го года была кульминационной точкой протестов против ареста писателей и суда над ними. Арест этот был воспринят многими как пролог к зловещему повороту к сталинским порядкам, это и вызвало неожиданные для властей всего мира гражданские протесты, поток писем в разные официальные советские инстанции. О начале этой петиционной кампании я писала в свое время в своей книге "История инакомыслия в СССР":
"Письма в защиту несправедливо репрессированных писали и прежде, даже в годы сталинского террора. В те времена написать такое письмо было величайшей наивностью или актом величайшего мужества, так как это могло привести к аресту самого автора. Но эти письма не были правозащитными документами, их аргументация исчерпывалась уверениями, что репрессированный человек предан советской власти и арестован по ошибке. Писавшие письма в защиту Синявского и Даниэля не рассчитывали, что власти прислушаются к их аргументам и откажутся от суда. Целью этих писем было заявить о неприятии официальной точки зрения на этот судебный процесс и на проблему взаимоотношений личности и государства. Эти письма были рассчитаны скорее не на чиновников, которым они были адресованы, а на читателя самиздата и сыграли огромную роль в формировании нарождавшегося независимого общественного мнения в распространении правосознания".
Петиционная кампания не прекратилась после вынесения приговора Синявскому и Даниэлю. Напротив, в эту кампанию включались все новые люди, уже по другим поводам, - и рядовые граждане, и известные. Вот несколько самых известных протестных заявлений того времени:
- Письма Лидии Чуковской.
Обращение Александра Солженицына к 4-му съезду писателей.
Отклики на это обращение более 80-ти писателей.
Письмо в ЦК КПСС 43 детей коммунистов, репрессированных в сталинские времена.
Письма историков Роя Медведева и Петра Экира в журнал "Коммунист" с перечнем преступлений Сталина.
Письмо советским руководителям академика Дмитрия Сахарова, Алексея Турчина и Роя Медведева о необходимости демократизации советской системы.
Обращение к депутатам Верховного Совета СССР, которое подписали среди других композитор Дмитрий Шостакович, 13 академиков, в том числе Сахаров, знаменитые режиссеры, артисты, художники, писатели, большевики с дореволюционным стажем.
Некоторых авторов писем наказывали: членов партии и комсомольцев исключением из этих организаций, что влекло за собой увольнение с работы и исключение из института. Писателей наказывали запретом на публикацию их произведений, художников лишением возможности участвовать в выставках и так далее. Тем не менее, петиции продолжались. Более того, это было в то время основной формой выражения протеста. "В истории инакомыслия в СССР" так характеризуется эта петиционная кампания:
"В этой петиционной кампании было важно именно обращение протеста к властям, это было революционным шагом по сравнению с десятилетиями, когда критика властей была лишь для разговоров с друзьями, а в официальных выступлениях те же люди не решались ее высказать, повторяли казенные штампы".
В начальной стадии правозащитного движения и не заходило речи о создании какой-либо организации. Большинство тех, кто участвовал в зарождавшемся правозащитном движении, были против каких бы то ни было организационных затей. Возможно, сказывалась общая усталость от "загоняния" во всяческие организации, которую все пережили в той или иной степени как члены советского общества. И вообще усталость от советского культа коллектива. Всем вошедшим в братское содружество правозащитников оно было дорого именно добровольностью, самостоятельностью каждого в определении своих функций в общем деле, свободой выбора непосредственных партнеров в любом деле. Опасность ареста останавливала какое-то время и сторонников этого эксперимента с организациями. Однако в 69-м году все-таки появилась первая правозащитная ассоциация. Она выросла непосредственно из самой распространенной формы совместных выступлений правозащитников - из коллективных писем. 22 мая 69-го года 15 активных подписантов, как тогда называли тех, кто ставил свои подписи под такими письмами, выступили с письмом о нарушении гражданских прав в Советском Союзе. Это письмо отличалось от прежних адресантом - не в советские официальные инстанции, а за рубеж - в Организацию Объединенных Наций. В этом обращении значилось:
"Мы обращаемся в ООН, потому что на наши протесты и жалобы, направленные в течение ряда лет в высшие государственные и судебные инстанции в Советском Союзе, мы не получили никакого ответа. Надежда на то, что наш голос может быть услышан, что власти прекратят беззаконие, надежда эта истощилась".
Авторы письма в Организацию Объединенных Наций просили эту международную организацию защитить попираемые в СССР права человека. Принципиальным отличием этого свидетельства об отсутствии гражданских прав в СССР от предшествующих таких обращений была не только отсылка его на Запад, но и то, что подписавшие это письмо выступили как организация, они назвали себя Инициативной группой по защите прав человека в СССР. Большинство среди членов группы составляли москвичи, но несколько человек были из других городов. Инициативная группа писала в своем обращении в ООН о нарушении одного из самых основных прав человека - право иметь независимые убеждения и распространять их любыми законными способами. В письме перечислялись известные правозащитникам политические процессы, начиная с суда над Синявским и Даниэлем, и указывалось на особо бесчеловечную форму преследования: помещение в психбольницу нормальных людей за политические убеждения. За этим обращением инициативной группы последовало второе - по поводу осуждения на второй срок находившегося в лагере талантливого писателя-самоучки Анатолия Марченко, автора книги "Мои показания", о послесталинских политических лагерях. Оба заявления остались без какого-либо ответа из Организации Объединенных Наций. Третье, адресованное тогдашнему Генеральному секретарю ООН Утану, сообщало о начавшихся преследованиях членов инициативной группы. Один из них - Владимир Борисов - был помещен в психиатрическую больницу, еще двое - Анатолий Левитин-Краснов и Мустафа Джамилев арестованы. В следующих письмах в ООН члены инициативной группы констатировали:
"Молчание международных правовых организаций развязывает руки вдохновителям дальнейших репрессий".
Это обращение тоже осталось без ответа, как и последующее, в том числе заявление со списком 63 узников совести, отправленных в течение 69-го года в лагеря и психиатрические больницы. В годовщину создания инициативной группы ее члены в открытом письме объяснили, что она собой представляет:
"Всех нас, верующих и неверующих, оптимистов и скептиков, людей коммунистических и некоммунистических взглядов объединяет чувство личной ответственности за все происходящее в стране, убеждение в том, что в основе нормальной жизни общества лежит признание безусловной ценности человеческой личности. Отсюда вытекает наше стремление защищать права человека. Нас объединяет так же стремление действовать открыто, в духе законности, каково бы ни было наше внутреннее отношение к отдельным законам. Мы вовсе не уверены, что наше обращение в ООН самый правильный образ действия, тем более не уверены, что он единственно возможный. Мы пытаемся что-то сделать в условиях, когда, с нашей точки зрения, ничего не делать нельзя".
Поскольку пятикратное обращение в ООН осталось безответным, инициативная группа стала делать попытки найти другие адресаты. Обращение все о том же - об узниках совести и о психиатрических репрессиях - были адресованы 5-му Международному съезду психиатров в Мехико, Международной Лиге прав человека и еще одна попытка обращения в ООН к новому Генеральному секретарю Курту Вальтхайму, сменившему Утана. Все эти письма тоже остались безответными. И поредевшая инициативная группа (к этому времени лишились свободы 8 ее членов) прекратила обращения в международные инстанции. Тяжелым моральным испытанием для членов группы, да и для всего правозащитного движения, было предательство двух членов инициативной группы Петра Экира и Виктора Красина после их ареста. Их судили в августе 73-го года, оба подсудимых признали свой умысел в подрыве советского строя и клеветнический характер своих прежних правозащитных выступлений, в том числе в составе инициативной группы по защите прав человека в СССР. С этими же заявлениями они выступили на пресс-конференции, транслировавшейся по советскому телевидению. К этому времени могли продолжать действовать лишь 4 члена инициативной группы - Татьяна Великанова, Татьяна Ходорович, Сергей Ковалев и Григорий Подепольский. Эти четверо выступили с заявлением по поводу отступничества своих товарищей по группе, члены инициативной группы отвергали обвинение группы в клевете:
"Во всех документах инициативной группы мы сообщаем только факты, мы убеждены в истинности своих сообщений. Мы продолжаем утверждать, что в нашей стране психиатрия в ряде случаев используется для расправы с неугодными властям людьми".
Отвергая обвинения в адрес группы в клевете, которые позволили себе Экир и Красин, члены группы заступались за них самих:
"Мы протестуем против таких методов воздействия, когда ломают человеческую личность, вынуждают оговаривать свои деяния, деяния своих товарищей, самих себя".
И наконец, в ответ на запугивания остававшихся на свободе членов инициативной группы, они заявляли:
"Инициативная группа надеется и впредь предпринимать индивидуальные и коллективные усилия, направленные на расширение общепризнанных свобод, таких как свобода выражать и распространять мнения или, например, свобода от недобросовестных судебных обвинений".
Еще одно свершение инициативной группы - пресс-конференция по поводу Дня политического заключенного в СССР. Идея учредить День политического заключенного родилась в одном из мордовских политлагерей. Тайными путями это предложение было переправлено во все политические лагеря и на волю. С тех пор ежегодно в этот день политические заключенные держали голодовку. Начало этой традиции положила инициативная группа по защите прав человека в СССР 30 октября 74-го года. Члены группы провели в тот день первую пресс-конференцию по поводу впервые отмечавшегося тогда Дня политзаключенного. На этой пресс-конференции после вступительного слова, которое сделал Андрей Дмитриевич Сахаров, выступил член инициативной группы Сергей Ковалев. Он рассказал об инициативе политзэков и пояснил, кто такие политические заключенные в Советском Союзе. Это не только правозащитники, но и преследуемые за религиозные убеждения и те, кто добивался эмиграции или пытался бежать из СССР и участники национальных движений. Эта пресс-конференция дала большой резонанс, представленные на ней материалы печатались за рубежом, звучали в передачах зарубежных радиостанций. Но меньше, чем через два месяца после этого выступления Сергей Ковалев сам оказался политзаключенным. Об этом пишет Леонард Терновский в статье, посвященной инициативной группе и опубликованной к ее 30-летию в журнале "Карта", выходящим в Рязани:
"Противостояние правозащитников тоталитарному монстру выглядело тогда, да и десятилетие спустя, совершенно безнадежным. Казалось, оно только множило число жертв. Но то, за что заплачена высокая цена, приобретает упрямую жизнестойкость. Кто в середине 70-х годов мог даже помыслить, что всего полтора десятилетия спустя в центре Москвы в двух шагах от той самой Лубянки будет установлен Соловецкий камень в память жертв политических репрессий? Что еще через год Верховный Совет России официально признает 30-е октября Днем памяти жертв политических репрессий, что будут пересмотрены и смягчены сами российские законы, регламентирующие положение заключенных, и что эти изменения окажутся в духе тех давнейших требований правозащитников".
Инициативная группа продолжала выступать и в 75-м, и в 76-м году, когда ее документы могли подписывать лишь два оставшихся на свободе в Москве ее члена - Татьяна Великанова и Татьяна Ходорович. "В истории инакомыслия в СССР" так оценен опыт, приобретенный правозащитниками, благодаря инициативной группе по защите прав человека в СССР:
"Опыт инициативной группы подтвердил, что личная безопасность вошедших в нее еще более зыбка, чем положение авторов и соавторов открытых писем. Однако выяснилось, что аресты членов организации происходят не немедленно, защищает их именно гласность, и что заявления людей, провозгласивших себя объединением с декларированными целями, несравнимо более впечатляюще, чем пачка заявлений на ту же тему каждого из них в отдельности или послания, написанные ими же, но просто в качестве соавторов. Еще одно важное преимущество обнаружилось благодаря объявлению инициативной группы: имена ее участников узнали слушатели зарубежных радиостанций, вещавших на Советский Союз, и в группу стали обращаться люди, воспринявшие ее членов как полномочных представителей правозащитного движения. Члены группы, не объявляя себя таковыми и не претендуя на это, стали, как бы, олицетворять движение в целом, оказались ее рупором".
Инициативная группа была первой в СССР независимой общественной ассоциацией. Спустя год возник Комитет прав человека, в который вошел Андрей Дмитриевич Сахаров, а в 76-м году общественная группа содействия выполнению Хельсинкских соглашений, которая более известна под кратким названием Московская хельсинкская группа. Опыт инициативной группы и Московской хельсинкской группы породил инициативную группу в Грузии, хельсинкские группы в Литве, Украине, Армении, Грузии, а так же "Хартию-77" в Чехословакии и хельсинкские группы в ряде восточноевропейских, западноевропейских стран, Соединенных Штатах и Канаде, послужил толчком к возникновению международного хельсинкского движения, которое сейчас объединяет правозащитные организации 39-ти стран. Московскую хельсинкскую группу Леонард Терновский называет "младшей сестрой" инициативной группы по защите прав человека в СССР. Московская хельсинкская группа продолжила дело, начатое инициативной группой. И под несколькими ее документами в 77-м и 78-м годах, кроме членов Московской хельсинкской группы, подписывалась Татьяна Великанова от инициативной группы. Дальнейшее описывает Леонард Терновский: "30-го октября 1979-го года, по заведенной традиции, на квартире Андрея Дмитриевича Сахарова состоялась пресс-конференция, посвященная Дню политзаключенного. Татьяна Великанова выступала и председательствовала на ней. Всего два дня спустя она была арестована".
Но и этот арест не прекратил выступлений от имени инициативной группы. В 63-м выпуске информационного бюллетеня московских правозащитников в "Хронике текущих событий" был опубликован призыв к Президиуму Верховного Совета СССР проявить гуманность и отменить ссылку отбывшим длительные лагерные сроки четырем пожилым женщинам - узницам совести. Это обращение датировано 17-м ноября 1981-го года, его подписали две узницы того же женского политического лагеря: член инициативной группы по защите прав человека в СССР Татьяна Великанова и член Московской хельсинкской группы Татьяна Осипова. Это был последний документ инициативной группы. Леонард Терновский подводит итог ее деятельности:
"С мая 69-го года по ноябрь 1981-го года члены инициативной группы коллективно или индивидуально, самостоятельно или в соавторстве подписали 40 правозащитных писем. Им досталось совокупно 48 лагерей тюрем, лагерей и психушек. Стоит провести и среднюю государственную расценку одного документа инициативной группы - он тянет более чем на год лишения свободы".