"Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Статья 1 Всеобщей декларации прав человека.
В этом выпуске:
- Беженцы из Таджикистана в России.
- Из истории правозащитного движения. Священник Сергей Желудков.
- Обнинский филиал межрегионального общества прав человека о себе.
- Правозащитные новости.
- Суд присяжных в Москве.
- Советы правоведа. Завершение судебного заседания.
- Юбилей Ларисы Богораз.
Нине Дмитриевне Федяевой семьдесят шесть лет. Она участник войны, капитан медицинской службы в запасе, имеет различные правительственные награды, инвалид второй группы. В 1997 году вынуждена была продать свою квартиру в столице Таджикистана Душанбе и выехать в Россию.
Здесь, в городе Зеленограде, проживает ее сестра. По месту ее прописки Нина Дмитриевна и получила необходимую регистрацию. Однако поселиться ей пришлось в общежитии, поскольку в квартире ее сестры уже проживает три семьи. Все - беженцы из Таджикистана.
По Закону о беженцах и вынужденных переселенцах, Нина Дмитриевна должна получить собственную жилплощадь. Надо для этого всего-ничего: обратиться в местный комитет муниципального жилья, который - опять-таки по закону - обязан поставить ее, Нину Дмитриевну Федяеву, участника войны, на жилищный учет. Формальная процедура, однако Зеленоградский комитет муниципального жилья отказал Нине Дмитриевне. Основание не просто абсурдное - оно демонстративно лишено всякой правовой основы: дескать, жилплощадь ее родственников, будучи разделена поровну на всех, на ней прописанных, включая и Нину Дмитриевну, по действующим санитарным нормам, не нуждается в улучшении. То есть - квадратных метров достаточно.
Но дело в том, что абсолютно никаких прав на указанную жилплощадь Нина Дмитриевна не имеет, о чем, кстати, при оформлении временной регистрации, была предупреждена начальником паспортного стола. Квартира приватизирована, то есть является собственностью совсем других людей. Кроме того, регистрация - это лишь временная прописка, предоставляющая, по постановлению правительства Москвы, лишь одно право - на пребывание в Москве.
Однако, подчинившись этой безумной логике, Нина Дмитриевна вторично обратилась в Комитет муниципального жилья лишь после того, как были изменены санитарные нормы. Новые параметры уже позволяли ей встать на жилищный учет. Но история повторилась. На сей раз ей отказали уже на том основании, что она ухудшила свои жилищные условия, переехав из однокомнатной квартиры в Душанбе к своим дальним родственникам в Зеленограде в коммунальную квартиру.
И в этом случае зеленоградские чиновники проигнорировали российское законодательство. Во-первых, положение об ухудшении жилищных условий относится исключительно к гражданам России, каковым, на момент продажи своей душамбинской квартиры, Нина Дмитриевна не являлась. Во-вторых, никак не изменилась ситуация с жилплощадью, на которой она временно зарегистрирована, - Федяева по-прежнему не имеет на нее никаких прав. А соответственно - жилищных условий, ухудшенных в сравнении с душамбинской ситуацией, просто не существует в природе.
Нина Дмитриевна обратилась в суд, и судья, принимавший заявление, немало дивился изобретательности местных чиновников. Однако через несколько дней, в судебном заседании, продублировал отказ Зеленоградского комитета муниципального жилья. Как предполагает сама Нина Дмитриевна, ему просто в приватном порядке объяснили что к чему.
Шансов получить квартиру у Нины Дмитриевны крайне мало. Вот что говорит ее брат Юрий Дмитриевич Федяев.
Юрий Федяев:
Она - беженка, она - вынужденная переселенка, она убежала от войны, она убежала от смерти. Ей здесь такой поставили диагноз: ухудшила, и в ближайшие пять лет не имеешь права постановки на учет. По истечении этих пяти лет кончится у нее статус вынужденного переселенца, и тогда она вообще не сможет встать на учет.
Андрей Бабицкий:
Это лишь одна история, и далеко не самая драматичная. Она лишь дает представление о том, как легко и безнаказанно чиновники различных уровней игнорируют права беженцев и вынужденных переселенцев, гарантированные различными законодательными актами России, а также международными конвенциями, под которыми также стоит подпись России.
Сам Юрий Дмитриевич Федяев возглавляет общественную организацию - Гуманитарный центр помощи беженцам и вынужденным переселенцам из Таджикистана, зарегистрированную в Москве. Община беженцев - это около двух тысяч человек, из которых двести семей проживают в Зеленограде, а еще триста - в Московской области, в Дмитровском районе.
Юрий Федяев:
Наша община вообще начала образовываться с 1990 года, когда были первые погромы русскоязычных. Начались первые погромы - убивали, били исламисты в Таджикистане. Вот сейчас их называют вахабиты. Они два года были у власти.
Андрей Бабицкий:
Самая большая проблема для беженцев - отсутствие официального статуса, который, по закону, им должен предоставляться автоматически.
Вообще в России на сегодняшний день - порядка миллиона беженцев из Таджикистана, из которых, по данным Федеральной миграционной службы, лишь двести тысяч получили статус беженцев. В реальности, говорит Юрий Дмитриевич Федяев, даже эта цифра в два раза меньше.
Юрий Федяев:
Нет статуса, то есть примерно семьдесят семей, которые проживают на озере Круглом - а это олимпийский центр подготовки высококвалифицированных спортсменов, в Дмитровском районе, - не имеет вообще никакого статуса. Ни граждане Таджикистана, ни граждане России. А приехали они сюда, начиная с 1990 года.
Андрей Бабицкий:
Существует ряд государственных программ помощи беженцам, реализовывать которые - дело Федеральной миграционной службы. На деле, как отмечается в докладе независимой международной правозащитной организации " Хьюман райтс вотч", ФМС стала инструментом жесткого ограничения, а в некоторых случаях и нарушения прав беженцев.
Юрий Федяев:
Федеральная миграционная служба, вместо помощи нам, всячески ставит препоны, чтобы мы куда-то уехали, куда-то исчезли, не ходили, не мозолили глаза. Приходит человек в Федеральную миграционную службу, ему объясняют: "Вы уже во всем опоздали. Вы езжайте куда-то в сельскую местность, куда-то езжайте подальше от Москвы, дальше вы чего-нибудь, может, достигните.
Андрей Бабицкий:
По постановлению московского правительства, беженцы обязаны получить по месту жительства справку о временной регистрации. Это, по сути дела, ни в чем не изменившийся режим прописки советского образца. Длительная, унизительная и дорогостоящая процедура, противозаконная, по решению Конституционного суда, не дает беженцам никаких прав.
Юрий Федяев:
Имея такую регистрацию, ты не можешь получить страховой полис, не можешь детей устроить в школу, не можешь получить пенсию, не можешь похоронить человека. Закопать его можешь в землю, а документы никакие не получишь. То есть, ты работаешь просто за то, чтобы в данный момент не умереть. Никакие эти сроки не идут в трудовой стаж. В эту справку ставят еще такую надпись: "Без права работы по найму". А коли без права работы по найму, значит, тогда каждый встречный участковый требует денег, и вымогает деньги: "почему ты работаешь?". А хозяин, на которого ты работаешь, дает зарплату тридцать, максимум -пятьдесят процентов. Обращаться куда-то бесполезно.
Андрей Бабицкий:
Из пятисот семей общины, по словам Юрия Дмитриевича, в наиболее бедственном положении находятся около шестидесяти семей, проживающих в Подмосковье на республиканской спортивной базе "Озеро Круглое". Здесь, как уже говорилось, живут люди, не получившие ни статуса, ни регистрации. По закону, их просто не существует.
Юрий Федяев:
Большинство людей устроились, работают, допустим, на стройке, в других местах, в Зеленограде, в Москве, и так далее. Но часть людей, которая приехала позже, и которая работает вот на этом "Озере Круглом"... судьба у них очень и очень печальная. Так как на четыреста рублей с семьей прожить нельзя вообще, нельзя! Заработать рядом негде. Они живут там только за жилье. Живут очень и очень плохо.
И многие из них не устроены и не работают по специальности. Бывшие программисты работают уборщицами, бывшие инженеры, начальники управлений работают слесарями. Судьба наша очень и очень печальна.
Андрей Бабицкий:
Юрий Дмитриевич Федяев полтора года был одним из активистов Конгресса Русских Общин - общественной организации, одной из главных задач которой является помощь беженцам. Никакой, даже самой мизерной помощи, КРО никому не оказало. За все полтора года Федяеву так и не удалось получить для своей общины гуманитарную помощь ни по линии Конгресса, ни по линии государства.
Юрий Федяев:
Та гуманитарная помощь, которая идет по федеральным каналам, должна доходить до нас. До нас она еще ни разу не дошла.
Андрей Бабицкий:
Катастрофическая ситуация с положительной реакцией на туберкулез среди детей вынудила Федяева искать альтернативные пути лечения для беженцев.
Юрий Федяев:
То, что касается вот этого "Озера Круглого", чтобы как-то поставить их на медицинское обслуживание, я обратился к французской организации "Врачи без границ", к ее бельгийскому отделению. Они приехали, посмотрели, в каком состоянии мы живем, выделили часть лекарств, выделили часть материалов, и сказали: "Пожалуйста, обращайтесь к нам. Наши автобусы находятся в таких-то местах. Мы обслуживаем без всяких денег, без статусов, без всего".
Кроме того, я к ним обратился и сказал: "Те, кто не может приехать, кому приехать трудно - это пожилые люди, дети - вы можете приехать в Зеленоград?" Они сказали: "Да, в черте города нам Юрий Михайлович Лужков разрешил. А за - уже нельзя. И мы будем вас обслуживать".
Андрей Бабицкий:
Приведу цитату из уже цитировавшегося доклада независимой международной правозащитной организации "Хьюман райтс вотч", посвященного положению беженцев в России: "Реальные и потенциальные просители о предоставлении убежища в Российской Федерации сталкиваются с множеством проблем. Самые тяжелые из них - принудительное возвращение, депортация, угрозы и физическое насилие со стороны силовых органов. Кроме того, отмечены случаи дискриминации при приеме на работу, нарушение права на свободное перемещение и закрытие доступа к процедуре получения убежища. Российское правительство не выполнило или намеренно проигнорировало свои обязательства по защите беженцев и предоставлению им возможности просить и добиваться законного рассмотрения своих заявок". Конец цитаты.
Президент Международной Хельсинкской ассоциации Людмила Алексеева считает, что положение беженцев и приезжих в Москве и Московской области является особенно тяжелым, поскольку осложнено сознательной политикой московских властей на максимальное ограничение их прав.
Людмила Алексеева:
Похоже, политика в Москве определяется по формуле "Москва - для москвичей", и Москва, столица России, город-мегаполис мирового значения, таким образом пытается стать городом закрытым. Это вообще нонсенс. Каждый москвич и каждый приезжий в Москву может наблюдать такую позорную для любого современного города, и тем более для столицы, картину, когда милиция, и муниципальная, и МВД, выискивает в толпе людей так называемой "немосковской" национальности и у таких людей буквально на каждом шагу проверяют документы. И проверкой документов не кончается - их забирают в милицию, у них вымогают деньги, их избивают, их выселяют из Москвы, без всяких на то оснований. И даже люди, приезжающие, скажем, к родственникам в гости, если они останавливаются не в гостиницах, а в домах у своих родных, должны проходить унизительную и очень времеемкую и тягостную процедуру регистрации в Москве.
Москва старается быть закрытым городом.
Андрей Бабицкий:
А Юрий Федяев предлагает такую арифметику нарушения прав беженцев и вынужденных переселенцев в Московском регионе.
Юрий Федяев:
Я посчитал, что всевозможные вот эти ограничения, такие как справка по месту пребывания и другие, за собой ведут целый ряд других нарушений. И из тридцати статей Декларации Прав Человека двадцать семь, в отношении нас, нарушены.
Андрей Бабицкий:
Наша рубрика "Из истории правозащитного движения". О православном священнике Сергее Желудкове, публицисте и правозащитнике, рассказывает один из руководителей общества "Мемориал" Александр Даниэль.
Александр Даниэль:
В шестидесятые - семидесятые годы несколько православных священников стали диссидентами, или рассматривались начальством, церковным и партийным, как таковые. Отец Сергий Желудков - один из таких священников. Но он не был ни борцом за свободу церкви, как отец Глеб Якунин, ни яростным обличителем безбожного коммунизма, как отец Димитрий Дудко, ни просветителем-миссионером, как отец Александр Мень.
Он просто выступал в защиту гонимых, преследуемых, несправедливо арестованных, или, говоря языком Евангелия, "ввергнутых во узилище". По-моему, не потому, что он был священником, а единственно потому, что он был хорошим и добрым человеком.
Из множества диссидентских групп и ассоциаций он стал членом лишь одной организации - московской секции Международной амнистии, то есть организации с конкретной и достаточно узкой задачей защиты узников совести.
Не мне судить, было ли мировоззрение отца Сергия достаточно церковным, но с уверенностью могу сказать, что оно было широким. Я встречал в те годы, да и позже, многих православных диссидентов, особенно из числа новообращенных, которые относились к инаковерующим, и тем более не верующим вовсе... ну, как бы это сказать... с некоторым сострадательным пренебрежением, вроде бы даже естественным: они ведь узрели свет истины, а мы все еще блуждаем во тьме.
В отце Сергии не было ни капли этой специфической гордыни. Наоборот, от него часто можно было услышать слова "Вы - лучший христианин, чем я", адресованные какому-нибудь закоренелому атеисту, поступок которого чем-то восхитил Сергея Алексеевича. А в своих работах, распространявшихся в Самиздате, он даже ввел для таких людей специальный, им самим придуманный термин - "анонимные христиане". Отец Сергий имел в виду - анонимные для самих себя, то есть не сознающие своего христианства. И полагал, что это не такая уж большая беда.
В нем не было ни тени фанатизма, не только религиозного, но и диссидентского. Солженицын в своем знаменитом "Великопостном послании патриарху", жестко и совершенно, кстати, справедливо, осудил сервильность Московской Патриархии по отношению к власти. И именно диссидент Желудков написал Солженицыну открытое письмо, в котором нашел слова в защиту тех самых иерархов, которые с шестидесятого года преследовали его, не давали ему прихода, отстраняли от богослужения, и в конце концов, вывели за штат.
А через два года, в другом открытом письме, адресованном патриарху, он заступился уже за Солженицына, которого назвал одним из самых великих представителей современного христианства.
А еще он писал письма. Не открытые письма, не письма в защиту, а многие десятки самых обыкновенных писем людям, которым они были нужнее хлеба, - заключенным политлагерей.
Многие, вполне уважаемые мною деятели из числа православных диссидентов говорили мне, что мировоззрение Сергея Алексеевича Желудкова, выраженное в его книгах, письмах, статьях, разговорах - едва ли вполне православное. Что покойный часто был на грани впадения в протестантскую ересь, а иногда эту грань перешагивал. Что ж, я в этих делах не разбираюсь, очень может быть.
Андрей Бабицкий:
Об известном религиозном писателе и правозащитнике, священнике Сергее Желудкове рассказывал один из руководителей общества "Мемориал" Александр Даниэль.
Обнинское межрегиональное общество прав человека представляет его председатель Татьяна Котляр.
Татьяна Котляр:
Обнинская региональная правозащитная группа действует на всей территории Калужской области. Наша группа была создана в Обнинске в начале 1995 года. И 12 апреля 1995 года была зарегистрирована. Цель группы - создание сети правозащитных организаций на территории Калужской области. Во многих районах Калужской области есть представители нашей правозащитной группы.
Основные направления нашей деятельности - это сбор и анализ информации о нарушении прав человека на территории Калужской области, и в этом году, совместно с Хельсинкской группой, мы сделали первый доклад для международных организаций, для российских организаций, который будет называться "Мониторинг прав человека Калужской области".
Вторая наша задача - это помощь людям, чьи права нарушены. Это создание общественных приемных, это отработка каждого случая, жалобы к нам на нарушение прав человека, включая иски в суд, жалобы в прокуратуру и представительство членов нашей группы в судах по таким жалобам. Это обжалование в суд незаконных действий или решений местных властей.
Следующая задача, одна из самых важных, - это правовое просвещение. То есть мы регулярно публикуем в местных газетах заметки по вопросам конкретных нарушений прав человека и о способах их преодоления. Кроме того, мы занимаемся преподаванием прав человека в школе, разработкой методик и подготовкой учителей в рамках граждановедения курса.
Четвертая наша задача, отдельная, - это защита прав призывников на территории Калужской области и, в частности, права на отказ от службы в армии по убеждениям совести. Призывников у нас в каждый призыв - десятки по Калужской области.
По каким вопросам к нам могут обращаться из других областей? Наш центр в Обнинске разрабатывает оригинальные правозащитные методики по методам защиты конкретных прав граждан. Типичные нарушения, по которым мы имеем методики, - это отказ местных властей предоставлять скидку по квартплате всем, кому она положена; отказ телефонистов телефонных компаний предоставлять льготы по оплате за телефон.
Методики всем желающим предоставляются, разумеется, бесплатно, и по их применению мы даем консультации всем, кому нужно.
Наш адрес: Обнинск, площадь Преображения, 1, Татьяне Котляр, то есть - мне. Наш телефон в Обнинске: код 08439, телефон 5-86-66. У нас есть факс с московским номером: 255-23-18, указывать, что для Котляр, и есть электронная почта: hrobn.ed glasnet.ru.
Андрей Бабицкий:
Обнинское межрегиональное общество прав человека представляла его директор Татьяна Котляр.
"Человек имеет право". Правозащитная программа Радио Свобода. Правозащитные новости августа представляет Альбина Лир.
Альбина Лир:
Гуманитарной катастрофой назвал проблему беспризорных детей в России уполномоченный по правам человека Олег Миронов. Масштабы этой проблемы охватывают уже миллионы вокзальных скитальцев. Ночуют они в подвалах, на чердаках. Именно в этой среде кует себе кадры преступный мир, отметил Миронов.
Для спасения таких детей Миронов предлагает создать правительственную комиссию из представителей Министерства внутренних дел, чрезвычайных ситуаций, образования, здравоохранения, труда и социального развития, обороны и Государственного комитета по молодежной политике. Возглавить ее, по мнению Миронова, должен кто-то из первых руководителей государства.
- Начальник Федеральной службы безопасности по Тихоокеанскому флоту, контрадмирал Николай Соцков считает приговор военному журналисту Григорию Пасько слишком мягким. Этому способствовало, по его мнению, давление со стороны правозащитных организаций и средств массовой информации. Соцков заявил, что адвокаты Пасько очень грамотно выбрали направление защиты, бросив все силы и средства на раскрутку идеи преследования журналиста за критические материалы.
По мнению контрадмирала, иностранная пресса активно муссирует тему Пасько с целью показать, что Россия не может контролировать ситуацию с утилизацией ядерных отходов.
Сам Пасько заявляет, что давление на суд как раз оказывалось со стороны обвинения, прокуратуры и органов ФСБ. Журналист подчеркнул, что рано или поздно, но обвинительный приговор будет ему отменен - не здесь, так в Страсбурге.
- Белгородский областной суд отменил приговор Ракитянского районного суда, вынесенный главному редактору межрайонной газеты "Наша жизнь" Владимиру Саенко. Он был осужден в марте этого года на шесть месяцев исправительных работ по статье 130 Уголовного кодекса России, "Оскорбление". Причиной возбуждения уголовного дела стала опубликованная в газете "Наша жизнь" статья Саенко с критикой главы местного самоуправления Анатолия Власова.
- Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга прекратил гражданское дело по иску Межрегионального комитета по спасению от тоталитарных сект к Вузовской Ассоциации по изучению принципа ВАИП - части Церкви Объединения преподобного Муна. Председатель комитета и два его заместителя требовали возместить моральный ущерб в сумме шестьдесят миллиардов рублей.
По мнению обратившихся в суд антикультистов, ущерб был причинен их совершеннолетним и дееспособным детям, когда они участвовали в деятельности Церкви Объединения. Антикультисты требовали ликвидировать ВАИП, который, по их утверждению, разрушает генофонд нации.
Дзержинский суд признал эти требования необоснованными. Члены Комитета обратились в Кузьминский межмуниципальный суд Москвы, но и тот признал, что их дети добровольно и осознанно стали верующими Церкви Объединения.
- Префектура Северного административного округа Москвы запретила руководителям учреждений культуры, расположенных на территории округа, предоставлять Свидетелям Иеговы помещения для проведения религиозных собраний. Помощник префекта Луценко заявил, что избавиться от сект и их деятельности необходимо, и что было распоряжение сверху запретить проведение всяких шаманских выступлений.
- Парламент Ингушетии принял закон, фактически легализующий многоженство. В соответствии с ним, ингушские мужчины могут иметь теперь четырех жен. Свое решение президент Ингушетии Руслан Аушев объяснил сложной демографической ситуацией в регионе. Он отметил, что такие браки должны регистрироваться в первую очередь. Помимо этого, Аушев намерен инициировать внесение в Госдуму поправок в семейный кодекс в связи с введением в Ингушетии многоженства.
Андрей Бабицкий:
Новости от Альбины Лир. В сообщениях были использованы материалы газет "Экспресс-хроника" и "Труд", а также российского информационного агентства "Интерфакс".
Суд присяжных сегодня действует лишь в девяти из восьмидесяти девяти российских регионов. Это существенно ограничивает право российских граждан на равенство перед законом. Репортаж Елены Фанайловой.
Елена Фанайлова:
"Суд присяжных - лучшая гарантия гражданской свободы", - так сто тридцать лет назад писала газета "Московские ведомости".
Вспомним: суд присяжных был образован в России в 1861 году, когда граждане России впервые получили возможность участвовать в правосудии. Эту судебную реформу Александра Второго историки назвали самой демократичной из всех его реформ. Достаточно сказать, что именно судом присяжных, независимым от царской власти, был вынесен оправдательный приговор Вере Засулич, стрелявшей в истязавшего политзаключенных генерала Трепова.
Декретом Совнаркома от 22ноября 1917 года суд присяжных был упразднен. Тоталитарному государству оказался не нужен инструмент буржуазной демократии. И лишь в 1993 году в России принимается закон о возрождении в России института присяжных заседателей.
Сегодня, как и сто с лишним лет назад, суд присяжных, который состоит из двенадцати независимых заседателей, воплощает демократические принципы: неподотчетность власти, гласность и состязательность процесса. Суд присяжных стремится установить истину, а не доказать вину.
Ныне суд присяжных существует в девяти регионах России и решает дела наибольшей важности, в том числе, по тем преступлениям, за которые полагается смертная казнь. В этих субъектах федерации подсудимый может сделать выбор между традиционным судом и судом присяжных.
Суд присяжных есть и в Московской области, но в столице до сих пор он не образован, что нарушает конституционное право граждан на равенство перед законом. Об этом говорилось на прошедшем недавно круглом столе юристов и правозащитников. Наша программа, в свою очередь, обращается к этой теме.
Что говорит об отсутствии суда присяжных в Москве один из авторов закона о суде присяжных, судья Московского городского суда Сергей Пашин?
Сергей Пашин:
Суд присяжных - это учреждение, которое позволит и разгрузить следственный изолятор. В отличие от обычной судебной процедуры, которая, примерно, по каждому одиннадцатому делу заканчивается возвращением на доследование, суд присяжных позволяет решить дело сразу. то есть, примерно, девяносто семь-девяносто восемь процентов дел решаются в том же судебном заседании. Человека либо осуждают, либо его оправдывают. И благодаря этому человек не ждет долгие месяцы, когда дело вернется к следователю, и поэтому решение принимается очень быстро, и следственные изоляторы разгружаются.
Мне кажется, что инициатива Москвы о распространении суда присяжных, которая была в 1995 году, и мэр Юрий Михайлович Лужков поддержал эту инициативу, сейчас была бы уместна. Ее, по-моему, стоит повторить.
Елена Фанайлова:
Процедура суда присяжных должна исключить из рассмотрения доказательства следствия, полученные незаконно, считает Сергей Пашин.
Сергей Пашин:
Нарекания на правоохранительные органы могут исчезнуть, как только правоохранительные органы поймут, что суды не будут автоматически выносить обвинительные приговоры на основании плохо подготовленных материалов. Существует в суде присяжных специальная процедура исключения из разбирательства доказательств, полученных с нарушением закона.
В обычном процессе суд оглашает практически все материалы, которые есть в деле, и когда адвокат или подсудимый говорит, что "этот протокол получен незаконно", его обрывают и говорят, что "мы этот вопрос сейчас не будем решать, а решим в приговоре". А присяжным можно демонстрировать только протоколы, полученные, как надо. Вот благодаря этому правоохранительные органы вынуждены готовить дела, как надо, разъяснять обвиняемым права, потому что малейшее отступление от процедуры в суде присяжных означает крах их усилий.
Елена Фанайлова:
Эту роль суда присяжных подчеркивает и председатель Центра международной защиты Карина Москаленко.
Карина Москаленко:
Ценность суда присяжных - не только в том, что выносятся... я не хочу сказать, оправдательные обязательно, но - независимые вердикты. Ценность суда присяжных еще и в самом факте существования суда присяжных, когда милиционер в первоначальных следственных действиях и при получении первоначальных доказательств уже думает, с проекцией на суд присяжных, о том, как его слово потом отзовется и как будет явным то, что сейчас они делают тайно - это массовые пытки, хотя я знаю, что прокурорские работники в это не верят, но это так...
Елена Фанайлова:
По мнению Карины Москаленко, только состязательность, равенство прокурора и адвоката, обеспечиваемые судом присяжных, позволит говорить о действительной справедливости наказания. То, что подсудимым, в преобладающем большинстве случаев, выносится оправдательный приговор по инициативе прокуратуры...
Карина Москаленко:
...это лишний раз доказывает совершенно четко категорическое неравенство сторон в процессе. Либо будет обвинительный приговор, либо будет оправдательный приговор, но - по инициативе прокуратуры, то есть обвинения. А вы попробуйте по-адвокатски добиться оправдания "очевидная невиновность". Вы, на худой конец, получите... как приговор по Пасько - и вашим, и нашим, золотая середина. Да не золотая она. Она такая гнилая, эта середина, что не дай Бог нам всем там оказаться. а мы туда скатываемся.
И поэтому "пока есть суд - это хорошо" - тезис неприемлемый, потому что этот суд сегодня существует как видимость суда. Он еще хуже, чем отсутствие суда.
Елена Фанайлова:
Председатель президиума коллегии адвокатов "Московский юридический центр" Гасан Мирзоев уверен, что введение суда присяжных...
Гасан Мирзоев:
... повышает престиж и адвоката, и судебной системы, и самой государственности. Во время суда присяжных идет специальная процедура - прокурор и адвокат как бы состязаются реально, на глазах присяжных заседателей, на глазах судьи, на глазах публики. Умение преподнести государственным обвинителям свою позицию, умение адвоката представить позицию защиты и обосновать эту позицию, наглядно, гласно, принародно, дает возможность принять решение. И, как правило, на решение суда присяжных... я еще не помню, чтобы кто-нибудь пожаловался и сказал: "Вы знаете, суд присяжных неправильно решил мое дело".
Люди верят суду присяжных, вот в чем момент психологический. Они уверены, что в таком составе будет вынесено объективное, законное , справедливое решение.
Елена Фанайлова:
Итак, люди доверяют независимым присяжным, надеются, в их лице, на высшую справедливость и требуют рассмотрения их дел присяжными заседателями. Не в последней степени это связано с недостатками старой судебной системы. Говорит Гасан Мирзоев.
Гасан Мирзоев:
Мне представляется, что если бы не только в девяти регионах, а вообще во всех субъектах федерации действовали суды присяжных, то ситуация вообще с правосудием была бы несколько иной. Мы сегодня имеем по-прежнему старую систему, которая действует по инерции, извиняюсь за это выражение, коммунистического мышления, и к сожалению, вся система правосудия основана на старых принципах.
Во время перехода государства от тоталитарной системы уже к проверенным жизнью принципам демократии мне кажется очень ответственным само вообще налаживание дела, начиная от отбора и назначения судей и до самого конкретного рассмотрения каждого дела. Это не панацея, как некоторые думают, но это, по крайней мере, хотя бы какой-то тормоз в том, чтобы та система, которая осталась нам от тоталитарного правосудия, как бы работала по-новому.
Правосознание, с моей точки зрения, если ему уделять то значение, которое должно уделяться закону, законности и правопорядку, можно было бы действительно возвести в ранг национальной идеи. Именно уважение к праву, уважение к закону. И работа судов, в том числе суда присяжных, - оно бы совсем по-другому откликнулось в душах людей. Потому что сегодня люди не могут найти реальной защиты.
Елена Фанайлова:
Продолжает председатель Центра содействия международной защиты Карина Москаленко.
Карина Москаленко:
Важно, что каждый день наши сограждане судятся в разных маленьких народных судах в отсутствие защиты - подлинной, я имею в виду, защиты - в отсутствие соблюдения каких бы то ни было прав. За два часа им "клеются" приговоры, "клепаются" сроки (извините меня за этот жаргон) - и в этом всем нам надо поучаствовать.
Возьмем за основу статью шестую Европейской Конвенции по правам человека. Справедливый независимый суд, в разумные сроки, с презумпцией невиновности, с состязательностью сторон, с соблюдением прав сторон, и защиты, и обвинения, вызовом необходимых свидетелей, и так далее...
Елена Фанайлова:
Согласно этим принципам и призваны действовать присяжные заседатели. Круглый стол юристов и правозащитников Москвы принял обращение к мэру Москвы Юрию Лужкову, в Московскую Думу и в Совет Судей города Москвы о скорейшей необходимости введения судов присяжных в российской столице.
Андрей Бабицкий:
Это была Елена Фанайлова.
Советы правоведа. Права подсудимого в судебном следствии. Финальная часть судебного заседания. Судья Московского городского суда Сергей Пашин.
Сергей Пашин:
В конце судебного следствия, по традиции, оглашаются письменные материалы дела и изучаются вещественные доказательства. Среди оглашаемых документов особую роль играют заключения экспертов, потому что для российского суда характерно, что эксперты работают либо в органах внутренних дел, либо в специальных судебно-медицинских учреждениях. Они тесно связаны со следствием и склонны поддерживать его позицию.
Состязательной экспертизы, как, например, в британском судопроизводстве, когда защитник может привести своего эксперта, который будет оспаривать эксперта-полицейского, вот состязательной экспертизы в России нет. Заключения эксперта - и это очень типично - обычно оглашаются не полностью, а только последние их строки, то есть выводы. Между тем, если почитать описательную часть заключения эксперта, то можно найти очень много интересного, очень много полезного для защиты.
Особенно это касается, например, времени наступления смерти. Я знаю дела, где, установив, что эксперт не имел права делать четкий вывод о моменте наступления смерти, удавалось доказывать алиби обвиняемого, который не мог совершить данного преступления, просто потому что находился в этом временном интервале где-то в другом месте.
Оглашаются также протоколы следственных и судебных действий. Ну, например, оглашаются протоколы осмотра, протоколы выемки, и многие другие. По уголовным делам, связанным с причинением смерти или с причинением телесных повреждений, протоколы осмотра места происшествия - наиболее достоверные документы, потому что эти осмотры, как правило, проводят сотрудники, которые еще не знают, на кого пало подозрение, и поэтому они обычно пишут то, что есть на самом деле.
Протоколы, скажем, изъятия или выемки, например, по делам о наркотиках, - это достаточно слабые документы, и бывают случаи, когда понятые, участвующие в подобного рода осмотрах или выемках - это либо внештатные сотрудники органов внутренних дел, либо люди, которых и не было на месте происшествия, они просто подписали протокол. Либо люди, которые впоследствии стали свидетелями по делу, например, соседи.
Протоколы, подписанные подобного рода понятыми, сплошь и рядом содержат недостоверную информацию, и вызов таких понятых в суд может поколебать законность, обоснованность данного протокола.
Есть также очень большая группа доказательств, которые оглашаются в судебном заседании - это аудио- и видеоматериалы. Ну, например, по делам о взятках очень многое построено на аудиозаписях. По делам об организованной преступности - тоже. И сплошь и рядом в деле имеются протоколы, где эти аудио- и видеозаписи расшифрованы либо не полностью, либо неточно, и сплошь и рядом с обвинительным уклоном.
Поэтому не следует соглашаться на процедуру, при которой протоколы этих аудиозаписей оглашаются отдельно, а сами аудиозаписи прослушиваются потом. Оптимально, когда перед воспроизведением каждой аудиокассеты оглашается протокол и после идет сличение: действительно ли аудиозапись расшифрована правильно.
Несмотря на то, что стадия, этап судебного следствия, связанный с оглашением письменных материалов и с исследованием вещественных доказательств кажется скучным и маловажным, этот этап иногда дает очень хорошую почву для защиты.
Андрей Бабицкий:
Это был судья московского городского суда Сергей Пашин.
Известной правозащитнице Ларисе Богораз исполнилось семьдесят лет. О ней рассказывает историк правозащитного движения Людмила Алексеева.
Людмила Алексеева:
Лариса Богораз участвует в правозащитном движении с самого его зарождения и до сих пор, и на каждой его стадии находит свою неповторимую и очень важную для этого движения нишу. Она не только с самого зарождения этого движения в нем участвует, она стимулировала его возникновение.
Люди, которые знают историю правозащитного движения, знают, что первоначальным толчком к нему послужил арест и суд над двумя московскими литераторами - Юлием Даниэлем и Андреем Синявским. Юлий Даниэль был муж Ларисы Богораз. И когда их арестовали, Ларису Богораз одной из первых стали вызывать к следователям. И то, как она вела себя на этих допросах в КГБ, сыграло огромную воспитательную роль для всех, кто потом стали зачинателями правозащитного движения.
Сейчас это кажется так просто и обычно - то, что она делала и говорила на следствии, но вся штука была в том, что стала так себя вести на следствии и говорить она одной из первых.
Ей следователь сказал: "Если вы будете себя хорошо вести, я не сообщу на работу о том, что ваш муж арестован". Она ему сказала: "А, собственно, что вы хотите сообщить на работу? Ведь арестован муж, а не я, по политическому обвинению. И что, вы считаете, что вина арестованного - это не индивидуальная вина, а вина членов его семьи и его друзей?" Это первый вопрос, который она ему задала. И второй: "А, собственно, что вы можете сейчас сообщить на работу, когда следствие еще идет? Ведь, может быть, мой муж будет оправдан".
Это тогда была просто революция в отношениях между допрашиваемым и следователем, потому что далеко не все верили, что карательные органы всегда правы, но никто не решался об этом сказать вслух, тем более на допросе.
Ее подвиг, который известен во всем мире - это демонстрация в знак протеста против вступления советских войск в Чехословакию. Интересно, как она объясняла, почему вышла на эту демонстрацию. Я была на ее суде и слыхала это объяснение. Суд, конечно, был открытым, но при этом, конечно, пускали только по пропускам, и я туда попала благодаря тому, что она назвала меня своей сестрой, меня как родственницу пустили.
И она объясняла суду, почему вышла на эту демонстрацию. Она сказала: "В советских газетах писали: "Весь советский народ одобряет вступление советских войск в Чехословакию". Но ведь я тоже советский народ, и если бы я не вышла на демонстрацию, то чехи и словаки, наверное, подумали бы, что это правда, что весь советский народ одобряет это, и мне было стыдно так думать".
Она не в знак протеста вышла, а потому что ей было стыдно.
С основания Московской Хельсинкской группы в 1976 году Лариса не была в этой группе. Она - человек очень индивидуальный, не групповой. Но в 1982 году группа была разрушена арестами, и в 1989 году, когда из лагерей вернулись политические заключенные, именно Лариса вдруг загорелась тем, чтобы возродить эту группу. Обращалась к тем, кто вернулся из лагерей, к демократам новой волны, и она была главным организатором возрождения Московской Хельсинкской группы. И сейчас семидесятилетняя женщина - не очень здоровая женщина - до сих пор во всем участвует.
Дай Бог ей силы и дальше оставаться самой собой. Большего этой женщине пожелать нельзя.
Андрей Бабицкий:
О Ларисе Богораз рассказывала историк правозащитного движения Людмила Алексеева.
В этом выпуске:
- Беженцы из Таджикистана в России.
- Из истории правозащитного движения. Священник Сергей Желудков.
- Обнинский филиал межрегионального общества прав человека о себе.
- Правозащитные новости.
- Суд присяжных в Москве.
- Советы правоведа. Завершение судебного заседания.
- Юбилей Ларисы Богораз.
Нине Дмитриевне Федяевой семьдесят шесть лет. Она участник войны, капитан медицинской службы в запасе, имеет различные правительственные награды, инвалид второй группы. В 1997 году вынуждена была продать свою квартиру в столице Таджикистана Душанбе и выехать в Россию.
Здесь, в городе Зеленограде, проживает ее сестра. По месту ее прописки Нина Дмитриевна и получила необходимую регистрацию. Однако поселиться ей пришлось в общежитии, поскольку в квартире ее сестры уже проживает три семьи. Все - беженцы из Таджикистана.
По Закону о беженцах и вынужденных переселенцах, Нина Дмитриевна должна получить собственную жилплощадь. Надо для этого всего-ничего: обратиться в местный комитет муниципального жилья, который - опять-таки по закону - обязан поставить ее, Нину Дмитриевну Федяеву, участника войны, на жилищный учет. Формальная процедура, однако Зеленоградский комитет муниципального жилья отказал Нине Дмитриевне. Основание не просто абсурдное - оно демонстративно лишено всякой правовой основы: дескать, жилплощадь ее родственников, будучи разделена поровну на всех, на ней прописанных, включая и Нину Дмитриевну, по действующим санитарным нормам, не нуждается в улучшении. То есть - квадратных метров достаточно.
Но дело в том, что абсолютно никаких прав на указанную жилплощадь Нина Дмитриевна не имеет, о чем, кстати, при оформлении временной регистрации, была предупреждена начальником паспортного стола. Квартира приватизирована, то есть является собственностью совсем других людей. Кроме того, регистрация - это лишь временная прописка, предоставляющая, по постановлению правительства Москвы, лишь одно право - на пребывание в Москве.
Однако, подчинившись этой безумной логике, Нина Дмитриевна вторично обратилась в Комитет муниципального жилья лишь после того, как были изменены санитарные нормы. Новые параметры уже позволяли ей встать на жилищный учет. Но история повторилась. На сей раз ей отказали уже на том основании, что она ухудшила свои жилищные условия, переехав из однокомнатной квартиры в Душанбе к своим дальним родственникам в Зеленограде в коммунальную квартиру.
И в этом случае зеленоградские чиновники проигнорировали российское законодательство. Во-первых, положение об ухудшении жилищных условий относится исключительно к гражданам России, каковым, на момент продажи своей душамбинской квартиры, Нина Дмитриевна не являлась. Во-вторых, никак не изменилась ситуация с жилплощадью, на которой она временно зарегистрирована, - Федяева по-прежнему не имеет на нее никаких прав. А соответственно - жилищных условий, ухудшенных в сравнении с душамбинской ситуацией, просто не существует в природе.
Нина Дмитриевна обратилась в суд, и судья, принимавший заявление, немало дивился изобретательности местных чиновников. Однако через несколько дней, в судебном заседании, продублировал отказ Зеленоградского комитета муниципального жилья. Как предполагает сама Нина Дмитриевна, ему просто в приватном порядке объяснили что к чему.
Шансов получить квартиру у Нины Дмитриевны крайне мало. Вот что говорит ее брат Юрий Дмитриевич Федяев.
Юрий Федяев:
Она - беженка, она - вынужденная переселенка, она убежала от войны, она убежала от смерти. Ей здесь такой поставили диагноз: ухудшила, и в ближайшие пять лет не имеешь права постановки на учет. По истечении этих пяти лет кончится у нее статус вынужденного переселенца, и тогда она вообще не сможет встать на учет.
Андрей Бабицкий:
Это лишь одна история, и далеко не самая драматичная. Она лишь дает представление о том, как легко и безнаказанно чиновники различных уровней игнорируют права беженцев и вынужденных переселенцев, гарантированные различными законодательными актами России, а также международными конвенциями, под которыми также стоит подпись России.
Сам Юрий Дмитриевич Федяев возглавляет общественную организацию - Гуманитарный центр помощи беженцам и вынужденным переселенцам из Таджикистана, зарегистрированную в Москве. Община беженцев - это около двух тысяч человек, из которых двести семей проживают в Зеленограде, а еще триста - в Московской области, в Дмитровском районе.
Юрий Федяев:
Наша община вообще начала образовываться с 1990 года, когда были первые погромы русскоязычных. Начались первые погромы - убивали, били исламисты в Таджикистане. Вот сейчас их называют вахабиты. Они два года были у власти.
Андрей Бабицкий:
Самая большая проблема для беженцев - отсутствие официального статуса, который, по закону, им должен предоставляться автоматически.
Вообще в России на сегодняшний день - порядка миллиона беженцев из Таджикистана, из которых, по данным Федеральной миграционной службы, лишь двести тысяч получили статус беженцев. В реальности, говорит Юрий Дмитриевич Федяев, даже эта цифра в два раза меньше.
Юрий Федяев:
Нет статуса, то есть примерно семьдесят семей, которые проживают на озере Круглом - а это олимпийский центр подготовки высококвалифицированных спортсменов, в Дмитровском районе, - не имеет вообще никакого статуса. Ни граждане Таджикистана, ни граждане России. А приехали они сюда, начиная с 1990 года.
Андрей Бабицкий:
Существует ряд государственных программ помощи беженцам, реализовывать которые - дело Федеральной миграционной службы. На деле, как отмечается в докладе независимой международной правозащитной организации " Хьюман райтс вотч", ФМС стала инструментом жесткого ограничения, а в некоторых случаях и нарушения прав беженцев.
Юрий Федяев:
Федеральная миграционная служба, вместо помощи нам, всячески ставит препоны, чтобы мы куда-то уехали, куда-то исчезли, не ходили, не мозолили глаза. Приходит человек в Федеральную миграционную службу, ему объясняют: "Вы уже во всем опоздали. Вы езжайте куда-то в сельскую местность, куда-то езжайте подальше от Москвы, дальше вы чего-нибудь, может, достигните.
Андрей Бабицкий:
По постановлению московского правительства, беженцы обязаны получить по месту жительства справку о временной регистрации. Это, по сути дела, ни в чем не изменившийся режим прописки советского образца. Длительная, унизительная и дорогостоящая процедура, противозаконная, по решению Конституционного суда, не дает беженцам никаких прав.
Юрий Федяев:
Имея такую регистрацию, ты не можешь получить страховой полис, не можешь детей устроить в школу, не можешь получить пенсию, не можешь похоронить человека. Закопать его можешь в землю, а документы никакие не получишь. То есть, ты работаешь просто за то, чтобы в данный момент не умереть. Никакие эти сроки не идут в трудовой стаж. В эту справку ставят еще такую надпись: "Без права работы по найму". А коли без права работы по найму, значит, тогда каждый встречный участковый требует денег, и вымогает деньги: "почему ты работаешь?". А хозяин, на которого ты работаешь, дает зарплату тридцать, максимум -пятьдесят процентов. Обращаться куда-то бесполезно.
Андрей Бабицкий:
Из пятисот семей общины, по словам Юрия Дмитриевича, в наиболее бедственном положении находятся около шестидесяти семей, проживающих в Подмосковье на республиканской спортивной базе "Озеро Круглое". Здесь, как уже говорилось, живут люди, не получившие ни статуса, ни регистрации. По закону, их просто не существует.
Юрий Федяев:
Большинство людей устроились, работают, допустим, на стройке, в других местах, в Зеленограде, в Москве, и так далее. Но часть людей, которая приехала позже, и которая работает вот на этом "Озере Круглом"... судьба у них очень и очень печальная. Так как на четыреста рублей с семьей прожить нельзя вообще, нельзя! Заработать рядом негде. Они живут там только за жилье. Живут очень и очень плохо.
И многие из них не устроены и не работают по специальности. Бывшие программисты работают уборщицами, бывшие инженеры, начальники управлений работают слесарями. Судьба наша очень и очень печальна.
Андрей Бабицкий:
Юрий Дмитриевич Федяев полтора года был одним из активистов Конгресса Русских Общин - общественной организации, одной из главных задач которой является помощь беженцам. Никакой, даже самой мизерной помощи, КРО никому не оказало. За все полтора года Федяеву так и не удалось получить для своей общины гуманитарную помощь ни по линии Конгресса, ни по линии государства.
Юрий Федяев:
Та гуманитарная помощь, которая идет по федеральным каналам, должна доходить до нас. До нас она еще ни разу не дошла.
Андрей Бабицкий:
Катастрофическая ситуация с положительной реакцией на туберкулез среди детей вынудила Федяева искать альтернативные пути лечения для беженцев.
Юрий Федяев:
То, что касается вот этого "Озера Круглого", чтобы как-то поставить их на медицинское обслуживание, я обратился к французской организации "Врачи без границ", к ее бельгийскому отделению. Они приехали, посмотрели, в каком состоянии мы живем, выделили часть лекарств, выделили часть материалов, и сказали: "Пожалуйста, обращайтесь к нам. Наши автобусы находятся в таких-то местах. Мы обслуживаем без всяких денег, без статусов, без всего".
Кроме того, я к ним обратился и сказал: "Те, кто не может приехать, кому приехать трудно - это пожилые люди, дети - вы можете приехать в Зеленоград?" Они сказали: "Да, в черте города нам Юрий Михайлович Лужков разрешил. А за - уже нельзя. И мы будем вас обслуживать".
Андрей Бабицкий:
Приведу цитату из уже цитировавшегося доклада независимой международной правозащитной организации "Хьюман райтс вотч", посвященного положению беженцев в России: "Реальные и потенциальные просители о предоставлении убежища в Российской Федерации сталкиваются с множеством проблем. Самые тяжелые из них - принудительное возвращение, депортация, угрозы и физическое насилие со стороны силовых органов. Кроме того, отмечены случаи дискриминации при приеме на работу, нарушение права на свободное перемещение и закрытие доступа к процедуре получения убежища. Российское правительство не выполнило или намеренно проигнорировало свои обязательства по защите беженцев и предоставлению им возможности просить и добиваться законного рассмотрения своих заявок". Конец цитаты.
Президент Международной Хельсинкской ассоциации Людмила Алексеева считает, что положение беженцев и приезжих в Москве и Московской области является особенно тяжелым, поскольку осложнено сознательной политикой московских властей на максимальное ограничение их прав.
Людмила Алексеева:
Похоже, политика в Москве определяется по формуле "Москва - для москвичей", и Москва, столица России, город-мегаполис мирового значения, таким образом пытается стать городом закрытым. Это вообще нонсенс. Каждый москвич и каждый приезжий в Москву может наблюдать такую позорную для любого современного города, и тем более для столицы, картину, когда милиция, и муниципальная, и МВД, выискивает в толпе людей так называемой "немосковской" национальности и у таких людей буквально на каждом шагу проверяют документы. И проверкой документов не кончается - их забирают в милицию, у них вымогают деньги, их избивают, их выселяют из Москвы, без всяких на то оснований. И даже люди, приезжающие, скажем, к родственникам в гости, если они останавливаются не в гостиницах, а в домах у своих родных, должны проходить унизительную и очень времеемкую и тягостную процедуру регистрации в Москве.
Москва старается быть закрытым городом.
Андрей Бабицкий:
А Юрий Федяев предлагает такую арифметику нарушения прав беженцев и вынужденных переселенцев в Московском регионе.
Юрий Федяев:
Я посчитал, что всевозможные вот эти ограничения, такие как справка по месту пребывания и другие, за собой ведут целый ряд других нарушений. И из тридцати статей Декларации Прав Человека двадцать семь, в отношении нас, нарушены.
Андрей Бабицкий:
Наша рубрика "Из истории правозащитного движения". О православном священнике Сергее Желудкове, публицисте и правозащитнике, рассказывает один из руководителей общества "Мемориал" Александр Даниэль.
Александр Даниэль:
В шестидесятые - семидесятые годы несколько православных священников стали диссидентами, или рассматривались начальством, церковным и партийным, как таковые. Отец Сергий Желудков - один из таких священников. Но он не был ни борцом за свободу церкви, как отец Глеб Якунин, ни яростным обличителем безбожного коммунизма, как отец Димитрий Дудко, ни просветителем-миссионером, как отец Александр Мень.
Он просто выступал в защиту гонимых, преследуемых, несправедливо арестованных, или, говоря языком Евангелия, "ввергнутых во узилище". По-моему, не потому, что он был священником, а единственно потому, что он был хорошим и добрым человеком.
Из множества диссидентских групп и ассоциаций он стал членом лишь одной организации - московской секции Международной амнистии, то есть организации с конкретной и достаточно узкой задачей защиты узников совести.
Не мне судить, было ли мировоззрение отца Сергия достаточно церковным, но с уверенностью могу сказать, что оно было широким. Я встречал в те годы, да и позже, многих православных диссидентов, особенно из числа новообращенных, которые относились к инаковерующим, и тем более не верующим вовсе... ну, как бы это сказать... с некоторым сострадательным пренебрежением, вроде бы даже естественным: они ведь узрели свет истины, а мы все еще блуждаем во тьме.
В отце Сергии не было ни капли этой специфической гордыни. Наоборот, от него часто можно было услышать слова "Вы - лучший христианин, чем я", адресованные какому-нибудь закоренелому атеисту, поступок которого чем-то восхитил Сергея Алексеевича. А в своих работах, распространявшихся в Самиздате, он даже ввел для таких людей специальный, им самим придуманный термин - "анонимные христиане". Отец Сергий имел в виду - анонимные для самих себя, то есть не сознающие своего христианства. И полагал, что это не такая уж большая беда.
В нем не было ни тени фанатизма, не только религиозного, но и диссидентского. Солженицын в своем знаменитом "Великопостном послании патриарху", жестко и совершенно, кстати, справедливо, осудил сервильность Московской Патриархии по отношению к власти. И именно диссидент Желудков написал Солженицыну открытое письмо, в котором нашел слова в защиту тех самых иерархов, которые с шестидесятого года преследовали его, не давали ему прихода, отстраняли от богослужения, и в конце концов, вывели за штат.
А через два года, в другом открытом письме, адресованном патриарху, он заступился уже за Солженицына, которого назвал одним из самых великих представителей современного христианства.
А еще он писал письма. Не открытые письма, не письма в защиту, а многие десятки самых обыкновенных писем людям, которым они были нужнее хлеба, - заключенным политлагерей.
Многие, вполне уважаемые мною деятели из числа православных диссидентов говорили мне, что мировоззрение Сергея Алексеевича Желудкова, выраженное в его книгах, письмах, статьях, разговорах - едва ли вполне православное. Что покойный часто был на грани впадения в протестантскую ересь, а иногда эту грань перешагивал. Что ж, я в этих делах не разбираюсь, очень может быть.
Андрей Бабицкий:
Об известном религиозном писателе и правозащитнике, священнике Сергее Желудкове рассказывал один из руководителей общества "Мемориал" Александр Даниэль.
Обнинское межрегиональное общество прав человека представляет его председатель Татьяна Котляр.
Татьяна Котляр:
Обнинская региональная правозащитная группа действует на всей территории Калужской области. Наша группа была создана в Обнинске в начале 1995 года. И 12 апреля 1995 года была зарегистрирована. Цель группы - создание сети правозащитных организаций на территории Калужской области. Во многих районах Калужской области есть представители нашей правозащитной группы.
Основные направления нашей деятельности - это сбор и анализ информации о нарушении прав человека на территории Калужской области, и в этом году, совместно с Хельсинкской группой, мы сделали первый доклад для международных организаций, для российских организаций, который будет называться "Мониторинг прав человека Калужской области".
Вторая наша задача - это помощь людям, чьи права нарушены. Это создание общественных приемных, это отработка каждого случая, жалобы к нам на нарушение прав человека, включая иски в суд, жалобы в прокуратуру и представительство членов нашей группы в судах по таким жалобам. Это обжалование в суд незаконных действий или решений местных властей.
Следующая задача, одна из самых важных, - это правовое просвещение. То есть мы регулярно публикуем в местных газетах заметки по вопросам конкретных нарушений прав человека и о способах их преодоления. Кроме того, мы занимаемся преподаванием прав человека в школе, разработкой методик и подготовкой учителей в рамках граждановедения курса.
Четвертая наша задача, отдельная, - это защита прав призывников на территории Калужской области и, в частности, права на отказ от службы в армии по убеждениям совести. Призывников у нас в каждый призыв - десятки по Калужской области.
По каким вопросам к нам могут обращаться из других областей? Наш центр в Обнинске разрабатывает оригинальные правозащитные методики по методам защиты конкретных прав граждан. Типичные нарушения, по которым мы имеем методики, - это отказ местных властей предоставлять скидку по квартплате всем, кому она положена; отказ телефонистов телефонных компаний предоставлять льготы по оплате за телефон.
Методики всем желающим предоставляются, разумеется, бесплатно, и по их применению мы даем консультации всем, кому нужно.
Наш адрес: Обнинск, площадь Преображения, 1, Татьяне Котляр, то есть - мне. Наш телефон в Обнинске: код 08439, телефон 5-86-66. У нас есть факс с московским номером: 255-23-18, указывать, что для Котляр, и есть электронная почта: hrobn.ed glasnet.ru.
Андрей Бабицкий:
Обнинское межрегиональное общество прав человека представляла его директор Татьяна Котляр.
"Человек имеет право". Правозащитная программа Радио Свобода. Правозащитные новости августа представляет Альбина Лир.
Альбина Лир:
Гуманитарной катастрофой назвал проблему беспризорных детей в России уполномоченный по правам человека Олег Миронов. Масштабы этой проблемы охватывают уже миллионы вокзальных скитальцев. Ночуют они в подвалах, на чердаках. Именно в этой среде кует себе кадры преступный мир, отметил Миронов.
Для спасения таких детей Миронов предлагает создать правительственную комиссию из представителей Министерства внутренних дел, чрезвычайных ситуаций, образования, здравоохранения, труда и социального развития, обороны и Государственного комитета по молодежной политике. Возглавить ее, по мнению Миронова, должен кто-то из первых руководителей государства.
- Начальник Федеральной службы безопасности по Тихоокеанскому флоту, контрадмирал Николай Соцков считает приговор военному журналисту Григорию Пасько слишком мягким. Этому способствовало, по его мнению, давление со стороны правозащитных организаций и средств массовой информации. Соцков заявил, что адвокаты Пасько очень грамотно выбрали направление защиты, бросив все силы и средства на раскрутку идеи преследования журналиста за критические материалы.
По мнению контрадмирала, иностранная пресса активно муссирует тему Пасько с целью показать, что Россия не может контролировать ситуацию с утилизацией ядерных отходов.
Сам Пасько заявляет, что давление на суд как раз оказывалось со стороны обвинения, прокуратуры и органов ФСБ. Журналист подчеркнул, что рано или поздно, но обвинительный приговор будет ему отменен - не здесь, так в Страсбурге.
- Белгородский областной суд отменил приговор Ракитянского районного суда, вынесенный главному редактору межрайонной газеты "Наша жизнь" Владимиру Саенко. Он был осужден в марте этого года на шесть месяцев исправительных работ по статье 130 Уголовного кодекса России, "Оскорбление". Причиной возбуждения уголовного дела стала опубликованная в газете "Наша жизнь" статья Саенко с критикой главы местного самоуправления Анатолия Власова.
- Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга прекратил гражданское дело по иску Межрегионального комитета по спасению от тоталитарных сект к Вузовской Ассоциации по изучению принципа ВАИП - части Церкви Объединения преподобного Муна. Председатель комитета и два его заместителя требовали возместить моральный ущерб в сумме шестьдесят миллиардов рублей.
По мнению обратившихся в суд антикультистов, ущерб был причинен их совершеннолетним и дееспособным детям, когда они участвовали в деятельности Церкви Объединения. Антикультисты требовали ликвидировать ВАИП, который, по их утверждению, разрушает генофонд нации.
Дзержинский суд признал эти требования необоснованными. Члены Комитета обратились в Кузьминский межмуниципальный суд Москвы, но и тот признал, что их дети добровольно и осознанно стали верующими Церкви Объединения.
- Префектура Северного административного округа Москвы запретила руководителям учреждений культуры, расположенных на территории округа, предоставлять Свидетелям Иеговы помещения для проведения религиозных собраний. Помощник префекта Луценко заявил, что избавиться от сект и их деятельности необходимо, и что было распоряжение сверху запретить проведение всяких шаманских выступлений.
- Парламент Ингушетии принял закон, фактически легализующий многоженство. В соответствии с ним, ингушские мужчины могут иметь теперь четырех жен. Свое решение президент Ингушетии Руслан Аушев объяснил сложной демографической ситуацией в регионе. Он отметил, что такие браки должны регистрироваться в первую очередь. Помимо этого, Аушев намерен инициировать внесение в Госдуму поправок в семейный кодекс в связи с введением в Ингушетии многоженства.
Андрей Бабицкий:
Новости от Альбины Лир. В сообщениях были использованы материалы газет "Экспресс-хроника" и "Труд", а также российского информационного агентства "Интерфакс".
Суд присяжных сегодня действует лишь в девяти из восьмидесяти девяти российских регионов. Это существенно ограничивает право российских граждан на равенство перед законом. Репортаж Елены Фанайловой.
Елена Фанайлова:
"Суд присяжных - лучшая гарантия гражданской свободы", - так сто тридцать лет назад писала газета "Московские ведомости".
Вспомним: суд присяжных был образован в России в 1861 году, когда граждане России впервые получили возможность участвовать в правосудии. Эту судебную реформу Александра Второго историки назвали самой демократичной из всех его реформ. Достаточно сказать, что именно судом присяжных, независимым от царской власти, был вынесен оправдательный приговор Вере Засулич, стрелявшей в истязавшего политзаключенных генерала Трепова.
Декретом Совнаркома от 22ноября 1917 года суд присяжных был упразднен. Тоталитарному государству оказался не нужен инструмент буржуазной демократии. И лишь в 1993 году в России принимается закон о возрождении в России института присяжных заседателей.
Сегодня, как и сто с лишним лет назад, суд присяжных, который состоит из двенадцати независимых заседателей, воплощает демократические принципы: неподотчетность власти, гласность и состязательность процесса. Суд присяжных стремится установить истину, а не доказать вину.
Ныне суд присяжных существует в девяти регионах России и решает дела наибольшей важности, в том числе, по тем преступлениям, за которые полагается смертная казнь. В этих субъектах федерации подсудимый может сделать выбор между традиционным судом и судом присяжных.
Суд присяжных есть и в Московской области, но в столице до сих пор он не образован, что нарушает конституционное право граждан на равенство перед законом. Об этом говорилось на прошедшем недавно круглом столе юристов и правозащитников. Наша программа, в свою очередь, обращается к этой теме.
Что говорит об отсутствии суда присяжных в Москве один из авторов закона о суде присяжных, судья Московского городского суда Сергей Пашин?
Сергей Пашин:
Суд присяжных - это учреждение, которое позволит и разгрузить следственный изолятор. В отличие от обычной судебной процедуры, которая, примерно, по каждому одиннадцатому делу заканчивается возвращением на доследование, суд присяжных позволяет решить дело сразу. то есть, примерно, девяносто семь-девяносто восемь процентов дел решаются в том же судебном заседании. Человека либо осуждают, либо его оправдывают. И благодаря этому человек не ждет долгие месяцы, когда дело вернется к следователю, и поэтому решение принимается очень быстро, и следственные изоляторы разгружаются.
Мне кажется, что инициатива Москвы о распространении суда присяжных, которая была в 1995 году, и мэр Юрий Михайлович Лужков поддержал эту инициативу, сейчас была бы уместна. Ее, по-моему, стоит повторить.
Елена Фанайлова:
Процедура суда присяжных должна исключить из рассмотрения доказательства следствия, полученные незаконно, считает Сергей Пашин.
Сергей Пашин:
Нарекания на правоохранительные органы могут исчезнуть, как только правоохранительные органы поймут, что суды не будут автоматически выносить обвинительные приговоры на основании плохо подготовленных материалов. Существует в суде присяжных специальная процедура исключения из разбирательства доказательств, полученных с нарушением закона.
В обычном процессе суд оглашает практически все материалы, которые есть в деле, и когда адвокат или подсудимый говорит, что "этот протокол получен незаконно", его обрывают и говорят, что "мы этот вопрос сейчас не будем решать, а решим в приговоре". А присяжным можно демонстрировать только протоколы, полученные, как надо. Вот благодаря этому правоохранительные органы вынуждены готовить дела, как надо, разъяснять обвиняемым права, потому что малейшее отступление от процедуры в суде присяжных означает крах их усилий.
Елена Фанайлова:
Эту роль суда присяжных подчеркивает и председатель Центра международной защиты Карина Москаленко.
Карина Москаленко:
Ценность суда присяжных - не только в том, что выносятся... я не хочу сказать, оправдательные обязательно, но - независимые вердикты. Ценность суда присяжных еще и в самом факте существования суда присяжных, когда милиционер в первоначальных следственных действиях и при получении первоначальных доказательств уже думает, с проекцией на суд присяжных, о том, как его слово потом отзовется и как будет явным то, что сейчас они делают тайно - это массовые пытки, хотя я знаю, что прокурорские работники в это не верят, но это так...
Елена Фанайлова:
По мнению Карины Москаленко, только состязательность, равенство прокурора и адвоката, обеспечиваемые судом присяжных, позволит говорить о действительной справедливости наказания. То, что подсудимым, в преобладающем большинстве случаев, выносится оправдательный приговор по инициативе прокуратуры...
Карина Москаленко:
...это лишний раз доказывает совершенно четко категорическое неравенство сторон в процессе. Либо будет обвинительный приговор, либо будет оправдательный приговор, но - по инициативе прокуратуры, то есть обвинения. А вы попробуйте по-адвокатски добиться оправдания "очевидная невиновность". Вы, на худой конец, получите... как приговор по Пасько - и вашим, и нашим, золотая середина. Да не золотая она. Она такая гнилая, эта середина, что не дай Бог нам всем там оказаться. а мы туда скатываемся.
И поэтому "пока есть суд - это хорошо" - тезис неприемлемый, потому что этот суд сегодня существует как видимость суда. Он еще хуже, чем отсутствие суда.
Елена Фанайлова:
Председатель президиума коллегии адвокатов "Московский юридический центр" Гасан Мирзоев уверен, что введение суда присяжных...
Гасан Мирзоев:
... повышает престиж и адвоката, и судебной системы, и самой государственности. Во время суда присяжных идет специальная процедура - прокурор и адвокат как бы состязаются реально, на глазах присяжных заседателей, на глазах судьи, на глазах публики. Умение преподнести государственным обвинителям свою позицию, умение адвоката представить позицию защиты и обосновать эту позицию, наглядно, гласно, принародно, дает возможность принять решение. И, как правило, на решение суда присяжных... я еще не помню, чтобы кто-нибудь пожаловался и сказал: "Вы знаете, суд присяжных неправильно решил мое дело".
Люди верят суду присяжных, вот в чем момент психологический. Они уверены, что в таком составе будет вынесено объективное, законное , справедливое решение.
Елена Фанайлова:
Итак, люди доверяют независимым присяжным, надеются, в их лице, на высшую справедливость и требуют рассмотрения их дел присяжными заседателями. Не в последней степени это связано с недостатками старой судебной системы. Говорит Гасан Мирзоев.
Гасан Мирзоев:
Мне представляется, что если бы не только в девяти регионах, а вообще во всех субъектах федерации действовали суды присяжных, то ситуация вообще с правосудием была бы несколько иной. Мы сегодня имеем по-прежнему старую систему, которая действует по инерции, извиняюсь за это выражение, коммунистического мышления, и к сожалению, вся система правосудия основана на старых принципах.
Во время перехода государства от тоталитарной системы уже к проверенным жизнью принципам демократии мне кажется очень ответственным само вообще налаживание дела, начиная от отбора и назначения судей и до самого конкретного рассмотрения каждого дела. Это не панацея, как некоторые думают, но это, по крайней мере, хотя бы какой-то тормоз в том, чтобы та система, которая осталась нам от тоталитарного правосудия, как бы работала по-новому.
Правосознание, с моей точки зрения, если ему уделять то значение, которое должно уделяться закону, законности и правопорядку, можно было бы действительно возвести в ранг национальной идеи. Именно уважение к праву, уважение к закону. И работа судов, в том числе суда присяжных, - оно бы совсем по-другому откликнулось в душах людей. Потому что сегодня люди не могут найти реальной защиты.
Елена Фанайлова:
Продолжает председатель Центра содействия международной защиты Карина Москаленко.
Карина Москаленко:
Важно, что каждый день наши сограждане судятся в разных маленьких народных судах в отсутствие защиты - подлинной, я имею в виду, защиты - в отсутствие соблюдения каких бы то ни было прав. За два часа им "клеются" приговоры, "клепаются" сроки (извините меня за этот жаргон) - и в этом всем нам надо поучаствовать.
Возьмем за основу статью шестую Европейской Конвенции по правам человека. Справедливый независимый суд, в разумные сроки, с презумпцией невиновности, с состязательностью сторон, с соблюдением прав сторон, и защиты, и обвинения, вызовом необходимых свидетелей, и так далее...
Елена Фанайлова:
Согласно этим принципам и призваны действовать присяжные заседатели. Круглый стол юристов и правозащитников Москвы принял обращение к мэру Москвы Юрию Лужкову, в Московскую Думу и в Совет Судей города Москвы о скорейшей необходимости введения судов присяжных в российской столице.
Андрей Бабицкий:
Это была Елена Фанайлова.
Советы правоведа. Права подсудимого в судебном следствии. Финальная часть судебного заседания. Судья Московского городского суда Сергей Пашин.
Сергей Пашин:
В конце судебного следствия, по традиции, оглашаются письменные материалы дела и изучаются вещественные доказательства. Среди оглашаемых документов особую роль играют заключения экспертов, потому что для российского суда характерно, что эксперты работают либо в органах внутренних дел, либо в специальных судебно-медицинских учреждениях. Они тесно связаны со следствием и склонны поддерживать его позицию.
Состязательной экспертизы, как, например, в британском судопроизводстве, когда защитник может привести своего эксперта, который будет оспаривать эксперта-полицейского, вот состязательной экспертизы в России нет. Заключения эксперта - и это очень типично - обычно оглашаются не полностью, а только последние их строки, то есть выводы. Между тем, если почитать описательную часть заключения эксперта, то можно найти очень много интересного, очень много полезного для защиты.
Особенно это касается, например, времени наступления смерти. Я знаю дела, где, установив, что эксперт не имел права делать четкий вывод о моменте наступления смерти, удавалось доказывать алиби обвиняемого, который не мог совершить данного преступления, просто потому что находился в этом временном интервале где-то в другом месте.
Оглашаются также протоколы следственных и судебных действий. Ну, например, оглашаются протоколы осмотра, протоколы выемки, и многие другие. По уголовным делам, связанным с причинением смерти или с причинением телесных повреждений, протоколы осмотра места происшествия - наиболее достоверные документы, потому что эти осмотры, как правило, проводят сотрудники, которые еще не знают, на кого пало подозрение, и поэтому они обычно пишут то, что есть на самом деле.
Протоколы, скажем, изъятия или выемки, например, по делам о наркотиках, - это достаточно слабые документы, и бывают случаи, когда понятые, участвующие в подобного рода осмотрах или выемках - это либо внештатные сотрудники органов внутренних дел, либо люди, которых и не было на месте происшествия, они просто подписали протокол. Либо люди, которые впоследствии стали свидетелями по делу, например, соседи.
Протоколы, подписанные подобного рода понятыми, сплошь и рядом содержат недостоверную информацию, и вызов таких понятых в суд может поколебать законность, обоснованность данного протокола.
Есть также очень большая группа доказательств, которые оглашаются в судебном заседании - это аудио- и видеоматериалы. Ну, например, по делам о взятках очень многое построено на аудиозаписях. По делам об организованной преступности - тоже. И сплошь и рядом в деле имеются протоколы, где эти аудио- и видеозаписи расшифрованы либо не полностью, либо неточно, и сплошь и рядом с обвинительным уклоном.
Поэтому не следует соглашаться на процедуру, при которой протоколы этих аудиозаписей оглашаются отдельно, а сами аудиозаписи прослушиваются потом. Оптимально, когда перед воспроизведением каждой аудиокассеты оглашается протокол и после идет сличение: действительно ли аудиозапись расшифрована правильно.
Несмотря на то, что стадия, этап судебного следствия, связанный с оглашением письменных материалов и с исследованием вещественных доказательств кажется скучным и маловажным, этот этап иногда дает очень хорошую почву для защиты.
Андрей Бабицкий:
Это был судья московского городского суда Сергей Пашин.
Известной правозащитнице Ларисе Богораз исполнилось семьдесят лет. О ней рассказывает историк правозащитного движения Людмила Алексеева.
Людмила Алексеева:
Лариса Богораз участвует в правозащитном движении с самого его зарождения и до сих пор, и на каждой его стадии находит свою неповторимую и очень важную для этого движения нишу. Она не только с самого зарождения этого движения в нем участвует, она стимулировала его возникновение.
Люди, которые знают историю правозащитного движения, знают, что первоначальным толчком к нему послужил арест и суд над двумя московскими литераторами - Юлием Даниэлем и Андреем Синявским. Юлий Даниэль был муж Ларисы Богораз. И когда их арестовали, Ларису Богораз одной из первых стали вызывать к следователям. И то, как она вела себя на этих допросах в КГБ, сыграло огромную воспитательную роль для всех, кто потом стали зачинателями правозащитного движения.
Сейчас это кажется так просто и обычно - то, что она делала и говорила на следствии, но вся штука была в том, что стала так себя вести на следствии и говорить она одной из первых.
Ей следователь сказал: "Если вы будете себя хорошо вести, я не сообщу на работу о том, что ваш муж арестован". Она ему сказала: "А, собственно, что вы хотите сообщить на работу? Ведь арестован муж, а не я, по политическому обвинению. И что, вы считаете, что вина арестованного - это не индивидуальная вина, а вина членов его семьи и его друзей?" Это первый вопрос, который она ему задала. И второй: "А, собственно, что вы можете сейчас сообщить на работу, когда следствие еще идет? Ведь, может быть, мой муж будет оправдан".
Это тогда была просто революция в отношениях между допрашиваемым и следователем, потому что далеко не все верили, что карательные органы всегда правы, но никто не решался об этом сказать вслух, тем более на допросе.
Ее подвиг, который известен во всем мире - это демонстрация в знак протеста против вступления советских войск в Чехословакию. Интересно, как она объясняла, почему вышла на эту демонстрацию. Я была на ее суде и слыхала это объяснение. Суд, конечно, был открытым, но при этом, конечно, пускали только по пропускам, и я туда попала благодаря тому, что она назвала меня своей сестрой, меня как родственницу пустили.
И она объясняла суду, почему вышла на эту демонстрацию. Она сказала: "В советских газетах писали: "Весь советский народ одобряет вступление советских войск в Чехословакию". Но ведь я тоже советский народ, и если бы я не вышла на демонстрацию, то чехи и словаки, наверное, подумали бы, что это правда, что весь советский народ одобряет это, и мне было стыдно так думать".
Она не в знак протеста вышла, а потому что ей было стыдно.
С основания Московской Хельсинкской группы в 1976 году Лариса не была в этой группе. Она - человек очень индивидуальный, не групповой. Но в 1982 году группа была разрушена арестами, и в 1989 году, когда из лагерей вернулись политические заключенные, именно Лариса вдруг загорелась тем, чтобы возродить эту группу. Обращалась к тем, кто вернулся из лагерей, к демократам новой волны, и она была главным организатором возрождения Московской Хельсинкской группы. И сейчас семидесятилетняя женщина - не очень здоровая женщина - до сих пор во всем участвует.
Дай Бог ей силы и дальше оставаться самой собой. Большего этой женщине пожелать нельзя.
Андрей Бабицкий:
О Ларисе Богораз рассказывала историк правозащитного движения Людмила Алексеева.