"Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Статья 1 Всеобщей декларации прав человека.
В этом выпуске:
- Произвол. Как это делается в глубинке. Репортаж Елены Фанайловой.
- Екатеринбургские правозащитники представляют себя.
- Правозащитные новости Альбины Лир.
- Права человека в России в двадцать первом веке. Об этом - в репортаже Виктора Резункова говорят участники международной правозащитной конференции, прошедшей в Санкт-Петербурге.
- Советы правоведа, судьи Московского городского суда Сергея Пашина.
- Лиля Пальвелева - о докладе международной правозащитной организации "Хьюман райтс вотч" "Признание, любой ценой, пытки в российской милиции".
Произвол. Как это делается в глубинке. Эта история действительно произошла в глубинке, в селе Павловка Мордовского района Тамбовской области. Муж и жена Ожогины, двое учителей, тридцать лет проработавших в местной школе. Если верить документам - беспорочно. Но в один прекрасный день в отдел народного образования последовала жалоба на недобросовестную работу учительницы Ожогиной. Из репортажа Елены Фанайловой.
Елена Фанайлова:
О том, что случилось после разбирательства в школе по этой жалобе, рассказывает сама Нина Ожогина.
Нина Ожогина:
Я была вынуждены выехать в областной отдел народного образования, где меня очень встретили хорошо, выслушали и успокоили, что жалоба проверена, что факты не подтвердились. Но когда я стала возвращаться обратно - за то, что я уехала из школы, мне объявляют выговор, что я прогуляла три урока.
Елена Фанайлова:
Затем директор находит еще два повода для выговора. Ожогину обвиняют в том, что она, без уважительной причины, пропустила занятия. О том, что учительница должна была их провести, она узнала только на следующий день - директор внесла изменения в расписание уже после того, как Ожогина ушла домой после рабочего дня. Когда это случилось, директор тут же подписывает приказ об увольнении Нины Ожогиной.
Нина Ожогина:
Когда зачитали приказ о моем увольнении, двое педагогов очень плакали. Они оба на пенсии, и мы с ними работали очень много. Они были просто потрясены этим событием, потому что проработать столько лет вместе с учителем - и вдруг на их глазах увольняют человека за прогулы, которые не соответствуют реальности!
Елена Фанайлова:
В Тамбовском областном отделе народного образования Нине Ожогиной предложили обратиться в суд. Первый суд, районный, был ею проигран. К делу Нины Ожогиной подключились сначала тамбовские, а затем и московские правозащитники. Рассказывает руководитель тамбовского правозащитного центра Лидия Рыбина.
Лидия Рыбина:
Когда я стала знакомиться с делом, я обратила внимание на то, что в деле отсутствуют совершенно первичные документы о тех нарушениях, за которые Нина Александровна Ожогина была уволена. То есть - есть факты о том, что она не соглашается с приказом, а вот самого приказа нет.
Елена Фанайлова:
Кроме того, как сообщила Лидия Рыбина...
Лидия Рыбина:
В деле я обнаружила правила трудового распорядка школы, очень хорошо изучила их, и там, между прочим, очень четко было написано, что директор школы обязан знакомить с расписанием учебным учителей до ухода учителей на летние каникулы. По закону, дополнительное занятие, которое она вменяла Нине Александровне, уже являлось изменением трудового соглашения, которое было между ними заключено.
Елена Фанайлова:
Только после вмешательства правозащитников и семи месяцев юридических мытарств женщина была восстановлена на работе. О нарушениях трудового законодательства, допущенных в деле Ожогиной, говорит доктор юридических наук, эксперт Российского независимого экспертно-правового совета Владимир Миронов.
Владимир Миронов:
Именно на работодателе лежит обязанность доказать наличие законных оснований для проведения увольнения. Во-первых, работодатель должен доказать отсутствие работника на работе в течение более трех часов подряд. Во-вторых, работодатель должен доказать, что работник отсутствовал на работе по неуважительной причине. Свидетельские показания могут приниматься только тогда, когда есть какие-то письменные доказательства.
Поэтому если в данном случае работница не была ознакомлена письменно с приказом о том, что изменено расписание, то никакие другие доказательства подтвердить неуважительность причины ее отсутствия на работе не могли.
Елена Фанайлова:
Владимир Миронов уверен, что Нина Ожогина имела полное право отсутствовать на службе, защищая свои права.
Владимир Миронов:
В конце концов, каждый работник имеет право на самозащиту своих трудовых прав. То есть - адекватно реагировать на те нарушения, которые допускают другие лица. В данном случае были поданы жалобы, в которых работник обвинялся в каких-то неблаговидных поступках. Поэтому он имел вполне реальную возможность и право адекватно отреагировать на эти жалобы.
В конце концов, если работник у нас пошел в суд защищать свои права, подавать исковое заявление, а его увольняют с работы - мы знаем, какая у нас сейчас очередь в судах - так что же, это признавать неуважительной причиной отсутствия на работе?
Елена Фанайлова:
Итак, Нина Ожогина восстановлена в своих правах. Однако до сих пор под следствием находится ее муж, Николай Ожогин, который посмел защищать жену перед руководством. Его обвинили в жестоком обращении с учениками. Было возбуждено уголовное дело. О том, как давались свидетельские показания на суде, рассказывает Нина Ожогина.
Нина Ожогина:
Когда проходил суд 8 апреля, ему был суд, это не было доказано. Дети не могли доказать того, чего не было. Не знали, что сказать. У одного из них была записка в руке. Второй смотрел на папу и спрашивал: "А что дальше говорить?"
Елена Фанайлова:
Суд не смог принять никакого решения. Тогда районный прокурор дал санкцию подвергнуть Николая Ожогина психиатрической экспертизе. Слово Нине Ожогиной.
Нина Ожогина:
Приехал не только один следователь, но еще три милиционера, и сказали: "Вы если не поедете добровольно, мы вас сейчас силой увезем в эту больницу". Ну, мы, соответственно, испугались и поехали. И он сказал: "Мы - туда и обратно". А когда приехали туда, мужа раздели, одели во все и закрыли на тридцать дней.
Пролежав тридцать дней, он... я оттуда забрала его 11 июня 1999 года. Мы думали, что дело пойдет к концу, не сегодня-завтра я познакомлюсь с заключением психиатрической экспертизы. Ни муж, ни я, так с ней не ознакомились.
Елена Фанайлова:
Не дали ознакомиться Николаю Ожогину и с результатами второй экспертизы, которая в течение месяца проводилась уже в Москве, в Институте психиатрии имени Сербского, хотя по закону обвиняемый обязан быть ознакомлен с этим документом.
Случай супругов Ожогиных стал предметом пристального внимания правозащитного движения "За права человека". Говорит его руководитель Лев Пономарев.
Лев Пономарев:
В ситуации, в которой мы сейчас находимся в России, он не может узнать. Вот он сам, его защитник, Лидия Рыбина, правозащитница из Тамбова, - они не могут узнать, с каким диагнозом выписался из института Сербского Ожогин. Следственные органы, которые ведут дело, нам не отвечают.
Сейчас это дело, как у нас говорят, - за судом, и вот только во время суда мы узнаем, здоровый человек Ожогин, или нет. По всему, что я знаю об Ожогине, он - абсолютно здоровый человек.
Елена Фанайлова:
Ожогины обращались в Генеральную прокуратуру. Однако Лев Пономарев не питает особых иллюзий по поводу ее действий.
Лев Пономарев:
Генеральная прокуратура делает вид, что она берет на контроль, довольно быстро, оперативно, но потом все это глохнет. Глохнет! И более того - тем людям, которых мы защищаем, в провинции говорят: "Вот видите, вы обратились в Москву, вот теперь вам будет хуже",
Елена Фанайлова:
Лев Пономарев считает случай Ожогиных достаточно типичным для российской провинции, где по праву сильного возможно осуждение невинных.
Лев Пономарев:
Есть какой-то местный конфликт в том поселке, в котором живет семья Ожогиных. Они не вписались в какую-то систему, которая там существует уже, они там - диссиденты. И вот с ними решили расправиться, сразу с двумя. Если саму Ожогину восстановили на работе, то судьба ее мужа абсолютно неизвестна, и мы продолжаем борьбу за него.
Елена Фанайлова:
Жалоба, из-за которой пострадали супруги Ожогины, уже признана недействительной Мордовским районным судом Тамбовской области. Ожогины будут обжаловать действия районного прокурора в суде. Не закончено и дело Николая Ожогина. Правозащитники надеются его выиграть.
Илья Дадашидзе:
Это был репортаж Елены Фанайловой. Дело Ожогина будет решаться в суде, и мы не намерены предварять его решение. Речь - о другом. О нарушениях, допущенных органами правопорядка по отношению к этой семье.
Правозащитники представляют себя. На этот раз гость рубрики - Екатеринбургский Общественный комитет защиты прав заключенных. Слово нашему корреспонденту в Екатеринбурге Сергею Кузнецову.
Сергей Кузнецов:
Общественный комитет защиты прав заключенных был создан в 1992 году группой екатеринбургских энтузиастов, журналистов, адвокатов и общественных деятелей, в той или иной степени знакомых с данной проблематикой.
За время существования комитета его члены провели несколько акций протеста против бесчеловечных условий содержания заключенных в СИЗО и тюрьмах Екатеринбурга и Свердловской области, опубликовали ряд материалов и свидетельств узников в российской и зарубежной прессе, участвовали в качестве экспертов в работе ряда депутатских комиссий.
Члены комитета регулярно получают большое количество писем от заключенных, в том числе и - отправленных неофициальным путем, ведут разъяснительную и пропагандистскую работу среди родственников заключенных, а также распространяют юридическую и правозащитную литературу.
В то же время у нас не просто складываются отношения и взаимодействие с государственными органами власти, в особенности - с нынешним руководством екатеринбургских следственных изоляторов, которое по-прежнему оказывается не готовым к осуществлению общественного контроля и открытости в местах лишения свободы. А потому по-прежнему препятствует доступу наших активистов в тюрьмы и лагеря, оказывают на них всевозможное давление, мешают сбору информации о реальном положении дел.
Для того чтобы свести к минимуму подобное воздействие со стороны этих и других органов власти, и в силу некоторых других принципиальных соображений, наш комитет отказался от регистрации в областном Министерстве юстиции. Общественный комитет защиты прав заключенных также принципиально отказывается от получения грантов зарубежных благотворительных организаций, поэтому существует исключительно на личные средства членов комитета и разовые пожертвования частных лиц, разделяющих озабоченность тяжелой ситуацией, существующей в нынешней пенитенциарной системе России.
Сегодня основным источником информации для нас являются свидетельства тех, кому удалось выжить в условиях нынешней российской тюрьмы, и письма самих заключенных, которые дают наглядную картину поистине ужасающих условий содержания.
Большое количество свидетельств и материалов опубликовано на нашем интернетовском сайте, где также размещены: брошюра "В помощь заключенному СИЗО", соответствующие российские и международные законодательные документы, большой архивный раздел и рубрика "Комментарий", которая уже вызвала болезненную реакцию со стороны тех, кого мы подвергли вполне обоснованной критике.
Илья Дадашидзе:
Екатеринбургский общественный комитет защиты прав заключенных представил Сергей Кузнецов.
19 ноября в Страсбурге открывается совещание Комитета по предотвращению пыток Совета Европы. А в преддверии этого события, 10 ноября, в День российской милиции, международная правозащитная организация "Хьюманс райтс вотч" обнародовала доклад "Признание любой ценой", касающийся проблем нарушения прав человека сотрудниками российских правоохранительных органов.
"Пытки в России сегодня приобрели размах эпидемии", - заявил на пресс-конференции в Москве исполнительный директор "Хьюманс райтс вотч" Кейнет Росс. Слово нашему московскому корреспонденту Лиле Пальвелевой.
Лиля Пальвелева:
В местах содержания под стражей в России людей систематически пытают, чтобы выбить из них признание в совершенном преступлении. К такому выводу пришли в международной правозащитной организации "Хьюманс райтс вотч".
В течение двух лет эта организация проводила исследования в различных регионах России. Было опрошено более пятидесяти человек, пострадавших от пыток, а также несколько десятков адвокатов, сотрудников милиции и судей.
Говорит исполнительный директор "Хьюманс райтс вотч" Кеннет Росс.
Переводчица:
"Раз за разом и раз за разом мы слушали истории об одних и тех же способах поведения милиции. Мы слушали похожие истории от людей, которые никогда не видели друг друга, которые проживали в самых разнообразных частях России.
И показания этих абсолютно различных людей заставляют нас убедиться в том, что в России вспыхнула настоящая эпидемия пыток в милиции, и под эту эпидемию попадают и люди, обвиненные в серьезных преступлениях, и люди, обвиненные в преступлениях незначительных, люди виновные и люди невиновные. Таким образом, мы говорим о систематической проблеме, которая существует в милицейских отделениях, на всей территории этой страны.
Некоторые люди, проинтервьюированные нами, утверждают, что около пятидесяти процентов людей, задержанных полицией, подвергаются пыткам в камерах предварительного содержания.
Наиболее распространенная форма пыток - это жестокое избиение кулаками, ногами, а так же - с помощью милицейских дубинок. Иногда людей пытают с применением электрошока".
Лиля Пальвелева:
"Пытки в милиции - настолько распространенное явление, - утверждает Кеннет Росс, - что для них придуманы специальные издевательски-ласковые названия: "конвертик", "ласточка", "слоник". Вот одно лишь описание".
Переводчица:
"Одна из распространенных форм пыток - это "слоник". На жертву надевается противогаз, и так называемый нос противогаза производит такое впечатление, что жертва несколько похожа на слона. Дальше перекрывается ход кислороду, и таким образом, жертва задыхается и часто теряет сознание.
Лиля Пальвелева:
По сведениям "Хьюманс райтс вотч", пыткам, в том числе - пытке удушьем, подвергаются даже несовершеннолетние. Слово директору московского представительства этой правозащитной организации Дидреку Лохману.
Дидрек Лохман:
Олег Фетисов, пятнадцатилетний школьник в Екатеринбурге был задержан милицией в обеденный перерыв в школе. Его отвезли в Верхесецкий отдел милиции в Екатеринбурге. Он обвинялся в краже куртки другого школьника.
Ему надевали противогаз, его били. В конце концов, когда он увидел, что окно открыто, он сказал: "Я готов, я сейчас признаюсь". Милиционеры пошли взять ручку, и он выпрыгнул из окна. И он себе сломал череп. Может быть, ему даже повезло, потому что больше его не задерживали. Проходил уже под подписку о невыезде, в конце концов - получил условное наказание. И хотя было возбуждено уголовное дело против милиционеров, это дело, в конце концов, через год было прекращено, и милиционеры не были наказаны.
Лиля Пальвелева:
И это - отнюдь не исключение и правил. Как сообщают в организации "Хьюманс райтс вотч", на протяжении последних шести лет за пытки и недозволенное обращение были осуждены только лишь двадцать пять сотрудников милиции.
Так почему же это происходит? В большинстве случаев пострадавшие от пыток не имеют возможности немедленно обратиться к врачу, не говоря уже о судмедэксперте. В результате, медицинские доказательства оказываются, как правило, утраченными. Более того, заявления в суде о том, что признательные показания получены под пыткой, обычно отвергаются без рассмотрения, и потому осужденными нередко оказываются невиновные люди.
Между тем, утверждают сотрудники "Хьюманс райтс вотч", российское правительство отказывается признать даже само наличие проблемы.
Илья Дадашидзе:
О докладе, обнародованном "Хьюманс райтс вотч", мы попросили высказаться сотрудника Московского института прав человека Валентина Гефтера.
Валентин Гефтер:
Если мы посмотрим на рекомендации и выводы, которые предлагает "Хьюманс райтс вотч", в этих рекомендациях и выводах содержится большое количество конкретных предложений по борьбе с пытками. Это - и создание специального комитета против пыток, комитета, в который вошли бы и властные органы, и представители общественности. Это - и создание биля о правах задержанных, без которого невозможно ни задержанным, ни их задерживающим, то есть милиционерам, в первую очередь, знать о том, что они могут и чего не могут, главным образом, совершать по отношению к задержанному.
Это - создание общественной системы контроля над местами заключения и задержания. В первую очередь, речь идет об общественных инспекциях, которые будут созданы под эгидой уполномоченного по правам человека, но которые будут созданы из представителей общественности. Речь идет пока о первых пятидесяти общественных инспекторах, которые, вместе с независимыми медэкспертами и юристами, будут совершать внезапные проверки в тех или других местах задержания, то есть, в первую очередь, в линейных отделениях милиции.
И благодаря этому, мы надеемся, эта система покроет все регионы Российской Федерации, и будет зможно неожиданно, без предупреждения, войти, на законных основаниях, в то место, где мы подозреваем, возможны истязания, пытки или другие нарушения прав задержанных.
Это может положить тут начало построению целой системы борьбы с пытками и истязаниями. Туда входит масса мероприятий, в первую очередь - и законодательных, которые относятся и к необходимости судебной проверки в течение сорока восьми часов после задержания, обязательной судебной проверки законности задержания, избрания меры пресечения и тех нарушений, которые могли быть совершены.
Туда входят и требования к следователям, которые бы не допускали позволять милиционерам и рядовым сотрудникам УВД проводить эти первичные опросы так называемые. Туда входит право адвокатов иметь непосредственный и постоянный доступ с первого же момента - к задержанному. Туда входит требование разрешить дежурство адвокатов при отделениях милиции, которое бы позволило тут же обратиться задержанному.
Туда входит масса других организационных мероприятий. О них можно долго говорить, но смысл, еще раз повторяю, состоит в том, что если мы не построим вместе - и правительство, и общественность - систему борьбы с этим страшным явлением, то мы скатимся просто в средневековую пропасть.
Я напомню. Недаром один из первых докладов "Эмнисти интернэшнл", который был посвящен этой проблеме, назывался - "Пытки в России - это ад, придуманный людьми".
Илья Дадашидзе:
Это был комментарий Валентина Гефтера.
Правозащитные новости читает Альбина Лир.
Альбина Лир:
- Российские правозащитники призывают власти допустить международных наблюдателей в районы боевых действий и лагеря беженцев на Северном Кавказе. По словам представителей правозащитных организаций "Мемориал" и "Международная амнистия", побывавших в Ингушетии, на территории республики находятся два фильтрационных лагеря, куда многие беженцы попадают случайно. Бездействие властей в регионе привело к гуманитарной катастрофе. Правозащитники намерены распространить материалы о происходящем на Северном Кавказе - и в России в целом - на саммите ОБСЕ в Стамбуле.
- "Граждане Чечни, прибывающие в Алма-Ату, получают временную регистрацию, однако по истечении сорока пяти суток, они обязаны покинуть город или приобрести статус беженца, - сообщил начальник паспортно-визового отдела ГУВД Алма-Аты Талдыбек Каттубаев. - В противном случае, - добавил он, - правоохранительные органы будут вправе штрафовать незарегистрированных граждан". Для того чтобы остаться на временное проживание в Алма-Ате, гражданин Чечни должен обратиться в Казахстанское агентство по иммиграции и демографии. Там он сможет получить соответствующее удостоверение беженца, если комиссия установит, что обратившийся попадает под эту категорию.
- "В Белоруссии повсеместно нарушаются права человека," - заявила глава Белорусского Хельсинкского комитета Татьяна Протько. По ее словам, произвол спецслужб и исчезновение людей в республике стали практикой. Массовые периодические издания и электронные средства массовой информации монополизированы государством. Доступ оппозиции к ним ограничен. В 1999 году Белоруссия вошла в список тринадцати государств, в которых систематически нарушаются права человека.
- Президент Белоруссии Александр Лукашенко предлагает расширить границы деятельности российского Уполномоченного по правам человека на территорию Белоруссии. Российский омбудсмен Олег Миронов, со своей стороны, считает, что статья об учреждении института по правам человека может быть предусмотрена непосредственно в тексте договора об образовании союзного государства Белоруссии и России. Миронов полагает, что введение данного института повысит авторитет республики на международной арене.
- Международные правозащитные организации объявили Василия Старовойтова, вышедшего из двухгодичного заключения, узником совести. Теперь он может получить политическое убежище в любой западной стране. Старовойтов, известный во времена бывшего СССР председатель белорусского колхоза "Рассвет", был осужден за злоупотребление служебным положением. Покидать Беларусь Старовойтов не собирается, поскольку виновным себя не признает.
- Соединенные Штаты Америки ставят нормализацию отношений с Беларусью в прямую зависимость от соблюдения прав человека в республике. Помощник государственного секретаря США Харольд Кох, прибывший с визитом в Минск, подчеркнул, что ни о какой нормализации отношений не может быть и речи, пока власти Белоруссии не обеспечат соблюдение прав человека, законности и принципов демократии. Кох добавил, что США, как и прежде, будут поддерживать контакты с демократическими силами в Белоруссии.
- Известные российские экологи протестуют против обвинений в шпионаже, выдвигаемых в адрес их коллег. В письме на имя директора Федеральной Службы Безопасности России Николая Патрушева, говорится, что обвинения в шпионаже бросают тень на все экологическое движение России.
- Последние восемнадцать заключенных, сторонников Объединенной таджикской оппозиции, освобождены из тюрем Таджикистана. Освобождение оппозиционеров стало результатом встречи президента Эмомали Рахмонова с лидером оппозиции Саидом Абдулло Нури. Всего в тюрьмах Таджикистана находились девяносто три сторонника оппозиции, оставшихся в местах заключения после подписания в 1997 году мирного соглашения между правительством и оппозицией.
- Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга отклонил иск антикультистских комитетов о ликвидации вузовской ассоциации, изучающей философию основателя Церкви объединения Сан Сён Муна. Проведенные по постановлению суда психиатрические экспертизы студентов удостоверили их психическое здоровье. Эксперты-криминалисты, исследовавшие литературу Церкви объединения, не обнаружили ничего противоправного ни в книгах Сан Сён Муна, ни в другой печатной продукции, распространяемой ассоциацией.
- Казахстанские пользователи Интернета лишились доступа к web-страничке информационно-аналитического центра "Евразия". Цель центра "Евразия", созданного на средства Агентства США по международному развитию - содействовать развитию демократии и рыночной экономики в странах бывшего Советского Союза. Решение прекратить доступ к web-страничке "Евразии" было принято Комитетом национальной безопасности Казахстана.
Илья Дадашидзе:
Это были правозащитные новости, которые подготовила и прочитала Альбина Лир.
Права человека в России в 21 веке. Международная конференция на эту тему прошла в конце октября в Санкт-Петербурге. Репортаж нашего корреспондента Виктора Резункова.
Виктор Резунков:
Два дня, 30 и 31 октября, в Санкт-Петербурге проходила международная конференция "Права человека в России в 21 веке". На пороге нового тысячелетия российские правозащитники попытались заглянуть в будущее, понять, с каким багажом мы идем в новый век. С чем придется бороться еще долгие годы.
За десять лет перестройки положение с правами человека в России кардинальным образом изменилось, и правозащитники не могли не отметить это. Вот что говорит Руслан Линьков, лидер петербургского отделения "ДемРоссии".
Руслан Линьков:
Нарушений в области прав человека меньше не стало. Наоборот, фиксируют эти нарушения все больше и больше, то есть их число возрастает. Но есть один положительный момент в том, что за последние десять лет у нас в России были созданы структуры гражданского общества. То есть структуры, которые отслеживают соблюдение прав человека и фиксируют данные нарушения, добиваются гражданскими действиями, своей позицией, своими какими-то средствами выполнения... соблюдения этих прав человека. Соблюдения хотя бы тех законных прав, которые зафиксированы в российском законодательстве, не говоря уже о международных документах, которые подписывала наша страна.
И вот, основная задача сейчас у правозащитного движения: не только сохранить вот эти ростки гражданского общества - вот эти организации, отслеживающие соблюдение прав человека. Это - "Гражданский контроль" в Петербурге. Это - "Солдатские матери", и целый ряд других организаций. Но и дать возможность этим организациям получить более широкий доступ, например, к информации, которая сейчас считается засекреченной. Это касается, в основном, "Солдатских матерей". Очень много документов - внутренних инструкций Министерства обороны - просто недоступны обществу. Помочь этим институтам развиваться и помочь их существованию - основная задача правозащитного движения.
Виктор Резунков:
...считает Руслан Линьков.
Дух трагически погибшей Галины Старовойтовой незримо присутствовал в зале все два дня работы правозащитников. Так уж совпало, что именно в эти дни находившийся в Санкт-Петербурге посол Соединенных Штатов Америки в России Джеймс Франклин объявил об учреждении именной стипендии в память о Галине Старовойтовой. Стипендия в области защиты прав человека и разрешении конфликтов предоставлена Институтом Кэннона при Международном научном центре Вудро Вильсона.
Галина Старовойтова работала в этом Институте в 1993 - 94 годах. Она являлась стипендиатом программы Дженкинса Рандольфа в Американском институте мира, где изучала движение за право на самоопределение в бывшем Советском Союзе. Госсекретарь Соединенных Штатов Америки Мадлен Олбрайт, впервые объявляя о стипендии в Москве в январе этого года, отметила, что Галина Старовойтова олицетворяла лучшее, что есть в России, а также - то лучшее, что присуще культуре демократического общества вообще.
Кроме стипендии существует еще и премия имени Галины Старовойтовой, учрежденная российскими правозащитниками. В этом году ее торжественно вручили сопредседателю петербургской правозащитной организации "Солдатские матери" Элле Поляковой. Давая оценки деятельности российских правозащитников за последнее десятилетие, Элла Полякова говорит.
Элла Полякова:
Да, действительно, за эти десять лет ситуация с правозащитным движением изменилась и, надо сказать, в лучшую сторону. Потому что тот опыт диссидентов - он продолжается сегодня, и он прекрасно воспринимается каждым простым человеком, потому что мы, по сути, чем занимаемся? Мы внедряем опыт диссидента. Мы просто взяли метод Буковского, опыт Андрея Дмитриевича Сахарова, Галины Васильевны... Это мы продолжаем дело, но уже - на уровне каждого человека. Не на уровне отдельных личностей, организаций, а на уровне каждого человека.
И вот это - по-видимому, новое явление в правозащитном движении. И это явление - специфически российское, потому что явление "Солдатских матерей" - это что-то странное. Немножко непонятно, что это такое. Да, с одной стороны, его очень хорошо контролируют, и мы видим, что творится с комитетами солдатских матерей.
Но это явление - на уровне матери или отца, или мальчика, которые защищают свое достоинство... и, не стесняясь, забирают ребенка из части, едут на войну... что сейчас наша организация привозит с войны и больше уже не отдает на пытки своего ребенка. Это - явление, когда в российском обществе появились десятки тысяч молодых людей, которые не прошли изменения сознания в казарме. Это качественно другие люди. У них уже другие ценности, они уже по-другому живут... уважают законы, они уже поверили, что законы действуют. По-видимому, вот это - самое главное, чего мы достигли за эти десять лет.
Второе явление - что произошло за эти десять лет. Мы участвовали в третьей... В Варшаве была большая конференция международная по правам человека, где мы тоже обсуждали эти проблемы.
Я была в числе трехсот правозащитников, которые участвовали в празднованиях пятидесятилетия Всеобщей Декларации прав человека во дворце Шайо, и мы тоже обсуждали эти проблемы. И мы видим, что именно проблема прав человека касается всего мира.
И если мы в России здесь находимся, - правильно Ирина Хакамада говорила, правильно Юлий Рыбаков говорил, что у нас - благоприятная ситуация для защиты прав. У нас есть достаточно мягкие законы. Поэтому, с одной стороны, надо научить граждан, как пользоваться законами. И нет никаких препятствий для защиты своих прав.
Но когда видим, что творится... Африка. Та же Бирма, что там творится!.. Латинская Америка... Поэтому сейчас уже опыт - тот, который появился в России, в Петербурге, в нашей организации, - он уже востребован и в других странах.
Виктор Резунков:
...заявила лауреат премии имени Галины Старовойтовой Элла Полякова.
Более пессимистично настроем экс-мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак.
Анатолий Собчак:
К сожалению, вот в первых двух докладах на конференции я не услышал о главном в проблеме прав человека, что здесь следовало бы обсуждать.
Первое. Что вообще понятие права человека было впервые законодательно у нас закреплено в Конституции 1993 года, что раздел о правах человека в Конституции 1993 года является, на сегодняшний день, наиболее детальным, наиболее подробным и наиболее, я бы сказал, продвинутым по сравнению с конституциями даже самых демократических государств.
Поэтому я хотел бы обратить внимание, что за все годы критики этой конституции никто никогда не критиковал два первых раздела, а это - более половины статей конституции, как раз - посвященных правам человека.
И самое страшное - это та пропасть между нашим законодательством - прежде всего конституционным, - и его исполнением. Мы сегодня абсолютно беззащитны перед произволом государства, произволом чиновничества, произволом правоохранительных органов. И, если говорить о реальной защите прав человека, надо, прежде всего, говорить о мерах борьбы с этим произволом.
Пока у нас не будет нормальной демократической судебной системы - а ее у нас нет, пока у нас не будет нормальной демократической системы прокуратуры, а ее у нас нет... Существующая система - это сталинская прокуратура, которая не легитимна, которая не конституционна, на сегодняшний день. Точно так же это относится и к МВД, и к другим спецслужбам.
Мы - демократическое по форме государство, имеем антидемократические силы, средства, органы правоохранительные, или те, которые должны как раз заниматься охраной прав человека, защитой законности. Поэтому произвол и беззаконие - вот что сегодня составляет главную проблему.
Виктор Резунков:
...заявил Анатолий Собчак.
Однако, главная тема, которая широко обсуждалась правозащитниками на конференции, - это война. Ситуация в Чечне правозащитников не может не беспокоить. Большинство выступавших на конференции, вопреки официальной точке зрения, говорили о том, что правительство в очередной раз применяет методы, из-за которых неизбежно гибнут мирные люди, создает условия возникновения гуманитарной катастрофы.
В своем обращении к президенту страны и правительству российские правозащитники потребовали прекратить боевые действия, установить нормальную границу вокруг Чечни и помочь пострадавшим, лишившимся крова и имущества людям.
Лидер "Союза правых сил" Ирина Хакамада убеждена в том, что бороться с терроризмом успешно смогут контрактники, а не регулярные части.
Ирина Хакамада:
Война в Чечне - это борьба против терроризма, и это - официальная позиция. Во всех странах против терроризма, против профессионалов-наемников борются тоже профессионалы. Аргумент следующий. Мы не можем туда выдвинуть русские "командос", потому что это стоит дорого. На самом деле, все расчеты показывают, что посылать туда новобранцев и вести большую военную кампанию обходится намного дороже.
Потому что, во-первых, нужно содержать огромное количество беженцев, которые бегут, во-вторых, жертвы огромные среди не только мирного населения, но и наши ребята погибают. Это, между прочим, тоже деньги. В мальчиков вложили деньги на образование, на их воспитание, и потом они погибают совершенно неэффективно.
Профессионал уничтожает врага, и сам остается живым. В этом его преимущество. У нас есть контрактники. К сожалению, по последней статистике, пятьдесят процентов контрактников - это жены офицеров, то есть - на самом деле их нет. При этом контрактная система существует.
Во-вторых, у нас есть профессионалы, которые ушли в свое время из профессиональных организаций, работают сейчас... ну, знаете - типа охраны, на частных предприятиях. Они все самоорганизованы, у них есть ассоциации. Ветеранов "Альфы", ветеранов там всего, да?.. Призовите, объявите цену контракта - и вы получите профессиональную серьезную операцию, денег затратите меньше, а терроризм будет уничтожен.
Виктор Резунков:
...заявила Ирина Хакамада.
С такими настроениями российские правозащитники вступают в двадцать первый век.
Илья Дадашидзе:
Это был репортаж Виктора Резункова о международной конференции "Права человека в России в двадцать первом веке", прошедшей в Санкт-Петербурге.
Сегодня в нашей рубрике "Из истории правозащитного движения" - Раиса Лерт, публицист, правозащитник, редактор самиздатовских журналов "Двадцатый век" и "Поиски".
Раиса Борисовна Лерт родилась в 1906 году в городе Белая Церковь, окончила коммунистический Институт журналистики и прошла путь от сотрудницы газеты "Правда", ТАСС, радиокомитета - до автора и редактора самиздата. Ее представляет один из руководителей общества "Мемориал" Александр Даниэль.
Александр Даниэль:
В конце семидесятых - начале восьмидесятых годов, в те времена, когда Раиса Борисовна Лерт была одним из редакторов самиздатского журнала "Поиски", я бывал у нее довольно часто. Приходя, засиживался до поздней ночи. У нас было много общих тем для разговоров, и они вовсе не сводились к самиздатским делам. Мы обсуждали всякие текущие события, сплетничали в свое удовольствие об общих знакомых, но больше всего говорили о поэзии. Довольно быстро выяснилось, что мы любим одних и тех же авторов. В частности, уже не модных в те времена поэтов-романтиков первых лет революции.
Помню, как Раиса Борисовна жаловалась, что любимая внучка настойчиво обращает ее, старую коммунистку твердых атеистических убеждений, в православие. Я хмыкнул и процитировал "Смерть пионерки" Багрицкого с соответствующим изменением:
Но надень же, бабушка, Он тебя не съест, Золоченый маленький Твой крестильный крест.
Раиса Борисовна неожиданно серьезно отреагировала на мою легкомысленную реплику: "Ну да, конечно. Наше поколение восставало против ветхозаветных родителей, а теперь вы, младшие, размахиваете у нас под носом Новым Заветом. Наверное, это и есть историческая справедливость".
Полагаю, что Раиса Борисовна несколько преувеличила повод для жалоб. Позднее я познакомился с ее внучкой, и думаю, что эта милая молодая женщина вряд ли могла допустить какую-либо неделикатность по отношению к своей бабушке. Просто Раиса Борисовна прекрасно знала, что идеалы ее молодости уже не пользуются у молодежи решительно никакой популярностью, и крайне болезненно переживала этот факт.
Она понимала, что коммунистическая идея безнадежно скомпрометирована десятилетиями террора и брежневским подавлением интеллектуальной свободы. И считала своим долгом бороться против произвола и за свободу мысли.
Конечно, для нее, как и для нас всех, свобода и право были самостоятельными ценностями, которые должно отстаивать каждому человеку, чувствующему себя гражданином. Но у Раисы Борисовны Лерт был дополнительный стимул к борьбе. Свою диссидентскую активность она понимала еще и как свой долг честного коммуниста, как альтернативу политике партийной верхушки, предавшей, по ее мнению, дело революции.
Отнюдь не разочарование в идеалах юности, а наоборот - верность им, заставляли ее писать страстные публицистические статьи в защиту гонимых, участвовать в самиздатских журналах, сначала в "Двадцатом веке" Роя Медведева, а затем и в "Поисках". Ей не так-то легко было принять антикоммунистическое мировоззрение многих своих коллег из редакции "Поисков", или, в лучшем случае, их равнодушное отношение к коммунистической идее. Но она стала диссидентом и оставалась с диссидентами именно потому, что была искренней коммунисткой.
21 марта 1979 года ее исключили, наконец, из КПСС. Когда я пришел к ней в тот день, то с порога спросил: "Раиса Борисовна, что вы принимаете - соболезнования или поздравления?". Она сдержанно ответила: "Полагаю, что и то, и другое - не уместно. Я не изменила своих убеждений. Я вступила в партию, когда мне было двадцать лет, и отдала ей пятьдесят три года жизни. И я не собираюсь зачеркивать эти годы из-за того, что меня теперь из нее выгнали. Но и делать трагедию из того, что меня выгнали из этой партии - такой, какой она теперь стала, - не собираюсь. Так что уместнее всего помолчать".
И мы помолчали. А потом немножко почитали друг другу стихи.
Илья Дадашидзе:
О публицисте и правозащитнике Раисе Лерт говорил Александр Даниэль.
Завершая передачу "Человек имеет право", напоминаем слушателям наш адрес: 103006, Москва, Старопименовский переулок, 13, корпус 1, Московская редакция Радио Свобода. Ждем ваших писем.
В этом выпуске:
- Произвол. Как это делается в глубинке. Репортаж Елены Фанайловой.
- Екатеринбургские правозащитники представляют себя.
- Правозащитные новости Альбины Лир.
- Права человека в России в двадцать первом веке. Об этом - в репортаже Виктора Резункова говорят участники международной правозащитной конференции, прошедшей в Санкт-Петербурге.
- Советы правоведа, судьи Московского городского суда Сергея Пашина.
- Лиля Пальвелева - о докладе международной правозащитной организации "Хьюман райтс вотч" "Признание, любой ценой, пытки в российской милиции".
Произвол. Как это делается в глубинке. Эта история действительно произошла в глубинке, в селе Павловка Мордовского района Тамбовской области. Муж и жена Ожогины, двое учителей, тридцать лет проработавших в местной школе. Если верить документам - беспорочно. Но в один прекрасный день в отдел народного образования последовала жалоба на недобросовестную работу учительницы Ожогиной. Из репортажа Елены Фанайловой.
Елена Фанайлова:
О том, что случилось после разбирательства в школе по этой жалобе, рассказывает сама Нина Ожогина.
Нина Ожогина:
Я была вынуждены выехать в областной отдел народного образования, где меня очень встретили хорошо, выслушали и успокоили, что жалоба проверена, что факты не подтвердились. Но когда я стала возвращаться обратно - за то, что я уехала из школы, мне объявляют выговор, что я прогуляла три урока.
Елена Фанайлова:
Затем директор находит еще два повода для выговора. Ожогину обвиняют в том, что она, без уважительной причины, пропустила занятия. О том, что учительница должна была их провести, она узнала только на следующий день - директор внесла изменения в расписание уже после того, как Ожогина ушла домой после рабочего дня. Когда это случилось, директор тут же подписывает приказ об увольнении Нины Ожогиной.
Нина Ожогина:
Когда зачитали приказ о моем увольнении, двое педагогов очень плакали. Они оба на пенсии, и мы с ними работали очень много. Они были просто потрясены этим событием, потому что проработать столько лет вместе с учителем - и вдруг на их глазах увольняют человека за прогулы, которые не соответствуют реальности!
Елена Фанайлова:
В Тамбовском областном отделе народного образования Нине Ожогиной предложили обратиться в суд. Первый суд, районный, был ею проигран. К делу Нины Ожогиной подключились сначала тамбовские, а затем и московские правозащитники. Рассказывает руководитель тамбовского правозащитного центра Лидия Рыбина.
Лидия Рыбина:
Когда я стала знакомиться с делом, я обратила внимание на то, что в деле отсутствуют совершенно первичные документы о тех нарушениях, за которые Нина Александровна Ожогина была уволена. То есть - есть факты о том, что она не соглашается с приказом, а вот самого приказа нет.
Елена Фанайлова:
Кроме того, как сообщила Лидия Рыбина...
Лидия Рыбина:
В деле я обнаружила правила трудового распорядка школы, очень хорошо изучила их, и там, между прочим, очень четко было написано, что директор школы обязан знакомить с расписанием учебным учителей до ухода учителей на летние каникулы. По закону, дополнительное занятие, которое она вменяла Нине Александровне, уже являлось изменением трудового соглашения, которое было между ними заключено.
Елена Фанайлова:
Только после вмешательства правозащитников и семи месяцев юридических мытарств женщина была восстановлена на работе. О нарушениях трудового законодательства, допущенных в деле Ожогиной, говорит доктор юридических наук, эксперт Российского независимого экспертно-правового совета Владимир Миронов.
Владимир Миронов:
Именно на работодателе лежит обязанность доказать наличие законных оснований для проведения увольнения. Во-первых, работодатель должен доказать отсутствие работника на работе в течение более трех часов подряд. Во-вторых, работодатель должен доказать, что работник отсутствовал на работе по неуважительной причине. Свидетельские показания могут приниматься только тогда, когда есть какие-то письменные доказательства.
Поэтому если в данном случае работница не была ознакомлена письменно с приказом о том, что изменено расписание, то никакие другие доказательства подтвердить неуважительность причины ее отсутствия на работе не могли.
Елена Фанайлова:
Владимир Миронов уверен, что Нина Ожогина имела полное право отсутствовать на службе, защищая свои права.
Владимир Миронов:
В конце концов, каждый работник имеет право на самозащиту своих трудовых прав. То есть - адекватно реагировать на те нарушения, которые допускают другие лица. В данном случае были поданы жалобы, в которых работник обвинялся в каких-то неблаговидных поступках. Поэтому он имел вполне реальную возможность и право адекватно отреагировать на эти жалобы.
В конце концов, если работник у нас пошел в суд защищать свои права, подавать исковое заявление, а его увольняют с работы - мы знаем, какая у нас сейчас очередь в судах - так что же, это признавать неуважительной причиной отсутствия на работе?
Елена Фанайлова:
Итак, Нина Ожогина восстановлена в своих правах. Однако до сих пор под следствием находится ее муж, Николай Ожогин, который посмел защищать жену перед руководством. Его обвинили в жестоком обращении с учениками. Было возбуждено уголовное дело. О том, как давались свидетельские показания на суде, рассказывает Нина Ожогина.
Нина Ожогина:
Когда проходил суд 8 апреля, ему был суд, это не было доказано. Дети не могли доказать того, чего не было. Не знали, что сказать. У одного из них была записка в руке. Второй смотрел на папу и спрашивал: "А что дальше говорить?"
Елена Фанайлова:
Суд не смог принять никакого решения. Тогда районный прокурор дал санкцию подвергнуть Николая Ожогина психиатрической экспертизе. Слово Нине Ожогиной.
Нина Ожогина:
Приехал не только один следователь, но еще три милиционера, и сказали: "Вы если не поедете добровольно, мы вас сейчас силой увезем в эту больницу". Ну, мы, соответственно, испугались и поехали. И он сказал: "Мы - туда и обратно". А когда приехали туда, мужа раздели, одели во все и закрыли на тридцать дней.
Пролежав тридцать дней, он... я оттуда забрала его 11 июня 1999 года. Мы думали, что дело пойдет к концу, не сегодня-завтра я познакомлюсь с заключением психиатрической экспертизы. Ни муж, ни я, так с ней не ознакомились.
Елена Фанайлова:
Не дали ознакомиться Николаю Ожогину и с результатами второй экспертизы, которая в течение месяца проводилась уже в Москве, в Институте психиатрии имени Сербского, хотя по закону обвиняемый обязан быть ознакомлен с этим документом.
Случай супругов Ожогиных стал предметом пристального внимания правозащитного движения "За права человека". Говорит его руководитель Лев Пономарев.
Лев Пономарев:
В ситуации, в которой мы сейчас находимся в России, он не может узнать. Вот он сам, его защитник, Лидия Рыбина, правозащитница из Тамбова, - они не могут узнать, с каким диагнозом выписался из института Сербского Ожогин. Следственные органы, которые ведут дело, нам не отвечают.
Сейчас это дело, как у нас говорят, - за судом, и вот только во время суда мы узнаем, здоровый человек Ожогин, или нет. По всему, что я знаю об Ожогине, он - абсолютно здоровый человек.
Елена Фанайлова:
Ожогины обращались в Генеральную прокуратуру. Однако Лев Пономарев не питает особых иллюзий по поводу ее действий.
Лев Пономарев:
Генеральная прокуратура делает вид, что она берет на контроль, довольно быстро, оперативно, но потом все это глохнет. Глохнет! И более того - тем людям, которых мы защищаем, в провинции говорят: "Вот видите, вы обратились в Москву, вот теперь вам будет хуже",
Елена Фанайлова:
Лев Пономарев считает случай Ожогиных достаточно типичным для российской провинции, где по праву сильного возможно осуждение невинных.
Лев Пономарев:
Есть какой-то местный конфликт в том поселке, в котором живет семья Ожогиных. Они не вписались в какую-то систему, которая там существует уже, они там - диссиденты. И вот с ними решили расправиться, сразу с двумя. Если саму Ожогину восстановили на работе, то судьба ее мужа абсолютно неизвестна, и мы продолжаем борьбу за него.
Елена Фанайлова:
Жалоба, из-за которой пострадали супруги Ожогины, уже признана недействительной Мордовским районным судом Тамбовской области. Ожогины будут обжаловать действия районного прокурора в суде. Не закончено и дело Николая Ожогина. Правозащитники надеются его выиграть.
Илья Дадашидзе:
Это был репортаж Елены Фанайловой. Дело Ожогина будет решаться в суде, и мы не намерены предварять его решение. Речь - о другом. О нарушениях, допущенных органами правопорядка по отношению к этой семье.
Правозащитники представляют себя. На этот раз гость рубрики - Екатеринбургский Общественный комитет защиты прав заключенных. Слово нашему корреспонденту в Екатеринбурге Сергею Кузнецову.
Сергей Кузнецов:
Общественный комитет защиты прав заключенных был создан в 1992 году группой екатеринбургских энтузиастов, журналистов, адвокатов и общественных деятелей, в той или иной степени знакомых с данной проблематикой.
За время существования комитета его члены провели несколько акций протеста против бесчеловечных условий содержания заключенных в СИЗО и тюрьмах Екатеринбурга и Свердловской области, опубликовали ряд материалов и свидетельств узников в российской и зарубежной прессе, участвовали в качестве экспертов в работе ряда депутатских комиссий.
Члены комитета регулярно получают большое количество писем от заключенных, в том числе и - отправленных неофициальным путем, ведут разъяснительную и пропагандистскую работу среди родственников заключенных, а также распространяют юридическую и правозащитную литературу.
В то же время у нас не просто складываются отношения и взаимодействие с государственными органами власти, в особенности - с нынешним руководством екатеринбургских следственных изоляторов, которое по-прежнему оказывается не готовым к осуществлению общественного контроля и открытости в местах лишения свободы. А потому по-прежнему препятствует доступу наших активистов в тюрьмы и лагеря, оказывают на них всевозможное давление, мешают сбору информации о реальном положении дел.
Для того чтобы свести к минимуму подобное воздействие со стороны этих и других органов власти, и в силу некоторых других принципиальных соображений, наш комитет отказался от регистрации в областном Министерстве юстиции. Общественный комитет защиты прав заключенных также принципиально отказывается от получения грантов зарубежных благотворительных организаций, поэтому существует исключительно на личные средства членов комитета и разовые пожертвования частных лиц, разделяющих озабоченность тяжелой ситуацией, существующей в нынешней пенитенциарной системе России.
Сегодня основным источником информации для нас являются свидетельства тех, кому удалось выжить в условиях нынешней российской тюрьмы, и письма самих заключенных, которые дают наглядную картину поистине ужасающих условий содержания.
Большое количество свидетельств и материалов опубликовано на нашем интернетовском сайте, где также размещены: брошюра "В помощь заключенному СИЗО", соответствующие российские и международные законодательные документы, большой архивный раздел и рубрика "Комментарий", которая уже вызвала болезненную реакцию со стороны тех, кого мы подвергли вполне обоснованной критике.
Илья Дадашидзе:
Екатеринбургский общественный комитет защиты прав заключенных представил Сергей Кузнецов.
19 ноября в Страсбурге открывается совещание Комитета по предотвращению пыток Совета Европы. А в преддверии этого события, 10 ноября, в День российской милиции, международная правозащитная организация "Хьюманс райтс вотч" обнародовала доклад "Признание любой ценой", касающийся проблем нарушения прав человека сотрудниками российских правоохранительных органов.
"Пытки в России сегодня приобрели размах эпидемии", - заявил на пресс-конференции в Москве исполнительный директор "Хьюманс райтс вотч" Кейнет Росс. Слово нашему московскому корреспонденту Лиле Пальвелевой.
Лиля Пальвелева:
В местах содержания под стражей в России людей систематически пытают, чтобы выбить из них признание в совершенном преступлении. К такому выводу пришли в международной правозащитной организации "Хьюманс райтс вотч".
В течение двух лет эта организация проводила исследования в различных регионах России. Было опрошено более пятидесяти человек, пострадавших от пыток, а также несколько десятков адвокатов, сотрудников милиции и судей.
Говорит исполнительный директор "Хьюманс райтс вотч" Кеннет Росс.
Переводчица:
"Раз за разом и раз за разом мы слушали истории об одних и тех же способах поведения милиции. Мы слушали похожие истории от людей, которые никогда не видели друг друга, которые проживали в самых разнообразных частях России.
И показания этих абсолютно различных людей заставляют нас убедиться в том, что в России вспыхнула настоящая эпидемия пыток в милиции, и под эту эпидемию попадают и люди, обвиненные в серьезных преступлениях, и люди, обвиненные в преступлениях незначительных, люди виновные и люди невиновные. Таким образом, мы говорим о систематической проблеме, которая существует в милицейских отделениях, на всей территории этой страны.
Некоторые люди, проинтервьюированные нами, утверждают, что около пятидесяти процентов людей, задержанных полицией, подвергаются пыткам в камерах предварительного содержания.
Наиболее распространенная форма пыток - это жестокое избиение кулаками, ногами, а так же - с помощью милицейских дубинок. Иногда людей пытают с применением электрошока".
Лиля Пальвелева:
"Пытки в милиции - настолько распространенное явление, - утверждает Кеннет Росс, - что для них придуманы специальные издевательски-ласковые названия: "конвертик", "ласточка", "слоник". Вот одно лишь описание".
Переводчица:
"Одна из распространенных форм пыток - это "слоник". На жертву надевается противогаз, и так называемый нос противогаза производит такое впечатление, что жертва несколько похожа на слона. Дальше перекрывается ход кислороду, и таким образом, жертва задыхается и часто теряет сознание.
Лиля Пальвелева:
По сведениям "Хьюманс райтс вотч", пыткам, в том числе - пытке удушьем, подвергаются даже несовершеннолетние. Слово директору московского представительства этой правозащитной организации Дидреку Лохману.
Дидрек Лохман:
Олег Фетисов, пятнадцатилетний школьник в Екатеринбурге был задержан милицией в обеденный перерыв в школе. Его отвезли в Верхесецкий отдел милиции в Екатеринбурге. Он обвинялся в краже куртки другого школьника.
Ему надевали противогаз, его били. В конце концов, когда он увидел, что окно открыто, он сказал: "Я готов, я сейчас признаюсь". Милиционеры пошли взять ручку, и он выпрыгнул из окна. И он себе сломал череп. Может быть, ему даже повезло, потому что больше его не задерживали. Проходил уже под подписку о невыезде, в конце концов - получил условное наказание. И хотя было возбуждено уголовное дело против милиционеров, это дело, в конце концов, через год было прекращено, и милиционеры не были наказаны.
Лиля Пальвелева:
И это - отнюдь не исключение и правил. Как сообщают в организации "Хьюманс райтс вотч", на протяжении последних шести лет за пытки и недозволенное обращение были осуждены только лишь двадцать пять сотрудников милиции.
Так почему же это происходит? В большинстве случаев пострадавшие от пыток не имеют возможности немедленно обратиться к врачу, не говоря уже о судмедэксперте. В результате, медицинские доказательства оказываются, как правило, утраченными. Более того, заявления в суде о том, что признательные показания получены под пыткой, обычно отвергаются без рассмотрения, и потому осужденными нередко оказываются невиновные люди.
Между тем, утверждают сотрудники "Хьюманс райтс вотч", российское правительство отказывается признать даже само наличие проблемы.
Илья Дадашидзе:
О докладе, обнародованном "Хьюманс райтс вотч", мы попросили высказаться сотрудника Московского института прав человека Валентина Гефтера.
Валентин Гефтер:
Если мы посмотрим на рекомендации и выводы, которые предлагает "Хьюманс райтс вотч", в этих рекомендациях и выводах содержится большое количество конкретных предложений по борьбе с пытками. Это - и создание специального комитета против пыток, комитета, в который вошли бы и властные органы, и представители общественности. Это - и создание биля о правах задержанных, без которого невозможно ни задержанным, ни их задерживающим, то есть милиционерам, в первую очередь, знать о том, что они могут и чего не могут, главным образом, совершать по отношению к задержанному.
Это - создание общественной системы контроля над местами заключения и задержания. В первую очередь, речь идет об общественных инспекциях, которые будут созданы под эгидой уполномоченного по правам человека, но которые будут созданы из представителей общественности. Речь идет пока о первых пятидесяти общественных инспекторах, которые, вместе с независимыми медэкспертами и юристами, будут совершать внезапные проверки в тех или других местах задержания, то есть, в первую очередь, в линейных отделениях милиции.
И благодаря этому, мы надеемся, эта система покроет все регионы Российской Федерации, и будет зможно неожиданно, без предупреждения, войти, на законных основаниях, в то место, где мы подозреваем, возможны истязания, пытки или другие нарушения прав задержанных.
Это может положить тут начало построению целой системы борьбы с пытками и истязаниями. Туда входит масса мероприятий, в первую очередь - и законодательных, которые относятся и к необходимости судебной проверки в течение сорока восьми часов после задержания, обязательной судебной проверки законности задержания, избрания меры пресечения и тех нарушений, которые могли быть совершены.
Туда входят и требования к следователям, которые бы не допускали позволять милиционерам и рядовым сотрудникам УВД проводить эти первичные опросы так называемые. Туда входит право адвокатов иметь непосредственный и постоянный доступ с первого же момента - к задержанному. Туда входит требование разрешить дежурство адвокатов при отделениях милиции, которое бы позволило тут же обратиться задержанному.
Туда входит масса других организационных мероприятий. О них можно долго говорить, но смысл, еще раз повторяю, состоит в том, что если мы не построим вместе - и правительство, и общественность - систему борьбы с этим страшным явлением, то мы скатимся просто в средневековую пропасть.
Я напомню. Недаром один из первых докладов "Эмнисти интернэшнл", который был посвящен этой проблеме, назывался - "Пытки в России - это ад, придуманный людьми".
Илья Дадашидзе:
Это был комментарий Валентина Гефтера.
Правозащитные новости читает Альбина Лир.
Альбина Лир:
- Российские правозащитники призывают власти допустить международных наблюдателей в районы боевых действий и лагеря беженцев на Северном Кавказе. По словам представителей правозащитных организаций "Мемориал" и "Международная амнистия", побывавших в Ингушетии, на территории республики находятся два фильтрационных лагеря, куда многие беженцы попадают случайно. Бездействие властей в регионе привело к гуманитарной катастрофе. Правозащитники намерены распространить материалы о происходящем на Северном Кавказе - и в России в целом - на саммите ОБСЕ в Стамбуле.
- "Граждане Чечни, прибывающие в Алма-Ату, получают временную регистрацию, однако по истечении сорока пяти суток, они обязаны покинуть город или приобрести статус беженца, - сообщил начальник паспортно-визового отдела ГУВД Алма-Аты Талдыбек Каттубаев. - В противном случае, - добавил он, - правоохранительные органы будут вправе штрафовать незарегистрированных граждан". Для того чтобы остаться на временное проживание в Алма-Ате, гражданин Чечни должен обратиться в Казахстанское агентство по иммиграции и демографии. Там он сможет получить соответствующее удостоверение беженца, если комиссия установит, что обратившийся попадает под эту категорию.
- "В Белоруссии повсеместно нарушаются права человека," - заявила глава Белорусского Хельсинкского комитета Татьяна Протько. По ее словам, произвол спецслужб и исчезновение людей в республике стали практикой. Массовые периодические издания и электронные средства массовой информации монополизированы государством. Доступ оппозиции к ним ограничен. В 1999 году Белоруссия вошла в список тринадцати государств, в которых систематически нарушаются права человека.
- Президент Белоруссии Александр Лукашенко предлагает расширить границы деятельности российского Уполномоченного по правам человека на территорию Белоруссии. Российский омбудсмен Олег Миронов, со своей стороны, считает, что статья об учреждении института по правам человека может быть предусмотрена непосредственно в тексте договора об образовании союзного государства Белоруссии и России. Миронов полагает, что введение данного института повысит авторитет республики на международной арене.
- Международные правозащитные организации объявили Василия Старовойтова, вышедшего из двухгодичного заключения, узником совести. Теперь он может получить политическое убежище в любой западной стране. Старовойтов, известный во времена бывшего СССР председатель белорусского колхоза "Рассвет", был осужден за злоупотребление служебным положением. Покидать Беларусь Старовойтов не собирается, поскольку виновным себя не признает.
- Соединенные Штаты Америки ставят нормализацию отношений с Беларусью в прямую зависимость от соблюдения прав человека в республике. Помощник государственного секретаря США Харольд Кох, прибывший с визитом в Минск, подчеркнул, что ни о какой нормализации отношений не может быть и речи, пока власти Белоруссии не обеспечат соблюдение прав человека, законности и принципов демократии. Кох добавил, что США, как и прежде, будут поддерживать контакты с демократическими силами в Белоруссии.
- Известные российские экологи протестуют против обвинений в шпионаже, выдвигаемых в адрес их коллег. В письме на имя директора Федеральной Службы Безопасности России Николая Патрушева, говорится, что обвинения в шпионаже бросают тень на все экологическое движение России.
- Последние восемнадцать заключенных, сторонников Объединенной таджикской оппозиции, освобождены из тюрем Таджикистана. Освобождение оппозиционеров стало результатом встречи президента Эмомали Рахмонова с лидером оппозиции Саидом Абдулло Нури. Всего в тюрьмах Таджикистана находились девяносто три сторонника оппозиции, оставшихся в местах заключения после подписания в 1997 году мирного соглашения между правительством и оппозицией.
- Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга отклонил иск антикультистских комитетов о ликвидации вузовской ассоциации, изучающей философию основателя Церкви объединения Сан Сён Муна. Проведенные по постановлению суда психиатрические экспертизы студентов удостоверили их психическое здоровье. Эксперты-криминалисты, исследовавшие литературу Церкви объединения, не обнаружили ничего противоправного ни в книгах Сан Сён Муна, ни в другой печатной продукции, распространяемой ассоциацией.
- Казахстанские пользователи Интернета лишились доступа к web-страничке информационно-аналитического центра "Евразия". Цель центра "Евразия", созданного на средства Агентства США по международному развитию - содействовать развитию демократии и рыночной экономики в странах бывшего Советского Союза. Решение прекратить доступ к web-страничке "Евразии" было принято Комитетом национальной безопасности Казахстана.
Илья Дадашидзе:
Это были правозащитные новости, которые подготовила и прочитала Альбина Лир.
Права человека в России в 21 веке. Международная конференция на эту тему прошла в конце октября в Санкт-Петербурге. Репортаж нашего корреспондента Виктора Резункова.
Виктор Резунков:
Два дня, 30 и 31 октября, в Санкт-Петербурге проходила международная конференция "Права человека в России в 21 веке". На пороге нового тысячелетия российские правозащитники попытались заглянуть в будущее, понять, с каким багажом мы идем в новый век. С чем придется бороться еще долгие годы.
За десять лет перестройки положение с правами человека в России кардинальным образом изменилось, и правозащитники не могли не отметить это. Вот что говорит Руслан Линьков, лидер петербургского отделения "ДемРоссии".
Руслан Линьков:
Нарушений в области прав человека меньше не стало. Наоборот, фиксируют эти нарушения все больше и больше, то есть их число возрастает. Но есть один положительный момент в том, что за последние десять лет у нас в России были созданы структуры гражданского общества. То есть структуры, которые отслеживают соблюдение прав человека и фиксируют данные нарушения, добиваются гражданскими действиями, своей позицией, своими какими-то средствами выполнения... соблюдения этих прав человека. Соблюдения хотя бы тех законных прав, которые зафиксированы в российском законодательстве, не говоря уже о международных документах, которые подписывала наша страна.
И вот, основная задача сейчас у правозащитного движения: не только сохранить вот эти ростки гражданского общества - вот эти организации, отслеживающие соблюдение прав человека. Это - "Гражданский контроль" в Петербурге. Это - "Солдатские матери", и целый ряд других организаций. Но и дать возможность этим организациям получить более широкий доступ, например, к информации, которая сейчас считается засекреченной. Это касается, в основном, "Солдатских матерей". Очень много документов - внутренних инструкций Министерства обороны - просто недоступны обществу. Помочь этим институтам развиваться и помочь их существованию - основная задача правозащитного движения.
Виктор Резунков:
...считает Руслан Линьков.
Дух трагически погибшей Галины Старовойтовой незримо присутствовал в зале все два дня работы правозащитников. Так уж совпало, что именно в эти дни находившийся в Санкт-Петербурге посол Соединенных Штатов Америки в России Джеймс Франклин объявил об учреждении именной стипендии в память о Галине Старовойтовой. Стипендия в области защиты прав человека и разрешении конфликтов предоставлена Институтом Кэннона при Международном научном центре Вудро Вильсона.
Галина Старовойтова работала в этом Институте в 1993 - 94 годах. Она являлась стипендиатом программы Дженкинса Рандольфа в Американском институте мира, где изучала движение за право на самоопределение в бывшем Советском Союзе. Госсекретарь Соединенных Штатов Америки Мадлен Олбрайт, впервые объявляя о стипендии в Москве в январе этого года, отметила, что Галина Старовойтова олицетворяла лучшее, что есть в России, а также - то лучшее, что присуще культуре демократического общества вообще.
Кроме стипендии существует еще и премия имени Галины Старовойтовой, учрежденная российскими правозащитниками. В этом году ее торжественно вручили сопредседателю петербургской правозащитной организации "Солдатские матери" Элле Поляковой. Давая оценки деятельности российских правозащитников за последнее десятилетие, Элла Полякова говорит.
Элла Полякова:
Да, действительно, за эти десять лет ситуация с правозащитным движением изменилась и, надо сказать, в лучшую сторону. Потому что тот опыт диссидентов - он продолжается сегодня, и он прекрасно воспринимается каждым простым человеком, потому что мы, по сути, чем занимаемся? Мы внедряем опыт диссидента. Мы просто взяли метод Буковского, опыт Андрея Дмитриевича Сахарова, Галины Васильевны... Это мы продолжаем дело, но уже - на уровне каждого человека. Не на уровне отдельных личностей, организаций, а на уровне каждого человека.
И вот это - по-видимому, новое явление в правозащитном движении. И это явление - специфически российское, потому что явление "Солдатских матерей" - это что-то странное. Немножко непонятно, что это такое. Да, с одной стороны, его очень хорошо контролируют, и мы видим, что творится с комитетами солдатских матерей.
Но это явление - на уровне матери или отца, или мальчика, которые защищают свое достоинство... и, не стесняясь, забирают ребенка из части, едут на войну... что сейчас наша организация привозит с войны и больше уже не отдает на пытки своего ребенка. Это - явление, когда в российском обществе появились десятки тысяч молодых людей, которые не прошли изменения сознания в казарме. Это качественно другие люди. У них уже другие ценности, они уже по-другому живут... уважают законы, они уже поверили, что законы действуют. По-видимому, вот это - самое главное, чего мы достигли за эти десять лет.
Второе явление - что произошло за эти десять лет. Мы участвовали в третьей... В Варшаве была большая конференция международная по правам человека, где мы тоже обсуждали эти проблемы.
Я была в числе трехсот правозащитников, которые участвовали в празднованиях пятидесятилетия Всеобщей Декларации прав человека во дворце Шайо, и мы тоже обсуждали эти проблемы. И мы видим, что именно проблема прав человека касается всего мира.
И если мы в России здесь находимся, - правильно Ирина Хакамада говорила, правильно Юлий Рыбаков говорил, что у нас - благоприятная ситуация для защиты прав. У нас есть достаточно мягкие законы. Поэтому, с одной стороны, надо научить граждан, как пользоваться законами. И нет никаких препятствий для защиты своих прав.
Но когда видим, что творится... Африка. Та же Бирма, что там творится!.. Латинская Америка... Поэтому сейчас уже опыт - тот, который появился в России, в Петербурге, в нашей организации, - он уже востребован и в других странах.
Виктор Резунков:
...заявила лауреат премии имени Галины Старовойтовой Элла Полякова.
Более пессимистично настроем экс-мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак.
Анатолий Собчак:
К сожалению, вот в первых двух докладах на конференции я не услышал о главном в проблеме прав человека, что здесь следовало бы обсуждать.
Первое. Что вообще понятие права человека было впервые законодательно у нас закреплено в Конституции 1993 года, что раздел о правах человека в Конституции 1993 года является, на сегодняшний день, наиболее детальным, наиболее подробным и наиболее, я бы сказал, продвинутым по сравнению с конституциями даже самых демократических государств.
Поэтому я хотел бы обратить внимание, что за все годы критики этой конституции никто никогда не критиковал два первых раздела, а это - более половины статей конституции, как раз - посвященных правам человека.
И самое страшное - это та пропасть между нашим законодательством - прежде всего конституционным, - и его исполнением. Мы сегодня абсолютно беззащитны перед произволом государства, произволом чиновничества, произволом правоохранительных органов. И, если говорить о реальной защите прав человека, надо, прежде всего, говорить о мерах борьбы с этим произволом.
Пока у нас не будет нормальной демократической судебной системы - а ее у нас нет, пока у нас не будет нормальной демократической системы прокуратуры, а ее у нас нет... Существующая система - это сталинская прокуратура, которая не легитимна, которая не конституционна, на сегодняшний день. Точно так же это относится и к МВД, и к другим спецслужбам.
Мы - демократическое по форме государство, имеем антидемократические силы, средства, органы правоохранительные, или те, которые должны как раз заниматься охраной прав человека, защитой законности. Поэтому произвол и беззаконие - вот что сегодня составляет главную проблему.
Виктор Резунков:
...заявил Анатолий Собчак.
Однако, главная тема, которая широко обсуждалась правозащитниками на конференции, - это война. Ситуация в Чечне правозащитников не может не беспокоить. Большинство выступавших на конференции, вопреки официальной точке зрения, говорили о том, что правительство в очередной раз применяет методы, из-за которых неизбежно гибнут мирные люди, создает условия возникновения гуманитарной катастрофы.
В своем обращении к президенту страны и правительству российские правозащитники потребовали прекратить боевые действия, установить нормальную границу вокруг Чечни и помочь пострадавшим, лишившимся крова и имущества людям.
Лидер "Союза правых сил" Ирина Хакамада убеждена в том, что бороться с терроризмом успешно смогут контрактники, а не регулярные части.
Ирина Хакамада:
Война в Чечне - это борьба против терроризма, и это - официальная позиция. Во всех странах против терроризма, против профессионалов-наемников борются тоже профессионалы. Аргумент следующий. Мы не можем туда выдвинуть русские "командос", потому что это стоит дорого. На самом деле, все расчеты показывают, что посылать туда новобранцев и вести большую военную кампанию обходится намного дороже.
Потому что, во-первых, нужно содержать огромное количество беженцев, которые бегут, во-вторых, жертвы огромные среди не только мирного населения, но и наши ребята погибают. Это, между прочим, тоже деньги. В мальчиков вложили деньги на образование, на их воспитание, и потом они погибают совершенно неэффективно.
Профессионал уничтожает врага, и сам остается живым. В этом его преимущество. У нас есть контрактники. К сожалению, по последней статистике, пятьдесят процентов контрактников - это жены офицеров, то есть - на самом деле их нет. При этом контрактная система существует.
Во-вторых, у нас есть профессионалы, которые ушли в свое время из профессиональных организаций, работают сейчас... ну, знаете - типа охраны, на частных предприятиях. Они все самоорганизованы, у них есть ассоциации. Ветеранов "Альфы", ветеранов там всего, да?.. Призовите, объявите цену контракта - и вы получите профессиональную серьезную операцию, денег затратите меньше, а терроризм будет уничтожен.
Виктор Резунков:
...заявила Ирина Хакамада.
С такими настроениями российские правозащитники вступают в двадцать первый век.
Илья Дадашидзе:
Это был репортаж Виктора Резункова о международной конференции "Права человека в России в двадцать первом веке", прошедшей в Санкт-Петербурге.
Сегодня в нашей рубрике "Из истории правозащитного движения" - Раиса Лерт, публицист, правозащитник, редактор самиздатовских журналов "Двадцатый век" и "Поиски".
Раиса Борисовна Лерт родилась в 1906 году в городе Белая Церковь, окончила коммунистический Институт журналистики и прошла путь от сотрудницы газеты "Правда", ТАСС, радиокомитета - до автора и редактора самиздата. Ее представляет один из руководителей общества "Мемориал" Александр Даниэль.
Александр Даниэль:
В конце семидесятых - начале восьмидесятых годов, в те времена, когда Раиса Борисовна Лерт была одним из редакторов самиздатского журнала "Поиски", я бывал у нее довольно часто. Приходя, засиживался до поздней ночи. У нас было много общих тем для разговоров, и они вовсе не сводились к самиздатским делам. Мы обсуждали всякие текущие события, сплетничали в свое удовольствие об общих знакомых, но больше всего говорили о поэзии. Довольно быстро выяснилось, что мы любим одних и тех же авторов. В частности, уже не модных в те времена поэтов-романтиков первых лет революции.
Помню, как Раиса Борисовна жаловалась, что любимая внучка настойчиво обращает ее, старую коммунистку твердых атеистических убеждений, в православие. Я хмыкнул и процитировал "Смерть пионерки" Багрицкого с соответствующим изменением:
Но надень же, бабушка, Он тебя не съест, Золоченый маленький Твой крестильный крест.
Раиса Борисовна неожиданно серьезно отреагировала на мою легкомысленную реплику: "Ну да, конечно. Наше поколение восставало против ветхозаветных родителей, а теперь вы, младшие, размахиваете у нас под носом Новым Заветом. Наверное, это и есть историческая справедливость".
Полагаю, что Раиса Борисовна несколько преувеличила повод для жалоб. Позднее я познакомился с ее внучкой, и думаю, что эта милая молодая женщина вряд ли могла допустить какую-либо неделикатность по отношению к своей бабушке. Просто Раиса Борисовна прекрасно знала, что идеалы ее молодости уже не пользуются у молодежи решительно никакой популярностью, и крайне болезненно переживала этот факт.
Она понимала, что коммунистическая идея безнадежно скомпрометирована десятилетиями террора и брежневским подавлением интеллектуальной свободы. И считала своим долгом бороться против произвола и за свободу мысли.
Конечно, для нее, как и для нас всех, свобода и право были самостоятельными ценностями, которые должно отстаивать каждому человеку, чувствующему себя гражданином. Но у Раисы Борисовны Лерт был дополнительный стимул к борьбе. Свою диссидентскую активность она понимала еще и как свой долг честного коммуниста, как альтернативу политике партийной верхушки, предавшей, по ее мнению, дело революции.
Отнюдь не разочарование в идеалах юности, а наоборот - верность им, заставляли ее писать страстные публицистические статьи в защиту гонимых, участвовать в самиздатских журналах, сначала в "Двадцатом веке" Роя Медведева, а затем и в "Поисках". Ей не так-то легко было принять антикоммунистическое мировоззрение многих своих коллег из редакции "Поисков", или, в лучшем случае, их равнодушное отношение к коммунистической идее. Но она стала диссидентом и оставалась с диссидентами именно потому, что была искренней коммунисткой.
21 марта 1979 года ее исключили, наконец, из КПСС. Когда я пришел к ней в тот день, то с порога спросил: "Раиса Борисовна, что вы принимаете - соболезнования или поздравления?". Она сдержанно ответила: "Полагаю, что и то, и другое - не уместно. Я не изменила своих убеждений. Я вступила в партию, когда мне было двадцать лет, и отдала ей пятьдесят три года жизни. И я не собираюсь зачеркивать эти годы из-за того, что меня теперь из нее выгнали. Но и делать трагедию из того, что меня выгнали из этой партии - такой, какой она теперь стала, - не собираюсь. Так что уместнее всего помолчать".
И мы помолчали. А потом немножко почитали друг другу стихи.
Илья Дадашидзе:
О публицисте и правозащитнике Раисе Лерт говорил Александр Даниэль.
Завершая передачу "Человек имеет право", напоминаем слушателям наш адрес: 103006, Москва, Старопименовский переулок, 13, корпус 1, Московская редакция Радио Свобода. Ждем ваших писем.