Сосняком по откосам кудрявится
Пограничный скупой кругозор.
Принимай нас, Суоми - красавица,
В ожерелье прозрачных озер!
Ломят танки широкие просеки,
Самолеты кружат в облаках,
Невысокое солнышко осени
Зажигает огни на штыках.
Елена Зубкова: "Принимай нас, Суоми - красавица" - это о Финляндии. А странные "гости", вломившиеся туда на танках и штыках, - Красная Армия. 30 ноября 1939 года советские войска перешли границу и вторглись на территорию соседней Финляндии. Так началась война, которая войдет в историю под названием "Зимней войны". Она продолжалась немногим более трех месяцев - 105 дней. А споры вокруг этих событий не утихают и по сей день. И это несмотря на то, что в последние годы было рассекречено много документов, вышли целые тома, раскрывающие тайны той войны, - и в России, и в Финляндии. И все-таки создается впечатление, что российские и финские историки в своих спорах так и смогли преодолеть символическую "линию Маннергейма": эмоции порой берут верх над аргументами, обвинения подменяют доказательства.
Владимир Тольц: Сегодня мы пригласили в нашу студию одного из участников этих научных баталий, историка Александра Голубева. Александр бывал в Финляндии, работал там в архивах, беседовал с финскими коллегами. И поэтому я хочу его спросить: скажите, Александр, в чем, на Ваш взгляд, причина столь эмоционального восприятия событий 65-летней давности? И вообще насколько тема "Зимней войны" актуальна сегодня?
Александр Голубев: Эта тема в высшей степени актуальна для Финляндии и в гораздо меньшей степени для нас. Для нас война по-прежнему остается той самой "незнаменитой", как когда-то ее назвал Твардовский. А вот в Финляндии вокруг и "Зимней войны" 1939-40, и вокруг так называемой войны-продолжения 1941-44 создан примерно такой же культ, который создавался у нас в 70 годы и в начале 80-х вокруг Великой Отечественной войны. Я лично был, по крайней мере, в четырех музеях, которые либо частично, либо полностью были посвящены событиям этих двух кампаний. И общее впечатление и от посещения музеев, и от беседы с финскими коллегами-историками было следующим. Во-первых, эта война занимает очень важное место в мировоззрении современного финского общества. Среди историков - понятно. Но я еще раз повторяю, что все эти музеи нацелены на подъем патриотических чувств, связанных именно с этими двумя войнами.
Во-вторых, финны, по крайней мере историки финские, что меня в свое время очень удивило, убеждены, что и в "Зимней войне" и в "войне-продолжении" Финляндия одержала военную победу над СССР. Аргументируют они это самым простым образом: ни в 1939-40, ни в 1941-44 СССР не присоединил Финляндию к своей территории. То, что в 1939-40-м Финляндия потеряла значительную часть своей территории в пользу СССР, а в 1941-44-м, начав войну за возвращение территорий, она не смогла этого добиться, они во внимание не принимают.
И еще один любопытный нюанс. Финские историки наотрез отказываются считать и первую войну, и даже вторую 1941-44 составными частями Второй мировой войны. Они говорят только об отдельном советско-финском конфликте, состоящем из двух эпизодов. То, что Финляндия выступала в годы Великой Отечественной войны в качестве реального и официального союзника Германии, они во внимание не принимают. Они подчеркивают, что Финляндия в этой войне преследовала только свои собственные цели.
Елена Зубкова: Действительно нужно признать: в России "зимняя война" и все, что с ней связано, больше занимает историков, для широкой публики - в отличие от той же Финляндии - эта тема не столь актуальна. Поэтому, наверное, имеет смысл напомнить нашим, прежде всего молодым, слушателям основные вехи советско-финляндского, как тогда говорили, "военного конфликта".
Владимир Тольц: По версии советской пропаганды, военная операция в Финляндии действительно считалась не войной, а военным конфликтом. Официальный повод для вторжения на финскую территорию Молотов, тогда глава советского правительства, изложил так: "Единственной целью наших мероприятий, - сказал он в своем обращении по радио 29 ноября 1939-го, - является обеспечение безопасности Советского Союза и особенно Ленинграда". Речь шла о том, чтобы отодвинуть существующую границу за счет Финляндии. В тот же день появился приказ командующего войсками Ленинградского военного округа Мерецкова, в котором помимо призыва обеспечить безопасность границ, содержался и другой пассаж: "Мы идем в Финляндию не как завоеватели, а как друзья и освободители финского народа от гнета помещиков и капиталистов".
Елена Зубкова: Я припоминаю, Володя, в этой связи песню, написанную, как говорится, на "злобу дня". Она уже звучала в начале нашей передачи. Там есть и такие слова:
Ни шутам, ни писакам юродивым
Больше ваших сердец не смутить.
Отнимали не раз вашу родину -
Мы пришли вам ее возвратить.
Кто отнимал и кому надлежало возвратить якобы "утраченную" родину? Такой вопрос кого угодно мог поставить в тупик...
Владимир Тольц: Но только не авторов всех этих пропагандистских уловок. Уже на следующий день после советского вторжения появилась информация о создании так называемого народного правительства Финляндии. Его возглавил один из ведущих функционеров Коминтерна Отто Куусинен. Это промосковское правительство должно было получить власть после завершения военной операции.
Однако война, которая поначалу виделась быстрой и необременительной, затягивалась. Красная армия остановилась у "линии Маннергейма", специального укрепленного района на Карельском перешейке. Тылы растянулись. Армия плохо снабжалась и просто замерзала. Но главное, и командиры, и рядовые красноармейцы, воспитанные на маневрах и локальных конфликтах, оказались неготовыми к настоящей войне. А финны собирались воевать всерьез. Вот что писал 23 декабря 1939 года, т.е. спустя три недели после начала боевых действий, командующий 9-й армией комкор Чуйков:
"В операциях мы имели много случаев, когда вследствие идиотской беспечности, неумения и нежелания организовать бой как следует и этот бой обеспечить всеми видами снабжения, мы понесли значительные напрасные потери.
Нужно всем знать и помнить, что война и бой - это не маневры, где оплошность наказывается разбором. В бою за оплошность командира и политработника льется кровь сынов нашей родины".
Владимир Тольц: Сходные мысли высказывал и командир стрелкового полка 8-й армии полковник Раевский. В своей докладной записке на имя наркома обороны Ворошилова он писал:
"Мне пришлось здесь видеть молодых командиров - младших лейтенантов и лейтенантов, досрочно выпущенных из военных училищ. Все они имеют еще детский вид и присланы сюда на тяжелый и сложный фронт, как по условиям местности, так и по приемам и тактике борьбы. Все это нагоняет на них страх и неуверенность в своих силах, особенно когда они наслушаются всяких панических слухов. Мне пришлось беседовать с двумя лейтенантами-саперами. В училище они пробыли два года и заявили мне, что они не уверены в своих знаниях, на память многое они не помнят, а письменного (печатного) им тоже почти ничего не выдали.
По моему мнению, было бы гораздо лучше все потребное количество комначсостава брать не из числа досрочно выпущенных из училищ, а брать из войсковых частей более опытных командиров, а эту молодежь послать в части, которые еще не участвуют в боях".
Елена Зубкова: Так думали профессиональные военные, анализируя собственные ошибки и промахи верховного командования. По-другому объясняли неудачи Красной Армии "особисты", т.е. сотрудники органов госбезопасности. Они искали крамолу.
"Особое отделение 131 стрелковой дивизии.
14 января 1940 года. г. Архангельск.
Секретарю Архангельского обкома ВКП (б) т. Огородникову.
Части 131 стрелковой дивизии следуют через Архангельск в Кемь из Ново-Волынска.
Дивизия принимала участие в выполнении боевой задачи на территории Западной Украины.
Политико-моральное состояние дивизии в целом здоровое. Чувство патриотизма и любви к родине высоко развито в основной массе личного состава, это характеризуется еще и тем, что многие просят о направлении в бой первыми.
Наряду с положительными отмечен целый ряд аморальных явлений.
Когда стало известно о направлении дивизии на фронт, антисоветский элемент начал открыто выступать, проводя подрывную работу, так, например:
В 593 стрелковом полку в день выезда 1-го эшелона красноармеец Пицан открыто выступил среди собравшихся бойцов, заявляя: "Товарищи, нас здесь обманывают, мы идем кого-то защищать, а наши семьи пропадают с голода и их давят налогами". Обращаясь к командиру взвода при бойцах говорил: "Нам не даете говорить правду, обманываете нас, не пойду в Финляндию воевать, а если пойду, расскажу финскому народу, как обманывают в СССР".
В том же полку красноармеец Ивасенко демонстративно порвал 4 рубля совзнаками, выступив перед выстроившейся ротой с аналогичным антисоветским призывом.
Оба арестованы.
Несмотря на проведенные нами аресты, антисоветский элемент и по настоящее время пытается выступить с открытыми призывами, направленными к подрыву дисциплины и поездки на фронт, так, например:
Красноармеец 7-й роты 743 стрелкового полка Юрченко (из кулаков, судившийся в прошлом) систематически проводил антисоветскую агитацию среди бойцов. В пути следования высказывался: "Нас везут как заключенных защищать пузанов, которые сидят в Москве и наедают себе морды, тогда как у моего отца ничего нет". В Архангельске выступил открыто среди бойцов: "У меня сердце почернело от защиты советской власти. Мой отец без руки. Советская власть мне ничего не дает и защищать ее я не буду. Нам не за кого идти на фронт".
Юрченко 13 января 40 года нами арестован.
Красноармеец 182 ДПТО Ярешко по прибытии в Архангельск, узнав, что дивизия получила дальнейшую задачу на Кемь, выступил среди бойцов: "Советский Союз с Финляндией потерпит поражение, так как один финн стоит 10 красноармейцев. В этой войне уже погибли 10000 человек и погибнет еще 100 тысяч. Наши газеты пишут неправду, войну спровоцировал СССР...
Нам говорили, что солдаты буржуазных стран не знают за что воюют, мы тоже не знаем за что.
Если ехать в Финляндию, то это смерть неизбежная, потому что там бойцов умерло больше чем надо, нужно удирать, кто удерет тот останется живой".
Следствие производим. Ярешко будет арестован.
В этом же дивизионе 11 января 40 года красноармеец Калашников среди бойцов вел антисоветскую агитацию, высказываясь: "Наши войска отступают, и наших бьют, вот посмотрите, часть советской территории заберут и нам живым не бывать. Зачем нам война? Война нужна командирам, они учились и получают большие деньги, пусть они и воюют".
Проводим расследование. Калашников нами будет арестован.
Отдельные аналогичные высказывания отмечены и по другим частям дивизии".
Елена Зубкова: Однако арестами дело не ограничилось. Начиная с января 1940 года, по армии прокатилась волна расстрелов. Об этом умалчивали сводки военных действий. Но мы имеем возможность познакомить наших слушателей с секретными материалами военной прокуратуры.
"1 марта 1940 г.
Совершенно секретно.
Заместителю начальника Политуправления Красной Армии корпусному комиссару тов. Кузнецову.
В порядке информации об отрицательных явлениях по частям Северо-западного фронта, по материалам поступившим от военных прокуроров действующей армии за последнюю декаду февраля м-ца с.г. сообщаю о следующем:
Контрреволюционные выступления.
Всего в сводках отмечено 23 случая контрреволюционных выступлений, имевших место со стороны 22 красноармейцев и 1 младшего командира. Все эти лица с санкции военных прокуроров были арестованы. В отношении 15 человек дела закончены следствием и рассмотрены военным трибуналами. Из них - 11 человек осуждены к расстрелу и 4 человека к различным срокам лишения свободы с поражением в правах. В качестве примеров привожу некоторые из рассмотренных дел:
Красноармеец отдельной зенитной батареи 64 стрелковой дивизии Сандханов Васит (рождения 1917 года, узбек, из ВЛКСМ исключен, имеет среднее образование) систематически проводил среди красноармейцев батареи контрреволюционную агитацию и высказывал пораженческие взгляды, заявляя: "В случае боя я финнов колоть не буду, а лучше сдамся в плен" и далее: "пока мы построим коммунизм, то половина нашего населения погибнет от нелепой войны". Сандханов 24 февраля осужден Военным трибуналом к расстрелу.
Красноармеец 158 артиллерийского полка Дуденков Прокофий Тихонович (рождения 1910 года, беспартийный, колхозник) вел контрреволюционную агитацию среди красноармейцев против мероприятий правительства в отношении Западной Украины и Западной Белоруссии, о положении рабочего класса и колхозного крестьянства и о печати. Дуденков распространял антисоветские стихи об армии и о колхозах. 26 февраля с.г. Военный трибунал 14-ой армии осудил Дуденкова к расстрелу.
Красноармеец 609 стрелкового полка 139 стрелковой дивизии Сосин Василий Иванович (рождения 1912 года, беспартийный, колхозник), находясь в госпитале, проводил контрреволюционную агитацию, восхваляя жизнь трудящихся в белой Финляндии и белофинскую армию. Сосин выступал против налоговой политики Советского правительства, восхваляя налоговую политику белофинского правительства. 27 февраля Сосин осужден к расстрелу".
Елена Зубкова: Репрессии в армии коснулись тогда не только рядовых красноармейцев. Печальную известность приобрело так называемое "дело" 44-ой стрелковой дивизии. Дивизия попала в окружение и вынуждена была отступить с большими потерями. Это было даже не отступление, а бегство. Потом начались разборки. Комдив Виноградов был обвинен в трусости и расстрелян. Расстреляли также начальника штаба и начальника политотдела дивизии, несколько человек из командного состава полков. Все приговоры приводились в исполнении публично, так сказать, в назидание остальным. И вот что интересно: эта репрессивная кампания - а документы убеждают, что эта была именно кампания - достигла своего пика в тот момент, когда на фронте наступил, наконец, перелом. Красная армия заняла Выборг. Т.е., казалось бы, в подобном "подстегивании" не было уже никакой надобности.
Владимир Тольц: Однако у тех, кто стремился закончить "финскую кампанию" как можно раньше, ускоряя этот конец и столь варварскими способами, были свои мотивы. Война против Финляндии серьезно осложнила отношения Советского Союза с западными державами. Лига наций объявила Советский Союз агрессором и исключила его из своих рядов. Финская война была непопулярна и внутри страны. Затянувшаяся военная кампания особенно негативно воспринималась на фоне очередного продовольственного кризиса, который разразился в конце 1939-го. Перебои со снабжением возникли даже в Ленинграде и Москве. Что же говорить о других городах.
"Вот уже больше месяца в Нижнем Тагиле у всех хлебных магазинов массовые очереди. Завезенный с ночи хлеб распродается в течение 2-3 часов, а люди продолжают стоять в очереди, дожидаясь вечернего завоза. Ежедневно в магазинах ломают двери, бьют стекла, просто кошмар. Трудно даже все происходящее описать"
"Мы имеем к советской стране большой счет. Все люди равны. Разве только московские или киевские рабочие воевали за советскую власть? Другие города тоже боролись против буржуазии. Почему же они теперь должны страдать из-за отсутствия хлеба? В Бердичеве ни за какие деньги нельзя купить хлеба. Люди стоят в очереди всю ночь, и то многие ничего не получают. Приходится также стоять в очереди за кило картофеля, чтобы рабочий, придя домой, мог хоть что-нибудь поесть".
"Товарищ Молотов! Вы в своем докладе говорили, что перебоя с продуктами не будет, но оказалось наоборот. Город вот уже четвертый месяц находится без топлива и света. Рабочие живут в нетопленых домах. Дальше самый важный продукт, без которого не может жить рабочий, это хлеб. Хлеба черного нет. У рабочих настроение повстанческое (Орловская область)".
Елена Зубкова: В этой ситуации продолжение войны грозило новыми осложнениями и всплеском негативных эмоций. И, напротив, ее завершение - причем непременно победоносное - могло бы приглушить ропот недовольства. Поэтому мир, заключенный 12 марта 1940 года, пришелся как нельзя кстати. Советский Союз удовлетворил свои территориальные претензии, а взамен вывел свои войска из области Петсамо. О так называемом "народном правительстве" Куусинена больше не вспоминали. И, тем не менее, этот странный мир, не менее странный, чем сама война, неожиданно вызвал массу слухов и пересудов. Эти разговоры попали в сводку секретных донесений советских спецслужб.
"13 марта 1940 г.
Наряду с весьма положительной оценкой договора во всех слоях населения во всех агентурных сообщениях отмечаются два момента: а) недоуменные вопросы о том, "что будет с народным правительством Куусинена", и б) заключение договора с Финляндией увязывается с нарастающей для СССР опасностью на Балканах и Ближнем Востоке.
Зафиксированы следующие высказывания среди различных групп населения гор. Москвы.
1. Работники науки, литературы, искусства.
Кузьмин - инженер, научный сотрудник Академии наук СССР: "Быстрое решение вопроса произошло под давлением США, которые заинтересованы в никелевых рудниках в Петсамо, куда они вложили крупные суммы".
Комаров - научный сотрудник Академии Наук: "Цель войны достигнута, а международная обстановка такова, что надо иметь свободные руки, дабы встретить любую другую агрессию, которая и сейчас не исключена. Не ясно, как же теперь будет с правительством Куусинена, об этом и "Правда" умалчивает".
Денисов - научный сотрудник Академии Наук: "Раз цели достигнуты, то средство, которым это обеспечено, не столь важно".
Преподаватель Менделеевского института: "Советское правительство не нашло возможным на страницах печати открыто отменить заключенный договор с народной Финляндской республикой. Тем самым оно продемонстрировало свою способность нарушать какие угодно договора, если это выгодно".
Литературовед, сотрудник музея Л.Н. Толстого: "Вот тебе и народное правительство! Как все у нас быстро меняется. То кричали, что "банда" Маннергейма должна быть уничтожена, то сами подписываем с ними договор. Ясно, для того, чтобы взять всю Финляндию, нам бы понадобилось три года, а за это время страна окончательно бы погибла с голода. Есть и другая сторона дела. Я недавно видел одного военного с Дальнего Востока. Там сейчас идет усиленная подготовка к войне с Японией. То, что мы сейчас подписали договор, означает, что летом нас ждут более серьезные события. Однако наша армия пока еще очень слаба. Небольшая операция с Финляндией стоила сотни тысяч жизней. Только при таком огромном населении, как в СССР, все с рук сходит".
Генкин - редакционный работник, член партии: "Получилось великолепно. Приходится только пожалеть, что лично мне это так дорого обошлось. (Приемный сын Генкина убит на фронте). Зато - победа, неслыханная и непредвиденная. Огромный груз свалился с плеч. А Куусинен и его группа останутся, очевидно, на вновь приобретенной территории перешейка, и будет там, может быть, новый Выборгский обком. Воображаю, какой неподдельный восторг переживает наше население!"
2. Инженеры, агрономы, врачи.
Инженер Желдорстроя, член ВКП (б): "Давно бы надо было закончить эту никому не нужную войну".
Инженер, слушатель курсов Наркомцветмета, член ВКП (б): "Идея освобождения Финляндии от белофиннов провалилась. А финский народ войдет в историю как народ героев. Договор заключен с аннексией и контрибуцией и является кабальным для Финляндии".
Инженер Центроэнергомонтажа: "Мир с Белофинляндией - конфуз для СССР по ряду причин. Три с половиной месяца тому назад кричали, что через 5 - 6 дней будем в Гельсингфорсе, а с трудом взяли лишь Выборг. Назначили народное правительство и объявили, что идем освобождать от ига капитализма, а когда встретили сильное сопротивление, то замолчали обо всем и признали белофинское правительство. Говорили, что финская территория нам не нужна, а присоединили Выборг. Все это - ошибки нашего правительства, но больше всего жаль ужасных человеческих жертв. Мы вынуждены заключить мир еще и потому, что в стране чрезвычайно тяжелое продовольственное положение. Во многих сельских местностях начинается форменная голодовка".
Инженер Центроэнергомонтажа: "Давно бы мир надо было заключить. Какая может быть речь о войне, когда в стране жрать нечего и все население раздетое и босое ходит".
Старший агроном Новодмитриевской МТС: "Хорошо, что кончилась война. Много крови пролили за эти три месяца... СССР стал воевать неподготовленным. На фронт погнали лучших людей. Воевали, по существу, одни беспартийные, партийно-комсомольская прослойка в действующей армии была незначительна, коммунисты отсиживались в тылу".
Военврач 3-го ранга: "Самое разумное в этом договоре то, что он заключен вовремя. Дальнейшая затяжка войны не сулила нам ничего радостного. А при наличии голодающего тыла затяжка войны - вещь очень серьезная".
3. Студенчество
Кубриков - студент 5-го курса 1-го Мединститута: "Нос у СССР в крови, а все кричат "ура".
Андреев - студент 4-го курса 1-го Мединститута: "Советское правительство теперь является типичным агрессором: половину Польши забрало, половину Финляндии забрало, а теперь думает Турцию взять".
Сафронов - студент консерватории: "Где уж там большая страна Германия или Япония! Дрались только против маленькой Финляндии, а уже везде население осталось без мяса, без масла, без хлеба и скоро останется без штанов. Если из-за Финляндии создались километровые очереди, то что же будет, если придется воевать против большой страны?"
Владимир Тольц: В одной из наших прошлых передач мы говорили о так называемом "польском походе" - о вторжении Советского Союза в Польшу в сентябре 1939-го. И вот что обращает на себя внимание. Если судить по разговорам в народе, сведения о которых собирали старательно органы, восприятие этих двух военных кампаний - "польской" и "финской", точно так же, как и отношение к Польше и Финляндии, в обществе все же весьма отличалось одно от другого. И в этой связи я хочу спросить нашего сегодняшнего эксперта, Александра Голубева. Если в советской пропаганде и вскормленном ею сознании граждан существовала какая-то "иерархия врагов", то на какой, условно, "полке" этой иерархии находилась Финляндия?
Александр Голубев: В отличие от Польши, которая, несомненно, относилась к первому ряду потенциальных противников, Финляндия, как и многие другие страны, граничащие с СССР, оставалась на втором уровне. То есть это как бы был противник возможный, но второстепенный. Мне уже приходилось говорить здесь о советской политической карикатуре. Так вот, применительно к Финляндии есть один очень любопытный нюанс. Если Польша изображалась в виде реального военного противника, то все карикатуры (их не очень много), посвященные Финляндии, рисуют ее в виде не столько военного противника, сколько в виде мелкого хулигана. То финский президент изображается с ножом в зубах, то некий анонимный финн с топором в руке, то с рогаткой, а то группа финских хулиганов начинает ломать шлагбаум на советской границе.
Елена Зубкова: Если попытаться подвести итоги "Зимней войны", то каковы они, на Ваш взгляд, и для Советского Союза, и для Финляндии?
Александр Голубев: Итоги "Зимней войны" оставляют очень противоречивые впечатления. Конечно, программа-максимум 1939 года предусматривала включение Финляндии в состав СССР в качестве очередной союзной республики. Однако уже в первые месяцы войны стало очевидно, что не только с военной стороны поход оказался неподготовленным, и Красная армия несла огромные потери, несопоставимые с финскими, но и финский народ не только не поднялся против своих так называемых угнетателей, но, наоборот, сплотился против внешней агрессии. Вместе с тем программа-максимум оказалась невыполнимой, но программа-минимум была выполнена. Другими словами, значительная, с точки зрения стратегической важности, территория Финляндии перешли в состав СССР. А в итоге мы получили после двух этих войн, как это ни странно, страну, которая, переболев воспоминаниями о двух конфликтах, в течение 60-х, особенно 70-80-х годов стала дружественной страной для СССР и во многом служила нашими воротами на Запад.
Елена Зубкова: Советско-финляндскую войну иногда называют еще "малой" войной. Подразумевая, наверное, что вскоре, спустя год Советский Союз вступил в войну Большую. Однако все-таки нелишне будет вспомнить, чего стоила "Зимняя война". Финская армия потеряла 48 тысяч убитыми и 43 тысячи ранеными. Потери Красной Армии были неизмеримо большими - 65 тысяч убитыми и 200 тысяч ранеными и обмороженными. 20 тысяч попали в плен или числились пропавшими без вести. Такая вот "маленькая" война.
В передаче использованы документы из Российского государственного военного архива и Государственного архива Российской Федерации.