Создание экспериментальной вакцины для лечения и профилактики болезни Альцгеймера, синдром барона Мюнхгаузена, а также короткие медицинские новости - вот темы нашей сегодняшней передачи.
Евгений Муслин:
Сообщение о том, что создана экспериментальная вакцина для лечения и профилактики болезни Альцгеймера вызвало огромный интерес, что вполне понятно: в одних только США не менее 5 миллионов человек страдает от этого фактически неизлечимого заболевания. Мы попросили профессора Даниила Голубева рассказать нам об этой новой работе. И вот первый вопрос к вам, господин Голубев, мы привыкли считать, что вакцины - это препараты для профилактики инфекционных заболеваний, а, следовательно, вакцина против болезни Альцгеймера должна содержать в своем составе убитый или ослабленный микроб - возбудитель болезни. Разве такой возбудитель болезни Альцгеймера уже найден?
Даниил Голубев:
Нет, такой микроб, во всяком случае, пока, науке неизвестен. Есть только предположения и косвенные сведения о возможном участии в происхождении болезни Альцгеймера некоторых вирусов, в частности, вирусов герпеса. Тем не менее, первый вариант вакцины, хотя и экспериментальной, уже создан. Как это можно понять?
Известные всем, классические вакцины - против бешенства, оспы, полиомиелита, сибирской язвы, и так далее, в качестве иммунизирующего начала, создающего защиту против болезни, содержат ее возбудитель( ослабленный или убитый) или его компоненты. Это так называемые этиологические вакцины. (этиос - по латыни причина).
Вакцина против болезни Альцгеймера, о которой сегодня идет речь должна, быть названа патогенетической, то есть направленной не на первопричину заболевания, а на развитие механизма болезни.
Евгений Муслин:
Поясните пожалуйста, какие именно механизмы имеются в виду и кто провел эти исследования?
Даниил Голубев:
Экспериментальное исследование на белых мышах, итоги которого только что опубликованы в журнале Nature ("Природа") проведено учеными фирмы "Элан Фармасьютикальс" в Сан-Франциско и "Элан Корпорейшн" в Дублине (Ирландия). Ученым удалось с помощью воздействия на генетический аппарат нервных клеток воспроизвести в мозгу мышей изменения, аналогичные тем, которые обнаружены в мозгу людей с болезнью Альцгеймера. Эти изменения характеризуются отложением в клетках особого вещества - амилоида, а клетки с такими отложениями перестают нормально функционировать и вскоре погибают. Для приготовления вакцины ученые использовали синтетические пептиды( то есть небольшие белковые молекулы), аналогичные по своей структуре тем отложениям, которые обнаружены в нервных клетках при болезни Альцгеймера. Вот почему мы условно называем такую вакцину не этиологической, а патогенетической. Мы ведь не знаем точно, почему в нервных клетках начал откладываться амилоид, то есть какова причина заболевания, но точно знаем, что такое отложение приводит к развитию симптомов болезни, то есть к ее патогенезу. Созданная вакцина, таким образом, действует на механизм развития патологического процесса.
Евгений Муслин:
Ну и как же она действует? Каковы итоги применения такой экспериментальной вакцины?
Даниил Голубев:
Авторы установили, что если этой вакциной иммунизировать молодых здоровых мышей, то у них после такой процедуры уже не происходит формирования амилоид-содержащих очагов нервных клеток в мозгу, несмотря на все провоцирующие воздействия. Иными словами, мыши после иммунизации становятся устойчивыми к заболеванию, аналогичному болезни Альцгеймера человека. У тех же мышей, которые уже обладали такими изменениями, то есть на момент вакцинации были больны, под влиянием препарата происходило очищение мозговой ткани от измененных клеток, улучшение функционирования пораженных участков мозга и уменьшение воспаления в окружающих районах мозга.
Евгений Муслин:
Звучит очень обнадеживающе, но все же это мыши. Есть ли перспективы использования таких препаратов для лечения людей, больных болезнью Альцгеймера?
Даниил Голубев:
Официальные представители компаний - авторов этой работы считают, что они в течение года получат разрешение FDA на проведение совершенно безопасных испытаний на больных людях, и даже дают контактные телефоны для желающих включиться в программу таких испытаний.
Евгений Муслин:
Надо полагать, что недостатка в желающих не будет?
Даниил Голубев:
Конечно. Ведь на сегодня болезнь Альцгеймера в США находится на 4-м месте среди всех других заболеваний по числу смертных случаев, которые она вызывает. Согласно данным специальной Ассоциации болезни Альцгеймера, лечение миллионов американцев, страдающих этим недугом, стоит обществу не менее 100 миллиардов долларов в год. Причем удлинение срока жизни людей - а в США за 20-й век он увеличился более чем в два раза - повышает риск возникновения болезни Альцгеймера.
Евгений Муслин:
Как отнеслись другие специалисты к сообщениям ученых из Сан-Франциско и Дублина?
Даниил Голубев:
В общем, весьма положительно. Да это и неудивительно, поскольку фактически нет лекарств для лечения этого тяжелейшего заболевания. Тот небольшой набор разрешенных для этих целей средств оказывает лишь временный эффект, либо оказывается совершенно неэффективным. "Работа, которую представили сотрудники "Элан Фармасьютикалс" в Сан-Франциско и "Элан Корпорейшн" в Дублине(в Ирландии), свидетельствует о появлении первого средства, которое окажется способным предотвратить возникновение специфических амилоидных отложений в мозгу больных или обусловить их устранение из мозговой ткани, - отмечает доктор Стивен де Коски, Председатель научной коллегии Ассоциации болезни Альцгеймера и руководитель исследовательского Центра болезни Альцгеймера Питсбургского универститета. Это, пожалуй, первый случай, когда члены Ассоциации болезни Альцгеймера выразили оптимизм при рассмотрении нового средства, предложенного для лечения и профилактики этой болезни".
"Работа фирмы "Элан" - это радикальное и принципиально новое предложение, не имеющее никаких аналогов, - говорит другой видный специалист в данной области - доктор Роджер Розенберг, профессор нейробиологии Медицинского Центра Техасского Университета в Далласе. - Я не знаю никакой другой попытки использования для борьбы с болезнью Альцгеймера принципа иммунизации".
Хочется надеяться, что этот принцип окажется действенным и при клинических испытаниях новой вакцины.
Евгений Муслин:
Облаченная в больничный халат женщина с усталым лицом и седоватыми волосами сидит в передвижном кресле на террасе университетского госпиталя и неподвижно всматривается вдаль. На вид ей можно дать семьдесят, хотя на самом деле ей нет и пятидесяти. Состарила ее странная, почти фантастическая жизнь. Около пятнадцати лет она кочевала по больницам Англии и некоторых европейских стран, ничем на самом деле не болея, а лишь искусно притворяясь больной. И вот все неожиданно и не очень весело кончилось в американском городе Бирмингем в штате Алабама, куда она недавно приехала из Лондона.
С.Иванов:
Сейчас она по-настоящему больна, но многие годы страдала только одним - тем, что мы в детстве называли воспалением хитрости, а психиатры зовут синдромом Мюнхгаузена. Не все знают, что барон Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен действительно существовал в Германии в середине 18-го века, но всем известно, что был он неслыханный хвастун и враль, так что Рудольфу Расе, чью книгу о нем мы все когда-то читали, даже и не пришлось ничего особенного и придумывать. Имя барона давно стало нарицательным, а психиатры его еще дополнительно увековечили.
У нашей героини, Венди Скотт, синдром Мюнхгаузена (довольно редкое психическое состояние, в котором люди либо притворяются больными, либо делают себя больными, чтобы их лечили, чтобы им уделялось внимание врачей и медсестер) принял, по мнению врачей, весьма тяжелую форму, и кабы не чрезвычайные обстоятельства, вряд ли она от него когда-нибудь бы избавилась. По ее собственному признанию, госпожа Скотт переменила более шестисот больниц. Нередко случалось так, что утром она выписывалась из одной больницы, а вечером уже оказывалась в другой. Она так красочно и правдоподобно описывала свои ощущения от болей в животе, что многие врачи тут же склонялись к операции. 42 операции - вот сколько их она перенесла на своем веку. Увидев на ее животе сложный узор из 42 шрамов, один врач сказал, что складывается впечатление, будто у нее была дуэль с самим Зорро.
Марк Фельдман, заместитель декана психиатрического факультета в университете Алабамы и один из авторов нашумевшей в свое время книги "Пациент или притворщик" (с подзаголовком "В странном мире придуманных болезней") рассказывает, что когда он услышал эти цифры - 600 госпитализаций и 42 операции - он ушам своим не поверил. "Но поразительнее всего то, что после стольких операций и стольких послеоперационных осложнений она все еще жива", - говорит доктор Фельдман.
Госпожа Скотт, продолжает он, пациентка уникальная во всех отношениях, и не только потому, что выжила после всех передряг, да еще и излечилась от синдрома, который в психиатрии считают неизлечимым. Она еще хочет рассказать о своих проделках все без утайки, в то время, как подавляющее большинство пациентов с синдромом Мюнхгаузена стыдятся своего поведения и предпочитают помалкивать. Редко кому из врачей удается поговорить по душам с ними, если их разоблачают, они тотчас ускользают, улетучиваются, только их и видели. Веди же наоборот: она рассказывает о себе, желая помочь таким же, какой она была.
Люди, которые по тем или иным соображениям приписывали себе всевозможные недомогания, существовали всегда. Со времен Гиппократа врачи сталкивались с мнимыми больными. Постепенно появилась необходимость их классифицировать, и вот почти полвека назад, а именно в 1951-м году, группа симптомов была объединена в синдром Мюнхгаузена. Если человек скитается по больницам, рассказывая там сказки о своих болезнях, и жаждет лечения, в котором по объективным показателям не нуждается - у него не что иное, как синдром Мюнхгаузена.
Синдром этот отличается от ипохондрии. Ипохондрик думает, что он болен, а человек с синдромом Мюнхгаузена знает, что нет. Но этот человек вовсе не обыкновенный симулянт. Побуждения у него и у симулянта в корне различные. Симулянт отлынивает от работы, изображая больного, он хочет получить лекарства(часто - наркотики) или страховку. Пациент с синдромом Мюнхгаузена мечтает лишь об одном - о внимании.
Это сравнительно редкая категория среди тех, кто прикидывается больным или безосновательно убежден, что болен. Мнимых больных, с которыми часто сталкиваются психиатры в больницах, не более одного процента от общего числа их пациентов, а людей с синдромом Мюнхгаузена - одна десятая этого процента. Но в этой немногочисленной группе все ведут себя по-разному. Одни, как Венди Скотт, приходят в больницу и просто рассказывают о своих ощущениях. Другие врываются в приемный покой и начинают там скандалить, требуя немедленного спасения. Одни становятся на стезю Мюнхгаузена сразу, другие долго себя к этому готовят, нанося себе увечья, иногда роковые. Они режут себя острыми предметами, вводят себе в вены слюну или даже кал, стараясь вызвать заражение, колют себе инсулин, в котором не нуждаются. Шприцы они прячут в больнице под матрасом, в складках одежды, опускают на ниточке за окно. Фельдману однажды попалась пациентка, которая ухитрилась ввести себе в мочевой пузырь состав для химчистки - пришлось удалить пузырь. Другая ввела себе в вену дрожжи и кукурузный крахмал, комки этой адской смеси попали в легкие, спасти ее не удалось. Случаются среди них и садисты, они испытывают адское наслаждение, мороча голову врачам. И все это происходит потому, что люди жаждут заботы и внимания и не могут найти их, когда они здоровы и как бы лишены того, что должно вызывать сочувствие.
Фельдман говорит, что врачи ненавидят пациентов с синдромом Мюнхгаузена и боятся их как огня. Откажешь такому в лечении - он может подать в суд, не откажешь - он сочтет лечение неправильным и опять подаст в суд. "Я никогда не хотела выставлять врачей дураками, - возражает Венди Скотт. - Я просто хотела попасть в больницу". Фельдман подтверждает: " Венди счастливое исключение".
Детство у нее, как и у многих пациентов с ее диагностикой было тяжелым. Девочкой Венди изнасиловали, материнской ласки она не видела: мать была далеко и ею не интересовалась. Несколько раз Венди убегала из дому. Единственное приятное воспоминание той поры - это когда у нее был аппендицит , и ее оперировали. Каждое утро к ней в палату приходила санитарка, поправляла ей постель и спрашивала: " Ну, как ты сегодня, Венди"? " Я помню ее голос до сих пор. Никогда в жизни никто ко мне не обращался с такой сердечностью", - говорит Венди Скотт.
Вскоре после больницы, в 16 лет, она покинула отчий дом и стала работать - в молочной лавке, в бакалейной, на мельнице, на картофельной ферме... Была одно время и горничной в гостинице. " Работа тяжелая, - вспоминает Венди. - Смена длится 24 часа, и все 24 часа убираешь чужую грязь и всем улыбаешься. Там я чувствовала себя одинокой и, бывало, впадала в депрессию".
Как-то раз она не выдержала и, сделав вид, что у нее болит живот, отправилась в ближайшую больницу. " Мне нужно было ощутить чью-нибудь заботу, услышать такие же слова, как те, что говорила мне по утрам та санитарка", - рассказывает Венди. За несколько дней пребывания в больнице она воспряла духом. Через некоторое время она снова появилась в больнице, уже в другой. И снова, как она говорит, ее батареи подзарядились. К больницам она пристрастилась как к наркотику. Никто теперь ей не был нужен, кроме врачей, медсестер и санитарок. Когда все больницы города были исчерпаны, она переезжала в другой город.
Врачи уже не раз предлагали ей операции: надо же посмотреть, что там ее терзает. Оперироваться ей не хотелось. Но, с другой стороны, это сулило ей более длительное пребывание в больнице. Терзаясь муками совести, она наконец согласилась. Потом соглашалась уже без всяких мук. "Остановиться я уже не могла", - вздыхает Венди.
Но не все шло так гладко. Иногда врачи догадывались, с кем имеют дело, и приходили в ярость. Один хирург разбушевался во время обхода и закричал: " Чтобы через пять минут духу ее тут не было"! Случалось, что оттуда, где ее раскусили, звонили в другие больницы и предупреждали о злокозненной Венди Скотт. Несколько раз ей приходилось убегать из больницы со свежими швами и самой потом их снимать. Дважды она попадала в тюрьму за пользование больничным местом и едой без необходимости.
Две вещи излечили ее от синдрома Мюнхгаузена. Первой была неудачная операция с тяжелыми осложнениями и послеоперационной инфекцией. Промучилась она целых полгода и почувствовала, что, если не расстанется со своим наркотиком, то может в один прекрасный день расстаться с жизнью. Второй вещью, толкнувшей ее на путь истинный, была кошка, к которой она привязалась. Если она, Венди, умрет, то кто же позаботится о ее кошке?
Как ее разыскал доктор Фельдман - это целая история. Она и не подозревала, что пользуется такой известностью в британском медицинском мире. Фельдман предложил ей приехать к нему в Бирмингем и участвовать в исследованиях, которые он проводит. Она с радостью ухватилась за его предложение, и на то была серьезная причина.
С Венди Скотт случилось то, о чем рассказывается в известной притче о пастухе, кричавшем "Волк", "Волк", когда никакого волка не было. У нее действительно появились боли в животе, но ей уже в Лондоне никто не верил. Обследовали ее кое-как. И это несмотря на то, что почти уже 20 лет она никому голову не морочила. Она страдала от боли, от настоящей боли, ни никто и не подумал выяснить, что с ней. Может быть, подумала она, в Америке ей помогут. Врачи в бирмингемской больнице нашли у нее в кишечнике большую злокачественную опухоль - слишком большую, чтобы ее можно было удалить. Волк оказался настоящим волком. О, если бы лондонские хирурги заметили эту проклятую опухоль два года назад, когда только начались боли! Злосчастное клеймо Мюнхгаузена. Нет, она не готова умирать. Ей еще хочется разок полететь первым классом. И увидеть Новую Зеландию. Всю жизнь она мечтала о Новой Зеландии. " Как вы думаете, доктор Фельдман, я успею"? - спрашивает она своего лечащего врача.
Евгений Муслин:
И в заключение нашей передачи сенсационное сообщение о резком снижении смертности от сердечных болезней.
Согласно отчету американского Федерального центра по контролю и профилактике заболеваний в Атланте, опубликованному в начале августа, смертность от сердечно-сосудистых болезней в США упала с 1950-го года на шестьдесят процентов. Это одно из крупнейших достижений общественного здравоохранения 20-го века.
Уже многие годы было известно, что смертность от инфарктов и инсультов систематически падает. Но только в этом отчете, в котором были просуммированы кардиологические достижения за последние полвека, стали очевидны их подлинные масштабы. Так, если в 1960-м году смертность от сердечно-сосудистых болезней составляла 307 человек на 100 тысяч населения, то в 1996-м году она упала до 135. Соответственно смертность от инсультов упала с 89 до 27.
"Такие результаты - это грандиозный успех американсокго здравоохранения", - заявил доктор Джилюерт Омен - известный специалист по здравоохранению из Мичиганского университета. А доктор Дэвид Джекобс, профессор- эпидемиолог из Миннесотского университета сказал, что столь поразительное снижение смертности - это бесспорно одно из величайших медицинских достижений 20-го века. Именно этим снижением объясняется резкое увеличение средней продолжительности жизни американцев. Доктор Омен отметил, однако, что более долгая жизнь сделала людей более частыми жертвами других болезней, в частности, рака. И, действительно, смертность от рака за последние 20 лет возросла примерно на 12 процентов.
Что же касается улучшения положения с сердечными болезнями, то это объясняется несколькими факторами. Во-первых, успешной борьбой с курением. Сейчас, например, курят только 25 процентов взрослых американцев, по сравнению с 42 процентами 30 лет назад. Во-вторых, врачи научились лучше контролировать кровяное давление и уровень холестерина в крови, а также усовершенствовали методы лечения инфарктов и инсультов.
К сожалению, только 50 процентов сердечно-сосудистых заболеваний можно объяснить такими очевидными факторами риска, как курение, высокое кровяное давление, диабет, избыток холестерина в крови или, наконец, ожирение. Причины других 50 процентов подобных заболеваний кардиологам пока неизвестны. Так что идентификация этих пока неизвестных причин является на сегодня самым большим резервом дальнейшего снижения смертности от сердечных болезней.
Евгений Муслин:
Сообщение о том, что создана экспериментальная вакцина для лечения и профилактики болезни Альцгеймера вызвало огромный интерес, что вполне понятно: в одних только США не менее 5 миллионов человек страдает от этого фактически неизлечимого заболевания. Мы попросили профессора Даниила Голубева рассказать нам об этой новой работе. И вот первый вопрос к вам, господин Голубев, мы привыкли считать, что вакцины - это препараты для профилактики инфекционных заболеваний, а, следовательно, вакцина против болезни Альцгеймера должна содержать в своем составе убитый или ослабленный микроб - возбудитель болезни. Разве такой возбудитель болезни Альцгеймера уже найден?
Даниил Голубев:
Нет, такой микроб, во всяком случае, пока, науке неизвестен. Есть только предположения и косвенные сведения о возможном участии в происхождении болезни Альцгеймера некоторых вирусов, в частности, вирусов герпеса. Тем не менее, первый вариант вакцины, хотя и экспериментальной, уже создан. Как это можно понять?
Известные всем, классические вакцины - против бешенства, оспы, полиомиелита, сибирской язвы, и так далее, в качестве иммунизирующего начала, создающего защиту против болезни, содержат ее возбудитель( ослабленный или убитый) или его компоненты. Это так называемые этиологические вакцины. (этиос - по латыни причина).
Вакцина против болезни Альцгеймера, о которой сегодня идет речь должна, быть названа патогенетической, то есть направленной не на первопричину заболевания, а на развитие механизма болезни.
Евгений Муслин:
Поясните пожалуйста, какие именно механизмы имеются в виду и кто провел эти исследования?
Даниил Голубев:
Экспериментальное исследование на белых мышах, итоги которого только что опубликованы в журнале Nature ("Природа") проведено учеными фирмы "Элан Фармасьютикальс" в Сан-Франциско и "Элан Корпорейшн" в Дублине (Ирландия). Ученым удалось с помощью воздействия на генетический аппарат нервных клеток воспроизвести в мозгу мышей изменения, аналогичные тем, которые обнаружены в мозгу людей с болезнью Альцгеймера. Эти изменения характеризуются отложением в клетках особого вещества - амилоида, а клетки с такими отложениями перестают нормально функционировать и вскоре погибают. Для приготовления вакцины ученые использовали синтетические пептиды( то есть небольшие белковые молекулы), аналогичные по своей структуре тем отложениям, которые обнаружены в нервных клетках при болезни Альцгеймера. Вот почему мы условно называем такую вакцину не этиологической, а патогенетической. Мы ведь не знаем точно, почему в нервных клетках начал откладываться амилоид, то есть какова причина заболевания, но точно знаем, что такое отложение приводит к развитию симптомов болезни, то есть к ее патогенезу. Созданная вакцина, таким образом, действует на механизм развития патологического процесса.
Евгений Муслин:
Ну и как же она действует? Каковы итоги применения такой экспериментальной вакцины?
Даниил Голубев:
Авторы установили, что если этой вакциной иммунизировать молодых здоровых мышей, то у них после такой процедуры уже не происходит формирования амилоид-содержащих очагов нервных клеток в мозгу, несмотря на все провоцирующие воздействия. Иными словами, мыши после иммунизации становятся устойчивыми к заболеванию, аналогичному болезни Альцгеймера человека. У тех же мышей, которые уже обладали такими изменениями, то есть на момент вакцинации были больны, под влиянием препарата происходило очищение мозговой ткани от измененных клеток, улучшение функционирования пораженных участков мозга и уменьшение воспаления в окружающих районах мозга.
Евгений Муслин:
Звучит очень обнадеживающе, но все же это мыши. Есть ли перспективы использования таких препаратов для лечения людей, больных болезнью Альцгеймера?
Даниил Голубев:
Официальные представители компаний - авторов этой работы считают, что они в течение года получат разрешение FDA на проведение совершенно безопасных испытаний на больных людях, и даже дают контактные телефоны для желающих включиться в программу таких испытаний.
Евгений Муслин:
Надо полагать, что недостатка в желающих не будет?
Даниил Голубев:
Конечно. Ведь на сегодня болезнь Альцгеймера в США находится на 4-м месте среди всех других заболеваний по числу смертных случаев, которые она вызывает. Согласно данным специальной Ассоциации болезни Альцгеймера, лечение миллионов американцев, страдающих этим недугом, стоит обществу не менее 100 миллиардов долларов в год. Причем удлинение срока жизни людей - а в США за 20-й век он увеличился более чем в два раза - повышает риск возникновения болезни Альцгеймера.
Евгений Муслин:
Как отнеслись другие специалисты к сообщениям ученых из Сан-Франциско и Дублина?
Даниил Голубев:
В общем, весьма положительно. Да это и неудивительно, поскольку фактически нет лекарств для лечения этого тяжелейшего заболевания. Тот небольшой набор разрешенных для этих целей средств оказывает лишь временный эффект, либо оказывается совершенно неэффективным. "Работа, которую представили сотрудники "Элан Фармасьютикалс" в Сан-Франциско и "Элан Корпорейшн" в Дублине(в Ирландии), свидетельствует о появлении первого средства, которое окажется способным предотвратить возникновение специфических амилоидных отложений в мозгу больных или обусловить их устранение из мозговой ткани, - отмечает доктор Стивен де Коски, Председатель научной коллегии Ассоциации болезни Альцгеймера и руководитель исследовательского Центра болезни Альцгеймера Питсбургского универститета. Это, пожалуй, первый случай, когда члены Ассоциации болезни Альцгеймера выразили оптимизм при рассмотрении нового средства, предложенного для лечения и профилактики этой болезни".
"Работа фирмы "Элан" - это радикальное и принципиально новое предложение, не имеющее никаких аналогов, - говорит другой видный специалист в данной области - доктор Роджер Розенберг, профессор нейробиологии Медицинского Центра Техасского Университета в Далласе. - Я не знаю никакой другой попытки использования для борьбы с болезнью Альцгеймера принципа иммунизации".
Хочется надеяться, что этот принцип окажется действенным и при клинических испытаниях новой вакцины.
Евгений Муслин:
Облаченная в больничный халат женщина с усталым лицом и седоватыми волосами сидит в передвижном кресле на террасе университетского госпиталя и неподвижно всматривается вдаль. На вид ей можно дать семьдесят, хотя на самом деле ей нет и пятидесяти. Состарила ее странная, почти фантастическая жизнь. Около пятнадцати лет она кочевала по больницам Англии и некоторых европейских стран, ничем на самом деле не болея, а лишь искусно притворяясь больной. И вот все неожиданно и не очень весело кончилось в американском городе Бирмингем в штате Алабама, куда она недавно приехала из Лондона.
С.Иванов:
Сейчас она по-настоящему больна, но многие годы страдала только одним - тем, что мы в детстве называли воспалением хитрости, а психиатры зовут синдромом Мюнхгаузена. Не все знают, что барон Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен действительно существовал в Германии в середине 18-го века, но всем известно, что был он неслыханный хвастун и враль, так что Рудольфу Расе, чью книгу о нем мы все когда-то читали, даже и не пришлось ничего особенного и придумывать. Имя барона давно стало нарицательным, а психиатры его еще дополнительно увековечили.
У нашей героини, Венди Скотт, синдром Мюнхгаузена (довольно редкое психическое состояние, в котором люди либо притворяются больными, либо делают себя больными, чтобы их лечили, чтобы им уделялось внимание врачей и медсестер) принял, по мнению врачей, весьма тяжелую форму, и кабы не чрезвычайные обстоятельства, вряд ли она от него когда-нибудь бы избавилась. По ее собственному признанию, госпожа Скотт переменила более шестисот больниц. Нередко случалось так, что утром она выписывалась из одной больницы, а вечером уже оказывалась в другой. Она так красочно и правдоподобно описывала свои ощущения от болей в животе, что многие врачи тут же склонялись к операции. 42 операции - вот сколько их она перенесла на своем веку. Увидев на ее животе сложный узор из 42 шрамов, один врач сказал, что складывается впечатление, будто у нее была дуэль с самим Зорро.
Марк Фельдман, заместитель декана психиатрического факультета в университете Алабамы и один из авторов нашумевшей в свое время книги "Пациент или притворщик" (с подзаголовком "В странном мире придуманных болезней") рассказывает, что когда он услышал эти цифры - 600 госпитализаций и 42 операции - он ушам своим не поверил. "Но поразительнее всего то, что после стольких операций и стольких послеоперационных осложнений она все еще жива", - говорит доктор Фельдман.
Госпожа Скотт, продолжает он, пациентка уникальная во всех отношениях, и не только потому, что выжила после всех передряг, да еще и излечилась от синдрома, который в психиатрии считают неизлечимым. Она еще хочет рассказать о своих проделках все без утайки, в то время, как подавляющее большинство пациентов с синдромом Мюнхгаузена стыдятся своего поведения и предпочитают помалкивать. Редко кому из врачей удается поговорить по душам с ними, если их разоблачают, они тотчас ускользают, улетучиваются, только их и видели. Веди же наоборот: она рассказывает о себе, желая помочь таким же, какой она была.
Люди, которые по тем или иным соображениям приписывали себе всевозможные недомогания, существовали всегда. Со времен Гиппократа врачи сталкивались с мнимыми больными. Постепенно появилась необходимость их классифицировать, и вот почти полвека назад, а именно в 1951-м году, группа симптомов была объединена в синдром Мюнхгаузена. Если человек скитается по больницам, рассказывая там сказки о своих болезнях, и жаждет лечения, в котором по объективным показателям не нуждается - у него не что иное, как синдром Мюнхгаузена.
Синдром этот отличается от ипохондрии. Ипохондрик думает, что он болен, а человек с синдромом Мюнхгаузена знает, что нет. Но этот человек вовсе не обыкновенный симулянт. Побуждения у него и у симулянта в корне различные. Симулянт отлынивает от работы, изображая больного, он хочет получить лекарства(часто - наркотики) или страховку. Пациент с синдромом Мюнхгаузена мечтает лишь об одном - о внимании.
Это сравнительно редкая категория среди тех, кто прикидывается больным или безосновательно убежден, что болен. Мнимых больных, с которыми часто сталкиваются психиатры в больницах, не более одного процента от общего числа их пациентов, а людей с синдромом Мюнхгаузена - одна десятая этого процента. Но в этой немногочисленной группе все ведут себя по-разному. Одни, как Венди Скотт, приходят в больницу и просто рассказывают о своих ощущениях. Другие врываются в приемный покой и начинают там скандалить, требуя немедленного спасения. Одни становятся на стезю Мюнхгаузена сразу, другие долго себя к этому готовят, нанося себе увечья, иногда роковые. Они режут себя острыми предметами, вводят себе в вены слюну или даже кал, стараясь вызвать заражение, колют себе инсулин, в котором не нуждаются. Шприцы они прячут в больнице под матрасом, в складках одежды, опускают на ниточке за окно. Фельдману однажды попалась пациентка, которая ухитрилась ввести себе в мочевой пузырь состав для химчистки - пришлось удалить пузырь. Другая ввела себе в вену дрожжи и кукурузный крахмал, комки этой адской смеси попали в легкие, спасти ее не удалось. Случаются среди них и садисты, они испытывают адское наслаждение, мороча голову врачам. И все это происходит потому, что люди жаждут заботы и внимания и не могут найти их, когда они здоровы и как бы лишены того, что должно вызывать сочувствие.
Фельдман говорит, что врачи ненавидят пациентов с синдромом Мюнхгаузена и боятся их как огня. Откажешь такому в лечении - он может подать в суд, не откажешь - он сочтет лечение неправильным и опять подаст в суд. "Я никогда не хотела выставлять врачей дураками, - возражает Венди Скотт. - Я просто хотела попасть в больницу". Фельдман подтверждает: " Венди счастливое исключение".
Детство у нее, как и у многих пациентов с ее диагностикой было тяжелым. Девочкой Венди изнасиловали, материнской ласки она не видела: мать была далеко и ею не интересовалась. Несколько раз Венди убегала из дому. Единственное приятное воспоминание той поры - это когда у нее был аппендицит , и ее оперировали. Каждое утро к ней в палату приходила санитарка, поправляла ей постель и спрашивала: " Ну, как ты сегодня, Венди"? " Я помню ее голос до сих пор. Никогда в жизни никто ко мне не обращался с такой сердечностью", - говорит Венди Скотт.
Вскоре после больницы, в 16 лет, она покинула отчий дом и стала работать - в молочной лавке, в бакалейной, на мельнице, на картофельной ферме... Была одно время и горничной в гостинице. " Работа тяжелая, - вспоминает Венди. - Смена длится 24 часа, и все 24 часа убираешь чужую грязь и всем улыбаешься. Там я чувствовала себя одинокой и, бывало, впадала в депрессию".
Как-то раз она не выдержала и, сделав вид, что у нее болит живот, отправилась в ближайшую больницу. " Мне нужно было ощутить чью-нибудь заботу, услышать такие же слова, как те, что говорила мне по утрам та санитарка", - рассказывает Венди. За несколько дней пребывания в больнице она воспряла духом. Через некоторое время она снова появилась в больнице, уже в другой. И снова, как она говорит, ее батареи подзарядились. К больницам она пристрастилась как к наркотику. Никто теперь ей не был нужен, кроме врачей, медсестер и санитарок. Когда все больницы города были исчерпаны, она переезжала в другой город.
Врачи уже не раз предлагали ей операции: надо же посмотреть, что там ее терзает. Оперироваться ей не хотелось. Но, с другой стороны, это сулило ей более длительное пребывание в больнице. Терзаясь муками совести, она наконец согласилась. Потом соглашалась уже без всяких мук. "Остановиться я уже не могла", - вздыхает Венди.
Но не все шло так гладко. Иногда врачи догадывались, с кем имеют дело, и приходили в ярость. Один хирург разбушевался во время обхода и закричал: " Чтобы через пять минут духу ее тут не было"! Случалось, что оттуда, где ее раскусили, звонили в другие больницы и предупреждали о злокозненной Венди Скотт. Несколько раз ей приходилось убегать из больницы со свежими швами и самой потом их снимать. Дважды она попадала в тюрьму за пользование больничным местом и едой без необходимости.
Две вещи излечили ее от синдрома Мюнхгаузена. Первой была неудачная операция с тяжелыми осложнениями и послеоперационной инфекцией. Промучилась она целых полгода и почувствовала, что, если не расстанется со своим наркотиком, то может в один прекрасный день расстаться с жизнью. Второй вещью, толкнувшей ее на путь истинный, была кошка, к которой она привязалась. Если она, Венди, умрет, то кто же позаботится о ее кошке?
Как ее разыскал доктор Фельдман - это целая история. Она и не подозревала, что пользуется такой известностью в британском медицинском мире. Фельдман предложил ей приехать к нему в Бирмингем и участвовать в исследованиях, которые он проводит. Она с радостью ухватилась за его предложение, и на то была серьезная причина.
С Венди Скотт случилось то, о чем рассказывается в известной притче о пастухе, кричавшем "Волк", "Волк", когда никакого волка не было. У нее действительно появились боли в животе, но ей уже в Лондоне никто не верил. Обследовали ее кое-как. И это несмотря на то, что почти уже 20 лет она никому голову не морочила. Она страдала от боли, от настоящей боли, ни никто и не подумал выяснить, что с ней. Может быть, подумала она, в Америке ей помогут. Врачи в бирмингемской больнице нашли у нее в кишечнике большую злокачественную опухоль - слишком большую, чтобы ее можно было удалить. Волк оказался настоящим волком. О, если бы лондонские хирурги заметили эту проклятую опухоль два года назад, когда только начались боли! Злосчастное клеймо Мюнхгаузена. Нет, она не готова умирать. Ей еще хочется разок полететь первым классом. И увидеть Новую Зеландию. Всю жизнь она мечтала о Новой Зеландии. " Как вы думаете, доктор Фельдман, я успею"? - спрашивает она своего лечащего врача.
Евгений Муслин:
И в заключение нашей передачи сенсационное сообщение о резком снижении смертности от сердечных болезней.
Согласно отчету американского Федерального центра по контролю и профилактике заболеваний в Атланте, опубликованному в начале августа, смертность от сердечно-сосудистых болезней в США упала с 1950-го года на шестьдесят процентов. Это одно из крупнейших достижений общественного здравоохранения 20-го века.
Уже многие годы было известно, что смертность от инфарктов и инсультов систематически падает. Но только в этом отчете, в котором были просуммированы кардиологические достижения за последние полвека, стали очевидны их подлинные масштабы. Так, если в 1960-м году смертность от сердечно-сосудистых болезней составляла 307 человек на 100 тысяч населения, то в 1996-м году она упала до 135. Соответственно смертность от инсультов упала с 89 до 27.
"Такие результаты - это грандиозный успех американсокго здравоохранения", - заявил доктор Джилюерт Омен - известный специалист по здравоохранению из Мичиганского университета. А доктор Дэвид Джекобс, профессор- эпидемиолог из Миннесотского университета сказал, что столь поразительное снижение смертности - это бесспорно одно из величайших медицинских достижений 20-го века. Именно этим снижением объясняется резкое увеличение средней продолжительности жизни американцев. Доктор Омен отметил, однако, что более долгая жизнь сделала людей более частыми жертвами других болезней, в частности, рака. И, действительно, смертность от рака за последние 20 лет возросла примерно на 12 процентов.
Что же касается улучшения положения с сердечными болезнями, то это объясняется несколькими факторами. Во-первых, успешной борьбой с курением. Сейчас, например, курят только 25 процентов взрослых американцев, по сравнению с 42 процентами 30 лет назад. Во-вторых, врачи научились лучше контролировать кровяное давление и уровень холестерина в крови, а также усовершенствовали методы лечения инфарктов и инсультов.
К сожалению, только 50 процентов сердечно-сосудистых заболеваний можно объяснить такими очевидными факторами риска, как курение, высокое кровяное давление, диабет, избыток холестерина в крови или, наконец, ожирение. Причины других 50 процентов подобных заболеваний кардиологам пока неизвестны. Так что идентификация этих пока неизвестных причин является на сегодня самым большим резервом дальнейшего снижения смертности от сердечных болезней.