Покушение на премьер-министра Сербии Зорана Джинджича 12 марта 2003 года - самое громкое политическое убийство ХХ1 века. В специальном отделе по борьбе с организованной преступностью Белградского окружного суда уже несколько месяцев продолжается судебный процесс над группой высокопоставленных офицеров спецслужб и членов Земунской преступной группировки, обвиненных в совершении этого преступления. Программа "Время Свободы" представляет серию специальных репортажей из Белграда Айи Куге и Андрея Шарого - о расследовании убийства премьер-министра Сербии.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Кафе "Лира".
Айя Куге: В 12 часов 35 минут на Неманьиной улице показалась колонна дорогих автомобилей. Не доезжая сотни метров до перекрестка с улицей Князя Милоша, головная машина нырнула налево, к массивному зданию правительства Сербии. На другой стороне Неманьиной стриженый парень с военной выправкой, прижал к уху мобильный телефон и произнес несколько слов. Шофер остановил машину премьера у подъезда номер пять. Зоран Джинджич неловко выбрался из салона. Он успел сделать лишь один шаг к входу, и этот шаг оказался последним в его жизни. Хлопнули выстрелы. Джинджич повалился на ступеньки, пуля угодила в правую часть груди, прошила легкое и сердце. Другой пулей был ранен в живот телохранитель Милан Веруович. Премьера затолкали в машину, и БМВ, круто развернувшись, понесся в Центр клинической медицины. На операционный стол 50-летний Зоран Джинджич, премьер-министр Сербии, доктор философских наук, председатель Демократической партии, отец двоих невзрослых еще детей, был доставлен через десять минут в состоянии клинической смерти. Попытки реанимации результата не принесли. Говорит белградский адвокат Райко Данилович.
Райко Данилович: У премьера была повреждена нога, он передвигался с костылем - неудачно сыграл в футбол. В тот день у Джинджича была назначена встреча с министром иностранных дел Анной Линд, сейчас тоже, увы, покойной. За премьером следили - один из сотрудников госбезопасности сотрудничал с преступниками. Он сообщил им, - за деньги, естественно, - о маршруте Джинджича.
Андрей Шарый: Трое ремонтников, крепкие мужчины с военной выправкой, в синих комбинезонах с аппликациями на спине, работали в офисе номер 55 на третьем этаже здания на улице Адмирала Гепрата, 14. В этом бежевом доме располагалось Управление аэрофотосъемки, другие помещения сдавались или ремонтировались. Соседи не слышали шума за дверью, только шаги и негромкие голоса. Не могли они услышать и сигнала мобильного. От окна 55-го офиса до цели - всего 180 метров, пустяк для опытного снайпера. Оставив открытым окно, мужчины покинули здание. У подъезда их ждал неприметного цвета "Фольксваген-Пассат". Когда через час телевидение сообщило о покушении на премьера, они уже были на конспиративных квартирах. Рассказывает журналист Милош Васич, специалист по уголовным расследованиям.
Милош Васич: Я написал несколько книг и сотни статей об огнестрельном оружии. Мои пособия и сейчас используются как справочники в отделениях полиции, так что я знаю, о чем говорю. Найдены две гильзы, большинство свидетелей слышали два выстрела. Те, кто стояли близко к премьеру, якобы слышали и третий. Среди них - раненый телохранитель Джинджича Милан Веруович, которому нет оснований не доверять. Но речь идет о пуле, которая летит вдвое быстрее звука. Поэтому вначале был слышен хлопок - это пуля вошла в тело премьера, а звук от выстрела раздался только через две десятых доли секунды. Вторую пулю, правда, не нашли - ну что ж, и это возможно. Экспертиза показала: установлена связь между стрелком и именно этой винтовкой, что подтверждается и показаниями свидетелей.
Зоран Джинджич (из выступления в парламенте Сербии): Кто дает вам право считать себя усталыми? Устали - так идите, к черту, спать!.. АПЛОДИСМЕНТЫ... Вот вы не проголосуете сейчас - и еще на год уснете, и на десять лет, и на сто лет! Как спящая красавица, которая ждет, что ее разбудит принц! Кончились сказки, это реальная жизнь - так возьмите на себя ответственность, станьте настоящими политиками в реальной стране. Или проваливайте спать! АПЛОДИСМЕНТЫ
Андрей Шарый: Говорит Борис Тадич, преемник Джинджича на посту лидера Демократической партии.
Борис Тадич: Еще в ту пору, когда Джинджич был всего лишь молодым способным диссидентом, он увидел проблему, глубоко скрытую в характере нашего народа. По сути политическая практика Джинджича сводится к просветительской роли. Он пытался разъяснить: кончилось время сна, пора работать; сделай что-то для самого себя, чтобы потом сделать что-то и для других; не жалуйся на бездеятельность окружающих, если ты сам не шевельнул и пальцем, чтобы изменить ситуацию. Возьми на себя ответственность.
Райко Данилович: Убийство Джинджича - политическое преступление не только потому, что он был самым сильным политиком в стране, но и потому, что он был настоящим реформаторам, и он для Сербии - как Петр Великий для России. И в этом качестве он многим мешал. Джинджич не только проводил реформы, он пытался коренным образом изменить страну и народ.
Айя Куге: Мы сидим в кафе-ресторане "Лира", что пристроен к тому самому зданию на улице Адмирала Гепрата, 14. За минувшие месяцы здесь мало что изменилось. Разве что здание правительства - во-он оно, через сквер - обнесли со стороны пятого подъезда чугунной оградой. Сегодня теплый вечер, мамаши гуляют с младенцами, дети постарше играют на спортплощадке. 12 марта 2003-го я оказалась здесь минут через сорок после того, как стало известно о покушении на Джинджича. К месту страшного происшествия посторонних не пропускали, но через несколько часов у здания правительства горели сотни поминальных свечей.
Андрей Шарый: "У нас заказать убийство - так же просто, как заказать чашку кофе", - сказал после смерти Джинжича один белградский политик. Девяностые годы, время Милошевича, стали для Сербии эпохой террора: жертвами десятков заказных убийств становились политики, высокопоставленные чиновники, бизнесмены - и с незапятнанной, и с сомнительной репутацией, - журналисты. Смерть Джинджича, самое громкое в мире политическое убийство ХХ1 века, словно подвело итог этого несчастного сербского десятилетия. Впрочем, оставила ли Сербия это эпоху позади? Как ни всматривайся, этого не увидишь из белградского кафе "Лира".
Айя Куге: В день гибели премьера в Сербии ввели чрезвычайное положение. Министр внутренних дел объявил о начале операции "Сабля". Вскоре по телевидению показали фотографии обвиняемых в убийстве Джинджича и назвали имена предполагаемых организаторов преступления. За считанные недели полиция задержала по всей стране 3700 человек, среди них - и десяток участников покушения на премьера. Расторопность полиции и результативность ее действий удивила многих. Говорит судья Специального отдела белградского окружного суда по борьбе с организованной преступностью Майя Ковачевич.
Ковачевич: Как сообщили политики, близкие к правительству Джинджича, 13 марта, то есть на следующий день, должны были быть подписаны ордера на арест десятков лиц, причастных с организованной преступности.
Айя Куге: Кажется, так бывает только в голливудских боевиках и французских детективах, но в Сербии реальность оказалась драматичнее вымысла. Джинджич опоздал всего на сутки. Преступники нанесли удар первыми.
Андрей Шарый: Кто убил сербского премьера? Кто стоит за этим преступлением? Кому же мешал Зоран Джинджич?
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Нормальные пацаны.
Айя Куге: В детстве его, ученика музыкальной школы по классу виолончели, звали "Миша". В юности он получил кличку "Цемент", потому что здорово мастерил тренажеры с грузом из цемента для дворовых занятий бодибилдингом. Во французском Иностранном Легионе ему дали прозвище "Цветной" - за татуировку: змеи и розы от пояса до шеи. На войнах в Хорватии и Боснии он стал известен как "Легионер". Милорад Улемек Лукович - бывший вор, бывший вышибала в парижском ночном клубе, бывший "солдат удачи". Он же - полковник МВД Сербии, командир Отряда специального назначения "красные береты". Этот отставной офицер - главный обвиняемый в организации убийства премьер-министра Сербии.
Аендрей Шарый: Из Белграда Милорад Улемек бежал, скрываясь от полиции. На родину вернулся ветераном войн в Африке и Латинской Америке и в 92-м году вступил в Сербскую добровольческую гвардию, жестокое и преступное паравоенное формирование, известное как "Тигры Аркана". Воевал с пользой для себя, купил в Белграде дискотеку "Зомби". После войны стал заместителем командира, а потом - командиром отряда специального назначения, действовавшего по прямому приказу руководителей сербских специальных служб. "Красных беретов" ценили - в мае 97 года на торжествах по случаю пятилетия отряда присутствовал сам Слободан Милошевич. Президенту подарили значок и показали музей славы, который один свидетель этого торжества назвал "собранием доказательств для Гаагского трибунала", где судят военных преступников. Легионер к той поре женился, взял фамилию супруги - Лукович, но семья просуществовала недолго. Его новой подругой стала вдова одного офицера отряда "красных беретов", которая, как говорят, и свела молодого командира с лидерами белградского преступного мира.
Айя Куге: Земун - городок на берегу Савы, теперь - район Белграда. Сурчин - поселок, где расположен столичный аэропорт. В Земуне и Сурчине сформировались преступные группировки, взявшие под контроль перепродажу краденых автомобилей, торговлю наркотиками, контрабанду сигаретами и прочий нелегальный бизнес. История оргпреступности в Сербии - это параллельная история страны, о ней не пишут в учебниках. "Парни с горячего асфальта" делились доходами с властью, выполняли поручения спецслужб. Белградский адвокат Райко Данилович.
Райко Данилович: Земунский клан возник во времена Милошевича, который использовал бандитов для ликвидации политических противников. Убийства совершали "земунцы" и их боевой кулак" - "красные береты", а госбезопасность обеспечивала прикрытие, занималась слежкой, снабжала информацией. Так было при подготовке убийства журналиста Славко Чурувии, при покушении на лидера оппозиции Вука Драшковича на Ибарском шоссе, когда погибли четверо его сотрудников. Служба госбезопасности во главе с Радомиром Марковичем отбирала исполнителей преступлений.
Андрей Шарый: Из уличной шпаны бандиты превращались во владельцев предприятий, торговых центров, игорных клубов, газет, участвовали в общественной жизни, финансировали политические партии, становились депутатами. А "пацаны" в военную пору оказывались патриотами - и привозили с фронта грузовики награбленного. Потом многие сохранили отношения с боевыми друзьями, в мирное время ставшими полицейскими и спецназовцами и теперь получавшими свою долю криминальной прибыли. Говорит журналист Милош Васич, специалист по уголовным расследованиям.
Милош Васич: К лету двухтысячного года главари Земунского клана пришли к выводу: время Милошевича проходит. Ребята, известные принадлежностью к преступному миру, как и "красные береты", вдруг появились качестве сотрудников службы охраны на митингах оппозиции. Контакты с политиками-демократами не помешали Легионеру выкрасть и ликвидировать бывшего президента Сербии Стамболича, который показался Милошевичу опасным противником. Что и характеризует Легионера как во всех отношениях универсального солдата.
Айя Куге: Зоран Джинджич не считал политику искусством, его называли "менеджером революции" и "политическим оператором". "Прагматизм в нем был сильнее принципиальности, - писал еженедельник "Време". Накануне белградской революции, окончившейся крахом не желавшего признать поражение на выборах Милошевича, Джинджич вступил в контакт со спецслужбами, чтобы выяснить их позицию на случай, если конфронтация властей и граждан станет роковой. В ночь накануне народного бунта он встретился с командиром "красных беретов".
Из книги Драгана Буйошевича и Ивана Радовановича "Пятое октября. Переворот, который продлился сутки".
"Приезжай один, - сказал Легионер, - Без охраны". Они встретились на улице Адмирала ГепрАта, а потом в бронированном джипе Луковича колесили по городу. "Будет горячо, - сказал Легионер, - Я получил приказ открыть огонь". Джинджич был спокоен: "И что же?" - "Пусть твои ребята не трогают полицейских. Не блокируйте казармы". - "Хорошо", - сказал Джинджич, - Даю тебе слово". Позже Джинджич признал: "Больше всего я боялся "красных беретов". После разговора с Легионером у меня упал камень с сердца".
Айя Куге: "Красные береты" поддержали революцию. Потом Джинджич якобы заявил газетчикам: "Я должен Легионеру жизнь". Легионер добавил: "И власть". Что Джинджич обещал полковнику - в обмен на "жизнь и власть"? Сам он утверждал - ничего.
Милош Васич: Новая власть потеряла время. Связи земунской группировки в службах безопасности и среди чиновников укреплялись. Сказалось и преклонение интеллектуалов перед грубой силой, безотчетное уважение ко всем этим простым ребятам, хозяевам улицы с мутным прошлым, якобы крупным специалистам по силовым операциям, которые вдруг стали защитниками демократии. Это простодушное очарование стоило дорого.
Андрей Шарый: После смерти в междоусобных разборках лидера Сурчинского клана Зорана Шияна и бывшего командира "Тигров" Желько Ражнатовича-Аркана, известного криминального авторитета, политика, владельца футбольной команды , баланс сил в преступном мире изменился. В борьбе двух главных кланов, сурчинского и земунского, победу должен был одержать тот, у кого крепче связи с госбезопасностью.
Айя Куге: Командир "красных беретов" водил дружбу с лидером "земунцев" Душаном Спасоевичем по кличке Албанец. Албанец и Легионер вместе планировали операции, самым прибыльным делом считался выкуп за похищенных миллионеров. Это была жизнь, в которой, по выражению одного столичного журналиста, "реки виски текли между горами кокаина". Отряд спецназа находился в зените славы. Осенью 2001 года "красные береты", недовольные политикой властей по отношению к Гаагскому трибуналу, устроили демонстрацию силы, перекрыв бэтээрами главную белградскую автомагистраль. Силой бороться с мятежом не решились, ведь Лукович якобы пользовался поддержкой спецслужб. Правительство Джинджича пошло на переговоры с Легионером.
Милош Васич: Да он простой бандит, а не герой из кинобоевика! Один высокий чин в госбезопасности сказал мне: пока мы "красных беретов" держали в кулаке, все было в порядке. Как только им стали потакать - отряд вышел из-под контроля. Вот непростительная ошибка Джинджича, может быть, стоившая ему жизни: нужно было расформировывать отряд "красных беретов" не-мед-лен-но! Но - побоялись, думали - никому с ними не справиться. А в боевых подразделениях "красных беретов" было всего-то человек 150! Но кое-кому в полиции был выгоден миф о всесилии спецназовцем.
Из интервью белградского политика Небойши Човича.
Небойша Чович: Сербией управляет мафия: чиновники, представители новой деловой элиты, бывшие лидеры паравоенных формирований. Страной управляет преступник, у которого нет лица.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Без лица.
Айя Куге: В начале 2003 года, незадолго до покушения на Зорана Джинджича, отряд специального назначения провел рекламную компанию, приглашая в свои ряды новобранцев. С гигантских плакатов, расклеенных по всему Белграду, скалился свирепый волк - талисман "красных беретов". Надпись гласила: "Терроризм - это болезнь. Позвони доктору! Ты можешь стать одним из нас!"
Андрей Шарый: Задачей преступной группировки, совершившей убийство Джинджича, следствие считает "достижение финансовой мощи и общественного влияния с целью захвата власти и свержения конституционного строя" (цитата из текста обвинения). Командира "красных беретов" Милорада Луковича и его сообщников обвиняют, ни больше, ни меньше, в подготовке государственного переворота. Сербский юрист и общественный деятель Никола Барович.
Никола Барович: Зоран Джинджич был смелым человеком. Он считал, что в любых условиях сможет удержать ситуацию под контролем. Видимо, премьеру не хватало поддержки даже со стороны соратников. Думаю, он так и остался одиноким политиком. Ключевым вопросом для Джинджича оказалось соревнование со временем. Сейчас понятно: нужно было распускать и службу госбезопасности, и отряд "красных беретов", и Легионера изолировать... Теперь сербский выбор таков: либо - в будущее, либо - в могилу. Демократам ясно сообщили убийством Джинджича: мы смотрим на вас в оптический прицел.
Андрей Шарый: В последний раз интервью для радио "Свобода" у Зорана Джинджич а мы брали примерно за год до его смерти - в том самом здании правительства, рядом с которым он был убит. Снова слушаем запись, и многое из сказанного Джинджичем - как всегда, наверное, бывает в таких ситуациях - кажется пророческим.
Зоран Джинджич: В Сербии наступило время серьезности. Некоторые еще не поняли, что невозможно, как раньше, без всякой ответственности участвовать в политике. Нельзя допускать, чтобы только граждане испытывали на себе последствия безответственной политики. Тот, кто нарушает эти правила, будет наказан. Или меняйте нас! Нет больше шуток с государством в Сербии!
Райко Данилович: Месяца через три после прихода к власти, в начале 2001-го года, Джинджич сделал такое заявление: вне зависимости от того, кто и как разбогател - если вы оставите свои деньги в сербской экономике, если вы впредь будете работать в соответствии с законом - мы освободим вас от преследований. А те, кто сохранят связи с преступностью - пусть пеняют на себя.
Милош Васич: Кто-то прислушался к очень ясному заявлению премьера и свернул свой нелегальный бизнес. Знаете, у нас - как и в России - есть пословица: "Не спрашивай меня о том, как я заработал свой первый миллион". Главарь Земунского клана Душан Спасоевич, конечно, на предупреждение Джинджича внимания не обратил. Наверное, еще и потому, что его прикрывал Милорад Лукович - авторитетом командира несгибаемого отряда "красных беретов", которому, как казалось, никто в Сербии не мог противостоять.
Айя Куге: Эксперты, с которыми нам довелось встретиться, называли в числе бизнесменов, которые решили мутное прошлое сменить на законопослушное будущее, имя бывшего лидера Сурчинского клана Любиши Бухи по кличке Темнота. Так или иначе, именно принадлежавшее Бухе Темноте предприятие "Дифенс Роуд" получило от правительства Сербии выгодный заказ на строительство автодорог - говорят, потому, что только его фирма располагала соответствующими дорожными машинами. Правда ли, что Буха внял призыву Джинджича, выяснить нам не удалось. Ясно другое: прежние партнерские отношения Бухи с Земунским кланом превратились во враждебные. На Буху дважды устраивали покушения, потом угробили его новый бизнес - взорвали все дорожные укладчики. Продолжает адвокат Райко Данилович.
Райко Данилович: Буха понял, что жить ему осталось недолго - и сдался полиции, получив взамен иммунитет от судебных преследований. Ему пришлось бежать в Анкару, где он явился в наше посольство. В посольстве перепугались, не знали, что делать. Потом Буху спрятали, в Турцию специально ездил следователь, снимать показания. Буха все, - историю за историей, преступление за преступлением, главу за главой - все отстучал.
Айя Куге: Показания Бухи, которые сербский министр внутренних дел впоследствии назовет "фрагментом, которого не хватало для того, чтобы сложилась мозаика", попали в газеты. Для анализа его покаяний в МВД образовали специальную группу под названием "Свидетель". Этот свидетель обвинял Милорада Луковича и Душана Спасоевича: в торговле наркотиками (оборот - больше 100 килограммов героина ежемесячно), в организации совершенных по указанию Слободана Милошевоча или его окружения политических убийств, в похищениях людей с целью выкупа (только за одного украденного бизнесмена бандиты получили три с половиной миллиона евро).
Андрей Шарый: Легионер продолжал жить, ни в чем себе не отказывая, о его похождениях бульварная пресса слагали легенды. После серии драк и дебошей, устроенных полковником Луковичем, ситуация стала совсем уж нетерпимой: его отстранили от командования "красными беретами" и отправили в отставку, хотя влияние на отряд Легионер сохранил, как и привилегии, вроде телохранителей и служебной машины. На обвинения Бухи Темноты Легионер ответил открытым письмом, в котором отрицая свою вину, напоминал о заслугах в свержении режима Милошевича. Вот цитата: "Мерило моей жизни - это национальное достоинство и патриотизм, которые я ношу в своей груди, а не снисходительность, которую я проявляю в отношении других". Развитие событий показало: беспокоился не один только Легионер.
Никола Барович: Если не считать преступлений, совершенных психически больными, все злодеяния в Сербии вершатся с ведома или при участии спецслужб. Земунский клан, "красные береты" - только филиалы главной преступной организации. Вот мое заключение: находится ли Сербия под контролем тайных служб? Ответ: Да! Существуют ли в Сербии общественные процессы, которые госбезопасность не контролирует? Ответ: Нет! Связаны ли специальные службы с преступностью? Без сомнения!
Райко Данилович: Многие чиновники режима Милошевича и сейчас на своих местах. Не знаю, как в России, а у нас еще действует политическая полиция, которая занимается так называемыми внутренними врагами - не террористами и не шпионами, а тем, кто что думает, кто за кого в политике и так далее.
Андрей Шарый: Материалы следствия позволяют сделать вывод: полковника Луковича планомерно "кормили" информацией о пристальном интересе к нему и к другим "красным беретам" со стороны Гаагского трибунала. Это не было правдой. Как утверждают свидетели, главарь Земунского клана Душан Спасоевич часто хвастался: мол, нам ничего не страшно, мы - "государство в государстве". Но, видимо, опасался и Спасоевич. Информаторы в спецслужбах сообщали: давление нарастает, полиция готовит операцию "Сабля" - фронтальный удар на Земунский клан.
>Айя Куге: Как доказано сейчас, роковые выстрелы 12-го марта - четвертое по счету покушение на премьер-министра. Прежние попытки, о которых тоже известно и обстоятельства которых вызывают множество вопросов о системе защиты личной безопасности главы сербского правительства, не удались. Но преступники шли до конца, поскольку считали Зорана Джинджича своим главным врагом. И еще потому, что были уверены - "Сабля" шелк не сечет.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. "Сабля" шелк не сечет.
Айя Куге: В последних числах марта 2003 года заместитель командира отряда специального назначения подполковник Звездан Йованович вместе с несколькими другими офицерами был вызван на совещание в министерство внутренних дел. Личное оружие офицеры сдали у входа. В кабинете, куда было предписано явиться, вместе с тремя генералами их ожидала группа захвата. При аресте "красные береты" сопротивления не оказали.
Андрей Шарый: Как явствует из документов следствия, 7 апреля Звездан Йованович, в присутствии назначенного прокуратурой адвоката, признался, что убил премьер-министра Сербии Зорана Джинджича. Согласно подписанному им протоколу допроса, Йованович застрелил премьера выстрелом из снайперской винтовки "Хеклер и Кох", но, чтобы удостовериться в смерти жертвы, выпустил вторую пулю. На линию огня попал охранник премьера. Искренность показаний Йовановича его адвокаты ставят под сомнение. Говорит судья специального отдела по борьбе с организованной преступностью Белградского окружного суда Майя Ковачевич.
Майя Ковачевич: По законодательству Сербии, признание, сделанное обвиняемым в ходе допроса в полиции, может быть принято в качестве доказательства на судебном процессе, если такое заявление было сделано в присутствии адвоката и прокурора и с соблюдением всех процессуальных норм. Звездан Йованович сознался в совершении преступления. На суде он отказался отвечать на вопросы, что наш закон рассматривает как допустимый способ защиты. Йованович не отказался от своих показаний, не сказал, например, что при допросе не присутствовал адвокат, что его вынудили подписать протокол. Об этом твердят его адвокаты.
Айя Куге: В отряде специального назначения подполковника Йовановича за холодные немигающие глаза звали Змея, а за верную руку и умение снайпера - Звеки, от глагола - "zveknuti - звякнуть", на воровском жаргоне - "застрелить", "шлепнуть". Мотивом для совершения преступления - сверяемся по тому же протоколу допроса - стали заявления бывшего командира Йовановича Милорада Луковича о том, что Джинджич собирается передать Гаагскому трибуналу полтора десятка "красных беретов", в их числе - и Легионера, и Йовановича, а отряд расформировать. "Убийство я совершил по политическим причинам, - сообщил Змея, - поскольку считал: так я смогу предотвратить выдачу сербских патриотов в Гаагу, остановить роспуск отряда и распад Сербии. Гаага - величайший позор национальной истории".
Андрей Шарый: Следствие восстановило картину преступления, ее подтверждают показания свидетелей. Известно, кто разрабатывал план покушения, кто подыскивал позицию для снайпера, названы имена информаторов в спецслужбах, известно, кто подавал сигнал о приближении машины премьера, кто сидел за рулем "Фольксвагена", на котором скрылись Йованович и его сообщники, кто снимал конспиративные квартиры. Адвокат Райко Данилович на процессе защищает интересы вдовы премьер-министра.
Райко Данилович: Они, конечно, попытались скрыться, но полиция уже знала, кто куда побежит, эти люди находились под подозрением, их берлоги были засвечены. Сразу же были арестованы некоторые участники покушения. Один из них - Миладин Сувайджич по кличке "Джуро Немой" в обмен на гарантию освобождения от уголовной ответственности сдал дружков. Он сказал: винтовку "Хеклер и Кох" из арсенала "красных беретов" взял Лукович. После убийства Джинджича главарь ЗЕмунского клана Спасоевич приказал вернуть оружие на место. Винтовку спрятали в условленном месте, в карьере, но забрать оружие "красные береты" не успели, полиция оказалась быстрее.
Айя Куге: Главарь Земунской преступной группировки Душан Спасоевич убит полицейскими через несколько дней поисков в одном из пригородных поселков. По официальной версии, его застрелили из-за сопротивления при аресте. Эта версия у многих вызывает сомнения: показания Спасоевича о связях ЗЕмунского клана могли попортить кровь многим в полиции и спецслужбах. Спорные моменты следствия анализирует журналист Милош Васич, специалист по уголовным расследованиям, бывший полицейский.
Милош Васич: В принципе, было бы логичнее, если бы преступники уничтожили винтовку, из которой застрелили Джинджича, ну, скажем, утопили в реке. Может быть, этот момент прояснится в ходе процесса. Другой спорный вопрос - гибель Душана Спасоевича Албанца. Тут, в общем, можно найти объяснение: дело было глухой ночью, спецназовцы нервничали, поскольку получили от министра внутренних дел указания взять Спасоевича живым даже ценой потерь. Поначалу перепутали дом, Спасоевич с сообщником, как выяснилось, скрывался в соседнем здании. Началась стрельба. А у полицейских знаете какая логика: "Да чтобы я погибал за такие деньги?" Ну и от греха подальше грохнули обоих.
Айя Куге: Бывший командир отряда "красных беретов" Милорад Лукович, объявленный главным организатором преступления, бежал. Министр внутренних дел Душан Михайлович, прежде уважительно называвший Луковича "господин Легионер", заявил: "Он сидит в крысиной норе, и, как только высунется, будет арестован". Газеты распухли от версий - где она, эта крысиная нора? - а те, кто не скрывал симпатий к "красным беретам", усмехались: полицейская "Сабля" шелк не сечет.
Андрей: Полиция уничтожила Земунский клан, насчитывавший более 200 "стволов". В убийстве Джинджича обвинялись около двадцати человек - двоих застрелили, девять сейчас - на скамье подсудимых, остальные - в бегах. Злополучный отряд специального назначения через две недели после смерти премьер-министра расформировали, некоторые "красные береты" - за решеткой, кого-то уволили в запас, но почти все служат теперь в других силовых подразделениях, в жандармерии.
Милош Васич: Связи Земунского клана в полиции и госбезопасности раскрыты. Арестованы их информаторы. Кадровые перемены в спецслужбах начали проводить еще до убийства премьера, да не успели. Ну, конечно, и сейчас есть коррупция в полиции, но осталась мелкая рыбешка. Большие организованные преступные группировки разбиты. Образовался вакуум, который неминуемо будет заполнен. Но все-таки у полиции пока есть преимущество: им легче контролировать появление новых крокодилов в этом болоте.
Айя Куге: За год после смерти премьер-министра в Сербии многое переменилось. Реформаторский порыв угас, политики-демократы рассорились между собой, партия Джинджича в оппозиции, а к власти пришли умеренные националисты, его заклятые противники. Изменился общественный климат: покойного премьера не все вспоминают добрым словом, зато о "красных беретах" опять говорят как о настоящих патриотах. 1 мая страна пережила шок: полковник Милорад Лукович, главный обвиняемый по делу об убийстве Джинджича, добровольно сдался полиции.
Милош Васич: Первое логичное предположение - Легионер договорился с кем-то из нынешнего правительства, что представители власти опровергают. Есть другая версия: Лукович сдался, чтобы спасти свою шкуру, поскольку задолжал международным торговцам наркотиками, серьезным ребятам, а расплатиться не мог - после операции "Сабля" нет ни Земунского клана, ни отряда "красных беретов".
Райко Данилович: Легионер привык к широкой жизни, к тому, что его всюду замечают, что его сопровождают несколько джипов, привык, что его ребята пугают автоматами официантов в кафе... И такому человеку вдруг приходится прятаться. Думаете, это легко? Человек быстро попадает в зависимость от своих привычек.
Айя Куге: Милорад Лукович Легионер, так или иначе - в тюрьме. Вместе со Звезданом Йовановичем Змеей, вместе с другими "красными беретами" и бандитами из Земунского клана. Больше, чем по именам, они известны по кличкам. Зорана Джинджича - и его попытку реформ в Сербии - убили люди с прозвищами Змея, Крыса, Дурак, Волк, Немой. Теперь черту под их прошлым предстоит подвести судьям.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. Процесс.
Айя Куге: 22 декабря 2003 года при беспрецедентных мерах безопасности в здании специального отдела Белградского окружного суда по борьбе с организованной преступностью открылся процесс по делу об убийстве премьер-министра Зорана Джинджича. Обвиняемый Йованович, одетый в гармонирующий с цветом его глаз светло-серый костюм, сидел в специальном боксе за пуленепробиваемым стеклом. Держался он уверенно и, может быть, еще и потому выглядел значительнее своих сообщников, ни один из которых не рискнул устроиться рядом с ним в первом ряду. Жена Йовановича Оливера, безуспешно попытавшаяся пронести в зал заседаний охотничий нож, несмело улыбалась из ложи для зрителей. Председатель судейской коллегии торжественно открыл процесс: "Республика Сербия против Звездана Йовановича..." Через полчаса обвиняемый заявил: я признался в совершении преступления под давлением, и, поскольку не верю, Ваша честь, в беспристрастность правосудия, на вопросы отвечать отказываюсь...
Милош Васич: Судебный процесс пытаются "утопить" политическими методами. Главную силу нынешнего сербского правительства, партию Воислава Коштуницы, мучит чувство мести по отношению к покойному премьеру. Поскольку и прежде сторонники Коштуницы называли Джинджича и политиков из его окружения ворами, мафиози и гангстерами (вот только поиском доказательств себя не утруждали), то теперь они пытаются оказать давление на суд. Это попытки скорее аффективной природы. Такие политики, как мне кажется, ненавидят Джинджича больше, чем они любят власть, Сербию и даже самих себя.
Айя Куге: С официальной версией следствия, действительно, согласны не все. Близкие к правительству Коштуницы журналисты проводят параллельные расследования. Газеты и журналы перечисляют вопросы к прокурору, а по Белграду кружат замысловатые слухи: Джинджича убили, потому что он был немецким шпионом; Джинджича убили выстрелом в упор его же телохранители, а все остальное - инсценировка; метили не в премьера, а в его охранника, чтобы дать полиции повод для операции "Сабля", но снайпер промахнулся...
Милош Васич: Сушествует нечто, что можно назвать организацией. В эту неформальную группу входят адвокаты обвиняемых, люди, которые никогда не простят Джинджичу выдачу Милошевича Гаагскому трибуналу. Это группа шовинистов, которые называют себя патриотами. Вот они и кормят бульварную прессу теориями заговоров, разными предположениями о ходе процесса, альтернативными версиями расследования. Вкупе это называется - попытки воспрепятствовать правосудию.
Андрей Шарый: Главный намек политических противников Джинджича - к убийству премьера причастны его соратники, якобы, как и он, погрязшие в связях с сомнительными бизнесменами и организованной преступностью. Говорит Борис Тадич, друг Зорана Джинджича, ныне - лидер Демократической партии.
Борис Тадич: Та бестиальность, с которой часть сербского общества отнеслась к смерти Джинджича, не открывает в нашем народе ничего нового. Как и отношение к закону, к убийцам, к вдохновителям преступления, к его заказчикам... Если бы Зоран был жив и мог бы следить за развитием событий, связанных с его гибелью, он сказал бы: "Ну вот, через годик начнут иронизировать над моей смертью". Все это обнажает самые темные стороны нашего национального сознания.
Айя Куге: Здание специального отдела Белградского окружного суда - только что отремонтированное, напичканное техникой и полицейскими - нам показывала судья Майя Ковачевич. Специальный отдел создан согласно закону по борьбе с организованной преступностью и рассматривает 14 дел. Суд над убийцами Джинджича - центральный, фигуранты этого судебного процесса проходят и по другим делам (в их числе - и политические убийства), в которые замешаны "красные береты" и Земунский клан.
Майя Ковачевич: В некоторых странах практикуется предоставление иммунитета от уголовного преследования бандитам, которые соглашаются сотрудничать со следствием. Такие свидетели - в Италии, например, их называют раскаявшимися - по сути, ключ к борьбе против организованной преступности. По нашему законодательству, если участник преступного клана помогает раскрыть его деятельность - он освобождается от ответственности, если ценность сведений, которые он сообщил, превышает ущерб от совершенных им преступлений.
Андрей Шарый: Таких вот раскаявшихся свидетелей в деле об убийстве премьер-министра Сербии - три. О судебных перспективах процесса - адвокат вдовы Зорана Джинджича Райко Данилович.
Райко Данилович: В зале суда, я надеюсь, истина будет выяснена. Кто организаторы и исполнители убийства, кто какую роль играл и так далее - это мы установим. Но вот кто был заказчиком, политическим вдохновителем убийства? Суд покарает убийц - и делу конец. А кто за ними стоял? Что эти люди организаторам убийства премьера обещали? Характерно, что никто не занимается расследованием деятельности сербских спецслужб. Чем они занимались накануне убийства, после убийства? Кто создавал и сейчас создает эту атмосферу вокруг трагедии премьер-министра?
Никола Барович: Ситуация в Сербии - катастрофическая, хотя это не означает, что потеряна последняя надежда. Высокая степень фашизации общества, ужасная социальная ситуация, огромное число людей без будущего, тайные службы, деятельность которых общество не контролирует. Более того, ситуация еще и ухудшается, потому что по-прежнему выгодные инвестиции - и политические. и финансовые, - могут делать только люди, связанные со спецслужбами или с преступным миром. Сербия попросту тонет.
Анлрей Шарый: Зорана Джинджича не вернешь, и то, что происходит вокруг суда над обвиняемыми в его убийстве - борьба за то, кем и как будет прочитано политическое наследие покойного премьера.
Борис Тадич: Политика может быть устремлена к жизни или к смерти. Сербская политическая методология - думать о вечном, о небе, а не о будничных проблемах. В одном интервью Зоран сказал, что с философской точки зрения на жизнь можно смотреть как на биологию: каждый из нас - результат борьбы сорока тысяч сперматозоидов, один из которых становится победителем. Только поэтому любой человек - уже победитель. А раз так - нужно радоваться жизни и благодарить за нее Бога. А инерция, характерная для сербского менталитета, склонность к летаргии - совершенно недопустимы. Джинджич не воспринимал такую философию.
Зоран Джинджич в интервью РС. Декабрь 2001 года.
Зоран Джинджич: Если хватит упорства, то успеха все равно добьешься. Мои десять лет в политике - это десять лет ежедневной борьбы. Я часто находился в меньшинстве, но в конце концов оставался в игре. А где мои противники? Они были в большинстве, и где они сейчас? Потому что историю невозможно остановить. На стороне европейской идеи в Сербии - вся логика истории.
Андрей Шарый: Зоран Джинджич похоронен на Почетной аллее белградского Нового кладбища. Эта мемориальная аллея устроена в семидесятые годы в основном для деятелей культуры, титовских генералов и партработников. Джинджич похоронен рядом с людьми, с идеологией которых он всю жизнь боролся, и от соседних могил его надгробный камень отличает только черный цвет мраморной плиты. К могиле Джинджича постоянно подходят, кто ставит поминальную свечу, кто крестится, кто кладет букетик цветов. В другом секторе кладбища, за памятником защитникам Белграда в годы Первой мировой войны, похоронен Желько Ражнатович-Аркан, известный преступный авторитет, жестокий сербский полевой командир, погибший в 2000 году в криминальных разборках. Цветы на его могиле тоже не вянут.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Кафе "Лира".
Айя Куге: В 12 часов 35 минут на Неманьиной улице показалась колонна дорогих автомобилей. Не доезжая сотни метров до перекрестка с улицей Князя Милоша, головная машина нырнула налево, к массивному зданию правительства Сербии. На другой стороне Неманьиной стриженый парень с военной выправкой, прижал к уху мобильный телефон и произнес несколько слов. Шофер остановил машину премьера у подъезда номер пять. Зоран Джинджич неловко выбрался из салона. Он успел сделать лишь один шаг к входу, и этот шаг оказался последним в его жизни. Хлопнули выстрелы. Джинджич повалился на ступеньки, пуля угодила в правую часть груди, прошила легкое и сердце. Другой пулей был ранен в живот телохранитель Милан Веруович. Премьера затолкали в машину, и БМВ, круто развернувшись, понесся в Центр клинической медицины. На операционный стол 50-летний Зоран Джинджич, премьер-министр Сербии, доктор философских наук, председатель Демократической партии, отец двоих невзрослых еще детей, был доставлен через десять минут в состоянии клинической смерти. Попытки реанимации результата не принесли. Говорит белградский адвокат Райко Данилович.
Райко Данилович: У премьера была повреждена нога, он передвигался с костылем - неудачно сыграл в футбол. В тот день у Джинджича была назначена встреча с министром иностранных дел Анной Линд, сейчас тоже, увы, покойной. За премьером следили - один из сотрудников госбезопасности сотрудничал с преступниками. Он сообщил им, - за деньги, естественно, - о маршруте Джинджича.
Андрей Шарый: Трое ремонтников, крепкие мужчины с военной выправкой, в синих комбинезонах с аппликациями на спине, работали в офисе номер 55 на третьем этаже здания на улице Адмирала Гепрата, 14. В этом бежевом доме располагалось Управление аэрофотосъемки, другие помещения сдавались или ремонтировались. Соседи не слышали шума за дверью, только шаги и негромкие голоса. Не могли они услышать и сигнала мобильного. От окна 55-го офиса до цели - всего 180 метров, пустяк для опытного снайпера. Оставив открытым окно, мужчины покинули здание. У подъезда их ждал неприметного цвета "Фольксваген-Пассат". Когда через час телевидение сообщило о покушении на премьера, они уже были на конспиративных квартирах. Рассказывает журналист Милош Васич, специалист по уголовным расследованиям.
Милош Васич: Я написал несколько книг и сотни статей об огнестрельном оружии. Мои пособия и сейчас используются как справочники в отделениях полиции, так что я знаю, о чем говорю. Найдены две гильзы, большинство свидетелей слышали два выстрела. Те, кто стояли близко к премьеру, якобы слышали и третий. Среди них - раненый телохранитель Джинджича Милан Веруович, которому нет оснований не доверять. Но речь идет о пуле, которая летит вдвое быстрее звука. Поэтому вначале был слышен хлопок - это пуля вошла в тело премьера, а звук от выстрела раздался только через две десятых доли секунды. Вторую пулю, правда, не нашли - ну что ж, и это возможно. Экспертиза показала: установлена связь между стрелком и именно этой винтовкой, что подтверждается и показаниями свидетелей.
Зоран Джинджич (из выступления в парламенте Сербии): Кто дает вам право считать себя усталыми? Устали - так идите, к черту, спать!.. АПЛОДИСМЕНТЫ... Вот вы не проголосуете сейчас - и еще на год уснете, и на десять лет, и на сто лет! Как спящая красавица, которая ждет, что ее разбудит принц! Кончились сказки, это реальная жизнь - так возьмите на себя ответственность, станьте настоящими политиками в реальной стране. Или проваливайте спать! АПЛОДИСМЕНТЫ
Андрей Шарый: Говорит Борис Тадич, преемник Джинджича на посту лидера Демократической партии.
Борис Тадич: Еще в ту пору, когда Джинджич был всего лишь молодым способным диссидентом, он увидел проблему, глубоко скрытую в характере нашего народа. По сути политическая практика Джинджича сводится к просветительской роли. Он пытался разъяснить: кончилось время сна, пора работать; сделай что-то для самого себя, чтобы потом сделать что-то и для других; не жалуйся на бездеятельность окружающих, если ты сам не шевельнул и пальцем, чтобы изменить ситуацию. Возьми на себя ответственность.
Райко Данилович: Убийство Джинджича - политическое преступление не только потому, что он был самым сильным политиком в стране, но и потому, что он был настоящим реформаторам, и он для Сербии - как Петр Великий для России. И в этом качестве он многим мешал. Джинджич не только проводил реформы, он пытался коренным образом изменить страну и народ.
Айя Куге: Мы сидим в кафе-ресторане "Лира", что пристроен к тому самому зданию на улице Адмирала Гепрата, 14. За минувшие месяцы здесь мало что изменилось. Разве что здание правительства - во-он оно, через сквер - обнесли со стороны пятого подъезда чугунной оградой. Сегодня теплый вечер, мамаши гуляют с младенцами, дети постарше играют на спортплощадке. 12 марта 2003-го я оказалась здесь минут через сорок после того, как стало известно о покушении на Джинджича. К месту страшного происшествия посторонних не пропускали, но через несколько часов у здания правительства горели сотни поминальных свечей.
Андрей Шарый: "У нас заказать убийство - так же просто, как заказать чашку кофе", - сказал после смерти Джинжича один белградский политик. Девяностые годы, время Милошевича, стали для Сербии эпохой террора: жертвами десятков заказных убийств становились политики, высокопоставленные чиновники, бизнесмены - и с незапятнанной, и с сомнительной репутацией, - журналисты. Смерть Джинджича, самое громкое в мире политическое убийство ХХ1 века, словно подвело итог этого несчастного сербского десятилетия. Впрочем, оставила ли Сербия это эпоху позади? Как ни всматривайся, этого не увидишь из белградского кафе "Лира".
Айя Куге: В день гибели премьера в Сербии ввели чрезвычайное положение. Министр внутренних дел объявил о начале операции "Сабля". Вскоре по телевидению показали фотографии обвиняемых в убийстве Джинджича и назвали имена предполагаемых организаторов преступления. За считанные недели полиция задержала по всей стране 3700 человек, среди них - и десяток участников покушения на премьера. Расторопность полиции и результативность ее действий удивила многих. Говорит судья Специального отдела белградского окружного суда по борьбе с организованной преступностью Майя Ковачевич.
Ковачевич: Как сообщили политики, близкие к правительству Джинджича, 13 марта, то есть на следующий день, должны были быть подписаны ордера на арест десятков лиц, причастных с организованной преступности.
Айя Куге: Кажется, так бывает только в голливудских боевиках и французских детективах, но в Сербии реальность оказалась драматичнее вымысла. Джинджич опоздал всего на сутки. Преступники нанесли удар первыми.
Андрей Шарый: Кто убил сербского премьера? Кто стоит за этим преступлением? Кому же мешал Зоран Джинджич?
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Нормальные пацаны.
Айя Куге: В детстве его, ученика музыкальной школы по классу виолончели, звали "Миша". В юности он получил кличку "Цемент", потому что здорово мастерил тренажеры с грузом из цемента для дворовых занятий бодибилдингом. Во французском Иностранном Легионе ему дали прозвище "Цветной" - за татуировку: змеи и розы от пояса до шеи. На войнах в Хорватии и Боснии он стал известен как "Легионер". Милорад Улемек Лукович - бывший вор, бывший вышибала в парижском ночном клубе, бывший "солдат удачи". Он же - полковник МВД Сербии, командир Отряда специального назначения "красные береты". Этот отставной офицер - главный обвиняемый в организации убийства премьер-министра Сербии.
Аендрей Шарый: Из Белграда Милорад Улемек бежал, скрываясь от полиции. На родину вернулся ветераном войн в Африке и Латинской Америке и в 92-м году вступил в Сербскую добровольческую гвардию, жестокое и преступное паравоенное формирование, известное как "Тигры Аркана". Воевал с пользой для себя, купил в Белграде дискотеку "Зомби". После войны стал заместителем командира, а потом - командиром отряда специального назначения, действовавшего по прямому приказу руководителей сербских специальных служб. "Красных беретов" ценили - в мае 97 года на торжествах по случаю пятилетия отряда присутствовал сам Слободан Милошевич. Президенту подарили значок и показали музей славы, который один свидетель этого торжества назвал "собранием доказательств для Гаагского трибунала", где судят военных преступников. Легионер к той поре женился, взял фамилию супруги - Лукович, но семья просуществовала недолго. Его новой подругой стала вдова одного офицера отряда "красных беретов", которая, как говорят, и свела молодого командира с лидерами белградского преступного мира.
Айя Куге: Земун - городок на берегу Савы, теперь - район Белграда. Сурчин - поселок, где расположен столичный аэропорт. В Земуне и Сурчине сформировались преступные группировки, взявшие под контроль перепродажу краденых автомобилей, торговлю наркотиками, контрабанду сигаретами и прочий нелегальный бизнес. История оргпреступности в Сербии - это параллельная история страны, о ней не пишут в учебниках. "Парни с горячего асфальта" делились доходами с властью, выполняли поручения спецслужб. Белградский адвокат Райко Данилович.
Райко Данилович: Земунский клан возник во времена Милошевича, который использовал бандитов для ликвидации политических противников. Убийства совершали "земунцы" и их боевой кулак" - "красные береты", а госбезопасность обеспечивала прикрытие, занималась слежкой, снабжала информацией. Так было при подготовке убийства журналиста Славко Чурувии, при покушении на лидера оппозиции Вука Драшковича на Ибарском шоссе, когда погибли четверо его сотрудников. Служба госбезопасности во главе с Радомиром Марковичем отбирала исполнителей преступлений.
Андрей Шарый: Из уличной шпаны бандиты превращались во владельцев предприятий, торговых центров, игорных клубов, газет, участвовали в общественной жизни, финансировали политические партии, становились депутатами. А "пацаны" в военную пору оказывались патриотами - и привозили с фронта грузовики награбленного. Потом многие сохранили отношения с боевыми друзьями, в мирное время ставшими полицейскими и спецназовцами и теперь получавшими свою долю криминальной прибыли. Говорит журналист Милош Васич, специалист по уголовным расследованиям.
Милош Васич: К лету двухтысячного года главари Земунского клана пришли к выводу: время Милошевича проходит. Ребята, известные принадлежностью к преступному миру, как и "красные береты", вдруг появились качестве сотрудников службы охраны на митингах оппозиции. Контакты с политиками-демократами не помешали Легионеру выкрасть и ликвидировать бывшего президента Сербии Стамболича, который показался Милошевичу опасным противником. Что и характеризует Легионера как во всех отношениях универсального солдата.
Айя Куге: Зоран Джинджич не считал политику искусством, его называли "менеджером революции" и "политическим оператором". "Прагматизм в нем был сильнее принципиальности, - писал еженедельник "Време". Накануне белградской революции, окончившейся крахом не желавшего признать поражение на выборах Милошевича, Джинджич вступил в контакт со спецслужбами, чтобы выяснить их позицию на случай, если конфронтация властей и граждан станет роковой. В ночь накануне народного бунта он встретился с командиром "красных беретов".
Из книги Драгана Буйошевича и Ивана Радовановича "Пятое октября. Переворот, который продлился сутки".
"Приезжай один, - сказал Легионер, - Без охраны". Они встретились на улице Адмирала ГепрАта, а потом в бронированном джипе Луковича колесили по городу. "Будет горячо, - сказал Легионер, - Я получил приказ открыть огонь". Джинджич был спокоен: "И что же?" - "Пусть твои ребята не трогают полицейских. Не блокируйте казармы". - "Хорошо", - сказал Джинджич, - Даю тебе слово". Позже Джинджич признал: "Больше всего я боялся "красных беретов". После разговора с Легионером у меня упал камень с сердца".
Айя Куге: "Красные береты" поддержали революцию. Потом Джинджич якобы заявил газетчикам: "Я должен Легионеру жизнь". Легионер добавил: "И власть". Что Джинджич обещал полковнику - в обмен на "жизнь и власть"? Сам он утверждал - ничего.
Милош Васич: Новая власть потеряла время. Связи земунской группировки в службах безопасности и среди чиновников укреплялись. Сказалось и преклонение интеллектуалов перед грубой силой, безотчетное уважение ко всем этим простым ребятам, хозяевам улицы с мутным прошлым, якобы крупным специалистам по силовым операциям, которые вдруг стали защитниками демократии. Это простодушное очарование стоило дорого.
Андрей Шарый: После смерти в междоусобных разборках лидера Сурчинского клана Зорана Шияна и бывшего командира "Тигров" Желько Ражнатовича-Аркана, известного криминального авторитета, политика, владельца футбольной команды , баланс сил в преступном мире изменился. В борьбе двух главных кланов, сурчинского и земунского, победу должен был одержать тот, у кого крепче связи с госбезопасностью.
Айя Куге: Командир "красных беретов" водил дружбу с лидером "земунцев" Душаном Спасоевичем по кличке Албанец. Албанец и Легионер вместе планировали операции, самым прибыльным делом считался выкуп за похищенных миллионеров. Это была жизнь, в которой, по выражению одного столичного журналиста, "реки виски текли между горами кокаина". Отряд спецназа находился в зените славы. Осенью 2001 года "красные береты", недовольные политикой властей по отношению к Гаагскому трибуналу, устроили демонстрацию силы, перекрыв бэтээрами главную белградскую автомагистраль. Силой бороться с мятежом не решились, ведь Лукович якобы пользовался поддержкой спецслужб. Правительство Джинджича пошло на переговоры с Легионером.
Милош Васич: Да он простой бандит, а не герой из кинобоевика! Один высокий чин в госбезопасности сказал мне: пока мы "красных беретов" держали в кулаке, все было в порядке. Как только им стали потакать - отряд вышел из-под контроля. Вот непростительная ошибка Джинджича, может быть, стоившая ему жизни: нужно было расформировывать отряд "красных беретов" не-мед-лен-но! Но - побоялись, думали - никому с ними не справиться. А в боевых подразделениях "красных беретов" было всего-то человек 150! Но кое-кому в полиции был выгоден миф о всесилии спецназовцем.
Из интервью белградского политика Небойши Човича.
Небойша Чович: Сербией управляет мафия: чиновники, представители новой деловой элиты, бывшие лидеры паравоенных формирований. Страной управляет преступник, у которого нет лица.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Без лица.
Айя Куге: В начале 2003 года, незадолго до покушения на Зорана Джинджича, отряд специального назначения провел рекламную компанию, приглашая в свои ряды новобранцев. С гигантских плакатов, расклеенных по всему Белграду, скалился свирепый волк - талисман "красных беретов". Надпись гласила: "Терроризм - это болезнь. Позвони доктору! Ты можешь стать одним из нас!"
Андрей Шарый: Задачей преступной группировки, совершившей убийство Джинджича, следствие считает "достижение финансовой мощи и общественного влияния с целью захвата власти и свержения конституционного строя" (цитата из текста обвинения). Командира "красных беретов" Милорада Луковича и его сообщников обвиняют, ни больше, ни меньше, в подготовке государственного переворота. Сербский юрист и общественный деятель Никола Барович.
Никола Барович: Зоран Джинджич был смелым человеком. Он считал, что в любых условиях сможет удержать ситуацию под контролем. Видимо, премьеру не хватало поддержки даже со стороны соратников. Думаю, он так и остался одиноким политиком. Ключевым вопросом для Джинджича оказалось соревнование со временем. Сейчас понятно: нужно было распускать и службу госбезопасности, и отряд "красных беретов", и Легионера изолировать... Теперь сербский выбор таков: либо - в будущее, либо - в могилу. Демократам ясно сообщили убийством Джинджича: мы смотрим на вас в оптический прицел.
Андрей Шарый: В последний раз интервью для радио "Свобода" у Зорана Джинджич а мы брали примерно за год до его смерти - в том самом здании правительства, рядом с которым он был убит. Снова слушаем запись, и многое из сказанного Джинджичем - как всегда, наверное, бывает в таких ситуациях - кажется пророческим.
Зоран Джинджич: В Сербии наступило время серьезности. Некоторые еще не поняли, что невозможно, как раньше, без всякой ответственности участвовать в политике. Нельзя допускать, чтобы только граждане испытывали на себе последствия безответственной политики. Тот, кто нарушает эти правила, будет наказан. Или меняйте нас! Нет больше шуток с государством в Сербии!
Райко Данилович: Месяца через три после прихода к власти, в начале 2001-го года, Джинджич сделал такое заявление: вне зависимости от того, кто и как разбогател - если вы оставите свои деньги в сербской экономике, если вы впредь будете работать в соответствии с законом - мы освободим вас от преследований. А те, кто сохранят связи с преступностью - пусть пеняют на себя.
Милош Васич: Кто-то прислушался к очень ясному заявлению премьера и свернул свой нелегальный бизнес. Знаете, у нас - как и в России - есть пословица: "Не спрашивай меня о том, как я заработал свой первый миллион". Главарь Земунского клана Душан Спасоевич, конечно, на предупреждение Джинджича внимания не обратил. Наверное, еще и потому, что его прикрывал Милорад Лукович - авторитетом командира несгибаемого отряда "красных беретов", которому, как казалось, никто в Сербии не мог противостоять.
Айя Куге: Эксперты, с которыми нам довелось встретиться, называли в числе бизнесменов, которые решили мутное прошлое сменить на законопослушное будущее, имя бывшего лидера Сурчинского клана Любиши Бухи по кличке Темнота. Так или иначе, именно принадлежавшее Бухе Темноте предприятие "Дифенс Роуд" получило от правительства Сербии выгодный заказ на строительство автодорог - говорят, потому, что только его фирма располагала соответствующими дорожными машинами. Правда ли, что Буха внял призыву Джинджича, выяснить нам не удалось. Ясно другое: прежние партнерские отношения Бухи с Земунским кланом превратились во враждебные. На Буху дважды устраивали покушения, потом угробили его новый бизнес - взорвали все дорожные укладчики. Продолжает адвокат Райко Данилович.
Райко Данилович: Буха понял, что жить ему осталось недолго - и сдался полиции, получив взамен иммунитет от судебных преследований. Ему пришлось бежать в Анкару, где он явился в наше посольство. В посольстве перепугались, не знали, что делать. Потом Буху спрятали, в Турцию специально ездил следователь, снимать показания. Буха все, - историю за историей, преступление за преступлением, главу за главой - все отстучал.
Айя Куге: Показания Бухи, которые сербский министр внутренних дел впоследствии назовет "фрагментом, которого не хватало для того, чтобы сложилась мозаика", попали в газеты. Для анализа его покаяний в МВД образовали специальную группу под названием "Свидетель". Этот свидетель обвинял Милорада Луковича и Душана Спасоевича: в торговле наркотиками (оборот - больше 100 килограммов героина ежемесячно), в организации совершенных по указанию Слободана Милошевоча или его окружения политических убийств, в похищениях людей с целью выкупа (только за одного украденного бизнесмена бандиты получили три с половиной миллиона евро).
Андрей Шарый: Легионер продолжал жить, ни в чем себе не отказывая, о его похождениях бульварная пресса слагали легенды. После серии драк и дебошей, устроенных полковником Луковичем, ситуация стала совсем уж нетерпимой: его отстранили от командования "красными беретами" и отправили в отставку, хотя влияние на отряд Легионер сохранил, как и привилегии, вроде телохранителей и служебной машины. На обвинения Бухи Темноты Легионер ответил открытым письмом, в котором отрицая свою вину, напоминал о заслугах в свержении режима Милошевича. Вот цитата: "Мерило моей жизни - это национальное достоинство и патриотизм, которые я ношу в своей груди, а не снисходительность, которую я проявляю в отношении других". Развитие событий показало: беспокоился не один только Легионер.
Никола Барович: Если не считать преступлений, совершенных психически больными, все злодеяния в Сербии вершатся с ведома или при участии спецслужб. Земунский клан, "красные береты" - только филиалы главной преступной организации. Вот мое заключение: находится ли Сербия под контролем тайных служб? Ответ: Да! Существуют ли в Сербии общественные процессы, которые госбезопасность не контролирует? Ответ: Нет! Связаны ли специальные службы с преступностью? Без сомнения!
Райко Данилович: Многие чиновники режима Милошевича и сейчас на своих местах. Не знаю, как в России, а у нас еще действует политическая полиция, которая занимается так называемыми внутренними врагами - не террористами и не шпионами, а тем, кто что думает, кто за кого в политике и так далее.
Андрей Шарый: Материалы следствия позволяют сделать вывод: полковника Луковича планомерно "кормили" информацией о пристальном интересе к нему и к другим "красным беретам" со стороны Гаагского трибунала. Это не было правдой. Как утверждают свидетели, главарь Земунского клана Душан Спасоевич часто хвастался: мол, нам ничего не страшно, мы - "государство в государстве". Но, видимо, опасался и Спасоевич. Информаторы в спецслужбах сообщали: давление нарастает, полиция готовит операцию "Сабля" - фронтальный удар на Земунский клан.
>Айя Куге: Как доказано сейчас, роковые выстрелы 12-го марта - четвертое по счету покушение на премьер-министра. Прежние попытки, о которых тоже известно и обстоятельства которых вызывают множество вопросов о системе защиты личной безопасности главы сербского правительства, не удались. Но преступники шли до конца, поскольку считали Зорана Джинджича своим главным врагом. И еще потому, что были уверены - "Сабля" шелк не сечет.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. "Сабля" шелк не сечет.
Айя Куге: В последних числах марта 2003 года заместитель командира отряда специального назначения подполковник Звездан Йованович вместе с несколькими другими офицерами был вызван на совещание в министерство внутренних дел. Личное оружие офицеры сдали у входа. В кабинете, куда было предписано явиться, вместе с тремя генералами их ожидала группа захвата. При аресте "красные береты" сопротивления не оказали.
Андрей Шарый: Как явствует из документов следствия, 7 апреля Звездан Йованович, в присутствии назначенного прокуратурой адвоката, признался, что убил премьер-министра Сербии Зорана Джинджича. Согласно подписанному им протоколу допроса, Йованович застрелил премьера выстрелом из снайперской винтовки "Хеклер и Кох", но, чтобы удостовериться в смерти жертвы, выпустил вторую пулю. На линию огня попал охранник премьера. Искренность показаний Йовановича его адвокаты ставят под сомнение. Говорит судья специального отдела по борьбе с организованной преступностью Белградского окружного суда Майя Ковачевич.
Майя Ковачевич: По законодательству Сербии, признание, сделанное обвиняемым в ходе допроса в полиции, может быть принято в качестве доказательства на судебном процессе, если такое заявление было сделано в присутствии адвоката и прокурора и с соблюдением всех процессуальных норм. Звездан Йованович сознался в совершении преступления. На суде он отказался отвечать на вопросы, что наш закон рассматривает как допустимый способ защиты. Йованович не отказался от своих показаний, не сказал, например, что при допросе не присутствовал адвокат, что его вынудили подписать протокол. Об этом твердят его адвокаты.
Айя Куге: В отряде специального назначения подполковника Йовановича за холодные немигающие глаза звали Змея, а за верную руку и умение снайпера - Звеки, от глагола - "zveknuti - звякнуть", на воровском жаргоне - "застрелить", "шлепнуть". Мотивом для совершения преступления - сверяемся по тому же протоколу допроса - стали заявления бывшего командира Йовановича Милорада Луковича о том, что Джинджич собирается передать Гаагскому трибуналу полтора десятка "красных беретов", в их числе - и Легионера, и Йовановича, а отряд расформировать. "Убийство я совершил по политическим причинам, - сообщил Змея, - поскольку считал: так я смогу предотвратить выдачу сербских патриотов в Гаагу, остановить роспуск отряда и распад Сербии. Гаага - величайший позор национальной истории".
Андрей Шарый: Следствие восстановило картину преступления, ее подтверждают показания свидетелей. Известно, кто разрабатывал план покушения, кто подыскивал позицию для снайпера, названы имена информаторов в спецслужбах, известно, кто подавал сигнал о приближении машины премьера, кто сидел за рулем "Фольксвагена", на котором скрылись Йованович и его сообщники, кто снимал конспиративные квартиры. Адвокат Райко Данилович на процессе защищает интересы вдовы премьер-министра.
Райко Данилович: Они, конечно, попытались скрыться, но полиция уже знала, кто куда побежит, эти люди находились под подозрением, их берлоги были засвечены. Сразу же были арестованы некоторые участники покушения. Один из них - Миладин Сувайджич по кличке "Джуро Немой" в обмен на гарантию освобождения от уголовной ответственности сдал дружков. Он сказал: винтовку "Хеклер и Кох" из арсенала "красных беретов" взял Лукович. После убийства Джинджича главарь ЗЕмунского клана Спасоевич приказал вернуть оружие на место. Винтовку спрятали в условленном месте, в карьере, но забрать оружие "красные береты" не успели, полиция оказалась быстрее.
Айя Куге: Главарь Земунской преступной группировки Душан Спасоевич убит полицейскими через несколько дней поисков в одном из пригородных поселков. По официальной версии, его застрелили из-за сопротивления при аресте. Эта версия у многих вызывает сомнения: показания Спасоевича о связях ЗЕмунского клана могли попортить кровь многим в полиции и спецслужбах. Спорные моменты следствия анализирует журналист Милош Васич, специалист по уголовным расследованиям, бывший полицейский.
Милош Васич: В принципе, было бы логичнее, если бы преступники уничтожили винтовку, из которой застрелили Джинджича, ну, скажем, утопили в реке. Может быть, этот момент прояснится в ходе процесса. Другой спорный вопрос - гибель Душана Спасоевича Албанца. Тут, в общем, можно найти объяснение: дело было глухой ночью, спецназовцы нервничали, поскольку получили от министра внутренних дел указания взять Спасоевича живым даже ценой потерь. Поначалу перепутали дом, Спасоевич с сообщником, как выяснилось, скрывался в соседнем здании. Началась стрельба. А у полицейских знаете какая логика: "Да чтобы я погибал за такие деньги?" Ну и от греха подальше грохнули обоих.
Айя Куге: Бывший командир отряда "красных беретов" Милорад Лукович, объявленный главным организатором преступления, бежал. Министр внутренних дел Душан Михайлович, прежде уважительно называвший Луковича "господин Легионер", заявил: "Он сидит в крысиной норе, и, как только высунется, будет арестован". Газеты распухли от версий - где она, эта крысиная нора? - а те, кто не скрывал симпатий к "красным беретам", усмехались: полицейская "Сабля" шелк не сечет.
Андрей: Полиция уничтожила Земунский клан, насчитывавший более 200 "стволов". В убийстве Джинджича обвинялись около двадцати человек - двоих застрелили, девять сейчас - на скамье подсудимых, остальные - в бегах. Злополучный отряд специального назначения через две недели после смерти премьер-министра расформировали, некоторые "красные береты" - за решеткой, кого-то уволили в запас, но почти все служат теперь в других силовых подразделениях, в жандармерии.
Милош Васич: Связи Земунского клана в полиции и госбезопасности раскрыты. Арестованы их информаторы. Кадровые перемены в спецслужбах начали проводить еще до убийства премьера, да не успели. Ну, конечно, и сейчас есть коррупция в полиции, но осталась мелкая рыбешка. Большие организованные преступные группировки разбиты. Образовался вакуум, который неминуемо будет заполнен. Но все-таки у полиции пока есть преимущество: им легче контролировать появление новых крокодилов в этом болоте.
Айя Куге: За год после смерти премьер-министра в Сербии многое переменилось. Реформаторский порыв угас, политики-демократы рассорились между собой, партия Джинджича в оппозиции, а к власти пришли умеренные националисты, его заклятые противники. Изменился общественный климат: покойного премьера не все вспоминают добрым словом, зато о "красных беретах" опять говорят как о настоящих патриотах. 1 мая страна пережила шок: полковник Милорад Лукович, главный обвиняемый по делу об убийстве Джинджича, добровольно сдался полиции.
Милош Васич: Первое логичное предположение - Легионер договорился с кем-то из нынешнего правительства, что представители власти опровергают. Есть другая версия: Лукович сдался, чтобы спасти свою шкуру, поскольку задолжал международным торговцам наркотиками, серьезным ребятам, а расплатиться не мог - после операции "Сабля" нет ни Земунского клана, ни отряда "красных беретов".
Райко Данилович: Легионер привык к широкой жизни, к тому, что его всюду замечают, что его сопровождают несколько джипов, привык, что его ребята пугают автоматами официантов в кафе... И такому человеку вдруг приходится прятаться. Думаете, это легко? Человек быстро попадает в зависимость от своих привычек.
Айя Куге: Милорад Лукович Легионер, так или иначе - в тюрьме. Вместе со Звезданом Йовановичем Змеей, вместе с другими "красными беретами" и бандитами из Земунского клана. Больше, чем по именам, они известны по кличкам. Зорана Джинджича - и его попытку реформ в Сербии - убили люди с прозвищами Змея, Крыса, Дурак, Волк, Немой. Теперь черту под их прошлым предстоит подвести судьям.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. Процесс.
Айя Куге: 22 декабря 2003 года при беспрецедентных мерах безопасности в здании специального отдела Белградского окружного суда по борьбе с организованной преступностью открылся процесс по делу об убийстве премьер-министра Зорана Джинджича. Обвиняемый Йованович, одетый в гармонирующий с цветом его глаз светло-серый костюм, сидел в специальном боксе за пуленепробиваемым стеклом. Держался он уверенно и, может быть, еще и потому выглядел значительнее своих сообщников, ни один из которых не рискнул устроиться рядом с ним в первом ряду. Жена Йовановича Оливера, безуспешно попытавшаяся пронести в зал заседаний охотничий нож, несмело улыбалась из ложи для зрителей. Председатель судейской коллегии торжественно открыл процесс: "Республика Сербия против Звездана Йовановича..." Через полчаса обвиняемый заявил: я признался в совершении преступления под давлением, и, поскольку не верю, Ваша честь, в беспристрастность правосудия, на вопросы отвечать отказываюсь...
Милош Васич: Судебный процесс пытаются "утопить" политическими методами. Главную силу нынешнего сербского правительства, партию Воислава Коштуницы, мучит чувство мести по отношению к покойному премьеру. Поскольку и прежде сторонники Коштуницы называли Джинджича и политиков из его окружения ворами, мафиози и гангстерами (вот только поиском доказательств себя не утруждали), то теперь они пытаются оказать давление на суд. Это попытки скорее аффективной природы. Такие политики, как мне кажется, ненавидят Джинджича больше, чем они любят власть, Сербию и даже самих себя.
Айя Куге: С официальной версией следствия, действительно, согласны не все. Близкие к правительству Коштуницы журналисты проводят параллельные расследования. Газеты и журналы перечисляют вопросы к прокурору, а по Белграду кружат замысловатые слухи: Джинджича убили, потому что он был немецким шпионом; Джинджича убили выстрелом в упор его же телохранители, а все остальное - инсценировка; метили не в премьера, а в его охранника, чтобы дать полиции повод для операции "Сабля", но снайпер промахнулся...
Милош Васич: Сушествует нечто, что можно назвать организацией. В эту неформальную группу входят адвокаты обвиняемых, люди, которые никогда не простят Джинджичу выдачу Милошевича Гаагскому трибуналу. Это группа шовинистов, которые называют себя патриотами. Вот они и кормят бульварную прессу теориями заговоров, разными предположениями о ходе процесса, альтернативными версиями расследования. Вкупе это называется - попытки воспрепятствовать правосудию.
Андрей Шарый: Главный намек политических противников Джинджича - к убийству премьера причастны его соратники, якобы, как и он, погрязшие в связях с сомнительными бизнесменами и организованной преступностью. Говорит Борис Тадич, друг Зорана Джинджича, ныне - лидер Демократической партии.
Борис Тадич: Та бестиальность, с которой часть сербского общества отнеслась к смерти Джинджича, не открывает в нашем народе ничего нового. Как и отношение к закону, к убийцам, к вдохновителям преступления, к его заказчикам... Если бы Зоран был жив и мог бы следить за развитием событий, связанных с его гибелью, он сказал бы: "Ну вот, через годик начнут иронизировать над моей смертью". Все это обнажает самые темные стороны нашего национального сознания.
Айя Куге: Здание специального отдела Белградского окружного суда - только что отремонтированное, напичканное техникой и полицейскими - нам показывала судья Майя Ковачевич. Специальный отдел создан согласно закону по борьбе с организованной преступностью и рассматривает 14 дел. Суд над убийцами Джинджича - центральный, фигуранты этого судебного процесса проходят и по другим делам (в их числе - и политические убийства), в которые замешаны "красные береты" и Земунский клан.
Майя Ковачевич: В некоторых странах практикуется предоставление иммунитета от уголовного преследования бандитам, которые соглашаются сотрудничать со следствием. Такие свидетели - в Италии, например, их называют раскаявшимися - по сути, ключ к борьбе против организованной преступности. По нашему законодательству, если участник преступного клана помогает раскрыть его деятельность - он освобождается от ответственности, если ценность сведений, которые он сообщил, превышает ущерб от совершенных им преступлений.
Андрей Шарый: Таких вот раскаявшихся свидетелей в деле об убийстве премьер-министра Сербии - три. О судебных перспективах процесса - адвокат вдовы Зорана Джинджича Райко Данилович.
Райко Данилович: В зале суда, я надеюсь, истина будет выяснена. Кто организаторы и исполнители убийства, кто какую роль играл и так далее - это мы установим. Но вот кто был заказчиком, политическим вдохновителем убийства? Суд покарает убийц - и делу конец. А кто за ними стоял? Что эти люди организаторам убийства премьера обещали? Характерно, что никто не занимается расследованием деятельности сербских спецслужб. Чем они занимались накануне убийства, после убийства? Кто создавал и сейчас создает эту атмосферу вокруг трагедии премьер-министра?
Никола Барович: Ситуация в Сербии - катастрофическая, хотя это не означает, что потеряна последняя надежда. Высокая степень фашизации общества, ужасная социальная ситуация, огромное число людей без будущего, тайные службы, деятельность которых общество не контролирует. Более того, ситуация еще и ухудшается, потому что по-прежнему выгодные инвестиции - и политические. и финансовые, - могут делать только люди, связанные со спецслужбами или с преступным миром. Сербия попросту тонет.
Анлрей Шарый: Зорана Джинджича не вернешь, и то, что происходит вокруг суда над обвиняемыми в его убийстве - борьба за то, кем и как будет прочитано политическое наследие покойного премьера.
Борис Тадич: Политика может быть устремлена к жизни или к смерти. Сербская политическая методология - думать о вечном, о небе, а не о будничных проблемах. В одном интервью Зоран сказал, что с философской точки зрения на жизнь можно смотреть как на биологию: каждый из нас - результат борьбы сорока тысяч сперматозоидов, один из которых становится победителем. Только поэтому любой человек - уже победитель. А раз так - нужно радоваться жизни и благодарить за нее Бога. А инерция, характерная для сербского менталитета, склонность к летаргии - совершенно недопустимы. Джинджич не воспринимал такую философию.
Зоран Джинджич в интервью РС. Декабрь 2001 года.
Зоран Джинджич: Если хватит упорства, то успеха все равно добьешься. Мои десять лет в политике - это десять лет ежедневной борьбы. Я часто находился в меньшинстве, но в конце концов оставался в игре. А где мои противники? Они были в большинстве, и где они сейчас? Потому что историю невозможно остановить. На стороне европейской идеи в Сербии - вся логика истории.
Андрей Шарый: Зоран Джинджич похоронен на Почетной аллее белградского Нового кладбища. Эта мемориальная аллея устроена в семидесятые годы в основном для деятелей культуры, титовских генералов и партработников. Джинджич похоронен рядом с людьми, с идеологией которых он всю жизнь боролся, и от соседних могил его надгробный камень отличает только черный цвет мраморной плиты. К могиле Джинджича постоянно подходят, кто ставит поминальную свечу, кто крестится, кто кладет букетик цветов. В другом секторе кладбища, за памятником защитникам Белграда в годы Первой мировой войны, похоронен Желько Ражнатович-Аркан, известный преступный авторитет, жестокий сербский полевой командир, погибший в 2000 году в криминальных разборках. Цветы на его могиле тоже не вянут.