- "То, что юбилей 50-летия образования КГБ был незамечен, в общем, имеет вполне ясное и логичное объяснение..."
- У советских собственная гордость:
На буржуев смотрим свысока.
- "Буржуй, вариант Аркадия Гайдара "буржуин проклятый", тоже хорошее название, - это ровно тот, кто противостоит советскому человеку..."
Мои чувства, мечты и фантазии
Снова в сердце как пламя зажглись
Я в боях с мировой буржуазией
Заслужил себе личную жизнь.
Спрятался месяц за тучку -
Больше не хочет гулять
Дозвольте мне белую ручку
К красному сердцу прижать.
У сегодняшней передачи две темы: пропущенный юбилей и трансформирующиеся в нашей повседневности слова недавнего прошлого.
Итак, наш первый сюжет. - Пропущенный юбилей.
13 марта исполнилось 50 лет со дня создания КГБ. Страна, привыкшая уже отмечать День чекиста почти как национальный праздник, этот полувековой юбилей "проехала", почти не заметив. Нет, возможно, на Лубянке и состоялись какие-то совсекретные междусобойчики с речами и даже употреблением напитков. Но вот чтобы общенародное торжество с праздничным концертом, "не думай о секундах свысока" по радио, публичные высочайшие поздравления и дежурные штирлицы по телику - так не было этого!... Разве что в нескольких телевизионных программах сухо, по-бухгалтерски упомянули "50 лет назад был образован..." да Парфенов в "Намедни" 14 марта - в день президентских выборов - дал сюжет под названием "Огромный орган безопасности". - С экрана всенародно переизбираемый президент (еще подполковником гебешного резерва, находящимся на посту председателя российского правительства - съемка 1999 года) бодро повторил незабытое многими и сегодня - свой рапорт тогдашнему руководству "органов": "Группа сотрудников ФСБ, направленная вами в командировку под прикрытием правительства, на первом этапе со своими задачами справляется". Казалось бы, 13-го, в счастливый и знаменательный для Конторы Глубинного Бурения день закрепления ее высочайшего за всю ее, - хоть с 17-го, хоть с 54-го года, - историю успеха, она могла бы отметить свой профессиональный юбилей и погромче. Ан, нет!..
Показалось многим (мне в том числе), что причина тут - совпадение дат полувекового юбилея КГБ и выборов Владимира Владимировича Путина на второй срок. - Для его пиара публичное гебешное ликование могло быть и некстати. (Нужно ли лишний раз упоминать об органах и их связи с вторично избираемым - в стране и так все помнят, а зарубежных демократических партнеров зачем лишний раз нервировать?...) Но вот скрупулезный исследователь истории советских сыскных, разведывательных и карательных органов Никита Васильевич Петров уверяет меня, что причины забвения знаменательной даты совершенно в ином:
Никита Петров: Дело вовсе не в том, что совпали даты выборов и этого юбилея, дело в том, что само образование КГБ не является определенным знаковым событием для современных работников спецслужб. Они скорее готовы брать свои истоки, отсчитывать свою историю от 20 декабря 17-го года или, как раньше очень образно выразился Егор Кузьмич Лигачев, "все они родом из Октября".
Владимир Тольц: Здесь я должен, видимо, пояснить слушателям про "октябрь" - на самом деле декабрь 17-го. 7-го, а по "новому" стилю 20 декабря 1917г. постановлением Совета Народных Комиссаров была "для борьбы с контрреволюцией и саботажем в Советской России" образована Всероссийская чрезвычайная комиссия (ВЧК). Ее первым председателем был назначен Феликс Дзержинский.
Как только "органы" при последующих "перелицовках" и "зачистках" не именовались: в 1922-м ВЧК упразднили и образовали из него ГПУ (Главное политическое управление при Народном комиссариате внутренних дел РСФСР; в ноябре 23-го учредили ОГПУ (Объединенное государственное политическое управление) уже при Совнаркоме СССР; в 34-м "госбезопасность" влилась в НКВД Союза ССР, а в 41-м этот наркомат поделили надвое - НКВД, во главе которого до 45-го года находился Лаврентий Берия, и НКГБ (Народный комиссариат госбезопасности), возглавлявшийся Всеволодом Меркуловым. После смерти Сталина, в марте 53-го создали, как сейчас выражаются, "супер-министерство" внутренних дел, объединившее в себе и прежние МВД и МГБ. (Идея принадлежала Берия.) Министром стал Сергей Круглов. А через 2 с половиной месяца после казни Берия его супер-детище было расчленено, а статус госбезопасности "понижен". - Так появился Комитет государственной безопасности при СМ СССР. (Не Министерство, а Комитет, и не "Совета министров", а лишь при нем!) Историк "органов" Никита Петров рассказывает:
Никита Петров: Организация в КГБ в то время являлась всего-навсего лишь некоей бюрократической процедурой, когда органы то сливаются, то вновь разъединяются. Более того, руководство КГБ до Андропова не представляло ярких фигур, которые сейчас брались бы на щит. Ничего хорошо в печати, ни в мемуаристике мы не встретим ни о Серове, первом председателе КГБ, тем более никто не хвалит пришедших ему на смену партийных и комсомольских выдвиженцев Шелепина и Семичастного.
Владимир Тольц: Нет, хвалить-то, хвалят, порой! Правда, в основном, чекистские и околочекистские авторы. Ну, вот, например, Филипп Бобков - бывший глава 5-го "идеологического управления" КГБ и сотрудник "Моста" Гусинского. (Ныне он именуется писателем; пишет о "глобальном капитализме"). Этот сумел похвалить и назначение Шелепина на пост главы КГБ:
"Кандидатура Шелепина ни у кого особых сомнений не вызывала: умный, способный, образованный (в свое время окончил знаменитый ИФЛИ - институт истории, философии и литературы). А.Н.Шелепин представлялся всем человеком с ясной позицией и твердой рукой, в достаточной мере требовательный и настойчивый. На мой взгляд, он по праву занял должность Председателя Комитета госбезопасности. Именно такому человеку было под силу перестраивать работу Комитета в соответствии с решениями XX съезда партии". Владимир Тольц: Но тут же и "ложка дегтя": во-первых, "комсомольский вожак" Шелепин не воевал на фронте. Во-вторых:
"...серьезной ошибкой Шелепина, на мой взгляд, явилось то, что он с самого начала не скрывал своего недоверия к кадровым сотрудникам органов госбезопасности, и не только к тем, кто был в чем-то повинен, а ко всем без исключения. Это сразу насторожило коллектив. Шелепин поспешил убрать многих проверенных и опытных чекистов, а на их место привел молодых ребят из комсомола, у которых не было ни житейского опыта, ни серьезной профессиональной подготовки, а кое-кто оказался просто карьеристом".
Владимир Тольц: "Литератор" Бобков нашел, на мой взгляд, удивительно деликатное выражение для описания группового недовольства кадровых чекистов комсомольскими ставленниками Шелепина. Но главное - чекистов-профи раздражало внутриведомственное - в угоду начальству - "тотальное" реформаторство Шелепина и совершенно не раздражало то, что пугало многих (например, Солженицына) - "железный Шурик" рвался к вершинам власти. Это в конце концов насторожило и власть, и стоило Шелепину чекистской карьеры.
Другого "лубянского комсомольца" - Владимира Семичастного, сменившего Шелепина на посту начальника ГБ, некоторые околоведомственные писатели тоже теперь похваливают, даже "отмазывают" кое за что - в духе времени. Например, за сравнение Пастернака со свиньей - это-де ему, тогда еще комсомольскому вождю, Хрущев велел в речь вставить... Но вместе с тем не скрывается: в "органах" "его сочли бледной копией Шелепина." По словам бывшего зампреда КГБ Ардалиона Малыгина, "Как третий экземпляр на машинке под копирку". Те же ветераны ГБ осуждали Семичастного ("Вовку", как они его именовали) за его пост-перестроечную страсть к интервью, в которых он, по их мнению, болтал лишнее. (Он и в нашей программе "Разница во времени" выступал.)
Ну, а про Ивана Серова спорить не стану. - Не могут нынешние чекисты этого "специалиста по депортациям" хвалить!
А сейчас снова слово Никите Петрову.
Никита Петров: Первый председатель КГБ, который снискал и почет, и уважение в чекистской среде, это, конечно, был Андропов. И это неслучайно. Хотя, я думаю, какое-то время к нему присматривались, и не сразу он стал объектом почитания и, тем более, поклонения, это пришло позже. Но уже первые его шаги на новом поприще, расширение структур органов, повышение окладов сотрудникам и многие другие и материальные, и организационные мероприятия, они, конечно же, завоевали ему авторитет в чекистской среде.
Владимир Тольц: Но ведь история КГБ "андроповским взлетом" не заканчивается...
Никита Петров: То, что произошло потом в КГБ, конечно, вполне закономерно. Он не отделим, это Комитет государственной безопасности вообще от истории страны. Бесславный конец и КГБ, и СССР практически одновременно - это есть приговор истории. И поэтому аббревиатура КГБ как таковая, она не является для сегодняшних чекистов, для сегодняшних сотрудников российских спецслужб чем-то таким слишком дорогим и священным. Скорее они готовы говорить о своем некоем неизбывном, постоянном служении родины, хотя, конечно же, забывают, что в положении КГБ, которое существовало с 59 года, было четко записано, кому служит этот комитет - Центральному комитету Коммунистической партии Советского Союза. И знак равенства между Центральным комитетом, Политбюро и родиной ставить, конечно же, нельзя, это не одно и то же. Но это как-то благополучно забывается. Поэтому такие даты промежуточные, они, конечно, неинтересны современным российским спецслужбам.
Владимир Тольц: Мы снова обратились к "юбилейной дате" основания КГБ. А что происходило с ней после того, как КГБ в его советском виде, был упразднен?
Никита Петров: Ельцин пытался установить новый праздник, когда был упразднен КГБ. И 24 января 1992-го года были организованы новые российские спецслужбы, был установлен и новый день их рождения. Но этот праздник не прижился и довольно быстро чекисты вернулись к празднованию 20 декабря. Он просто не был принят этот новый праздник. Они не захотели жить по-новому, они не захотели жить в новом правовом пространстве. Им гораздо важнее были эти традиции, которые идут от "чрезвычайки".
Владимир Тольц: Продолжим нашу беседу с историком советской госбезопасности Никитой Васильевичем Петровым. Вот теперь, когда мы уже рассказали нашим слушателям об отношении чекистов к некоторым возглавителям КГБ, я хочу спросить вас, как исследователя вопроса, а почему - как вы считаете - почему сотрудники органов относятся почти ко всем ним ныне, кроме Андропова, разумеется, с долей заметного неодобрения?
Никита Петров: Это тоже не случайно. Серов, как руководитель КГБ, в значительной степени нес на себе груз прошлого, и груз участия в репрессиях, и как верный служака, который, между прочим, служил Хрущеву и оказал ему много неоценимых услуг. Например, в 57-м году в момент острой борьбы с выступившими против Хрущева некоторыми членами президиума ЦК - Молотов, Маленков, Каганович, Булганин, Ворошилов, Серов помог. Но в чекистской среде прекрасно понимали, что до 53-го года Серов не был серьезным работником именно государственной безопасности, он был работником внутренних дел. За ним, конечно, много чего числится, начиная от расстрелов поляков в 40-м году на территории Украины, мы знаем о катынском расстреле, но и на территории Украины тоже расстреливали поляков. Наконец, кровавые акции, которые он осуществлял и в Польше, и в Германии после войны, все это в истории проходит по разряду оперативно-чекистских мероприятий очистки тылов фронта, под непосредственным руководством Берия. И это не то, чем чекисты готовы были бы гордиться. Тем более бесславный конец Серова в 63-м году, когда он в связи с делом Пеньковского был снят со своей последней важной государственной работы начальника ГРУ, тоже не прибавляет в глазах чекистов ему какого-либо авторитета и славы. Собственно говоря, притупление бдительности со стороны Серова налицо.
Владимир Тольц: Вообще-то с поста руководителя КГБ Серова сняли еще до разоблачения американско-английского шпиона Пеньковского, которому Иван Алекандрович легкомысленно поручил опекать в Лондоне своих жену и дочь. (Об этом в давней моей передаче рассказывал очевидец - покойный ныне историк Александр Некрич.) Сняли Серова в 58-м, когда он назвал чушью любезные Хрущеву идеи "профилактирования" советских антисоветчиков. (А вот Шелепин похвалил и стал главой КГБ.) А уж после "дела Пеньковского" Серова и из партии поперли, и в звании до генерал-майора понизили, и звания Героя Советского Союза лишили... Последняя его должность - председатель дачного кооператива. (Говорят, крепко "доставал" он и тут своих бывших коллег, пока в 90-м не умер). Ну, а "лубянские комсомольцы" и партвыдвиженцы?
Никита Петров: Что касается двух партийных и комсомольских выдвиженцев, это Шелепина и Семичастного, то им в какой-то степени не повезло, потому что их правление в КГБ пришлось на период хрущевских реорганизаций. И с 55-го года начинается серьезное свертывание структур Комитета государственной безопасности. Семичастный в каком-то смысле слишком кажется политизированным и несерьезным, непрофессиональным руководителем, и многие чекисты об этом в мемуарах пишут. А вот Андропов, он как раз завоевал симпатии именно тем, что много делал для поднятия и престижа, и авторитета органов, да и кончилась сама эпоха хрущевских разоблачений. Андропов затеял огромную пропагандистскую кампанию по восхвалению чекистов и их "нелегкого" и "сложного" труда. Собственно говоря, начался новый расцвет, начался период новой славы комитета и органов как таковых.
Владимир Тольц: А что же - после Андропова - кадровый закат в руководстве?
Никита Петров: Между прочим, на смену Андропову пришли люди, которые тоже были выходцами партийного аппарата, но они пришли вместе с Андроповым работать в КГБ в 67-68 году, это Чебриков и Крючков, и к моменту их назначения, к середине 80-х годов, они уже воспринимались в чекистской среде как вполне свои, как профессионалы. Хотя, конечно, это далеко не так. Чебриков вел исключительно политическую линию, Крючков, начиная с 71 года, сидел в Первом Главном управлении, занимался делами разведки. И вот сейчас появляются мемуары и воспоминания, которые у нас не оставляют никакого сомнения в низком профессионализме Крючкова. Между прочим, он тоже мог бы не пользоваться такой большой популярностью, но последний председатель КГБ, который тем более пострадал и сидел в тюрьме, в этом смысле для нынешних чекистов Крючков не является отрицательной фигурой.
Владимир Тольц: Факт, однако, что именно при этом начальнике КГБ потерпел свое сокрушительное профессиональное поражение: с задачей сохранения государственного строя не справился. А вместе с Крючковым под следствием оказалось такое количество руководящих сотрудников КГБ, которое можно сравнить разве что с количеством их коллег и собратьев по несчастью в 37 году.
В заключении по материалам расследования роли и участии должностных лиц КГБ СССР в событиях 19-21 августа 1991 года, утвержденном особо ненавидимым чекистами последним Председателем КГБ СССР В.Бакатиным, упомянуто более 30-ти генералов и один адмирал. Правда, отделались эти ребята куда безболезненнее, нежели их коллеги образца 37 года.
Однако руководством КГБ дело не ограничилось. По данным российской печати, "до 20% личного состава кагебешной агентуры за рубежом стали перебежчиками в течение нескольких дней".
Но сегодня все "устаканилось". Триумф направленного в Кремль подполковника, которого после возвращения из гедеэровской командировки коллеги долго за глаза называли "штази", превзошел успехи Андропова. Он не только успешно внедрился и обеспечил себе второй срок кремлевской "командировки", но и привел туда целую команду своих коллег из ГБ...
Никита Петров: В каком-то смысле для них Путин является верховным и главным руководителем и защитником. Эти тенденции, на мой взгляд, довольно-таки тревожные, потому что не будем забывать бесславный конец КГБ. Люди, поставленные блюсти государственные интересы, интересы КПСС, защищать страну, на самом деле ничего не сделали для того, чтобы эта страна каким-то образом избежала краха. Мы понимаем, что избежать краха было невозможно. Но, тем не менее, они обанкротились, обанкротились вместе со всей советской системой. И если сегодня люди из этой обанкротившейся организации идут во власть, то можно сделать вывод, что сама власть рано или поздно обанкротится.
Владимир Тольц: Это - уже прогноз. И все же никакие прогнозы и никакие корпоративные неудачи прошлого не могут, на мой взгляд, служить поводом для забвения недавнего прошлого.
Юбилеи, даже такие как этот не стоит, пропускать.
Lingua Sovetica (3)
На очереди наша старая тема - Lingua Sovetica- Советский язык. Сегодняшнее ее обсуждение я хочу построить несколько иначе, нежели предыдущие передачи. Если раньше мы брали какое-то слово русского языка и прослеживали, как оно трансформировалось и обретало новый смысл и значение в языке советском, то сегодня давайте попробуем пойти "другим путем" - возьмём советские слова и попытаемся проследить, как меняются их смысл, словоупотребление, значения и оттенки в языке постсоветской эпохи. Благо гостем нашей московской студии сегодня является как раз исследователь этого постсоветского языка кандидат филологических наук Евгения Басовская.
Евгения, давайте начнем с "базового" так сказать, понятия со слова "советский". В 4 томе "Толкового словаря" под редакцией Ушакова (издание 1940 года) есть слова "совет", "советизация", "советизировать", "советизированный", "советизироваться", "советский". У слова "советский" в словаре несколько толкований:
1. прилагательное, по значению связанное с социалистической организацией власти Советов и общества эпохи диктатуры рабочего класса.
2. находящийся, происходящий в СССР, принадлежащий, свойственный стране советов.
3. соответствующий мировоззрению и практическим задачам рабочего класса, преданный советской власти. (Пример: Вполне советский человек.)
4. относящийся к деятельности Советов.
Владимир Тольц: Все это новые, "советские" (простите за тавтологию) значения. И прежде чем просить Евгению Басовскую прокомментировать их, хочу заметить, что слово "советский" можно ведь найти и в досоветском Словаре Владимира Даля. Там оно приводится как прилагательное, означающее принадлежность чего-либо к совету, как к учреждению (в дореволюционном смысле, разумеется). Так вот, Евгения, скажите, когда письменно начинает фиксироваться новое советское значение этого слова "советский"?
Евгения Басовская: Вообще, если возможно, если вы позволите, хотелось бы начать не прямо с этого слова, а чуть-чуть раньше. Очень важно почувствовать, что происходит с языком. Эпоха столь поразительна, так много произошло всего за 20 лет: и страны уже нет, в которой мы родились, и языка, казалось бы, тоже нет. У моих учеников "ударник" уже ассоциируется стабильно с музыкой, а не с производством, "ячейка" с банком, а не с семьей и не с партийной организацией, и "советский" уже ассоциируется сегодня с чем-то совсем другим, нежели у людей моего поколения.
Когда оно впервые зазвучало в советском употреблении? - вы спросили. Это очень важный вопрос. Потому что здесь надо разделить значение слова буквальное, прямое, относящееся к деятельности Советов. И тут все понятно, появление этого слова связано с Советами, как органами власти, которые Ленин воспел и с которыми он связал построение нового общества. И это так же понятно, как и не особенно интересно. А, на мой взгляд, поразительно интересно появление у слова "советский" значение "наш", а далее и значение "хороший".
"Советский - наш" - вот что важно для нашего новояза, если пользоваться Оруэлла. Советский язык делит мир идеологически на своих и чужих. Мир поляризован, в нем все противопоставлено, наша страна всему миру, наш человек всем прочим людям. И советский уже в словари попадает в 30-х годах, тут можно сослаться на Словарь Ушакова, первый большой советский толковый словарь, попадает в словари в значении "соответствующий мировоззрению и практическим задачам рабочего класса" и, что особенно интересно, "преданный советской власти". Вот здесь появляется у этого слова оценочность. Советский - это хороший, советский - это преданный, советский - это наш. И знаменитые слова Маяковского "у советских собственная гордость, ну буржуев смотрим свысока" следует понимать именно так. Не просто у тех советских и не только у тех советских, которые из советской страны приехали, и с презрительной миной ходят по Бродвею, у советских, то есть лучших людей, людей высшего сорта, высшего качества, которые знают истину, которые живут правильно, с верными целями.
Владимир Тольц: Позвольте здесь привести заранее заготовленную цитату - звуковой фрагмент из давнего - 1957 года фильма Эльдара Рязанова "Девушка без адреса" (голоса Эраста Гарина и Светланы Карпинской):
"- Должен тебе сказать, как человек с опытом, как выходец из прошлого века, что на людей бросаться зазря не нужно, и иногда характер свой попридержать полезно.
- Дедушка, а я зазря на людей никогда не бросаюсь, я просто не люблю, когда они неправильно поступают.
- Да когда ты знаешь, правильно или неправильно?!
- Это же ясно, дедушка.
- Как ясно?
- Вот правильно - это по-советски, а неправильно - это не по-советски. В этом же каждый ребенок разберется, а я уже семь классов кончила". Владимир Тольц: М-да, новые времена, новые люди... И каждый из них после семи классов знает новый смысл слова и не помнит его старого значения...
Евгения Басовская: Вот поэтому, мне кажется, и происходит расширение, как говорят ученые, словообразовательного гнезда, начинают образовываться от слова "советский" различные важные идеологически-значимые производные - "антисоветский", "антисоветчик", "антисоветчина" и с этим же корнем "советолог". Вот компания, которая в сознании советского человека представляет вражеский мир.
Владимир Тольц: Ну вот "антисоветчик"... Изучая историю советской контрпропаганды, я вот что подметил: когда это слово употребляется, чтобы "заклеймить" того или иного конкретного человека, оно часто снабжается дополнительными эпитетами - "видный антисоветчик", "махровый", "злобный", "презренный" и т.п. Причем, эти довески приклеиваются к основному определению накрепко - если уж определили кого-то, как "махрового", его никогда не называют "презренным", если некий политолог или политик удостоился "звания" "видный антисоветчик", его, как правило, никогда не назовут "гнусным"... С чем это связано, по вашему мнению?
Евгения Басовская: Это связно с тем, что слово "антисоветчик" очень мало что конкретно означает. На мой взгляд, важнейшее свойство нашего русского новояза, советского языка - это бесконечное расширение значения слов. Оруэлл в свое время, предсказывая новояз в романе "1984", говорил слова будут терять неугодное, нежелательное значение. Иногда это происходило у нас, но очень редко. Потому что гораздо проще, как выяснилось, тоталитарному режиму не запретить те или иные значения слова, трудно, не уследишь за тем, в каком значении каждый человек слово употребляет, нет, легче бесконечно значение слова расширить. Пусть слово превратится из существительного с его предметным, конкретным значением или из прилагательного с его конкретным опять же качественным признаковым значением в эмоциональный знак, в такую сигнальную лампочку. Появляется в тексте слово "антисоветский", человек даже еще до конца не дочитал, его уже и окончание не интересует, и падеж, вы знаете, даже прилагательное, которое рядом "махровый" или еще какой-то такой-сякой, тоже не очень интересует, потому что лампочка красная замигала - "антисоветский", плохой, ату его. И "советский" - хороший, наш, все, можно не вдумываться. К Советам это уже никакого значения не имеет.
Владимир Тольц: Ну вот слово, которое мы уже упомянули - "советолог". Казалось бы, никакого "анти" (ничего антисоветского) в самом нем нет. Но в словаре "Новые слова и значения", (1973) (он создан по материалам прессы и литературы 60-х гг.) мы находим:
"Советология - следующее антикоммунизму изучение и истолкование в пропагандистских целях марксизма-ленинизма, социалистического строительства и мирового коммунистического движения".
Владимир Тольц: Цитата из ныне "демократического", а в ту пору (1967) из околокагебешного журнала "Новое время":
"Возникло целое направление "советологии", ставящее целью умалить (раз нельзя отрицать) достижения социалистического строя".
Владимир Тольц: Как подметила моя собеседница Евгения Басовская, типичное словосочетание - "господа советологи".
А ведь, казалось бы, просто люди, занимавшиеся изучением советской государственной и политической системы. Ну, на Западе, правда...
Евгения Басовская: Да, позволите мне рассказать маленькую историю, связанную со словом "советолог"? - В конце 80-х годов стали просачиваться при Горбачеве некоторые представители западной науки в нашу страну и в институте, где я тогда работала, появилось объявление о встрече с советологом Стивеном Коэном. Это объявление воспринималось как нечто совершенно несуразное, невероятное, возле него стояли с открытыми ртами буквально, перечитывали, шевеля губами, спрашивали друг друга: "Это правда? Нам ничего не показалось? Первоапрельская шутка?" Смотрели на календарь. Почему? Потому что слово "советолог" у этих людей, даже очень молодых, тогдашних студентов, в сознании четко ассоциировалось с каким-то кошмаром. Советолог - это враг.
В словаре ведь сказано: советолог в буржуазной стране тот, кто считается специалистом по Советскому Союзу. Очень значимое выразительное слово "считается", не "является", а "считается специалистом". А кем он является на самом деле? На самом деле он является врагом. Поэтому объявление о встрече с советологом, причем мирной встрече, где он будет читать лекцию, отвечать на вопросы, и вызывало такой поразительный эффект. Мне кажется, что здесь тоже срабатывал принцип расширения значения до бесконечности. Антисоветчик - плохой, ну и советолог тоже плохой, просто мы так договорились, мы так запомнили, ни над каким корнем "лог" тут никто никогда не задумывался.
Владимир Тольц: Ну, вот кончилась власть Советов, исчезла Страна Советов (она сохранилась в воспоминаниях и в названии одной из ТВ программ, в которой дают советы - согласитесь, совершенно иной смысл!) Что же происходит со смысловым наполнением этих слов в постсоветском языке сейчас?
Евгения Басовская: Прежде всего "советский" сегодня в сознании молодежи означает прежний, давний и устаревший, что-то такое советское. Очень часто продолжается перечень - убогое, нелепое, никуда негодное. Ссылаются журналисты на "советскую стыдливость", то есть это лицемерие имеется в виду, "советское убожество" - бедность, дурное оформление. То есть слово "советский" теряет прежнее значение, но не восстанавливает конкретное. Только в учебнике истории "советский" - относящийся к деятельности Советов. А для массового сознания оно было эмоциональной лампочкой с положительным знаком, с плюсом, а сегодня "советский" - это, скорее, плохой. И неслучайно гнездо словообразовательное расширяется далее и пополняется такими чудесными словами, как "совок", "совковый" и "совковость".
Владимир Тольц: Откуда они, как вы считаете?
Евгения Басовская: Из одного ряда со словом "совдепия", которое было, это слово не новое, оно, насколько мне известно, появилось вскоре после революции в эмигрантской речи. Потому что само сокращение "совдеп" крайне неприятно для уха и давало почву для оценочных новообразований. Но сегодня "совок" еще более выразительно, тут и звучание, и первое исходное значение этого слова - не самый привлекательный, не самый возвышенный предмет домашнего обихода. Сегодня слово "совок" наиболее полно характеризует отношение молодежи к советскому прошлому, если только это не молодые коммунисты.
Владимир Тольц: Да, занятная трансформация: некоторые советские слова обретают в своей постсоветской жизни некий низменный, я бы сказал даже, мусорный смысл. Ну, вот, к примеру, - по ассоциации - старое слово "милиционер". Миллионы советских детей с детства знали светлый образ "Дяди Степы"-милиционера, на этой светлой пустоте воспитывались... Для них, - уже взрослых и для миллионов их детей и внуков, - коллеги "Дяди Степы" - "менты" (это уничижительное словечко успешно популяризируется телесериалом). А то и хуже - "мусора". Вообще-то оба "новых" слова отнюдь не новые. Они пришли из уголовного жаргона. Что для страны, где каждый четвертый сидел в тюрьме не удивительно...
Евгения Басовская: Слово "совок" не имеет происхождения уголовного, еще в пору советской власти, задолго до ее крушения, американские эмигранты называли "совками" своих родственников из СССР, которые приезжали и подобно совкам сгребали все в магазинах. Говорят, что их называли также и "пылесосами". И очень удачно здесь совпало, оказалось созвучным "совок", то есть "советский" и совок - предмет для сгребания всего, что попадется на пути. В 93-м году, вернувшись из Америки, мы с мамой рассказывали отчиму о том, как американцы добропорядочные за своими собачками убирают на улице и сгребают на совки все, что собачка наделала, а если вечер и темно, то на всякий случай берется с собой светящийся совок. Вот услышав словосочетание "светящийся совок", мой отчим сказал мрачно: "Советский человек, намазанный фосфором". Я думала тогда, что это его собственная шутка, но оказалось, что это было уже у многих на слуху. А сегодня я не знаю человека, который бы не использовал слово "совок" в этом значении, если только он не относится восторженно к советскому прошлому.
Мои чувства, мечты и фантазии
Снова в сердце как пламя зажглись
Я в боях с мировой буржуазией
Заслужил себе личную жизнь.
Спрятался месяц за тучку -
Больше не хочет гулять
Дозвольте мне белую ручку
К красному сердцу прижать.
Владимир Тольц: Это Юлий Ким. "Романс Присыпкина" - Позднесоветское прочтение раннесоветского Маяковского. А вот и сам Маяковский. Стихотворение "Бродвей" (1925год): Я в восторге от Нью-Йорка города.
Но кепчонку не сдерну с виска.
У советских собственная гордость:
На буржуев смотрим свысока.
Владимир Тольц: Здесь буржуи явно противопоставляются советским. И стоит отметить, что само это слово, пришедшее в русский (в дореволюционный еще русский язык) из французского ("Буржуа"), оказалось в советском языке одним из ключевых, антонимом "главного" слова "советский". Как это произошло?
Евгения Басовская: Слово "буржуазия" в русском языке давно, отмечено уже словарем Даля. Использование слова "буржуазия" с подчеркнутой негативной оценочностью свойственно и Марксу, и Ленину, и их последователям. И, конечно, прежде всего из работ Ленина и из бесконечных комментариев и пересказов ленинских работ мы почерпнули слово "буржуазия" в значении не социологическом, не историческом, а опять же оценочно-идеологическим. Вы знаете, слово "буржуазия", как мне представляется, для использования в качестве оценочного ярлыка длинновато, сложновато, не очень удобно им оперировать в такой длиной форме. И поэтому появляются производные, на сей раз укороченные варианты, появляется слово "буржуй", причем, заметьте, оно отличается по смыслу от "буржуа". Если "буржуа" - это представитель социальной группы, то "буржуй" необязательно строго относится к какому-то классу. Буржуй - это не наш человек, это человек подозрительно богатый, в словарях обязательно подчеркивается, что он эксплуататор. Для большинства носителей языка это далеко не главное, дело не в том, что он кого-то эксплуатирует, дело в том, что он богатый. И Маяковский еще масла в огонь подлил, изображая это очень толстых, просто раздутых от сытости буржуев.
"Большевики буржуев ищут"- Эй, вставайте! - крикнул всадник. - Пришла беда, откуда не ждали. Напал на нас из-за Черных Гор проклятый буржуин. Опять уже свистят пули, опять уже рвутся снаряды. Бьются с буржуинами наши отряды, и мчатся гонцы звать на помощь далекую Красную Армию".
Буржуи мчатся верст за тыщу".
Евгения Басовская: "Буржуй", (вариант Аркадия Гайдара, "буржуин проклятый"), тоже хорошее название, - это ровно тот, кто противостоит советскому человеку. Советский человек спортивный, в шесть утра встает, у форточки с утра делает зарядку, подтянутый и живет ради светлого будущего. Буржуй жирный, обрюзгший, у него откуда-то очень много денег, еще раз подчеркиваю, дело не в том, как он их нажил, просто их много и это плохо, зарядку он, наверняка, не делает и живет ради своего сытого настоящего. То есть они противопоставлены буквально по всем статьям.
Владимир Тольц: Ну, все тот же вопрос: что происходит со словом "буржуй" в постсоветскую эпоху? Мне вот доводилось видеть по российскому телевидению, заменившему для многих бывших советских людей и газету "Правда", и университеты марксизма-ленинизма, и многое другое, ставшему для некоторых вообще главным "учителем жизни" и членом семьи, - вот по этому самому ТВ видел я кусочки российского детективного сериала "День рождения Буржуя". Главный герой по кличке Буржуй - молодой ново-русский симпатяга, спортивного вида красавец-богач, хотя в прошлом и детдомовец... Совершенно положительный образ...
Евгения Басовская: Да, есть такое представление. Но, вы знаете, оно пока скорее навязывается народу, нежели им принято. Во-первых, обратите внимание, в разговорной речи живо и никуда не девалось выражение "ну ты буржуй", если у тебя есть что-то, чего нет у других, если ты хорошо устроился, ты буржуй, тут одобрение не звучит, по-моему, ни в слове, ни в конструкции смысловой не выражено.
И еще позволю себе одно воспоминание, связанное с советской эпохой, когда студент, отвечая на экзамене, ссылался на точку зрения двух русских советских историков - Стучевского и Васильева, но из лекции преподавателя знал, что они высказали какие-то сомнительные взгляды, это касалось дискуссии об азиатском способе производства. Так вот на экзамене, пылая очами, студент моей маме рассказывал: "Буржуазные историки Стучевский и Васильев...". Она останавливала, говорила: "Почему буржуазные? С чего вы взяли?". "Ну как, они же высказывали какие-то чуждые взгляды, значит - буржуазные историки".
Вот оно - черно-белое деление мира. Сегодня этому слову свойственно по-прежнему быть элементом поляризации нашего интеллектуального пространства. Ведь мы еще не отвыкли и, не знаю, скоро ли сумеем отвыкнуть делить мир на черное и белое, однозначно хорошее и однозначно плохое. Если человек над идеологическим компонентом этого слова специально не задумывается, использует его просто в бытовой речи, то "буржуй"- это все еще плохо. Похвалить словом "буржуй", не знаю, в сериале, может быть, можно, а в реальной жизни я бы никому не сделала такого "комплимента".
А вот когда идеологический компонент сознательно включается, кнопочка щелкает в голове, тогда буржуй назло прежним ассоциациям используется как слово положительное. Сегодня, приезжая из-за границы, из благополучных достаточно стран, мои соотечественники рассказывают, не скрывая восхищения: "Вот это хорошо устроено у буржуев", или: "Вот в этом деле у буржуев порядок". Здесь никакой неприязни нет.
Владимир Тольц: Знаете, Евгения, с этими рассуждениями я не готов целиком согласиться. Ведь помимо филологических способов оценочного содержания слов, есть и другие, весьма эффективные. Ну, вот возьмем рекламу. Пока вы мне отвечали, я в Интернете нашел массу русских рекламных сайтов, товаров и даже заведений, в имени которых используются слова "Буржуй", "буржуа" "буржуазный". - Гламурный журнал "Буржуа", хорошо идущая косметика с тем же названием, сайт, посвященный бизнесу... А "плохим словом" никто себя (особенно в рекламе!) не назовет. И заметьте, все это пользуется в России спросом...
Евгения Басовская: Мне кажется, что слова "буржуа" и "буржуй", действительно, живут по-разному в нашем языке, и это абсолютно нормально. Прежде всего, слово "буржуа" не широко распространенное, слово "буржуа" книжное, его можно использовать как средство рекламы, обращенное достаточно к узкому кругу людей определенных взглядов и интересов. Слово "буржуй" разговорное, я бы его вообще просторечным назвала, но советские словари определяли его как разговорное. И уж простите за такую грубость, но ведь оно и рифмуется определенным образом. Ведь оно неслучайно возникло как всегда готовое ругательство в адрес буржуазии. "Буржуй" рифмуется с чем-то очень неприятным для носителя русского языка.
Владимир Тольц: Ну, это опять же - подход теоретический, филология. А вот смотрите: ресторан "Буржуй!" в Питере: "Европейская кухня. Вы оцените уют, качество и респектабельность"...
Евгения Басовская: Да, это "день твой последний приходит, буржуй". Конечно, там подают, я не сомневаюсь, фирменное блюдо ананасы и рябчики. Но "Буржуй" как название ресторана - это эпатаж. Это тоже нормальное явление, вызывающий выбор неоднозначного оценочного термина, который привлекает внимание. Это не единственный случай, у нас сейчас много эпатажных названий, эпатажных реклам.
Владимир Тольц: Ну, а Интернет-магазин кожгалантереи "БУРЖУЙ.РУ" и даже объявление на сайте знакомств: "Ищем буржуя, предлагаем потратить деньги...".
Евгения Басовская: Понятно. Ну, это не противоречит тому, о чем я говорила, я упомянула об уважительном - "вот у буржуев это хорошо". Тут внутренняя борьба. Пожалуй, это слово замечательно, как капля воды, отражает внутреннюю борьбу постсоветского общества. Потому что борьба с новоязом - это ведь не борьба с внешним врагом, это борьба с самим собой. Вот для меня сейчас слово "революция" по-прежнему звучит красиво. К революции самой никакой симпатии не испытываю, а ведь словом "революция" не обругаешь. И вот с "буржуем" так же: я не против буржуев, а в слове какой-то оттенок неприятный сохраняется.
И скажу вам во всёй откровенности,
Пострадавши в нужде и в борьбе,
Я буржуев культурные ценности
В полном праве присвоить себе.
Жить невозможно без ласки!
Ласку легко погубить.
Позвольте мне карие глазки
Красной душою любить
Владимир Тольц: Ну, об оттенках и других словах мы поговорим в следующих выпусках нашего цикла Lingua Sovetica.
А сейчас пришла пора прощаться.