"Свобода" как "осознанная необходимость"
- "О том, какая часть населения СССР слушает зарубежное радио, точно не знал даже КГБ"
- "Я возглавлял подразделение, в функции которого входила как раз работа по объектам идеологической диверсии, среди которых было и Радио Свобода/Свободная Европа..."
- "Дискуссия вокруг глушения существовала, но ничего нового в качестве аргументов не выдвинулось, то же самое - "будут развращать молодежь, плодить диссидентов". О каких диссидентах уже тогда могла идти речь?.."
- "В этом вопросе, насколько я помню, разногласий не было, потому что все понимали, что уже это назревший вопрос и без решения его не обойтись..."
- "Хотелось бы, чтобы передачи сегодняшней Свободы стали образцом для наших СМИ, но надежды на это слабые..."
Разница во времени. - Разница в 50 лет. Первое марта 53-го года. Живы ли теперь в России те немногие, кто ранним утром первого мартовского дня услышал это:
Фрагмент первой передачи радиостанции "Освобождение", переименованной в 1959 году в Радио Свобода:
Слушайте, слушайте! Сегодня начинает свои передачи новая радиостанция "Освобождение"!
Соотечественники! С давних пор советская власть скрывает от вас самый факт существования эмиграции. И вот мы хотим, чтобы вы знали, что, живя за границей в условиях свободы, мы не забыли о своем долге перед родиной. Все мы - русские, как и другие народы Советского Союза, не намерены прекращать борьбу до полного уничтожения коммунистической диктатуры...
Владимир Тольц: Полвека Свободы...
Если говорить всерьез, за прошедшие 50 лет этот культурный и политический феномен - Радио Свобода - его роль в истории несуществующей уже страны СССР и изменившегося мира, его значение для современной России еще не осмыслены. Да и сама эта история еще не написана. Хотя ей посвящены уже тысячи страниц исследований, диссертаций, пропагандистских и контрпропагандистских брошюр, доносов, жалоб, критических и восторженных отзывов и рецензий. Юбилейная передача, конечно же, не дает возможности восполнить этот пробел. Да я и не ставлю такую задачу.
Сегодня мне хотелось бы предоставить слово людям (очень немногим - время нас ограничивает), тем, кто несмотря на разные судьбы и взгляды, так или иначе пересекался с этим уникальным явлением - Радио Свобода - по службе и "по жизни". А еще я хотел бы привлечь ваше (в том числе, и будущих историков Радио) внимание к некоторым малоизвестным и критически еще неосмысленным документам и свидетельствам, без учета которых восприятие истории нашего Радио и стран, для которых оно вещало и вещает, оказывается неполным и оскопленным.
Начнем с пассажа публикации, подготовленной российскими историками для издания в Соединенных Штатах.
"О том, какая часть населения СССР слушает зарубежное радио, точно не знал даже КГБ. В июле 1960-го года заведующий отделом пропаганды ЦК КПСС по республикам Леонид Ильичев докладывал в ЦК КПСС, что "в настоящее время в Советском Союзе имеется до 20 миллионов радиоприемников, способных принимать иностранные радиостанции. Точную картину того, насколько слушаются в СССР иностранные радиостанции, в том числе "Голос Америки" и "Би-би-си", представить трудно, но имеются косвенные сведения, говорящие об определенном интересе к иностранным радиостанциям".
Далее Ильичев сообщал, что в Таджикистане иностранные радиостанции слушаются не только на квартирах, но и в общественных местах (в чайханах), широкий размах получила практика кустарной переделки радиоприемников: радиолюбители, в том числе и ветераны войны (обученные этому в армии) "за 250-300 рублей встраивают в приемники, имеющиеся у населения, коротковолновый диапазон, начиная от 10 метров. На этих волнах можно принимать только иностранные радиостанции. Даже в Москве, в ГУМе и других магазинах часто к людям, покупающим приемник, обращаются лица без определенных занятий с предложением встроить в приемник дополнительный коротковолновый диапазон".
В 1986 г. в докладной записке в ЦК КПСС о глушении зарубежного радио, подписанной Егором Лигачевым и Виктором Чебриковым, сообщалось, что "для глушения используются 13 радиоцентров "дальней защиты" и 81 станция "местной защиты" общей мощностью порядка 40 тысяч кВт. "Дальней защитой" обеспечивается глушение передач примерно на 30% территории Советского Союза. Станции местной защиты развернуты в 81 городе и обеспечивают подавление передач в зоне радиусом до 30 км. За пределами этой зоны качество глушения резко падает. Средствами "дальней и ближней защиты" с разной степенью эффективности перекрываются регионы страны, в которых проживает около 100-130 миллионов человек".
Владимир Тольц: Современный российский историк иронизирует: "Не можем не обратить внимание на неотразимость бюрократических оборотов: "качество глушения", которое есть "защита" советского населения". Но тогдашним защитникам советского строя (из ЦК и из "ЧК") было не до шуток. Надо отдать им должное: они одними из первых осознали силу воздействия свободной радиоинформации на сознание советских людей, особенно молодежи. (Осознали вовсе не оттого, что были умнее других, а все благодаря той же информации, которую от других они тщательно скрывали.)
Из аналитической справки начальника "идеологического" управления КГБ СССР Филиппа Бобкова, представленной главой Комитета безопасности Юрием Андроповым в декабре 1976-го года в Секретариат ЦК КПСС. (Стиль и орфография оригинала!)
Совершенно секретно.
Особая папка.
О характере и причинах негативных проявлений среди учащейся и студенческой молодежи
... В идеологической диверсии против советской молодежи противник активно использует различные каналы международного общения. Особое значение он придает радиопропаганде.
В настоящее время с территории капиталистических стран на Советский Союз ведут передачи 41 радиостанция, объем вещания которых составляет 253 часа в сутки. Большинство их радиопрограмм строится применительно к молодежной аудитории.
Владимир Тольц: А вот - из того же документа - и о нас:
"Один из руководителей "Комитета радио "Свобода"" в следующих словах выразил установки спецслужб на организацию идеологической диверсии среди советской молодежи: "Совершенно необязательно формировать для советской молодежи конкретные позитивные лозунги. Вполне достаточно вызвать у нее раздражение окружающей действительностью". При этом, заявил он, "неизбежно обнаружатся люди, готовые пойти на все ради кардинальных перемен". В сфабрикованных "Комитетом радио "Свобода"" документах "Программа демократического движения Советского Союза" и "Тактические основы демократического движения Советского Союза" эти установки облечены не только в форму призывов к широкому вовлечению молодежи в антисоциалистическую деятельность, но и в конкретную программу развертывания подрывной работы всеми центрами и по всем каналам.
Владимир Тольц: Ну, "раздражение окружающей действительностью" ни в молодых, ни в старых никакими специальными усилиями Радио вызывать не требовалось - тут Бобков с Андроповым, а возможно и их информаторы, так сказать, "загибают". Кстати, некоторых из последних, работавших на Свободе для КГБ, я знал лично. Что сказать: не "Спинозы", может, что и не так поняли да и приврать могли. Вот ведь про документы "Программа демократического движения Советского Союза" и "Тактические основы демократического движения Советского Союза" это - очевидная ложь. - Чистый самиздат! И советским судом это признано, да я и автора знаю...
Но меня лично в этом особо секретном кагебешно-цековском документе больше заинтересовал другой пассаж:
"Анализ статистических данных показывает, что значительная часть лиц, совершивших политически вредные проявления, испытывала идеологически вредное воздействие из-за рубежа.
Из числа всех факторов в качестве основного выступает влияние зарубежной радиопропаганды, сказавшееся на формировании идеологически враждебной установки более чем у 1/3 лиц (1445 человек), допустивших негативные проявления. Анализ материалов свидетельствует, о распространении среди молодежи интереса к зарубежному вещанию. Так, по данным исследования "Аудитория западных радиостанций в г.Москве", проведенного отделом прикладных социальных исследований ИСИ Академии наук СССР, с большей или меньшей регулярностью радиостанции слушают 80% студентов и около 90% учащихся старших классов средних школ, ГПТУ, техникумов. У большинства этих лиц слушание зарубежного радио превратилось в привычку (не реже 1-2 раз в неделю зарубежные радиопередачи слушают 32% студентов и 59,2% учащихся).
Исследование "Формирование мировоззрения и ценностной ориентации студенческой молодежи г. Омска" показало, что передачи зарубежных радиостанций периодически прослушивали 39,7% из числа анкетированных студентов.
(По данным социологического исследования "Аудитория западных радиостанций в г. Москве", музыкальными программами увлекается 2/3 радиослушателей в возрасте до 30 лет.) Дальше эволюция интересов и настроений во многом соответствовала схеме, которую на инструктивном совещании определил руководитель одной из секций радиостанции "Свободная Европа": "Нашему корреспонденту 16 лет. Сейчас он интересуется пластинками, но через 5-10 лет, привыкнув к нашим передачам, он будет слушать всю программу".
Владимир Тольц: Через 10 упомянутых в гебешной бумаге лет наступила "перестройка". В 91-м возмужавшие слушатели Свободы были среди защитников Белого дома, а Свобода в те августовские дни оказалась для них одним из основных источников правдивой и неподцензурной информации.
Справедливости ради стоит отметить, что и раньше молодежь слушала на наших волнах не только музыкальные передачи. Да и не только молодежь....
Рассказывает давняя наша слушательница - литературный критик, доктор филологических наук, профессор Мариэтта Чудакова.
Мариэтта Чудакова: Не могу сказать, что много слушала вашу радиостанцию в советское время, - моя жизнь не давала такой возможности: я ежедневно уходила на службу без двадцати восемь, возвращалась 12 часов спустя, делала домашние дела и садилась до глубокой ночи за свою работу... Но именно потому, что Свобода это было больше, чем радио, что это был общественно-политической фольклор, то есть передавался из уст в уста, я и могу судить о ней. У нас были друзья, для которых слушание Свободы после 12-ти ночи ежесуточным, никакими обстоятельствами не отменяемым ритуалом.
О слушателях же самых первых лет существования радиостанции вспоминает в своем романе Александр Чудаков, впечатления от своих школьных лет. Его отец, - мой свекор, - преподаватель истории в районном сибирском городке и лектор на международные темы, а дальше цитирую фрагмент, практически лишенный вымысла "слушал радиостанции "Голос Америки" и "Свободная Европа", которые для простоты назвал "Мировое Господство". На самый высокий тополь была водружена десятиметровая жердь-антенна, которая вместе с ним с каждым годом все больше поднималась к нему. Из Москвы привезен приемник с круглой шкалой производства рижского завода "ВЭФ", поступившего из Германии по репарациям. Отец говорил: "Качество! - Одно слово - "Телефункен". (То есть именно эта линия радиоприемников поступила из Германии, и это скрывалось тщательно в Риге, как говорят нам рижане.) Но качество помогало мало - "Мировое Господство" беспощадно глушили. Правда, почему-то начинали не сразу, и сосед один даже построил теорию - "сами любят послушать". И до того, как "запускали жернова" (так говорили они между собой) удавалось послушать часть новостей. Утром приходил еще один сосед, тоже имевший приемник, слушатели обменивались расслышанным сквозь рев и скрежет, и его обсуждали.
Вообще в Сибири было слышно лучше, чем впоследствии в Москве. Но по возрасту, мы только сегодня по пленкам передач Ивана Толстого "50 лет Свободы" услышали тогдашние ваши 50-е годы, разухабистые, как бы советские, хотя по содержанию антисоветские голоса второй эмиграции. Куплеты, похожие на тогдашние куплеты Нечаева, каждый день почти слышавшиеся по советскому радио, только с содержанием противоположным.
Да, некоторые передачи по интонации похожи на советские голоса до боли памятного московского радио. Они напоминают его своей прямолинейностью. Ведь это были люди, дикторы и участники этих передач, были люди, продолжавшие чувствовать себя как и в предвоенном и послевоенном Советском Союзе на идеологическом фронте. Это было продолжение войны в эфире. - Мир становится красным, а они держат оборону, что вполне соответствовало тому, что происходило...
Когда в 55-м году возник так называемый "дух Женевы", то есть смягчение отношений между Советами и Западом, на Свободе" ощущается настроение - "большевики сдают, они отступили". И дикторы, и авторы все равно по инерции продолжали холодную войну. Смягчение началось после 56-го года и тоже быстро, естественно, дело изменилось после венгерского восстания.
Владимир Тольц: Одним из первых наших слушателей был ныне отставной полковник КГБ Олег Максимович Нечипоренко - в прошлом шпион, и по сей день гордящийся тем, что в ЦРУ его называли лучшим оперативником КГБ в Латинской Америке, а ныне - Генеральный директор российского "Национального антикриминального и антитеррористического фонда".
Олег Нечипоренко: Я вот припоминаю сейчас, - я в эти годы учился в Институте иностранных языков в Москве, - был такой приемник, одновременно у него был проигрыватель, это была "Рига-10". Когда появилось Радио Свобода, я в то время увлекался, как любитель, по радио слушал коротковолновиков, - и профессионалы, и любители... Где-то, я помню, как раз в это время впервые услышал Радио Свобода, еще, по-моему, каких-то мер не принималось по "замалчиванию" или по глушению. В этот период как раз я, помню, впервые, несколько раз слушал и в течение периода учебы в институте периодически приходилось натыкаться. - Я специально не ловил, а находил, пока искал коротковолновиков и слушал ваши передачи...
Владимир Тольц: Много спустя, уже в середине 70-х, после того как был выдворен из Мексики за попытку организации там государственного переворота, Олег Максимович занялся нами вплотную.
Олег Нечипоренко: Я возглавлял подразделение, в функции которого входила как раз работа по объектам, как в то время говорили, "идеологической диверсии", среди которых было и Радио Свобода/Свободная Европа. Это относилось к периоду конца 70-х - начала 80-х годов. В этот период с Радио Свобода мне пришлось общаться довольно плотно.
Должен сказать, что здесь в отличие от начала 50-х годов мне не было необходимости слушать передачи Радио Свобода, поскольку многие программы или планы работы этого объекта как раз мне становились известны до того, как они выходили в эфир, благодаря нашим возможностям и, в частности, такому человеку, как Олег Туманов, который продолжительное время работал на этом объекте и который имел возможность предоставлять нам информацию очень подробную о деятельности этого объекта.
Владимир Тольц: Ну, о качестве этой информации, попадавшей затем через Андропова в Политбюро, я уже высказался. На мой взгляд, КГБ сознательно раздувал ее значение и искажал ее, преувеличивал и размеры нашей тогдашней аудитории и степень политической ее опасности и влияния - все для того, чтобы поднять в глазах политбюрошного начальства значимость своей работы. Это мнение разделяет и бывший первый заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС, доктор философских наук, профессор Вадим Валентинович Загладин, так же как и полковник Нечипоренко давний уже участник передач Свободы.
Вадим Загладин: - Вы правы абсолютно. Знаете, дело в том, что, конечно, преувеличивалось это влияние, преувеличивалось сознательно, я думаю. Преувеличивалось по простой причине: для того, чтобы придать большую эффективность или, во всяком случае, представление о большей эффективности собственной деятельности, надо для начала преувеличить деятельность противоположную. - Это, по-моему, закон во всех обществах и во все времена. Но так оно и делалось...
Мариэтта Чудакова: ...В 70-е уже другая интонация. Мы стали слушать Свободу тогда, когда за гонорар, - за большую совместную статью в "Новом мире" о современной повести (юмор!) купили в 66-м году огромный ящик - радиоприемник "ВЭФ". Не прошло и года, как в августе 68-го каждый вечер к золотистой шторке нашего "ВЭФа" стали припадать две головы, силящиеся расслышать что-то сквозь дикий рев. (Мы с Чудаковым довольствовались уже только их пересказом - слушать было практически невозможно). Это были рижанин Лазик Флейшман, недавний студент, будущий стэнфордский профессор и известный в мире славист,- он остановился тогда в нашем доме на пути из Ялты в Ригу. Второй был москвич Гарик Суперфин, вечный студент Тартуского университете, будущий зэк, будущий ссыльный, будущий сотрудник архива Радиостанции Свобода. Он прибегал тогда каждый вечер, чтобы вместе с Лазиком услышать что-то о подробностях нашего вторжения в Прагу. - Только из "ящика" со шторками и можно было узнать, что реально происходит в эти трагические дни...
Владимир Тольц: А вот и упомянутый Мариэттой Чудаковой Габриэль Суперфин. Ныне он сотрудник Института Восточной Европы Бременского университета.
Габриэль Суперфин: Радио Свобода? - Наверное, я его услышал довольно рано, но отчетливо помню только лишь с зимы, (декабрь 67-го - январь 68-го года), когда я был в Подмосковье, прожил неделю, и довольно чисто, отчетливо слышал эту радиостанцию почти целые сутки.
Владимир Тольц: - Что запомнилось?
Габриэль Суперфин: - Как ни смешно, запомнились не сами передачи, а "врезки". Например, "часто слышится заявление, что такое коммунизм" и просьба "написать об этом", что вызывало хохот у меня и моего сослушателя, моего нынче покойного друга.
Мариэтта Чудакова: Свобода всегда была более антисоветской, чем более респектабельные и дипломатичные "Би-Би-Си", "Голос Америки" и прибавившаяся позже "Немецкая волна". Особенно это чувствовалось в периоды так называемых "разрядок международной напряженности".
Слушали то, что удавалось поймать из нескольких этих радиостанций. Аудитория была большая и разная. Те, кто мечтали насыпать побольше соли на хвост советской власти, предпочитали Свободу! К тому же, "Свободу" больше всего глушили и, может быть, поэтому еще ее на зло хотелось все же поймать...
Владимир Тольц: Мы говорим сегодня о пятидесятилетней уже истории Русской службы Радио Свобода. Не только слушателям Свободы, но и тем, кто активно мешал ее слушать, да и тем, кто работал на Радиостанции, ныне полувековая деятельность Радио и ее значение видятся иначе, чем раньше.
Габриэль Суперфин: Когда я работал [на Свободе], я понял, что Радио это не только то, что идет в эфир, а это все-таки организация, которая у себя аккумулировала огромный информационные материалы и что для любого западного советолога это было школой, о которой, как о школе, все не много упоминают и не выражают благодарности.
Владимир Тольц: Естественно, что советские люди, логикой истории разделенные на две противостоящие, хотя и взаимопроникающие группы - надзирающих и поднадзорных - по-разному относились и к информации, получаемой ими со Свободы, и к ее источникам, и подаче.
Слово историку, ректору Российского государственного гуманитарного университета, профессору Юрию Николаевичу Афанасьеву.
Юрий Афанасьев: - Действительно, видимо, для разных людей, для разных групп, для разных институций Радио Свобода была не одним и тем же совсем. Если для какой-то большой части нормальных людей, которые интересовались происходящим в стране и в мире, радиостанция была своего рода отдушиной. И только там в те давние годы можно было и нормальный язык послушать русский, и незаштампованные какие-то мысли и так далее, то для властей всегда радиостанция была чем-то очень нежелательным, с чем ассоциируется вражий голос и так далее.
Так что тут надо подходить дифференцированно. Для обыкновенных людей она была тоже для каждого по-своему, каждый по-своему ее воспринимал. Например, кто-то просто слушал, получал какую-то информацию. Другие люди, кроме этого, вместе, я бы сказал, с радиостанцией Свобода осмысливали какие-то события, искали первые дефиниции, пытались проанализировать какие-то события. Я себя отношу к числу таких людей.
Владимир Тольц: В те времена, когда Юрий Афанасьев вырабатывал свои "дефиниции", тем же, но по-своему, занимался и один из самых информированных людей в ЦК Вадим Загладин. Свободы он не слушал, зато читал самым подробнейшим образом сделанные для цековских начальников распечатки ее передач.
Вадим Загладин: - Вы знаете, у меня специфический взгляд на эту проблему. Потому что для меня лично Свобода не была чем-то особенным, потому что все, что вы передавали, и так знал, и знал больше... Мне было интересно только с одной точки зрения, что это, так сказать оппозиционный взгляд на нашу действительность, который, вероятно, и даже наверняка был интересен для наших внутренних оппозиционеров, который давал им какие-то материалы и знания каких-то вещей, которых они могли не знать по нашей прессе. Это представляло определенный интерес, но для меня не такой большой. Для меня это было интересно, когда я готовился к поездкам на Запад, надо было вести какие-то дискуссии с оппонентами, мне было ясно примерно, какие аргументы могут быть использованы, потому что это были те же самые аргументы, что и у вас.
Владимир Тольц: А вот что говорит мне коллега Загладина по ЦК КПСС, один из бывших секретарей ЦК и членов его Политбюро и действительный член Российской Академии наук Вадим Андреевич Медведев:
Вадим Медведев: Деятельность радиостанций как-то была в контексте общей обстановки того периода, раскола мира, противостояния двух блоков. И отсюда, как мне кажется, могут быть выведены и сегодняшние оценки ретроспективной деятельности станции. Конечно же, она для многих людей в Советском Союзе в тот период была дополнительным источником информации, альтернативным источником информации. Но сказать так, что она несла в себе правду и только правду, я бы не осмелился. Потому что это была идеологическая война, как отражение политического противостояния двух блоков. В смысле информационном она несла определенную позитивную нагрузку, поскольку дополняла и давала альтернативный источник информации, но вместе с тем она отражала в себе идеологию противостояния двух блоков идеологий, двух систем.
Владимир Тольц: В отличие от высоких цековских получателей информации Свободы руководивший шпионажем за ней Олег Нечипоренко и сегодня склонен полагать, что наша станция была не только средством, как он выражается, "идеологической диверсии", но и орудием разведки. Аргументирует он это так:
Олег Нечипоренко: Да, здесь вопрос: Радио Свобода не было объектом "или -[или]", это был объект, который выполнял две функции - сбор информации, и второй момент в деятельности этого объекта - это как полученная информация разведкой реализуется для воздействия на противника. Это одна из функций специальных служб и как раз Радио Свобода являлась вот этим инструментом. То есть Радио Свобода, допустим, осуществляя или ставя какие-то вопросы, осуществляя пропаганду на Советский Союз и добиваясь обратной связи, то есть получения каких-то писем из Советского Союза в ответ на поставленные вопросы в передачах или реакция на эти передачи или даже подгоняя под это вещи, которые готовились непосредственно в американской разведке, могла это все представлять таким образом, что это происходит поступление информации из Советского Союза.
Владимир Тольц: Что ж, взгляд, как выразился другой участник нашей передачи, "весьма специфический", а в качестве аргументации - общие рассуждения, ничего конкретного. Когда же я напомнил Олегу Нечипоренко, что передачам Свободы ("идеологической диверсии", как он выражается) его "контора" - КГБ - противопоставляла не только шпионаж, но и диверсии реальные (я имею ввиду взрыв нашей радиостанции, повлекший человеческие жертвы), последовал такой ответ нынешнего главы российского "Национального антикриминального и антитеррористического фонда":
Олег Нечипоренко: Технологически "горячая война", то горячее противостояние, если такую метафору употребить в Холодной войне, противостоящие спецслужбы вели одними и теми же методами. И говорить о том, что мы взрывали Радио Свобода, а кто-то в отношении нас... Ведь Радио Свобода тоже способствовало и пыталось внедрить в умы, допустим, диссидентов или каких-то сил, которые находились и были враждебны нашему режиму,- я не оцениваю в данном случае наш режим, в чем он был прав, в чем виноват, в чем он был утопичен и так далее... Но я говорю о том, что пропаганда, которая велась с позиций Радио Свобода, как инструмента пропаганды, воздействия на противника, там же осуществлялась и закладывалась в умы противников режима те же мысли, в том числе и подталкивающие на осуществление каких-то действий насильственного характера.
Владимир Тольц: И опять - никаких доказательств! А ведь Олег Максимович прекрасно знает, что и журналистским кодексом и многими внутренними документами Радио, которые пересылали ему его агенты, любые призывы к насильственным действиям категорически запрещены! Что ж, вопреки древней сентенции, времена порой меняются скорее, чем люди...
Юрий Афанасьев: Где-то начиная с 80-х годов, я не просто внимательно слушал Радиостанцию Свобода, она почти ежедневно присутствовала со мной, но я, кроме того, и сам очень часто выступал на Радио Свобода и бывал в Мюнхене. И поэтому я себя считаю, поможет быть, я заблуждаюсь, но очень близким и даже, может быть, причастным к тому, что делалось на Радиостанции Свобода. И поэтому, исходя из того, что я регулярно не первый десяток лет слушаю и, исходя из того, что сам я довольно часто и по разным темам выступал, она для меня имеет огромное значение, и она заполнила какую-то видимую часть в моей жизни...
Мариэтта Чудакова: ...Конец 80-х - это деятельность Свободы в сущности вместе с нашей с российской публицистикой, с "Московскими новостями" и с "Огоньком". Знание советской истории по источникам особенно оказалось востребовано. Все в России жаждали правды!..
Зато в первую половину 90-х годов нередко неприятно задевал антиельцинский бичующий обличительный тон. Причем, едва ли не задавали его или, во всяком случае, не корректировали наши здешние отечественные журналисты, и не только журналисты, но и известные деятели культуры. (Это было типичное социальное поведение, которое некоторые мои коллеги-единомышленники резонно называют "компенсаторным", то есть вместо того, чтобы искать свою какую-то конструктивную позитивную роль в ситуации совершающихся решительных перемен, озаботиться перспективами слабой только народившейся российской демократии, наши мыслители бесконечными насмешками над новой властью компенсировали долгое советское существование с зажатым ртом). Это было очень легкое занятие, поскольку нелепостей вокруг происходило сколько угодно, и не могло быть иначе, а, главное, наконец-то совершено безопасно. Наступил момент, когда не совсем ясен даже стал смысл продолжения работы Свободы, поскольку поливать Ельцина и его команду, говорить о том, как плохо и неправильно выходим мы из социализма, как будто кто-то знал точно путь, каким можно в белоснежном костюме выбраться из выгребной ямы, вполне можно было и в отечественной печати и телевидении.
Кстати сказать, сегодня в наших СМИ как раз не хватает критического анализа политики Кремля. Почему, например, при огромном рейтинге президента так медленно и невнятно проводятся реформы?
Владимир Тольц: Что ж, как видите, критиков (самых разных) у нас всегда хватало! И то, что к нам небезразличны, меня лично обнадеживает...
Вернемся однако ко второй половине 80-х, которые только что упомянула Мариэтта Чудакова. В 87-м в судьбе Радио произошло важнейшее событие: его перестали глушить.
- Как это было?- спрашиваю я одного из участвовавших в принятии решения об этом - Вадима Валентиновича Загладина.
Вадим Загладин:
- Я уже ничего не помню... Могу сказать только одно, что, конечно, это вопрос, который долго обсуждался, были и сторонники, были и противники этого, как всех тех новых явлений, которые принесла перестройка, они имели одних и тех противников и сторонников, что и вопрос о снятии глушения.
Это была общая тенденция или выступать за демократизацию, какую-то свободу информации или нет. Это касалось всего - и глушения, и других вещей. Причем, пожалуй, наибольшее значение имела борьба по вопросу о правах человека, потому что это был узловой момент, все остальное производное. И только благодаря Михаилу Сергеевичу Горбачеву, удалось добиться того, чего добились, то есть перехода от какого-то активного неприятия самой проблемы прав человека в том виде, как она обсуждалась, включая сюда и глушение передач зарубежных. Если бы не он, то ничего бы не было...
Владимир Тольц: Тогдашний руководитель партийной идеологии Вадим Андреевич Медведев припоминает судьбоносное для Свободы партрешение так:
Вадим Медведев: Это было, конечно, решение коллективное, коллективного руководства, инициированное Горбачевым, но при поддержке тогдашнего окружения, хотя по многим вопросам уже тогда были очень серьезные разногласия. Но в этом вопросе, насколько я помню, разногласий не было, потому что все понимали, что уже это назревший вопрос и без решения его не обойтись. Тем более, что глушение было неэффективным, вы об этом знаете, затрачивалось много денег, а толку никакого.
Владимир Тольц: О политическом единодушии в принятии решения об отмене глушения мне особенно интересно было слышать от Вадима Медведева, утверждавшего в те же, 80-е (и об этом сообщала тогда Свобода), что "Архипелаг ГУЛАГ" Александра Исаевича Солженицына, который в свое время читали в наших программах, никогда не будет напечатан в СССР. Правда, сегодня Вадиму Андреевичу это припоминается иначе:
Вадим Медведев: Я не был противником публикации "Архипелага", я считал, что в первую очередь журналы и, в частности, журнал "Новый мир" должны опубликовать те произведения, которые уже готовились к публикации в свое время до выдворения Солженицына из страны, и обязательства по которым ему уже были даны тогда. Но потом это было заблокировано. Я и считал, что надо было начать с "Ракового корпуса", "В круге первом" опубликовать, но не сразу "Архипелаг ГУЛАГ", потому что это могло встретить очень серьезное осложнение обстановки вокруг Солженицына.
Но это был своего рода тактический шаг в этом плане. Я понимал, что "Архипелаг ГУЛАГ" не утаить от российской и советской аудитории, рано или поздно его придется публиковать, но не сразу начинать. И вот в этом отношении взгляды не совпали. Александр Исаевич настаивал на том, чтобы именно сразу начать публикацию "Архипелага ГУЛАГа".
Владимир Тольц: Да, многое и многие поменялись с тех пор. Это отмечает даже стойко приверженный чекистским идеалам Олег Максимович Нечипоренко:
Олег Нечипоренко: Когда впервые я услышал эти передачи и какое-то время, натыкаясь на них, слушал с определенным интересом, поскольку в начале 50-х годов моя убежденность была в правильности идей, которыми я руководствовался в своей жизни. В последующем, когда постепенно, как и у большинства моего поколения, появлялись сомнения в определенной иллюзорности и утопичности с точки зрения материализации этих идей.
Вы знаете, что интересно, так случилось, что в Радио Свобода оказались мои однокашники по школе и преподаватель средней школы. И получилось так, что я оказался по одну сторону баррикад, а они оказались по другую сторону баррикад. Я имею в виду, в частности, Юлия Панича, с которым мы учились вместе в школе, и Александра Александровича Зиновьева. А вот потом случилось так, что они стали объектами моего интереса оперативного, когда я имел прямое отношение к работе по этому объекту, а они в это время находились по ту сторону баррикад. Вот сейчас, вы знаете, я встречаюсь и вспоминаю прошлое с Александром Александровичем Зиновьевым. Не исключено, что мы в ближайшее время намечаем встречу с Юлием Паничем...
Владимир Тольц: 90-е годы, до которых мы добрались в нашей передаче, оказались не только временем, рельефно демонстрирующим кардинальные перемены в людях, в "стране и мире". Это было время очень серьезных перемен и на Свободе.
Мариэтта Чудакова: ...В конце 90-х и в начале нового века место радиостанции вполне уяснилось. По Свободе теперь можно услышать то, что днем с огнем надо искать по отечественным СМИ: письма рядовых граждан Калинину, Ворошилову, эти письма во власть, чего нет в широкой отечественной печати, только в научной, душераздирающие истории, иногда бесчеловечные резолюции... Сотрудники Свободы остались просветителями и пропагандистами, когда из российских СМИ просветительство, всегда необходимое в нашей стране, с ее огромной инертной и бездумно ностальгирующей массой, практически изгнана, а антисоветская пропаганда, ничуть не побоюсь этого слова, исчезла вовсе. А такая пропаганда сейчас, когда утверждается в России лицемерный лозунг "это наша история" про весь советский век, особенно нужна. Поэтому, скажем, передача "Советская кинодвадцатка" по Свободе о фильмах, которые у нас теперь в отличие от начала 90-х идут без всяких предисловий.
По-прежнему мы нуждаемся в систематических передачах по русской истории. Значительная часть слушателей в России получила образование в советское время и очень плохо знает реальную историю своей страны.
О сегодняшней России - важнейшая передача!..- "Маленькие победы" о тех, кто выиграл процессы у наших властей. У нас же в наших средствах массовой информации, как правило, можно услышать только о том, как безнадежна судебная тяжба с властями.
И в заключение не побоюсь сказать так: хотелось бы, чтобы передачи сегодняшней Свободы стали образцом для наших СМИ, но надежды на это слабые. Наша журналистка, исключений немного, скажем, "Радио Россия" мне кажется исключением, не собирается, похоже, ставить себе сегодня осмысленных задач.
Владимир Тольц: Знаете, мне самому удивительно, но это суждение свободолюбивого литератора совершенно неожиданно перекликается с рассуждениями другого участника нашей передачи - кагебешного полковника-шпиона:
Олег Нечипоренко: Радио Свобода, конечно, квалифицированнее и более глубоко понимает процессы в нашей стране. Потому что, как вы ни говорите, что даже такие крупные радиостанции, которые пользуются большим авторитетом на Западе, но они все-таки недостаточно представляют себе эту проблему в том числе и этнической психологии России.
В этом отношении я должен признать то, что Радио Свобода в этом отношении набрала очень богатый опыт и использует этот опыт очень квалифицировано. В том числе, может быть, где-то опыт этот богаче, чем наши современные российские масс-медиа, которые сейчас, если сопоставлять с чем-то, как молодые бодрые подросшие щенки вырвались на свободу и готовы грызть направо и налево, завоевывая свое пространство. Но что касается профессионализма, здесь, конечно, еще не хватает ой как многого...
Владимир Тольц: Мои сегодняшние собеседники еще многое сказали мне о Радио Свобода. (В эту передачу и половины сказанного не вместилось). Немало критических замечаний разного толка.
Много разнообразно лестного. Высказали самые разные (от радужных до осторожно скептических) суждения о перспективах Радиостанции. Знаете, что их, по-моему, теперь объединяет этих бывших руководителей бывшего ЦК и сотрудника отнюдь уж не столь всесильного как раньше КГБ, либеральных профессоров и бывшего советского политзека? - Ну не только эта передача, конечно. А вот то, что в ней прямо, можно сказать, по марксистской формуле выявляется - отношение к Свободе (к нашему Радио) как к "осознанной необходимости".
См. также
- Программы, посвященные 50-летию Радио Свобода
- Читатели и слушатели поздравляют Радио Свобода с 50-летием