Предыдущая часть
Мне даже не пришлось переводить часы: когда в Нью-Йорке полдень, в Пекине - полночь.
Китай - отдельный мир, автономный и самодостаточный. Все мы - и русские, и европейцы, и американцы - отпрыски Римской империи, по-разному разделившие ее наследство. Но вот до Китая Рим не добрался, хотя границы между двумя великими державами когда-то разделяла всего сотня километров ничьей земли.
Китай построил свою собственную цивилизацию, которая подчинила себе почти всю Азию. Китайская культура и сейчас доминирует на Востоке. Мы просто не всегда даем себе в этом отчет. А ведь все, что принято считать японским - от карате до икебаны - пришло из Китая.
Азиатский мир по-прежнему остался китайским. Все близлежащие страны - это бывшие культурные колонии Поднебесной империи. И сейчас повсюду - от Тайланда до Индонезии - китайцы составляют самую преуспевающую, самую коммерчески агрессивную часть населения. На это намекает уже напоминающий русское «эф» иероглиф, означающий название страны. Это - четырехугольник, символизирующий землю (раньше она считалась квадратной), пересеченный посередине палочкой, которая указывает на положение Китая как центра мира, как великой Срединной империи.
При этом в самом Китае осталось не так уж много китайского. Даже Мао-Цзедуна я тут встретил всего дважды. Первый раз - огромный портрет на площади Тяньаньмынь. Второй - мумию в мавзолее (МАОЗОЛЕЕ, как сказал Бахчанян). И в том и в другом случае он был похож на доброго дедушку с бабьим лицом.
Наш гид никак не мог понять, зачем мне, иностранцу, по своей воле лезть в мавзолей. Но все же он меня туда провел, причем без очереди, которая растянулась на всю площадь. Толпа двигалась мимо хрустального саркофага в полном безмолвии. Охранники из китайской секретной службы выглядели как советские гебисты в голливудских боевиках. Все они носили габардиновые плащи и держали руки в карманах. Рядом с ними шла женщина с ребенком, который пытался вырваться от матери. Женщину тут же вывели из очереди. Не пытать, надеюсь.
Первым, что я увидел, выйдя наружу, была многометровая вывеска «Kentucky Fried Chiсken".
По мере продвижения с окраин Пекина к центру вы совершаете путешествие во времени. Внешний, самый поздний слой города состоит из вполне современных новостроек. Все это сооружено уже после культурной революции, когда в Китае опять стали что-то строить, помимо коммунизма. Но вот заканчиваются многоэтажные блочные дома, и вы оказываетесь в большой Рязани образца сороковых годов. Это память о временах песни «Москва-Пекин».
Сталинский тип архитектуры - главный в китайской столице. Эти громадные темно-серые коробки - машины для жилья - лишены каких-либо украшений. Они выстроились вдоль широчайших проспектов. Город напоминает советский военный поселок. Как будто его построили на пустом месте, в голой степи.
В определенном смысле так оно и было. В начале 60-х годов правительство решило снести старинные крепостные стены с их грандиозными сторожевыми башнями и воротами. На месте бывших укреплений проложили новые улицы пошире Садового кольца, так, что перейти с одной стороны на другую - сложная и рискованная задача: светофоров почти нет, а велосипедисты ездят, как и где хотят.
Смысла в этом траги-градостроительном решении не было. В Пекине до сих пор машин сравнительно мало. А не так уж давно частный автомобиль вообще был запрещен в стране. Зато на 10 миллионов столичных жителей, включая стариков, младенцев и иностранцев, приходится 6 миллионов велосипедов.
Пекинские проспекты выполняют лишь политическую функцию: по ним в праздники колонны трудящихся стекаются на самую большую в мире площадь - печально знаменитую Тяньаньмынь. В остальное время эти улицы превращаются в трубы, по которым сибирские ветры гонят въедливую белесую пыль.
Благодаря такой планировке, Пекин прост, как таблица умножения. И примерно так же скучен. Для того, чтобы его увидеть по-настоящему, нужно свернуть с главных улиц в тесные переулки, на которых еще сохранилась жизнь по-китайски. Впрочем, и она мало привлекательна на посторонний взгляд.
Китайская улица - это кварталы абсолютно одинаковых одноэтажных домов, повернутых к прохожему тылом. Внутрь квартала ведет тропинка, но заходить туда не очень-то удобно, как в чужую спальню. По сути, каждый квартал - это большая коммунальная квартира, нечто среднее между вороньей слободкой и курятником. Во дворе - один на всех сортир и водопроводная колонка. Здесь же кухни, то есть пятачки, где стоят жаровни с древесным углем, на котором хозяйка за несколько минут готовит обед.
Тут трудно отграничить одно жилье от другого. Кровати стоят на виду, стен почти нет. Частная жизнь немыслима, да и нельзя отделить соседей от родственников. Все живут вместе, все про всех знают, и всем до всех есть дело. Между прочим, из-за этого в Китае небольшая преступность. Как ни странно, в этой коммунальной преисподней есть и свой уют, и своя теплота добрососедства. Общий дом, общие праздники, общие вечера у единственного на весь квартал телевизора. В районах новостроек с их комфортабельными, но отдельными квартирами, число самоубийств - в три раза выше.
Настоящий Пекин и настоящий Китай начинаются только в самом центре - в императорском дворце. Знаменитый Запретный город - апофеоз геометрии, вершина социальной пирамиды. Центральный национальный символ, он обладает той величественностью Кремля, которой так не хватает Белому дому. Запретный город подавляет своими размерами, но монументальность его плоскостная. Она разворачивается в последовательности дворов, широких лестниц и приземистых дворцов. С любой точки вы видите правильную панораму. Здесь все подчинено параллельным прямым. Ни одна деталь не разрушает впечатления идеального равновесия. Каждая часть запретного города отражается в другой своей точной копией, как будто вы бродите по лабиринту зеркал.
Пекинский дворцы - шедевр не столько архитектуры, сколько социальной философии. Этим Запретный город похож на египетские пирамиды: воплощенный принцип общественной гармонии.
Однако, и в этой холодной, абстрактной геометрии есть отдушина - императорский сад. В нем собраны специально привезенные с юга камни самых причудливых очертаний. Они служат противовесом тягостной симметрии. Сад - это заповедник природы, которая в отличие от человека не знает прямых линий. Китайцы, исповедующие суровые принципы общественной лестницы, оставили личности лазейку - ландшафт. Единственной достойной живописью здесь всегда полагали только пейзажную. Даже на деньгах в Китае изображены не Карл Маркс, не Мао и не трактор, а виды гор и озер.
Размах Запретного города никак не соответствует внутреннему убранству его дворцов. Сюда свезли все богатства последних китайских императоров, но сокровища эти кажутся убогими и безвкусными. Скорее лавка старьевщика, чем музей. Какие-то игрушки из драгоценных камней, часы с заводными куклами, вазы с пошлыми узорами, мебель с финтифлюшками, бесконечные драконы. Сама монархия в Китае стала к нашему веку уже игрушечной. Предпоследняя императрица Китая Ци Си деньги, отведенные на модернизацию военного флота, потратила на возведение роскошной летней резиденции. Единственный корабль, построенный ею, сделан из мрамора.
То, что я пережил, выйдя из самолета в Сингапуре, больше всего походило на эмоциональный удар в первый день эмиграции. Оказалось, что за несколько дней пребывания в Китае забываешь, что такое пышное, яркое и праздничное изобилие. Китай - сер, Сингапур - разноцветен, шумен и баснословно богат.
Свою роль сыграла и тропическая природа (в сотне километров - экватор), которую вроде за деньги не купишь, а все же богатство сказалось и на ней. Весь остров - ботанический сад, где хороший садовник превращает джунгли в ухоженный парк. И еще - орхидеи. Они росли на каждой обочине, но попадались и в гостиничном туалете, и в коктейле, и даже в тарелке.
Впервые разглядев Сингапур из окна номера, расположенного где-то между тридцать третьим этажом и тучами, я вынужден был напомнить жене, что гордое имя ньюйоркцев не позволяет нам разевать рот - небоскреба и у нас хватает. И все же панорама поражает - город разворачивается вокруг гавани, как декорация в советском театре, ставившем пьесу из жизни Уолл стрита. Что -то в Сингапуре есть от Манхэттена, но надо признать, что это очень чистый, прямо-таки вылизанный Манхэттен. Вскоре выяснилось, что за брошенный окурок можно угодить в тюрьму.
Сингапур - уникально место, которое интересно не экзотикой - а сколько ее в одном названии! - а своей поразительной социальной системой.
В этой крохотной стране - около трех миллионов жителей - построено нечто среднее между капиталистической и коммунистической утопией. Сингапур - демократическая республика с образцовой системой частного предпринимательства, но без ее пороков. Сингапурский порт - второй по важности в мире. Сюда ежегодно приезжают три с половиной миллиона туристов. Подавляющее большинство населения живет в роскошных многоэтажных домах построенных государством. По острову ездят только новые машины. После десяти лет эксплуатации автомобиль следует менять и государство ассигнует тысячу долларов на покупку нового. Ну и так далее.
Приведя нацию к безусловному благополучию, власти шлифуют - в том числе и при помощи порки - последние детали. К еще не решенным проблемам относится курение (вы можете обменять пачку сигарет на бутылку оздоровляющего йогурта), недостаточная вежливость государственных чиновников (отряд переодетых сыщиков следит за хорошими манерами), шум от игры в ма-джонг (китайское домино), который мешает отдыхать в сиесту, и туристы, переходящие улицу в неположенных местах.
Остальные пороки выкорчеваны без всякой жалости. За последние годы в Сингапуре повесили несколько десятков человек за провоз наркотиков. Обладателя «Плейбоя» штрафуют на 300 долларов. Из кинофильмов вырезают слишком долгие поцелуи. Обязательная двухгодичная служба в армии задумана для того, чтобы выбить дурь из подрастающего поколения и подготовить его к жизни в образцовом государстве. Во всем городе я только однажды увидел граффити: «Учение - путь к богатству».
Впрочем, при навыке и терпении в городе можно найти пятачки экзотики, еще не заросшие прогрессом. Сингапурцы - это взрывчатая, но примиренная общим богатством смесь из китайцев, малайцев, индийцев, европейцев и мусульман. Каждый народ оставил на память о своей прежней жизни этнические оазисы. Только там, в затерянных среди космополитических небоскребов кварталах можно найти Азию. Тут еще видны следы живописной бедности, которая на тропический манер проявляет себя бешеной растительностью --целые деревья прорастают сквозь штукатурку.
В сингапурском чайнатауне торгуют гороскопами, живыми змеями (для еды) и чудодейственным тигровым бальзамом. Арабы (на самом деле малайцы-мусульмане) уставили свои улицы восточными тканями и лавками с благовониями. Индийский квартал знаменит храмами, красавицами в сари и ресторанчиками, где положено есть руками, используя вместо тарелки банановые листья.
В Сингапуре за пол дня можно обойти пол-Азии. Не удивительно, что сингапурский календарь - самый сложный в мире. Здесь отмечают праздники четырех религий, каждая из которых применяет свою систему летосчисления. Единственное, что объединяет страну - английский язык, который стал государственным. Отцы и дети говорят на разных языках: старики --на родном, а молодые - по-английски. Так в далеком Сингапуре происходит примерно то же, что в каждом эмигрантском доме Америки.
Гонконг - тоже рай. Во всяком случае для американских старушек, которых здесь называют «голубоволосыми леди». В своих канзасах и айовах они наверняка именно так представляют счастливую жизнь: бескрайний торговый центр - и все без налога.
Многие сюда и впрямь приезжают, чтобы покупать. Средний турист оставляет в здешних магазинах по 700 долларов в день, и городские власти во всем идут ему навстречу. В Гонконге никогда не знаешь, вышел ты из магазина или еще внутри. Торговля вытесняет людей с тротуаров. Впрочем, в центре улицы растут вверх и вниз. Галереи лавок становятся лабиринтом, по которому бродит очумелый иностранец, переходя с верхних этажей на подземные. Можно провести в Гонконге неделю, так и не увидев ни неба, ни моря.
Богатство Гонконга - откровенно вульгарно, но город можно понять: Британская колония перешла к Китаю. Так что гуляют напоследок. Пекин, правда, заявляет, что все останется по-прежнему. Это называется «одна страна - две системы». Но люди побогаче уже давно начали перебираться на Запад.
Несмотря на положенное количество небоскребов, Гонконг - чисто китайский город. Плотность населения здесь самая большая в мире. И образ жизнь такой, какой он бы был, скажем, в Пекине, если бы там жили, как хотели.
Гонконг снабжает все чайнатауны мира тем, без чего китайцам не обойтись - сушеными акульими плавниками, рогом носорога, игрушечными деньгами (их положено сжигать на кладбище), даже изящными, похожими на байдарки китайскими гробами.
По вечерам, в свете ослепительных неоновых реклам (такого не увидишь и на Бродвее) местные житель собираются на ночных базарах. Здесь, среди американских джинсов и японских калькуляторов варят в горшках морских тварей и лапшу, играют в карты и домино, слушают предсказания гадателей-даосов, пьют китайскую водку мао-тай (полуодеколон-получача). Артисты-любители представляют сцены из пекинской оперы под аккомпанемент неописуемых и по звуку и по виду инструментов.
Буйная и колоритная жизнь Гонконга настолько непохожа на ту, что ведет континентальный Китай, что приходилось все время себе напоминать: и там и тут живут одни и те же китайцы, самый энергичный народ Азии. Гонконгу просто не мешали реализовать свои потенции, и теперь этот крохотный островок учит оборотливости миллиардную страну, жаждущую приобщиться к потребительскому идеалу.
Путешествие на Дальний Восток чрезвычайно поучительно, ибо оно демонстрирует разные варианты нынешней китайской жизни - строгий Пекин, образцовый Сингапур, неистовый Гонконг. Говорят, что Тихий океан - новое Средиземноморье - колыбель третьего тысячелетия. Китай перестает быть Востоком, но и не становится копией Запада. Тут создается новый, еще непривычный стиль жизни, который придется осваивать жителям этого стремительно наступающего на нас века, которые - как сегодня предсказывают многие - назовут «китайским».
* Самое экзотическое место в Китае - сооруженный без единого гвоздя Храм Неба в Пекине. Это расписанное пронзительными красками культовое сооружение так переполнено символикой, что его можно читать и толковать, как архитектурную версию китайского священного писания.
* На ночных базарах Гонконга можно отведать морскую живность, которой изобилуют окрестные воды. Если не самые вкусные, то самые причудливые из морских гадов напоминают громадных насекомых - что-то вроде многоножек, чтоб не сказать вшей. В кипятке они становятся совершенно прозрачными. Подходящий обед для голого короля.
* Самой неизбежной, но и самой впечатляющей китайской достопримечательностью является, конечно же, Великая Стена. Чтобы понять ее устройство достаточно пересечь стену в любом месте. Но чтобы по-настоящему осознать ее размеры, необходимо покинуть пределы Земли. Великая китайская стена - единственный рукотворный объект, который виден с космической орбиты. Продолжение
Мне даже не пришлось переводить часы: когда в Нью-Йорке полдень, в Пекине - полночь.
Китай - отдельный мир, автономный и самодостаточный. Все мы - и русские, и европейцы, и американцы - отпрыски Римской империи, по-разному разделившие ее наследство. Но вот до Китая Рим не добрался, хотя границы между двумя великими державами когда-то разделяла всего сотня километров ничьей земли.
Китай построил свою собственную цивилизацию, которая подчинила себе почти всю Азию. Китайская культура и сейчас доминирует на Востоке. Мы просто не всегда даем себе в этом отчет. А ведь все, что принято считать японским - от карате до икебаны - пришло из Китая.
Азиатский мир по-прежнему остался китайским. Все близлежащие страны - это бывшие культурные колонии Поднебесной империи. И сейчас повсюду - от Тайланда до Индонезии - китайцы составляют самую преуспевающую, самую коммерчески агрессивную часть населения. На это намекает уже напоминающий русское «эф» иероглиф, означающий название страны. Это - четырехугольник, символизирующий землю (раньше она считалась квадратной), пересеченный посередине палочкой, которая указывает на положение Китая как центра мира, как великой Срединной империи.
При этом в самом Китае осталось не так уж много китайского. Даже Мао-Цзедуна я тут встретил всего дважды. Первый раз - огромный портрет на площади Тяньаньмынь. Второй - мумию в мавзолее (МАОЗОЛЕЕ, как сказал Бахчанян). И в том и в другом случае он был похож на доброго дедушку с бабьим лицом.
Наш гид никак не мог понять, зачем мне, иностранцу, по своей воле лезть в мавзолей. Но все же он меня туда провел, причем без очереди, которая растянулась на всю площадь. Толпа двигалась мимо хрустального саркофага в полном безмолвии. Охранники из китайской секретной службы выглядели как советские гебисты в голливудских боевиках. Все они носили габардиновые плащи и держали руки в карманах. Рядом с ними шла женщина с ребенком, который пытался вырваться от матери. Женщину тут же вывели из очереди. Не пытать, надеюсь.
Первым, что я увидел, выйдя наружу, была многометровая вывеска «Kentucky Fried Chiсken".
По мере продвижения с окраин Пекина к центру вы совершаете путешествие во времени. Внешний, самый поздний слой города состоит из вполне современных новостроек. Все это сооружено уже после культурной революции, когда в Китае опять стали что-то строить, помимо коммунизма. Но вот заканчиваются многоэтажные блочные дома, и вы оказываетесь в большой Рязани образца сороковых годов. Это память о временах песни «Москва-Пекин».
Сталинский тип архитектуры - главный в китайской столице. Эти громадные темно-серые коробки - машины для жилья - лишены каких-либо украшений. Они выстроились вдоль широчайших проспектов. Город напоминает советский военный поселок. Как будто его построили на пустом месте, в голой степи.
В определенном смысле так оно и было. В начале 60-х годов правительство решило снести старинные крепостные стены с их грандиозными сторожевыми башнями и воротами. На месте бывших укреплений проложили новые улицы пошире Садового кольца, так, что перейти с одной стороны на другую - сложная и рискованная задача: светофоров почти нет, а велосипедисты ездят, как и где хотят.
Смысла в этом траги-градостроительном решении не было. В Пекине до сих пор машин сравнительно мало. А не так уж давно частный автомобиль вообще был запрещен в стране. Зато на 10 миллионов столичных жителей, включая стариков, младенцев и иностранцев, приходится 6 миллионов велосипедов.
Пекинские проспекты выполняют лишь политическую функцию: по ним в праздники колонны трудящихся стекаются на самую большую в мире площадь - печально знаменитую Тяньаньмынь. В остальное время эти улицы превращаются в трубы, по которым сибирские ветры гонят въедливую белесую пыль.
Благодаря такой планировке, Пекин прост, как таблица умножения. И примерно так же скучен. Для того, чтобы его увидеть по-настоящему, нужно свернуть с главных улиц в тесные переулки, на которых еще сохранилась жизнь по-китайски. Впрочем, и она мало привлекательна на посторонний взгляд.
Китайская улица - это кварталы абсолютно одинаковых одноэтажных домов, повернутых к прохожему тылом. Внутрь квартала ведет тропинка, но заходить туда не очень-то удобно, как в чужую спальню. По сути, каждый квартал - это большая коммунальная квартира, нечто среднее между вороньей слободкой и курятником. Во дворе - один на всех сортир и водопроводная колонка. Здесь же кухни, то есть пятачки, где стоят жаровни с древесным углем, на котором хозяйка за несколько минут готовит обед.
Тут трудно отграничить одно жилье от другого. Кровати стоят на виду, стен почти нет. Частная жизнь немыслима, да и нельзя отделить соседей от родственников. Все живут вместе, все про всех знают, и всем до всех есть дело. Между прочим, из-за этого в Китае небольшая преступность. Как ни странно, в этой коммунальной преисподней есть и свой уют, и своя теплота добрососедства. Общий дом, общие праздники, общие вечера у единственного на весь квартал телевизора. В районах новостроек с их комфортабельными, но отдельными квартирами, число самоубийств - в три раза выше.
Настоящий Пекин и настоящий Китай начинаются только в самом центре - в императорском дворце. Знаменитый Запретный город - апофеоз геометрии, вершина социальной пирамиды. Центральный национальный символ, он обладает той величественностью Кремля, которой так не хватает Белому дому. Запретный город подавляет своими размерами, но монументальность его плоскостная. Она разворачивается в последовательности дворов, широких лестниц и приземистых дворцов. С любой точки вы видите правильную панораму. Здесь все подчинено параллельным прямым. Ни одна деталь не разрушает впечатления идеального равновесия. Каждая часть запретного города отражается в другой своей точной копией, как будто вы бродите по лабиринту зеркал.
Пекинский дворцы - шедевр не столько архитектуры, сколько социальной философии. Этим Запретный город похож на египетские пирамиды: воплощенный принцип общественной гармонии.
Однако, и в этой холодной, абстрактной геометрии есть отдушина - императорский сад. В нем собраны специально привезенные с юга камни самых причудливых очертаний. Они служат противовесом тягостной симметрии. Сад - это заповедник природы, которая в отличие от человека не знает прямых линий. Китайцы, исповедующие суровые принципы общественной лестницы, оставили личности лазейку - ландшафт. Единственной достойной живописью здесь всегда полагали только пейзажную. Даже на деньгах в Китае изображены не Карл Маркс, не Мао и не трактор, а виды гор и озер.
Размах Запретного города никак не соответствует внутреннему убранству его дворцов. Сюда свезли все богатства последних китайских императоров, но сокровища эти кажутся убогими и безвкусными. Скорее лавка старьевщика, чем музей. Какие-то игрушки из драгоценных камней, часы с заводными куклами, вазы с пошлыми узорами, мебель с финтифлюшками, бесконечные драконы. Сама монархия в Китае стала к нашему веку уже игрушечной. Предпоследняя императрица Китая Ци Си деньги, отведенные на модернизацию военного флота, потратила на возведение роскошной летней резиденции. Единственный корабль, построенный ею, сделан из мрамора.
То, что я пережил, выйдя из самолета в Сингапуре, больше всего походило на эмоциональный удар в первый день эмиграции. Оказалось, что за несколько дней пребывания в Китае забываешь, что такое пышное, яркое и праздничное изобилие. Китай - сер, Сингапур - разноцветен, шумен и баснословно богат.
Свою роль сыграла и тропическая природа (в сотне километров - экватор), которую вроде за деньги не купишь, а все же богатство сказалось и на ней. Весь остров - ботанический сад, где хороший садовник превращает джунгли в ухоженный парк. И еще - орхидеи. Они росли на каждой обочине, но попадались и в гостиничном туалете, и в коктейле, и даже в тарелке.
Впервые разглядев Сингапур из окна номера, расположенного где-то между тридцать третьим этажом и тучами, я вынужден был напомнить жене, что гордое имя ньюйоркцев не позволяет нам разевать рот - небоскреба и у нас хватает. И все же панорама поражает - город разворачивается вокруг гавани, как декорация в советском театре, ставившем пьесу из жизни Уолл стрита. Что -то в Сингапуре есть от Манхэттена, но надо признать, что это очень чистый, прямо-таки вылизанный Манхэттен. Вскоре выяснилось, что за брошенный окурок можно угодить в тюрьму.
Сингапур - уникально место, которое интересно не экзотикой - а сколько ее в одном названии! - а своей поразительной социальной системой.
В этой крохотной стране - около трех миллионов жителей - построено нечто среднее между капиталистической и коммунистической утопией. Сингапур - демократическая республика с образцовой системой частного предпринимательства, но без ее пороков. Сингапурский порт - второй по важности в мире. Сюда ежегодно приезжают три с половиной миллиона туристов. Подавляющее большинство населения живет в роскошных многоэтажных домах построенных государством. По острову ездят только новые машины. После десяти лет эксплуатации автомобиль следует менять и государство ассигнует тысячу долларов на покупку нового. Ну и так далее.
Приведя нацию к безусловному благополучию, власти шлифуют - в том числе и при помощи порки - последние детали. К еще не решенным проблемам относится курение (вы можете обменять пачку сигарет на бутылку оздоровляющего йогурта), недостаточная вежливость государственных чиновников (отряд переодетых сыщиков следит за хорошими манерами), шум от игры в ма-джонг (китайское домино), который мешает отдыхать в сиесту, и туристы, переходящие улицу в неположенных местах.
Остальные пороки выкорчеваны без всякой жалости. За последние годы в Сингапуре повесили несколько десятков человек за провоз наркотиков. Обладателя «Плейбоя» штрафуют на 300 долларов. Из кинофильмов вырезают слишком долгие поцелуи. Обязательная двухгодичная служба в армии задумана для того, чтобы выбить дурь из подрастающего поколения и подготовить его к жизни в образцовом государстве. Во всем городе я только однажды увидел граффити: «Учение - путь к богатству».
Впрочем, при навыке и терпении в городе можно найти пятачки экзотики, еще не заросшие прогрессом. Сингапурцы - это взрывчатая, но примиренная общим богатством смесь из китайцев, малайцев, индийцев, европейцев и мусульман. Каждый народ оставил на память о своей прежней жизни этнические оазисы. Только там, в затерянных среди космополитических небоскребов кварталах можно найти Азию. Тут еще видны следы живописной бедности, которая на тропический манер проявляет себя бешеной растительностью --целые деревья прорастают сквозь штукатурку.
В сингапурском чайнатауне торгуют гороскопами, живыми змеями (для еды) и чудодейственным тигровым бальзамом. Арабы (на самом деле малайцы-мусульмане) уставили свои улицы восточными тканями и лавками с благовониями. Индийский квартал знаменит храмами, красавицами в сари и ресторанчиками, где положено есть руками, используя вместо тарелки банановые листья.
В Сингапуре за пол дня можно обойти пол-Азии. Не удивительно, что сингапурский календарь - самый сложный в мире. Здесь отмечают праздники четырех религий, каждая из которых применяет свою систему летосчисления. Единственное, что объединяет страну - английский язык, который стал государственным. Отцы и дети говорят на разных языках: старики --на родном, а молодые - по-английски. Так в далеком Сингапуре происходит примерно то же, что в каждом эмигрантском доме Америки.
Гонконг - тоже рай. Во всяком случае для американских старушек, которых здесь называют «голубоволосыми леди». В своих канзасах и айовах они наверняка именно так представляют счастливую жизнь: бескрайний торговый центр - и все без налога.
Многие сюда и впрямь приезжают, чтобы покупать. Средний турист оставляет в здешних магазинах по 700 долларов в день, и городские власти во всем идут ему навстречу. В Гонконге никогда не знаешь, вышел ты из магазина или еще внутри. Торговля вытесняет людей с тротуаров. Впрочем, в центре улицы растут вверх и вниз. Галереи лавок становятся лабиринтом, по которому бродит очумелый иностранец, переходя с верхних этажей на подземные. Можно провести в Гонконге неделю, так и не увидев ни неба, ни моря.
Богатство Гонконга - откровенно вульгарно, но город можно понять: Британская колония перешла к Китаю. Так что гуляют напоследок. Пекин, правда, заявляет, что все останется по-прежнему. Это называется «одна страна - две системы». Но люди побогаче уже давно начали перебираться на Запад.
Несмотря на положенное количество небоскребов, Гонконг - чисто китайский город. Плотность населения здесь самая большая в мире. И образ жизнь такой, какой он бы был, скажем, в Пекине, если бы там жили, как хотели.
Гонконг снабжает все чайнатауны мира тем, без чего китайцам не обойтись - сушеными акульими плавниками, рогом носорога, игрушечными деньгами (их положено сжигать на кладбище), даже изящными, похожими на байдарки китайскими гробами.
По вечерам, в свете ослепительных неоновых реклам (такого не увидишь и на Бродвее) местные житель собираются на ночных базарах. Здесь, среди американских джинсов и японских калькуляторов варят в горшках морских тварей и лапшу, играют в карты и домино, слушают предсказания гадателей-даосов, пьют китайскую водку мао-тай (полуодеколон-получача). Артисты-любители представляют сцены из пекинской оперы под аккомпанемент неописуемых и по звуку и по виду инструментов.
Буйная и колоритная жизнь Гонконга настолько непохожа на ту, что ведет континентальный Китай, что приходилось все время себе напоминать: и там и тут живут одни и те же китайцы, самый энергичный народ Азии. Гонконгу просто не мешали реализовать свои потенции, и теперь этот крохотный островок учит оборотливости миллиардную страну, жаждущую приобщиться к потребительскому идеалу.
Путешествие на Дальний Восток чрезвычайно поучительно, ибо оно демонстрирует разные варианты нынешней китайской жизни - строгий Пекин, образцовый Сингапур, неистовый Гонконг. Говорят, что Тихий океан - новое Средиземноморье - колыбель третьего тысячелетия. Китай перестает быть Востоком, но и не становится копией Запада. Тут создается новый, еще непривычный стиль жизни, который придется осваивать жителям этого стремительно наступающего на нас века, которые - как сегодня предсказывают многие - назовут «китайским».
* Самое экзотическое место в Китае - сооруженный без единого гвоздя Храм Неба в Пекине. Это расписанное пронзительными красками культовое сооружение так переполнено символикой, что его можно читать и толковать, как архитектурную версию китайского священного писания.
* На ночных базарах Гонконга можно отведать морскую живность, которой изобилуют окрестные воды. Если не самые вкусные, то самые причудливые из морских гадов напоминают громадных насекомых - что-то вроде многоножек, чтоб не сказать вшей. В кипятке они становятся совершенно прозрачными. Подходящий обед для голого короля.
* Самой неизбежной, но и самой впечатляющей китайской достопримечательностью является, конечно же, Великая Стена. Чтобы понять ее устройство достаточно пересечь стену в любом месте. Но чтобы по-настоящему осознать ее размеры, необходимо покинуть пределы Земли. Великая китайская стена - единственный рукотворный объект, который виден с космической орбиты. Продолжение