Как стал народным героем Чапаев? Что вообще значит - народный герой? Как и чем Чапаев из жизни отличается от Чапаева из книги, кино и анекдотов? Что стало подлинной причиной его гибели?
Станислав Раздорский: Умер он довольно рано, в 32 года. Дольше ему не было смысла жить. Он погиб, проиграв единственный в своей жизни бой, бой, который не должен был проигрывать по военному раскладу противоборствующих сторон. Ему незачем было дальше жить.
Петр Вайль: Супруги Елена и Станислав Раздорские сняли документальный фильм "Любовь Чапая". Они изучили множество документов, писем, дневников, мемуаров, свидетельств. Подлинной, глубинной причиной смерти Чапаева Раздорские считают любовную драму. До гибели была жизнь Чапаева в реальности. После гибели - в легенде.
Давайте начнем с самого простого. Почему Чапаев сделался народным героем, сейчас уже можно сказать - на все времена? Потому что после книги Фурманова не было такой известности, но после фильма братьев Васильевых, с 34-го года и по сей день нет человека на всем пространстве от Карпат до Камчатки, который не знал бы о Чапаеве. А, скорее всего, и видел этот фильм, и, уж точно, десяток анекдотов о Чапаеве в памяти держит. Почему это, по-вашему, произошло?
Даниил Дондурей: Есть какая-то очень важная народная потребность. При этом, это никак не связано ни с уровнем образования, ни с этнокультурными особенностями, потребность в таком человеке, который находится вне времени, вне пространства, вне социальных, имущественных и любых других групп. Это такое идеальное видение народного героя. Когда идет атака каппелевцев, знаменитая психическая атака в этом фильме, один из наблюдающих говорит: "Вот как идут! Интеллигенты..." Интеллигенты - это некоторое противостояние, другие люди, не народ. Что было, кстати, очень важно и для Сталина, и для всех тех уже конкретных интерпретаторов периода до 37-го года, поскольку уже из Ленинграда интеллигенцию выгоняли, уже дворян выдворяли.
Петр Вайль: Говорит кинорежиссер и литератор Олег Ковалов.
Олег Ковалов: Люди, которые знают социальную историю советской страны, например, Константин Симонов, утверждают, что фильм о Чапаеве был снят потому, что Сталин, к моменту съемок этого фильма, замыслил истребить самых крупных военачальников Советского Союза. И ему нужен был не конкретный человек, типа Тухачевского, а человек второго ряда, который скорее был бы не реальным человеком, а символом военачальника. Так родился фильм "Чапаев". Когда Сталин встречался с Александром Довженко, он говорил: "За вами долг - украинский "Чапаев". Фильм "Чапаев" - это идеальная картина, нужно снять украинский вариант". Поэтому Александр Довженко снял фильм "Щорс". То есть, Сталин целенаправленно, как продюсер, делал пантеон мифологических героев гражданской войны. Не исторических героев: мы знаем, что Красную армию создавал Троцкий, а многие командиры были на подозрении в то время. И Сталин уводил от всякой конкретики.
Даниил Дондурей: Самым важным мне кажется свойство народной идеальности. Здесь есть все: Илья Муромец, Иванушка-дурачок, последующего периода Штирлиц - все основные элементы идеального героя. Очень простого, очень быстрого, всемогущего, точного, красивого. Ведь в фильме очень много постановочных поз. Там на секунду замирает кадр, когда Чапаев показывает пулеметчику, куда стрелять. Или он пригорюнился, когда поет своего знаменитого "Черного ворона". Много таких открыточных картинок, которые могли бы за 50 лет выполнять функцию лубочных картинок, а потом заставки для компьютера.
Олег Ковалов: Картина во многом загадочная, во многом неразгаданная. Известно, что в 35-м году Мандельштам написал целый цикл стихов, посвященных фильму "Чапаев". Дошли до нас два стихотворения. Мы знаем, с каким трудом Мандельштам писал стихи о Сталине. А здесь из него они шли легко, органичным потоком.
Петр Вайль: То есть фильм захватил ту самую интеллигенцию, которая противопоставлена народу. Охват всеобъемлющий - главное свойство мифологии.
Олег Ковалов: Когда появился фильм "Чапаев", стали писать песни о Чапаеве, поэмы. Реальный Чапаев перестал интересовать решительно всех. Так, например, фильм заканчивается сценой, где герой гибнет в реке Урал. В 26-м году, в газете "Правда" (а роман Фурманова уже был напечатан) появилась статья о том, что арестован убийца Чапаева. Им оказался колчаковский офицер Трофимов-Мирский, который в 19-м году убил Чапаева, попавшего в плен. Но Чапаев-военнопленный не был нужен ни массовому сознанию, ни мифологическому сознанию. Нужен был Чапаев, который слился с водами Стикса. Вода поглотила мифического героя, и об этом совершенно поразительно писал Мандельштам.
День стоял о пяти головах. Сплошные пять суток
Я, сжимаясь, гордился пространством за то, что росло на дрожжах.
Сразу ассоциация идет к мифу. Поэт гордится расширяющимся пространством. А стихотворение заканчивается тем, что Чапаев гибнет для того, чтобы "вскочить на коня своего". Не утонуть, чтобы погибнуть, а утонуть, чтобы воскреснуть. Таким образом, Мандельштам гениально описывает превращение мифологического героя - не социального героя, а мифологического.
Петр Вайль: Однако в жизни Чапаев был вполне реальным и социальным героем.
Елена Раздорская: Конфликт Фурманова и Чапаева был абсолютно точно зафиксирован во всех тех документах, которые мы подняли. В отряде любили Чапаева, а Фурманова принимали как чужака. А дальше, за этим: Перед Чапаевым женщины не могли устоять. Это был действительно красивый мужчина, как мы видели по фотографиям. И он был человеком, который завоевал свою славу. Это был, что называется, мужчина. И Стешенко, жена Фурманова.
Петр Вайль: Возникает ключевое имя - Анна Стешенко. Для близких - Ная. Женщина, вставшая между командиром и комиссаром.
Елена Раздорская: Любовь в революцию была такая же стремительная, такая же яркая, такая же необузданная, и они, в конце концов, были молодыми людьми. А что в 30 лет, думать только о руководящей роли партии?
Мариэтта Чудакова: В далекие годы, когда я пришла работать в Отдел рукописей библиотеки Ленина, мне дали писать обзор архива Фурманова. Я окунулась в его дневники и была поражена многими вещами. Среди прочего, историей отношений Чапаева и Фурманова, которые отразились в нескольких документах, и особенно, контрастом между короткими письмами, записочками Чапаева и длинным огромным письмом к нему Фурманова, которое продемонстрировало разницу между этими людьми.
Петр Вайль: Как появилась в чапаевской дивизии Ная?
Станислав Раздорский: Фурманов приехал не сразу вместе с женой. Троцкий решил укрепить власть Москвы. К Чапаеву Троцкий не относился иначе, чем как к командиру партизанского отряда. Вот и был послан туда комиссар Фурманов. Он приехал один. Да, у него были прекрасные отношения с Чапаевым до того момента, пока не приехала его жена, с которой они расстались на почве ревности некоторое время назад. Пока он раздумывал, она появилась сама. Ная была человек решительный. Даже не поставив в известность Фурманова, приехала в дивизию. Первая встреча Чапаева с Анной Фурмановой-Стешенко произошла так. Чапаеву доложили, и он с группой приближенных ввалился в квартиру Фурманова, застав молодых супругов в постели. То есть, впервые жену своего комиссара увидел в постели. Вообще она была очень красивой, а в постели, наверное, просто неотразимой. Взаимоотношения Фурманова с Чапаевым с этого момента стали развиваться уже по законам любовного жанра, любовного треугольника.
Петр Вайль: Отношения между сторонами треугольника зафиксированы в фурмановском архиве.
Мариэтта Чудакова: У Фурманова есть запись объяснения с Чапаевым, где Чапаев говорит ему: "Вот, товарищ Фурманов, ты мне все говорил, что мои отношения к вам испортились (вот это смешивание "ты" и "вы" - замечательно). Это неправда. А ваши отношения ко мне действительно испортились. Конечно, тут Анна Никитична: У вас разные там мысли насчет меня. А я вам однажды сказал, что на жену своего товарища никогда не посягну. Мало ли что у меня в душе, любить никто не может мне воспретить". А дальше письмо, которое сводится к простой мысли: "Так ведь я что, если бы Анна Никитична сама не хотела, так я ведь и не стал бы".
А отвечает ему Фурманов потрясающим письмом, огромным, где по все по пунктам. "Вы предположили, что все произошло из-за личных счетов, вы пытались все объяснить какой-то нелепой ревностью из-за Анны Никитичны. Но подумайте сами, ведь это очень смешно и глупо, если бы я на самом деле вздумал ревновать ее к вам. Такие соперники не опасны, она мне показывала ваше последнее письмо, где написано "любящий вас Чапаев". Она действительно возмущалась вашей низостью и наглостью, и в своей записке, кажется, достаточно ярко выразила вам своей презрение. Эти все документы у меня в руках и при случае я покажу их кому следует, чтобы раскрыть вашу гнусную игру. К низкому человеку ревновать нельзя, и я, разумеется, ее не ревновал, а был глубоко возмущен тем наглым ухаживанием и постоянным приставанием, которое было очевидно и о котором Анна Никитична неоднократно мне говорила. Значит, была не ревность, а возмущение вашим поведением и презрение к вам за подлые и низкие приемы".
И конец этого длинного письма такой: "Сколько раз вы издевались и глумились над комиссарами, как вы ненавидите политические отделы, только вспомните. Так какой же вы коммунист, раз издеваетесь над тем, что создал ЦК. Ведь за эти злые насмешки и за хамское отношение к комиссарам таких молодцов из партии выгоняют и передают чрезвычайке". И кончает письмо: "Кстати, еще помните, что у меня в руках есть документы, факты и свидетели". Речь идет о женщине, а вот как два мужчины ведут себя совершенно по-разному.
Петр Вайль: О переписке соперников, выходящей за грань любовной коллизии - Елена Раздорская.
Елена Раздорская: Фурманов пишет Чапаеву: "Вы посылали меня в цепь к Кутякову, зная, что никогда и не от чего я не отказываюсь. Вы полагали, что Анна Никитична останется с вами, когда же вы узнали, что и она едет со мною, вы почему-то переменили решение". И далее: "Мне рассказывали, что некогда вы были храбрым воином. Но теперь, ни на минуту не отставая от вас в боях, я убедился, что храбрости в вас больше нет, а ваша осторожность за свою многоценную жизнь очень похожа на трусость. Да это и вполне понятно. Вы однажды сказали мне: "Когда я был плотником, я жизни совершенно не жалел. Я был смел. А теперь, когда я стал жить получше, я понял новую жизнь. Теперь уж я не тот, и жизни мне жалко". Помните эти слова?". Отношения Чапаева и Фурманова вовсе не были столь безоблачными, потому что это были живые люди.
Мариэтта Чудакова: Но вот что интересно. Впоследствии, через несколько месяцев, сам Фурманов в дневниковой записи, признается: "А ведь тот грандиозный конфликт создался не без участия Наи. Она была в том деле, пожалуй что, центральной фигурой". И дальше такое признание в дневнике: "Как ни отмахивайся, как ни подыскивай серьезных оснований, по которым я пытался все время обвинить Чапая, но вижу, что подзадоривала, поджигала меня все время ревность... И сама Ная, увидев и поняв, как драматически может обернуться все дело, оставила заигрывания с Чапаем, лучше сказать, перестала потакать заигрываниям самого Чапая. Да этих заигрываний, в сущности, и не стало".
Петр Вайль: Вся история, от первой встречи до разлуки, когда Фурманов был переведен из дивизии, и с ним отправилась жена, и до смерти Чапаева, была стремительной и краткой.
Станислав Раздорский: Он погиб в начале сентября, они уехали во второй половине августа. Меньше месяца. Вообще весь этот роман, все взаимоотношения с Фурмановым и Анной плотно уложились в полгода. В апреле он еще не знал Анны, а в сентябре он уже погиб.
Петр Вайль: Решение об отправке Фурманова приняли на самом верху - Фрунзе и Куйбышев.
Марииэтта Чудакова: Фрунзе занял более мягкую позицию по отношению к Фурманову, а Куйбышев, надо сказать, быстро разобрался. "Чапаев сейчас в Самаре, - пишет он, - между ним и комиссаром дивизии Фурмановым произошел резкий конфликт, после которого ни тот, ни другой не считают возможным остаться на посту. Причем Фурманов, неожиданно, после долгомесячной работы, вдруг "обнаружил" в Чапаеве карьериста и авантюриста. Лично я считаю правым Чапаева и буду настаивать сейчас, при назначенном свидании с Фрунзе, на восстановлении Чапаева и на смещении и наказании Фурманова, ибо конфликт возник из-за пустяка". То есть, Куйбышев, как мужчина, видимо, разобрался в ситуации.
Станислав Раздорский: Когда этот скандал дошел до политотдела армии, Куйбышев и Фрунзе решили заглушить конфликт. Дивизия была не только одна из лучших на восточном фронте, но вообще на всех фронтах. И вдруг такой скандал - командир и комиссар не поделили женщину. Фурманова отправили в Туркестан. Обоюдное чувство Чапаева и Анны в этот момент как раз достигли наивысшей точки. И вдруг - она уезжает с Фурмановым. Это был самый страшный удар для Чапаева в его жизни. Никакие идеологические, партийные и опасные моменты его жизни, связанные, в частности, с Троцким (Троцкий мечтал не просто арестовать, а расстрелять Чапаева, и тот это знал, это была огромная опасность для его жизни) - ничего более опасным для него не было. Жизнь поблекла. Он потерял к ней всякий вкус. И поэтому неважно, неожиданно ли напали казаки, сколько было сабель на одной стороне и пулеметов на другой стороне, - он был парализован. Он все равно бы проиграл, не это, так следующее сражение. Ему некому было доказывать, что он лучший из всех, кто окружает эту женщину.
Петр Вайль: За мужским противостоянием Чапаева и Фурманова стоит и противостояние идейное.
Даниил Дондурей: Противостояние комиссара и командира. Это очень важный момент на протяжении всей истории советской власти - кто хозяин дивизии?
Петр Вайль: Это стандартное военное слово - кто на хозяйстве? Вот на хозяйстве Чапаев.
Даниил Дондурей: Но ведь по ходу фильма постоянно прав оказывается Фурманов. Потору что он - партия.
Петр Вайль: Однако потом это полностью легло на сталинскую внедренную идею единоначалия, когда институт комиссаров был фактически уничтожен. Есть один командир. И вот здесь Чапаев оказался сильнейшим козырем как народный, популярный фильм.
Даниил Дондурей: Ведь в таких случаях меняется вся символика. Здесь мы видим только френчи, как у самого Сталина. Здесь нет знаков различия - командир взвода, командир полка, дивизии, армии.
Петр Вайль: Чапаев, действительно, не отличается от рядовых бойцов, а выделяется позой и постановкой в группе. Это нечто вроде групповой фотографии - класс, курс, полк - когда безошибочно выясняешь, кто главный. Потому что он сидит там, где нужно. На нем сходятся силовые линии. В этом, собственно, и искусство оператора и режиссера.
Даниил Дондурей: Безусловно. Потом там есть очень важный элемент - бурка. Бурка сразу увеличивает фигуру. Это рамочка, которая выделяет главного героя из толпы.
Петр Вайль: Чапаев не мог потерпеть рядом с собой равного.
Елена Раздорская: Два человека, которые должны поделить власть, поделить ее не могут. И когда вдруг у комиссара красивая жена, то не только власть стала предметом их соперничества, но и эта женщина. За кого она? С кем она останется. И в дневниках, и в письмах все время прослеживается эта мысль. Фурманов пишет: "Я уезжаю. Со мной уезжает и Ная. Чапаев повесил голову, ходит мрачный". Да, Стешенко выбрала комиссара.
Петр Вайль: Любовная драма переросла в трагедию - одна из важнейших причин жизненности чапаевского мифа. Этот сюжет прекрасно сыгран исполнителем роли Чапаева Борисом Бабочкиным.
Даниил Дондурей: Есть в фигуре Бабочкина невероятный внутренний трагизм. Вот это ощущение победности, героизма несусветной силы, моральной, скоростной, крестьянской адекватности, военного искусства. Но в каких-то элементах фильма - ощущение щемящей тоски, которое поддерживается и пением. Не случайно там не поются коммунистические гимны. Соединение тоски, внутреннего трагизма с победностью - все это давало сплав достоверности.
Петр Вайль: Впечатление фильм произвел всесоюзное - снизу доверху.
Олег Ковалов: Опубликованы записи Бориса Шумяцкого, министра кинематографии, о том, как Сталин реагировал на те или иные картины. В марте 36-го года Иосиф Виссарионович Сталин смотрел фильм Чапаев 38-й раз! Причем, каждый раз он подробно анализировал его со своими соратниками, есть стенограммы этих разговоров. Он был в оценке фильма более либерален, чем высокопоставленные сановники, которые требовали усилить роль партийного руководства в фильме. Сталин же говорил, что это будет не фильм, а прямолинейная агитка.
Петр Вайль: Могу высказать только предположение, что Сталину хотелось мелодрамы. Он потом, я думаю, не "Чапаева" смотрел, а "Большой вальс". Он смотрел трофейные американские фильмы и наслаждался там этой слезой. Потому что Чапаев - это мужской фильм, там нет любовной линии совершенно. Только известная сцена, которую обыграл Тимур Кибиров впоследствии - "Петька Анке показывал щечки", когда они изучают пулемет. И все.
Даниил Дондурей: Еще есть один план, когда Анка с Петькой лежат, и голова Анки почти у него на плече.
Петр Вайль: Но они спят среди товарищей.
Олег Ковалов: Эротика - она тоже коллективная.
Петр Вайль: А вот как интересно было бы, а может еще и будет, если бы серьезный режиссер взялся за настоящую мелодраму о жизни Чапаева. То, что рассказали Станислав и Елена Раздорские. Ведь мог бы получиться советский вариант фильма "Унесенные ветром".
Олег Ковалов: Парадокс этого политического фильма в том, что он действительно изображал народный характер, который независим от политической конъюнктуры. И фильм, по сути дела, показывает трагическою, несчастную, растерянную фигуру человека, который не знает своей дальнейшей судьбы. Борис Бабочкин написал о том, что, играя роль Чапаева, хотел показать трагический жребий этого героя. Может быть, Бабочкин об этом сказал задним числом. Но трагический жребий ощущается в этой картине постоянно. Все помнят поразительную сцену перед боем. Что поют бойцы? "Черный ворон, ты не вейся над моею головой". В контексте 30-х годов понятно, что означала сама тема "черного ворона". И сейчас, когда слушаешь, поневоле вздрагиваешь. Мы понимаем, что не утони Чапаев в Урале, "черного ворона" он бы не избежал.
Петр Вайль: Трагизм в реальной чапаевской жизни был привнесен любовью, чего в фильме быть не могло.
Даниил Дондурей: Эпоха 30-х табуировала сексуальную сторону жизни, и настоящий большевистский командир был только где-то подспудно настоящим мужчиной.
Петр Вайль: Еще продолжалась эпоха Павки Корчагина.
Даниил Дондурей: Безусловно. Поэтому если бы сейчас кто-то делал настоящий римейк: А, может быть, все-таки, нельзя посягать на святое. Нельзя вдруг показывать реальные эротические сцены, показывать поражение Чапаева от своего комиссара как мужчины.
Петр Вайль: То есть, если Чапаев в исподнем, так это потому, что казаки не вовремя нагрянули.
Даниил Дондурей: Вот только в этом случае. Тогда он народный любимец. Я считаю, что только Штирлиц сопоставим по масштабу с образом Чапаева. А мы ведь о сексуальной жизни штандартенфюрера ничего не знаем. Кроме этой встречи с женой в кафе.
Петр Вайль: О любовной жизни Чапаева мы знаем теперь благодаря Елене и Станиславу Раздорским.
Станислав Раздорский: Последний период общения Фурманова и Чапаева - период наивысшего пика взаимоотношений Чапаева и Анны.
Петр Вайль: Мы могли бы узнать обо всем раньше, из книги, написанной Фурмановым, но так и не изданной.
Станислав Раздорский: Это повесть самого Фурманова, который хотел издать после смерти Чапаева эту вещь, ему не позволили. Ему так не позволили, что он, бедный, даже умер в 26-м году. Ему не позволили развенчать образ. Надо отдать должное его смелости, честности. Он хотел это издать то, где конкретно назывались дни, поступки, реакция Чапаева, реакция Фурманова, их столкновения, реакция Наи. После смерти Фурманова это же хотела сделать Стешенко. Дважды она хотела издать у нас, потом позволила себе смелость и решила издать за границей. На этот раз ей так отказали, что она в 41-м году умерла фактически вне известности.
Петр Вайль: Нет, Ная избежала репрессий. За правду о чапаевской любви, другой любви, пострадал другой человек.
Станислав Раздорский: Посадили одного человека - Кутякова. Кутяков - это командир чапаевской 25-й дивизии сразу после смерти Чапаева, его друг, товарищ и командир одного из полков, репрессированный и расстрелянный впоследствии как раз за то, что он позволил себе в блестящих мемуарах "Земля Чапаева" написать правду, которая заключалась в следующем. У Чапаева был роман с дочерью врага - казачьего полковника. Очень сильное было увлечение этой Таней. Оно продолжалось не одну неделю, на глазах у всей дивизии. Это оказался первый случай, когда оставили и бросили не Чапаева, а когда он был вынужден расстаться с женщиной, потому что понимал: или дивизия или Таня.
Петр Вайль: Ничего этого нет в книге Фурманова "Чапаев". Там отобранные и препарированные, но все же факты. К кинофильму был совсем другой подход.
Олег Ковалов: Когда братья Васильевы начали работать над фильмом, цензура делала все, чтобы Чапаев был не реалистический, а мифологический. Борис Бабочкин позже рассказывал, как он требовал, чтобы в фильме Чапаев был страшен в какие-то моменты. Скажем, там была сцена, где Чапаев перед боем расстреливает красноармейца за трусость. И Бабочкин очень переживал, что цензура запретила этот эпизод, который, по сути, показывал, амбивалентность гражданской войны - белогвардейцы были страшны и красные были страшны. Первым стремлением авторов фильма было сделать нечто вроде "Конармии" Бабеля на экране. Показать жестокую реальность гражданской войны. В процессе работы получился миф о человеке, который является не реальным командиром Красной армии, а национальным героем, былинным богатырем, человеком, который пускается в авантюры и воюет за русскую идею. Не важно, красный он или не красный. То, что Чапаев был показан почти анархиствующим вожаком в фильме, оно, как ни странно, делало образ более народным, он приближался к образам песенной поэзии. Книга напоминала фронтовой дневник и на фоне сочинений Бабеля, Пильняка, Артема Веселого о гражданской войне прошла почти незамеченной. Но картина был совершенно грандиозной.
Даниил Дондурей: Когда я смотрел фильм, то не обнаружил слова "сценарий". Я обнаружил слово "сценарный материал". Что это значит? Это значит, что кино важнее, и литературная основа как бы растворилась во всей этой визуальности, кинематографичности, уже не имеет никакого значения все, что было до кино.
Олег Ковалов: Фильм "Чапаев" появился в 34-м году. Именно в этом году состоялся первый съезд советский писателей, где впервые был декретирован метод социалистического реализма, который предписывал художнику заниматься не реальностью, а создавать социальную мифологию. И поразительно, что первым произведением в полном соответствии с методом социалистического реализма были не произведения литературы, а произведения кинематографа. Это "Чапаев", "Юность Максима", фильм Эрмлера "Крестьяне". Эти картины были сняты до первого съезда писателей и поставлены в пример писателям, как нужно работать. Пространство, одинокий человек в бурке, человек тонет в гигантской реке, и он похож на каждого зрителя. Литература в то время не могла создать героя, который бы так мощно воздействовал на сознание зрителя, а кинематографу это было доступно. Была грандиозная победа, что мифологический герой воспринимался зрителем искренне, охотно, с энтузиазмом, и он не стоял на котурнах. Это был уникальный случай совпадения политической конъюнктуры с искусством и с мифологией. Это было чудо, которое рождается очень редко.
Петр Вайль: Миф, притворяющийся эпосом. Но не стоит недооценивать того, что при всем этом фильм "Чапаев" - порождение своего политического времени.
Даниил Дондурей: В фильме есть огромное количество идеологем 30-х годов. В этом и таинство. То есть фильм вобрал все идеологические постройки ЦК, а при этом сделан настолько художественно и мифологически точно, и достоверно, что люди эту наживку проглатывают, воспринимают как естественную, народную, быструю, крестьянскую, смекалистую, правильную. Например, когда Чапаев беседует с Петькой о сути жизни и сути войны, Чапаев говорит: "Либо они нас, либо мы их". На что Петька, еще более молодой, еще более правильный, говорит: "Ну, конечно, мы их". Конечно, не может быть никакого сомнения. Вот это: либо они нас, либо мы их - главная парадигма существования уже той эпохи, главная объяснительная гипотеза того, как и зачем мы существуем. Там очень много попыток самосуда. Если что, все хватаются за маузер. И другого масштаба нет. Трибунал либо убийство. Когда там восстание в каком-то эскадроне, Чапаев стреляет, не глядя, издалека в зачинщика. Это воспринимается как указание к действию, и - маленький элемент - звучит еще один выстрел. Чапаев оборачивается, спрашивает, кто стрелял, тут выходит боец и говорит: "Мы тут сами разобрались". Обществу - указание как правильно себя вести.
Петр Вайль: И все же, искусство в фильме "Чапаев" заметнее и важнее идеологии.
Олег Ковалов: Искусство первой половины 30-х годов - явление, не распознанное во многом. Вещи, сделанные до 35-го года в кино, в живописи, в литературе, показывают, каким было бы советское искусство, если бы не наступило время Большого террора и если бы не борьба с формализмом. Чапаев - мощный народный характер. Иначе Мандельштам не писал бы о пространстве, о легендарном герое, о том, что герой обречен утонуть и воскреснуть. Не случайна легенда о мальчике, который много раз ходил смотреть фильм "Чапаев", ожидая, когда он выплывет из вод.
Петр Вайль: Чапаева жалели, потому что любили. Очень уж он был хорош. Он был красив и в жизни.
Станислав Раздорский: Чапаеву было очень не безразлично, как он выглядит. Он был щеголь, любил производить впечатление. Не только на женщин, но и вообще. Изящно, красиво одевался, постоянно следил за собой. Эта бабочкинская простота в фильме не совсем соответствует действительности. Плюс он жил с постоянной раной в душе. Будучи ярким, интересным человеком он почему-то на этом фронте, как выяснилось, самом главном для него, любовном фронте, постоянно терпел поражения.
Петр Вайль: Запутаны и не легки отношения Чапаева с двумя его женами. Обеих звали Пелагея.
Станислав Раздорский: Первую Пелагею он безумно любил и благодаря этой любви вернулся с Первой мировой полным Георгиевским кавалером. Почему? Он сказал отцу: "Если я не женюсь на ней, то себе отсеку голову". Потом они поженились, пошли дети. Он уходит на войну, и в это время, почти с первого дня, она живет довольно свободно. Потом вообще сбегает, бросив детей. Это страшный позор, клеймо на всю жизнь. Он приезжал несколько раз, они шли разводиться, потом по дороге мирились, она провожала его на фронт и продолжала свои дела. Так уж он дрался за отечество? Да нет. Ему тогда в первый раз жизнь оказалась неинтересна. Он фактически искал смерти. Это бесстрашие и самопожертвование имело такую визуальную форму смелости. Чапаев за это получил четыре Георгия. С этой женой он так и не развелся.
На войне погиб его друг Камишкинцев. Они дали друг другу слово, что если кого-то убьют, тот, кто останется живой, возьмет детей другого на воспитание. Он приехал в семью этого Камишкинцева, сказал, что муж погиб, его жене, которую тоже звали Пелагея. Она ответила: чего уж только детей, бертие уж и меня. Вот эта вторая Пелагея все время присутствовала в оставшиеся два года его жизни. У него было семь человек детей - четверо своих и трое чужих. Вместе с тем, Василий Иванович имел роман и с Таней-казачкой, а потом безоглядно влюбился в Анну Стешенко.
Петр Вайль: Уже во времена Наи произошла совсем водевильная коллизия.
Станислав Раздорский: Знала ли Пелагея про Наю, неизвестно. Взаимоотношения с Наей складывались сложно, она металась. Не то что она приехала, влюбилась в Чапаева, ушла к нему, а потом уехала с Фурмановым. Нет, все шло очень запутанно. И вот в один из ее разрывов с Наей, Чапаев завел себе, как они между собой говорили, "пичужку". Телеграфистку. Фурманов хотел это прекратить, считая, что не должно такого быть в дивизии. А потом подумал: раз эта "пичужка" у Чапаева, значит, не будет он так рваться к Нае, будет удовлетворен физически и духовно. Он так об этом и пишет. Вот об этой "пичужке" Пелагея знала. Она как-то приехала, а у Чапаева - "пичужка". Скандал. Пелагея прибежала к Нае и стала просить у нее совета, как быть. И Ная ей очень хитро по-женски посоветовала никогда не прощать это Чапаеву и никогда больше не приезжать к нему. Пелагея совету последовала.
Петр Вайль: Водевильный сюжет имел, возможно, трагический финал.
Станислав Раздорский: Ходят слухи, что Пелагея вообще после этого бежала в казачий полк и сказала, что в какой-то определенный момент, в ближайшие дни, штаб от основных сил чапаевской дивизии будет далеко находиться, и Чапаев окажется практически безоружным, его можно будет взять голыми руками. Есть такая версия. Она однажды дочери Чапаева в этом якобы призналась - что она виновата в смерти Чапаева, что она навела казаков на своего мужа.
Петр Вайль: Это был бы классический финал. Былинный герой уязвим только для черного предательства - иначе его не взять. А Чапаев был именно таким, редкостным для русской традиции редкостным героем.
Даниил Дондурей: В русской классической традиции герой всегда лишний человек.
Петр Вайль: Всегда рефлексирующий, раздумывающий, сомневающийся, начиная с Онегина и Печорина. И в советскую эпоху - от Григория Мелехова до Венички Ерофеева. Это все лишние люди. А Чапаев - нет. Это человек поступка. Таких героев можно по пальцам пересчитать. Ну, Остап Бендер, ну, Беня Крик, вот Чапаев.
Даниил Дондурей: Там в фильме есть как бы постмодернистский парафраз на то, о чем вы сейчас говорите. Когда все шумят, поют, галдят, вдруг выходит Петька и говорит: "Тише, граждане, Чапай думать будет".
Петр Вайль: У него специально отведенное время и место для думанья.
Даниил Дондурей: Видимо, очень небольшое. И нужно замереть на эти минуты, когда он будет думать. Фраза как будто из Сорокина. Это очень здорово. Вообще, с точки зрения знаменитых фраз или эпизодов, которые потом стали уже достоянием фольклорной культуры... Всю эту историю с картошкой - где должен быть командир, можно представить только у таких великих полководцев, как Суворов. Кроме того, у людей ведь нет ощущения, что это самодеятельность. Зрители воспринимали такие сцены как невероятное таинство военного искусства. На самом деле это просто здравый смысл.
Петр Вайль: Поскольку я служил два года срочной службы в советской армии, меня заставляли учить и сдавать "Строевой устав". Там есть одна статья, которая меня потрясла своей мудростью. Написано: где должен находиться командир во время командования строем? Ответ грандиозный: там, где ему удобно. Представляете, насколько замечательно? Когда я это прочел, то сразу понял, что это - из фильма "Чапаев".
Даниил Дондурей: Там еще есть знаменитая фраза: "Мы академиев не кончали". Это же тянулось на протяжении 70 лет - касалось ли армии, обыденной жизни, работы людей в разных НИИ, - вот эта фраза. Там есть еще такой замечательный эпизод: каким масштабом воинского соединения Чапаев может управлять - фронтом, в масштабе республики, в мировом?
Петр Вайль: Он говорит: "Я языков не знаю". Все это интерпретация ленинского - "Каждая кухарка может управлять государством".
Даниил Дондурей: Крестьянский, доиндустриальный взгляд на жизнь. Хотя в 30-е годы уже идет полным ходом пятилетка, индустриализация, но это взгляд крестьянина.
Петр Вайль: Не надо ничему особенно учиться, а надо просто, чтобы головастый мужик был.
Даниил Дондурей: Сообразительный. О сообразительности тоже есть свой эпизод. Когда его подкалывает Фурманов: за какой ты Интернационал? Чапаев говорит: "За какой товарищ Ленин". Для миллионов людей - свидетельство народной смекалки, благодаря которой ты запросто можешь очутиться на месте Троцкого, Фрунзе, а, может, и Ленина.
Петр Вайль: И, в конечном счете, отвечает народному сознанию: какая разница все эти политические платформы и программы - лишь бы человек был хороший. Вот Чапаев за Ленина, за хорошего человека - значит, все правильно. А что там изучать манифесты? Утонувший на экране Чапаев оправдал надежды того мальчика-зрителя, который все ждал, когда он выплывет. Он действительно вышел из вод, чтобы стать героем сотен анекдотов. Неопровержимое свидетельство настоящей героической сущности. Чапаевские анекдоты - отдельная большая тема. Кстати, Елена и Станислав Раздорские вначале собирались снимать фильм "Чапаев - анекдот эпохи", но обнаружили, что жизнь увлекательнее мифа.
Елена Раздорская: Как мне кажется, мы нашли подлинного Чапаева. Это не тот Чапаев, который знаком миллионам зрителей, но он ближе к истине, к собственному характеру, ближе к правде обстоятельств жизни. Он не стал хуже, не стал менее интересным. Мне кажется, что анекдоты про Чапаева могут сейчас по-другому зазвучать. Личность Чапаева открылась по-новому, и мне представляется, что она открылась с еще более увлекательной стороны. Потому что когда человек способен на страсть, тогда он интересен.
Станислав Раздорский: Умер он довольно рано, в 32 года. Дольше ему не было смысла жить. Он погиб, проиграв единственный в своей жизни бой, бой, который не должен был проигрывать по военному раскладу противоборствующих сторон. Ему незачем было дальше жить.
Петр Вайль: Супруги Елена и Станислав Раздорские сняли документальный фильм "Любовь Чапая". Они изучили множество документов, писем, дневников, мемуаров, свидетельств. Подлинной, глубинной причиной смерти Чапаева Раздорские считают любовную драму. До гибели была жизнь Чапаева в реальности. После гибели - в легенде.
Давайте начнем с самого простого. Почему Чапаев сделался народным героем, сейчас уже можно сказать - на все времена? Потому что после книги Фурманова не было такой известности, но после фильма братьев Васильевых, с 34-го года и по сей день нет человека на всем пространстве от Карпат до Камчатки, который не знал бы о Чапаеве. А, скорее всего, и видел этот фильм, и, уж точно, десяток анекдотов о Чапаеве в памяти держит. Почему это, по-вашему, произошло?
Даниил Дондурей: Есть какая-то очень важная народная потребность. При этом, это никак не связано ни с уровнем образования, ни с этнокультурными особенностями, потребность в таком человеке, который находится вне времени, вне пространства, вне социальных, имущественных и любых других групп. Это такое идеальное видение народного героя. Когда идет атака каппелевцев, знаменитая психическая атака в этом фильме, один из наблюдающих говорит: "Вот как идут! Интеллигенты..." Интеллигенты - это некоторое противостояние, другие люди, не народ. Что было, кстати, очень важно и для Сталина, и для всех тех уже конкретных интерпретаторов периода до 37-го года, поскольку уже из Ленинграда интеллигенцию выгоняли, уже дворян выдворяли.
Петр Вайль: Говорит кинорежиссер и литератор Олег Ковалов.
Олег Ковалов: Люди, которые знают социальную историю советской страны, например, Константин Симонов, утверждают, что фильм о Чапаеве был снят потому, что Сталин, к моменту съемок этого фильма, замыслил истребить самых крупных военачальников Советского Союза. И ему нужен был не конкретный человек, типа Тухачевского, а человек второго ряда, который скорее был бы не реальным человеком, а символом военачальника. Так родился фильм "Чапаев". Когда Сталин встречался с Александром Довженко, он говорил: "За вами долг - украинский "Чапаев". Фильм "Чапаев" - это идеальная картина, нужно снять украинский вариант". Поэтому Александр Довженко снял фильм "Щорс". То есть, Сталин целенаправленно, как продюсер, делал пантеон мифологических героев гражданской войны. Не исторических героев: мы знаем, что Красную армию создавал Троцкий, а многие командиры были на подозрении в то время. И Сталин уводил от всякой конкретики.
Даниил Дондурей: Самым важным мне кажется свойство народной идеальности. Здесь есть все: Илья Муромец, Иванушка-дурачок, последующего периода Штирлиц - все основные элементы идеального героя. Очень простого, очень быстрого, всемогущего, точного, красивого. Ведь в фильме очень много постановочных поз. Там на секунду замирает кадр, когда Чапаев показывает пулеметчику, куда стрелять. Или он пригорюнился, когда поет своего знаменитого "Черного ворона". Много таких открыточных картинок, которые могли бы за 50 лет выполнять функцию лубочных картинок, а потом заставки для компьютера.
Олег Ковалов: Картина во многом загадочная, во многом неразгаданная. Известно, что в 35-м году Мандельштам написал целый цикл стихов, посвященных фильму "Чапаев". Дошли до нас два стихотворения. Мы знаем, с каким трудом Мандельштам писал стихи о Сталине. А здесь из него они шли легко, органичным потоком.
Петр Вайль: То есть фильм захватил ту самую интеллигенцию, которая противопоставлена народу. Охват всеобъемлющий - главное свойство мифологии.
Олег Ковалов: Когда появился фильм "Чапаев", стали писать песни о Чапаеве, поэмы. Реальный Чапаев перестал интересовать решительно всех. Так, например, фильм заканчивается сценой, где герой гибнет в реке Урал. В 26-м году, в газете "Правда" (а роман Фурманова уже был напечатан) появилась статья о том, что арестован убийца Чапаева. Им оказался колчаковский офицер Трофимов-Мирский, который в 19-м году убил Чапаева, попавшего в плен. Но Чапаев-военнопленный не был нужен ни массовому сознанию, ни мифологическому сознанию. Нужен был Чапаев, который слился с водами Стикса. Вода поглотила мифического героя, и об этом совершенно поразительно писал Мандельштам.
День стоял о пяти головах. Сплошные пять суток
Я, сжимаясь, гордился пространством за то, что росло на дрожжах.
Сразу ассоциация идет к мифу. Поэт гордится расширяющимся пространством. А стихотворение заканчивается тем, что Чапаев гибнет для того, чтобы "вскочить на коня своего". Не утонуть, чтобы погибнуть, а утонуть, чтобы воскреснуть. Таким образом, Мандельштам гениально описывает превращение мифологического героя - не социального героя, а мифологического.
Петр Вайль: Однако в жизни Чапаев был вполне реальным и социальным героем.
Елена Раздорская: Конфликт Фурманова и Чапаева был абсолютно точно зафиксирован во всех тех документах, которые мы подняли. В отряде любили Чапаева, а Фурманова принимали как чужака. А дальше, за этим: Перед Чапаевым женщины не могли устоять. Это был действительно красивый мужчина, как мы видели по фотографиям. И он был человеком, который завоевал свою славу. Это был, что называется, мужчина. И Стешенко, жена Фурманова.
Петр Вайль: Возникает ключевое имя - Анна Стешенко. Для близких - Ная. Женщина, вставшая между командиром и комиссаром.
Елена Раздорская: Любовь в революцию была такая же стремительная, такая же яркая, такая же необузданная, и они, в конце концов, были молодыми людьми. А что в 30 лет, думать только о руководящей роли партии?
Мариэтта Чудакова: В далекие годы, когда я пришла работать в Отдел рукописей библиотеки Ленина, мне дали писать обзор архива Фурманова. Я окунулась в его дневники и была поражена многими вещами. Среди прочего, историей отношений Чапаева и Фурманова, которые отразились в нескольких документах, и особенно, контрастом между короткими письмами, записочками Чапаева и длинным огромным письмом к нему Фурманова, которое продемонстрировало разницу между этими людьми.
Петр Вайль: Как появилась в чапаевской дивизии Ная?
Станислав Раздорский: Фурманов приехал не сразу вместе с женой. Троцкий решил укрепить власть Москвы. К Чапаеву Троцкий не относился иначе, чем как к командиру партизанского отряда. Вот и был послан туда комиссар Фурманов. Он приехал один. Да, у него были прекрасные отношения с Чапаевым до того момента, пока не приехала его жена, с которой они расстались на почве ревности некоторое время назад. Пока он раздумывал, она появилась сама. Ная была человек решительный. Даже не поставив в известность Фурманова, приехала в дивизию. Первая встреча Чапаева с Анной Фурмановой-Стешенко произошла так. Чапаеву доложили, и он с группой приближенных ввалился в квартиру Фурманова, застав молодых супругов в постели. То есть, впервые жену своего комиссара увидел в постели. Вообще она была очень красивой, а в постели, наверное, просто неотразимой. Взаимоотношения Фурманова с Чапаевым с этого момента стали развиваться уже по законам любовного жанра, любовного треугольника.
Петр Вайль: Отношения между сторонами треугольника зафиксированы в фурмановском архиве.
Мариэтта Чудакова: У Фурманова есть запись объяснения с Чапаевым, где Чапаев говорит ему: "Вот, товарищ Фурманов, ты мне все говорил, что мои отношения к вам испортились (вот это смешивание "ты" и "вы" - замечательно). Это неправда. А ваши отношения ко мне действительно испортились. Конечно, тут Анна Никитична: У вас разные там мысли насчет меня. А я вам однажды сказал, что на жену своего товарища никогда не посягну. Мало ли что у меня в душе, любить никто не может мне воспретить". А дальше письмо, которое сводится к простой мысли: "Так ведь я что, если бы Анна Никитична сама не хотела, так я ведь и не стал бы".
А отвечает ему Фурманов потрясающим письмом, огромным, где по все по пунктам. "Вы предположили, что все произошло из-за личных счетов, вы пытались все объяснить какой-то нелепой ревностью из-за Анны Никитичны. Но подумайте сами, ведь это очень смешно и глупо, если бы я на самом деле вздумал ревновать ее к вам. Такие соперники не опасны, она мне показывала ваше последнее письмо, где написано "любящий вас Чапаев". Она действительно возмущалась вашей низостью и наглостью, и в своей записке, кажется, достаточно ярко выразила вам своей презрение. Эти все документы у меня в руках и при случае я покажу их кому следует, чтобы раскрыть вашу гнусную игру. К низкому человеку ревновать нельзя, и я, разумеется, ее не ревновал, а был глубоко возмущен тем наглым ухаживанием и постоянным приставанием, которое было очевидно и о котором Анна Никитична неоднократно мне говорила. Значит, была не ревность, а возмущение вашим поведением и презрение к вам за подлые и низкие приемы".
И конец этого длинного письма такой: "Сколько раз вы издевались и глумились над комиссарами, как вы ненавидите политические отделы, только вспомните. Так какой же вы коммунист, раз издеваетесь над тем, что создал ЦК. Ведь за эти злые насмешки и за хамское отношение к комиссарам таких молодцов из партии выгоняют и передают чрезвычайке". И кончает письмо: "Кстати, еще помните, что у меня в руках есть документы, факты и свидетели". Речь идет о женщине, а вот как два мужчины ведут себя совершенно по-разному.
Петр Вайль: О переписке соперников, выходящей за грань любовной коллизии - Елена Раздорская.
Елена Раздорская: Фурманов пишет Чапаеву: "Вы посылали меня в цепь к Кутякову, зная, что никогда и не от чего я не отказываюсь. Вы полагали, что Анна Никитична останется с вами, когда же вы узнали, что и она едет со мною, вы почему-то переменили решение". И далее: "Мне рассказывали, что некогда вы были храбрым воином. Но теперь, ни на минуту не отставая от вас в боях, я убедился, что храбрости в вас больше нет, а ваша осторожность за свою многоценную жизнь очень похожа на трусость. Да это и вполне понятно. Вы однажды сказали мне: "Когда я был плотником, я жизни совершенно не жалел. Я был смел. А теперь, когда я стал жить получше, я понял новую жизнь. Теперь уж я не тот, и жизни мне жалко". Помните эти слова?". Отношения Чапаева и Фурманова вовсе не были столь безоблачными, потому что это были живые люди.
Мариэтта Чудакова: Но вот что интересно. Впоследствии, через несколько месяцев, сам Фурманов в дневниковой записи, признается: "А ведь тот грандиозный конфликт создался не без участия Наи. Она была в том деле, пожалуй что, центральной фигурой". И дальше такое признание в дневнике: "Как ни отмахивайся, как ни подыскивай серьезных оснований, по которым я пытался все время обвинить Чапая, но вижу, что подзадоривала, поджигала меня все время ревность... И сама Ная, увидев и поняв, как драматически может обернуться все дело, оставила заигрывания с Чапаем, лучше сказать, перестала потакать заигрываниям самого Чапая. Да этих заигрываний, в сущности, и не стало".
Петр Вайль: Вся история, от первой встречи до разлуки, когда Фурманов был переведен из дивизии, и с ним отправилась жена, и до смерти Чапаева, была стремительной и краткой.
Станислав Раздорский: Он погиб в начале сентября, они уехали во второй половине августа. Меньше месяца. Вообще весь этот роман, все взаимоотношения с Фурмановым и Анной плотно уложились в полгода. В апреле он еще не знал Анны, а в сентябре он уже погиб.
Петр Вайль: Решение об отправке Фурманова приняли на самом верху - Фрунзе и Куйбышев.
Марииэтта Чудакова: Фрунзе занял более мягкую позицию по отношению к Фурманову, а Куйбышев, надо сказать, быстро разобрался. "Чапаев сейчас в Самаре, - пишет он, - между ним и комиссаром дивизии Фурмановым произошел резкий конфликт, после которого ни тот, ни другой не считают возможным остаться на посту. Причем Фурманов, неожиданно, после долгомесячной работы, вдруг "обнаружил" в Чапаеве карьериста и авантюриста. Лично я считаю правым Чапаева и буду настаивать сейчас, при назначенном свидании с Фрунзе, на восстановлении Чапаева и на смещении и наказании Фурманова, ибо конфликт возник из-за пустяка". То есть, Куйбышев, как мужчина, видимо, разобрался в ситуации.
Станислав Раздорский: Когда этот скандал дошел до политотдела армии, Куйбышев и Фрунзе решили заглушить конфликт. Дивизия была не только одна из лучших на восточном фронте, но вообще на всех фронтах. И вдруг такой скандал - командир и комиссар не поделили женщину. Фурманова отправили в Туркестан. Обоюдное чувство Чапаева и Анны в этот момент как раз достигли наивысшей точки. И вдруг - она уезжает с Фурмановым. Это был самый страшный удар для Чапаева в его жизни. Никакие идеологические, партийные и опасные моменты его жизни, связанные, в частности, с Троцким (Троцкий мечтал не просто арестовать, а расстрелять Чапаева, и тот это знал, это была огромная опасность для его жизни) - ничего более опасным для него не было. Жизнь поблекла. Он потерял к ней всякий вкус. И поэтому неважно, неожиданно ли напали казаки, сколько было сабель на одной стороне и пулеметов на другой стороне, - он был парализован. Он все равно бы проиграл, не это, так следующее сражение. Ему некому было доказывать, что он лучший из всех, кто окружает эту женщину.
Петр Вайль: За мужским противостоянием Чапаева и Фурманова стоит и противостояние идейное.
Даниил Дондурей: Противостояние комиссара и командира. Это очень важный момент на протяжении всей истории советской власти - кто хозяин дивизии?
Петр Вайль: Это стандартное военное слово - кто на хозяйстве? Вот на хозяйстве Чапаев.
Даниил Дондурей: Но ведь по ходу фильма постоянно прав оказывается Фурманов. Потору что он - партия.
Петр Вайль: Однако потом это полностью легло на сталинскую внедренную идею единоначалия, когда институт комиссаров был фактически уничтожен. Есть один командир. И вот здесь Чапаев оказался сильнейшим козырем как народный, популярный фильм.
Даниил Дондурей: Ведь в таких случаях меняется вся символика. Здесь мы видим только френчи, как у самого Сталина. Здесь нет знаков различия - командир взвода, командир полка, дивизии, армии.
Петр Вайль: Чапаев, действительно, не отличается от рядовых бойцов, а выделяется позой и постановкой в группе. Это нечто вроде групповой фотографии - класс, курс, полк - когда безошибочно выясняешь, кто главный. Потому что он сидит там, где нужно. На нем сходятся силовые линии. В этом, собственно, и искусство оператора и режиссера.
Даниил Дондурей: Безусловно. Потом там есть очень важный элемент - бурка. Бурка сразу увеличивает фигуру. Это рамочка, которая выделяет главного героя из толпы.
Петр Вайль: Чапаев не мог потерпеть рядом с собой равного.
Елена Раздорская: Два человека, которые должны поделить власть, поделить ее не могут. И когда вдруг у комиссара красивая жена, то не только власть стала предметом их соперничества, но и эта женщина. За кого она? С кем она останется. И в дневниках, и в письмах все время прослеживается эта мысль. Фурманов пишет: "Я уезжаю. Со мной уезжает и Ная. Чапаев повесил голову, ходит мрачный". Да, Стешенко выбрала комиссара.
Гулял по Уралу Чапаев-герой,
Он соколом рвался с полками на бой.
Гулял по Уралу Чапаев-герой,
Он соколом рвался с полками на бой.
Вперед вы, товарищи, не смейте отступать,
Чапаевцы смело привыкли умирать.
Вперед вы, товарищи, не смейте отступать,
Чапаевцы смело привыкли умирать.
Петр Вайль: Любовная драма переросла в трагедию - одна из важнейших причин жизненности чапаевского мифа. Этот сюжет прекрасно сыгран исполнителем роли Чапаева Борисом Бабочкиным.
Даниил Дондурей: Есть в фигуре Бабочкина невероятный внутренний трагизм. Вот это ощущение победности, героизма несусветной силы, моральной, скоростной, крестьянской адекватности, военного искусства. Но в каких-то элементах фильма - ощущение щемящей тоски, которое поддерживается и пением. Не случайно там не поются коммунистические гимны. Соединение тоски, внутреннего трагизма с победностью - все это давало сплав достоверности.
Петр Вайль: Впечатление фильм произвел всесоюзное - снизу доверху.
Олег Ковалов: Опубликованы записи Бориса Шумяцкого, министра кинематографии, о том, как Сталин реагировал на те или иные картины. В марте 36-го года Иосиф Виссарионович Сталин смотрел фильм Чапаев 38-й раз! Причем, каждый раз он подробно анализировал его со своими соратниками, есть стенограммы этих разговоров. Он был в оценке фильма более либерален, чем высокопоставленные сановники, которые требовали усилить роль партийного руководства в фильме. Сталин же говорил, что это будет не фильм, а прямолинейная агитка.
Петр Вайль: Могу высказать только предположение, что Сталину хотелось мелодрамы. Он потом, я думаю, не "Чапаева" смотрел, а "Большой вальс". Он смотрел трофейные американские фильмы и наслаждался там этой слезой. Потому что Чапаев - это мужской фильм, там нет любовной линии совершенно. Только известная сцена, которую обыграл Тимур Кибиров впоследствии - "Петька Анке показывал щечки", когда они изучают пулемет. И все.
Даниил Дондурей: Еще есть один план, когда Анка с Петькой лежат, и голова Анки почти у него на плече.
Петр Вайль: Но они спят среди товарищей.
Олег Ковалов: Эротика - она тоже коллективная.
Петр Вайль: А вот как интересно было бы, а может еще и будет, если бы серьезный режиссер взялся за настоящую мелодраму о жизни Чапаева. То, что рассказали Станислав и Елена Раздорские. Ведь мог бы получиться советский вариант фильма "Унесенные ветром".
Олег Ковалов: Парадокс этого политического фильма в том, что он действительно изображал народный характер, который независим от политической конъюнктуры. И фильм, по сути дела, показывает трагическою, несчастную, растерянную фигуру человека, который не знает своей дальнейшей судьбы. Борис Бабочкин написал о том, что, играя роль Чапаева, хотел показать трагический жребий этого героя. Может быть, Бабочкин об этом сказал задним числом. Но трагический жребий ощущается в этой картине постоянно. Все помнят поразительную сцену перед боем. Что поют бойцы? "Черный ворон, ты не вейся над моею головой". В контексте 30-х годов понятно, что означала сама тема "черного ворона". И сейчас, когда слушаешь, поневоле вздрагиваешь. Мы понимаем, что не утони Чапаев в Урале, "черного ворона" он бы не избежал.
Петр Вайль: Трагизм в реальной чапаевской жизни был привнесен любовью, чего в фильме быть не могло.
Даниил Дондурей: Эпоха 30-х табуировала сексуальную сторону жизни, и настоящий большевистский командир был только где-то подспудно настоящим мужчиной.
Петр Вайль: Еще продолжалась эпоха Павки Корчагина.
Даниил Дондурей: Безусловно. Поэтому если бы сейчас кто-то делал настоящий римейк: А, может быть, все-таки, нельзя посягать на святое. Нельзя вдруг показывать реальные эротические сцены, показывать поражение Чапаева от своего комиссара как мужчины.
Петр Вайль: То есть, если Чапаев в исподнем, так это потому, что казаки не вовремя нагрянули.
Даниил Дондурей: Вот только в этом случае. Тогда он народный любимец. Я считаю, что только Штирлиц сопоставим по масштабу с образом Чапаева. А мы ведь о сексуальной жизни штандартенфюрера ничего не знаем. Кроме этой встречи с женой в кафе.
Петр Вайль: О любовной жизни Чапаева мы знаем теперь благодаря Елене и Станиславу Раздорским.
Станислав Раздорский: Последний период общения Фурманова и Чапаева - период наивысшего пика взаимоотношений Чапаева и Анны.
Петр Вайль: Мы могли бы узнать обо всем раньше, из книги, написанной Фурмановым, но так и не изданной.
Станислав Раздорский: Это повесть самого Фурманова, который хотел издать после смерти Чапаева эту вещь, ему не позволили. Ему так не позволили, что он, бедный, даже умер в 26-м году. Ему не позволили развенчать образ. Надо отдать должное его смелости, честности. Он хотел это издать то, где конкретно назывались дни, поступки, реакция Чапаева, реакция Фурманова, их столкновения, реакция Наи. После смерти Фурманова это же хотела сделать Стешенко. Дважды она хотела издать у нас, потом позволила себе смелость и решила издать за границей. На этот раз ей так отказали, что она в 41-м году умерла фактически вне известности.
Петр Вайль: Нет, Ная избежала репрессий. За правду о чапаевской любви, другой любви, пострадал другой человек.
Станислав Раздорский: Посадили одного человека - Кутякова. Кутяков - это командир чапаевской 25-й дивизии сразу после смерти Чапаева, его друг, товарищ и командир одного из полков, репрессированный и расстрелянный впоследствии как раз за то, что он позволил себе в блестящих мемуарах "Земля Чапаева" написать правду, которая заключалась в следующем. У Чапаева был роман с дочерью врага - казачьего полковника. Очень сильное было увлечение этой Таней. Оно продолжалось не одну неделю, на глазах у всей дивизии. Это оказался первый случай, когда оставили и бросили не Чапаева, а когда он был вынужден расстаться с женщиной, потому что понимал: или дивизия или Таня.
Петр Вайль: Ничего этого нет в книге Фурманова "Чапаев". Там отобранные и препарированные, но все же факты. К кинофильму был совсем другой подход.
Олег Ковалов: Когда братья Васильевы начали работать над фильмом, цензура делала все, чтобы Чапаев был не реалистический, а мифологический. Борис Бабочкин позже рассказывал, как он требовал, чтобы в фильме Чапаев был страшен в какие-то моменты. Скажем, там была сцена, где Чапаев перед боем расстреливает красноармейца за трусость. И Бабочкин очень переживал, что цензура запретила этот эпизод, который, по сути, показывал, амбивалентность гражданской войны - белогвардейцы были страшны и красные были страшны. Первым стремлением авторов фильма было сделать нечто вроде "Конармии" Бабеля на экране. Показать жестокую реальность гражданской войны. В процессе работы получился миф о человеке, который является не реальным командиром Красной армии, а национальным героем, былинным богатырем, человеком, который пускается в авантюры и воюет за русскую идею. Не важно, красный он или не красный. То, что Чапаев был показан почти анархиствующим вожаком в фильме, оно, как ни странно, делало образ более народным, он приближался к образам песенной поэзии. Книга напоминала фронтовой дневник и на фоне сочинений Бабеля, Пильняка, Артема Веселого о гражданской войне прошла почти незамеченной. Но картина был совершенно грандиозной.
Даниил Дондурей: Когда я смотрел фильм, то не обнаружил слова "сценарий". Я обнаружил слово "сценарный материал". Что это значит? Это значит, что кино важнее, и литературная основа как бы растворилась во всей этой визуальности, кинематографичности, уже не имеет никакого значения все, что было до кино.
Олег Ковалов: Фильм "Чапаев" появился в 34-м году. Именно в этом году состоялся первый съезд советский писателей, где впервые был декретирован метод социалистического реализма, который предписывал художнику заниматься не реальностью, а создавать социальную мифологию. И поразительно, что первым произведением в полном соответствии с методом социалистического реализма были не произведения литературы, а произведения кинематографа. Это "Чапаев", "Юность Максима", фильм Эрмлера "Крестьяне". Эти картины были сняты до первого съезда писателей и поставлены в пример писателям, как нужно работать. Пространство, одинокий человек в бурке, человек тонет в гигантской реке, и он похож на каждого зрителя. Литература в то время не могла создать героя, который бы так мощно воздействовал на сознание зрителя, а кинематографу это было доступно. Была грандиозная победа, что мифологический герой воспринимался зрителем искренне, охотно, с энтузиазмом, и он не стоял на котурнах. Это был уникальный случай совпадения политической конъюнктуры с искусством и с мифологией. Это было чудо, которое рождается очень редко.
Ты не вейся, черный ворон,
Не маши бойцу крылом,
Не накличешь сердцу горе,
Все равно свое возьмем.
В ночки темные, чужие
Все мне снятся Жигули.
Ой, не спите, часовые,
Как бы нас не обошли.
Громкий выстрел, скачут кони,
За околицею свет.
Кто уходит от погони?
Почему Чапая нет?
Закипает бой в станице,
Бьет тревогу барабан,
Бродят по небу зарницы,
За рекой ползет туман.
Знать, обдумывали дело,
Обошел проклятый сброд.
Кто же там в рубахе белой
По реке Урал плывет?
Будь ты проклят, черный ворон,
В поле к белому ступай.
У меня на сердце горе
Тонет, тонет наш Чапай.
Петр Вайль: Миф, притворяющийся эпосом. Но не стоит недооценивать того, что при всем этом фильм "Чапаев" - порождение своего политического времени.
Даниил Дондурей: В фильме есть огромное количество идеологем 30-х годов. В этом и таинство. То есть фильм вобрал все идеологические постройки ЦК, а при этом сделан настолько художественно и мифологически точно, и достоверно, что люди эту наживку проглатывают, воспринимают как естественную, народную, быструю, крестьянскую, смекалистую, правильную. Например, когда Чапаев беседует с Петькой о сути жизни и сути войны, Чапаев говорит: "Либо они нас, либо мы их". На что Петька, еще более молодой, еще более правильный, говорит: "Ну, конечно, мы их". Конечно, не может быть никакого сомнения. Вот это: либо они нас, либо мы их - главная парадигма существования уже той эпохи, главная объяснительная гипотеза того, как и зачем мы существуем. Там очень много попыток самосуда. Если что, все хватаются за маузер. И другого масштаба нет. Трибунал либо убийство. Когда там восстание в каком-то эскадроне, Чапаев стреляет, не глядя, издалека в зачинщика. Это воспринимается как указание к действию, и - маленький элемент - звучит еще один выстрел. Чапаев оборачивается, спрашивает, кто стрелял, тут выходит боец и говорит: "Мы тут сами разобрались". Обществу - указание как правильно себя вести.
Петр Вайль: И все же, искусство в фильме "Чапаев" заметнее и важнее идеологии.
Олег Ковалов: Искусство первой половины 30-х годов - явление, не распознанное во многом. Вещи, сделанные до 35-го года в кино, в живописи, в литературе, показывают, каким было бы советское искусство, если бы не наступило время Большого террора и если бы не борьба с формализмом. Чапаев - мощный народный характер. Иначе Мандельштам не писал бы о пространстве, о легендарном герое, о том, что герой обречен утонуть и воскреснуть. Не случайна легенда о мальчике, который много раз ходил смотреть фильм "Чапаев", ожидая, когда он выплывет из вод.
Петр Вайль: Чапаева жалели, потому что любили. Очень уж он был хорош. Он был красив и в жизни.
Станислав Раздорский: Чапаеву было очень не безразлично, как он выглядит. Он был щеголь, любил производить впечатление. Не только на женщин, но и вообще. Изящно, красиво одевался, постоянно следил за собой. Эта бабочкинская простота в фильме не совсем соответствует действительности. Плюс он жил с постоянной раной в душе. Будучи ярким, интересным человеком он почему-то на этом фронте, как выяснилось, самом главном для него, любовном фронте, постоянно терпел поражения.
Петр Вайль: Запутаны и не легки отношения Чапаева с двумя его женами. Обеих звали Пелагея.
Станислав Раздорский: Первую Пелагею он безумно любил и благодаря этой любви вернулся с Первой мировой полным Георгиевским кавалером. Почему? Он сказал отцу: "Если я не женюсь на ней, то себе отсеку голову". Потом они поженились, пошли дети. Он уходит на войну, и в это время, почти с первого дня, она живет довольно свободно. Потом вообще сбегает, бросив детей. Это страшный позор, клеймо на всю жизнь. Он приезжал несколько раз, они шли разводиться, потом по дороге мирились, она провожала его на фронт и продолжала свои дела. Так уж он дрался за отечество? Да нет. Ему тогда в первый раз жизнь оказалась неинтересна. Он фактически искал смерти. Это бесстрашие и самопожертвование имело такую визуальную форму смелости. Чапаев за это получил четыре Георгия. С этой женой он так и не развелся.
На войне погиб его друг Камишкинцев. Они дали друг другу слово, что если кого-то убьют, тот, кто останется живой, возьмет детей другого на воспитание. Он приехал в семью этого Камишкинцева, сказал, что муж погиб, его жене, которую тоже звали Пелагея. Она ответила: чего уж только детей, бертие уж и меня. Вот эта вторая Пелагея все время присутствовала в оставшиеся два года его жизни. У него было семь человек детей - четверо своих и трое чужих. Вместе с тем, Василий Иванович имел роман и с Таней-казачкой, а потом безоглядно влюбился в Анну Стешенко.
Петр Вайль: Уже во времена Наи произошла совсем водевильная коллизия.
Станислав Раздорский: Знала ли Пелагея про Наю, неизвестно. Взаимоотношения с Наей складывались сложно, она металась. Не то что она приехала, влюбилась в Чапаева, ушла к нему, а потом уехала с Фурмановым. Нет, все шло очень запутанно. И вот в один из ее разрывов с Наей, Чапаев завел себе, как они между собой говорили, "пичужку". Телеграфистку. Фурманов хотел это прекратить, считая, что не должно такого быть в дивизии. А потом подумал: раз эта "пичужка" у Чапаева, значит, не будет он так рваться к Нае, будет удовлетворен физически и духовно. Он так об этом и пишет. Вот об этой "пичужке" Пелагея знала. Она как-то приехала, а у Чапаева - "пичужка". Скандал. Пелагея прибежала к Нае и стала просить у нее совета, как быть. И Ная ей очень хитро по-женски посоветовала никогда не прощать это Чапаеву и никогда больше не приезжать к нему. Пелагея совету последовала.
Петр Вайль: Водевильный сюжет имел, возможно, трагический финал.
Станислав Раздорский: Ходят слухи, что Пелагея вообще после этого бежала в казачий полк и сказала, что в какой-то определенный момент, в ближайшие дни, штаб от основных сил чапаевской дивизии будет далеко находиться, и Чапаев окажется практически безоружным, его можно будет взять голыми руками. Есть такая версия. Она однажды дочери Чапаева в этом якобы призналась - что она виновата в смерти Чапаева, что она навела казаков на своего мужа.
Петр Вайль: Это был бы классический финал. Былинный герой уязвим только для черного предательства - иначе его не взять. А Чапаев был именно таким, редкостным для русской традиции редкостным героем.
Даниил Дондурей: В русской классической традиции герой всегда лишний человек.
Петр Вайль: Всегда рефлексирующий, раздумывающий, сомневающийся, начиная с Онегина и Печорина. И в советскую эпоху - от Григория Мелехова до Венички Ерофеева. Это все лишние люди. А Чапаев - нет. Это человек поступка. Таких героев можно по пальцам пересчитать. Ну, Остап Бендер, ну, Беня Крик, вот Чапаев.
Даниил Дондурей: Там в фильме есть как бы постмодернистский парафраз на то, о чем вы сейчас говорите. Когда все шумят, поют, галдят, вдруг выходит Петька и говорит: "Тише, граждане, Чапай думать будет".
Петр Вайль: У него специально отведенное время и место для думанья.
Даниил Дондурей: Видимо, очень небольшое. И нужно замереть на эти минуты, когда он будет думать. Фраза как будто из Сорокина. Это очень здорово. Вообще, с точки зрения знаменитых фраз или эпизодов, которые потом стали уже достоянием фольклорной культуры... Всю эту историю с картошкой - где должен быть командир, можно представить только у таких великих полководцев, как Суворов. Кроме того, у людей ведь нет ощущения, что это самодеятельность. Зрители воспринимали такие сцены как невероятное таинство военного искусства. На самом деле это просто здравый смысл.
Петр Вайль: Поскольку я служил два года срочной службы в советской армии, меня заставляли учить и сдавать "Строевой устав". Там есть одна статья, которая меня потрясла своей мудростью. Написано: где должен находиться командир во время командования строем? Ответ грандиозный: там, где ему удобно. Представляете, насколько замечательно? Когда я это прочел, то сразу понял, что это - из фильма "Чапаев".
Даниил Дондурей: Там еще есть знаменитая фраза: "Мы академиев не кончали". Это же тянулось на протяжении 70 лет - касалось ли армии, обыденной жизни, работы людей в разных НИИ, - вот эта фраза. Там есть еще такой замечательный эпизод: каким масштабом воинского соединения Чапаев может управлять - фронтом, в масштабе республики, в мировом?
Петр Вайль: Он говорит: "Я языков не знаю". Все это интерпретация ленинского - "Каждая кухарка может управлять государством".
Даниил Дондурей: Крестьянский, доиндустриальный взгляд на жизнь. Хотя в 30-е годы уже идет полным ходом пятилетка, индустриализация, но это взгляд крестьянина.
Петр Вайль: Не надо ничему особенно учиться, а надо просто, чтобы головастый мужик был.
Даниил Дондурей: Сообразительный. О сообразительности тоже есть свой эпизод. Когда его подкалывает Фурманов: за какой ты Интернационал? Чапаев говорит: "За какой товарищ Ленин". Для миллионов людей - свидетельство народной смекалки, благодаря которой ты запросто можешь очутиться на месте Троцкого, Фрунзе, а, может, и Ленина.
Петр Вайль: И, в конечном счете, отвечает народному сознанию: какая разница все эти политические платформы и программы - лишь бы человек был хороший. Вот Чапаев за Ленина, за хорошего человека - значит, все правильно. А что там изучать манифесты? Утонувший на экране Чапаев оправдал надежды того мальчика-зрителя, который все ждал, когда он выплывет. Он действительно вышел из вод, чтобы стать героем сотен анекдотов. Неопровержимое свидетельство настоящей героической сущности. Чапаевские анекдоты - отдельная большая тема. Кстати, Елена и Станислав Раздорские вначале собирались снимать фильм "Чапаев - анекдот эпохи", но обнаружили, что жизнь увлекательнее мифа.
Елена Раздорская: Как мне кажется, мы нашли подлинного Чапаева. Это не тот Чапаев, который знаком миллионам зрителей, но он ближе к истине, к собственному характеру, ближе к правде обстоятельств жизни. Он не стал хуже, не стал менее интересным. Мне кажется, что анекдоты про Чапаева могут сейчас по-другому зазвучать. Личность Чапаева открылась по-новому, и мне представляется, что она открылась с еще более увлекательной стороны. Потому что когда человек способен на страсть, тогда он интересен.