Передача третья >>>
"Жизнь как роман - продолжение"
Он был бы красив, когда бы не был уродлив: высок, сложен, как Геркулес, лицо смуглое.. Он горд, ибо он ничто и не имеет ничего... Богатая фантазия и природная живость, опыт многочисленных путешествий, испробованных профессий, твердость духа и презрение к житейским благам делают его человеком редкостным, интереснейшим для знакомства, достойным уважения и преданной дружбы небольшого числа лиц, снискавших его расположение - Принц Шарль Де Линь, современник Казановы. Казанова. Жизнь как роман. Продолжим через две минуты.
У микрофона Марио Корти. Мечта изгнанника - вновь увидеть родину. На склоне лет, уставший, разочарованный, Казанова был готов на все, чтобы добиться помилования и разрешения вернуться в любимую Венецию. И он стал осведомителем венецианской инквизиции. Это, конечно, самое темное пятно в биографии венецианца. Что об этом думает бельгийская казановистка и психоаналитик Лидия Флем?
Flem:
Самое загадочное для меня, конечно, это когда после 18 лет изгнания он возвращается в Венецию и начинает работать на инквизицию. Мы располагаем письмами, которые он адресовал инквизиции, они напечатаны в одной давно уже опубликованной книге... Он хотел вернуться на родину. Он изыскивал разные возможности помощи своей родине, чтобы получить взамен право туда вернуться; он предлагает один способ окраски тканей, который должен принести Венеции деньги, он пытается помочь в разрешении одной конфликтной ситуации... короче, делает разные вещи для блага своей родины. Было ли ему разрешено вернуться в Венецию при условии, что он будет играть роль шпиона на службе инквизиции? Вопрос этот вызывает у меня, естественно, неловкость. В то же время, когда читаешь его донесения, видишь, что все это немного смешно, потому что то, о чем он докладывает, более или менее общеизвестно, ничего особенно нового в том нет. Поставил ли он кого-нибудь под угрозу? Донес ли он на кого-нибудь, кто затем был наказан, посажен в тюрьму или убит? Этого я не знаю.
Corti:
На этот вопрос Лидии Флем попытаемся ответить немного погодя. Вернемся к нашему сюжету.
Казанова в изгнании - разведчик, финансист и предприниматель.
Диктор:
После побега из венецианской тюрьмы Пьомби Казанова направляется в Париж, куда приезжает 5 января 1757 года, в день покушения Дамьена на короля Людовика Пятнадцатого. Первым делом он возобновляет отношения со старым другом и собратом по кутежам кардиналом Де Берни, ставшим министром иностранных дел французского королевства. Де Берни дает Казанове тайное поручение - проверить состояние французских военных кораблей в Дюнкерке, их вооружение, мораль личного состава и т.д. Годом раньше в Европе вспыхнула Семилетняя война. С одной стороны коалиция Франции, Австрии, Швеции, России и Саксонии, с другой - Англия и Пруссия. По некоторым предположениям, Франция планировала высадить свои войска в Англии, а военный флот находился в непосредственном подчинении у короля Франции.
Corti:
Получается так, что одно ведомство тайно следило за другим - это и в наши дни не редкость. Видимо, французский король не считал своим долгом информировать министерство иностранных дел о состоянии и боеготовности флота. По мнению венецианца Казановы, эту информацию получить было легко - и без особых затрат - от любого морского офицера. Сам он за эту деликатную услугу получил пятьсот тысяч луи.
Диктор:
В Париже, с помощью Де Берни Казанова вступает в деловые связи с братьями Кальцабиджи, с которыми обсуждает проект организации государственной лотереи в пользу Военного училища. Математическое обеспечение лотереи проверяли выдающиеся деятели эпохи Просвещения - Д·Аламбер, а также, по некоторым сведениям, Дени Дидро. Проект был принят. Казанова получил шесть лотерейных контор. Пять сразу продал. Оставшаяся контора принесла ему доход в миллион ливров.
Corti:
Один из братьев Кальцабиджи, Раниери, был не только прекрасный математик и финансовый эксперт, он был еще очень хорошим литератором. Вместе с композитором Глюком он стал инициатором реформы итальянской оперы-сериа, то есть серьезной оперы. Раниери Кальцабиджи написал для Глюка либретто опер Орфей и Эвридика и Альцест. Партию Орфея пел кастрат Гаэтано Гуаданьи, которого Казанова упоминает в своих мемуарах.
Gluck - Orfeo e Euridice - Che faro'senza Euridice
В марте 1757 года Казанова присутствовал на казни Дамьена. Из Истории моей жизни:
Casanova:
Нам достало упорства битых четыре часа наблюдать сей страшный спектакль... Дамьен был фанатик, что веря, будто вершит доброе дело, пытался убить Людовика Пятнадцатого. Он едва оцарапал ему кожу, но не все ли равно. Народ, собравшийся на казнь, кричал, что это чудовище, извергнутое адом, дабы погубить обожаемого монарха, лучшего из государей, какового по праву нарекли Возлюбленным. А меж тем то был тот самый народ, что уничтожил всю королевскую семью, все французское дворянство, всех, кто составлял цвет нации, благодаря кому прочие народы уважали ее, любили, брали с нее пример. Нет народа гнуснее французов, говаривал сам господин де Вольтер. Это хамелеон, вечно меняющий цвет, способный делать все, что только повелит ему вождь, и добро, и зло.
Во время казни Дамьена принужден я был отвести глаза, услыхав, как он возопил, лишившись половины тела...
Диктор:
В конце 1759 года Казанова проводит несколько месяцев в Голландии с новым поручением от Франции - выручить у амстердамских банкиров как можно больше денег за французские ценные бумаги: из-за Семилетней войны финансы Франции находились в плачевном состоянии. Венецианец превосходно справится с этим заданием. По возвращении в Париж Казанова открывает мануфактуру для раскраски шелковых тканей рисунками с китайскими мотивами. Однако, на этом он обанкротится. Его арестуют по обвинению в подделке долгового обязательства. Но в этом Казанова невиновен.
Corti:
К этому периоду относится знакомство Казановы с философом Жан-Жаком Руссо. Из Истории моей жизни.
Casanova:
В ту пору г-же д'Юрфе пришла охота познакомиться с Жан-Жаком Руссо, и мы отправились к нему с визитом в Монтморанси, прихватив ноты, которые Руссо превосходно переписывал. Ему платили вдвое больше, чем любому другому, но он ручался, что не будет ошибок. Тем он и жил.
Мы увидели человека, который рассуждал здраво, держался просто и скромно, но ничто, ни внешность его, ни ум, не поражали своеобычностью. Особой учтивостью он не отличался. Он был не слишком приветлив, и этого было достаточно, чтобы госпожа д'Юрфе сочла его невежей. Видели мы и женщину, о которой уже были наслышаны. Но она едва на нас взглянула. Мы воротились в Париж, смеясь над странностями философа...
Corti:
Итак, Руссо был переписчиком нот. Этим зарабатывал на жизнь. Но он был еще и неплохим композитором, о чем мало кому известно. В 1752 году Руссо сочинил первую французскую комическую оперу в итальянском стиле Деревенский колдун. Ему принадлежит и либретто. Компактный диск с оперой французского философа я нашел в Брюсселе.
Rousseau - Le Devin du Village - A jamais Colin (duetto)
Диктор:
В течение четырех лет Казанова путешествует по всей Европе. В Риме Папа Климент 13-й награждает его орденом ґЗолотой шпорыµ, в июле 1760 Казанова несколько раз встречается с Вольтером. Они беседуют на разные темы, но в основном о поэзии. Вольтер отнесется к венецианцу несколько снисходительно. Казанова, до этой встречи обожавший Вольтера, разочарован. Он напишет против Вольтера несколько полемических работ. В конце жизни, однако, Казанова признается, что его нападки на Вольтера не совсем справедливы.
Пребывание Казановы в Лондоне между 1763 и 1964 годами проходит неудачно. Он встречается с королем Георгием Третьим, вероятным отцом его брата Франческо. Одна известная куртизанка по прозвищу La Charpillon (Ля Шарпийон) - что можно перевести как Злючка - отказывается его осчастливить, обманывает его, выманивает деньги. Она доводит Казанову до грани самоубийства. Венецианец чувствует, что его звезда начинает заходить, что надо бы задуматься о поисках положения. В середине марта 1764 года Казанова вынужден покинуть Лондон. Эпизод довольно темный, связанный, видимо, с подделкой долгового свидетельства. На этот раз не совсем понятно, кто виноват - Казанова обманул кого-то, или сам был обманут.
Corti:
Некоторую ясность может внести рассказ Лоренцо Да Понте, друга Казановы и автора оперных либретто для Моцарта. В своих Мемуарах Да Понте говорит, что Казанова, прощаясь с ним в последний раз, а это было уже в Богемии, в городе Теплице, давал ему такие советы:
Дорогой Да Понте, если хотите составить себе состояние, не езжайте в Париж, езжайте в Лондон; и если вы там будете, не посещайте Кафе итальянцев, и никогда ни под чем-либо не ставьте свою подпись. Да Понте продолжает: И мне бы повезло, последуй я... этому совету! Почти все неудачи и потери, которые я претерпел в Лондоне... связаны с тем, что посещал я Кафе итальянцев и ставил... свою подпись, не думая о последствиях...
Лоренцо Да Понте пришлось бежать из Лондона в Америку из-за долгов - по его уверению, не своих, а чужих, которые он гарантировал своей подписью.
Диктор:
В августе 1764 - Казанова в Берлине. Во дворце Сан Суси он беседует с Фридрихом Вторым, королем Пруссии, прозванным Великим. Встреча назначена на четыре часа. Казанова является раньше времени. Ему велят подождать в саду. У государя, как обычно, после обеда, - небольшой концерт.
Corti:
Король играл сам. Он был хорошим флейтистом и сочинял музыку.
Friedrich II "Der Grosse" - Floetenkonzert G-dur - 1 Allegro
Диктор:
Фридрих Второй появляется ровно в четыре. Они беседуют с Казановой о садоводстве, венецианских войсках, финансах, государственной лотереи. Через несколько недель Казанове сообщают, что прусский король предлагает ему место наставника в кадетском корпусе для молодых дворян.
Corti:
Посетив этот корпус, венецианец отклоняет предложение. Из Истории моей жизни:
Casanova:
Я... удивился, увидев, где живут пятнадцать дворян из богатой Померании. Я увидел три-четыре залы, почти без мебели, клетушки, где стояла убогая кровать, стол и пара деревянных стульев, юных кадетов двенадцати-тринадцати лет, плохо причесанных, одетых в скверные мундиры, смахивавших на крестьян. Меж ними видел я наставников, показавшихся мне их слугами, которые глядели на меня со вниманием, не смея вообразить, что я могу оказаться тем самым сотоварищем, коего они ожидают.
Corti:
С Фридрихом Великим Казанова встретится в последний раз в Потсдаме. Из Истории моей жизни:
Casanova:
Государь прогуливался на плацу. Увидав меня, он тотчас направился в мою сторону, чтоб спросить, когда я намереваюсь ехать в Петербург.
- Дней через пять или шесть, сир, с дозволения Вашего Величества.
- Счастливого пути. Но чего ищете в тех краях?
- То, что искал здесь, сир, - понравиться господину.
- Вас рекомендовали императрице?
- Нет, Сир, только банкиру.
- Правду сказать, это много лучше. Коль будете возвращаться тем же путем, рад буду узнать от вас о тамошних новостях. Прощайте.
Corti:
Чего Казанова искал в тех краях на самом деле? Чешский профессор Иозеф Полишенский.
Polisensky
У него были рекомендательные письма из Пруссии. Фридрих Второй хотел знать как можно больше о Екатерине и попросил Казанову собирать информацию о новом правителе России. В Санкт-Петербурге и Москве у него были связи с масонами, в особенности с Паниным. Затем с людьми из театра, с музыкантами, с Локателли, который до этого, в Пятидесятые годы, был импрессарио в Праге. И, конечно, были отношения с банкирами и финансистами. Казанова хотел получить место советника по экономическим вопросам при дворе.
У микрофона Марио Корти. О Казанове в России - в отдельной передаче. Сейчас скажу только, что после России, он останавливался в Польше, где его приняли с большими почестями и где, казалось бы, у него были вполне конкретные шансы получить место. Если бы не произошел один непредвиденный случай - эпизод, нашумевший на всю Европу и ключевой для Казановы.
Дуэль
Диктор:
Казанова в театре. Из королевской ложи он поднимается в уборную танцовщицы Казаччи. Сразу за ним в уборную входит со своей свитой граф Ксаверий Браницкий, великий гетман польской короны. Не желая вступать в конфликт с Браницким из-за женщины, Казанова удаляется. Пьяная компания бросает ему вслед: ґТрусливый венецианецµ. На следующий день, 5-го марта 1766 года, Казанова вызывает Браницкого на дуэль. Браницкий принимает вызов. Право выбора оружия за Казановой. Венецианец предлагает шпагу. Поляк сначала соглашается, но, осознав, что Казанова гораздо лучший фехтовальщик, настаивает на пистолетах. Казанове остается делать хорошую мину при плохой игре...
Corti:
Дуэль происходит в парке. Присутствует несколько человек - все со стороны Бранцицкого: его свита и один генерал-лейтенант. Казанова без сопровождения. Дуэлянты выбирают оружие. Казанова громко заявляет, что стрелять будет прямо в голову сопернику - и этим обеспечивает себе победу. Психологическая атака выводит Браницкого из равновесия. Стреляют одновременно. Браницкий падает. Казанова отделывается легким ранением в левую руку. Из Истории моей жизни:
...бросив пистолет, я поспешил к нему; но каково было мое удивление, когда три обнаженные сабли взметнулись в руках палачей-дворян и вмиг бы искрошили бы меня, бросившегося на колени, когда подстолий не вскричал громовым голосом, заставив их остолбенеть:
- Канальи, уважайте благородного человека!
Они удалились, и я помог ему подняться... мы довели Браницкого до трактира, бывшего в ста шагах от парка...
Войдя в трактир, подстолий падает в огромное кресло, вытягивается, его расстегивают, задирают рубаху, и он видит, что смертельно ранен. Пуля моя вошла справа в живот... Зрелище было ужасающее... Подстолий, взглянув на меня, молвил:
- Вы убили меня, спасайтесь, или не сносить вам головы... Бегите немедля, и если нет у вас денег, вот мой кошелек.
От кошелька Казанова отказывается. Кладет его Браницкому обратно в карман и уходит. Все обстоятельства этой дуэли, включая эпизод с кошельком, подтверждены независимыми источниками. Эта дуэль приобретает для Казановы огромное значение. Он чувствует, что стал, наконец, кем-то. Сам факт того, что такой вельможа как Браницкий принял его вызов, означает, что его, Казанову, признают как равного. Браницкий выживет. С ним Казанова останется в самых хороших отношениях. Однако из страны венецианца высылают. Его приключения в Польше и дуэль с Браницким описаны в романе современного польского писателя Ежи Журека - Казанова.
Диктор:
Казанова путешествует по Германии и Австрии. В 1767 его высылают из Вены за шулерство. В октябре этого же года умирает его покровитель венецианский сенатор Марко Брагадин. В 1768 году Казанова в Испании, работает над проектом заселения Сьерры Морена швейцарскими и баварскими крестьянами; предлагает проект строительства табачной мануфактуры.
Corti:
В 1770 Казанова в Ливорно - рассказывает работающий сейчас в Париже русский казановист Александр Строев:
Строев
Казанова приезжает в Ливорно в 70-м году. Это... Как бы создается такое пространство удачи. В тот момент, когда граф Алексей Орлов вместе со своим флотом прибывает в Италию для того, чтобы поднять восстание в Греции, для того, чтобы разгромить турецкий флот - что ему и удалось в Чесменской бухте - и дальше прорваться через Дарданелы и взять в штурм Константинополь. Вот это план Орловых (семьи, Григория и Алексея Орловых), план, поддержанный Екатериной. Все авантюристы чувствуют, что надо попасть туда, потому что как бы Российская империя в этот момент двинулась, и все несутся туда. Туда же несется музыкант Даль·Ольо, с которым Казанова познакомился еще в Берлине и который много лет был в России, который туда едет, в Ливорно, уже как представитель Польши, он становится дипломатом на польской службе. Туда прибегают сразу же давний друг, соперник Казановы, авантюрист Анж Гудар со своей женой Сарой Гудар. Немедленно естественно Сара Гудар становится любовницей Орлова. Планы Казановы, конечно, одни и те же: получить место - и вот здесь самое важное для него -, получить какое-то официальное место при флоте, хотя бы место переводчика, секретаря или место боевого офицера. Потому что он считает, что, раз он уже дважды совершил поездку в Константинополь, он мог бы помочь русскому флоту пробиться так или иначе через Дарданелы. Там, ведь, счет шел почти на неделю. Если бы венгр на французской службе барон Тот не был бы послан из Константинополя в Дарданелы укреплять во время, то русский флот мог бы преодолеть. Воспользоваться целиком плодами Чесменской победы Алексей Орлов не смог.
Corti:
Александр Строев упомянул фамилию Даль'Ольо, Джузеппе Даль'Ольо, виолончелист. Он и его брат появились в Санкт-Петербурге в 1735 году в составе оперной труппы Франческо Арайя, куда входила и мать Казановы. Брат Джузеппе, Доменико, скрипач, стал придворным композитором. В Петербурге Доменико Даль'Ольо сочинил, среди прочего, сонаты для скрипки и basso continuo.
Domenico Dall'Oglio - Sonata per violino e basso continuo - 4. Allegro.
В 1772 году Казанова в Болонье. Туда приезжает вдова Саксонского курфюрста. Ее единственная цель: познакомиться с известным певцом-кастратом Карло Броски, по прозвищу Фаринелли. Казанова, который присутствует на встрече, говорит, что Фаринелли пел арию собственного сочинения.
Carlo Broschi - Che chiedi, che brami!?
Диктор:
Почти два года Казанова проводит в Триесте, где занимается в основном литературным трудом. Публикует по-итальянски Историю Польской смуты - о первом разделе Польши. Ждет помилования от венецианской инквизиции. Наконец, после долгих лет изгнания венецианские власти его прощают. В сентябре 1774 года Казанова возвращается в Венецию.
Corti:
За возвращение он заплатит дорогой ценой. Уже в Триесте он становится осведомителем венецианской Инквизиции. Доносит о чтении запрещенных книг, вольных спектаклях и тому подобное. В оправдание Казановы скажу, что донесения эти - а в венецианских архивах их сохраняется примерно шестьдесят - были настолько общими и безобидными, что вскоре Инквизиция отказалась от его услуг. Мнения казановистов. Американец Tom Vitelli
Vitelli:
Он никого не выдавал. Можно сказать в его защиту это то, что он был довольно плохим осведомителем. Инквизиция, в конце концов, отказалась от его услуг, потому что он не поставлял нужной информации. В сознании Казановы это был, мне кажется, своего рода вызов. Он так театрально унижается перед инквизицией, перед венецианской аристократией, он так склоняет перед ними голову, что это похоже на пародию: вот до чего вы меня довели. Такова была его манера приспосабливаться, подчиняться давлению общества. Но делает он это так, что это скорее похоже на издевательство.
Corti:
Итальянский казановист, Orazio Bagnasco, Милан:
Bagnasco:
Бог ты мой: он был в конце своей жизни, он хотел вернуться любой ценой и у него не было ни одной копейки... В конце концов от него отказались, потому что докладывал он о том, что всем уже известно. Но он никогда не называл имена. Даже в качестве осведомителя он сумел сохранить порядочность. По сути, он был хорошим человеком при всех его недостатках, а у хороших людей иногда бывают и недостатки, но он был - хорошим человеком.
Corti:
Людей Казанова не выдавал даже в мемуарах. Если персонажи, о которых он писал, были еще живы, он либо давал им какие-то инициалы, либо какие-то вымышленные имена - чтобы избежать компрометации. Только благодаря усилиям исследователей-казановистов мы теперь почти во всех случаях знаем кто есть кто. Еще один пример поразительной осмотрительности Казановы. Александр Строев, Париж:
Строев:
Казанова ничего не пишет в мемуарах о своих русских связях. Почему? Потому что в момент создания мемуаров Екатерина громит московское масонство. Казанова это знает - он не может никого просто выдавать. Он об этом умалчивает.
Диктор:
В Венеции Казанова много пишет - комедии, кантату, переводит Илиаду на итальянский, выпускает антивольтеровский трактат Размышления над похвальными словами господину де Вольтеру, выпускает еженедельник на французском языке, издает ежемесячный сборник Литературная смесь, становится театральным антрепренером. Ссорится с патрицием Дзуан Карло Гримани, сыном того Микеле Гримани, который в прошлом был любовником его матери. Наконец - выпускает язвительный памфлет против венецианской аристократии под названием Ни любви, ни женщин, или Очищенные конюшни. Результат сочинительства - Казанова вынужден покинуть Венецию, теперь уже навсегда... Опять скитания: Вена, Франция, Франкфурт, Дрезден, Берлин, Прага. Вена.
Corti:
В Вене Казанова принимает предложение графа Вальдштейна и становится библиотекарем в его дворце Дукс, в Богемии. Казановисты о последнем периоде жизни венецианца. Орацио Баньяско, Милан:
Bagnasco:
Казанова становится великим человеком в тот момент, когда, как это сделала Грета Гарбо, он удаляется, скрывается от мира. Он сам об этом говорит. Когда в Неаполе одна дама предлагает ему жениться на ней, говоря ему: Я богата, а кроме того вы имели бы меня и мою дочь - он был любовником дочери. Так вот Казанова отвечает: Да, вы может быть, и правы, вы предлагаете мне все, о чем только можно мечтать, но я - Джакомо Казанова... Иными словами, Казанова уже знал, что он - живая легенда. И ведет он себя соответственно. Это нужно поставить ему в заслугу. Об этом он говорит в своих мемуарах. Когда, посещая салоны, Казанова чувствует, что он уже не в центре внимания, он понимает, что пора уходить с арены. Это было очень достойно с его стороны - уединиться в Дуксе. Ужасное место, кстати. Сам по себе дворец ничего, но место жуткое. Горнопромышленная местность. Как раз противоположность того, о чем Казанова мечтал всю жизнь. И это его решение показывает, что он именно и хотел создать о себе миф.
Corti:
Лидия Флем, Брюссель.
Flem:
Интересно сопоставить Казанову с Прустом. В течение примерно тринадцати лет он писал в основном - между другими произведениями, - Историю моей жизни, где он одновременно писатель, рассказчик и герой, потому что он рассказывает свою собственную жизнь. Я думаю, он открыл благодать памяти. В известном смысле, как и у Пруста, это поиск утраченного времени, поиск прошлого. Я нахожу это очень трогательным. Потому что конец жизни Казановы, по сути, печален и жалок. И однако у него есть силы, чтобы работать, чтобы вновь найти форму... Cлово "наслаждение" слишком сильно. Я бы сказала: форму примирения с самим собой, найти способность в какой-то мере преодолеть свой упадок посредством литературы.
Диктор:
В Праге за свой счет Казанова издает Икосамерон, или Историю Эдуарда и Элизабет, проведших восемьдесят один год у мегамикров, коренных жителей Протокосмоса в центре Земли, утопический, или научно-фантастический, философский роман. Сюжет путешествия в центр земли через сто лет использует французский писатель Жюль Верн. Печатает Казанова и математические труды, начинает писать Историю моей жизни. 14 июля 1789 года - взятие Бастилии в Париже, 21 января 1793 казнь Людовика Шестнадцатого.
Antonio Caldara - Die irae
Corti:
Мир Казановы рушится. В письме Робеспьеру Казанова осуждает революционный террор. 1795-й год - третий раздел Польши. 1797-й: падает Венеция, завоеванная войсками Наполеона. 4 июня 1798 скончается Казанова. Казанова, из Истории моей жизни.
Antonio Caldara - Judex ergo cum sedebit...
Casanova:
...все добрые и дурные поступки на протяжении всей моей жизни я рассматриваю как свои заслуги и прегрешения и, следовательно, верю в свободу воли... Я очень часто имел случай наблюдать, что счастье посещало меня в результате какого-нибудь безрассудного поступка, который должен был увлечь меня в пропасть; и, порицая себя, я благодарил Бога. С другой же стороны, я наблюдал, как большие несчастья проистекали из поведения осторожного и благоразумного.... я смеюсь над горестями, которые претерпевал и которых более уже не чувствую.
Corti:
Казанова. Жизнь как роман. Марио Корти и продюсер серии Руслан Гелисханова прощаются. Следующая передача Казанова и Дон Жуан
"Жизнь как роман - продолжение"
Он был бы красив, когда бы не был уродлив: высок, сложен, как Геркулес, лицо смуглое.. Он горд, ибо он ничто и не имеет ничего... Богатая фантазия и природная живость, опыт многочисленных путешествий, испробованных профессий, твердость духа и презрение к житейским благам делают его человеком редкостным, интереснейшим для знакомства, достойным уважения и преданной дружбы небольшого числа лиц, снискавших его расположение - Принц Шарль Де Линь, современник Казановы. Казанова. Жизнь как роман. Продолжим через две минуты.
У микрофона Марио Корти. Мечта изгнанника - вновь увидеть родину. На склоне лет, уставший, разочарованный, Казанова был готов на все, чтобы добиться помилования и разрешения вернуться в любимую Венецию. И он стал осведомителем венецианской инквизиции. Это, конечно, самое темное пятно в биографии венецианца. Что об этом думает бельгийская казановистка и психоаналитик Лидия Флем?
Flem:
Самое загадочное для меня, конечно, это когда после 18 лет изгнания он возвращается в Венецию и начинает работать на инквизицию. Мы располагаем письмами, которые он адресовал инквизиции, они напечатаны в одной давно уже опубликованной книге... Он хотел вернуться на родину. Он изыскивал разные возможности помощи своей родине, чтобы получить взамен право туда вернуться; он предлагает один способ окраски тканей, который должен принести Венеции деньги, он пытается помочь в разрешении одной конфликтной ситуации... короче, делает разные вещи для блага своей родины. Было ли ему разрешено вернуться в Венецию при условии, что он будет играть роль шпиона на службе инквизиции? Вопрос этот вызывает у меня, естественно, неловкость. В то же время, когда читаешь его донесения, видишь, что все это немного смешно, потому что то, о чем он докладывает, более или менее общеизвестно, ничего особенно нового в том нет. Поставил ли он кого-нибудь под угрозу? Донес ли он на кого-нибудь, кто затем был наказан, посажен в тюрьму или убит? Этого я не знаю.
Corti:
На этот вопрос Лидии Флем попытаемся ответить немного погодя. Вернемся к нашему сюжету.
Казанова в изгнании - разведчик, финансист и предприниматель.
Диктор:
После побега из венецианской тюрьмы Пьомби Казанова направляется в Париж, куда приезжает 5 января 1757 года, в день покушения Дамьена на короля Людовика Пятнадцатого. Первым делом он возобновляет отношения со старым другом и собратом по кутежам кардиналом Де Берни, ставшим министром иностранных дел французского королевства. Де Берни дает Казанове тайное поручение - проверить состояние французских военных кораблей в Дюнкерке, их вооружение, мораль личного состава и т.д. Годом раньше в Европе вспыхнула Семилетняя война. С одной стороны коалиция Франции, Австрии, Швеции, России и Саксонии, с другой - Англия и Пруссия. По некоторым предположениям, Франция планировала высадить свои войска в Англии, а военный флот находился в непосредственном подчинении у короля Франции.
Corti:
Получается так, что одно ведомство тайно следило за другим - это и в наши дни не редкость. Видимо, французский король не считал своим долгом информировать министерство иностранных дел о состоянии и боеготовности флота. По мнению венецианца Казановы, эту информацию получить было легко - и без особых затрат - от любого морского офицера. Сам он за эту деликатную услугу получил пятьсот тысяч луи.
Диктор:
В Париже, с помощью Де Берни Казанова вступает в деловые связи с братьями Кальцабиджи, с которыми обсуждает проект организации государственной лотереи в пользу Военного училища. Математическое обеспечение лотереи проверяли выдающиеся деятели эпохи Просвещения - Д·Аламбер, а также, по некоторым сведениям, Дени Дидро. Проект был принят. Казанова получил шесть лотерейных контор. Пять сразу продал. Оставшаяся контора принесла ему доход в миллион ливров.
Corti:
Один из братьев Кальцабиджи, Раниери, был не только прекрасный математик и финансовый эксперт, он был еще очень хорошим литератором. Вместе с композитором Глюком он стал инициатором реформы итальянской оперы-сериа, то есть серьезной оперы. Раниери Кальцабиджи написал для Глюка либретто опер Орфей и Эвридика и Альцест. Партию Орфея пел кастрат Гаэтано Гуаданьи, которого Казанова упоминает в своих мемуарах.
Gluck - Orfeo e Euridice - Che faro'senza Euridice
В марте 1757 года Казанова присутствовал на казни Дамьена. Из Истории моей жизни:
Casanova:
Нам достало упорства битых четыре часа наблюдать сей страшный спектакль... Дамьен был фанатик, что веря, будто вершит доброе дело, пытался убить Людовика Пятнадцатого. Он едва оцарапал ему кожу, но не все ли равно. Народ, собравшийся на казнь, кричал, что это чудовище, извергнутое адом, дабы погубить обожаемого монарха, лучшего из государей, какового по праву нарекли Возлюбленным. А меж тем то был тот самый народ, что уничтожил всю королевскую семью, все французское дворянство, всех, кто составлял цвет нации, благодаря кому прочие народы уважали ее, любили, брали с нее пример. Нет народа гнуснее французов, говаривал сам господин де Вольтер. Это хамелеон, вечно меняющий цвет, способный делать все, что только повелит ему вождь, и добро, и зло.
Во время казни Дамьена принужден я был отвести глаза, услыхав, как он возопил, лишившись половины тела...
Диктор:
В конце 1759 года Казанова проводит несколько месяцев в Голландии с новым поручением от Франции - выручить у амстердамских банкиров как можно больше денег за французские ценные бумаги: из-за Семилетней войны финансы Франции находились в плачевном состоянии. Венецианец превосходно справится с этим заданием. По возвращении в Париж Казанова открывает мануфактуру для раскраски шелковых тканей рисунками с китайскими мотивами. Однако, на этом он обанкротится. Его арестуют по обвинению в подделке долгового обязательства. Но в этом Казанова невиновен.
Corti:
К этому периоду относится знакомство Казановы с философом Жан-Жаком Руссо. Из Истории моей жизни.
Casanova:
В ту пору г-же д'Юрфе пришла охота познакомиться с Жан-Жаком Руссо, и мы отправились к нему с визитом в Монтморанси, прихватив ноты, которые Руссо превосходно переписывал. Ему платили вдвое больше, чем любому другому, но он ручался, что не будет ошибок. Тем он и жил.
Мы увидели человека, который рассуждал здраво, держался просто и скромно, но ничто, ни внешность его, ни ум, не поражали своеобычностью. Особой учтивостью он не отличался. Он был не слишком приветлив, и этого было достаточно, чтобы госпожа д'Юрфе сочла его невежей. Видели мы и женщину, о которой уже были наслышаны. Но она едва на нас взглянула. Мы воротились в Париж, смеясь над странностями философа...
Corti:
Итак, Руссо был переписчиком нот. Этим зарабатывал на жизнь. Но он был еще и неплохим композитором, о чем мало кому известно. В 1752 году Руссо сочинил первую французскую комическую оперу в итальянском стиле Деревенский колдун. Ему принадлежит и либретто. Компактный диск с оперой французского философа я нашел в Брюсселе.
Rousseau - Le Devin du Village - A jamais Colin (duetto)
Диктор:
В течение четырех лет Казанова путешествует по всей Европе. В Риме Папа Климент 13-й награждает его орденом ґЗолотой шпорыµ, в июле 1760 Казанова несколько раз встречается с Вольтером. Они беседуют на разные темы, но в основном о поэзии. Вольтер отнесется к венецианцу несколько снисходительно. Казанова, до этой встречи обожавший Вольтера, разочарован. Он напишет против Вольтера несколько полемических работ. В конце жизни, однако, Казанова признается, что его нападки на Вольтера не совсем справедливы.
Пребывание Казановы в Лондоне между 1763 и 1964 годами проходит неудачно. Он встречается с королем Георгием Третьим, вероятным отцом его брата Франческо. Одна известная куртизанка по прозвищу La Charpillon (Ля Шарпийон) - что можно перевести как Злючка - отказывается его осчастливить, обманывает его, выманивает деньги. Она доводит Казанову до грани самоубийства. Венецианец чувствует, что его звезда начинает заходить, что надо бы задуматься о поисках положения. В середине марта 1764 года Казанова вынужден покинуть Лондон. Эпизод довольно темный, связанный, видимо, с подделкой долгового свидетельства. На этот раз не совсем понятно, кто виноват - Казанова обманул кого-то, или сам был обманут.
Corti:
Некоторую ясность может внести рассказ Лоренцо Да Понте, друга Казановы и автора оперных либретто для Моцарта. В своих Мемуарах Да Понте говорит, что Казанова, прощаясь с ним в последний раз, а это было уже в Богемии, в городе Теплице, давал ему такие советы:
Дорогой Да Понте, если хотите составить себе состояние, не езжайте в Париж, езжайте в Лондон; и если вы там будете, не посещайте Кафе итальянцев, и никогда ни под чем-либо не ставьте свою подпись. Да Понте продолжает: И мне бы повезло, последуй я... этому совету! Почти все неудачи и потери, которые я претерпел в Лондоне... связаны с тем, что посещал я Кафе итальянцев и ставил... свою подпись, не думая о последствиях...
Лоренцо Да Понте пришлось бежать из Лондона в Америку из-за долгов - по его уверению, не своих, а чужих, которые он гарантировал своей подписью.
Диктор:
В августе 1764 - Казанова в Берлине. Во дворце Сан Суси он беседует с Фридрихом Вторым, королем Пруссии, прозванным Великим. Встреча назначена на четыре часа. Казанова является раньше времени. Ему велят подождать в саду. У государя, как обычно, после обеда, - небольшой концерт.
Corti:
Король играл сам. Он был хорошим флейтистом и сочинял музыку.
Friedrich II "Der Grosse" - Floetenkonzert G-dur - 1 Allegro
Диктор:
Фридрих Второй появляется ровно в четыре. Они беседуют с Казановой о садоводстве, венецианских войсках, финансах, государственной лотереи. Через несколько недель Казанове сообщают, что прусский король предлагает ему место наставника в кадетском корпусе для молодых дворян.
Corti:
Посетив этот корпус, венецианец отклоняет предложение. Из Истории моей жизни:
Casanova:
Я... удивился, увидев, где живут пятнадцать дворян из богатой Померании. Я увидел три-четыре залы, почти без мебели, клетушки, где стояла убогая кровать, стол и пара деревянных стульев, юных кадетов двенадцати-тринадцати лет, плохо причесанных, одетых в скверные мундиры, смахивавших на крестьян. Меж ними видел я наставников, показавшихся мне их слугами, которые глядели на меня со вниманием, не смея вообразить, что я могу оказаться тем самым сотоварищем, коего они ожидают.
Corti:
С Фридрихом Великим Казанова встретится в последний раз в Потсдаме. Из Истории моей жизни:
Casanova:
Государь прогуливался на плацу. Увидав меня, он тотчас направился в мою сторону, чтоб спросить, когда я намереваюсь ехать в Петербург.
- Дней через пять или шесть, сир, с дозволения Вашего Величества.
- Счастливого пути. Но чего ищете в тех краях?
- То, что искал здесь, сир, - понравиться господину.
- Вас рекомендовали императрице?
- Нет, Сир, только банкиру.
- Правду сказать, это много лучше. Коль будете возвращаться тем же путем, рад буду узнать от вас о тамошних новостях. Прощайте.
Corti:
Чего Казанова искал в тех краях на самом деле? Чешский профессор Иозеф Полишенский.
Polisensky
У него были рекомендательные письма из Пруссии. Фридрих Второй хотел знать как можно больше о Екатерине и попросил Казанову собирать информацию о новом правителе России. В Санкт-Петербурге и Москве у него были связи с масонами, в особенности с Паниным. Затем с людьми из театра, с музыкантами, с Локателли, который до этого, в Пятидесятые годы, был импрессарио в Праге. И, конечно, были отношения с банкирами и финансистами. Казанова хотел получить место советника по экономическим вопросам при дворе.
У микрофона Марио Корти. О Казанове в России - в отдельной передаче. Сейчас скажу только, что после России, он останавливался в Польше, где его приняли с большими почестями и где, казалось бы, у него были вполне конкретные шансы получить место. Если бы не произошел один непредвиденный случай - эпизод, нашумевший на всю Европу и ключевой для Казановы.
Дуэль
Диктор:
Казанова в театре. Из королевской ложи он поднимается в уборную танцовщицы Казаччи. Сразу за ним в уборную входит со своей свитой граф Ксаверий Браницкий, великий гетман польской короны. Не желая вступать в конфликт с Браницким из-за женщины, Казанова удаляется. Пьяная компания бросает ему вслед: ґТрусливый венецианецµ. На следующий день, 5-го марта 1766 года, Казанова вызывает Браницкого на дуэль. Браницкий принимает вызов. Право выбора оружия за Казановой. Венецианец предлагает шпагу. Поляк сначала соглашается, но, осознав, что Казанова гораздо лучший фехтовальщик, настаивает на пистолетах. Казанове остается делать хорошую мину при плохой игре...
Corti:
Дуэль происходит в парке. Присутствует несколько человек - все со стороны Бранцицкого: его свита и один генерал-лейтенант. Казанова без сопровождения. Дуэлянты выбирают оружие. Казанова громко заявляет, что стрелять будет прямо в голову сопернику - и этим обеспечивает себе победу. Психологическая атака выводит Браницкого из равновесия. Стреляют одновременно. Браницкий падает. Казанова отделывается легким ранением в левую руку. Из Истории моей жизни:
...бросив пистолет, я поспешил к нему; но каково было мое удивление, когда три обнаженные сабли взметнулись в руках палачей-дворян и вмиг бы искрошили бы меня, бросившегося на колени, когда подстолий не вскричал громовым голосом, заставив их остолбенеть:
- Канальи, уважайте благородного человека!
Они удалились, и я помог ему подняться... мы довели Браницкого до трактира, бывшего в ста шагах от парка...
Войдя в трактир, подстолий падает в огромное кресло, вытягивается, его расстегивают, задирают рубаху, и он видит, что смертельно ранен. Пуля моя вошла справа в живот... Зрелище было ужасающее... Подстолий, взглянув на меня, молвил:
- Вы убили меня, спасайтесь, или не сносить вам головы... Бегите немедля, и если нет у вас денег, вот мой кошелек.
От кошелька Казанова отказывается. Кладет его Браницкому обратно в карман и уходит. Все обстоятельства этой дуэли, включая эпизод с кошельком, подтверждены независимыми источниками. Эта дуэль приобретает для Казановы огромное значение. Он чувствует, что стал, наконец, кем-то. Сам факт того, что такой вельможа как Браницкий принял его вызов, означает, что его, Казанову, признают как равного. Браницкий выживет. С ним Казанова останется в самых хороших отношениях. Однако из страны венецианца высылают. Его приключения в Польше и дуэль с Браницким описаны в романе современного польского писателя Ежи Журека - Казанова.
Диктор:
Казанова путешествует по Германии и Австрии. В 1767 его высылают из Вены за шулерство. В октябре этого же года умирает его покровитель венецианский сенатор Марко Брагадин. В 1768 году Казанова в Испании, работает над проектом заселения Сьерры Морена швейцарскими и баварскими крестьянами; предлагает проект строительства табачной мануфактуры.
Corti:
В 1770 Казанова в Ливорно - рассказывает работающий сейчас в Париже русский казановист Александр Строев:
Строев
Казанова приезжает в Ливорно в 70-м году. Это... Как бы создается такое пространство удачи. В тот момент, когда граф Алексей Орлов вместе со своим флотом прибывает в Италию для того, чтобы поднять восстание в Греции, для того, чтобы разгромить турецкий флот - что ему и удалось в Чесменской бухте - и дальше прорваться через Дарданелы и взять в штурм Константинополь. Вот это план Орловых (семьи, Григория и Алексея Орловых), план, поддержанный Екатериной. Все авантюристы чувствуют, что надо попасть туда, потому что как бы Российская империя в этот момент двинулась, и все несутся туда. Туда же несется музыкант Даль·Ольо, с которым Казанова познакомился еще в Берлине и который много лет был в России, который туда едет, в Ливорно, уже как представитель Польши, он становится дипломатом на польской службе. Туда прибегают сразу же давний друг, соперник Казановы, авантюрист Анж Гудар со своей женой Сарой Гудар. Немедленно естественно Сара Гудар становится любовницей Орлова. Планы Казановы, конечно, одни и те же: получить место - и вот здесь самое важное для него -, получить какое-то официальное место при флоте, хотя бы место переводчика, секретаря или место боевого офицера. Потому что он считает, что, раз он уже дважды совершил поездку в Константинополь, он мог бы помочь русскому флоту пробиться так или иначе через Дарданелы. Там, ведь, счет шел почти на неделю. Если бы венгр на французской службе барон Тот не был бы послан из Константинополя в Дарданелы укреплять во время, то русский флот мог бы преодолеть. Воспользоваться целиком плодами Чесменской победы Алексей Орлов не смог.
Corti:
Александр Строев упомянул фамилию Даль'Ольо, Джузеппе Даль'Ольо, виолончелист. Он и его брат появились в Санкт-Петербурге в 1735 году в составе оперной труппы Франческо Арайя, куда входила и мать Казановы. Брат Джузеппе, Доменико, скрипач, стал придворным композитором. В Петербурге Доменико Даль'Ольо сочинил, среди прочего, сонаты для скрипки и basso continuo.
Domenico Dall'Oglio - Sonata per violino e basso continuo - 4. Allegro.
В 1772 году Казанова в Болонье. Туда приезжает вдова Саксонского курфюрста. Ее единственная цель: познакомиться с известным певцом-кастратом Карло Броски, по прозвищу Фаринелли. Казанова, который присутствует на встрече, говорит, что Фаринелли пел арию собственного сочинения.
Carlo Broschi - Che chiedi, che brami!?
Диктор:
Почти два года Казанова проводит в Триесте, где занимается в основном литературным трудом. Публикует по-итальянски Историю Польской смуты - о первом разделе Польши. Ждет помилования от венецианской инквизиции. Наконец, после долгих лет изгнания венецианские власти его прощают. В сентябре 1774 года Казанова возвращается в Венецию.
Corti:
За возвращение он заплатит дорогой ценой. Уже в Триесте он становится осведомителем венецианской Инквизиции. Доносит о чтении запрещенных книг, вольных спектаклях и тому подобное. В оправдание Казановы скажу, что донесения эти - а в венецианских архивах их сохраняется примерно шестьдесят - были настолько общими и безобидными, что вскоре Инквизиция отказалась от его услуг. Мнения казановистов. Американец Tom Vitelli
Vitelli:
Он никого не выдавал. Можно сказать в его защиту это то, что он был довольно плохим осведомителем. Инквизиция, в конце концов, отказалась от его услуг, потому что он не поставлял нужной информации. В сознании Казановы это был, мне кажется, своего рода вызов. Он так театрально унижается перед инквизицией, перед венецианской аристократией, он так склоняет перед ними голову, что это похоже на пародию: вот до чего вы меня довели. Такова была его манера приспосабливаться, подчиняться давлению общества. Но делает он это так, что это скорее похоже на издевательство.
Corti:
Итальянский казановист, Orazio Bagnasco, Милан:
Bagnasco:
Бог ты мой: он был в конце своей жизни, он хотел вернуться любой ценой и у него не было ни одной копейки... В конце концов от него отказались, потому что докладывал он о том, что всем уже известно. Но он никогда не называл имена. Даже в качестве осведомителя он сумел сохранить порядочность. По сути, он был хорошим человеком при всех его недостатках, а у хороших людей иногда бывают и недостатки, но он был - хорошим человеком.
Corti:
Людей Казанова не выдавал даже в мемуарах. Если персонажи, о которых он писал, были еще живы, он либо давал им какие-то инициалы, либо какие-то вымышленные имена - чтобы избежать компрометации. Только благодаря усилиям исследователей-казановистов мы теперь почти во всех случаях знаем кто есть кто. Еще один пример поразительной осмотрительности Казановы. Александр Строев, Париж:
Строев:
Казанова ничего не пишет в мемуарах о своих русских связях. Почему? Потому что в момент создания мемуаров Екатерина громит московское масонство. Казанова это знает - он не может никого просто выдавать. Он об этом умалчивает.
Диктор:
В Венеции Казанова много пишет - комедии, кантату, переводит Илиаду на итальянский, выпускает антивольтеровский трактат Размышления над похвальными словами господину де Вольтеру, выпускает еженедельник на французском языке, издает ежемесячный сборник Литературная смесь, становится театральным антрепренером. Ссорится с патрицием Дзуан Карло Гримани, сыном того Микеле Гримани, который в прошлом был любовником его матери. Наконец - выпускает язвительный памфлет против венецианской аристократии под названием Ни любви, ни женщин, или Очищенные конюшни. Результат сочинительства - Казанова вынужден покинуть Венецию, теперь уже навсегда... Опять скитания: Вена, Франция, Франкфурт, Дрезден, Берлин, Прага. Вена.
Corti:
В Вене Казанова принимает предложение графа Вальдштейна и становится библиотекарем в его дворце Дукс, в Богемии. Казановисты о последнем периоде жизни венецианца. Орацио Баньяско, Милан:
Bagnasco:
Казанова становится великим человеком в тот момент, когда, как это сделала Грета Гарбо, он удаляется, скрывается от мира. Он сам об этом говорит. Когда в Неаполе одна дама предлагает ему жениться на ней, говоря ему: Я богата, а кроме того вы имели бы меня и мою дочь - он был любовником дочери. Так вот Казанова отвечает: Да, вы может быть, и правы, вы предлагаете мне все, о чем только можно мечтать, но я - Джакомо Казанова... Иными словами, Казанова уже знал, что он - живая легенда. И ведет он себя соответственно. Это нужно поставить ему в заслугу. Об этом он говорит в своих мемуарах. Когда, посещая салоны, Казанова чувствует, что он уже не в центре внимания, он понимает, что пора уходить с арены. Это было очень достойно с его стороны - уединиться в Дуксе. Ужасное место, кстати. Сам по себе дворец ничего, но место жуткое. Горнопромышленная местность. Как раз противоположность того, о чем Казанова мечтал всю жизнь. И это его решение показывает, что он именно и хотел создать о себе миф.
Corti:
Лидия Флем, Брюссель.
Flem:
Интересно сопоставить Казанову с Прустом. В течение примерно тринадцати лет он писал в основном - между другими произведениями, - Историю моей жизни, где он одновременно писатель, рассказчик и герой, потому что он рассказывает свою собственную жизнь. Я думаю, он открыл благодать памяти. В известном смысле, как и у Пруста, это поиск утраченного времени, поиск прошлого. Я нахожу это очень трогательным. Потому что конец жизни Казановы, по сути, печален и жалок. И однако у него есть силы, чтобы работать, чтобы вновь найти форму... Cлово "наслаждение" слишком сильно. Я бы сказала: форму примирения с самим собой, найти способность в какой-то мере преодолеть свой упадок посредством литературы.
Диктор:
В Праге за свой счет Казанова издает Икосамерон, или Историю Эдуарда и Элизабет, проведших восемьдесят один год у мегамикров, коренных жителей Протокосмоса в центре Земли, утопический, или научно-фантастический, философский роман. Сюжет путешествия в центр земли через сто лет использует французский писатель Жюль Верн. Печатает Казанова и математические труды, начинает писать Историю моей жизни. 14 июля 1789 года - взятие Бастилии в Париже, 21 января 1793 казнь Людовика Шестнадцатого.
Antonio Caldara - Die irae
Corti:
Мир Казановы рушится. В письме Робеспьеру Казанова осуждает революционный террор. 1795-й год - третий раздел Польши. 1797-й: падает Венеция, завоеванная войсками Наполеона. 4 июня 1798 скончается Казанова. Казанова, из Истории моей жизни.
Antonio Caldara - Judex ergo cum sedebit...
Casanova:
...все добрые и дурные поступки на протяжении всей моей жизни я рассматриваю как свои заслуги и прегрешения и, следовательно, верю в свободу воли... Я очень часто имел случай наблюдать, что счастье посещало меня в результате какого-нибудь безрассудного поступка, который должен был увлечь меня в пропасть; и, порицая себя, я благодарил Бога. С другой же стороны, я наблюдал, как большие несчастья проистекали из поведения осторожного и благоразумного.... я смеюсь над горестями, которые претерпевал и которых более уже не чувствую.
Corti:
Казанова. Жизнь как роман. Марио Корти и продюсер серии Руслан Гелисханова прощаются. Следующая передача Казанова и Дон Жуан