Марина Тимашева: Вышедший в издательстве ''Восточная литература'' 4-й том ''Истории Халифата'' Олега Большакова возвращает нас к авантюрным сюжетам, которые мы недавно – по историческим меркам времени – обсуждали в связи с другой книгой, и это была вовсе не монография, а исторический роман тоже о последних годах и последних представителях династии Омейядов И вот что хотелось бы уточнить у Ильи Смирнова. 4-й том озаглавлен так: ''Апогей и падение арабского Халифата, 695 – 750''. Но мы же знаем, что на смену Омейядам пришла новая династия, Аббасидов, то есть империя продолжала существовать
Илья Смирнов: Вы вспомнили роман Марии Кондратовой ''Изгнанные на царство'' про последнего принца, который сумел спастись, когда уничтожали всех Омейядов. Как это описано в ''Истории Халифата'': ''…Когда праздновалось окончание поста, и Абдаллах б. Али пригласил к себе Умаййадов якобы для вручения им подарков, обычных в эти дни. По ходу приема поэт начал читать стихи, оскорблявшие Умаййадов. Старейший из них возмутился, но Абдаллах велел читать дальше, а затем дал знак людям, и те стали проламывать головы Умаййадам… Тела убитых были сложены вместе, Абдаллах приказал накрыть их ковром и воссел на них, как на троне'' (286). У востоковедов принято именовать эту несчастную династию не Омейяды, а ближе к оригиналу, но по-русски совсем уж непроизносимо: Умаййады, через два ''й''. Так вот, принц Абдаррахман, которого победители случайно забыли убить, бежал в Андалусию (это крайний Запад мусульманской империи, нынешняя Испания) и стал там независимым амиром, то есть правителем, повелителем. И как отмечает Олег Георгиевич Большаков, ''с этого начинается постепенный распад Халифата'' (291).
Марина Тимашева: Таким образом, обозначен исторический рубеж. Правильно?
Илья Смирнов: Совершенно верно. До того существовало мусульманское государство, которое, несмотря на междоусобия и мятежи, возвращалось под власть одного халифа – то есть, заместителя Пророка. Теперь разделение закрепилось официально.
Кстати, в связи с ''Историей Халифата'' можно было вспомнить еще один наш старый репортаж: мы привлекали 3-й том, чтобы разобраться в иранской мистерии тазийе.
Прямо скажем, трудно заниматься Исламом и мусульманским Востоком, не обращаясь к фундаментальному исследованию профессора О. Г. Большакова Первый том вышел еще при Советской власти, и потом, при Ельцине, история Халифата, как ни странно, продолжала выходить. Достоин величайшего уважения подвижнический труд Олега Георгиевича Большакова. Как он сам определил задачи и итоги в предисловии, ''когда в начале 80-х годов ХХ в. у меня появилась решимость написать для советского читателя доступную объективную историю возникновения ислама и первых двух веков существования единого мусульманского государства, Халифата, то она виделась как три тома. Я полагал…, что можно будет…, выполнить этот замысел за 12 лет…. В результате из первых двух томов получилось четыре, а на их написание потребовалось более 20 лет, а главное, испортившееся с годами зрение поставило предел дальнейшей работе; даже этот, четвертый том не удалось довести до того вида, которого хотелось бы достичь'' (9). Он ''был завершен только благодаря большой помощи'' жены и сына учёного. Вот такой печальный комментарий.
Сразу скажу, что к 4-му тому довольно много замечаний литературно – редакторского характера. На иллюстрациях и картах издательство тоже могло бы не экономить. Это я к тому, что первые тома уже переиздаются. Так что недостатки в дальнейшем могут быть исправлены.
А в общем и целом 4-ый том – конечно, большой подарок для всех, кто не ленится читать серьезные книги. Научное знание неистребимо. И не правы те физики, химики и биологи, которые смотрят свысока на нашу с Вами, Марина, гуманитарную науку. Нет, уважаемые естествоиспытатели, у гуманитариев тоже есть объективное знание, оно умножается по ходу новых исследований. И может быть практически полезно.
Марина Тимашева: В связи с той грустной цитатой из предисловия, которую Вы зачитали, я думаю, неужели нельзя было оказать содействие выдающемуся ученому для завершения такого важного сегодня труда.
Илья Смирнов: Можно и нужно было. Прямая обязанность государства – целевая поддержка вот таких конкретных научных работ. Не на ''розановские энциклопедии'' тратить деньги, а на реальное знание о событиях, значимых для человечества.
Теперь позвольте дать краткое описание 1У тома. В нем рассматривается эпоха, когда Халифат достиг максимума своего могущества, державного блеска и территориального расширения. Конкретно описаны завоевания в Северной Африке, Испании, Средней Азии и на Кавказе. И по ходу детального описания военных походов, племенных и родовых взаимоотношений, финансовых расчетов между наместниками разных уровней и центральным правительством, оппозиционных движений: шиитских, хариджитских, которые, в свою очередь, делились на группировки более или менее радикальные, ''Шабиб будто бы подъехал к воротам дворца, постучал в них своей железной палицей и вошел в мечеть…, а его жена Газала поднялась на минбар и прочитала две самые длинные суры Корана – ''Корова'' и ''Имран'' и провела моление. Видимо, это не случайно, ведь хариджиты-суфриты считали возможным, чтобы имамом на молитве была женщина'' (18) - по ходу этого обстоятельного рассказа читатель приходит к пониманию: почему Халифат не стал всемирным.
Чем больше территория, тем она менее управляема.
''Военные успехи… не были связаны с личностью халифа; он не вмешивался в ведение военных операций, да и не мог своевременно влиять на них, когда обратная связь с главными районами военных действий требовала по меньшей мере двух месяцев… Самое лучшее, что мог сделать ал-Валид – не мешать своим энергичным наместникам, лишь изредка выступая в роли верховного арбитра'' (113).
Единство страны поддерживалось интересными способами. Ну, мы помним, Советский Союз был прочен, пока партийных руководителей перемещали по стране. Осев на землю в республиках, они- то и стали источником сепаратизма. А вот что происходило в Халифате: ''Халид был смещен и, как водилось, отправлен его преемником Йусуфом б. Умаром в тюрьму, где из него выбивали покрытие денежного дефицита'' (207). То есть, это не эксцесс, а такая практика ротации кадров: ''как водилось''. Посмотрим, как складывались судьбы военачальников, которые конкретно раздвинули границы до максимума. Покоритель Азии Кутайба: ''разрезали полотно палатки и отрубили голову завоевателю Мавераннахра… Голову забрал Ваки и отослал Сулайману… Все получили свое: Ваки стал наместником Хорасана…, а Кутайба навсегда слился с землей Ферганы'' (127). Муса б. Нусайр привез халифу огромную добычу с другой стороны, с Запада, ''был арестован'', ''по некоторым сообщениям, подвергался пыткам'' и вскоре умер (123). Завоеватель Синда – человек, который принес ислам в Индию - Мухаммад б. ал-Касим за ''недостачу в казне 60 млн. дирхемов'' был ''приговорен к мучительной смерти: его облили нефтью и завернули в сырую шкуру, которая, высыхая, сжимала его и задушила'' (128).
Марина Тимашева: Да, средневековая история быстро превращается в триллер.
Илья Смирнов: Так это же потерянный рай человечества, время высочайшей духовности, не то, что нынешний материализм – атеизм. Но Омейяды были в этом отношении гуманисты. Казнили, как правило, всё-таки за какую-то вину, реальную или предполагаемую. Автор подчеркивает, что даже на войне старались соблюдать клятвы. Или такой эпизод. ''Участок под застройку был куплен у местного землевладельца… за 10 000 дирхемов. Этот факт лишний раз демонстрирует отношение мусульманского государства… к правам частного собственника: даже такой, казалось бы, не останавливающийся ни перед чем правитель, как ал-Хаджжадж, купил, а не конфисковал участок для новой столицы, и цена за эту пустошь была определена, как кажется, не грабительская'' (52). И судите сами: Омейяды ведь не уничтожили поголовно тех, кто мог бы по рождению претендовать на престол. Потомков халифа Али. Тех же Аббасидов. И по части правовой культуры арабы показывали пример тогдашней Европе: приводится, например, договор о сдаче города (Самарканда) и покровительстве новым подданным (108). Или. ''Содержание мобилизованных мастеров ложилось на местный бюджет, но эти расходы вычитались из будущих налогов, происходил своеобразный безналичный расчет'' (54). Про такие чудеса, как социальная помощь, даже и не говорю: ''Умар б. Абдал-Азиз организовал в Медине лепрозорий, в котором прокаженные получали пропитание и денежное содержание. А самому ал-Валиду приписывают обеспечение паралитиков обслугой, а слепых поводырями… Госпиталь с бесплатным обеспечением лекарствами… возник по инициативе ал-Валида'' (78).
Марина Тимашева: Благотворительность, видимо, имела религиозное обоснование. Как и многое, о чем рассказывается в этой книге.
Илья Смирнов: Смотрите. Основное направление книги – политическая история. Религиозный фактор, конечно, рассматривается со всем уважением. Как и фактор этнический, племенной.
Но автор все время напоминает нам о социально-экономической подоплёке. Например, завоевание Армении облегчалось тем, что ''отношения церкви с военно-феодальной верхушкой, которая инициировала восстания, были не идеальными, между ними шла борьба за собственность и политическое влияние. Феодалы критически относились к претензиям церкви… В соперничестве феодалов и церкви мусульманские власти могли стать на сторону церкви при условии ее лояльности, тем более, что армянская и албанская церкви противостояли византийскому влиянию'' (60)
Или. Теоретически ислам проповедует равенство. Но люди, принявшие новую веру, жаловались, что с них по-прежнему взимают налоги как с чужих, иноверцев. Умар ''приказал ал-Джарраху освободить принявших ислам от хараджа. Это благое, с точки зрения религиозно-правового идеала, решение вошло в противоречие с реальными интересами государства… Массовое принятие ислама налогоплательщиками, желавшими освободиться от тяжелого налога, вскоре привело к заметному сокращению налоговых поступлений''.
Там дальше еще любопытный поворот сюжета. ''Окружение ал-Джарраха посоветовало усложнить принятие ислама обязательным проведением обрезания. Ал-Джаррах обратился за разрешением к халифу и получил весьма знаменательный ответ: ''Аллах послал Мухаммада – да благословит его Аллах и да приветствует – призывающим (к исламу), а не обрезающим''. Это свидетельствует о том, что в первом столетии… обрезание не было обязательным атрибутом принятия ислама, а лишь обычаем, принятым у арабов'' (145).
Возвращаясь в бухгалтерию. ''Арабы-мусульмане не платили подушной подати, а налог с земли был в 2 – 2,5 раза меньше, но пока на первых порах покоренное население несло примерно то же налоговое бремя, что и при прежних правителях, отношение к новой власти было спокойным. Но постепенно властители входили во вкус роскошной жизни, и то, что в первые десятилетия казалось верхом богатства, стало недостаточным… Денег требовалось всё больше, и финансистам приходилось придумывать новые поборы… Чем изощреннее становилось финансовое ведомство, тем больше оказывалось пытающихся уклониться… Когда идеалистически настроенный халиф Умар б. Абдал-Азиз решил восстановить чистоту ислама, отменить не предусмотренные им налоги и уравнять в фискальном отношении всех мусульман…, то сразу возник финансовый дефицит, и пришлось восстановить прежний, неправедный, но выгодный фискальный режим'' (5).
Или такой факт: ''монахам и священникам на левую руку надели железные браслеты с названием местности и монастыря или церкви, а кроме того, ставили какую-то метку для удостоверения уплаты джизьи… Тех, кого находили без этих меток, беспощадно секли или ломали голени, и люди оставались хромыми на всю жизнь'' (121) – это можно, конечно, трактовать как политику религиозной нетерпимости, если не учитывать, что происходили подобные дикости на фоне ''хозяйственного кризиса'', когда ''жестокое преследование налогоплательщиков не останавливало бегства от неисполнимых налогов'' (134), наместник отвечал за казну собственной головой, а пополнять ее было не из чего.
И в конце концов, этими социально-экономическими проблемами плюс распрями среди Омейядов воспользовалась конкурирующая династия, ''Аббасиды, объявившие о наступлении с их приходом царства справедливости, оказались беспощадными не только к врагам, но и к тем, кто привел их к власти'' (290).
Марина Тимашева: Илья Смирнов рекомендует всем читать книгу Олега Большакова ''История Халифата''.