Андрей Бабицкий, Афганистан:
"Переговоры", "перемирие", "ультиматум" - вся лексика, заимствованная из современного военного словаря, в очень малой степени способна выразить суть специфической войны в Афганистане. Очень сложно понять, исходя из привычных представлений, почему, например, талибы тысячами переходят на сторону Северного Альянса, и все искусство вести войну в Афганистане сводится к умению склонить противника к тому, что в любой армии расценивается как измена. Смена слабого покровителя на более сильного - дело здесь абсолютно привычное. Именно так в 1997-м году талибы сумели завоевать большую часть страны, и теперь ситуация повторяется - с точностью до наоборот. По сути дела, именно массовое предательство обескровило талибов и вынудило их без боя сдать большую часть Афганистана Северному Альянсу.
Обвальная и с точки зрения обычной военной логики необъяснимая утрата талибами всех позиций - военных и политических - есть результат простой арифметической метаморфозы: в какой-то момент талибов стало мало, а бойцов Северного Альянса много. При этом превращение фундаменталистов, ревнителей "чистого ислама" в солдат президента Раббани происходит не эволюционно, а магически, волшебным образом, без каких бы то ни было драматических коллизий, без всякой рефлексии, которой обычно сопровождается такое сомнительное с нравственной точки зрения решение, как переход во время войны на сторону противника. Конечно же, сами афганцы легко адаптируют свои поступки к принятым в Европе оценкам: дескать, их выбор - следствие разочарования в бесчеловечном режиме талибов. Но есть и более простые объяснения. Первое: война - это главным образом коммерция, когда командир и его бойцы являются товаром, выставленным на продажу и имеющим свою ценность. 22-летний командующий штурмовым батальном Северного Альянса Бабор сегодня объяснял нам, что талуканские талибы взяли деньги и теперь они не талибы, а удачливые коммерсанты в военной форме. Предмет переговоров о сдаче Кундуза, которые ведет Северный Альянс не с командованием Талибана, а с отдельными командирами - стоимость перехода, цена измены в нетвердой афганской валюте.
Однако, у этой торговли есть свои весьма жесткие границы. Именно поэтому сами афганцы, и продавцы, и покупатели, ни в коем случае не рассматривают удачную сделку как нечто предосудительное. Коммерция возможна только между своими, которым легко прощаются былые заблуждения. Но никакие деньги не облегчат участи иностранцев, чужаков, воющих на стороне талибов - с ними просто невозможна военная коммерция. Они были врагами и останутся ими далеко за пределами всех взаимовыгодных расчетов между старыми друзьями, оказавшимися волею судеб по разные линии фронта.
"Переговоры", "перемирие", "ультиматум" - вся лексика, заимствованная из современного военного словаря, в очень малой степени способна выразить суть специфической войны в Афганистане. Очень сложно понять, исходя из привычных представлений, почему, например, талибы тысячами переходят на сторону Северного Альянса, и все искусство вести войну в Афганистане сводится к умению склонить противника к тому, что в любой армии расценивается как измена. Смена слабого покровителя на более сильного - дело здесь абсолютно привычное. Именно так в 1997-м году талибы сумели завоевать большую часть страны, и теперь ситуация повторяется - с точностью до наоборот. По сути дела, именно массовое предательство обескровило талибов и вынудило их без боя сдать большую часть Афганистана Северному Альянсу.
Обвальная и с точки зрения обычной военной логики необъяснимая утрата талибами всех позиций - военных и политических - есть результат простой арифметической метаморфозы: в какой-то момент талибов стало мало, а бойцов Северного Альянса много. При этом превращение фундаменталистов, ревнителей "чистого ислама" в солдат президента Раббани происходит не эволюционно, а магически, волшебным образом, без каких бы то ни было драматических коллизий, без всякой рефлексии, которой обычно сопровождается такое сомнительное с нравственной точки зрения решение, как переход во время войны на сторону противника. Конечно же, сами афганцы легко адаптируют свои поступки к принятым в Европе оценкам: дескать, их выбор - следствие разочарования в бесчеловечном режиме талибов. Но есть и более простые объяснения. Первое: война - это главным образом коммерция, когда командир и его бойцы являются товаром, выставленным на продажу и имеющим свою ценность. 22-летний командующий штурмовым батальном Северного Альянса Бабор сегодня объяснял нам, что талуканские талибы взяли деньги и теперь они не талибы, а удачливые коммерсанты в военной форме. Предмет переговоров о сдаче Кундуза, которые ведет Северный Альянс не с командованием Талибана, а с отдельными командирами - стоимость перехода, цена измены в нетвердой афганской валюте.
Однако, у этой торговли есть свои весьма жесткие границы. Именно поэтому сами афганцы, и продавцы, и покупатели, ни в коем случае не рассматривают удачную сделку как нечто предосудительное. Коммерция возможна только между своими, которым легко прощаются былые заблуждения. Но никакие деньги не облегчат участи иностранцев, чужаков, воющих на стороне талибов - с ними просто невозможна военная коммерция. Они были врагами и останутся ими далеко за пределами всех взаимовыгодных расчетов между старыми друзьями, оказавшимися волею судеб по разные линии фронта.