Андрей Бабицкий и Мария Эйсмонт, Северный Кавказ:
"Мы из-за этих бандитов страдаем, нас только и убивают, - кричит пожилая чеченка Седа, жительница Бамута, бежавшая из этого села больше месяца назад, после начала первых артиллерийских и авиационных обстрелов. - Ни одного бандита не убили", - утверждает она. И, хотя это может оказаться и неправдой, принципиально ситуация именно такова. В подтверждение своих слов женщина говорит, что недели две назад на автобусной остановке возле чеченского села Орехово погибли четыре человека - две женщины и двое мужчин. "Они к войне отношения не имели, - говорит Седа. -- Шли в больницу за таблетками". Мы находимся в ингушском селении Галашки, выше по хребту, километрах в 20 от нас, ингушское же село Аршты, сразу за ним Бамут - в представлении российских военных средоточие всего самого бандитского в Чечне. Мирные жители полностью вышли из Бамута и частично осели в соседнем селе Аршты. Несмотря на то, что Аршты, это еще Ингушетия, никакого уважения к этому населенному пункту у российских командиров нет. Слишком хорошо известно, что в прошлую войну здесь жили те чеченцы, которые воевали в Бамуте. Сегодня это неуважение проявляется очень ярко. Село фактически отдано на откуп тем российским подразделениям, которые расположились рядом. Именно поэтому сами жители села становятся беженцами. Они тихо потянулись в соседние Галашки. То, что происходит в селе Аршты, беженцы называют "беспределом" Бронетехника носится по селу как Бог на душу положит. Бронемашины наезжают на скот. "Скотину вообще нельзя выпустит на улицу, - говорит друга беженка. - У нас был бычок. Солдатам он понравился, и его забрали. "Меняют солярку на картофель, по огородам лазают, матом ругаются, водку пьют", - все, о чем я рассказываю, известно нам лишь со слов беженцев. Здесь могут быть и преувеличения и искажения. Но в целом эта история абсолютно типична и поэтому правдива. С утра, как говорят беженцы, российский блок-пост между селами Галашки и Аршты перекрыл дорогу. Теперь люди не могут ни проехать туда, ни выехать оттуда. Я передаю эфир Марии Эйсмонт, корреспондентке газеты "Время-МН", она находится рядом со мной.
Мария Эйсмонт:
Рядом со мной стоит Илиас Сахасиев, беженец из Грозного. Еще вчера он находился в чеченской столице. Скажите пожалуйста, Илиас, какая сейчас обстановка в Грозном и много ли там осталось мирных жителей?
Илиас Сахасиев:
В городе Грозном на данный момент остались только самые пожилые люди, те, кому вообще деваться некуда, кто не может выехать даже за пределы Грозного, поэтому они могут полагаться только на Бога или на Аллаха, как у нас говорят, чтобы пронесло. Российская авиация и артиллерия постоянно обстреливают все объекты, по которым, наверное, были данные двух = трехмесячной давности. Там никаких боевиков нет, где они обстреливают. Два - три дня назад обстреляли 2-ю городскую больницу. Единственная у нас детская больница была. Вряд ли там будет у боевиков какой-нибудь штаб. На улицах людей мало видно, транспорта почти нет.
Мария Эйсмонт:
Илиас, скажите пожалуйста, вы мужчина боеспособного возраста, как вас проверяли на границе?
Илиас Сахасиев:
Сначала проверили на наличие оружия - есть или нет. Потом вязли паспорт, заполнили анкету, а после проверки без особых формальностей выпустили меня оттуда.
"Мы из-за этих бандитов страдаем, нас только и убивают, - кричит пожилая чеченка Седа, жительница Бамута, бежавшая из этого села больше месяца назад, после начала первых артиллерийских и авиационных обстрелов. - Ни одного бандита не убили", - утверждает она. И, хотя это может оказаться и неправдой, принципиально ситуация именно такова. В подтверждение своих слов женщина говорит, что недели две назад на автобусной остановке возле чеченского села Орехово погибли четыре человека - две женщины и двое мужчин. "Они к войне отношения не имели, - говорит Седа. -- Шли в больницу за таблетками". Мы находимся в ингушском селении Галашки, выше по хребту, километрах в 20 от нас, ингушское же село Аршты, сразу за ним Бамут - в представлении российских военных средоточие всего самого бандитского в Чечне. Мирные жители полностью вышли из Бамута и частично осели в соседнем селе Аршты. Несмотря на то, что Аршты, это еще Ингушетия, никакого уважения к этому населенному пункту у российских командиров нет. Слишком хорошо известно, что в прошлую войну здесь жили те чеченцы, которые воевали в Бамуте. Сегодня это неуважение проявляется очень ярко. Село фактически отдано на откуп тем российским подразделениям, которые расположились рядом. Именно поэтому сами жители села становятся беженцами. Они тихо потянулись в соседние Галашки. То, что происходит в селе Аршты, беженцы называют "беспределом" Бронетехника носится по селу как Бог на душу положит. Бронемашины наезжают на скот. "Скотину вообще нельзя выпустит на улицу, - говорит друга беженка. - У нас был бычок. Солдатам он понравился, и его забрали. "Меняют солярку на картофель, по огородам лазают, матом ругаются, водку пьют", - все, о чем я рассказываю, известно нам лишь со слов беженцев. Здесь могут быть и преувеличения и искажения. Но в целом эта история абсолютно типична и поэтому правдива. С утра, как говорят беженцы, российский блок-пост между селами Галашки и Аршты перекрыл дорогу. Теперь люди не могут ни проехать туда, ни выехать оттуда. Я передаю эфир Марии Эйсмонт, корреспондентке газеты "Время-МН", она находится рядом со мной.
Мария Эйсмонт:
Рядом со мной стоит Илиас Сахасиев, беженец из Грозного. Еще вчера он находился в чеченской столице. Скажите пожалуйста, Илиас, какая сейчас обстановка в Грозном и много ли там осталось мирных жителей?
Илиас Сахасиев:
В городе Грозном на данный момент остались только самые пожилые люди, те, кому вообще деваться некуда, кто не может выехать даже за пределы Грозного, поэтому они могут полагаться только на Бога или на Аллаха, как у нас говорят, чтобы пронесло. Российская авиация и артиллерия постоянно обстреливают все объекты, по которым, наверное, были данные двух = трехмесячной давности. Там никаких боевиков нет, где они обстреливают. Два - три дня назад обстреляли 2-ю городскую больницу. Единственная у нас детская больница была. Вряд ли там будет у боевиков какой-нибудь штаб. На улицах людей мало видно, транспорта почти нет.
Мария Эйсмонт:
Илиас, скажите пожалуйста, вы мужчина боеспособного возраста, как вас проверяли на границе?
Илиас Сахасиев:
Сначала проверили на наличие оружия - есть или нет. Потом вязли паспорт, заполнили анкету, а после проверки без особых формальностей выпустили меня оттуда.