Комментирует Андрей Бабицкий.
С находящимся в силу известных обстоятельств в Москве корреспондентом Радио Свобода по Северному Кавказу Андреем Бабицким беседует ведущий программы "Liberty Live" Владимир Бабурин.
Владимир Бабурин:
Андрей, прошел ровно год со дня нападения отрядов Басаева и Хаттаба на Ботлих. Вы были после этого в Чечне, были несколько раз, прошел год, и сейчас уже можно сделать выводы. Вы хорошо знаете Шамиля Басаева, итак, почему же все-таки это произошло?
Андрей Бабицкий:
Почему это произошло? Я думаю, сказать довольно просто. Дело в том, что идея объединения Чечни и Дагестана в умах чеченских революционеров, которые привели к власти Джохара Дудаева, созрела еще с начала 90-х годов. Каким образом - в начале 90-х годов не было известно, но постепенно, уже после первой военной кампании, когда чеченские лидеры и полевые командиры решили, что они сумели выиграть войну у России, появился вариант силового радикального решения. Мовлади Удугов, видимо, один из главных идеологов мусульманской революции на Северном Кавказе полагал, что необходима просто случайная провокация, и после этого ситуация на Северном Кавказе вспыхнет как пожар. Я помню, как он говорил о том, что "нужно просто вызвать войска, заставить их воевать с отдельными отрядами, в результате пострадает мирное население, которое в силу необходимости поднимет оружие против российских военнослужащих". Слава Богу, в Дагестане этого не произошло.
Идея мусульманской революции еще давно была обречена на провал, поскольку никакой социальной базы у такой идеи нет. Почему Шамиль Басаев выступил лидером этого, в общем, весьма маргинального и неукорененного в умах дагестанцев движения - мне сложно судить. Мне казалось, что он прагматик, всегда так казалось, но вполне возможно, что его ожидания были обмануты в силу его собственных амбиций. Как я знаю, он видел себя лидером нации - Мовлади Удугов назвал эту нацию "мусульманской нацией". Я думаю, что это был очень локальный всплеск, говорить о "международном терроризме", как это делает президент России, мне кажется, в данном случае не очень уместно, поскольку все-таки это было маргинальное движение, не имевшее ни хорошей геополитической идеи, ни представления о том, что реально происходит на Северном Кавказе, о том, насколько он реально связан с Россией. Поэтому оно, конечно, было обречено на провал. Кроме того, очень легко было предугадать силовую реакцию со стороны российских лидеров и военных, политиков. Эта реакция была абсолютно оправданной нравственно и политически, и то, что ее не ожидали встретить в Чечне, показывает, насколько это движение было оторвано от реальности.
Владимир Бабурин:
Президент России Владимир Путин сказал, выступая сегодня в Пскове, что "это нападение было неожиданным для многих, но не для всех". Как вы полагаете, что имел в виду Владимир Путин? Помните, были разговоры о том, что нападение отрядов Басаева на Дагестан было согласовано с довольно высокими людьми в Москве. В этой связи вспоминалось также, что Борис Березовский передавал Басаеву деньги, миллионы долларов - сам Березовский говорил, что на восстановление цементного завода, но никакой цементный завод в Чечне восстановлен не был, а нападение на Дагестан случилось, и чеченские бойцы были хорошо вооружены. Итак, как, по-вашему, что имел в виду президент Путин, когда говорил, что это нападение было неожиданным для многих, но не для всех?
Андрей Бабицкий:
Мне сложно сказать, по всей вероятности, президент Путин имел в виду некие тайные силы в России, которые поддерживали чеченцев и арабов с их намерениями вторгнуться в Дагестан. Мне сложно сказать, кто именно в России осуществлял их поддержку. Я все-таки думаю, что здесь не было никакой серьезной идеи и серьезной поддержки. Я думаю, что война была использована, в том числе, и нынешним президентом, крайне цинично, как способ добраться в предвыборной борьбе до президентского кресла. Мне все-таки кажется, что никто в России на самом деле всерьез не готовил этого нападения. Это было исключительно маргинальное явление, маргинально развивавшееся, возможно, получавшее деньги из-за рубежа, пользовавшееся довольно большими доходами от торговли чеченской нефтью и другими видами криминального бизнеса.
А то, что это нападение ожидалось - об этом вообще смешно говорить, потому что, если вы помните, в Дагестане каждый месяц объявляли какую-то дату нападения чеченцев на Дагестан и все приграничные районы в страхе ожидали "Часа Х". Кроме того, Мовлади Удугов никогда не скрывал своих намерений. Он открыто говорил, что "в Дагестане скоро вспыхнет революция, и чеченцы будут вынуждены ее поддержать". Если не иметь в виду его целей, но говорить об его организаторских способностях, то он постоянно готовил какие-то совместные чечено-дагестанские ваххабитские структуры, которые действовали и на территории Чечни и на территории Дагестана, проходили какие-то съезды. Никто ничего не скрывал, и, кроме того, постоянно происходили нападения на российские подразделения, дислоцированные вдоль границ и Дагестана, и Ставропольского края с Чечней. Так что, мне сложно понять, что именно имел в виду Владимир Путин. Мне кажется, что если бы уделялось чуть больше внимания тому, что писали журналисты и слухам, которые носила досужая молва, то нападение чеченцев на Дагестан никогда не стало бы неожиданностью. Эти планы осуществлялись в течение нескольких лет планомерно, и, главное: их организаторы абсолютно не скрывали своих целей.
С находящимся в силу известных обстоятельств в Москве корреспондентом Радио Свобода по Северному Кавказу Андреем Бабицким беседует ведущий программы "Liberty Live" Владимир Бабурин.
Владимир Бабурин:
Андрей, прошел ровно год со дня нападения отрядов Басаева и Хаттаба на Ботлих. Вы были после этого в Чечне, были несколько раз, прошел год, и сейчас уже можно сделать выводы. Вы хорошо знаете Шамиля Басаева, итак, почему же все-таки это произошло?
Андрей Бабицкий:
Почему это произошло? Я думаю, сказать довольно просто. Дело в том, что идея объединения Чечни и Дагестана в умах чеченских революционеров, которые привели к власти Джохара Дудаева, созрела еще с начала 90-х годов. Каким образом - в начале 90-х годов не было известно, но постепенно, уже после первой военной кампании, когда чеченские лидеры и полевые командиры решили, что они сумели выиграть войну у России, появился вариант силового радикального решения. Мовлади Удугов, видимо, один из главных идеологов мусульманской революции на Северном Кавказе полагал, что необходима просто случайная провокация, и после этого ситуация на Северном Кавказе вспыхнет как пожар. Я помню, как он говорил о том, что "нужно просто вызвать войска, заставить их воевать с отдельными отрядами, в результате пострадает мирное население, которое в силу необходимости поднимет оружие против российских военнослужащих". Слава Богу, в Дагестане этого не произошло.
Идея мусульманской революции еще давно была обречена на провал, поскольку никакой социальной базы у такой идеи нет. Почему Шамиль Басаев выступил лидером этого, в общем, весьма маргинального и неукорененного в умах дагестанцев движения - мне сложно судить. Мне казалось, что он прагматик, всегда так казалось, но вполне возможно, что его ожидания были обмануты в силу его собственных амбиций. Как я знаю, он видел себя лидером нации - Мовлади Удугов назвал эту нацию "мусульманской нацией". Я думаю, что это был очень локальный всплеск, говорить о "международном терроризме", как это делает президент России, мне кажется, в данном случае не очень уместно, поскольку все-таки это было маргинальное движение, не имевшее ни хорошей геополитической идеи, ни представления о том, что реально происходит на Северном Кавказе, о том, насколько он реально связан с Россией. Поэтому оно, конечно, было обречено на провал. Кроме того, очень легко было предугадать силовую реакцию со стороны российских лидеров и военных, политиков. Эта реакция была абсолютно оправданной нравственно и политически, и то, что ее не ожидали встретить в Чечне, показывает, насколько это движение было оторвано от реальности.
Владимир Бабурин:
Президент России Владимир Путин сказал, выступая сегодня в Пскове, что "это нападение было неожиданным для многих, но не для всех". Как вы полагаете, что имел в виду Владимир Путин? Помните, были разговоры о том, что нападение отрядов Басаева на Дагестан было согласовано с довольно высокими людьми в Москве. В этой связи вспоминалось также, что Борис Березовский передавал Басаеву деньги, миллионы долларов - сам Березовский говорил, что на восстановление цементного завода, но никакой цементный завод в Чечне восстановлен не был, а нападение на Дагестан случилось, и чеченские бойцы были хорошо вооружены. Итак, как, по-вашему, что имел в виду президент Путин, когда говорил, что это нападение было неожиданным для многих, но не для всех?
Андрей Бабицкий:
Мне сложно сказать, по всей вероятности, президент Путин имел в виду некие тайные силы в России, которые поддерживали чеченцев и арабов с их намерениями вторгнуться в Дагестан. Мне сложно сказать, кто именно в России осуществлял их поддержку. Я все-таки думаю, что здесь не было никакой серьезной идеи и серьезной поддержки. Я думаю, что война была использована, в том числе, и нынешним президентом, крайне цинично, как способ добраться в предвыборной борьбе до президентского кресла. Мне все-таки кажется, что никто в России на самом деле всерьез не готовил этого нападения. Это было исключительно маргинальное явление, маргинально развивавшееся, возможно, получавшее деньги из-за рубежа, пользовавшееся довольно большими доходами от торговли чеченской нефтью и другими видами криминального бизнеса.
А то, что это нападение ожидалось - об этом вообще смешно говорить, потому что, если вы помните, в Дагестане каждый месяц объявляли какую-то дату нападения чеченцев на Дагестан и все приграничные районы в страхе ожидали "Часа Х". Кроме того, Мовлади Удугов никогда не скрывал своих намерений. Он открыто говорил, что "в Дагестане скоро вспыхнет революция, и чеченцы будут вынуждены ее поддержать". Если не иметь в виду его целей, но говорить об его организаторских способностях, то он постоянно готовил какие-то совместные чечено-дагестанские ваххабитские структуры, которые действовали и на территории Чечни и на территории Дагестана, проходили какие-то съезды. Никто ничего не скрывал, и, кроме того, постоянно происходили нападения на российские подразделения, дислоцированные вдоль границ и Дагестана, и Ставропольского края с Чечней. Так что, мне сложно понять, что именно имел в виду Владимир Путин. Мне кажется, что если бы уделялось чуть больше внимания тому, что писали журналисты и слухам, которые носила досужая молва, то нападение чеченцев на Дагестан никогда не стало бы неожиданностью. Эти планы осуществлялись в течение нескольких лет планомерно, и, главное: их организаторы абсолютно не скрывали своих целей.