Тибет не Россия. Здесь неплохо сочетаются звезда и свастика, причем легально и в их изначальном значении. Впрочем, насколько мирно сосуществуют не только абстрактные символы, но и живые носители китайской коммунистической идеологии и древней буддийской веры, предстояло проверить нам, приехавшим в Лхасу – столицу страны, которой нет. Скоро 60 лет, как это всего лишь провинция Китая, за самостоятельность которой борется из-за рубежа изгнанный лидер Тибета – Далай-лама.
Во-первых, кто такие мы и как попали в Лхасу. Мы ученики японского монаха Дзюнсэя Тэрасавы, организовавшего паломничество по историческим буддийским местам. Оно началось из страны, являющейся родиной Будды, Непала, 17 мая, в 2600-летнюю годовщину Просветления родоначальника третьей мировой религии – Будды Шакьямуни. Непал отпраздновал событие с государственным размахом.
Кроме всего прочего, ЮНЕСКО учредило эту дату как международный праздник. В тот день на месте рождения Будды – в Лумбини нас собралось из разных стран 60 человек всех возрастов. Молодежь из Индии и Китая, интеллигенция средних лет из России (Горный Алтай и Москва), монахи и миряне из Украины, Киргизии и Казахстана. Правда, к моменту въезда в Тибет наше количество сократилось до 25.
С точки зрения соседнего Тибета Непал хорош тем, что непальскую визу без всяких формальностей ставят прямо в аэропорту города Катманду. Хочешь на две недели – пожалуйста, 20 долларов, хочешь на месяц – 40. Попав же в столицу Непала, ты одной ногой в Тибете. Покупаешь тур в совместной непальско-китайской фирме и получаешь специальную групповую визу: в Тибет и остальной Китай – только на 14 дней.
Можно было бы, конечно, махнуть в Индию, в Дхарамсалу, к Далай-ламе и тибетским беженцам, чтобы наслушаться их рассказов о репрессиях со стороны китайских властей. Но нам хотелось увидеть всё своими глазами.
Перед въездом в Тибет пришлось соблюсти некоторые "формальности". Монахам пришлось сфотографироваться для визы в мирской одежде. Монашескую – мы упаковали и отдали нашим китайским братьям, которые выехали из Катманду в Лхасу днем раньше с отмазкой для китайских пограничников, что одежда, дескать, подарок от непальских монахов – китайским. Любые буддийские монахи, неважно, ламы они или нет, могут попасть в Тибет только при условии, что никак не будут афишировать свой статус и даже в графе "профессия" напишут что-нибудь вроде "преподаватель" или "компьютерщик". У себя в Москве я бы никогда не пошел на такую сделку с совестью, дабы проникнуть куда-либо, будь то хоть Госдума, я стал бы отстаивать свое право на свободу самовыражения. Однако в Китае не до прав человека. Тут сокрытие своей религиозной принадлежности парадоксальным образом является пропуском к религиозным святыням. Прямо дзэн какой-то!
Не приветствуются на китайской границе со стороны Тибета и религиозные музыкальные инструменты. Посему свои молитвенные барабаны нам пришлось запрятать поглубже в рюкзаки. Нагружать ими наших китайских братьев не стали. Приготовились объяснять пограничникам, что на барабанах написаны не тибетские буквы, а китайские иероглифы. Но, слава Будде, не пришлось.
Итак, мы успешно пересекли границу в местечке, отличающемся от тибетской столицы всего лишь одной буквой – Кхаса. На протяжении всего трехдневного пути на автобусе до Лхасы мы не могли ступить шагу без нашего гида. Мы думали, что он – по совместительству сотрудник китайских спецслужб. Но то ли сыграла свою роль его принадлежность к тибетскому народу, то ли простая усталость и невнимательность – и он упустил тот ключевой момент, когда в Лхасе рано утром 31 мая мы надели-таки монашеские одежды и достали свои барабаны.
Ошибается тот, кто думает, будто Лхаса – до сих пор древний город. Через весь Тибет к ней ведет трасса, о которой россияне могли бы только мечтать. Сама тибетская столица сверкает стеклом и бетоном, по ее широким проспектам носятся современные автобусы и такси, есть множество торговых центров и парков с разноцветно подсвеченными фонтанами. Конечно, не Нью-Йорк, но этакий разросшийся "чайна-таун". Да она ведь и есть "китайский город", как это и переводится.
Однако ошибется и тот, кто решит, что это вся Лхаса. Если ступить чуть в сторону от широких проспектов, охраняемых в стеклянных будках китайскими солдатами четыре, глядящими во все стороны света, то окажешься в районе под названием "футон". Это что-то вроде нашего пешеходного Арбата, за исключением того, что тут можно ездить на мотоциклах и в редких случаях на автомобилях. Вот где настоящая старина.
Улизнув от гида, мы по улочкам футона добрались до главного храма Тибета – Джоканг. Отсюда в VIII веке произошел Тибет как буддийское государство. Отсюда же начинались все волнения, связанные с движением за независимость в последние 60 лет. Это сердце Тибета. Вокруг него по улочкам старого города в утренние часы движется непрерывный поток верующих. Они бормочут священные слова, крутят молитвенные барабаны, некоторые – делают простирания, то есть, иначе говоря, передвигаются исключительно ползком, при этом вставая во весь рост перед каждым "переползом". Среди таких подвижников, целиком отдавших себя поклонению в самом буквальном его смысле, попадаются даже такие, у кого одна нога! И что удивительно, эту практику никак не пресекают наверняка атеистичные, идеологически выдержанные китайские полицейские. Я наблюдал картину, когда человек, передвигающийся в сторону храма посредством простираний, "переползал" улицу с оживленным движением. Светофор давно погас, но машины не трогались, пока он не оказался на другой стороне. При этом его заботливо сопровождал дорожный полицейский.
А кто-то говорит, что в Тибете людей за их веру каждый день расстреливают на улицах. Да нет там такого! Конечно, в олимпийском 2008 году, когда Лхаса была охвачена массовыми волнениями, на том самом проспекте, где расположена наша гостиница, были действительно расстреляны сотни тибетцев. Из 2000 монахов храма Дрепунг в тюрьму не попали только 30. Проблемы существуют, но не стоит преувеличивать их масштаб. Ведь когда оставшимся на свободе монахам предложили подписать письмо с отречением от Далай-ламы, они не сделали этого – и их не посадили.
Но вернусь к нашей утренней прогулке. Очутившись в потоке верующих по направлению к храму Джоканг, мы стали петь молитву Лотосовой сутры "Наму-Мё-Хо-Рэн-Гэ-Кё", а учитель Дзюнсэй Тэрасава – бить в барабан. Постепенно наше пение становилось все громче, удары в барабан – звонче. Тибетцы радостно приветствовали нас. Они давно не видели такого. Почему? Это нам не преминул объяснить полицейский, сказавший, что в Тибете запрещено совершение молитвы монахами в публичных местах. Тэрасава-сэнсэй ответил ему, что к публичным местам не может относиться территория вокруг храма. Побормотав что-то в свою рацию, полицейский отстал. Чтобы не раздражать его, учитель перестал бить в барабан. Однако через несколько метров к нему подбежал человек с рацией, но уже в штатском, и сказал, что в барабан можно бить. Еще через несколько метров появился другой полицейский, который снова был против звуков барабана. Мы прошли мимо расположенной недалеко от входа в храм военной части. Из распахнутых ворот были видны выстроившиеся в шеренги солдаты в касках, они хором кричали какие-то команды. "Ну всё, это за нами", - обреченно подумал я.
Выйдя на главную площадь "футона", перед самым входом в храм, мы бросили веточки благовонной арчи в специальную печь и сделали троекратный земной поклон. К нам снова подошел полицейский. "Где ваш гид?" - спросил он. Кто мы такие, ему было понятно без слов: при пересечении границы гид выдал каждому из нас бейджик с указанием названия турфирмы, имени, фамилии и страны туриста. "Мы пришли сюда без него", - ответил учитель, и мы продолжили обход храма. Обойти вокруг него предстояло три раза. Удивительным образом мы не были арестованы. Встречая полицейских, которым не нравился звук барабана, учитель прекращал в него бить, но, отойдя на несколько метров, продолжал, молитву же громким голосом мы не остановили ни на секунду.
Когда мы закончили, осыпав вход в храм лепестками цветов, полицейские не стали задавать нам лишних вопросов, а просто последовали за нами в гостиницу. Там они сели в холле и стали дожидаться нашего гида. Вот кому попало по первое число!
Гид забрал нашу групповую визу и поехал с полицейскими к директору турфирмы. Через несколько часов он вернулся взмыленный и стал кричать: "Вы принимаете нас за животных! Вы приехали и уедете, а нам здесь жить! В Тибете запрещено собираться больше 20 человек! В Тибете запрещена публичная молитва! У вас могут отобрать визу и депортировать из Китая!"
Насчет депортации гид не выдумывал. Именно это произошло недавно с альпинистами из Европы, развернувшими всего на 5 секунд флаг независимого Тибета в лагере у подножия Эвереста.
Приуныв, мы сгрудились в номере учителя, прикрывая собой наших китайских братьев, которых в любую минуту могли задержать, как только они окажутся одни. Несколько часов длилось томительное ожидание. Переодевшись в обычную одежду, мы с Тэрасавой-сэнсэем вдвоем проделали партизанскую вылазку в ближайшее интернет-кафе и выложили в социальной сети Google – Orkut фотографии нашей публичной молитвы. Зайти на Facebook не получилось – в Китае к нему закрыт доступ. Когда Тэрасава-сэнсэй стал общаться в чате со своими друзьями, при частом упоминании слова Тибет интернет-браузер автоматически закрывался.
Мы готовились к худшему. Но… к вечеру гид отдал нам нашу визу и, заметно успокоившись, на следующий день отпустил с миром на поезд, который повез нас в остальной Китай. Мимо нас проносились красные флаги, которыми украшены улицы Лхасы к близящемуся празднованию "60-летия освобождения Тибета", а с нами в поезде сидели тихие улыбчивые тибетские монахини. Они ехали в китайский город Ченду на обучение в тибетском монастыре.
Выходит, всё не так страшно? Если не лезть в политику и позиционировать себя исключительно как религиозных людей – да.
Истинное чувство свободы приходит не от политических заявлений, а именно благодаря таким акциям. Тибет будет свободным. Для этого нужно много терпения и веры. Но совсем необязательно укладывать эту свободу в какие-то политические рамки. Это понимает и сам Далай-лама, сложивший с себя полномочия государственного руководителя, оставшись только духовным лидером Тибета. Китайцы способны понять такое отношение. Мы видели это своими глазами.
У меня не выходит из головы вопрос. Кто был тот человек в штатском, который попросил учителя продолжать бить в барабан?..
Фото Олега Терентьева и Феликса Шведовского
Во-первых, кто такие мы и как попали в Лхасу. Мы ученики японского монаха Дзюнсэя Тэрасавы, организовавшего паломничество по историческим буддийским местам. Оно началось из страны, являющейся родиной Будды, Непала, 17 мая, в 2600-летнюю годовщину Просветления родоначальника третьей мировой религии – Будды Шакьямуни. Непал отпраздновал событие с государственным размахом.
Кроме всего прочего, ЮНЕСКО учредило эту дату как международный праздник. В тот день на месте рождения Будды – в Лумбини нас собралось из разных стран 60 человек всех возрастов. Молодежь из Индии и Китая, интеллигенция средних лет из России (Горный Алтай и Москва), монахи и миряне из Украины, Киргизии и Казахстана. Правда, к моменту въезда в Тибет наше количество сократилось до 25.
С точки зрения соседнего Тибета Непал хорош тем, что непальскую визу без всяких формальностей ставят прямо в аэропорту города Катманду. Хочешь на две недели – пожалуйста, 20 долларов, хочешь на месяц – 40. Попав же в столицу Непала, ты одной ногой в Тибете. Покупаешь тур в совместной непальско-китайской фирме и получаешь специальную групповую визу: в Тибет и остальной Китай – только на 14 дней.
Можно было бы, конечно, махнуть в Индию, в Дхарамсалу, к Далай-ламе и тибетским беженцам, чтобы наслушаться их рассказов о репрессиях со стороны китайских властей. Но нам хотелось увидеть всё своими глазами.
Перед въездом в Тибет пришлось соблюсти некоторые "формальности". Монахам пришлось сфотографироваться для визы в мирской одежде. Монашескую – мы упаковали и отдали нашим китайским братьям, которые выехали из Катманду в Лхасу днем раньше с отмазкой для китайских пограничников, что одежда, дескать, подарок от непальских монахов – китайским. Любые буддийские монахи, неважно, ламы они или нет, могут попасть в Тибет только при условии, что никак не будут афишировать свой статус и даже в графе "профессия" напишут что-нибудь вроде "преподаватель" или "компьютерщик". У себя в Москве я бы никогда не пошел на такую сделку с совестью, дабы проникнуть куда-либо, будь то хоть Госдума, я стал бы отстаивать свое право на свободу самовыражения. Однако в Китае не до прав человека. Тут сокрытие своей религиозной принадлежности парадоксальным образом является пропуском к религиозным святыням. Прямо дзэн какой-то!
Не приветствуются на китайской границе со стороны Тибета и религиозные музыкальные инструменты. Посему свои молитвенные барабаны нам пришлось запрятать поглубже в рюкзаки. Нагружать ими наших китайских братьев не стали. Приготовились объяснять пограничникам, что на барабанах написаны не тибетские буквы, а китайские иероглифы. Но, слава Будде, не пришлось.
Итак, мы успешно пересекли границу в местечке, отличающемся от тибетской столицы всего лишь одной буквой – Кхаса. На протяжении всего трехдневного пути на автобусе до Лхасы мы не могли ступить шагу без нашего гида. Мы думали, что он – по совместительству сотрудник китайских спецслужб. Но то ли сыграла свою роль его принадлежность к тибетскому народу, то ли простая усталость и невнимательность – и он упустил тот ключевой момент, когда в Лхасе рано утром 31 мая мы надели-таки монашеские одежды и достали свои барабаны.
Ошибается тот, кто думает, будто Лхаса – до сих пор древний город. Через весь Тибет к ней ведет трасса, о которой россияне могли бы только мечтать. Сама тибетская столица сверкает стеклом и бетоном, по ее широким проспектам носятся современные автобусы и такси, есть множество торговых центров и парков с разноцветно подсвеченными фонтанами. Конечно, не Нью-Йорк, но этакий разросшийся "чайна-таун". Да она ведь и есть "китайский город", как это и переводится.
Однако ошибется и тот, кто решит, что это вся Лхаса. Если ступить чуть в сторону от широких проспектов, охраняемых в стеклянных будках китайскими солдатами четыре, глядящими во все стороны света, то окажешься в районе под названием "футон". Это что-то вроде нашего пешеходного Арбата, за исключением того, что тут можно ездить на мотоциклах и в редких случаях на автомобилях. Вот где настоящая старина.
Улизнув от гида, мы по улочкам футона добрались до главного храма Тибета – Джоканг. Отсюда в VIII веке произошел Тибет как буддийское государство. Отсюда же начинались все волнения, связанные с движением за независимость в последние 60 лет. Это сердце Тибета. Вокруг него по улочкам старого города в утренние часы движется непрерывный поток верующих. Они бормочут священные слова, крутят молитвенные барабаны, некоторые – делают простирания, то есть, иначе говоря, передвигаются исключительно ползком, при этом вставая во весь рост перед каждым "переползом". Среди таких подвижников, целиком отдавших себя поклонению в самом буквальном его смысле, попадаются даже такие, у кого одна нога! И что удивительно, эту практику никак не пресекают наверняка атеистичные, идеологически выдержанные китайские полицейские. Я наблюдал картину, когда человек, передвигающийся в сторону храма посредством простираний, "переползал" улицу с оживленным движением. Светофор давно погас, но машины не трогались, пока он не оказался на другой стороне. При этом его заботливо сопровождал дорожный полицейский.
А кто-то говорит, что в Тибете людей за их веру каждый день расстреливают на улицах. Да нет там такого! Конечно, в олимпийском 2008 году, когда Лхаса была охвачена массовыми волнениями, на том самом проспекте, где расположена наша гостиница, были действительно расстреляны сотни тибетцев. Из 2000 монахов храма Дрепунг в тюрьму не попали только 30. Проблемы существуют, но не стоит преувеличивать их масштаб. Ведь когда оставшимся на свободе монахам предложили подписать письмо с отречением от Далай-ламы, они не сделали этого – и их не посадили.
Но вернусь к нашей утренней прогулке. Очутившись в потоке верующих по направлению к храму Джоканг, мы стали петь молитву Лотосовой сутры "Наму-Мё-Хо-Рэн-Гэ-Кё", а учитель Дзюнсэй Тэрасава – бить в барабан. Постепенно наше пение становилось все громче, удары в барабан – звонче. Тибетцы радостно приветствовали нас. Они давно не видели такого. Почему? Это нам не преминул объяснить полицейский, сказавший, что в Тибете запрещено совершение молитвы монахами в публичных местах. Тэрасава-сэнсэй ответил ему, что к публичным местам не может относиться территория вокруг храма. Побормотав что-то в свою рацию, полицейский отстал. Чтобы не раздражать его, учитель перестал бить в барабан. Однако через несколько метров к нему подбежал человек с рацией, но уже в штатском, и сказал, что в барабан можно бить. Еще через несколько метров появился другой полицейский, который снова был против звуков барабана. Мы прошли мимо расположенной недалеко от входа в храм военной части. Из распахнутых ворот были видны выстроившиеся в шеренги солдаты в касках, они хором кричали какие-то команды. "Ну всё, это за нами", - обреченно подумал я.
Выйдя на главную площадь "футона", перед самым входом в храм, мы бросили веточки благовонной арчи в специальную печь и сделали троекратный земной поклон. К нам снова подошел полицейский. "Где ваш гид?" - спросил он. Кто мы такие, ему было понятно без слов: при пересечении границы гид выдал каждому из нас бейджик с указанием названия турфирмы, имени, фамилии и страны туриста. "Мы пришли сюда без него", - ответил учитель, и мы продолжили обход храма. Обойти вокруг него предстояло три раза. Удивительным образом мы не были арестованы. Встречая полицейских, которым не нравился звук барабана, учитель прекращал в него бить, но, отойдя на несколько метров, продолжал, молитву же громким голосом мы не остановили ни на секунду.
Когда мы закончили, осыпав вход в храм лепестками цветов, полицейские не стали задавать нам лишних вопросов, а просто последовали за нами в гостиницу. Там они сели в холле и стали дожидаться нашего гида. Вот кому попало по первое число!
Гид забрал нашу групповую визу и поехал с полицейскими к директору турфирмы. Через несколько часов он вернулся взмыленный и стал кричать: "Вы принимаете нас за животных! Вы приехали и уедете, а нам здесь жить! В Тибете запрещено собираться больше 20 человек! В Тибете запрещена публичная молитва! У вас могут отобрать визу и депортировать из Китая!"
Насчет депортации гид не выдумывал. Именно это произошло недавно с альпинистами из Европы, развернувшими всего на 5 секунд флаг независимого Тибета в лагере у подножия Эвереста.
Приуныв, мы сгрудились в номере учителя, прикрывая собой наших китайских братьев, которых в любую минуту могли задержать, как только они окажутся одни. Несколько часов длилось томительное ожидание. Переодевшись в обычную одежду, мы с Тэрасавой-сэнсэем вдвоем проделали партизанскую вылазку в ближайшее интернет-кафе и выложили в социальной сети Google – Orkut фотографии нашей публичной молитвы. Зайти на Facebook не получилось – в Китае к нему закрыт доступ. Когда Тэрасава-сэнсэй стал общаться в чате со своими друзьями, при частом упоминании слова Тибет интернет-браузер автоматически закрывался.
Мы готовились к худшему. Но… к вечеру гид отдал нам нашу визу и, заметно успокоившись, на следующий день отпустил с миром на поезд, который повез нас в остальной Китай. Мимо нас проносились красные флаги, которыми украшены улицы Лхасы к близящемуся празднованию "60-летия освобождения Тибета", а с нами в поезде сидели тихие улыбчивые тибетские монахини. Они ехали в китайский город Ченду на обучение в тибетском монастыре.
Выходит, всё не так страшно? Если не лезть в политику и позиционировать себя исключительно как религиозных людей – да.
Истинное чувство свободы приходит не от политических заявлений, а именно благодаря таким акциям. Тибет будет свободным. Для этого нужно много терпения и веры. Но совсем необязательно укладывать эту свободу в какие-то политические рамки. Это понимает и сам Далай-лама, сложивший с себя полномочия государственного руководителя, оставшись только духовным лидером Тибета. Китайцы способны понять такое отношение. Мы видели это своими глазами.
У меня не выходит из головы вопрос. Кто был тот человек в штатском, который попросил учителя продолжать бить в барабан?..
Фото Олега Терентьева и Феликса Шведовского